XI. Прутский поход
Потеряв под Полтавой славу непобедимого полководца, Карл XII со свитой в несколько десятков человек, с злосчастным Мазепой достиг турецкой крепости Бендеры. Здесь нашел приют повелитель Швеции, поселившись под охраною янычар в маленькой деревушке Варнице. Все усилия Карла XII теперь направлены были к тому, чтобы как можно скорее вовлечь приютившую его Турцию в борьбу с Россией. Интрига, начатая шведским королем при дворе султана, встретила поддержку со стороны поляков, сторонников низвергнутого с престола Станислава Лещинского и со стороны дипломатического представителя Франции. В письмах султану шведский король старался обрисовать угрожающее положение России. Король обращал внимание султана на крепости, построенные царем на Дону и на южной границе Московского царства, определяя значение их как базы для будущих операций царя против турецких владений. Одновременно с королем тревожные вести о военных приготовлениях русских сообщали султану татарские мурзы, подкупленные Карлом XII.
Действительно, кипучая деятельность царя Петра могла внушать серьезные опасения Порте. В 1710 году наши отношения с Турцией начинают быстро портиться: пал великий визирь Али Паша — сторонник дружбы с Россией, а новый визирь открыто стал на сторону шведского короля. Между тем царь Петр настойчиво требовал исполнения турками договора с Россией, в силу которого Карл XII подлежал высылке из пределов Турции. Это последнее требование царя сопровождалось угрозой разрыва в случае отказа. Но прежде чем грамота царя с этим требованием получена была в Константинополе, там уже окончательно взяла перевес партия шведского короля. Русский посол лишен был свободы, а великий визирь получил повеление султана готовиться к походу. Политическая обстановка для борьбы с Турцией складывалась для Петра неблагоприятно. Союзники Петра, действовавшие вяло на севере, совершенно не заинтересованы были в борьбе России на юге. В поход против турок царь Петр мог направить только часть своих сил, так как невозможно было обнажить свой северный фронт и вывести все войска из только что завоеванного края. Неспокойно было и на южном фронте. Запорожцы, засевшие на низовьях Днепра, мутили заднепровскую Украину.
При столь тяжелой политической обстановке царь делает попытку завязать сношения с христианскими народами, подвластными турецкому султану. Царь намерен был вести борьбу в пределах турецких владений и подобно тому, как действовал в 1708 году в Польше, обороняя активно границы своего царства, полагал и теперь выдвинуться за пределы России и начать борьбу на территории врага. Царь завязывает тайные сношения с ближайшими к России вассалами турецкого султана, господарями Молдавии и Валахии. Ближайшая к России Молдавия в лице своего господаря, князя Кантемира, заключила договор с царем Петром, обязуясь восстать против турок при вступлении русских войск в пределы страны. В силу договора Молдавия обязалась заготовить продовольствие для русской армии. Господарь Валахии Бранкован уклонился от открытого союза, придерживаясь выжидательной политики, но обещал содействовать молдаванам при заготовке продовольственных припасов. Славянские народы, подвластные Турции: болгары, сербы и черногорцы, с радостным волнением мечтали о возможности свержения тяжелого ига и обещали с своей стороны помощь царю. Царь Петр указывал впервые балканским народам, откуда могут они ждать спасения; царь Петр намечал на юге те политические идеалы для России, которые были осуществлены его преемниками много лет спустя.
Зимой 1710 года обе стороны готовились к борьбе. Русская армия, пополнив ряды новым рекрутским набором, сосредоточивалась на Волыни. В поход предназначались только регулярные войска; общая численность сосредоточенных на Волыни войск доходила до 50 тысяч. Турция в этот период своего существования еще не имела регулярной армии. Главную массу войск составляло народное ополчение, призываемое каждый раз при возникновении войны. Эти огромные полчища, составлявшиеся из людей, не обученных военному делу, были неуклюжи, мало подвижны, неспособны к маневрированию. Малейшая боевая неудача могла вызвать панику в турецких войсках. Среди не обученных масс турецких ополчений резко выделялся корпус янычар, содержимый как постоянное войско, комплектуемый из христианских детей. В эпоху первого столкновения с Россией Турция была могущественной страной, с которой считалась вся Европа. Христианские народы Балканского полуострова стонали под жестокою рукою султана; Австрия не раз трепетала под ударами турок; грозные полчища османов докатывались до Вены. Турки прочно утвердились на северном побережье Черного моря, владея обширным краем до лини Азов—Каменец-Подольский.
На призыв повелителя правоверных к столице Турции из далеких стран востока потянулись разношерстные толпы полудиких воинов, и к началу весны огромнейший лагерь 250-тысячной армии пестрел в окрестностях Константинополя. В начале мая эта масса потянулась на север к берегам Дуная. Особая 70-тысячная армия готовилась к отправке морем к Азову, занятому русским гарнизоном.
Соотношение сил, предназначенных для борьбы враждующими сторонами, было весьма неблагоприятным для русских.
Театром военных действий во время Прутского похода послужили, главным образом, Молдавия и прилегающие к ней области нынешней Бессарабии на востоке и Валахии на западе. Степная равнина кое-где оживляется грядами холмов с мягкими очертаниями. В глубоких балках протекают речки и ручьи.
Только Днестр и Прут могли представить серьезные препятствия для движения войск. Сильной оборонительной линей для той и другой стороны мог послужить Дунай, являвшийся также преградой для движения войск.
Дорог в стране было мало; в ненастное время года движение войск делалось весьма затруднительным. Довольно крупные, но редкие населенные пункты группировались, главным образом, по долинам рек. Благодатная почва обыкновенно с избытком обеспечивала продовольствием местное население, но, к несчастью для русской армии, весной 1711 года страшный бич южных стран — саранча оголила весь обширный район между Прутом и Дунаем. Только в южной части Валахии остались запасы; в Молдавии же ни хлеба, ни фуража для армии не имелось. Население в своих симпатиях открыто склонялось на сторону России, но было чрезвычайно инертно и для поднятия его требовалось особое побуждение, каковым могла быть, например, победа русских войск. Из населенных пунктов важнейшее значение имели: кр. Бендеры и столичные города княжеств Яссы и Бухарест.
Планы сторон. Рассчитывая на содействие населения Молдавии и Валахии, а равно и на подготовку княжеств как базы для дальнейших операций на юг русской армии, царь Петр намеревался в возможно скорейший срок достигнуть оборонительной линии Дуная и не допустить турецкую армию в пределы дунайских княжеств. Предполагалось на Днепре действовать оборонительно; от Дона к Кубани развить наступательные операции против татар.
Турки, по-видимому, намеревались развить крупные активные операции, что вряд ли соответствовало свойствам малоподвижных масс, составлявших турецкую армию.
Сосредоточение русских войск и начало похода. Для прикрытия района сосредоточения русской армии от набегов татар на Днепр к границам Молдавии еще зимою выдвигается конный отряд князя М. М. Голицына, образующий завесу. Главная масса русских войск под начальством Б. П. Шереметева потянулась от Риги кратчайшими путями через Польшу; гвардия шла из Петербурга через Москву и Киев; для ускорения движения гвардейцы были посажены на коней.
Шаткое положение Украины и возможность вторжения в нее татар побуждают царя Петра оставить здесь сильные отряды князя Ромодановского и князя Голицына. К Нижнему Дону для действий на Кубань сосредоточился 30-тысячный корпус генерал-адмирала графа Апраксина, состоявший главным образом из калмыков и яицких казаков.
Такая группировка вполне отвечала намеченному плану действий, но образуемое ядро главных сил, конечно, было недостаточно сильно для выполнения наступательных задач.
Сосредоточение наших главных сил к Днепру закончилось в начале мая. Царь Петр в это время находился еще в Москве, где был задержан важными государственными делами и передачей сенату полномочий по управлению страной на время отсутствия. Оценивая чрезвычайно важное значение захвата Молдавии и достижения Дуная, прежде чем турки успеют достигнуть его берегов, Петр предписывает фельдмаршалу Шереметеву, оставив армию на Днестре, с отрядом в 13 драгунских и 2 пехотных полков, посаженных на коней, вступить в пределы Молдавии и быстро двинуться к Исакче на Дунай. Но затруднения, встреченные Шереметевым сначала в отношении конского состава и огнестрельных припасов, а затем в отношении снабжения войск продовольствием, не позволили ему исполнить в точности желание царя.
Выступив с значительным опозданием и медленно двигаясь в указанном направлении, наш конный отряд только 27 мая прибыл в Рашков. Здесь получено было извещение от господаря Молдавии, что великий визирь уже в половине мая выступил с огромнейшей армией из Адрианополя и приближается к Дунаю. Отправив вперед три полка драгун для скорейшего прикрытая Ясс, Шереметев продолжает двигаться к Яссам, чтобы оттуда уже свернуть по течению р. Прута к Дунаю[1]. Но оставление русскими войсками Ясс не входило в расчеты Кантемира, опасавшегося за судьбу своей столицы. При свидании с Шереметевым он убедил фельдмаршала в том, что турки в превосходных силах уже успели переправиться через Дунай, и рекомендовал «без знатного числа пехоты по Дунаю не ходить». Убеждение Кантемира возымело свое действие. Шереметев решает остановиться в ожидании подхода главных сил в окрестностях Ясс и посылает Петру печальную весть о приближении турок и об отсутствии в Молдавии запасов, нужных для армии.
Это известие 12 июня получено было государем в Сороках, на промежуточной базе для русской армии. Царь Петр резко упрекнул Шереметева за медлительность. На фельдмаршала возложена была обязанность собрать продовольствие для всей армии ко времени подхода ее к Пруту. Шереметев был чрезвычайно затруднен этим поручением. Основываясь на обещаниях молдавского господаря, он донес царю Петру, что запасы к приходу армии, в количестве 100 тысяч голов скота и месячного запаса провианта на 30 тысяч человек, будут заготовлены Кантемиром.
Только в середине июня закончилось сосредоточение к Сорокам главных сил армии. Войска разделены были на 4 дивизии. Гвардейские полки Преображенский и Семеновский со своими неразлучными боевыми товарищами астраханцами и ингерманландцами с придачей бомбардирской роты составили дивизию царя Петра; из прочих войск сформированы были дивизии: Вейде, вернувшегося из плена, Репнина и Алпарта.
20 июня войска поэшелонно (в эшелоне по дивизии) стали выступать из Сорок. Армия по безводной степи потянулась
к Яссам. Была страшная жара. Солнечные удары то и дело поражали непривычных к южному климату солдат. Достигнув 25 июня Ясс, армия получила здесь неприятное известие об измене общему делу Валахского господаря, который передался туркам. Молдаване обещанных запасов также не приготовили. Окрестности Ясс представляли черную выжженную пустыню без травинки. Конницу пришлось немедленно двинуть на юго-запад в долину реки Серета, где сохранился кое-какой подножный корм.
В Яссах царь Петр собрал военный совет. Тревожная обстановка была налицо: отсутствие запасов связывало операции армии; выяснилось несоответствие сил наших с турецкими; измена Валахии также вредно отразилась на положении нашей армии. Немедленное возвращение на Днестр было бы наилучшим выходом из создавшегося положения. Однако царь Петр считал невозможным покинуть Молдавию, только что протянувшую руку дружбы русской армии. Очищение княжества нашими войсками подвергало его жестокой мести турок. Престиж русского имени был бы подорван, а это, несомненно, отразилось бы далеко за Дунаем среди христианских народов Турции, ждавших русских как избавителей. Царь Петр остается с армией в Яссах и приказывает собирать запасы и устраивать магазины. Молдавский господарь уверял, что по имеющимся у него достоверным сведениям турки еще за Дунаем. Он предлагал царю передвинуться на юг в придунайскую полосу, пощаженную саранчой, и попытаться захватить огромные запасы у Браилова.
Сведение о противнике сообщалось господарем неверное. Великий визирь с 250-тысячной армией 18 июня переправился у Исакчи через Дунай, присоединил к своим силам 70 тысяч крымских татар и с этой массой войск двинулся вверх по левому берегу Прута. Между тем, царь Петр решил двинуться на юг к Галацу, а для предупреждения турок у Браилова и захвата собранных там запасов решено было выслать вперед 7-тысячный конный отряд под начальством Ренне.
Конный отряд выступил из Ясс 30 июня. Вслед за ним через два дня двинулись и главные силы. Марш был организован следующим образом: впереди авангард под начальством Януса из семи драгунских полков с конной артиллерией; за ним главные силы по дивизиям с небольшими дистанциями между дивизиями. Ближайшим предметом действий намечалось м. Фальчи, где имелись переправы через Прут, дававшие возможность туркам действовать по обоим берегам Дуная. Захват этих переправ при дальнейшем движении русских на юг обеспечивал операцию с левого фланга, так как ниже Фальчи Прут протекает в болотистой долине.
7 июля армия дошла до д. Станилешти. Здесь получено было неожиданное известие: великий визирь уже занимает Фальчи; часть турецких сил успела переправиться на правый берег Прута. Однако последнее сведение было неверно; вся турецкая армия находилась еще на левом берегу, а через Прут наводились мосты. Получив это известие, царь Петр приказал авангарду отойти на главные силы, а отряду Ренне возвратиться, захватывая как можно больше продовольственных припасов.
Уже 7 июля перед авангардом Януса появилась масса турецкой конницы. Одна за другой следовали атаки лихих наездников. Сомкнув ряды, медленно отходил авангард на север, отражая натиск врага огнем артиллерии и короткими контратаками. Прождав до полудня 8 июля, царь двинулся со своей дивизией навстречу авангарду. Под вечер впереди показался отступающий авангард, облепленный со всех сторон многочисленной турецкой конницей. Тогда царь Петр построил боевой порядок, чтобы принять на себя отступающий авангард. Каждый полк построился в два каре. В первой линии стали преображенцы, во второй — Астраханский и Ингермаландский полки, а в третьей — семеновцы; по углам этого боевого порядка стала артиллерия. В средину вошел изнуренный боем авангард Януса с обозом. Турки полукольцом охватили царскую дивизию и стремительно бросились в атаку. Герои Лесной и Полтавы встретили атаку дружными, выдержанными залпами. С большим уроном отхлынула вражеская конница. Государь приказал боевому порядку отходить к Станилештам. Турки последовали за нашими войсками, но держались на почтительном расстоянии, не осмеливаясь приблизиться к грозной дивизии царя. Ночью вся армия соединилась, только о судьбе отряда Ренне не было никаких известий. Начальники собрались в царском шатре обсудить создавшееся положение. Остановились на решении отойти назад и на первой выгодной позиции принять бой. Ночью стали готовиться к отступлению. Часть громоздких повозок была сожжена, тяжелые бомбы зарыты в землю. Под покровом ночи двинулся обоз с сильным прикрытием, а на рассвете 9 июля покинула лагерь вся армия, имея в арьергарде Преображенский полк.
Турецкая конница ночевала, как стая шакалов, близ русского стана. Лишь только началось отступление русской армии, как турки вцепились в наш арьергард, повторяя атаку за атакой. Стойко отражали преображенцы и бомбардирская рота натиск врага, но отступление с боем, с постоянными остановками сильно задерживало марш; к тому же страшный палящий зной, клубы едкой черной пыли изнурили солдат. После полудня, отойдя всего лишь на 7 верст от места ночлега, армия остановилась для отдыха близ урочища Нов. Станилешти. Ввиду возможного подхода главных сил турецкой армии сейчас же приступили к устройству укрепленного лагеря. Батальоны развернулись в линию и стали исходящим углом, уперев фланги фасов в реку. Это живое укрепление усилено было сплошною линией окопов и рогатками. Артиллерия стала в исходящем углу и по южному фасу. Внутри боевого порядка близ реки построили вагенбург; за ним расположилась главная квартира с прикрытием. Часть конницы и артиллерийский парк стали между передней линей войск и вагенбургом. Едва лишь обозначилась линия русских окопов, как весь горизонт на юге заволокла огромная турецкая армия, а на левом берегу Прута показалась орда крымского хана. В лагере было всего 40 тысяч (31,5 тыс. пехоты и 6,5 тыс. конницы), а силы турок с татарами достигали 270 тысяч. При турецкой армии были: шведский генерал Шпар и сторонник Станислава Лещинского — Понятовский. Эти советники уговаривали великого визиря воздержаться от боя с русской армией, лишенной запасов. Они предлагали визирю обложить со всех сторон стан русских и голодом вынудить их к сдаче. Но великий визирь не сомневался в том, что его многотысячные полчища раздавят русскую армию. Он приказал своим войскам немедленно строиться к бою. Гигантский клин стал вырастать