Первая попытка завести у насъ народныя школы относится къ началу XVIII столѣтія; такой характеръ имѣли училища, называемыя цифирными, или ариѳметическими школами, устроенныя по указу Петра Великаго въ 1711 году въ разныхъ городахъ Имперіи. Первоначально школы эти, гдѣ обучали грамотѣ, цифири и начальнымъ основаніямъ геометріи, имѣли спеціальное назначеніе — приготовлять для гражданской службы способныхъ и грамотныхъ людей, а потому посѣщеніе ихъ вмѣнено было въ непремѣнную обязанность толы" дѣтямъ людей приказнаго чина, отъ 10 до 15 лѣтъ; но въ 1719 году обязанность посѣщенія цифирныхъ школъ распространена была на дѣтей всѣхъ званій. Въ указѣ 1719 года предписывается: «въ опредѣленныя школы для ученія приказнаго чина дьячьихъ, подьяческихъ, посадскихъ, церковниковъ, монастырскихъ слугъ и прочихъ чиновъ людей, опричъ дворянскихъ дѣтей, въ указныя лѣта высылать, не упуская времени, дабы за невысылкою учениковъ, учители безъ дѣла не были и даромъ жалованія не, брали.» Туго шли однако цифирныя школы; охотниковъ поступать въ нихъ было чрезвычайно мало, а въ нѣкоторыя и вовсе не являлись. Напрасно гремѣли, царскіе указа противъ ослушниковъ: они встрѣчали себѣ оппозицію большею частію безмолвную; въ 1720 году, явилось въ Сенатъ даже челобитье отъ посадскихъ людей: «что де въ помянутыя школы принуждаютъ ихъ высылкою дѣтей ихъ и держатъ изъ нихъ многихъ въ тюрьмахъ и за карауломъ, а дѣти-де ихъ отъ 10 до 15 лѣтъ обучаются купечеству и вступаютъ въ торговые промыслы и сидятъ въ рядахъ за шторами, и нынѣ де многіе изъ низъ съ отцами и съ братьями и съ свойственниками и съ товарищами — въ отъѣздахъ для торговъ, въ дальнихъ городахъ. А съ торговыхъ де промысловъ отцы ихъ платятъ таможенныя пошлины и всякія подати и службы служатъ, и ежели де дѣтся ихъ, купецкихъ людей, повелѣно будетъ брать въ тѣ школы, то они отъ торговъ и промысловъ своихъ вовсе отстанутъ и обучиться уже впредь торговому промыслу будетъ невозможно, а вышеписанной де науки многія изъ дѣтей ихъ обучаются и сими собою. И чтобы Великій Государь пожаловалъ ихъ, не велѣлъ въ вышеобъявленныя школы съ посаду дѣтей ихъ имать, дабы оттого въ положенныхъ на нихъ податяхъ и сборахъ таможенныхъ пошлинъ умаленія не было, а имъ бы оттого въ разореніи не быть.» Челобитная посадскихъ, конечно имѣвшихъ причины видѣть въ ученіи разореніе для себя, не была оставлена безъ вниманія, дѣтямъ ихъ предоставлено учиться въ цифирныхъ школахъ по желанію {Полн. Соб. Св. Зак. т. VI, No 3575.}.
Будучи освобождены отъ обязанности посѣщать школы, посадскіе перестали вовсе отдавать въ нихъ дѣтей своихъ: въ 1744 г., во всѣхъ цифирныхъ школахъ не было ни одного ученика изъ дѣтей посадскихъ.
Въ 1732 г., нанесенъ былъ окончательный ударъ цифирнымъ школамъ учрежденіемъ гарнизонныхъ школъ, въ которыхъ должны были обучаться дѣти солдатъ и выслужившихся изъ нижняго званія офицеровъ не изъ дворянъ {Пол. Соб. Св. Зак, T. VIII, No 6188.}.
Причины ничтожнаго успѣха цифирныхъ и гарнизонныхъ школъ объясняются характеромъ Петровскихъ преобразованій, встрѣтившихъ глухую оппозицію въ народѣ, преобразованій, заимствованныхъ извнѣ часто безъ всякой критики и прилагаемыхъ къ дѣлу способомъ суровымъ.
Императрица Екатерина II, вступивши на престолъ, обратилась къ другой системѣ для распространеніи образованія. Въ учрежденіи о губерніяхъ, обнародованномъ 7 ноября 1775 года, «попеченіе объ установленіи и прочномъ основаніи народныхъ школъ» возложено было на вновь образованные Приказы Общественнаго Призрѣнія. Они обязаны били заводить училища, сначала во всѣхъ городахъ, а потомъ и въ многолюдныхъ селеніяхъ, «для всѣхъ, кто добровольно пожелаетъ учиться въ нихъ, въ чемъ однакоже никому не чинить принужденія, но оставлять на волю родителей отдавать дѣтей въ школу, или оставлять дома.»
Предоставивъ родителямъ совершенную свободу въ ученіи дѣтей, Императрица запретила вмѣстѣ съ тѣмъ употреблять въ школахъ тѣлесныя наказанія и обратила вниманіе на то, чтобы въ нихъ наблюдали та чистотою, опрятностью и свѣжестію воздуха.
Но если судить по немногимъ даннымъ, дошедшимъ до насъ, то Приказы въ первое время дѣйствовали весьма медленно при заведеніи училищъ. Не имѣя ни учителей, ни руководствъ и не зная какъ приняться за дѣло, они, естественно, и не могли успѣть въ немъ; школы открывались только кое-гдѣ и кое-какія.
Народное училище въ Воронежѣ.
правитьВъ силу распоряженій Императрицы Екатерины II, выраженныхъ въ учрежденіи о губерніяхъ, въ 1785 году 25 Апрѣля, открыто было и въ Воронежѣ училище подъ названіемъ Народною.
Исправленіе должности директора въ этомъ училищѣ возложено было на губернскаго землемѣра, преміеръ-маіора Степана Провича Владыкина. Сотрудниками его по управленію училищемъ были: губернаторъ, какъ предсѣдатель Приказа Общественнаго Призрѣнія, на которомъ лежала забота снабженія училища всѣмъ необходимымъ, и нѣкоторые изъ членовъ Приказа, а на педагогическомъ поприщѣ трудъ директора раздѣляли учители. Они были: Закона Божія — коллежскій протоколистъ Петръ Станиславскій, ариѳметики и геометріи — подпоручикъ воронежскаго баталіона Дмитрій Напальцовъ, рисовальнаго искусства — корветъ Андріанъ Плотниковъ, россійской грамоты, читать и писать — студентъ воронежской семинаріи Филиппъ Бѣльскій и вокальной и инструментальной музыки — губернскій регистраторъ Пантелеймонъ Юскевичъ.
Впрочемъ на первый разъ, нѣкоторыя изъ наукъ, какъ напр: геометрія, священная и гражданская исторія и рисовальное искусство, еще не были преподаваемы.
Въ воронежское народное училище положено было принять на казенный счетъ до 30-ти мальчиковъ — дѣтей бѣдныхъ дворянъ, купцовъ и разночинцевъ. Платье, обувь и столъ они должны были имѣть отъ Приказа Общественнаго Призрѣнія, отъ котораго на содержаніе этихъ воспитанниковъ, на жалованіе директору и учителямъ, а также на заведеніе и умноженіе библіотеки отпускалось по 2,000 рублей.
Но число казеннокоштныхъ воспитанниковъ въ воронежскомъ училищѣ не дошло до предположенной цифры: до 22 Сентября 1780 года ихъ было только 28, да на своемъ содержаніи 10; слѣд. всего 47 человѣкъ. Въ 75 § Устава для народныхъ училищъ сказано: "смотрѣть, чтобы учители принимали и записывали всѣхъ желающихъ и являющихся у нихъ учениковъ и ученицъ, и отнюдь не воспрещали бы ходитъ въ классы но были ли ученицы въ воронежскомъ народномъ училищѣ и сколько ихъ было, — лѣтопись училища объ этомъ умалчиваетъ.
Открытіе главнаго народнаго училища.
правитьСознавая неудовлетворительность прежней системы народнаго образованія, Императрица Екатерина ІІ-я рѣшилась преобразовать ее на началахъ болѣе разумныхъ. По ея повелѣнію, еще въ 1782 г., составлена была особенная Коммиссіи объ учрежденіи народныхъ училищъ; предсѣдателемъ ея былъ человѣкъ, подобно Шувалову и Бецкому, вела бренный въ дѣлѣ нашего просвѣщенія, тайный совѣтникъ П. В. Завидовскій, впослѣдствіи графъ и министръ народнаго просвѣщенія. Между прочими членами коямиссіи особенно замѣчателенъ былъ Янковичъ де-Миріево, какъ составитель первоначальныхъ руководствъ для училищъ. Ему же обязана своимъ составленіемъ и значительная часть общаго Устава народныхъ училищъ 1786 года.
И такъ, изданіемъ Устава для училищъ, утвержденнаго 5-го Августа 1780 г., дано общественному воспитанію и образованію лучшее направленіе, какъ въ учебномъ и административномъ, такъ и въ хозяйственномъ отношеніяхъ. Въ этомъ Уставѣ съ точностію опредѣлены предметы и порядокъ ученія, учебныя руководства, обязанности учителей, надиръ за учениками и проч. Екатерина II, понимая всю важность вновь возникающихъ училищъ, дала имъ прочную организацію. Такимъ образомъ, не только учители, но и учащіеся снабжены были особою инструкціею, заключавшеюся въ небольшой книжкѣ: «Правила для учащихся.» Книгу эту читали въ классѣ для упражненія съ тою цѣлію, чтобы удержать въ памяти учениковъ наставленія: какъ вести себя въ классѣ и внѣ класса, чтобы привыкнуть къ порядку и благонравію, и такимъ образомъ сдѣлаться полезными членами общества. Учители, бывшіе до сихъ поръ частными людьми, на основаніи Устава, стали считаться въ дѣйствительной государственной службѣ, и потому пользовались всѣми соединенными съ нею правами.
На такихъ основаніяхъ положено открыть учебныя заведенія во всѣхъ губерніяхъ и намѣстничествахъ въ Имперіи подъ именемъ Народныхъ училищъ, раздѣливъ оныя на главныя и малыя. Первыя назначено учредить въ губернскихъ городахъ, а послѣднія въ уѣздныхъ {См. Краткій Историческій Статистическій обзоръ Екатеринославской губерніи.}.
Такимъ образомъ, въ 1786 г. 22-го сентября, воронежское народное училище преобразовано было въ Главное Народное, вслѣдствіе Высочайшаго указа, даннаго на имя воронежскаго намѣстника генералъ-поручика Василія Алексѣевича Черткова.
«Господинъ генералъ-поручикъ Чертковъ.
„Коммиссія объ учрежденіи училищъ, продолжая по волѣ Нашей труды ея къ снабженію имперіи народными училищами, пріуготовившался уже“ открытію оныхъ въ двадцати пяти губерніяхъ, въ томъ числѣ и въ намѣстничествѣ воронежскомъ. Утвержденные Нами Уставъ и штатъ сихъ училищъ, равно какъ и потребные для нихъ учители съ книгами, симъ заведеніямъ присвоиваемыми, къ вамъ будутъ отъ коммиссіи присланы.
