Азиатские владения фараонов XVIII дин. граничили на севере с царством Митанни, с которым при Аменхотепе III, по поводу брака с Тадухипой, произошло размежевание, упоминаемое неоднократно в письме на митаннийском языке, если верно его читает Борк. Из пограничных городов Харвухе отошел к Тушратте, Машрианне — к фараону, причем договор этот скреплен призванием Амона и Тешуба. Местоположение этих городов неизвестно; вероятно, они находились где-нибудь вблизи Евфрата. Вся страна от Месопотамии до Египта заключала в себе две области: Амурру и Ханаан (Кинаххи, Кинахни и т. п.). Первая примыкала к хеттским странам и была в значительной мере населена хеттским племенем. От собственно хеттской области семитичеcкая часть Амурру отделялась цепью незначительных вассальных владений: Нугашше (к юго-зап. от Алеппо), Катна (вер. Кадеш на Оронте), Тунип и др. В Ханаан входила область от Бейрута к югу, но здесь границы не были точно обозначены.
По всей стране были разбросаны многочисленные города, скорее деревни в стенах или просто замки — «мигдолы» на горах, защищающие местность и часто изображаемые на египетских и ассирийских барельефах. Большие города — Иерусалим, Тир, Библ, Арад и др.; от них зависят меньшие, напр., Усу — береговое поселение Тира. Арад вместе со своими поселениями на берегу — Антарадом и Марафом — упоминается в египетских текстах часто во множественном числе. От Иерусалима зависел целый ряд поселений. Произведения страны, несмотря на множество городов, имеют сельский характер: ладан, древесное масло, мед, вино, олово, ляпис-лазури, малахит, быки, козы, пшеница приносятся в дань Тутмосу во время его походов. Плодородие Финикии особенно славилось: отсюда увозилось «зерна, как песку, а вино было в погребах, как потоки воды». Финикийские вина считались лучшими из сирийских и пользовались этой известностью еще в поздние времена античного мира. Пиво из Коди (у Исского разлива) было в Египте в большой славе. Медицинские папирусы упоминают о разных лекарственных растениях из Финикии, заупокойные о смолах, употреблявшихся при бальзамировании. Финикийский лес играл в обиходе египтян большую роль и его истреблялись целые корабли. Слоновая кость также проходила через руки финикийских и кипрских данников: она могла получаться на Кипре из, Африки, могла поступать из Месопотамии, где еще долго водились слоны. В анналах Тутмоса упоминаются и драгоценные металлические вазы с головами коз и львов «работы Джахи». Но в сущности, эти произведения не были характерны для Финикии, а являлись подражаниями островным. Письма из Телль-Амарны убеждают нас, что здесь сельские занятия занимали видное место. Риб-Адди библский то и дело говорит о полях и посевах; он поставляет овец, продукты садоводства и вино. Деньги считались иго вавилонской системе на мины и таланты. Абимильк посылает пять талантов меда в качестве дани. Риб-Адди платит Азиру 50 мин сер. за пойманных рабов и т. д. Как доказал Брандис, цифры дани в карнакских анналах переведены с вавилонских мер на египетские.
Во главе городов стоят туземные цари, как вассалы фараона. В данное время в Нухашше — Такува, Сарруиси, Ададнирара, в Катне — Акиззи, в Кинзи — Итакама, в Тире — Абимильк (Абимелех), в Библе — Риб-Адди, в Сидоне — Зимрида, в Акко — Зурата, потом Зататна и т. д. Как показывают уже сами имена — это туземцы, представители местных династий. Таким образом, Сирия по отношению к Египту не была провинцией в римском или даже в ассирийском смысле. Князьям была предоставлена свобода во внутреннем управлении и даже в сношениях между собой; они должны были только платить дань и не сноситься с другими, равноправными Египту, великими державами. По отношению к фараону, конечно, они были подданными и почти никогда не называют себя в письмах к нему «царями», их титул — «хазану», «комендант» или «амелу» — «человек». Так титулует их и фараон в официальных бумагах, напр: «amel Gubla», «человек библский». Говоря о третьем, в письмах фараону или в переписке между собою, иногда азиатские князья употребляют титул «шарру» — «царь». Вся земля считается «землей фараона» и князья — его ставленниками и доверенными. Так, царь Сидона пишет: «Сидон — рабыня царя, моего господина, ее он поручил в мои руки». Или один князь пишет другому: «береги города царя, твоего господина, которые он тебе доверил». Это «доверение» происходило по большей части следующим образом. Фараон намечал будущего наследника среди детей правящего князя. Об этом говорят и анналы Тутмоса III: «всякий раз, когда кто-либо из князей умирает, его величество назначает на его место его сына». Иногда наследника вместе собратьями брали в столицу и воспитывали при дворе. Этим достигалась двоякая цель: имели заложников для обеспечения повиновения и давали будущему вассалу соответствующее воспитание в желательном духе. Царевичей держали взаперти; упоминается даже в египетских текстах какой-то укрепленный дворец в восточной части Фив; М. Миллер полагает, что это и есть место их жительства. Впрочем, сами князья вспоминают без горечи о своей юности в Египте. Так, Ябитри, царь Газы, пишет: «когда я был мал, меня привезли в Египет: я служил царю, стоял у дверей царя, моего господина». Случалось, что царь задерживал наследника или послов. Тогда сам город просил, как это было в Тунипе: «мы просим у царя, нашего господина, сына Аки-Тишуба; да отдаст его нам наш господин. Ведь его отослал к нам царь Египта, почему же задержал его на пути царь, наш господин?» Конечно, бывали случаи и самовольного вступления на престол; нередки были и узурпации. Фараон, впрочем, мирился «с ними, если дань выплачивалась с прежней исправностью. Символом вступления на престол было помазание на царство: на голову возливался елей. Тутмос III во время своих постоянных походов имел возможность часто делать это сам, и авторы телль-амарнских писем имели повод вспомнить о том, «как Манахбириа поставил моего деда царем и возлил ему на голову елей». Впоследствии новый царь посылал в Египет своего сына или другого почетного посла за елеем. Как бы ни были настроены вассалы относительно фараона и какова бы ни была степень их верности, выражения, в которых они к нему обращались, исполнены подобострастия, переходящего часто, как и все на Востоке, всякие границы. Самая обыкновенная формула: «царю, моему господину, моему богу (или моим богам), моему солнцу» получает разного рода распространения, напр.: «дыханию моей жизни» (из Сидона), или: «господину земель, царю страны, великому царю, царю брани» (из Библа) и т. д. Еще более разнообразны фразы князей о своей особе: «я, прах ног твоих, под сандалиями моего господина, земля, по которой ты ступаешь, подножие ног твоих, семь и семь раз падаю пред тобою ниц на землю, на грудь и спину». Или: «я слушаю слова моего господина, ибо кто, будучи собакой, не слушается?» и т. д.
Рядом с этой массой мелких династов сидят в Сирии и египетские чиновники. Об их роли, отношениях к князьям и иерархии сведения наши не особенно богаты. Мы знаем, что по крайней мере иногда посылались в Азию на правах вельмож-наместников «царские уполномоченные на севере и на островах Средиземного моря», каковым был, например, герой легенды о взятии Яффы — Тути; обыкновенно речь идет о «вестниках» в северные страны и офицерах, «инспекторах» северных стран, заведывавших главным образом поступлениями дани и царскими магазинами. Высшие из них носили титул «текану» — «наблюдатель»: они объезжали периодически страну и разбирали тяжбы между вассалами. Последние называют в своих письмах своих непосредственных начальников семитическим словом «рабису»; их функции, судя по этим письмам, имели судебный и военный характер; вообще они были как бы посредниками между вассалами и двором. В обращениях к ним князья также весьма почтительны и «падают в ноги». Аскалонский князь пишет: «кто такая собака, что не слушается царского рабису?» Пользуясь своим положением, Они, конечно, не забывали себя. То же самое следует сказать о различных египетских вельможах в столице. Со многими из них азиатские вассалы поддерживали связи, возникшие еще, может быть, во время их воспитания при дворе, или имевшие другое происхождение. В затруднительных обстоятельствах к этим вельможам прибегали князья, как к могущим замолвить за них слово или вообще устроить их дела. Едва ли эти услуги делались даром; если даже вельможи и могли быть слишком высоки, чтобы зариться на золото, или не брали его по дружбе, они не отказывались от подарков.
В эпоху Телль-Амарны упоминается несколько рабису. Область Амурру представляла округ рабису Пахамнаты, имевшего резиденцией город Сумур. Здесь были крепость и дворец фараона. Из других рабису упоминается Паур (может быть, Пахор) в Галилее, Рианапа (может быть, Ранофр) и т. д. Отношения князей между собою и, может быть, к египетским чиновникам, кроме телль-амарнских писем, могли бы быть выяснены и из результатов раскопок Зеллина в Тааннаке. Он нашел, между прочим, несколько документов из архива местного князька Иштарвашура (по другому чтению Аширатяшура). К сожалению, чтение их до крайности спорно и смысл чрезвычайно темен, не возбуждают сомнения только вступительные стереотипные приветственные фразы, а поэтому мы удерживаемся от привлечения этого материала и от соблазнительных выводов, которые сделал из него ассириолог Hrozny.
Кроме чиновников, представителями египетской власти в стране являлись боги и солдаты. По древне-восточному представлению, подданные обязывались чтить богов царя, и завоеватели первым делом вводили в покоренных странах культ своих «божеств. Мы знаем из египетских памятников, что Рамсес III основывал в Финикии и вообще в Сирии храмы в честь Амона-Ра. Вероятно, и в данную эпоху было не иначе, ж интересующая нас корреспонденция делает в этом отношении намеки. Культ Амона был распространен по значительной части Сирии; в письмах бог иногда называется настоящим именем (Аман), в письмах из Библа часто упоминается в паре с местной богиней Баалат-Гебал, особенно в пожеланиях фараону или его вельможам, или просто называется «солнцем» в форме вавилонского Шамаша, или говорится о богах фараона. Последние имели храм в Тунипе, городе солнечного божества в Сев. Сирии (местоположение спорно; по одним — Баальбек, вернее в южн. части гор. Нозария): «боги и жрецы царя, моего господина, пребывают в Тунипе». В Библе Риб-Адди просит царя, в виду опасности, угрожающей городу, «прислать людей взять сокровища и чтобы враги не расхитили достояния твоих богов». Из Аскалона пишет князь: «я охраняю для моего господина его богов». При сходстве многих мифических представлений в египетской и семитических религиях, это появление египетских богов в Сирии не прошло бесследно. Взаимодействие обоих культов вызвало к жизни своеобразный египто-ханаанский синкретизм, проявлявшийся как в семитических божествах в египетском пантеоне, каковы: Ваал, Баалат-Гебал, Астарта, Решен, Анат, так и в многочисленных заимствованиях из последнего в Азии (культ Осириса в Библе, Тот, Хатор). Этот синкретизм сказался и в характере египетских храмов в Азии. Еще Ренан нашел остатки такого храма у Библа, Недавно основательно исследованный Петри храм Хатор на Синае во многих отношениях отступает от египетского типа и приближается к сирийскому.
Но главными местами культа египетских богов в Сирии были все-таки так наз. царские города. При Рамсесе III упоминается «храм Рамсеса в Ханаане», к богу Амону которого «ходят азиаты со своими дарами». Очевидно, в отдельных округах существовали такие святилища, куда вассалы должны были являться для принесения дани и доказательства своей лойяльности. Такие святилища находились, вероятно, в связи с городами, носившими царское имя, которые едва ли, конечно, были выстроены заново, а скорее приспособлены для административных целей из уже существующих. С каждой переменой на египетском престоле менялись официально и их имена; среди народа они, конечно, были известны под своими семитическими именами. На ряду с ними существовали и царские крепости. Уже Тутмос III говорит о «крепости, которую соорудила рука моя в Ливане», и о «всей земле Сирийской с ее округами по племенам, с царскими крепостями, колонизованными городами, снабженной людьми». Таким образом, египетские цитадели оказываются в то же время колониями, но притом исключительно военными. В противоположность Нубии, куда направлялся излишек египетского населения, Сирия привлекала к себе только египтян солдат, да и те смотрели на постой здесь как на своего рода ссылку, продолжавшуюся обыкновенно несколько лет. Неоднократно упоминается «комендант крепости Средиземного моря», межет быть, Пелусия. Из других крепостей нам известно до семи имен. Кроме того гарнизоны стояли иногда и в княжеских городах, особенно в первое время после покорения. Так, Риб-Адди пишет, что при его отце в городе был египетский гарнизон, а теперь царь велел ему самому защищать город, и он находит такой порядок менее для себя безопасным. Во время походов и в первое время по завоевании на князьях лежала натуральная повинность снабжать места стоянок войск провиантом. Летописи стереотипно сообщают о том, что эти места действительно оказались в порядке. Это же говорит и переписка. Так, аскалонский князь сообщает, что «он поставлял пищу, питье, масло, хлеб, быков, овец для войска». В другом месте говорится: «царь, мой господин, писал: позаботься о провианте для войска вельможи царя» и т. д. Вассалы должны были поддерживать египетского чиновника рабису во время его разъездов по должности. Они в важных случаях и сами должны были итти с ним. Так, Аммунира бейрутский говорит: «с моими людьми и колесницами, — с моими братьями я предоставил себя в распоряжение царских войск». На обязанности их лежало и конвоировать царские караваны и давать конвой для посольств великих держав или посланников фараона. Но постоянной их обязанностью была ежегодная подать. Здесь применялась та же система, что и в Египте. «Поля были измерены придворными землемерами, чтоб давать доход. Поземельная подать Сирии зерном, ладаном, елеем, вином, плодами и всеми другими продуктами была определена и передана в казначейство для проверки подати». При Аменхотепе III, т. е. в эпоху Телль-Амарны, мы встречаем финансового чиновника Хаемхета, «который дает царю отчет о доходах всего государства от Куша до пределов Нахарины». Платеж дани считался непременным условием, Даже неверный Азиру пишет: «все, что прежние хазану давали, буду давать и я царю, моему господину, во веки; ведь человека, не исполняющего повинностей, прогоняет царь». Платили деньгами и людьми, мальчиками и девочками, но более точных сведений у нас нет. Конечно, и добровольные приношения играли не последнюю роль. В подарок фараону приносили колесницы и коней, дочерей в гарем, сыновей в заложники. От вассалов требовали иногда и известий о положений дел. Повидимому, эта особенно лежало на обязанности тирского царя, который, благодаря своим морским сношениям, был, вероятно, более других осведомленным о современных событиях; царь писал так: «что ты услышишь в Ханаане, пиши мне». Сидонский царь также получил приказание сообщать обо всем, что происходит в Амурри. Конечно, они пользовались этим и в личных выгодах: сплетничали и кляузничали на своих врагов. Вообще, время было полное смут и неурядиц. Страна кишела разбойниками, которые не постыдились напасть на вавилонское посольство у самой гавани Акко; подозревают, что в деле участвовали сыновья князя; в другой раз сам князь Акко напал на вавилонских купцов, путешествовавших вместе с послом и задержавшихся в Акко после его отплытия в Египет. Они были частью убиты, частью изувечены и ограблены. Вавилонский царь даже жалуется на египетского губернатора Памаху, ограбившего караван. Мы знаем, что такие же условия господствовали и раньше: «вестник, отправлявшийся курьером в Азию, делал завещание из боязни львов и азиатов». Можно себе представить, что до египетского владычества было еще хуже, по крайней мере, относительно времени твердой египетской власти. Действительно, г. Тунип пишет: «кто раньше грабил, того грабил Манахбириа», т. е. Тутмос III. Но при Аменофисах III и IV правительство мало заботилось об Азии там, где дело шло дальше получения дани. К тому же обстоятельства сделались гораздо более сложны; теперь на политическом горизонте взошли новые тучи — усилившиеся хетты двигаются на юг, а пустыня выдвигает бродячие элементы.
Отчеты о раскопках: Fl. Реtrie, Tell el Hesy (Lachish), 1891. Bliss, A mound of many cities, 1894. Excavations in Palestine during the years 1898—1900. 1902. Macalister, Bible bide light from the mound of Gezer, 1907. Sellin, Tell Taannek. Denkschriften Венской академии, тт. I и III. Здесь изданы и переведены Нrоznу клинописные документы. Свод материала и историческая реконструкция: Vincent, Canaan d'apres l'exploration recente, 1907. Много статей помещается в изданиях: Palestine Exploration Fund, Mitteil. d. Deutscli-Palaestinevereins, Revue Biblique, отчасти в Сообщениях прав. Палест. общ. См. еще Тrampе, Syrien vor d. Eindringen der Israeliten. Berl., 1901.