против центра южного фаса русского лагеря. Три янычара обозначили острие этого клина. За ним, постепенно увеличивая число людей в шеренгах, стала вся турецкая пехота. «Клин» имел 400 шеренг в глубину. По сторонам пехоты стала артиллерия. Масса конницы охватила стан русских по всему правому берегу Прута. К шести часам пополудни построение боевого порядка турок было закончено. Острие клина стало приближаться к русскому лагерю. Дружные фузейные залпы и густая картечь остановили янычар. Задние шеренги турок напирали на передние, передние падали, как подкошенные, сраженные убийственным огнем русских. Открыв беспорядочный ружейный огонь, турки не могли продвинуться вперед. «Клин» представлял великолепную цель для наших ружей и пушек. Турецкая конница только криками «алла» поддерживала свою пехоту, но сама атаковать не решалась. Для усиления огня южного фаса, царь Петр перевел сюда с северной стороны несколько полков и часть орудий. При свете потухающей зари после трехчасового огнестрельного боя турки бросились назад. Только в версте от нашего лагерь бегство врага приостановилось. Огневой поток вырвал много жертв из огромной армии турок; их потери превысили 7 тысяч человек. Наши войска потеряли 1400 человек убитыми и 1300 ранеными.
С наступлением ночи бой прекратился. Царь Петр не решился вывести в поле свою армию, несмотря на очевидный успех.
Великий визирь был смущен яростным сопротивлением русской армии. Опасаясь ночной контратаки, он приказал строить окопы и выставить сильное охранение. К рассвету турки возвели траншеи и установили в окопах до 300 орудий. По нашему лагерю был открыт оживленный пушечный огонь. Татары переправились на левый берег Прута и поставили пушки в таких местах, чтобы огнем артиллерии препятствовать русским брать воду из реки. Днем визирь предполагал повторить атаку, но потрясенные потерями янычары отказались идти на штурм и требовали заключения мира. Турецкая армия была сильно встревожена слухами о приближении с тыла русского отряда Ренне, силы которого значительно преувеличивались.
Весь день 10 июля прошел в артиллерийской перестрелке. Визирь был смущен явным ропотом недисциплинированных масс, составлявших его армию.
С другой стороны, положение русской армии было чрезвычайно тяжелым. Отрезанная от родины, окруженная вшестеро превосходными силами, изнуренная, не имеющая уже запасов продовольствия и фуража, она должна была мрачно глядеть на будущее. Захваченные в плен янычары показали, что в рядах турецкой армии оживленно обсуждается вопросу о желательности заключения мира. Это заявление пленных царь Петр предложил обсудить на собранном им военном совете. Совет вынес такое заключение: попытаться склонить предводителя турецкой армии к заключению мира на выгодных для Турции условиях, но с тем, чтобы русская армия, сохранив оружие и все свое достояние, отошла к границам государства; если же враг на это условие не согласится, то пробиться или погибнуть.
Фельдмаршал Шереметев вечером 10 июля отправил визирю письмо с предложением вступить в переговоры, но вместе с тем русские войска приступили к постройке нового ретраншамента. В течение всей ночи ответа получено не было. Царь Петр приказал сблизить повозки вагенбурга и устроить около них окопы. В эту тревожную ночь, готовясь к битве при столь тяжких условиях, великий государь, как и всегда, заботился не о своей участи, а о вверенном ему богом царстве. В эти тяжелые минуты он думал о последствиях несчастного похода, о возможной гибели своей или плене и сопряженных с этим обстоятельством невзгодах для русской земли. Желая оградить государство от каких бы то ни было затруднений, царь Петр, по свидетельству многих историков, заготовил следующий указ Сенату. «Господа Сенат! Извещаю вам, что я со всем своим войском, без вины или погрешности нашей, но единственно только по полученным ложным известиям, в четыре краты сильнейшей турецкой силой так окружен, что все пути к получению провианта пресечены и что я, без особливыя божия помощи, ничего иного предвидеть не могу, кроме совершеннаго поражения, или что я впаду в турецкий плен. Естьли случится сие последнее, то вы не должны меня почитать своим царем и государем, и ничего не исполнять, что мною, хотя бы то и пособственноручному повелению, от вас было требуемо, покамест я сам не явлюсь между вами в лице моем. Но естьли я погибну и вы верные известия получите о моей смерти, то выберите между собою достойнейшаго мне в наследники».
На рассвете 11 июля было послано второе письмо визирю, в котором указывалось, что в случае промедления русские начнут бой. Ответа также не последовало. Царь Петр решился силою оружия проложить себе путь. Заблистали багинеты, ощетинились полки и передняя линия двинулась к вражеским окопам. Едва лишь головные полки прошли несколько шагов, как раздалась команда «стой». Посланный от визиря предлагал прислать доверенное лицо для переговоров. Царь послал в турецкий лагерь Шафирова. Прежде всего визирь потребовал выдачи Кантемира, но царь Петр написал по этому поводу Шафирову: «Лучше оставлю туркам землю до Курска, уступив оную надежда мне остается паки ее возвратить; но нарушение даннаго слова невозвратно. Я немогу оннаго преступить и предать князя, оставившаго свое владение из любви ко мне. Мы ничего не имеем собственнаго кроме чести; отступить от нее, есть перестать быть государем».
Весь день 11 июля тянулись переговоры. Несколько раз Шафиров передавал в русский лагерь условия визиря и получал указания от царя Петра. Наконец соглашение было достигнуто. Русская армия получила беспрепятственный пропуск с артиллерией и обозами и получила даже продовольствие от турок. Царь Петр уступал туркам завоеванный у них Азов и обязывался срыть вновь возведенные на южно-русской границе крепости Самару, Каменный Затон, Таганрог. Было также обусловлено невмешательство России в польские дела, а Карлу XII выговорен свободный пропуск в Швецию.
12 июля, когда соглашение было уже подписано обеими сторонами, в турецкий лагерь прискакал из Бендер Карл XII. Он настойчиво упрашивал визиря возобновить бой с русскими, предлагал принять на себя начальство над турецкими войсками, обещая непременно разбить царя. На это визирь возразил: «Ты уже попробовал русских, да и я их видел». Нарушить соглашение визирь отказался. В тот же день русская армия двинулась на север, 17-го переправилась через Прут у деревни Степановцы и потянулась к Могилеву на Днестре.
В то время как главные силы русской армии претерпевали такие злоключения на берегу Прута, отряд Ренне ночным штурмом захватил Браилов, гарнизон которого выговорил себе право свободного выхода с оружием. Получив 16 июля известие о заключении мира, Ренне вернул ушедший за Дунай турецкий гарнизон и передал ему крепость.
Закончился неудачный Прутский поход, который принято называть «прутскою бедою».
Прутский поход, являясь одним из эпизодов Великой северной войны, отвлекает Россию от того основного направления, в котором велась борьба. Все у нас приспособлено было для борьбы на севере, для схватки с могучей Швецией. Внезапная борьба на юге с турками, без систематической подготовки с нашей стороны к ней, явилась как бы элементом случайности в общем ходе Северной войны, тем элементом, который нельзя предвидеть, но нужно локализовать. Внезапная борьба вызывает спешность в подготовке. Известная истина, что на войне нельзя всего предусмотреть, особенно резко подтверждается, когда подготовка к войне ведется спешно, а это как раз и было перед Прутским походом. Русская армия начинала поход при далеко невыясненной обстановке. Театр войны, его свойства и средства были неведомы, силы врага и его намерения оставались невыясненными. При таких условиях допущены были нами две существенных ошибки: 1) назначенные для похода силы далеко не соответствовали силам врага и поставленной цели операции, 2) расчет на местные средства оказался совершенно необоснованным. Результатами этих основных ошибок явилась встреча с армией противника, в пять раз превосходящей наши силы, и полное истощение продовольственных запасов у наших войск. Положение, в каком оказалась наша армия на Пруте, было вполне аналогичным тому, в каком Карл XII был два года тому назад на Украине. У Карла — надежды на Мазепу и на средства Украины, у Петра — надежды на Кантемира и на средства дунайских княжеств. Шведы на Украине и русские на Пруте окружены превосходными силами противника. Но как различно решают Карл XII и царь Петр одинаково трудную задачу. Карл XII вопреки всем неблагоприятным для него данным обстановки ищет боя, совершенно нецелесобразного для его армии, терпит жестокое поражение, решающее его участь, участь армии и даже судьбу государства; царь Петр уклоняется от боя как от «зело опаснаго средства», особенно при обстановке неблагоприятной. Ценою известных уступок он спасает свою армию, сохраняет себя для России. Конфузная в момент совершения капитуляция дает самые благие последствия для страны. Армия, ушедшая без славы с берегов Прута, быстро приобретает новую славу на другом, более важном в данное время театре, продолжая надламывать могущество Швеции. Царь Петр остается во главе обновляющейся России, продолжает свою творческую гигантскую работу. Между тем, принятие боя при столь неблагоприятных условиях, несомненно, привело бы к гибели армии и Петра, а вместе с тем к страшному крушению молодой России, к подрыву ее значения. Россия стала после Прутского похода ослабленной на юге, но это не имело значения и не оказало влияния при борьбе на севере. Тягость условий Прутского договора была только кажущейся. В сущности же, интересы России не страдали нисколько. Срывая крепости на южном фронте, она временно отказывалась от наступательной политики на юге впредь до окончания борьбы на севере.
Между тем в истории России, истории русской армий Прутский поход имел огромное положительное значение. Для будущей вековой борьбы с Турцией был найден руководящий стимул: моральный и материальный союз с единоверными и единокровными народами, населяющими империю падишаха.
Эти народы впервые видят на далеком севере новую могучую силу, доброжелательную к ним, готовую протянуть им руку помощи, готовую бороться за их освобождение.
Для русской вооруженной силы Прутским походом было указано направление будущих операций, тернистый, но славный путь к широкому Дунаю, к снежным вершинам Балкан, к далекому Цареграду. Шестьдесят лет спустя по этому пути пошел Румянцев и под Ларгой и Кагулом покрыл славой русское оружие; на том же театре действовал Суворов; в том же направлении в последующих войнах действовали русские войска, тесня турок к Дунаю и Балканам.
Как военная операция Прутский поход был неудачен, но как этап в истории России, в истории русской армий этот поход, отражающий в себе глубокую государственную идею Великого Петра, достоин лучшей памяти, чем та, которая создалась о нем у потомства.
Дальнейшая борьба со Швецией была также успешна. В 1714 году покорение крепости Нейшлота позволяет русским прочно утвердиться в Финляндии, а затем и перенести операции на берега Скандинавского полуострова.
В 1716 году борьба продолжалась в водах Балтийского моря и на территории Швеции.
Преемница Карла XII[2] его сестра Ульрика Элеонора решила продолжать борьбу исключительно с Россией. Это увеличило страдания Швеции.
1719 год был ознаменован удачными действиями русских эскадр Апраксина и Синявина. Русский десант опустошил окрестности Стокгольма.
В 1720 году русские галеры под начальством Голицына из финляндских шхер налетели на берега Швеции и произвели ужасное опустошение.
Наконец в Ништадте начаты были мирные переговоры. Неуступчивость шведских уполномоченных побудила царя Петра во время переговоров произвести еще один страшный налет на обессилевшую Швецию. Тогда уполномоченные поспешили согласиться на продиктованные царем условия. 30 августа 1721 года мир был подписан.
Лифляндия с островами Эзелем и Даго, Эстляндия, Ингерманландия, часть Финляндии и Карелия вознаградили молодую Россию за тяжкие ратные труды царя Петра и его армии.
3 октября царь Петр привез в свою новую столицу известие о заключении мира, утвердившего величие России.
Торжественное празднование заключения мира происходило 22 октября. Во время молебствия в Троицком соборе высшие государственные сановники от лица русского народа просили государя принять титул императора и наименование Великого и отца отечества. Принимая императорский титул, Петр Великий сказал окружающим высоко поучительное слово: «Зело желаю, чтоб весь народ наш прямо узнал, что господь прошедшею войной и этим миром для нас сделал. Надлежит бога всею крепостию благодарить; однакож, надеясь на мир, не надлежит ослабевать в воинском деле, дабы с нами так не сталось, как с монархией греческою.
Надлежит трудиться о пользе и прибытке общем, который бог нам пред очи кладет».