Изгнав гиксосов из долины Нила, царь Яхмос обратился к югу, чтобы восстановить власть фараона в Нубии. Об этом повествует все та же надпись адмирала Яхмоса: «После того, как его величество истребил ментиу (азиаты), он отправился вверх против течения, в Нубию, чтобы истребить нубийцев; его величество произвел среди них большую резню, и я взял добычу там: двух пленных мужчин и три руки; наградили меня золотом сугубо и дали двух рабынь. И поехал его величество вниз по течению; сердце его расширялось вследствие могущества и победы. Он подчинил юг и север; явился враг с юга; приблизилась его участь и смерть, боги юга схватили его. Его величество застиг его при воде Тентаа и взял его в плен живым, и всех людей его как легкую добычу. И я взял 2 стрелков с корабля неприятельского, и дали мне 5 голов и 5 мер пахотной земли при моем городе, подобное же было сделано всему экипажу. И вот явился презренный враг, по имени Тети-ан, Он собрал себе злодеев. Его величество убил его и рабов его, и они были уничтожены. Мне дали три головы и 5 мер земли у моего города». Повидимому этот Тети-ан — египтянин-бунтовщик, отголосок смутного времени раздробления. Возможно, что он объединил вокруг себя недовольные элементы, для которых царь, опирающийся на войско, был опасен. Попытка окончилась неудачей, и с этих пор Египет сделался надолго централизованной военной державой. Попытка Тети-ана не была единичной — адмирал Яхмос говорит еще об одной, случившейся несколько раньше, также на юге, и заставившей прервать осаду Авариса.
Кроме военных предприятий, царь Яхмос деятельно занимался восстановлением храмов. В каменоломнях Масары найдена надпись с упоминанием о ремонте храма Пта в Мемфисе и Амона в Фивах. При работах он пользовался быками, отбитыми у «Фенеху» (гиксосов). Столицей Яхмоса и его ближайших преемников были Фивы, которые благодаря этому увеличились и украсились. В Карнаке он оставил пышную надпись, где между прочим говорит о себе как о победителе народов: «азиаты подходят со страхом и стоят на его судилище; его меч проникает в Нубию, его страх на земле Фенеху; страх пред его величеством в земле нашей подобен внушаемому богом Мином». В фиванском некрополе, в небольшой пирамиде, Яхмос был погребен; он правил более 20 лет. Египтяне до последних времен своей истории сохраняли культ этого царя-освободителя, а его жена Яхмос Нефертирит потом чтилась как богиня фиванского некрополя. Преемником его был сын его Аменхотеп I. Из надписи адмирала Яхмоса мы узнаем о походе этого царя, предпринятом с завоевательными целями («чтобы расширить границы Египта») в Нубию; Яхмос здесь опять отличается и награждается. Из надписи другого современника, тоже Яхмоса, известна война Аменхотепа I с аму-кехак (ливийцами), следовательно соседями Египта с третьей стороны. Вероятно, он воевал и в Азии — сведений у нас об этом пока нет, но известно, что уже в это время собиралась дань с Нубии: некто Хармин в своей посмертной автобиографии хвалится, что он собирал дань для царя в Вавате ежегодно и что всегда вес ее оказывался правильным.
Аменхотеп умер бездетным, родных братьев (сыновей Яхмоса I и царицы Нефертирит) у него также не было. Поэтому престол перешел к его сестре Яхмос. Ее выдали за Тутмоса, сына Яхмоса I от одной из других (второстепенных) жен Сенисенеб: этот Тутмос (I) немедленно объявил себя фараоном и разослал во все концы манифест о своей коронации. С него началась династическая путаница, в которой лишь в недавнее время удалось разобраться.
В первые годы своего правления он совершал походы в Нубию, о чем свидетельствует надпись все того же адмирала Яхмоса. Царь доходил здесь дальше трех нильских порогов. В Томбе была выстроена крепость, развалины которой сохранились до сих пор, а на скале высечена торжественная победная надпись (от 2-го года царствования), в которой царь объявляет себя владыкой вселенной. Окончательное покорение Нубии заставило дать новой провинции организацию, и мы при XVIII дин. впервые встречаем наместника с титулом «царевич южных стран», потом «царевич земли Куш».
Окончив дела на юге, Тутмос I обратился на север; он совершил поход в Азию, дошел до Евфрата, и у переправы через эту реку, у города Нии, поставил свои победные пограничные столбы. Египтяне были очень смущены непривычным для них видом реки, текущей на юг; так как у них «плыть по течению» означало «плыть на север», то они говорили про Евфрат, что это такая река, по которой «плывя по течению, плывешь против течения». Оба Яхмоса участвовали в азиатском походе. Адмирал на этот раз говорит: «я стоял во главе наших войск, и его величество видел мою храбрость. Я взял в плен колесницу, коней и всадника и представил его величеству. Наградили меня золотом сугубо». Это был последний подвиг старого служаки; вскоре его похоронили в гробнице, «которую», — говорит он, — «я сам себе приготовил».
Дети Тутмоса от первой и главной жены, царицы Яхмос, все умерли еще до смерти матери, кроме одной, царевны Хатшепсут; от другой жены, Мутнофрет, Тутмос I имел сына Тутмоса (II), а от третьей, Исиды — другого сына, также Тутмоса (III); последний женился на Хатшепсут; он был жрецом Амона. Тутмос I был царем лишь в силу своего брака с царицей Яхмос; потому, когда она умерла, он е формальной точки зрения терял право на престол, который должен был перейти к Хатшепсут и ее мужу. Этот переход совершился в довольно оригинальной форме. Во время одного праздника Тутмос I, все еще в качестве царя, принес жертву перед изображением Амона, и в торжественной процессии кадил перед этим изображением, которое несли жрецы. Вдруг Амон остановился перед Тутмосом (Ш), сыном царя, и заявил, что царство по праву принадлежит ему. Результатом этой ловкой проделки жрецов Амона было то, что Тутмос I должен был отказаться от престола, который перешел к Хатшепсут и ее мужу, Тутмосу III Мин-Хепру-Ра.
Последний, однако, был не из числа людей, способных подчиняться, и не хотел царствовать под опекой жены. Начались трения и нелады. На стороне Тутмоса III было войско и отчасти жрецы, на стороне его жены — интеллектуальные силы Египта; наиболее видными ее приверженцами были визирь и верховный жрец Амона Хапу-сенеб, назначенный главным жрецом всего Египта, архитекторы Инени и Туги, полководец Нехси и архитектор Сен-Мут, воспитатель ее дочери Нефру-Ра; до нашего времени сохранилась полученная им, как знак отличия, базальтовая статуя, изображающая его с маленькой царевной на коленях. Следы вражды между Тутмосом и его женой видны на тех изображениях, где была представлена Хатшепсут: ее фигура и имя почти всегда стерты и сохранились лишь на весьма немногих памятниках. Там Хатшепсут изображена нередко в мужской одежде, иногда даже с подвязанной по египетскому обычаю бородкой и носит мужское имя, как фараон Макара Хнум-Амон.
Сначала все шло хорошо; но Тутмос III не допустил жену до государственных дел. и это возмутило ее приверженцев легитимистов; ее партия выдвинула против Тутмоса III его брата Тутмоса II и даже отца Тутмоса I. Тутмос III должен был покориться. — В царствование Тутмоса II вспыхнуло восстание в Нубии; царь его подавил и в честь этого события поставил в Ассуане интересную надпись: «пришли доложить его величеству: «жалкая страна Куш склоняется к восстанию; те, которые находились под властью владыки обеих земель, думают о бунте; египетские уроженцы (колонисты) загоняют скот за стены, которые выстроил твой отец, царь Тутмос I, вечно живущий, во время своих походов для преграды мятежным народам, нубийцам Ину земли Хентинофр; те, которые живут там, на самой жалкой земле Куш, заключают союз». Его величество послал многочисленное войско в Нубию, чтобы ниспровергнуть всех, кто восстал против него и преступил относительно владыки обеих земель. Войско прибыло к жалкому Кушу; оно повергло этих врагов; никого из них не оставили в живых, согласно повелению его величества, кроме одного из сыновей князя Куша, который, как пленный, был доставлен в резиденцию его величества и положен у ног его».
Через непродолжительное время Тутмос I умер; за ним вскоре последовал Тумос II, успев совершить поход в Сирию, и процарствовав всего два года. Оба они были похоронены в пещерах скал Бибан-эль-молук, где хоронились потом и другие цари XVIII династии; впоследствии, при XX династии, гробницы эти были ограблены и при XXI династии царские мумии перенесены в колодцеобразные гробницы Дейр-эль-Бахри и в другие места.
После смерти своих соперников Тутмос III снова начал править, на этот раз уже вместе с женой; это продолжалось до смерти Хатшепсут. В это время царица послала экспедицию в страну Пунт, главным образом для потребностей Амонова храма. Таким образом были возобновлены прерванные во время смут и иноземного владычества сношения с дальним югом; тогда нужные для культа бога благовония шли чрез Нубию, так что даже соединились с представлением об этой стране. Изображения этой экспедиции, чрезвычайно интересные, находятся в воздвигнутом Хатщепсут замечательном храме в честь Амона и Хатор в западной части фиванской местности, ныне Дейр-эль-Бахри. Храм этот воспроизводил в более великолепном виде прежний, построенный царем XI дин. Ментухотепом II (VI), также отправлявшим экспедицию в Пунт, в качестве погребального храма и в честь местной богини Хатор. Он был выстроен на террасах со внешней колоннадой и должен был, как некоторые полагают, изображать террасы земли Пунт, где среди благовоний обитали боги; деревья этой страны, испускавшие смолу «анти» (мирру), были доставлены экспедицией и посажены у храма, чтобы создать для бога его привычную обстановку, «устроить Пунт в Египте». Здесь на стенах царица изобразила свое чудесное зачатие и рождение, применив к себе традиционный царский цикл этих изображений, свою коронацию и все подробности экспедиции, с ее кораблями, матросами, речными и морскими рыбами, встречей ее в Пунте князем этой страны Параху, его невероятно тучной женой и детьми, его вельможами; здесь же свайные постройки жителей Сомалийского берега, деревья, которые несут с корнями на корабли, обезьяны и продукты Пунта. Здесь же удостоились небывалой почести и сподвижники царицы, может быть, вдохновители экспедиции — Сенмут, Нехси и Тути: они тоже были изображены. Надписи, сопровождающие изображения и поясняющие его, также чрезвычайно интересны: здесь и разговоры матросов, и речи пунтян, и речи царицы, и похвалы ей, история экспедиции... К сожалению, ВСР это трижды страдало: от Тутмоса III, преследовавшего память царицы и уничтожавшего имена и изображения, от Аменофиса IV, уничтожавшего имена Амона, и от поселившихся в развалинах храма коптских христианских монахов, разбивавших языческие барельефы. Несколько лет здесь вел деятельные раскопки Навилль; раньше работали Дюмихен и Мариэтт.
Перед нами — древнейший источник для знакомства с тропической Африкой и вместе с тем важное свидетельство о морских сношениях египтян. Неоспоримо художественное значение изображений, отчасти и литературное значение текстов. Пред нами снаряжаются египетские корабли; матросы беседуют, молятся Хатор, владычице Пунта, о благоприятном ветре. Затем прибытие в Пунт; интересны типы, одеяния и т. п. Надписи сообщают, между прочим, восклицания удивленных туземцев: «Как вы прибыли сюда, в эту страну, неведомую египтянам? Пришли ли вы, сойдя по небесным путям, или вы плыли по воде, по морю Божественной Земли? Или вы шествовали по путям Ра?»... Пунтийцы несут свои произведения: на фоне местный ландшафт. Корабли нагружаются благовонными деревьями с корнями, мешками с благовониями, слоновой костью, обезьянами, шкурами и т. п. Следует возвращение, представление царице приехавшими туземцами привезенных даров, пожертвование этих даров Амону, взвешиванье их в пристутствии богов: нубийского Дедуна, Тота, и Сефхет-абуи, наконец доклад Амону об успехе экспедиции и сообщение о том же двору. Везде изображения сопровождаются краткими пояснительными надписями, и текстами, но в двух последних частях текст преобладает. Здесь даны две больших надписи обычного торжественного характера. Первая начинается титулом и величанием царицы, которая обращается к Амону с вопрошением относительно задуманной? экспедиции. Бог отвечает длинной благосклонной речью, в которой, между прочим, говорится о сношениях с Пунтом прежде и теперь таким образом:
«Земля бога была недостижима, люди не ходили по террасам мирры. О них передавали из уст в уста рассказами предков. Диковины, доставленные оттуда при отцах твоих, царях Нижнего Египта, доставлялись от одного к другому со времен предков, царей Верхнего Египта, бывших издревле, как возмещение за многие платежи. Никто не достигал этой земли, кроме твоих рабочих. Я дал проникнуть туда твоим солдатам, я поведу их по воде и суше, по путям сокровенным, я пробегу по террасам, мирры — это прекрасная область Божественной Земли, это место моего веселия. Я создал ее, чтобы увеселить мое сердце вместе с моей матерью Хатор, владычицей: диадемы, владычицей Пунта, великой волшебством, владычицей всех богов. Пусть они берут мирры сколько им угодно, пусть они нагружают корабли, пока не будут довольны их сердца, свежими деревьями мирры, всякими прекрасными произведениями этой страны, пунтийцами, неведомыми египтянам «копателями» Земли Бога»...
Далее текст переходит в хвалу царице, влагаемую в уста бога. Невольно приходит на мысль, не воспользовалась ли Хатшепсут подобным же текстом Ментухотепа, где упоминалось о древних посредственных сношениях, и об открытии прямого пути, и о царях-предках? Но все это не может итти дальше предположений.
Вторая надпись датирована 9-м годом и открывается обычным образом. Царь (т. е. царица) восседает на троне в зале аудиенций, окруженный придворными и сановниками. Он произносит длинную речь о том, что он исполнил свое желание сделать угодное Амону и оставить память в потомстве — а именно — совершить славное дело снаряжения экспедиции в Пунт за его произведениями, чтобы «исследовать, туда пути, Изучить его пределы, открыть горные пути». Все это исполнено: «я извещаю вас, что я повиновалась приказавшему мне... устроить для него Пунт внутри его дома, посадив деревья Божественной Земли по обе стороны его храма пред его озером, согласно его повелению»... От последней части надписи, содержавшей ответ двора, сохранилась лишь одна строка. Подобие Пунта в Египте — храм на террасах с насажденными деревьями — было впрочем, может быть, устроено и при Ментухотепе; царица и здесь только восстановила и расширила это древнее устройство, также она действительно возобновила сношения с дальним югом, пришедшие в упадок за времена после XII династии.
Хатшепсут умерла гораздо раньше своего мужа; после ее смерти не оставалось уже более потомства по мужской или женской линии царя Яхмоса I, и Тутмос III продолжал править без всяких препятствий, удовлетворив свою месть к памяти жены, не допускавшей его до дел, не только истреблением ее изображений и имен, но и преследованием памяти ее сподвижников — Сенмута и Тути. Он теперь обратился на север и стал предпринимать походы в Сирию, которая после Тутмоса I, в эпоху египетских династических смут, возвратила себе независимость, а за нею росло могущество хеттов.
Во главе коалиции против Египта стал аморейский царь города Кадета (на р. Оронте); в союзе с ним были разные города и цари Сирии и, без сомнения, могущественное тогда Митанни; но южно-палестинские города, боясь египтян, остались, повидимому, верны Тутмосу III. Он начал поход на Сирию в 22-й год своего правления (считая от первого вступления на престол); о его сирийских победах рассказывают анналы, начертанные на стенах в Карнакском храме Амона и представляющие извлечения из подробных летописей, помещенных в храмовую библиотеку, о чем говорится определенно следующим образом:
«Все, что сделал его величество относительно города, относительно этого негодного врага-князя и его жалкого войска — увековечено в дневных записях под именем (соответствующего дня), под именем соответствующего похода. Этого слишком много, чтобы увековечить письмом в этой надписи — оно уже увековечено на кожаном свитке в храме Амона доныне».
По счастливой случайности, нам известен даже автор этих «анналов», что вообще до крайности редко в египетской литературе. В Шейх-абд-эль-Курна есть гробница вельможи, современника Тутмоса III, «царского писца» Танини, который изображен на стенах ее записывающим рекрутов, скот, подати и т. п. Он носит почетные титулы и говорит между прочим: «я следовал за благим богом, царем правды. Я видел победы; царя, одержанные им во всех странах, когда он пленял князей финикийских и уводил их в Египет, когда он грабил все города их и срезал деревья их, и никакая страна не могла устоять против него. Я увековечил победы, одержанные им во всех странах, на письме, сообразно совершенному»... Конечно, не может подлежать сомнению, что перед нами действительный автор летописи царских походов, может быть, не всех и не с самого их начала, так как мы встречаем его еще при Тутмосе IV исполняющим важные поручения.
То, чем мы располагаем, — это извлечение, сделанное из этих летописей кем-либо из храмового персонала. Для автора извлечения самое интересное были списки дани и ее цифры; по большей части он ими и ограничивается, да и то не всегда, не желая «быть многословным». Так, напр., он далеко не всегда находит нужным упомянуть, что фараон после похода возвратился в Египет и там принял дары или дань Пунта и других африканцев — он упоминает об этой дани большей частью непосредственно после дани азиатов, и может показаться, что африканские народы носили свои дары в: Азию, к предгорьям Ливана и на берега Евфрата. Но, к счастью, нередко он оживляет свою сухую «статистическую таблицу» выдержками из повествовательной части труда Танини; так, история первого похода, кажется, целиком без сокращений заимствована из подлинной летописи до взятия Мегиддо; при описании 5-го похода опять даются интересные подробности о взятии городов в Финикии и о попойках солдат в богатом Араде, под восьмым походом — о постановке пограничного камня на Евфрате и т. п. Таким образом мы имеем полную возможность судить о стиле и характере египетских официальных летописей. Приводим начало, заимствованное, как мы сказали, в подлинном виде из труда Танини.
«Повелел его величество озаботиться увековечением побед, дарованных ему отцом его Амоном, на камне в храме, построенном его величеством отцу своему Амону, чтобы записать походы по именам их и добычу, принесенную его величеством во время их, дары всех стран, дарованные ему отцом его Ра. Год 22-й, месяц 4-й второго времени года, 25-й день. (Прошел его величество крепость) Джару в своем первом победоносном походе, (чтобы отразить преступающих) границы Египта (силой, победой, могуществом). Многие годы раньше эта страна была в смятении, все были подданными пред (князьями, которые были в Аварисе?). Когда наступили другие времена, войска, которые раньше были там, оказались в городе Шарухан. Теперь они от Ирацы до края света были склонны возмутиться против его величества.
Год 23-й, первый месяц 3-го времени, 4-й день. Праздник коронации. (Прибытие) в город владения государя; имя его — Газа Сирийская.
Год 23-й, первый месяц первого времени, 5тй день. Отбытие из этого места в силе, в победе, в могуществе, в правогласии, чтобы ниспровергнуть того жалкого врага, чтобы расширить пределы Египта; согласно тому, как повелел отец его Амон-Ра победу, он получил ее.
Год 23-й, день 6-й. К городу Ихме. Повелел его величество иметь совет с победоносными войсками, говоря: «тот жалкий враг (князь) Кадета идет и входит в Мегиддо. Он уже там в данное время. Он соединил около себя князей всех стран, бывших в египетском подданстве, и (тех, которые) до Нахарины, из... Сирии, Коди, коней их, солдат их, людей их, ибо он сказал: «я восстал, чтобы сражаться с его величеством в Мегиддо». Говорите мне, что у вас на сердце». Сказали они пред его величеством: «чему подобно шествие по этой дороге, которая суживается и относительно которой донесли: враги стоят там вне; их (?) много. Разве там не идет лошадь за лошадью и солдаты за людьми также? Не будет ли наш авангард сражаться, когда наш ариергард еще стоит в Ааруна, и не может сражаться? Ведь существуют две дороги: одна дорога — она для всех нас удобна — выходит к Тааннаку, другая — к пути к северу от Джефти, и мы выйдем к северу от Мегиддо. Пусть наш победоносный господин шествует по превосходному сердцу своему и не заставит нас итти по той тяжелой дороге». Были принесены вести относительно того убогого врага, но не было доложено о том плане (его), о котором они говорили раньше. Было сказано величеством Двора: «клянусь любовью Ра, похвалой отца моего Амона, тем, что мои ноздри обновляются жизнью и благоденствием, — я пойду по пути Ааруны. Пусть кто хочет из вас, идет по путям, о которых вы говорите, а кто хочет из вас — пусть следует за моим величеством. Да не подумает кто из врагов, ненавидимых Ра: разве не пошел его величество по другой дороге. Он начинает бояться нас, — так они подумают». Отвечали они его величеству: «да сделает отец твой Амон, владыка престолов обеих земель, владыка Карнака, по сердцу твоему. Вот мы следуем за твоим величеством всюду, куда бы ты ни пошел, как рабы за господином».
Его величество повелел пред лицом всего войска: «пусть каждый из вас примет свое мужество на этой дороге, которая суживается».
Его величество поклялся, говоря: «не позволю я, чтобы мое храброе войско пошло пред моим величеством по этому месту». Его величество решил в своем сердце сам итти впереди своих солдат, указывая каждому своим шествием, где лошадь за лошадью. Его величество был впереди своего войска.
Год 23-й, первый месяц третьего времени, день 9-й. Пробуждение в жизни, здравии, благополучии в царской палатке у города Ааруны. Шествие на север со стороны его величества под отцом его Амоном-Ра, владыкой престолов обеих земель, который открывает пред ним пути, а Хармахис укрепляет сердце его победоносного войска. Отец его Амон дает победу его оружию, а Гор (?) магическую охрану его величеству.
Когда его величество пошел во главе своего войска, снабженный много численными...(?), он не нашел ни одного врага. Южное крыло его было у Тааннака, северное — на южном поле у долины Кина. Его величество возгласил на этой дороге... «Вот этот жалкий враг»... «Воздавайте ему хвалу (вероятно Амону), величайте силу его величества, ибо высока сила его, больше всех богов». Вот он охраняет ариергард войска его величества в Ааруне. Ариергард победоносного войска его величества был у города Ааруны, авангард вышел к долине Кины; они овладели входом в долину. Сказали пред его величеством: «его величество шествует со своим победоносным войском, которое овладело долиной. Да послушает нас господин наш сегодня, да сохранит нам господин наш ариергард своего войска с людьми его. Пусть ариергард войска зайдет нам в тыл, и мы будем сражаться с этими азиатами, не думая о том, что сзади наших солдат». Его величество остановился вне и расположился там, оберегая ариергад своего войска. Ариергард пехоты (?) вышел на эту дорогу. Переместилась тень (т. е. прошел полдень). Его величество достиг юга Мегиддо на берегу потока Кины. Был 7-й час обращения солнца. Разбили там лагерь его величества. Объявили всему войску: «готовьтесь, вооружайтесь, приближается битва с этим жалким врагом — завтра»... Обходил караул войска, говоря: «будьте мужественны, будьте мужественны! Бодрствуйте, бодрствуйте!» Бодрствовали в палатке царя. Пошли сказать его величеству: «пустыня благополучна. Войска юга и севера также»...
На другой день произошла битва, окончившаяся полной победой египтян; неприятель заперся в Мегиддо, но эта крепость скоро сдалась. Анналы говорят о добыче, взятой египтянами в битве: 340 человек пленными, более 900 колесниц, более 2 000 лошадей, царское имущество и множество скота. После этой победы, царю без боя стали сдаваться сирийские города. Затем царь покорил города Южного Ливана, выстроил там крепость и назвал ее «Минхеппера, прогонитель гиксосов», ставя таким образом, как и в начале летописи, свои походы в тесную связь с освободительными войнами. «Прогонитель гиксосов» (Хика-Ха-сут) было частью его официального титула, и теперь нам понятен псевдо-Манефон с его Мисфрагмуфосисом (Минхеппера-Тутмос), как освободителем Египта. На следующий год он снова предпринял поход в Сирию с таким же успехом. Эти походы сделали египетского царя гегемоном тогдашнего мира. К нему пришли почетные посольства с дарами от ассирийского и вавилонского царей.
После этих двух сирийских походов последовал ряд других, о которых мы узнаем из анналов Карнакского храма и из надписи египетского вельможи Аменемхеба, найденной Эберсом: в его гробнице в Абд-эль-Курна. Мы упомянем здесь лишь о самых важных походах. В пятом походе, на 29-м году правления, Тутмос поразил страну Джахи (Финикия), один царь был взят в плен, города Тунип и Арад были ограблены — в окрестностях Арада были выжжены поля и вырублены рощи, а в самом городе египетские солдаты «каждый день были пьяны и умащены маслом, как во время праздников в Египте» — повествуют анналы.
На 30-м году был VI поход против земли Ретенну, а затем против Кадеша и финикийского города Симиры. В Кадете царь захватил в плен несколько неприятельских кавалерийских офицеров, мараинов (арамейское «мар-на», господин наш).
На 33-м году (VIII поход) Тутмос III совершил поход в Джахи (Финикию), а оттуда — в страну Нахарин; так семиты, а за ними египтяне называли Митанни, страну между Евфратом, Балихом и морем. «Нахарин» значит «область рек» — Месопотамия. Здесь у переправы через Евфрат, около города Нии, Тутмос III велел поставить победные пограничные камни, рядом с теми, которые были поставлены Тутмосом I. Прислали дары Вавилон и хетты. Надпись Аменемхеба сообщает также, что в Сирии царь охотился на слонов.
На 35-м году Тутмос победил около города Араины царя великой державы Митанни. В 17-м походе (42-й год) были снова опустошены финикийские города (между прочим Ирката, Кана) и снова взяты Тунип и Кадет, хотя царь Кадеша сумел одно время возбудить замешательство в самом египетском войске. К войнам в Сирии относится также интересный исторический роман поздней редакции, повествующий о взятии Иоппии (Яффа) египетским генералом Тути, одноименным с архитектором. Этот Тути будто бы вызвал царя Иоппии и его солдат к себе в лагерь для переговоров, там напоил их допьяна. Тем временем он велел посадить 100 египетских солдат в громадные горшки из-под вина и отнести эти горшки в город, — якобы добычу царя города. Конечно, в городе содержимое этих горшков напало на неприятеля, и Иоппия была взята. Нельзя не усмотреть в этом сказании мотива, общего с «Троянским, конем».
17 походов, совершенных Тутмосом III в Сирию, имели своим последствием то, что эта страна перестала думать о сопротивлении. Египет сделался первым государством в мире; к царскому двору отовсюду стекались громадные богатства. Дары приносились также островами Средиземного моря — Кипром, Критом и другими. Кипр называется в египетских текстах Алаши (Элисса библии?). Крит и острова Эгейского моря носят название «Кефтиу». На фиванской гробнице визиря Тутмоса III. Рехмира, изображены Кефтиу, как представители запада (представителями: севера — семиты, юга — негры и востока — нубийцы и жители Пунта). Семиты изображены с медведем, слоном, и лошадьми.
Теперь фараон мог бесконечно строить храмы: все боги были предметом его благочестивых забот, в особенности же Амон. Строительная деятельность Тутмоса была очень велика, сооруженные им храмы разбросаны по-всему Египту. Ради потребностей храмов была снова снаряжена экспедиция в Пунт, Та-нутер («Земля богов»), как при Хатшепсут; оттуда и из Сирии в Египет привозились местные растения, преимущественно благовония, и делались попытки их акклиматизирования.
Культ Амона получил при Тутмосе III особенно широкое распространение. Завоевания, совершенные царем, символически преподносились этому богу; сохранился даже победный гимн, рассказывающий о милостях Амона к царю, как владыке вселенной. Этот гимн является как бы поэтическим текстом к изображениям четырех стран света, несущих дары в египетскую столицу; он послужил образцом для других более поздних произведений этого рода и занимает видное место в египетской поэзии:
«Речь Амона-Ра, владыки Фив:
«Ты пришел ко мне, ты ликуешь, созерцая мою красоту, мой сын, мой отмститель. Минхеппера, вечно живущий. Я сияю ради любви к тебе, мое сердце радуется твоему прекрасному пришествию к моему храму. Мои руки обнимают тебя... Я дал тебе силу и победу над всеми странами; я распространил твою славу повсюду, страх пред тобой 4 до четырех столпов неба. Я связал для тебя нубийцев десятками тысяч, азиатов — сотнями тысяч и поверг твоих врагов под твои сандалии... Земля в длину и ширину, на запад и восток подвластна тебе... Ты прошел воду великого изгиба Месопотамии с победой и силой. Я дал им услыхать твой крик, и они скрылись в пещеры, и я лишил их ноздри дыхания жизни. Я посеял страх пред твоим величеством в их сердца. Змея твоей короны сокрушает их, берет в плен жителей Коди, пожирает обитателей болот своим пламенем. Сняты головы азиатов, от них никого не осталось, повергнуты дети князей их. Я дал твоим победам пройти все страны. Я сделал бессильными вторгающихся — сердца их горят, а члены трясутся. Я явился и дал тебе поразить князей финикийских, я поверг их под ноги тебе на высотах их. Я дал им видеть тебя, как владыку сияния, ты осветил лица их, подобно моему образу. Я пришел и дал тебе покорить азиатов и дал им видеть тебя во всеоружии, когда ты хватаешь оружие на военной колеснице. Я пришел и дал тебе покорить восток. Ты попрал обитателей земли божественной (востока). Я дал им видеть твое величество подобным звезде, предвещающей бурю, когда она пускает пламя и дождь. Я пришел и дал тебе покорить запад. Кефтиу и Кипр в страхе: я дадим увидеть твое величество подобным юному тельцу, твердому сердцем, крепкому рогами и неприступному. Я пришел и дал тебе покорить обитателей болот; Митанни трепещет от ужаса: я дал им увидать твое величество подобным крокодилу, виновнику ужас а в воде, к которому опасно приближаться. Я пришел и дал тебе поразить обитателей островов; живущие при Средиземном море под впечатлением твоего рычания: я дал им увидать твое величество, как отмстителя. Я поставил тебя царем, мой возлюбленный сын, Гор, могучий телец, сияющий в Фивах, рожденный мною, Тутмос, вечно».
Эта ода, послужившая образцом для последующих произведений этого рода, не говорит о мирной стороне деятельности царя, едва ли менее важной и необходимой для его огромного государства. Молчат о ней современные ему памятники, и только из намека одного из Отдаленных преемников, взявшего за образец деятельность Тутмоca III, мы узнаем, что этот царь, совершавший почти ежегодные походы против внешних врагов, предпринимал почти каждый год, по возвращении из Азии, экспедиции против внутренних неприятелей — недобросовестных чиновников. Во время Карнакского праздника он объезжал на своем корабле Египет и производил ревизии местной администрации, решал тяжбы и т. п. Заботы его о внутреннем управлении, правосудии и порядке видны также из длинной речи, влагаемой ему в уста в надписи на гробнице визиря Рехмира, который изобразил Церемонию своего поставления и привел известные нам ритуальные речи царя и его инструкции, восходящие к Среднему царству. Здесь же другой длинный текст, в котором Рехмира рассказывает о своей деятельности и перечисляет свои функции. Этот текст также был традиционный и стереотипный: он известен из гробниц еще двух визирей — предшественника и преемника Рехмира. Он изображает нам, вероятно, довольно точно деятельность визиря и этой эпохи, за тем однако исключением, что сложность условий всемирной империи вызвала теперь необходимость разделить визират между двумя лицами: один заведывал к югу от Сиута и жил в Фивах, другой — к северу от этого города и имел резиденцией большей частью Илиополь. Надпись эта знакомит нас лучше всяких рассуждений с деятельностью руководителя египетской государственной машины, а потому мы приводим ее полностью с необходимыми сокращениями, заставляя таким образом самого Рехмира рассказать нам о своих функциях.
«Визирь, слушая в своей зале, при всяком акте, должен сидеть на седалище. На полу должен быть ковер, за спиной его подушка, подушка — под ногами, в руках палка, 40 кожаных свитков (вероятно, свод законов) — развернуты пред ним. Вельможи юга стоят пред ним, по обе стороны, начальник кабинета справа, докладчик — слева, секретари рядом... все на своих местах. Каждый должен быть выслушан по очереди... Когда кто-либо скажет: «нет никого предо мной», он должен быть представлен курьером визирю. Визирю должно быть доложено и закрытие присутственного места в такой-то час, и об открытии его. Ему докладывается и о крепостях юга и севера. Ему докладывается и обо всем, выходящем из царского дома, и обо всем, входящем туда, ибо все это входит и выходит через его курьера. Ему докладывают о своей деятельности столоначальники. Затем он должен итти на совет к царю... Он должен войти к фараону раньше главного казначея, который должен ожидать у северного фасада. Затем главный казначей встречает его и докладывает: «все твои дела в порядке и благополучны: мне доложили ответственные лица, что дом царя в порядке и благополучии; все во дворе благополучно; ответственные лица доложили мне о закрытии и открытии присутственных мест в назначенное время». Когда оба сановника доложат друг другу, визирь посылает открыть все двери царского дома, чтобы все могли входить и выходить с ведома его курьера, который должен распоряжаться, чтобы все это было записано... Когда к нему обращается проситель по поводу земельных отношений, он должен послать к нему курьера, сверх слушания дела у поземельного инспектора уездного совета. Он должен постановить решение в два месяца для земли севера или юга, но для земли вблизи столицы и двора — в 4 дня, согласно закону, он должен выслушивать каждого просителя согласно закону, который у него в руках. Он призывает местных чиновников и рассылает их; они докладывают ему относительно своих участков. К нему поступает каждое завещание, и он прикладывает к нему свою печать. Он заведует во всех областях участками земли. Когда какой-либо проситель скажет: «наша граница не установлена», следует расследовать, что находится под печатью чиновника, и взять то, что взял местный совет, нарушивший границу. Всякая просьба должна быть изложена письменно; не дозволяется просить устно. Всякое прошение на имя царя должно быть подано визирю. Визирь отправляет каждого курьера из дома царя к комендантам и сельским старшинам. Они должны докладывать ему обо всем, что случилось, в первый день каждого четырехмесячного периода; они должны представлять ему, вместе с своим поместным советом, письменный доклад. Он набирает войска и заведует царской охраной во время путешествий. Он составляет гарнизон южной столицы и двора, согласно распоряжениям царского дома. Заведующий царским столом и военный совет являются к нему, чтобы получить инструкции об управлении войском. Все чиновники, с первого до последнего, являются в залу визиря, чтобы спросить его совета. Он посылает рубить деревья, согласно распоряжению царского дома. Он посылает чиновников заботиться о водоснабжении во всей стране... Ему докладывается обо всем, о состоянии южной крепости и о всяком apeсте... Он выслушивает дела, касающиеся всех номов... Он рассылает военных и гражданских чиновников для царской администрации. Документы номов хранятся в его зале. Он выслушивает относительно всех земель. Он устанавляет границы каждого нома, полей, храмовые доходы и контракты. Он принимает документы о залогах и выслушивает жалобы. От него исходят все назначения для залы суда... Он составляет списки всех быков... Он наблюдает за каналами в первый день каждой декады. Коменданты, старшины и все люди доставляют ему свои подати. Уездные начальники и столоначальники докладывают ему все тяжбы... Они должны докладывать каждый месяц, чтобы контролировать подать... Он заведует наблюдением выхода Сириуса и поднятия Нила. Ему докладывают о высоте Нила... Ему представляют отчет все служащие на флоте с высших до низших. Он скрепляет указы. Всякий доклад представляется ему привратником судебной залы».
Этот текст иллюстрируется прекрасными изображениями, представляющими нам. Рехмира при исполнений различных функций его всеобъемлющей деятельности. Мы видим его заседающим в своей «зале» и принимающим просителей, видим чиновников Верхнего Египта приносящими повинности; здесь же приводится список по номам должностных лиц от Элефантины до Сиута; повинности перечислены в фунтах золота, серебра, в ящиках полотна, быках, зерне, меди и т. д. Далее идет приемка доходов Амонова храма, тоже находившаяся под контролем визиря; в числе поступлений упоминаются произведения Пунта. Рехмира заведывал и ремесленниками Амонова храма, приготовлявшими его утварь из металлов, добытых Тутмосом в Азии; он наблюдал за скульптурными и строительными работами в храме; в числе рабочих между прочим изображены плинтоделатели — пленные семиты. Наконец, здесь же наиболее интересное в культурном отношении изображение дани уже известных нам представителей подвластных Египту четырех стран света. Подобные изображения теперь попадаются неоднократно. Фивы привыкли видеть на своих улицах народы всего известного тогда мира с их произведениями и в их костюмах. Они являлись сюда и как данники и как купцы. На одной из гробниц, напр., изображен финикийский корабль, прибывший с товарами в пристань египетского города.
Тутмос III умер на 54-м году царствования (1501—1447). Ему наследовал его сын Аменхотеп II. Конечно, при вести о смерти Тутмоса, Сирия взбунтовалась, но Аменхотеп II быстро усмирил ее, дойдя до Евфрата и Нии; семь вождей восстания были взяты в плен и принесены в жертву Амону; трупы их были повешены на стенах Фив и Напаты, где у 4-го порога была теперь граница государства; об этом повествуют надписи в Карнаке и в Амада (в Нубии). Аменемхеб был назначен при этом царе главнокомандующим. Аменхотеп II царствовал до 1420 года. Как и другие Тутмосиды, он был погребен в Biban-el-moluk; его мумия найдена в 1898 г. и оставлена на месте в гробнице. Аменхотепу II наследовал его сын, Тутмос IV, который удачно воевал в Азии и в Нубии, рубил кедры на Ливане и поселил в Фивах пленных из Гезера в. Сирии.
В его время уже начинаются мирные сношения с азиатскими царями. Он был женат на дочери царя Митанни Артатамы и вступил в дружественные регулярные сношения с вавилонским царем Караиндашем. Он царствовал недолго (до 1412); ему наследовал его сын Аменхотеп III.
Sethe, Aegyptische Urkunden d. XVIII Dyn. Berl., 1906—9. 4 т. (Новое, тщательно проверенное издание текстов). Sethe, Die Thronwirren unter den Nachfolgern Königs Thutmosis I, 1896. Breasted, A new chapter in the life of Thutmose III. Leipz., 1900 (в Untersuchungen Зете). Dümichen, Die Flotte einer ägyptischen Königin. Leipz., 1868. Naville, The temple of Deir el Bahari. 6 томов серии Egypt Exploration Fund., 1894—1908. Davies, The Tomb of Hatshopsitou, 1906. Здесь, во введении статьи Навилля о царствовании Хатшепсут, в ней история преемников Тутмоса I изложена несогласно со взглядами Зете и Брестеда. Вissing, v., Die-Statistische Tafel von Karnak. Leipz., 1897. Virey, Le tombeau du Rekhmara, prefet de Thebes sous la XVIII dyn. Paris, 1889. Sept tombeaux de la 18 dynastie. Paris, 1891. (Оба труда в V томе, Memoires d. I. Mission au Caire).
