Въ первыхъ годахъ царствованія Императрицы Елисаветы Вольтеръ задумалъ сочинялъ Исторію Петра Великаго. Въ письмѣ къ Даліону, Французсуому при С. Петербургскомъ Дворѣ Министру, мимоходомъ упомянувъ о щедрости Россіской Государыни, онъ изъявилъ желаніе свое имѣть подробныя записки о дѣяніяхъ Петра I, и обѣщался воздвигнуть памятникъ славѣ сего Монарха. Тогда уже вышло нѣсколько изданій Генріады; Исторія Карла XII доставила уже Вольтеру титло Французскаго Квинта Курція; слѣдственно онъ могъ смѣло вступать въ подряды на сооруженіе памятниковъ, имѣя по себѣ столь благонадежныя, поручительства. Не смотря на то, Канцлеръ Графъ Безстужевъ думалъ иначе; онъ между прочимъ замѣтилъ на письмѣ, сообщенномъ ему отъ Даліона, что лучше поручить сей трудъ Академіи Наукъ, нежели удостоить онымъ иностранца. Обстоятельства перемѣнились, и Вольтеръ получилъ отъ Шувалова требуемыя записки и матеріалы.
Сооруженный Вольтеромъ памятникъ скоро началъ валиться. Всѣ вознегодовали и вина пала на Миллера, которому поручено было снабдить Вольтера записками и которой будто бы послалъ къ нему переводы самые невѣрные и неполные. Левекъ, соотчичь нашего Историка, пишетъ, что умышленно отправлены къ Вольтеру худые матеріалы, и что Нѣмецъ (Миллеръ), на котораго возложено было сіе препорученіе, самъ сбирался писать Исторію Петра Великаго. Защищеніе Левеково несправедливо: послѣ Вольтеръ самъ признался, что ему трудновато показалось разбирать и приводить въ порядокъ грубые матеріалы, и что онъ, не пользовавшись, отдалъ ихъ въ одну публичную библіотеку, вѣроятно въ Женевскую.
Другое важное неудобство состояло въ томъ; что сочиняя Исторію Петра Великаго по желанію самаго Правительства, Вольтеръ не могъ уже съ такою откровенностію разсуждать о свойствахъ и дѣяніяхъ сего Монарха, какъ изъяснялся о томъ въ Исторіи Карла ХІI. По сей-то причинѣ и книгу свою назвалъ онъ Исторіею не Петра Великаго, но Россіи, въ царствованіе Петра Великаго. Будучи весьма недоволенъ своимъ сочиненіемъ, Вольтеръ написалъ къ Шувалову : «я велю вырѣзать на гробницѣ своей надпись: здѣсь лежитъ человѣкъ, которой хотѣлъ сочинить Исторію Петра Великаго.»
Надобно быть слѣпымъ и закоренѣлымъ почитателемъ Вольтера, чтобы плѣняться свѣдѣніями его отечественной нашей Исторіи. Наслышавшись на напримѣръ о славномъ его Опытѣ о нравахъ и духѣ народовъ, кто бы чаялъ найти въ немъ нелѣпости, которыми начинается XLIII глава въ III томѣ, и которыя нарочно предлагаемъ здѣсь для образчика? «Московія, или лучше сказать Зіовія, начала нѣсколько познавать Христіянскую вѣру при концѣ десятаго вѣка Женщинамъ суждено перемѣнять вѣру въ государствахъ. Сестра Императоровъ Василія и Константина, сочетавшись съ Великимъ Княземъ Московскимъ, по имени Володимеромъ, убѣдила своего супруга окреститься. Москвитяне, хотя невольники; своего Государя, не вдругъ послѣдовали его примѣру; притомъ же въ тѣ времена невѣжества они заимствовали отъ Греческихъ обрядовъ одно только суевѣріе. Въ прочемъ Князья Московскіе тогда еще не назывались царями (czars, ou tsars, ou tchards); они приняли сей титулъ не прежде какъ сдѣлавшись обладателями странъ, находящихся въ сторонѣ Казани и принадлежавшихъ царямъ. Слово сіе взято съ Персидскаго языка; въ Славянской Библіи король Давидъ называется царемъ Давидомъ.» Въ ХХХІХ главѣ Вольтеръ пустословитъ: «какъ бы то ни было, Анна, дочь нѣкоего Ярослава неизвѣстнаго Князя какой то Россіи, была Королевою Франціи.» Неизвѣстнымъ называетъ Вольтеръ законодателя Ярослава, который почти со всѣми Государями сопряженъ былъ узами крови. Сестра его Марія была въ супружествѣ за Казимиромъ Польскимъ; старшій сынъ его, Владиміръ, женатъ былъ на дочери Гаральда, бывшаго потомъ Королемъ Англійскимъ; третій сынъ его, Святославъ, имѣлъ за собою Графиню Штадтскую, сестру владѣтельнаго Епископа Трирскаго Бурхарда; четвертый сынъ его, Всеволодъ, женатъ былъ на дщери Императора Константина Мономаха; первая дщерь Ярослава была выдана за Короля Норвежскаго, a третья за Андрея Короля Венгерскаго.
Вознамѣрившись изобразить картину Россіи въ царствованіе Петра I, и дѣянія сего Великаго Монарха, надлежало въ особомъ вступленіи дать читателямъ понятія о началѣ и происхожденіи народа; представимъ главныя перемѣны въ государствѣ, открыть причины возвышенія и упадка, показать въ какомъ состояніи до того времени были нравы, обычаи, вѣра, законы, правленіе, народное богатство, промыслы. Какъ же могъ Вольтеръ исполнишь столь важное и необходимое требованіе, незапасшись достаточными свѣдѣніями? Россія была страна варварская; Петръ просвѣтилъ ее: вотъ все, что иностранцамъ извѣстно о нашемъ отечествѣ; вотъ главная мысль, котораго они прикрываютъ собственное свое невѣжество, и которую всякой изъ нихъ распространяетъ по своему благоразсужденію. Напрасно станете спрашивать y нихъ: какія были взаимныя отношенія между сословіями государства? какія были обязанности ихъ относительно къ престолу? какъ назывались чины воинскіе и гражданскіе? какъ управлялась такая огромная машина? какими пружинами двигались всѣ части, сосшавляющія оную? Историкъ государства, около тысячи лѣтъ существующаго на великомъ пространствѣ земнаго шара, не можетъ отговариваться невѣденіемъ, когда уцѣлѣвшіе памятники даютъ способы сдѣлать обо всемъ томъ справедливыя заключенія.
Вольтерово предисловіе, которое назвалъ онъ историческимъ и критическимъ, приличнѣе было бы назвать шутовскимъ. Сочинитель, по обыкновенію своему, умышленно смѣшитъ читателей и ругаетъ ненавистныхъ ему критиковъ. Вступленіе наполнено ошибками. Первымъ писателемъ, познакомившимъ иностранцевъ съ Москвой, Вольтеръ почитаетъ Олеарія, a объ Герберштейнѣ, по видимому, онъ и неслыхивалъ. Жители Украйны, козаки, по мнѣнію Вольтера, суть смѣсь древнихъ народовъ: Рокселановъ, Сарматовъ и Татаръ; они были сперва язычники и магометане; находясь подъ игомъ Польши, они окрестились въ Христіянскую вѣру (стр. 80) Римскаго исповѣданія, и съ тѣхъ поръ, какъ достались Россіи, принадлежатъ къ церкви Греческаго исповѣданія. Черезъ нѣсколько страницъ (124), тотъ же Вольтеръ говоритъ совсѣмъ уже другое принятіи Христіянской вѣры. Когда Великая Княгиня Ольга окрестилась въ Константинополѣ, то Императоръ Іоаннъ Цимисхій на упустилъ въ нее влюбиться!! Всѣмъ извѣстно, что Ольга принята и угощаема была Константиномъ Багрянороднымъ и его супругою; и что Цимисхій тогда еще не былъ Императоромъ. У Вольтера написано: «Владиміръ, рожденный отъ наложницы, убивъ брата своего, чтобы царствовать, искалъ союза съ Императоромъ Константинопольскимъ Василіемъ, и получилъ его не иначе, какъ обѣщавшись окрѣститься. Въ сіе то время, то есть въ 987 году, Греческая вѣра начала дѣйствительно утверждаться въ Россіи. Патріархъ Константинопольскій, по имени Хрисоверхъ, послалъ Епископа окрестить Владиміра, желая присоединить къ Духовной своей области и сію часть свѣта.» Въ сихъ немногихъ строчкахъ вмѣщено полдесятка ошибокъ; но въ нихъ есть и правда. Въ переводъ сокращено: «Владиміръ распространилъ ее (вѣру) во всемъ тогда извѣстномъ государствѣ.» Мы думаемъ, что Г. переводчикъ воленъ былъ прибавлять свои замѣчанія; но для чего выбрасывать подлинныя слова Историка, a особливо въ такой книгѣ, которая доказываетъ невѣжество сочинителя и болѣе почти ни къ чему не служитъ? Тотъ переводъ хорошъ, которой замѣняетъ намъ автора, и при которомъ нѣтъ надобности справляться съ подлинникомъ. Но мы угадываемъ, что тутъ виноватъ не переводчикъ…
Вольтеръ насчиталъ (стр. 128) только двѣ тысячи душъ мужескаго пола. составляющихъ раскольничью секту, которая, говоритъ онъ, установлена въ XII столѣтіи, нѣкоторыми набожными, имѣвшими свѣдѣніе о Новомъ Завѣтѣ. Не зная, что скоро по вступленіи Владиміра Мономаха на престолъ Великокняжескій всѣ Жиды высланы изъ Русскихъ областей, онъ смѣло утверждаетъ (стр. 131), что Жиды никогда не имѣли заведеній въ Россіи, какъ въ другихъ Европейскихъ государствахъ.
Вообще книга сія написана весьма невѣрно. Вольтеръ на каждомъ шагѣ спотыкается, погрѣшая то въ хронологіи, то въ Географіи, то въ описаніи не только подробностей, но и главныхъ произшествій; a что всего хуже, онъ писалъ не какъ безпристрастный философъ, но какъ Французъ, погрязшій въ предразсудкахъ о невѣжествѣ и недостоинствѣ Русскихъ, которыхъ по его описаніямъ можно почесть настоящими дикарями. Главы двѣ или три читать пріятно; но надобно уже забыть, что читаешь Исторію.
На слогъ нашего переводчика грѣшно пожаловаться. Онъ довольно хорошъ, несмотря на нѣкоторыя неисправности, отъ которыхъ остеречься весьма трудно. Жаль, что въ семъ изданіи почти на каждой страницѣ опечатки. Хозяинъ типографіи долженъ стараться о чистотѣ книги едва ли не болѣе самаго автора. Исторія, въ Русскомъ переводѣ, раздѣляется на двѣ части, или на четыре книжки. Вторая часть еще не вышла.