"Вслѣдствіе чего, возлагаемъ Мы на попеченіе ваше, чтобы къ открытію оныхъ къ назначенному отъ комиссіи времени, т. е. 22-го Сентября все нужное было пріуготовлено. И хотя не вездѣ Приказы Общественнаго Призрѣнія столь достаточные капиталы имѣютъ, чтобы изъ процентовъ ихъ удовлетворить всѣмъ предметамъ, попеченію ихъ предоставляемымъ, но какъ доходы оныхъ при добрыхъ и усердныхъ стараніяхъ начальства и разныхъ обществъ отъ времени болѣе могутъ умножаться; сверхъ того, снабдивъ города. Наши разными выгодами, въ городовомъ положеніи изображенными, Мы доставили имъ и доходи на ихъ надобности, а между таковыми надобностями просвѣщеніе народное одною изъ первыхъ полагаться долженствуетъ. Содержаніе же народныхъ училищъ не требуетъ большаго иждивенія, какъ то въ началѣ ясно показано; и притомъ на первое время довольно будетъ открытія въ губернскомъ городѣ главнаго, да еще тамъ же и по самымъ знатнѣйшимъ городамъ, малыхъ народныхъ училищъ; то и увѣрены Мы, что вы изыщите средства заимствовать нужное сихъ училищъ содержаніе безъ отягощенія казны и безъ оскудѣнія для другихъ полезныхъ заведеній, о чемъ и будемъ ожидать вашего увѣдомленія. Впрочемъ, Нашъ тайный совѣтникъ Завидовскій, по предсѣданію его въ коммиссіи о народныхъ училищахъ, о всемъ, до установленія оныхъ касающемся, не упустилъ гь вами снестись. Пребываемъ всегда къ вамъ благосклонны.
Въ Царскомъ селѣ, Августа 12-го 1786 года.
Директоромъ воронежскаго главнаго народнаго училища остался тотъ же губернскій землемѣръ; но составъ учителей, сообразно новымъ курсамъ, былъ увеличенъ новыми преподавателями, присланными изъ Петербурга отъ коммиссіи народныхъ училищъ. Быстро росла съ этихъ норъ цифра учениковъ, поступавшихъ въ училище. Горожане, какъ видно, еще раньше чувствовали потребность въ подобномъ училищѣ, и охотно стали помѣщать въ него своихъ дѣтей, „со дня на день, говоритъ училищная лѣтопись, умножалось число учениковъ до тѣхъ поръ, пока не остановился пріемъ но причинѣ малости училищнаго дома {Историческая записка Воронежскаго Гимназическаго архива.}.“
Къ концу 178? года, слѣдовательно меньше чѣмъ въ одинъ годъ, число учениковъ возрасло ужо до 133-хъ {Между ними были и ученики; но сколько ихъ — неизвѣстно.}. Сверхъ учащихся съ общею образовательною цѣлію, въ главное воронежское народное училище по временамъ присылаемы были отъ духовнаго вѣдомства студенты семинаріи съ цѣлію педагогическою — для изученія методъ преподаванія, а также для пополненія тѣхъ знаній, которыя необходимы для будущихъ наставниковъ. въ этомъ же училищѣ приготовлялись учители для малыхъ народныхъ школъ по уѣзднымъ городамъ и селеніямъ.
Предметы преподаванія въ главномъ народномъ училищѣ.
правитьВъ І-мъ классѣ. Чтеніе и письмо, знаніе цифръ, церковныхъ и римскихъ чиселъ, сокращенный катихизисъ и Священная исторія; первоначальныя правила русской грамматики по изданнымъ руководствамъ.
Во II-мъ классѣ. Пространный катихизисъ, безъ доказательствъ изъ Священнаго писанія, чтеній книги "о должностяхъ человѣка и гражданина, " первая часть ариѳметики. Сверхъ того, полагалось повторять Священную исторію, продолжать чистописаніе и ученіе грамматическихъ правилъ. Въ этомъ классѣ начинали обучать и рисованію.
Въ III-мъ классѣ. Пространный катихизисъ, съ доказательствами та Священнаго писанія, чтеніе и изъясненіе Евангелія, ІІ-я чаетъ ариѳметики, русская грамматика съ упражненіями въ правописаніи, начало всеобщей исторіи, всеобщей географіи, русской географіи и рисованіе.
Въ IV-мъ классѣ. Русская и всеобщая географія, математическая географія съ задачами на глобусѣ, русская и всеобщая исторія, русская грамматика съ упражненіями въ письменныхъ сочиненіяхъ, употребительныхъ къ общежитіи, какъ то: въ письмахъ, отчетахъ, роспискахъ и т. д., основанія геометріи, механики, физики, естественной исторіи и гражданской архитектуры (для упражненія въ послѣдней требовалось черченіе плановъ) и рисованіе.
Сверхъ вышеозначенныхъ предметовъ, допускалось преподаваніе латинскаго языка для желавшихъ поступить въ гимназію, или университетъ, а изъ новѣйшихъ иностранныхъ языковъ предоставлено было вводить тотъ языкъ, который можетъ быть полезнѣе и употребительнѣе по сосѣдству намѣстничество, или губерніи, гдѣ находится главное училище.
Въ 82 § Устава народныхъ училищъ сказано: „для благолѣпія Церквей и большаго прилѣпленія учениковъ къ молитвѣ и благоговѣнію — стараться директору училищъ, чтобы они обучаемы были церковному пѣнію внѣ учебныхъ часовъ, а обученные въ церквахъ пѣли и читали.“ И такъ какъ въ прежнемъ воронежскомъ народномъ училищѣ учили вокальной и инструментальной музыкѣ, то положено было и въ главномъ народномъ училищѣ заниматься тѣмъ же.
Испытанія въ главномъ народномъ училищѣ.
правитьКаждое полугодіе въ главномъ народномъ училищѣ производились испытанія частныя и публичныя; изъ нихъ особенно замѣчательно было первое публичное испытаніе въ 1787 году, въ которомъ публика имѣла возможность повѣрить успѣхи воспитанниковъ и, какъ видно, осталась вполнѣ довольною, какъ ими, такъ и учителями. Губернаторъ въ форменномъ отношеніи къ директору, благодарилъ учителей въ слѣдующихъ выраженіяхъ: "пускай учители вполнѣ будутъ обнадежены, что труды ихъ не останутся безъ возмездія, " что на самомъ дѣлѣ исполнилъ, представивъ нѣкоторыхъ изъ нихъ къ наградамъ.
Объ отличившихся ученикахъ часто печатали въ московскихъ вѣдомостяхъ.
Вообще видно было если не горячее сочувствіе, то по крайней мѣрѣ вниманіе общества къ возникшему училищу: на страницахъ училищной лѣтописи нерѣдко встрѣчаются имена дамъ, посѣщавшихъ экзамены. Ученики, отличившіеся благонравіемъ и успѣхами, весьма щедро награждались книгами и похвальными листами: такъ въ 1802 году 20-го декабря, на полугодичномъ испытаніи, изъ 178 учениковъ, 103 были награждены похвальными листами. На этихъ публичныхъ экзаменахъ посѣтители иногда дѣлали пожертвованія, о которыхъ говорится въ училищной лѣтописи, какъ "о дарахъ благодушнаго вниманія и сочувствія къ успѣхамъ и процвѣтанію училища. "
Библіотека.
правитьПо Уставу, при главныхъ народныхъ училищахъ назначались:
1. Библіотека съ книгами, относящимися въ главнымъ учебнымъ предметамъ.
2. Собраніе естественныхъ произведеній изъ всѣхъ трехъ царствъ природы.
3. Собраніе геометрическихъ тѣлъ, математическихъ и физическихъ инструментовъ и приборовъ, чертежей и моделей для объясненія архитектуры и механики. Что касается до училищной библіотеки главнаго воронежскаго народнаго училища, то о ней въ первый разъ упоминается въ исторической запискѣ только съ 1791 года. Директоръ училища Деламиль ѣздилъ въ этомъ году въ Петербургъ для покупки нужныхъ пособій, какъ то: астролябій, электрической машины, минеральнаго кабинета и другихъ вещей. Въ этомъ же году, куплено имъ книгъ на 400 рублей. Обыкновенно же книги и другія училищныя потребности доставлялись не иначе, какъ чрезъ рапорты директора Приказу Общественнаго Призрѣнія, или его предсѣдателю, губернатору, а они, въ свою очередь, относились во всемъ въ коммиссію для учрежденія училищъ въ Петербургъ. Эта педагогическая централизація часто была причиною того, что даже самыя необходимыя вещи получались училищемъ чрезъ длинный промежутокъ времени, черезъ годъ и болѣе.
Средства главнаго народнаго училища.
правитьГлавное народное училище, какъ выше сказано, всѣми средствами своего существованія зависѣло отъ Приказа Общественнаго Призрѣнія. По Высочайше аппробованному штату, положено было ежегодно на жалованіе директору и учителямъ и на содержаніе училища, а также на поддержку и умноженіе библіотеки и кабинета но 3,000 р. Кромѣ того, въ запискѣ исторической почти ежегодно упоминается о пожертвованіяхъ, дѣлаемыхъ посѣтителями училища и частными лицами. Эти пожертвованія дѣлались, какъ книгами, такъ и деньгами; такъ въ 1787 году его свѣтлость Ханъ-Шагинъ-Гирей пожертвовалъ 1,000 рублей. Изъ этой суммы дѣлались, иногда пособія бѣднымъ ученикамъ книгами и другими учебными принадлежностями, какъ это видно изъ рапортовъ учителей директору. Но при всемъ этомъ, суммъ, которыми бы могло распоряжаться главное народное училище для оказанія помощи бѣднымъ воспитанникамъ, было крайне мало, а- въ иной годъ такъ и совершенно не было.
Вотъ распредѣленіе штатной суммы, отпускаемой Приказомъ Общественнаго Призрѣнія на воронежское главное народное училище:
Какъ директоръ, такъ и учителя, но положенію Устава, жили на казенныхъ квартирахъ, чаще всего въ самомъ зданіи училища. Имъ полагалось казенное отопленіе и освѣщеніе, до 1803 года, это производилось натурою: обыкновенно полагалось по 3 сажени на печь въ годъ {Въ то время 1 куб. сажень дровъ стоила 4 р. 80 к. асс.}; каждый учитель имѣлъ въ квартирѣ по 3 печи; на свѣчи въ зиму выдавалось по 5 р. 40 к. асс.
Изъ рапортовъ директора а учителей видно, что Приказъ Общественнаго Призрѣнія не всегда вполнѣ удовлетворялъ матеріальнымъ ихъ потребностямъ: часто учители не получали ни дровъ, ни свѣчей по два и по три мѣсяца.
Администрація главнаго народнаго училища.
правитьНародныя училища, обязанныя своимъ существованіемъ приказамъ общественнаго призрѣнія, естественно, должны были во всемъ непосредственно отъ нихъ зависѣть.
Но такъ какъ намѣстники и губернаторы были предсѣдателями приказовъ общественнаго призрѣнія, то они вмѣстѣ съ тѣмъ были и попечителями народныхъ школъ. Это попечительство было, если вѣрить архивнымъ дѣламъ и исторической запискѣ, не номинальное только, но живое и дѣятельное: попечители слѣдили за всѣмъ и во все входили сами непосредственно. Они присутствовали при всѣхъ испытаніяхъ, дарили учениковъ книгами, дѣлали пожертвованія, посѣщали часто запросто заведеніе, ходатайствовали о наградахъ учителямъ и т. п. бы не можемъ не упомянуть здѣсь о попечителяхъ: Василіи Алексѣевичѣ Чертковѣ и Александрѣ Борисовичѣ Сонцовѣ, которые особенно памятны для училища. Записка говоритъ; что „они прилагали возможное стираніе о приведеніи училищъ въ большее совершенство.“ Очень можетъ быть, но едва ли подобное стараніе вело къ совершенству; при имѣющемъ совершиться обозрѣніи воронежскаго училища однимъ сенаторомъ въ 1787 году, губернаторъ Потаповъ предписывалъ директору, чтобы онъ все въ училищѣ „почистилъ, помылъ и представилъ бы учениковъ предъ сенаторомъ, пріѣхавшимъ для осмотра училища, въ приличномъ видѣ — съ рѣчами и выученными декламаціями.“ Высшая инстанція для народныхъ училищъ была: „Коммиссія о народныхъ училищахъ.“
Такое устройство административной части существовало до изданія "Предварительныхъ правилъ народнаго просвѣщенія, " утвержденныхъ 24 января 1803 г. (Нужно замѣтить, что съ 1799 года, народныя училища стали называться просто „школами“).
Съ восшествіемъ на престолъ Императора Александра I-го, вопросъ о народномъ образованіи, вмѣстѣ съ другими вопросами общественной и государственной жизни принялъ болѣе широкіе размѣры. Съ учрежденіемъ министерства народнаго просвѣщенія, образованнаго изъ комитета народныхъ училищъ 8-го сентября 1802 года, первою его заботою было — составленіе новаго училищнаго Устава.
До составленія итого Устава положено было руководствоваться Предварительными правилами, составленными главнымъ правленіемъ училищъ, {} и Высочайше утвержденными 24 января 1803 года.
Главное правленіе училищъ состояло при министрѣ и завѣдывало общими дѣлами управленія. На него же возложено было, подъ руководствомъ министра, новое устройство учебной части.
На основаніи этихъ правилъ, всѣ училища имперіи, подвѣдомственныя министерству народнаго просвѣщенія, причислены были къ 5 учебнымъ округамъ: московскому, с. петербургскому, казанскому, харьковскому и виленскому; училища воронежской губерніи вошли въ составъ харьковскаго округа, первымъ попечителемъ котораго былъ назначенъ членъ главнаго правленія училищъ, тайный совѣтникъ графъ Северинъ Осиповичъ Потоцкій. Съ этихъ поръ воронежскія училища должны были во "семъ непосредственно отъ него зависѣть до тѣхъ поръ, пока не открылся въ Харьковѣ университетъ (1805 г.), составившій между губернскими училищами и попечителями округа, среднюю инстанцію. По новому Уставу, положено было преобразовать всѣ бывшія главныя народныя училища — въ гимназіи.
Директоры.
правитьГлавный и непосредственный начальникъ воронежскаго народнаго училища былъ директоръ. Въ 69 § Устава для народныхъ училищъ вотъ что говорится объ этомъ лицѣ: „директоръ школъ выбирается и опредѣляется генералъ-губернаторомъ. Онъ долженъ быть любитель наукъ и знающій цѣну воспитанія, блюститель предписанныхъ въ Уставѣ правилъ, пекущійся о приращеніи книгохранилища и кабинетовъ для классовъ: математическаго, физическаго и натуральнаго, а также — осматривать школы еженедѣльно, производить при концѣ учебнаго теченія открытыя испытанія и вѣдать пансіоны и всякія частныя школы.“ Крой вышесказанныхъ прямыхъ обязанностей, директоръ главнаго народнаго училища обремененъ былъ еще и посторонними; такъ на немъ лежала цензура мѣстныхъ книгъ, назначаемыхъ для печати, а съ 1798 г., по распоряженію начальства, онъ принялъ въ свое вѣдѣніе и полное распоряженіе губернскую типографію {Первую въ Воронежѣ.}. При всѣхъ этихъ обязанностяхъ, директоръ долженъ былъ самъ вести всю переписку по дѣламъ своей дирекціи, потому что ни письмоводителя, ни писца яри дирекціи не полагалось. Только съ 1792 г., по представленію директора, генералъ-губернаторъ Чертковъ предписалъ, чтобы впредь обязанность письмоводителя исполняли по-очередно учители главнаго народнаго училища.
Первымъ директоромъ главнаго народнаго училища въ Воронежѣ былъ, какъ уже сказано, воронежскій губернскій землемѣръ премьеръ-маіоръ Степанъ Провичъ Владыкинъ. Судя то тѣмъ отзывамъ, которые дѣлалъ о немъ генералъ-губернаторъ, я если вѣрить свидѣтельству лѣтописца, Владыкинъ былъ чиновникъ дѣятельный. Историческая записка выражается о его дѣятельности такимъ образомъ, что "онъ доказалъ практикою прилежность и исправность
Въ 1791 г., на мѣсто Владыкина опредѣленъ былъ директоромъ капитанъ Григорій Ивановичъ Деламиль. Онъ былъ родомъ Шведъ и до 1791 г., служилъ учителемъ въ Императорскомъ Сухопутномъ Шляхетномъ корпусѣ, гдѣ обратилъ на себя вниманіе какъ прекрасный преподаватель. Его стараніемъ открытъ былъ въ Воронежѣ первый публичный пансіонъ, подъ названіемъ "благороднаго " Дѣятельность Деламиля особенно направлена была на заведеніе при воронежскомъ училищѣ библіотеки и кабинета.
Съ 1793 по 1795 годъ, былъ директоромъ поручикъ Иванъ Петровичъ фонъ-Бракель; а, по увольненіи его, до назначенія новаго директора, эту должность исправлялъ засѣдатель Приказа Общественнаго Призрѣнія Иванъ Никитичъ Никитинъ.
Въ 1796 г., директоромъ воронежскихъ училищъ поступилъ секундъ-маіоръ Григорій Андреевичъ Петровъ, обучавшійся въ главномъ Петровскомъ лютеранскомъ училищѣ (въ Петербургѣ). При немъ главное воронежское народное училище было преобразовано въ гимназію. Что касается до личности директоровъ воронежскаго главнаго народнаго училища, равно какъ и того, до какой степени примѣнимы къ нимъ слѣдующія слова Высочайшаго указа, состоявшагося въ 1817 году, мы, за неимѣніемъ достаточныхъ свѣдѣній ничего сказать не можемъ: "при учрежденіи народныхъ училищъ постановлено было правиломъ, чтобы въ директоры оныхъ избираемы были люди, знающіе цѣну воспитаніи, любители наукъ, порядка и добродѣтели. Но изъ доходящихъ къ намъ свѣдѣній, узнали Мы: что въ нѣкоторыхъ мѣстахъ начальники губерній отъ правила сего столько уклонились, что, почитая званіе сіе какъ бы установленнымъ въ угоду ихъ прихоти, нерѣдко располагали имъ въ пользу людей не только безъ отличныхъ познаніи и нравовъ, но даже безъ добраго имени, и безвѣстнаго происхожденія, въ совершенный вредъ воспитанникамъ, въ предосужденіе достойнымъ людямъ изъ дворянства и губернскихъ чиновъ и въ неизгладимую себѣ укоризну. Зная, съ какою силою во всѣхъ дѣлахъ а наипаче при воспитаніи юношества, примѣръ начальника дѣйствуетъ на нравы и успѣхи, и почитая народное училище важнымъ предметомъ государственнаго постановленія, повелѣваемъ Сенату сдѣлать наиточнѣйшія подтвержденія, дабы въ директоры сихъ заведеній были опредѣляемы люди, нетолько въ отличными свѣдѣніями въ наукахъ, но и съ наилучшими правилами жизни и съ тѣми свойствами, какія въ нихъ предполагаются по Уставу объ училищахъ. Если же въ губерніи пріисканіе такихъ будетъ затруднительно, или невозможно, въ таковыхъ случаяхъ начальники оныхъ должны относиться въ коммиссію училищъ, которая по симъ представленіямъ имѣетъ назначать и опредѣлять лучшихъ изъ учителей въ вѣдомствѣ ея состоящихъ {Полное Собраніе Свода Законовъ T. XXVI, No 109923.}.
Учители.
правитьОбразованіе для народныхъ училищъ первыхъ учителей, знаковыхъ съ требованіями дидактики и педагогики, исключительно принадлежать Янковичу; въ этомъ дѣлѣ онъ былъ полнымъ хозяиномъ, экзаменовалъ молодыхъ, людей, желавшихъ посвятить себя учительскому званію, знакомилъ. ихъ съ методой ученія и, но требованію коммиссіи, назначалъ ихъ на то, или другое мѣсто, смотря по способностямъ каждаго. Какихъ учителей желалъ Янковичъ, видно изъ идеала его объ учителѣ, непремѣнными качествами котораго должны быть: благочестіе, любовь, бодрость, терпѣніе, довольство своимъ состояніемъ {Руководство для учителей. С. Пб., 1789 г., изд, 2, стр, 80—88.} и прилежаніе. Любя своихъ учениковъ, какъ отецъ, учитель „обходиться съ тема долженъ съ пріятію, съ скромностію и не казать досады, когда они въ гитіу приходятъ, или когда предложенія его скоро не уразумѣютъ.“ Для пріобрѣтенія послушанія отъ учениковъ, ему слѣдуетъ прежде всею "снискать ихъ уваженіе, почтеніе и любовь. Хотя, бы мнѣніе то, будто угрозами и наказаніями можно лучше всего управиться и не было ложно, " говорится въ руководствѣ учителямъ, „но растить тварь разумную, какъ скотъ, непристойно. Людей, если они въ поступкахъ своихъ только не упрямы и не злонравны, надобно уговаривать и наставлять на доброе, представленіемъ добра съ пріязнію и любовію.“ Важность примѣра наставника для дѣтей, видна въ слѣдующихъ словахъ: „когда учитель и для самомалѣйшей причины небрежетъ школу, или часто приходитъ поздно, или начинаетъ учить не въ надлежащее время, или вмѣсто тою, чтобы учить, исправляетъ домашнія свои дѣла, или какое рукодѣлье; то и дѣти становятся также нерадивы, приходятъ въ школу поздно, не столько стараются учиться, или совсѣмъ не ходятъ“ {Руковод. для учителей С. Пб., 1789 г. изд. 2, стр. 84—94.}. Для успѣшнаго дѣйствія на учениковъ учитель долженъ обладать даромъ распознавать дѣтей, и сообразно съ тѣмъ, поступать съ ними различно. Наставленія, высказанныя касательно этого предмета въ руководствѣ учителямъ, поражаютъ своею основательностію и гуманностію. Высшею степенью наказанія для учениковъ поставлено Янковичемъ исключеніе изъ училища, чтобы такіе безпутные ученики не развращали другихъ своимъ дурнымъ примѣромъ.
Метода, введенная Янковичемъ, представляетъ съ одной стороны общіе пріемы преподаванія равно пригодныя для каждой науки, а съ другой — частныя наставленія, какъ излагать тотъ, или другой предметъ.
Самый важный и самый полезный пріемъ въ учебномъ способѣ Янковича состоитъ въ вопросахъ, посредствомъ которыхъ учитель удостовѣрялся, поняли-ли его ученики, и такъ-ли именно поняли, какъ слѣдуетъ.
Ученики обязаны были слушать прилежно то, о чемъ ихъ спрашивали, и отвѣчать не да и не нѣтъ, но полною рѣчью и притомъ не книжными, а своими словами. Учитель обсуживалъ отвѣты, исправлялъ погрѣшности и дѣлалъ, гдѣ того требовалось, толкованія, объясняя всегда незнакомое ученикамъ посредствомъ знакомаго имъ, и на объясненное уже разъ, не дѣлая новыхъ объясненій.
Нѣтъ сомнѣнія, что способъ вопрошенія, предложенный Янковичемъ, прекращая урокъ къ постоянную бесѣду учителя съ учениками, долженъ былъ оживлять преподаваніе и развивать мыслительную способность учащихся. Бѣда только въ томъ, что не всѣ учители были способны вести и поддерживать такую живую бесѣду; большая часть изъ нихъ не умѣла выполнить, или не хотѣла задавать себѣ подобнаго труда. По этому примѣрные вопросы, находящіеся при нѣкоторыхъ учебникахъ, не вызывали такихъ педагоговъ на размышленіе, а дѣйствовали на нихъ вредно и еще болѣе поддерживали ихъ умственную лѣнь. Но, впрочемъ, осуществляли-ли и насколько, воронежскіе учители высокій идеалъ педагога, созданный Янковичемъ, мы сказать не можемъ. Думаемъ, впрочемъ, что ни общественная среда, въ которой они вращались, ни первоначальная подготовка къ дѣлу не давали средствъ къ осуществленію идеала. Легко строились всевозможные идеалы въ концѣ XVIII вѣка, но еще легче разбивались они о тогдашнюю полуазіатскую жизнь.
Учители воронежскаго главнаго народнаго училища, на основаніи 38 и 55 §§ Устава народныхъ училищъ, имѣли у себя пансіонеровъ, съ которыми, по добровольному условію съ ихъ родителями и опекунами, они занимались, сверхъ общихъ учебныхъ часовъ, еще частнымъ образомъ. Для большаго успѣха въ этихъ занятіяхъ, учители главнаго народнаго училища учредили въ 1799 году, для своихъ пансіонеровъ особенный классъ подъ названіемъ „отдѣльнаго“; этотъ классъ состоялъ изъ двухъ разрядовъ. Занятія въ немъ происходили по окончаніи послѣобѣденныхъ лекцій всякій день, кромѣ воскресенія и праздниковъ, и продолжались не менѣе двухъ часовъ, а дважды въ недѣлю и но три часа. Въ этихъ классахъ обучали: логикѣ, реторикѣ, французскому и нѣмецкому языкамъ, основаніямъ алгебры, тригонометріи и геодезіи; сверхъ того, для большаго усовершенствованія учениковъ, повторяли проходимые въ училищѣ предметы: ариѳметику, геометрію и россійскую грамматику.
А чтобы учащіеся и поведеніемъ соотвѣтствовали намѣреніямъ своихъ родителей, учители обязывались имѣть за учениками отдѣльнаго класса особенный надзоръ, чередуясь помѣсячно. Вознагражденія за это полагалось съ каждаго ученика по 75 рублей въ годъ, а безъ французскаго языка 60 рублей. До какой степени добросовѣстно исполняли учители свои обязанности въ дѣлѣ пансіонерства, мы сказать не можемъ. Въ ту эпоху царствовала удивительная патріархальность отношеній, на почвѣ которой возрастали самый грубый произволъ и самое грязное взяточничество. Если въ 20—30 годахъ нельзя (шло опредѣлить ученика въ гимназію безъ приношенія на поклонъ директору и инспектору, если въ это время каждый ученикъ, побывавшій на рождественскихъ святкахъ въ деревнѣ, по возвращеніи въ губернскій городъ, считалъ долгомъ развозить но всѣмъ учителямъ гусей и поросятъ; то что же сказать о времени предшествующемъ?
Въ главномъ народномъ училищѣ назначались 2 учителя предметовъ въ высшихъ классахъ, 2 въ низшихъ, 1 учитель иностранныхъ языковъ и учитель рисованія. — Преподаваніе закона Божія возлагалось на тѣхъ же учителей.
Изъ учителей главнаго народнаго училища справедливость требуетъ обратить особенное вниманіе на учителя географіи, исторіи, естественной исторіи и латинскаго языка Гавріила Успенскаго. Гавріилъ Успенскій первоначально обучался въ Сѣвской семинаріи, а потомъ въ е. петербургскомъ учительскомъ институтѣ; въ 1790 г., онъ былъ сдѣланъ учителемъ въ воронежскомъ главномъ народномъ училищѣ, и на этомъ поприщѣ "съ должною рачительностію, " какъ замѣчаетъ историческая записка, „соединялъ въ себѣ нравъ добрый и степенный и поведеніе похвальное.“ Занимаясь самъ съ любовію наукою, онъ умѣлъ возбудить эту же любовь и въ своихъ ученикахъ, особенно къ ботаникѣ. Изъ собираемыхъ какъ имъ, такъ и учениками мѣстныхъ растеній, онъ составилъ для училища, по толу времени, отличный гербарій. Училищный комитетъ Императорскаго харьковскаго университета призналъ Успенскаго самымъ способнымъ къ переводу книгъ и назвалъ его первымъ по своей части учителемъ въ округѣ. Изъ трудовъ Успенскаго извѣстны: Начальныя основанія латинскаго законоученія; переводы съ нѣмецкаго: Космографія, шли описаніе тѣлъ міра, путешествіе Николая Унштета по обвороженному міру, асъ французскаго: Миѳологія Аббата Трессина. Имъ же составленъ Словарь изобрѣтеній и открытій, системъ и учрежденій. Впослѣдствіи онъ былъ переведенъ въ харьковскій университетъ на каѳедру русской исторіи и статистики, гдѣ былъ не изъ дюжинныхъ профессоровъ.
Открытіе воронежской губернской гимназіи.
править1809 годъ, говоритъ воронежская гимназическая лѣтопись, составляетъ вожделѣнную эпоху для нашего края. Сообразно волѣ и щедротамъ Августѣйшаго Императора Александра I, Императорскимъ харьковскимъ университетомъ, съ утвержденія его попечителя, графа Северина Осиповича Потоцкаго, преобразовано было главное воронежское народное училище въ губернскую гимназію.
Для этой цѣли харьвовскій университетъ командировалъ отъ себя въ Воронежъ уполномоченнаго, профессора Стойковича, снабдивъ его при этомъ инструкціею самаго церемоніала при открытіи гимназіи и Высочайше утвержденнымъ Уставомъ харьковскаго университета и учебныхъ заведеній. Прибывъ въ Воронежъ 4-го Января, Стойковичъ немедленно снесся съ мѣстнымъ начальствомъ о совершеніи предстоящаго торжества, а потомъ занялся испытаніемъ учениковъ главнаго народнаго училища, продолжавшимся 11, 12 и 13 чиселъ. По этому испытанію избрано было во 2-й классъ гимназіи 18 человѣкъ, а въ 1-ый 36. Послѣ этихъ предварительныхъ дѣйствій, 14 января членъ университета, вмѣстѣ съ мѣстнымъ училищнымъ начальствомъ, имѣлъ особенное засѣданіе, въ которомъ разсуждали о подробностяхъ предстоящаго торжества, также о должностяхъ и занятіяхъ учителей; здѣсь же читали постановленія университета относительно новаго способа и порядка преподаванія предметовъ въ гимназіи. Въ этотъ же день, по распоряженію Стойковича, разосланы были отъ училища по городу особамъ обоего пола печатныя программы съ приглашеніемъ на торжество. 15 и 16 чиселъ открытъ былъ экзаменъ для тѣхъ, кто воспитывался дома и хотѣлъ прямо поступить въ гимназію; такихъ принято было 8 человѣкъ.
Когда все было готово, Стойковичъ назначилъ на 17 января самое открытіе гимназіи. Въ 9 часовъ утра ученики и учители собрались въ залу подпоручика Елисѣева, гдѣ передъ портретомъ Государя, на столѣ, покрытомъ краснымъ сукномъ, положенъ былъ Уставъ учебныхъ заведеній, подвѣдомственныхъ университетамъ. Скоро затѣмъ прибылъ сюда и членъ университета съ директоромъ, и въ торжественной церемоніи всѣ отправились въ соборъ. Впередъ шли два учителя гимназіи, за ними ученики, далѣе остальные учители гимназіи и уѣзднаго училища; шествіе замыкалъ Стойковичъ съ директоромъ. Густыя массы народа сопровождали эту небывалую въ городѣ церемонію. При колокольномъ звонѣ во всѣхъ городскихъ церквахъ, церемонія наконецъ достигла собора, и здѣсь встрѣчена была градскимъ головою съ обществомъ, а въ самомъ соборѣ въ полномъ облаченіи встрѣтилъ ее и осѣнилъ св. крестомъ епископъ воронежскій и черкасскій Арсеній II. По окропленіи шествія св. водою, началась литургія, при коей присутствовали гражданскій губернаторъ, А. В. Гонцовъ, губернскій предводитель дворянства, чиновники, купцы и другіе граждане. За литургіею слѣдовалъ благодарственный молебенъ, а потомъ, при колокольномъ звонѣ, прежняя процессія потянулась назадъ; къ ней на этотъ разъ присоединились: духовенство, въ крестномъ ходѣ, епископъ съ двумя архимандритами, а за. ними губернаторъ съ губернскими чиновниками, предводитель дворянства и градской голова съ купечествомъ и мѣщанствомъ. Въ домѣ открытія гимназіи, послѣ новаго водосвятія, епископъ Арсеній II обратился съ кроткой рѣчью къ учащемуся юношеству и благословилъ члена университета иконой св. Александра Невскаго, а директора — иконой Рождества Христова. Затѣмъ слѣдовало кропленіе св. водою учениковъ, учителей и всего заведенія. А когда по возвращеніи духовенства въ залу, всѣ участвующіе въ церемоніи заняли приготовленныя для нихъ мѣста, Стойковичъ прочиталъ нѣкоторыя статьи изъ Высочайше утвержденныхъ предварительныхъ правилъ министерства народнаго просвѣщенія, — изъ Устава Императорскаго харьковскаго университета и учебныхъ заведеній; — затѣмъ онъ торжественно объявилъ объ открытіи воронежской губернской гимназіи и уѣзднаго училища, провозгласивъ при этомъ имена директора и учителей; въ заключеніе публика выслушала 4 рѣчи, отъ директора объ удовольствіи, съ какимъ новыя сіи заведенія пріемлются въ благонамѣренномъ обществѣ; — отъ учителя изящныхъ наукъ и философіи: о полынь изученія отечественнаго языка: — отъ учителя французскаго языка: о полынь изученія французскаго языка и прочихъ наукъ; — отъ учителя латинскаго языка: о пользѣ латинскаго языка (на латинскомъ языкѣ). Послѣ каждой рѣчи, пѣты были пѣвчими канты; по окончаніи торжества, въ двухъ боковыхъ комнатахъ и въ залѣ, публика была угощаема завтракомъ, съ торжественными тостами за здоровье Государя Императора и всей Августѣйшей Фамиліи. Вечеромъ гимназическій и уѣзднаго училища доли и весь городъ были великолѣпно иллюминованы.
Такъ кончился первый день торжества. 18 Января въ гимназіи начато было ученіе по новому учрежденію въ присутствіи губернатора, епископа Арсенія, члена университета и множества посѣтителей разнаго званія. 19 Января снова было празднество но случаю открытія гимназіи; губернскій предводитель дворянства Дмитрій Васильевичъ Чертковъ далъ приглашеннымъ особамъ маскарадъ и ужинъ; тоже было устроено отъ. купечества и губернатора 21 и 25 чиселъ того-же мѣсяца.
Учебная часть гимназіи.
правитьВоронежская гимназія была подчинена харьковскому учебному округу. Курсъ гимназій былъ пространнѣе курса главныхъ народныхъ училищъ, а потому преобразованіе этихъ послѣднихъ повлекло за собою измѣненія: 3 и 4 классы главныхъ народныхъ училищъ обратились въ 1 и 2 классы гимназическіе, а къ этимъ прибавлены были еще два высшіе класса, съ болѣе широкимъ объемомъ преподаванія учебныхъ предметовъ и съ прибавленіемъ новыхъ; введены вновь были, статистика, философія, изящныя и политическія науки. Имъ новѣйшихъ языковъ преподавались французскій и нѣмецкій; гражданская же архитектура, по новому Уставу не вошла въ курсъ гимназическихъ наукъ. Преподаваніе закона Божія и русской грамматики исключено изъ числа учебныхъ предметовъ гимназіи и оставлено только въ уѣздныхъ училищахъ; но впослѣдствіи, министерство народнаго просвѣщенія пополнило этотъ недостатокъ гимназическаго курса. Въ началѣ 1812 года, оберъ-прокуроромъ Святѣйшаго Сѵнода объявлена Высочайшая воля, „чтобъ отнынѣ навсегда постановлено было кореннымъ и неизмѣняемымъ правиломъ во всѣхъ учебныхъ заведеніяхъ гражданскаго вѣдомства, не исключая и состоящихъ подъ управленіемъ иностраннаго духовенства, какъ обучать юношество закону Божію, такъ и при ежегодныхъ испытаніяхъ, всегда начинать экзаменъ съ сего предмета, яко заключающаго въ себѣ главную и существенную цѣль образованія.“
Въ ново-открытой воронежской гимназіи преподаваніе происходило по слѣдующему росписанію:
Въ I классѣ читали: 1) алгебру, геометрію и плоскую тригонометрію; 2) логику и всеобщую грамматику; 3) латинскій языкъ; 4) французскій языкъ; 5) древнюю исторію, географію и миѳологію; 6) нѣмецкій языкъ.
Во II классѣ: 1) психологію и нравоученіе; 2) окончаніе чистой математики и начала прикладной; 3) французскій языкъ; 4) нѣмецкій языкъ; о) исторію, географію новую и отечественную. Сверхъ того, въ обоихъ классахъ учили рисованію.
Съ 1811 года, когда въ воронежской гимназіи было уже 4 класса, къ прежнему курсу прибавлено:
Въ III классѣ: 1) эстетика и риторика; 2) общая статистика; 3) естественная исторія; 4) физика и прикладная математика. Продолжали читать латинскій, французскій, нѣмецкій языки и учили рисованію.
Въ IV классѣ: 1) технологія; 2) наука о торговлѣ; 3) право естественное и народное; 4) статистика Россіи; 5) политическая экономія. Продолжались: французскій, нѣмецкій и латинскій языки, прикладная математика, естественная исторія и рисованіе.
При этомъ считаемъ не лишнимъ представить перечень книгъ, принятыхъ за руководство въ гимназіи.
1) Курсъ математики Осиповскаго.
2) Курсъ прикладной математики Кистнера.
3) Физика Гиляровскаго.
4) Новѣйшее всеобщее землеописаніе 1797 г.
5) Сокращенная всемірная исторія Шрекка съ таблицами.
6) Россійское землеописаніе Зябловскаго.
7) Исторія Россійская, изданная для народныхъ училищъ.
8) Храмъ всеобщаго баснословія.
9) О древнихъ обычаяхъ Римлянъ, изданныхъ для народныхъ училищъ.
10) Россійская грамматика Соколовскаго съ извлеченіями изъ грамматики, изданной Россійскою Академіею, и изъ введенія въ кругъ словесности, Рижскаго.
11) Россійская просодія съ извлеченіями изъ русской поэзіи 1806 г.
12) Логика Баумейстера.
13) Метафизика Баумейстера,
14) Нравственная философія Баумейстера.
15) Риторика Рижскаго.
16) Латинская грамматика Лебедева.
17) Нѣмецкая грамматика Гельтергофа.
18) Французская грамматика Соколова.
Сверхъ того, для класснаго употребленія, въ числѣ прочихъ книгъ, предписано было имѣть сочиненіе Хераскова Кадмъ и Гармонію.
Комитетъ правленія училищъ, сознавая большой недостатокъ въ учебныхъ руководствахъ, иногда предписывалъ прекращать, только ради этого одного, и преподаваніе нѣкоторыхъ предметовъ. Такъ въ 1818 году, комитетъ, разбирая Всеобщую Грамматику Якоба, говоритъ, что онъ ни въ этой и ни въ какой до сихъ поръ извѣстной грамматикѣ не находить „коренныхъ началъ слововѣденія, способствующихъ къ открытію законовъ вещественнаго и умственнаго образованія всѣхъ языковъ, а потому предписываетъ прекратить преподаваніе всеобщей грамматики въ гимназіяхъ.“
Дальнѣйшія судьбы новооткрытой воронежской гимназіи мы прослѣдимъ хронологически, негодно:
Кромѣ двухъ общихъ для всѣхъ гимназистовъ классовъ, въ этомъ году при воронежской гимназіи учрежденъ былъ самими учителями еще особенный классъ, подъ названіемъ повторительнаго. Чтобы дать о немъ нѣкоторое понятіе, мы выпишемъ главныя основанія, на которыхъ онъ былъ учрежденъ:
1) Ученики, поступавшіе въ этотъ классъ, какъ сказано въ программѣ, будутъ пользоваться повтореніемъ но классамъ предметовъ, число коихъ будетъ со временемъ прибавлено, соразмѣрно успѣхамъ учащихся.
2) Повтореніе будетъ производиться четыре раза въ недѣлю, но два часа каждый день, по окончаніи послѣ-обѣденныхъ лекцій.
3) Съ каждаго ученика, вступающаго въ этотъ классъ, за учебный годъ полагается 60 руб.
4) Учители, прилипающіе на себя обязанность заниматься въ этомъ классѣ, покорнѣйше просятъ родителей внушать дѣтямъ, чтобы они неопустительно наблюдали дни и часы для сего назначенные; отчего будетъ зависѣть сугубая ихъ польза. Учредителями этого класса были:
Учитель математики Петръ Соколовскій.
" словесности Борзенковъ.
" исторіи и географіи Матвѣй Славинскій.
" французскаго языка Дюбуа-де-Ливри.
Въ этомъ же году директоръ гимназіи обращался въ училищный комитетъ за разрѣшеніемъ открыть при воронежской гимназіи классъ музыки; училищный комитетъ харьковскаго университета отвѣчалъ: „Если ко извѣстнымъ вамъ мѣстнымъ обстоятельствамъ, частное обученіе музыки въ домѣ гимназіи не произведетъ никакой въ оной разстройки и притомъ можетъ послужить привлеченіемъ дѣтей въ гимназію, то позволяетъ, открыть таковой классъ.“ — „Но дабы,“ говоритъ циркуляръ, „не открыть пути къ злоупотребленіямъ при опредѣленіи людей несвободнаго состоянія въ учители танцованія, музыки и гимнастики, признано нужнымъ поставить за правило, чтобы гимназіи, хотя и имѣли изъ означеннаго состоянія учителей показанныхъ предметовъ, но съ тѣмъ, чтобы не включали ихъ въ число истинныхъ чиновниковъ, и потому, не считая въ службѣ за оныхъ, получать имъ плату съ учащихся по добровольному согласію на сіе ихъ родителей, или родственниковъ.“
Сознавая мѣстную потребность въ знаній домоводства и сельскаго хозяйства, учитель естественной исторіи Алексѣй Сухомлиновъ, для ознакомленія съ этимъ предметомъ учениковъ высшихъ классовъ, составилъ въ этомъ году планъ экономическаго класса при воронежской гимназіи, который и былъ утвержденъ и приведенъ въ исполненіе. Основанія его слѣдующія:
1) Желающіе обучаться сельскому хозяйству могутъ быть ученики только 3-го и 4-го классовъ гимназіи.
2) Ученіе будетъ продолжиться 4 раза въ недѣлю. Въ первый годъ ученики обоихъ классовъ будутъ соединены вмѣстѣ, а во 2-й и слѣдующіе годы, когда ученіе раздѣлится на два курса, и ученики будутъ раздѣлены.
3) Сельское домоводство будетъ преподаваться по книгѣ Начальныя основанія сельскаго домоводства Кукольника.
4) Съ согласія родителей, или ближайшихъ родственниковъ ихъ, каждый изъ желающихъ обучаться сельскому хозяйству долженъ внеси, впередъ по 30 р., послѣ чего выданъ будетъ ему билетъ на право годичнаго слушателя.
и 5) Впрочемъ, нѣкоторымъ прилежнымъ недостаточнаго состоянія ученикамъ позволяется слушать сельское домоводство и безплатно. Изъ рапорта учителя видно, что этотъ классъ на первый разъ посѣщали 9 человѣкъ съ платою и 4 безплатно.
Еще въ 1820 году, по предписанію училищнаго начальства, нужно было открыть въ воронежской гимназіи классъ греческаго языка; но встрѣтившіяся затрудненія пріостановили это дѣло, и только въ 1821 году, съ начала академическаго курса, обученіе греческому языку было открыто для учениковъ высшихъ двухъ классовъ. На преподаваніе греческаго языка назначалось 4 часа въ недѣлю. Покровской церкви священникъ, Василій Успенскій взялъ на себя трудъ быть учителемъ этого предмета безденежно. Учениковъ на первый ранъ явилось 11, а къ концу года ихъ было 16.
Въ этомъ году стараніями директора Буткова открыть быль при воронежской гимназіи вольный танцовальный классъ. Испрашивая на это разрѣшеніе училищнаго комитета харьковскаго университета, нотъ, что пишетъ директоръ: „Для необходимо-нужнаго образованія наружнаго вида и тѣлесной ловкости, молодому человѣку къ изустнымъ познаніямъ свойственной, а также для удовлетворенія просьбъ родителей, я осмѣливаюсь ходатайствовать объ открытіи при гимназіи вольнаго танцевальнаго класса.“ Этотъ классъ былъ открытъ по два раза въ недѣлю, въ среду и субботу, отъ 4 до 6 часовъ пополудни. Но такъ какъ плата за обученіе шла не отъ гимназіи, а но добровольному условію и соглашенію родителей съ танцмейстеромъ, то случалось, что многіе изъ родителей не въ состояніи были сдѣлать никакихъ пожертвованій, а поэтому возможностію для образованія наружнаго вида могли пользоваться только нѣкоторые изъ гимназистовъ. Для устраненія это то недостатка, директоръ взялъ на себя трудъ убѣдить зажиточныхъ родителей сдѣлать пожертвованія и въ пользу неимущихъ, и такимъ образомъ доставилъ возможность ходить въ танцовальный классъ всѣмъ, кто желаетъ.
Въ этомъ году воронежская гимназія была преобразована но Уставу 182S года, въ семиклассную.
Частныя и публичныя испытанія.
правитьПо окончаніи года въ новооткрытой воронежской гимназіи обыкновенно производились частныя и публичныя испытанія. На тѣхъ и другихъ присутствовали, кромѣ учителей гимназіи и директора, родители и родственники гимназистовъ, а также и постороннія лица города — люди всякаго званія и чина, начиная отъ губернатора и до простого мѣщанина. Эти испытанія, обыкновенно, открывались рѣчами, произносимыми учителями гимназіи, а равно и лучшими гимназистами, читавшими или свои, или сочиненныя учителями рѣчи. Затѣмъ слѣдовали самыя испытанія въ паукахъ. Публичныя испытанія всегда заканчивались торжественнымъ провозглашеніемъ фамилій учениковъ, отличившихся благонравіемъ и успѣхами.
Любопытно прослѣдить нѣсколько такихъ испытаній погодно.
Первое публичное испытаніе въ воронежской гимназіи было чрезъ полгода послѣ ея открытія, именно Іюня 28 дня, въ 10 часовъ утра. Торжество открыто было рѣчью, произнесенною на французскомъ языкѣ учителемъ Де-Ливри: „О чтеніи книгъ“, затѣмъ лучшими учениками обоихъ классовъ были читаны наизусть съ особенною декламаціею мѣста изъ лучшихъ писателей на латинскомъ, русскомъ, французскомъ и нѣмецкомъ языкахъ. Въ промежутки этихъ чтеній, другіе учащіеся были экзаменованы изъ русской грамматики, логики и нравоученія. Въ заключеніе всего, учитель Ворсенковъ произнесъ рѣчь: „объ источникахъ пріятностей слова“ и провозглашены были фамиліи отличившихся. Въ 1-мъ классѣ 6 на 35, во 2-мъ классѣ 4 на 15; всего обучалось въ гимназіи 46 человѣкъ.
Въ этомъ году торжественное испытаніе было открыто 27 Іюня, въ 10 часовъ утра, рѣчью на нѣмецкомъ языкѣ, гонорейною учителемъ Лойбелемъ: "о пользѣ нѣмецкаго языка. А въ заключеніе учитель исторіи Славинскій произнесъ разсужденіе: "о средствахъ, подѣйствовавшихъ на возстановленіе самодержавія въ Россіи со временъ порабощенія оной Татарами.
Отличные ученики награждены книгами.
Примѣчаніе. Въ этомъ же году открытъ былъ и III классъ гимназіи, какъ замѣчаетъ лѣтопись, „съ приличными обрядами и при собраніи посѣтителей и родственниковъ учащихся.“ Обучалось въ гимназіи 60 человѣкъ.
Торжественное годичное собраніе въ этомъ году было 28 Іюня въ 4 часа пополудни. Оно открыто было рѣчью на французскомъ языкѣ: "о пользѣ путешествій, чтенія книгъ и избранныхъ обществъ, " гонорейною учителемъ Де-Ливри, а въ заключеніе учитель Шрамковъ произнесъ разсужденіе: „о теплотворной матеріи и ея дѣйствіи.“ Испытаніе этого года было особенно удачно. Вотъ, что говоритъ объ. немъ гимназическая лѣтопись: „посѣтители, восхищенные успѣхами учащихся, оказали ясное удовольствіе. Г. губернаторъ подарилъ наиболѣе отличнымъ ученикамъ 17 томовъ книгъ и сдѣлалъ имъ наставительное привѣтствіе, говоря: „книги, которыя я вамъ дарю, стоятъ жалкой цѣны (!); но причина, но которой вы ихъ получаете, возвышаетъ ихъ цѣну и даетъ вамъ почувствовать, что за успѣхами награда слѣдуетъ необходимо.“ Еще болѣе сочувствія выказалъ при этомъ воронежскій полиціймейстеръ Занахаевъ: онъ взялъ на свое иждивеніе бѣднаго мальчика изъ однодворцевъ Новикова, обязавшись содержать его у себя въ домѣ, снабжать одеждою, учебными пособіями и даже платить за него государственныя подати, пока онъ не окончить курса въ гимназіи. Сверхъ, того были и другія пожертвованія денежныя. (О пожертвованіяхъ смотря ниже).
Примѣчаніе. Въ этомъ году съ приличнымъ торжествомъ открытъ былъ 4-й классъ гимназіи. Обучалось всего 64 человѣка.
Испытаніе открылось 28 Іюня въ“ часовъ пополудни разсужденіемъ Билинекаго, на латинскомъ языкѣ: „о методѣ правильно преподавать языки и о пользѣ ихъ въ общежитіи“. — Окончили курсъ съ аттестатами 11 человѣкъ. Учащихся было 57 человѣкъ
1813 года.
Испытаніе открыто было 28 Іюня въ 10 часовъ утра, разсужденіемъ на нѣмецкомъ языкѣ: о занятіяхъ юношества по окончаніи курса, соотвѣтственно ихъ способностямъ„, произнесеннымъ Дойбелемъ. Окончило курсъ съ аттестатами 11 человѣкъ; обучалось 65 человѣкъ.
Испытаніе открыто было 27 Іюня, въ 10 часовъ утра „панегирикомъ на французскомъ языкѣ графу Витгенштейну.“ произнесеннымъ учителемъ французскаго языка Вагингеромъ, и заключилось разсужденіемъ: „о политическихъ оборотахъ Великаго князя Іоанна Васильевича 1-го при возстановленіи самодержавія въ Россіи“, читаннымъ учителемъ исторіи Славинскимъ. Окончило курсъ съ аттестатами І человѣкъ. Учащихся было 67 человѣкъ.
Публичное испытаніе, происходило 26 Іюня въ 11 часовъ утра, въ залѣ благороднаго собранія (но случаю тѣсноты). Въ началѣ Билинскій произнесъ рѣчь: „De utilitate studiorum humaniorum“, а въ заключеніе — Шрамковъ: „о дѣйствіи матеріи электрической и магнитной.“ Окончили курсъ съ аттестатами 8 человѣкъ. Обучалось 72 человѣка.
Публичное испытаніе, бывшее 28 Іюня въ 10 часовъ утра, началось разсужденіемъ Лойбела на нѣмецкомъ языкѣ: объ успѣхахъ про- стыценія въ Россіи.“ Въ заключеніе Якубовскій произнесъ разсужденіе: „о законахъ, какъ необходимыхъ слѣдствіяхъ человѣческой природы“. Впродолженіи испытанія музыка играла симѳоніи. Окончило курсъ съ аттестатами 9 человѣкъ. — Всѣхъ учащихся было 89.
Публичное испытаніе, 28 Іюня въ 10 часовъ утра, открылось разсужденіемъ на французскомъ языкѣ Вагингера „о несоразмѣрности учебныхъ предметовъ, относительно возраста учащихся“ Въ заключеніе учитель философскихъ наукъ Постниковъ, произнесъ разсужденіе "должна ли верховная власть пещись о просвѣщеніи гражданъ? или оно должно быть предоставлено частному произволу. " Окончили курсъ съ аттестатами 11 человѣкъ. Всѣхъ учащихся было 84.
Испытаніе, 27 Іюня въ 5 часовъ пополудни, открыто было рѣчью Билинскаго „De felicitati eridite.“ Потомъ 2 ученика IV класса говорили рѣчи собственнаго сочиненія: Араксинъ — „о счастіи народовъ, какъ слѣдствіи истиннаго просвѣщенія“; Сосинъ — „о совершенствѣ оратора.“ Музыка играла симѳоніи. Окончили курсъ съ аттестатами 11 человѣкъ; всѣхъ учащихся было 64.
Въ этомъ году испытаніе происходило 26 Іюня въ 5 часовъ пополудни. Оно открыто было рѣчью ученика IV класса Елисѣенкова: „физическая природа ведетъ ш къ познанію Бога, и не долженъ ли участвовать въ томъ чистый разумъ?“ Затѣмъ ученикъ IV класса Перцовъ произнесъ стихи собственнаго сочиненія: „воспоминаніе прошедшаго“, а ученикъ того же класса Завальскій — рѣчь „объ отличительныхъ признакахъ просвѣщенія“. Въ заключеніе учитель физико-математическихъ наукъ Поновъ произнесъ разсужденіе: "о свѣтѣ и дѣйствіяхъ онаго на орудную и неорудную природу. „ Выпущено съ аттестатами 7 человѣкъ, а всѣхъ учащихся было 50.
Въ этомъ году публичное испытаніе открыто было 26 Іюня, въ 5 часовъ пополудни, рѣчью ученика III класса Прибыткова: „о достоинствѣ словесности вообще.“ Потомъ учитель французскаго языка Журданъ произнесъ рѣчь: sur les sentiments qu’ont éprouvés les élèves au moment de l’examen public“. Въ заключеніе учитель естественной исторіи и физики произнесъ разсужденіе: „о явленіяхъ движенія растеній.“ Выпущено съ аттестатами 7 человѣкъ. Всѣхъ учащихся было 52.
Въ этомъ іоду публичное испытаніе было открыто 28 Іюня, въ 5 часовъ пополудни, рѣчью Билинскаго: „de amove in patriam“. Потомъ ученикъ IVкласса, Прибытковъ, произнесъ разсужденіе о томъ, что „науки безъ доброй нравственности больше вредны, нежели полезны.“ Затѣмъ ученикъ IV класса, Махайловскій, произнесъ рѣчь своего сочиненія: „о преимуществахъ ученаго“. Въ заключеніе учитель словесности, Гайдаровскій, произнесъ разсужденіе „о сильномъ въ чувствованіяхъ и воображеніи“.
Весьма любопытно сдѣлать нѣсколько выдержекъ изъ этого разсужденія; изъ нихъ вообще можно будетъ видѣть ту точку зрѣнія на предметъ, съ которой смотрѣлъ учитель, а за нимъ и его ученики. — Съ этою цѣлію, мы намѣрены привести отрывки изъ рѣчей по всѣмъ предметамъ. Гайдаровскій начинаетъ свое разсужденіе по словесности слѣдующими словами: „Удаленный на безмѣрное, можно сказать, разстояніе отъ обладающихъ даромъ красноглаголиваго слова, что возвѣщу я достойнаго любителей отечественной словесности, сей божеской отрасли человѣческаго достоинства? Что возвѣщу, сознавая внутренно недостатки мои предъ нынѣшнимъ сословіемъ опытности, разборчивыми глазами измѣряющей того, кто въ первый разъ еще принимаетъ на себя видъ оратора, — того, кто по должности своей здѣсь еще и новъ, и безвѣстенъ!.. Юноши! вы дѣлили со мною ученые труды больше года, а я, раздѣляя съ вами чувствованія сердечной благодарности къ виновникамъ нашего образованія, въ полной мѣрѣ понимаю, что воспользоваться благодѣяніемъ легко, но восписать благодѣющимъ должную хвалу — потребенъ духъ Демосѳена и Цицерона! И такъ я повторю съ достойнымъ панегиристомъ безсмертнаго воеводы князя Пожарскаго: „Лучше въ краснорѣчіи, чѣмъ въ благодарности имѣть недостатокъ.“ Свидѣтели нашихъ занятій! вы, изъ любви къ изящному, безъ сомнѣнія, ожидаете отъ меня на чредѣ моей многаго; но я боясь утомить вниманіе ваше, положу предѣлъ бесѣдѣ моей съ вами разсужденіемъ: „о сильномъ въ чувствованіяхъ и воображеніи“… Гдѣ вы, геніи своего вѣка, д’Аламберты, фернейскіе ораторы и поэты, гдѣ вы Монтескье? Конечно велики вы порознь и по разнообразности живописанныхъ вами предметовъ но умъ вашъ, коснувшись правилъ изящнаго, остановился вмѣстѣ съ Жерардомъ на одномъ только вкусѣ. Почто не хотѣли вы повести насъ къ тому источнику, откуда сильное, быстро изливаясь, протекаетъ, такъ сказать, по всѣмъ благороднымъ способностямъ души нашей? Почто вы не ознакомили насъ съ сильнымъ въ чувствованіяхъ, между тѣмъ какъ потомство платитъ вамъ безпрекословную дань уваженія, именуя васъ творцами, красотою слога увлекающими и умъ, и сердце?… Защищая первенство чувствованій, гдѣ зараждается сильное, я могъ бы, въ подкрѣпленіе мыслей моихъ, оградиться многими доказательствами, но одинъ примѣръ младенца достаточенъ, кажется, будетъ обезоружить мудрователей схоластической секты. Въ гамомъ дѣлѣ! Мы и родимся съ чувствованіемъ! Что объявляетъ человѣка новымъ пришельцемъ міра сего? Крикъ новорожденнаго, едва еще переданнаго въ матернія объятія, однимъ безпонятнымъ воплемъ своимъ, разительнѣе словъ говоритъ, что, или чудный для него свѣтъ, или незнаемый ему воздухъ, крайне, впрочемъ, ощутительный для нѣжныхъ покрововъ тѣла, исторгаетъ у него такія быстрыя, такія трогательныя, такія невыразимыя жалобы! Вотъ первое чувствованіе! Какъ же не допустить въ немъ и перваго сильнаго? Противиться сему значитъ вѣроломно измѣнять законамъ природы, искони освѣщеннымъ непостижимою властію Бога! Неужели мы начинаемъ умствовать прежде, нежели начинаемъ чувствовать? Истинно нѣтъ! Почему нравственно перерожденныя дѣти добродѣтельнѣйшаго изъ смертныхъ, аббата л’Эпе, сіи жалкіе отверженцы человѣческой натуры, осужденные ею на вѣчную слѣпоту, на вѣчное безмолвіе; почему они, утѣшаясь, безъ сомнѣнія, внутренно отличными познаніями своими въ наукахъ, облегчающихъ тяжкій жребій ихъ, не хотятъ и примѣчать равенства… но что я говорю?.. Рѣдкаго преимущества своего предъ другими, которыхъ участь, повидимому, счастливѣе ихъ; почему они только скорбятъ и сѣтуютъ?… Ахъ, они слишкомъ ощущаютъ съ одной стороны невѣроятное почти достоинство свое, а съ другой жестокосердое отлученіе ихъ отъ обыкновенной доли смертныхъ!… Такая судьба увлекла бы другихъ къ многоразличнымъ помысламъ, а ихъ воспламеняя, она чувствомъ сильнаго умягчаетъ сердце наше нѣжнѣйшимъ состраданіемъ и любовію къ нимъ, когда слышимъ совокупный гласъ слѣпыхъ:
Владыка міра и судьбины!
Дай намъ узрѣть лучъ солнца Твоего
Хотя на часъ — на мигъ единый,
И новой тьмой для насъ покрой его!
Лишь только бъ мы узрѣли
Благотворителей своихъ,
И милый образъ ихъ
На вѣкъ въ сердцахъ запечатлѣли![2]
Могутъ ли быть чувствованія, достойнѣйшія сильнаго? Можетъ ли и сильное занять мѣсто, приличнѣйшее сихъ чувствованій? Если кто возразитъ сему тѣмъ, что такъ изъяснились юноши, а не младенцы, то я отвѣтствую, что сильное въ чувствованіяхъ не можетъ родиться въ юношѣ прежде младенца, какъ и въ старцѣ — прежде юноши… Представимъ себѣ теперь, какъ бы кто-нибудь изъ насъ всматривался во нравы и обычаи жителей Германіи, Франціи и Англіи, обозрѣвалъ ихъ не съ тѣмъ, чтобы чужеземное осмѣять; но съ тѣмъ, чтобы умъ свой обогатить сокровищами новыхъ познаній, а сердце пріобрѣтеніями новыхъ чувствованій. Вообразимъ себѣ, какъ бы кто изъ насъ на берегахъ Рейна, Севы или Темзы, нечаянно повстрѣчался съ бѣдною старицею, кротко жалующеюся на свою нищету, неясно похваляющею приверженность и любовь къ ней своей дочери (нынѣ умершей), горестно притомъ оплакивающею минувшіе дни своего покоя при жизни ея… какое чувство потрясло бы душу его при семъ зрѣлищѣ? Сильное ли въ умѣ? Но бѣдность, ежеминутный примѣръ, слишкомъ вразумительны и для простого понятія! Сильное ли въ волѣ? Но часто не мы причиною своего убожества! Сильное ли во вкусѣ? Но взглядъ на нищаго поселяетъ въ насъ, кромѣ физическаго отвращенія отъ него, жалость къ стенающимъ подъ бременемъ нищеты и печаль о злосчастномъ жребіи подобныхъ намъ человѣковъ! Сильное ли въ выраженіяхъ? Но какъ мало надобно словъ на выраженіе бѣдности! Она сама себя описываетъ.“
"Поглядимъ же, чѣмъ сіе явленіе тронуло юную душу знаменитаго русскаго путешественника?
"Посмотримъ, чѣмъ онъ почтилъ сію жертву человѣческаго злополучія? Въ эту минуту, воззрѣлъ онъ на заходящее солнце и съ горестію возопилъ: „Боже мой! Сколько великолѣпія въ физическомъ мірѣ, и сколько бѣдствія въ нравственномъ! Можетъ ли несчастный, угнетенный бременемъ бытія своего, отверженный, уединенный среди множества людей хладныхъ и жестокихъ — можетъ ли онъ веселиться твоимъ великолѣпіемъ, златое солнце! твоею свѣтлою лазурью, ясное небо! вашею красотою, зеленые луга и рощи? Нѣтъ, онъ томится всегда, вездѣ томится, бѣдный страдалецъ! Темная ночь сокрой его! Шумящая буря, унеся его туда, гдѣ добрые не тоскуютъ, туда, гдѣ волны океана, океана вѣчности прохлаждаютъ истлѣвшее сердце!…“
Въ заключеніе авторъ восклицаетъ: „Если сильное въ чувствованіяхъ и не сильно доказано, то, надѣюсь удовлетворительно.“ Въ этомъ году выпущено было съ аттестатами 8 человѣкъ, обучалось 58.
Публичное испытаніе открыто было 28 Іюня въ 5 часовъ не полудни рѣчью Билянскаго: „Объ истинной дружбѣ.“ Въ заключеніе Ѳедоровъ, учитель математическихъ наукъ, произнесъ рѣчь: "о законахъ, на коихъ основанія оптическія изолированія. Выпущено съ аттестатами 6 человѣкъ. Обучалось 60.
Публичное испытаніе сего года происходило 26 Іюня. Оно открылось рѣчью Попова, учителя исторіи: „о пользѣ исторіи.“ Выпущено съ аттестатами 12 человѣкъ. Всего учащихся 62.
Публичное испытаніе открыто было 27 Іюня, въ 5 часовъ пополудни рѣчью Сухомлинова, учителя естественной исторіи и физики: „о творческой паѣ живыхъ растеній.“ Въ заключеніе Юнгферъ, учитель нѣмецкаго языка, произнесъ рѣчь: „о постепенномъ усовершенствованіи нѣмецкой словесности.“ Выпущено съ аттестатами 8 человѣкъ; обучалось 62.
Особенное вниманіе обращено гимназическимъ лѣтописцемъ на публичное испытаніе, происходившее въ 1825 году, 27 Іюня въ 10 часовъ утра. Гимназическая зала, въ которой назначалось испытаніе, еще заранѣе была убрана, соотвѣтственно торжеству, самымъ изысканнымъ образомъ: стѣны ея, каѳедра и въ особенности портретъ царствующаго Императора были обставлены и увѣшаны гирляндами и цвѣтами; живыя розы и яркая зелень, самымъ краснорѣчивымъ образомъ свидѣтельствовали о томъ восторгѣ, которымъ проникнуты были, какъ учебное сословіе, такъ и посторонніе посѣтители. По обѣ стороны стѣны, по бокамъ портрета Государя, симметрически расположены были рисунки ученической работы, изъ коихъ изображающіе Богоматерь и Си. Анну, рисованные ученикомъ 2-го класса Туликовымъ съ эстамповъ Рафаелевыхъ, привлекли особенное вниманіе любителей изящнаго. Собраніе открылось чтеніемъ стихотворенія "Полтавская битва, " сочиненнаго учителемъ Савостьяновымъ, который въ заключеніе акта произнесъ еще разсужденіе „о воспитаніи“. На этомъ актѣ всѣ ученики были въ первый разъ одѣты по формѣ. Лѣтописецъ замѣчаетъ, что „вѣжливость и удовлетворительные отвѣты на предлагаемые ученикамъ вопросы, а равно и выразительное чтеніе сочиненій, обратили особенное вниманіе публики на обученіе юношества. Признательная благодарность была пріятною наградою для учащихъ и учащихся.“ Выпущенныхъ съ аттестатами было 5 человѣкъ. Всѣхъ учащихся 55.
Публичное испытаніе въ этомъ году открыто было 27 Іюня рѣчью законоучителя: "о благотворномъ вліяніи закона Божія на воспитаніе, „ а заключено сочиненіемъ Ѳедорова: „о склоненіи магнитной стрѣлки.“ Выпущено съ аттестатами 7 человѣкъ; всѣхъ учащихся было 64.
Въ этомъ году публичное испытаніе было открыта 27 Іюни рѣчью Билинскаго: de latini sermonis vi atque energia.“ Потомъ Поповъ произнесъ рѣчь: „о любви къ отечеству.“ Ученики говорили разсужденія на темы: „о благотворительности“ и „благовоспитанный, Затѣмъ была произнесена ода Горація „ad Mecenatem“ и поучительные стихи на французскомъ языкѣ.“ Выпущено съ аттестатами 5 человѣкъ. Всего обучалось 65 человѣкъ.
Публичное испытаніе этого года открылось 27 Іюня въ 5 часовъ пополудни рѣчью Савостьянова: „О цѣли нравственнаго и умственнаго образованія человѣка.“ Ученики читали разсужденія на темы: „одержать побѣду надъ собою есть подвигъ достойный“ и „люби болѣе всею на свѣтѣ добродѣтель.“ Въ заключеніе ученики читали на греческомъ языкѣ отрывки изъ Цицерона. Выпущено съ аттестатами 8 человѣкъ. Всѣхъ учащихъ было 75.
Объ испытаніяхъ въ этихъ годахъ историческая записка гимназіи почти ничего не говоритъ. Изъ нея видно только, что въ 1829 году выпущено съ аттестатами 9 человѣкъ, всѣхъ учащихся было 75; въ 1830 выпущено 13 человѣкъ, а всѣхъ учащихся — 85; въ 1831 году выпущено съ аттестатами 12, всѣхъ учащихся было 81 человѣкъ.
Публичное испытаніе открылось 27 Іюня разсужденіемъ Ѳедорова: „о явленіяхъ воздушнаго электричества.“ Потомъ ученики читали рѣчи на темы: "о любви къ отечеству, " „молитва старца“ и „о благотворительности.“ Затѣмъ читались отрывки изъ сочиненій „Antonius pius“ и „первое слово Спасителя къ ученикамъ Его.“ Въ заключеніе Желѣзновъ, учитель рисованія, произнесъ рѣчь {Намъ положительно извѣстно, что Желѣзновъ, едва грамотный, не могъ нависать даже и такой рѣчи, Гимназическое преданіе составленіе ея приписывало H. М. Савостьянову, учителю словесности. — Ред.} „о живописи.“ Вотъ изъ нея выдержки: "живопись принадлежитъ къ числу изящныхъ искусствъ, ибо дѣйствуетъ на сердце, плѣняетъ воображеніе, восхищаетъ душу, питаетъ въ ней пламенную любоіи. къ Богу, побуждаетъ благородное рвеніе къ добродѣтели и есть источникъ представленій божественныхъ, величественныхъ, прекрасныхъ, есть зерцало Божества и природы, есть живая исторія событій важныхъ, драгоцѣнныхъ, поучительныхъ… Живопись, самымъ древнѣйшимъ нардамъ извѣстная, наѣстъ великое вліяніе на нравы, на счастіе человѣка. Побесѣдуемъ о семъ изящномъ искусствѣ, съ позволеній вашего, достойнѣйшіе слушатели!
"Еще Египтяне занимались живописью; Греки, изъ сей колыбели древней учености, заимствовали искусство живописать предметы. Можетъ быть, тѣнь отъ дерева, образовавшаяся на пескѣ, или живописный беретъ, отраженный въ стеклѣ прозрачной рѣки, подали идею изобрѣтательному человѣку начертать первую фигуру; сначала онъ сталъ изображать предметы на землѣ, потомъ, можетъ быть, на корѣ древесной; при дальнѣйшемъ размышленіи, при большихъ открытіяхъ и изобрѣтеніяхъ, онъ дошелъ до того, что сталъ употреблять въ помощь удобнѣйшія пособія для своихъ намѣреній. Греческіе живописцы уже такъ были искусны, что вѣрно изображали природу. Когда одинъ художникъ нарисовалъ виноградъ, то птицы, обманутыя живостію искусства, прилетѣли клевать зрѣлые плоды… Потомъ художества вмѣстѣ съ науками перешли въ Римъ. Здѣсь впослѣдствіи явились живописцы, которые превзошли древнихъ богатымъ содержаніемъ своихъ картинъ, изящностью отдѣлки, живостію колоритовъ, чудесною силою эффекта. Подъ благословеннымъ небомъ Италіи родился Рафаэль, сіе великое свѣтило живописи. Съ просвѣщеннымъ науками умомъ, съ пламеннымъ воображеніемъ, съ тонкимъ, нѣжнымъ вкусомъ, съ творческимъ дарованіемъ изображать божество. Рафаэль, безконечное представлялъ въ конечномъ, непостижимое дѣлалъ ощутительнымъ, невидимое — видимымъ… Въ вашемъ любезномъ отечествѣ со введенія христіанской вѣры водворилось прекрасное искусство живописи. Еще въ XIII столѣтіи нѣкоторые россійскіе живописцы прославились въ Римѣ своими картинами. Сіе благородное художество было посвящено изображенію священныхъ предметовъ религіи. Храмы Божіи, какъ звѣзды, сіяющіе на необъятномъ пространствѣ россійской имперіи, украшены св. образами, работы отечественныхъ художниковъ. Имена Шебуева, Кипренскаго, Боровиковскаго и многихъ другихъ останутся незабвенными въ исторіи живописи россійской. въ новѣйшее время Доить составилъ эпоху живописи, смѣлою и точною кистію украсивъ царскіе чертоги портретами генераловъ, любимцевъ славы, освободившихъ въ 1812 году Россію и Европу отъ тяжкаго ига властолюбца. Юныя дѣти! успѣвайте въ рисованіи и черченіи, въ сихъ началахъ живописи. Ваши труды не будутъ тщетны; вы въ нихъ найдете скольво удовольствія, не менѣе и пользы {Это заключеніе Желѣзновской рѣчи, перефразированное такимъ образомъ: „Юныя дѣти! занимайтеся черченіемъ, рисованіемъ, а найпаче чистописаніемъ, которое доставитъ вамъ пользу. Аминь!“ долгое время повторялось гимназистами 30-хь годовъ возбуждая всегда гомерическій смѣхъ. — Ред.}. Въ этомъ году выпущено было съ аттестатами 13 человѣкъ, всѣхъ учащихся было 80 человѣкъ.
Публичное испытаніе въ этомъ году началось, 22-го Іюня въ 5 часовъ по полудни, рѣчью учениковъ на темы: „Должно повиноваться начальникамъ“. "Будь доволенъ собою, если хочешь быть счастливъ „Вѣра спасаетъ человѣка“. Въ заключеніе Цвѣтаевъ, учитель исторіи, произнесъ разсужденіе: „О характерѣ Русскихъ.“
Сдѣлаемъ нѣсколько выписокъ изъ этой рѣчи. Цвѣтаевъ начинаетъ ее слѣдующими словами: „Почтеннѣйшіе посѣтители! Имѣя счастіе быть избраннымъ изъ среды своихъ товарищей привѣтствовать васъ, п. н., въ сіе торжественное наше собраніе, чѣмъ могу приличнымъ занять ваше вниманіе, зная, что всякій предметъ, и самый даже занимательный, потеряетъ свое достоинство отъ изложенія и отъ самаго языка; тѣмъ болѣе, избравши для настоящаго нашего торжества, наше любезное отечество, милую родину, не смѣю думать, чтобы могъ вполнѣ удовлетворить вашему образованному любопытству; но позвольте надѣяться, что вы не будете слишкомъ взыскательны. Ни мои лѣта, ни моя кратковременная служба не позволили мнѣ познакомиться съ этимъ предметомъ; надѣясь на ваше снисхожденіе, беру на себя смѣлость раскрыть передъ ваяй но возможности характеръ русскихъ и доказать, что русскіе всегда имѣли свой благородный національный характеръ, сохраняемый ими и въ годину бѣдствій. Первый періодъ нашей исторіи носитъ на себѣ болѣе отпечатокъ Норманновъ или сѣверныхъ народовъ, потому болѣе, что Славяне, родоначальники наши, смѣшавшись съ ними при образованіи монархіи, приняли отъ нихъ оной обычаи; но и въ сей, можно сказать, варварскій вѣкъ русскіе отличаются своимъ характеромъ. Гостепріимство есть отличительная черта ихъ; иностранца или гостя (такъ называли каждаго иностранца, прибывшаго по дѣламъ торговли) вмѣнено въ обязанность каждому русскому угощать какъ возможно лучше; для сего дома русскихъ всегда были отверзты, даже и въ отсутствіе ихъ, и Русскимъ, въ случаѣ ихъ недостатка, даже позволялось красть для ихъ угощенія, вотъ благородная черта русскихъ, которою и теперь они отличаются… Принятіе христіанской вѣры есть удивительная, безпримѣрная эпоха въ лѣтописяхъ міра. Русскіе, убѣжденные въ истинѣ вѣры, по гласу своего толь мудраго монарха Владиміра, спѣшили безпрекословно въ рѣку Почайну и Днѣпръ для принятія св. крещенія. Кумиры идольскіе пали, и на мѣстѣ ихъ возсіяло знаменіе креста. Русскіе, принявши христіанскую вѣру, оставались вѣрными своей религіи, не смотря на всѣ гоненія, какія претерпѣвали отъ иновѣрцевъ. Твердо стояли за вѣру сами монархи, а за ними и пастыри церкви. Такъ митрополитъ Филиппъ, напитанный духомъ вѣры, не убоялся обнаруживать злодѣяній жестокаго государя Іоанна Грознаго, забывъ, что онъ за малѣйшее нескромное слово наказывалъ смертію, онъ скорѣе рѣшился лишиться святительскаго престола, чѣмъ быть хладнокровнымъ зрителемъ казней. Такъ угодникъ Божій Митрофанъ, зовомый Великимъ Петромъ къ себѣ, и видя статуи, возвратился назадъ, и до тѣхъ поръ не соглашался идти, пока Петръ, во гнѣвѣ своемъ изрекъ ему казнь; но святитель не убоялся; онъ скорѣе согласился умереть, чѣмъ быть невольнымъ зрителемъ статуй, соблазнявшихъ народъ. Сія-то привязанность къ религіи внушала и внушаетъ любовь къ царямъ. Русскіе, питая сыновнюю любовь къ монархамъ, безпрекословно имъ повиновались, и всѣмъ, даже жизнію, жертвовали имъ; въ самые еще первые періоды нашей исторіи, русскіе показали примѣръ любви и безпрекословнаго повиновенія своимъ государямъ… Можетъ быть изъ васъ, п. п., нѣкоторые были во время пребыванія возлюбленнаго нашего монарха въ Москвѣ — сердцѣ Россіи. Взвивается на Кремлевскомъ дворцѣ флагъ, и вся многолюдная Москва въ движеніи, всякій, оставляя все, спѣшитъ въ Кремль узрѣть вѣнценоснаго монарха; взоры, мысли и сердца всѣхъ устремлены единственно на него; они, какъ будто бы переселяются въ него, замѣчаютъ каждое движеніи, каждый взглядъ монарха; но къ чему намъ упоминать о Москвѣ! не тѣми ли же самыми чувствами горѣли мг, т видѣть возлюбленнаго монарха въ стѣнахъ Воронежа? не та ли же любовь пламенѣла въ сердцахъ нашихъ? не то ли же желаніе узрѣть отца-монарха, полу-Бога? Да и сами иностранцы, именно англичане, говорятъ, что нѣтъ народа въ Европѣ, болѣе россіянъ преданнаго государю, коего они равно страшатся и любятъ. Также отзывается полякъ-Мицкевичъ, жившій въ Россіи во время нашихъ смутъ. Третья отличительная черта русскихъ есть любовь къ родинѣ. Родина, колыбель наша, мѣсто дѣтскихъ игръ! кто съ хладнокровіемъ произнесетъ твое имя, въ чьемъ сердцѣ не отзовется пріятное воспоминаніе о тебѣ! тамъ каждый ручеекъ, каждый кусточекъ напоминаетъ намъ дѣтскія лѣта, наши дѣтскія игры… Можетъ бытъ, насъ упрекнутъ иностранцы въ томъ, что мы не могли съ ними сравниться въ просвѣщеніи. Но недовольно ли мнѣ указать и;і то, что еще одно столѣтіе, даже менѣе, и Россія почта сравнялась въ просвѣщеніи съ Европою. Наши ученые мужи получаютъ преміи отъ тѣхъ, которые славятся давно своимъ образованіемъ. Наши Ломоносовы, Державины, Херасковы, Карамзины, Жуковскіе, Душкины и другіе не могутъ ли насъ уравнять съ европейцами? Сами европейцы отдаютъ имъ должную славу; мало этого, у насъ есть свои механики, живописцы, самоучки-поэты; {Ораторъ подъ именемъ самоучки-поэта, конечно, понималъ А. В. Кольцова. — Ред.} не даетъ ли это намъ права думать, что русскій человѣкъ ко всему способенъ, к что, сѣмена, брошенныя великимъ преобразователемъ Россіи, Петромъ I-мъ, пали не на безплодную почву, но приносятъ старичный плодъ. Намъ, почтеннѣйшіе сотрудники, предстоитъ священнѣйшая обязанность образовать сердца и умы ввѣренныхъ намъ дѣтей и направить ихъ ко всему благородному, великому и полезному; а вамъ, милыя дѣти, надежда Россіи, предстоитъ важнѣйшее поприще: вамъ должно оправдать надежды монарха-отца, пекущагося о вашемъ воспитаніи, болѣе нежели съ родительскимъ попеченіемъ; ваши успѣхи и познанія будутъ радовать Его. Не должно ли это васъ одушевлять на вашемъ благородномъ поприщѣ? И я не могу не вспомнить словъ роднаго поэта-слѣпца Козлова:
Цвѣти, цвѣти, страна моя родная,
Межъ царствъ земныхъ, какъ пальма молодая!
Цвѣти во всемъ и въ долѣ золотой
Счастлива будь, и счастье лей рѣкой!“
Въ 1838 году обучалось въ воронежской гимназіи 67 человѣкъ, а выпущено 16; въ 1884 году число учащихся было 119, выпускныхъ — 19. Всего въ теченіе 25 лѣтъ обучалось въ гимназіи 1,778 человѣкъ, а кончили курсъ 219.
Чтобы покончить дѣло съ ораторскими произведеніями воронежскихъ педагоговъ, представляемъ въ заключеніе новые обращики изъ слѣдующей рѣчи:
Похвальное слово на сооруженіе памятника Императору Петру Первому въ г. Воронежѣ, произнесенное 30 іюня 1834 года на публичномъ актѣ воронежской гимназіи старшимъ учителемъ оной Николаемъ Михайловымъ, сыномъ Савостьяновымъ.
Чтобы соорудить памятникъ Петру Великому, для сего нуженъ былъ мужъ, патріотическою любовію украшенный, съ душою возвышенной, благородной, который бы ногъ достойно оцѣнить слѣды Петра Великаго въ Воронежѣ; нуженъ былъ градоправитель мудрый, царелюбивый, просвