История Египта с древнейших времён до персидского завоевания (Брэстед; Викентьев)/Строители пирамид

История Египта с древнейших времён до персидского завоевания — VI. Строители пирамид
автор Джеймс Генри Брэстед, пер. Владимир Михайлович Викентьев
Оригинал: англ. A History of Egypt from the Earliest Times to the Persian Conquest. — Перевод созд.: 1905, опубл: 1915. Источник: Брэстед, Джеймс Генри. История Египта с древнейших времён до персидского завоевания [Текст] : / Джеймс Генри Брэстед ; перевод с английского В. Викентьева. - Москва : Книгоиздательство М. и С. Сабашниковых. 1915 РГБ

Глава VI
Строители пирамид

В конце так называемой II династии, т. е. и начале XXX века до н. э. представители Тинисской династии были окончательно устранены от власти, которою они пользовались столь успешно в течение более четырех столетий, согласно Манефону. Вместо них стала возвышаться мемфисская фамилия, обитавшая в «Белых Стенах». Однако есть основание думать, что резкая смена династий, о которой говорит Манефон, в действительности не происходила и что окончательное торжество Мемфиса могло быть простым следствием постепенного переселения в него самих тинисцев. Как бы то ни было, великая царица Нимаатхапи, жена Хасехема, бывшего, вероятно, последним царем II династии, была, по-видимому, матерью Джосера, с чьим вступлением на престол становится явным преобладание Мемфиса. В эпоху главенства Мемфиса развитие, которое с такою силою двигалось вперед тинисцами, поддерживалось искусно и даровито. В течение более 500 лет царство продолжало процветать, но из этих пяти столетий только от двух последних дошли до нас кое-какие литературные остатки; что же касается первых трех столетий, то нам приходится воссоздавать их почти целиком на основании вещественных документов, а именно архитектурных памятников того времени. До некоторой степени такая задача есть то же, что попытка воссоздать историю Афин в век Перикла, опираясь исключительно на храмы, скульптуры, вазы и другие вещественные остатки того времени. Хотя богатая интеллектуальная, литературная и политическая жизнь, развертывавшаяся тогда в Афинах, имела такие духовные запасы и такое состояние государства и общества, которых Египет далее и в свои лучшие времена никогда не знал, тем не менее не следует забывать, что как ни грациозно впечатление, получаемое нами от памятников Древнего царства, эти последние только скелет, который мы могли бы облечь плотью и одарить жизнью, если бы сохранились главнейшие литературные памятники того времени. Трудно разглядеть за этими титаническими произведениями деловой мир торговли, ремесел и администрации, общественную жизнь, искусство и литературу, из которых они выросли. От полутысячелетия политических изменений, от переворотов и узурпации, от развития и упадка учреждений, от поместных губернаторов, то притихших под крепкой державой фараонов, то сбрасывавших с себя эгиду слабого монарха и возвышавшихся до степени независимых князей, которые становились, наконец, настолько могущественными, что вызывали окончательное распадение государства, — от всего этого до нас дошли лишь беглые и случайные следы, да и то скорее угаданные, нежели документально обоснованные.

Первым выдающимся лицом Древнего царства был Джосер, положивший, как мы говорили, начало III династии. Очевидно, что его могущественное управление утвердило главенство Мемфиса. Он продолжал разработку медных рудников на Синайском полуострове и раздвинул границы на юге. Если верить позднейшему преданию жрецов, то он настолько подчинил себе беспокойные племена Северной Нубии, которые еще несколько веков спустя после его царствования тревожили набегами область первых порогов, что мог обеспечить богу порогов Хнуму по меньшей мере номинальное обладание обоими берегами реки от Элефантины, на нижнем конце порогов, до Такомпсо, около 75 или 80 миль выше них. Ввиду того, что это предание было выдвинуто жрецами Исиды в птолемеевскую эпоху как обоснование некоторых своих притязаний, то весьма вероятно, что в нем заключается ядро факта.

Успех начинаний Джосера, может быть, отчасти был обязан указаниям великого мудреца Имхотепа, бывшего одним из его главных советников. В сфере жреческой мудрости, магии, составления моральных сентенций, медицины и архитектуры эта замечательная личность царствования Джосера оставила по себе столь отменную память, что его имя никогда не было забыто. Он стал патроном позднейших писцов, которые аккуратно совершали ему в начале работы возлияние из сосуда с водой, составлявшего часть их письменного прибора. Народ спустя века распевал его пословицы, и через 2500 лет после своей смерти он стал богом медицины, которого греки, называвшие его Имутесом, отождествляли с Асклепием. Ему был воздвигнут храм вблизи Мемфиса, и в настоящее время каждый музей обладает одной или двумя бронзовыми статуэтками этого обожествленного мудреца, слагателя пословиц, врача и зодчего Джосера. Жрецы, руководившие при Птолемеях восстановлением храма в Эдфу, утверждали, что они следуют плану строения, первоначально воздвигнутого там по замыслу Имхотепа, поэтому весьма возможно, что Джосер построил там храм. Манефон приводит предание, согласно которому постройки из камня стали впервые возводиться Джосером, которого он называет Тозортросом. Хотя, как мы видели, теперь известны более ранние каменные сооружения, все же слава великого зодчего, приписываемая советнику Джосера Имхотепу, не случайна, и ясно, что царствование Джосера знаменует собою начало обширного строительства из камня. До его правлении царские гробницы возводились из высушенного на солнце кирпича и содержали только, в одном случае, гранитный пол, а в другом — комнату из известняка. Кирпичная гробница была значительно усовершенствована Джосером, и в его время в Бет-Халлафе вблизи Абидоса была построена громадная кирпичная мастаба, в которой находилась лестница, спускавшаяся до гравия под верхней постройкой и превращавшаяся там в нисходящий проход, который оканчивался рядом покоев склепа. Проход закрывался в пяти местах тяжелыми плитами. Это была первая из двух царских гробниц, обычно возводившихся в это время. По всей вероятности, сам Джосер никогда не воспользовался этой усыпальницей, построенной так близко от гробниц его предков. С помощью Имхотепа он предпринял постройку мавзолея по плану несравненно более грандиозному, чем тот, на который когда-либо дерзали его предки. В пустыне за Мемфисом он воздвиг гробницу, весьма сходную с тою, которая находилась в Бет-Халлафе, но только мастаба была выстроена из камня. Она имела около 38 футов высоты, приблизительно 227 футов в ширину, и ее длина с севера на юг была, точно неизвестно на сколько футов, больше ширины. С течением времени он расширил ее основание и также увеличил в высоту посредством пяти прямоугольных надстроек, размер которых постепенно уменьшался кверху. В результате получилось ступенчатое сооружение в 6 этажей, имевшее в высоту 190 футов и приблизительно напоминавшее в целом пирамиду. Оно часто называется «ступенчатой пирамидой» и действительно является переходной формой от плоской прямоугольной мастабы, первоначально построенной Джосером в Бет-Халлафе, к непосредственно следовавшей за ней пирамиде его преемников. Это первое большое сооружение из камня, известное в истории.

Богатство и могущество, позволившие Джосеру воздвигнуть такую внушительную и дорогостоящую гробницу, выпали на долю и других царей той же династии, порядок и судьбы которых еще невозможно реконструировать. Нам теперь известно, что следует приписывать им две больших каменных пирамиды в Дашуре. Эти огромные и великолепные памятники, древнейшие пирамиды, наглядно свидетельствуют о богатстве и могуществе III династии. Подобные колоссальные сооружения действуют мощно на воображение, но мы можем воссоздать лишь в самых смутных чертах течение событий, которые вызвали их к бытию; массу вопросов они оставляют без ответа. К концу династии страна процветала под властью сильного и дальновидного Снофру. Он строил суда около 170 футов длиной для речной торговли и правительственных надобностей, он продолжал расширять эксплуатацию медных рудников на Синайском полуострове, где он нанес поражение местным племенам и оставил отчет о своей победе. Снофру настолько прочно утвердил египетское господство на полуострове, что на него впоследствии смотрели как на человека, создавшего и закрепившего египетский суверенитет в тех местах; один из рудников носил его имя. Спустя 1000 лет с его деятельностью в этой области сравнивали свою собственную позднейшие цари, которые хвалились, что ничего подобного не делалось там «со времен Снофру»; и наряду с местными божествами Хатор и Сопдет отважные чиновники, рисковавшие там своею жизнью ради фараона, взывали к его покровительству как к богу-патрону той области. Он урегулировал южную границу, и вполне возможно, что следует приписывать ему постройку крепостей у Горьких озер на Суэцком перешейке, еще существовавших в эпоху V династии. Дороги и станции в Восточной Дельте носили его имя спустя еще 15 веков после его смерти. На западе весьма возможно, что он уже владел одним из северных оазисов. Кроме всего этого, он начал торговые сношения с севером и отправил флот из 40 судов к финикийскому берегу за ливанским кедром. По примеру Джосера он проявлял также деятельность на юге, а именно предпринял поход против Северной Нубии, откуда вернулся с 7.000 пленных и 200.000 голов крупного и мелкого скота.

Могущественный и богатый Снофру, как владыка «Обеих Стран», возвел также две гробницы. Древнейшая находится в Медуме, между Мемфисом и Файюмом (Фаюмом). Она была начата, подобно гробнице Джосера, как мастаба из известняка со склепом ниже своего основания. По примеру Джосера строитель увеличил ее в семь раз и сделал из нее ступенчатое сооружение, причем промежутки между отдельными горизонтальными гранями были заполнены сверху донизу так, что каждая сторона представляла собою одну непрерывную плоскость, преломленную под различными углами. Таким образом, создалась первая пирамида. Другая пирамида Снофру, значительно большая по размерам и внушительности, возвышается теперь над всей Дашурской группой. Это была величайшая постройка из тех, на которые до тех пор дерзали фараоны, красноречиво свидетельствовавшая о быстром прогрессе искусства в эпоху III династии. Обнаруженная надпись показывает, что владения, которыми была обеспечена гробница Снофру, оставались неприкосновенными еще 300 лет спустя.

В царствование Снофру богатство и могущество страны достигли высочайшего уровня, и это обусловило блеск следовавших затем династий Древнего царства. В то же время возвысился богатый и могущественный класс знати и бюрократии, о котором немного говорили выше, — класс, который уже более не довольствовался простыми кирпичными гробницами своих предков в Абидосе и по соседству с ними. Их великолепные мастабы из обтесанного известняка по-прежнему расположены вокруг гробницы царя, которому они служили. Тому, что сохранилось в этих внушительных городах мертвых, над которыми возвышается громада пирамиды, обязаны мы воссозданием картины жизни великого царства, через порог которого мы теперь переступили. Мы имеем позади себя медленное продолжительное развитие, таящее в себе начатки всего того, что находится теперь пред нашими глазами; так же и это развитие должны были мы проследить на основании гробниц древнейших египтян, начиная с кучи песка, покрывающей тело первобытного египтянина, и кончая колоссальной пирамидой фараона.

Схождение со сцены великой фамилии, главнейшим представителем которой был Снофру, поскольку мы можем об этом судить теперь, не отразилось существенным образом на судьбах нации. Великий основатель IV династии Хуфу, весьма возможно, был отпрыском III. Как бы то ни было, одна из его гаремных жен была прежде фавориткой Снофру. Несомненно одно, что Хуфу не был мемфисцем. Он происходил из города, расположенного в Среднем Египте, вблизи Бени-Хасана, который позднее назывался по этой причине «Менат-Хуфу», «Кормилицей Хуфу», а его полное имя «Хнум-Хуфу», что значит «Хнум охраняет меня», есть дальнейший намек на его происхождение, ибо заключает имя Хнума, бараноголового бога Менат-Хуфу. Равным образом, после его смерти один из жрецов, приставленных к его гробнице, был в то же время жрецом Хнума в Менат-Хуфу. Мы не имеем возможности узнать, каким образом удалось простому знатному человеку провинциального города сместить могущественного Снофру и стать родоначальником новой линии царей. Он только грандиозно возвышается перед нами в ряду ничтожных фараонов своей эпохи, и о его величии гласит благородная гробница, воздвигнутая им в Гизе, против современного Каира. Главной заботой государства стало теперь устройство огромной непроницаемой и неразрушимой усыпальницы для тела фараона, и последний жертвовал на это все богатства, дарования и рабочие силы, имевшиеся в его распоряжении. О том, насколько прочен и целесообразен должен был быть правительственный аппарат Хуфу, мы можем до некоторой степени судить по тому, что его пирамида заключает в себе около 2.300.000 каменных глыб, весящих каждая в среднем 2,5 тонны. Одни рабочие руки, занятые ломкой, передвижением и соответственным размещением этого огромного количества материала, должны были лечь тяжелым бременем на страну. Геродот приводит циркулировавшее в его время предание, согласно которому над пирамидой трудилось 100.000 человек в течение 20 лет, и Питри доказал, что эти цифры вполне заслуживают доверия. Содержание города в 100.000 рабочих, ничего не производивших и лежавших постоянно тяжелым бременем на государстве, а также постановка труда в каменоломнях с целью безостановочной доставки материала к основанию пирамиды сами по себе были бы способны остановить развитие меньшего государства. Глыбы добывались в каменоломнях на восточном берегу реки, к югу от Каира, и при полой воде, когда заливались низменные места, они переправлялись через долину к основанию холма, на котором возводилась пирамида. Здесь была построена огромная каменная дорога — плод десятилетней работы, если верить Геродоту, — и по ней камни втаскивались кверху на плоскогорье, где стояла пирамида. Не только количественно была эта работа столь колоссальной; также и с качественной стороны это наиболее замечательное вещественное создание Древнего мира, о котором мы знаем, ибо массивная каменная кладка пирамиды поражает современного созерцателя своим совершенством. Прошло всего пять веков со времени устройства грубо сделанного пола в гробнице Усефая (Дена) в Абидосе и, может быть, не более ста лет с тех пор, как была воздвигнута древнейшая из известных нам в настоящее время каменных построек, а именно комнаты из известняка в гробнице Хасехема. Пирамида имеет или имела в высоту приблизительно 481 фут, и каждая сторона ее квадратного основания имела в длину около 755 футов. Средняя ошибка — «менее одной десятитысячной стороны в отношении точной длины, квадратной формы и горизонтальности», хотя покатость почвы на месте сооружения препятствовала непосредственному измерению от угла до угла. Каменная кладка иногда настолько совершенна, что глыбы в несколько тонн сложены друг с другом так, что промежутки между ними значительной длины равняются одной десятитысячной дюйма и представляют грани и поверхности, «не уступающие работе современного оптика, но в масштабе акров вместо футов или ярдов материала». Все сооружение сделано из известняка, за исключением главного склепа и помещений над ним, распределяющих тяжесть, где мастерство заметно ниже. Последняя, или верхняя, часть, очевидно, строилась с большей поспешностью, нежели нижние части. Проходы были искусно закрыты в нескольких местах гранитными глыбами, а с наружной стороны пирамида была покрыта облицовкой из поразительно пригнанных друг к другу трехгранных известняковых плит, с тех пор растасканных, которые скрывали вход, находившийся в 18 ряду каменной кладки, считая от основания, около центра северной стороны. Смелым человеком должен был быть монарх, задумавший уже в начале своего царствования эту величайшую каменную громаду, которую когда-либо сооружали человеческие руки, и в самой пирамиде имеются данные, свидетельствующие, по меньшей мере, о двух изменениях в плане. Отсюда можно предполагать, что, подобно всем предшествовавшим пирамидальным памятникам, она была задумана в меньших размерах, а затем, когда работа еще не настолько подвинулась вперед, чтобы нельзя было вследствие запутанности внутренних проходов изменить плана, последний был расширен до огромных размеров настоящего основания, занимающего площадь в 13 акров. Три небольших пирамиды членов семьи Хуфу стояли подряд вплотную к ней с восточной стороны. Пирамида была окружена широким двором, вымощенным известняковыми плитами. С восточной стороны находился храм для заупокойной службы по Хуфу, от которого ничего не сохранилось, кроме части великолепного базальтового пола. Дорога, ведшая из долины к храму, до сих пор сохраняется в виде мрачных развалин, дающих представление об одной лишь грубой внутренней кладке. Поперек нее расположена современная деревня Кафр. Далее к югу находится часть стены, которая окружала город, расположенный внизу в долине и бывший, вероятно, резиденцией Хуфу, а также, быть может, и всей династии. Покидая гробницу Хуфу, мы не должны допускать, чтобы восхищение перед памятником, вызвано ли оно обширными размерами или совершенством постройки, скрывало от нас подлинное и основное его значение; а именно, Большая пирамида есть древнейшее и наиболее внушительное из дошедших до нас свидетельств окончательного возникновения из доисторического хаоса и поместных смут организованного общества. Последнее предстает перед нами под эгидой всеобъемлющей и сознательной централизованной власти, носителем которой является монарх. Имя Хуфу было найдено от Десука, в северо-западной, и Бубаста, в Восточной Дельте, до Гелиополя на юге, но мы не знаем почти ничего о других его деяниях. Он продолжал работы на Синайском полуострове; быть может, он начал впервые разработку залежей алебастра в Хатнубе, или во всяком случае, держал там рабочих; и, далее, птолемеевские предания изображали его строителем храма Хатор в Дендере. Отсюда ясно, что все производительные силы страны были всецело в его распоряжении и под его контролем. Его старший сын, по обычаю IV династии, был визирем и главным судьей, а равно и два «казначея бога», заведовавшие работою в каменоломнях, были, как мы видели, несомненно, сыновьями царя. Наиболее значительные должности занимались членами царского дома, и благодаря этому огромное государство подчинялось малейшему желанию монарха и в течение многих лет считало своей главнейшей задачей сооружение его гробницы. Ничем не проявивший себя царь Джедефра, или Раджедеф, отношение которого к династии совершенно неопределенно, следовал, по-видимому, за Хуфу. Его незначительная пирамида была найдена в Абуроаше, к северу от Гизы, но сам Джедефра остается для нас только именем, Возможно, что он принадлежит к концу династии.

Неизвестно, был ли его преемник Хафра (Хефрен) его сыном или нет. Но имя нового царя, означающее «Его сияние — Ра», как и имя Джедефра, указывают на политическое значение жрецов Ра в Гелиополе. Он построил свою пирамиду рядом с пирамидой Хуфу, но она несколько меньше и заметно хуже сделана. Ей была придана великолепная внешность тем, что нижняя часть облицовки была сделана из гранита с первых порогов. Разрозненные остатки храма, с восточной стороны его пирамиды, все еще находятся на том месте, откуда обычное шоссе ведет вниз к краю плоскогорья; это шоссе оканчивается вертикальным гранитным строением, служившим вратами, как его (шоссе), так и верхней ограды пирамиды. Его внутренние поверхности сделаны все из красного полированного гранита и прозрачного алебастра. В одном из залов постройки были найдены Мариетом в колодце семь статуй Хафра. Мы имели случай познакомиться с лучшей из них в предыдущей главе. Этот великолепный вход находится рядом с Большим сфинксом и до сих пор обычно называется «храмом сфинкса», с которым, однако, у него нет ничего общего. Является ли сам сфинкс созданием Хафра — до сих пор еще неизвестно. В Египте сфинкс часто является изображением царя, причем львиное тело знаменует мощь фараона. Большой сфинкс есть, поэтому, изображение какого-либо фараона; неясная ссылка на Хафра в надписи между передними ногами, высеченной спустя 14 веков, в царствование Тутмоса IV, может быть, указывает на то, что в ту эпоху его ставили с ним в какую-то связь. За исключением этих построек мы не знаем ничего о деяниях Хафра, но сами они красноречиво свидетельствуют, что великое государство, над созданием которого столько потрудился Хафра, все еще безусловно подчинялось эгиде фараона.

Но при преемнике Хафра, Менкаура, могущество царского дома, если судить по размерам царской пирамиды, уже больше не было таким абсолютным. Обширные пирамиды, возведенные его двумя предшественниками, быть может, настолько подорвали ресурсы страны, что Менкаура не мог извлечь много из истощенной нации. Третья пирамида в Гизе, которого мы обязаны ему, более чем вдвое ниже пирамид Хуфу и Хафра; разрушенный храм при ней, раскопанный Рейснером, не оконченный в момент его смерти, был выложен снаружи его преемником высушенными на солнце кирпичами вместо дорогого гранита. Из числа его ближайших преемников до нас дошли памятники только от одного Шепсескафа. Хотя, согласно имеющимся у нас данным, он выбрал место для своей пирамиды в первый же год своего царствования, он не успел воздвигнуть памятника достаточно большого и прочного, чтоб он мог сохраниться, и мы даже не знаем, где он находился; что же касается деяний всего ряда царей конца IV династии, включая и нескольких узурпаторов, которые, быть может, занимали престол на короткое время, то мы не знаем решительно ничего.

Полтора столетия правления IV династии были периодом небывалого блеска в истории Египта, и, как мы видели, памятники того времени достигли такой грандиозности, которая никогда не была превзойдена в позднейшее время. Расцвет страны достиг наивысшей точки в царствование Хуфу, и, вероятно, после периода незначительного упадка в царствование Хафра Менкаура не был уже больше в состоянии удерживать строго централизованную власть, которою были до тех пор облечены представители его династии. Эта последняя сошла со сцены, оставив в Гизе группу из девяти пирамид как нерушимое свидетельство своего величия и могущества. Они почитались в классические времена одним из семи чудес света и в настоящее время являются единственным чудом, дошедшим до нас из числа семи. Причина падения IV династии, хотя и неясная в деталях, более или менее достоверна в главных чертах. Жрецам Ра в Гелиополе, влияние которых очевидно уже из имен царей, следовавших за Хуфу, удалось организовать свою политическую власть и сделаться достаточно сильной партией, чтобы свергнуть царствовавший дом. Государственная теология всегда представляла царя как преемника бога-солнца, и он с древнейших времен носил неизменно титул бога-солнца Гора; теперь жрецы Гелиополя потребовали, чтоб он был сыном от плоти Ра, который поэтому должен был появляться на земле, чтобы стать отцом фараона. Народная сказка, с которой мы имеем список, сделанный около 900 лет после падения IV династии, повествует о том, как Хуфу проводил время со своими сыновьями, рассказывавшими ему о чудесах, совершенных великими мудрецами древности. Когда затем принц Хардидиф сообщил царю, что еще был жив волшебник, способный творить такие чудеса, фараон послал его за ним. Мудрец Джеди, представив несколько примеров чудесных сил, которыми он владел, неохотно поведал царю в ответ на его настойчивые вопросы, что три младенца, которые должны вскоре родиться от жены некоего жреца Ра, были зачаты самим Ра и что все они сделаются царями Египта. Видя фараона огорченным таким известием, мудрец уверил его, что ему не было причины предаваться печали, ибо, говорил он, «твой сын, его сын и затем один из них», что означает, «твой сын будет царствовать, затем твой внук, а после того один из этих трех младенцев». Конец сказки потерян, но, несомненно, в ней говорилось о том, как три младенца стали фараонами, ибо она повествует со многими живописными подробностями о чудесном рождении младенцев, наделенных всеми знаками царского достоинства. Имена, данные этим младенцам переодетыми божествами, помогавшими при их рождении, были Усеркаф, Сахура и Какай, т. е. имена первых трех царей V династии. Хотя народное предание помнило только двух царей IV династии после Хуфу и ничего не знало о Джедефра, Шепсескафе и других царях, не оставивших после себя больших пирамид, тем не менее оно сохранило память об основных притязаниях жрецов Ра и, по меньшей мере, содержит долю истины относительно возникновения V династии. В этой народной сказке мы имеем популярную форму новой государственной фикции, согласно которой каждый фараон есть сын бога-солнца по плоти. Подобное воззрение удержалось в течение всей истории Египта.

Цари V династии, резиденция которых продолжала оставаться вблизи Мемфиса, начали править около 2750 г. до н. э. В них ясно выражены черты происхождения, приписанного им народным преданием. Официальное имя, которое они принимают во время коронации, должно неизменно заключать имя Ра, — традиция, которую гелиопольские жрецы не могли прочно утвердить в эпоху IV династии. Впереди этого имени должен теперь стоять новый титул «Сын Ра». Наряду со старым титулом «Гор» и новым титулом, который представляет Гора попирающим ногами символ Сета, это новое наименование «Сын Ра» являлось пятым титулом, присущим фараонам и составившим позднее полный фараонский титул в том виде, как он сохранился в течение всей истории. Их принадлежность к культу Ра как государственной религии по преимуществу нашла себе немедленное и практическое выражение в самой блестящей форме.

Около царской резиденции, вблизи позднейшего Мемфиса, каждый царь стал возводить великолепный храм солнца, носивший название вроде «Излюбленное место Ра» или «Удовлетворение Ра». Все эти святилища построены по одному основному плану: большой передний двор, к которому справа и слева примыкают культовые покои и где стоит огромный жертвенник, а в глубине возвышается на мастабообразном основании высокий обелиск. Этот символ бога стоял под открытым небом, и вследствие этого святая святых отсутствовала. Есть основание предполагать, что обелиск и смежная часть строения были то же, что святая святых храма в Гелиополе в увеличенном виде. Стены были покрыты изнутри скульптурными изображениями, заимствованными из жизни, сценами на реках, в болотах и в тонях, среди полей и пустынь, и из обрядов государственной религии; снаружи храм был покрыт рельефами, изображавшими воинственные деяния фараона. С той и другой стороны святилища на кирпичном основании стояли два судна, представлявшие собою две небесных барки бога-солнца, на которых он плыл по небу утром и вечером. Святилище было щедро обеспечено, и служба в нем отправлялась штатом жрецов пяти различных степеней, не считая «надзирателя», заведовавшего имуществом храма. По мере увеличения линии царей, а вместе с тем и возрастания числа храмов, жрецы старого храма стали отправлять службу также и в новом. Мы можем констатировать наличие этих храмов по одному при каждом царе, по меньшей мере, вплоть до царствования Асесы, восьмого монарха правившей династии. Окруженный богатством и почетом, не выпадавшим на долю ни одного официального божества древнейших времен, Ра занял влиятельное положение, которого он никогда уже больше не терял. Через него государственные формы Египта начали сообщаться миру богов, и мифы восприняли его печать и окраску, если в действительности некоторые из них не были обязаны своим происхождением высокому положению, которое занял теперь Ра. В солнечном мифе он стал царем Верхнего и Нижнего Египта и подобно фараону правил страной, имея Тота в качестве визиря.

Изменение в положении царствующего дома явствует также из организации управления. Старший сын царя перестал быть могущественнейшим сановником в государстве, и положение, которое он занимал в эпоху IV династии как визирь и главный судья, стало прерогативой другой фамилии, и притом наследственной. Каждый член этой фамилии носил в течение пяти поколений имя Птаххотеп. Отсюда, по-видимому, следует, что жрецы Пта (Птаха) и жрецы Ра в Гелиополе согласились поделить власть таким образом, что верховный жрец Ра стал фараоном, а последователи Птаха получили визирство. Как бы то ни было, фараон должен был считаться с одной знатной фамилий, в которой должность визиря переходила по наследству. Эта наследственная преемственность власти, столь удивительная в случае высшего поста центрального правительства, стала теперь обычной в номах, и поместные губернаторы все сильнее укреплялись в них, по мере того как одно поколение сменяло другое и сын наследовал отцу в том же номе. То обстоятельство, что новая династия должна была считаться со знатными фамилиями, способствовавшими ее возвышению, очевидно также из того факта, что Усеркаф, первый представитель линии, назначил дворцового управителя губернатором области Среднего Египта, носившей название «Новые города»; к этой должности он присоединил еще доходы с двух жреческих бенефиций в соседних местах, которые были учреждены Менкаура и которыми раньше, вероятно, пользовался один из фаворитов IV династии. Но обеспечение, назначенное IV династией, не было тронуто.

Хотя Усеркафу как родоначальнику новой династии стоило, вероятно, немалых хлопот обеспечить престолонаследие для своей линии, он оставил свое имя на скалах у первых порогов — древнейшую из подобных надписей в тех местах, которые с этих пор сообщают нам не одну подробность, касающуюся операций фараонов на юге. Сахура, следовавший за Усеркафом, продолжал развитие Египта как древнейшей морской державы в истории; он отправил флот против финикийских берегов; в храме при его пирамиде в Абусире открыты рельефы, на которых изображены четыре корабля с финикийскими пленными, окруженными египетскими матросами. Это — древнейшее из дошедших до нас изображений морских судов, а также и сирийских семитов. Другой флот был послан Сахура в еще более отдаленные воды, а именно в Пунт, как называли египтяне сомалийский берег у южного конца Красного моря и вдоль южной стороны Аденского залива. Из этой страны, которую он называл, как и весь Восток, «Страною бога», ему были доставлены ароматические смолы и камедь, столь необходимые при воскурении и умащениях, без которых не могли обходиться на Востоке. Путешествия в эту страну предпринимались, может быть, со времени I династии, ибо тогда уже фараоны употребляли в значительном количестве мирру, хотя возможно, что ее первоначально получали путем торговли от промежуточных племен, доставлявших ее по материку, вниз по Голубому Нилу, Атбаре и Белому Нилу. В эпоху IV династии один из сыновей Хуфу имел пунтийского раба; но Сахура был первым фараоном, в чьих анналах говорится о прямых сношениях с Пунтом с целью торговли. Его экспедиция доставила в Египет 80.000 мер мирры и, вероятно, 6.000 весовых единиц сплава золота и серебра, не считая 2600 стволов ценного дерева, вероятно — черного. Мы встречаем его чиновников также у первых порогов; из них один оставил древнейшую из длинного ряда надписей на скалах, свидетельствующую несомненно о походах в Нубию.

О следующих четырех царствованиях мы знаем лишь столько, чтобы составить себе смутное представление о могущественном и культурном государстве, по-прежнему богатом и посылающем экспедиции в отдаленные страны за теми продуктами, которых не производил сам Египет. Около конца династии, во второй половине XXVI в. до н. э., Асеса начал работу в восточной пустыне в каменоломнях Вади-Хаммамата, в трех днях пути от Нила. Эти каменоломни, может быть, уже доставляли материал для многочисленных ваз из брекчии древнейших царей, но Асеса был первым фараоном, оставившим там свое имя. Так как в этом месте Нил протекает всего ближе от Красного моря, то караваны, покидавшие Копт и проходившие через хаммаматские каменоломни, могли достигать моря в пять дней. Это была, следовательно, наиболее удобная дорога в Пунт; по ней, вероятно, прошла упомянутая экспедиция Сахура, а равно и Асеса, также посылавший туда во главе экспедиции своего «казначея бога» Бурдида, пользовался, вероятно, ею. Его преемник Унас проявлял, по-видимому, деятельность на юге, так как мы встречаем его имя на границе первых порогов, в сопровождении эпитета «владыка стран».

Имеются дальнейшие указания на то, что величие фараонов, поскольку оно ощущалось и признавалось служилым классом, начало до некоторой степени падать. Ни к одному из древнейших победоносных отчетов, оставленных фараонами на Синайском полуострове, не дерзнули чиновники, руководившие экспедициями, присовокупить свои имена или вообще каким бы то ни было образом указать на свое участие в местных предприятиях. На всех рельефах и а скалах мы видим фараона сокрушающим своих врагов, как если бы он неожиданно появился там подобно богу, каковым его считали; и в них нет ни малейшего намека на то, что каждой экспедицией в действительности руководил вельможа на положении правительственного чиновника. Но при Асесе самосознание должностного лица уже больше не могло быть совершенно подавлено, и в первый раз мы находим под обычным триумфальным рельефом одну строку, которая гласит, что экспедиция находилась под начальством такого-то офицера. Это только намек на возраставшую силу чиновников, которые с этих пор никогда не упускают случая все больше выдвигать себя во всех отчетах о царских предприятиях. Это сила, которая с течением времени чинит фараонам все большие затруднения. Может быть, есть еще другое свидетельство того, что цари V династии не пользовались больше безграничной властью, которою обладали их предшественники из IV династии. Их пирамиды из известняка, расположенные на краю пустыни, к югу от Гизы, в Абусире и Саккаре, незначительных размеров, более чем вполовину меньше второй пирамиды, и внутренняя кладка их настолько плоха, представляя собою по большей части необтесанные глыбы и даже щебень и песок, что теперь они в состоянии полного разрушения; каждая пирамида в отдельности представляет собою невысокий курган, лишь отдаленно напоминающий первоначальную форму. Централизованная власть фараонов заметно ослабевала, и поистине было желательно во всех отношениях, чтобы наступила реакция против совершенно ненормального поглощения гробницей фараона такой огромной доли национального богатства. Переходный период V династии, продолжавшийся, вероятно, около 125 лет, в течение которых царствовали девять фараонов, был эпохой значительного политического развития и заметного материального прогресса. Искусство и ремесла процветали по-прежнему, и были созданы великие произведения египетской скульптуры; в то же время в области литературы визирь и главный судья царя Асесы составлял свои мудрые изречения, о которых мы уже говорили. Государственная религия получила форму, достойную великой нации. Храмы по всей стране пользовались неизменной заботой о себе, и крупнейшие святилища получили дарственные угодья, соответственно размеру обильных ежедневных жертвоприношений за здравие царя. От этого периода сохранилась первая сколько-нибудь значительная по размерам религиозная литература, равно как и дошедшие до нас древнейшие длинные образцы египетского языка. В пирамиде последнего царя V династии, Унаса, находится собрание загробных формул ритуального характера, так называемых «Текстов Пирамид», о которых мы говорили выше. Так как большинство из них восходит к еще более древней эпохе и возникновение, по крайней мере некоторых, относится к додинастическим временам, то они представляют собою гораздо более древнюю форму языка и религии, сравнительно с тою, которая была присуща поколению, жившему в эпоху возникновения пирамиды Унаса.



Это произведение находится в общественном достоянии в России.
Произведение было опубликовано (или обнародовано) до 7 ноября 1917 года (по новому стилю) на территории Российской империи (Российской республики), за исключением территорий Великого княжества Финляндского и Царства Польского, и не было опубликовано на территории Советской России или других государств в течение 30 дней после даты первого опубликования.

Несмотря на историческую преемственность, юридически Российская Федерация (РСФСР, Советская Россия) не является полным правопреемником Российской империи. См. письмо МВД России от 6.04.2006 № 3/5862, письмо Аппарата Совета Федерации от 10.01.2007.

Это произведение находится также в общественном достоянии в США, поскольку оно было опубликовано до 1 января 1929 года.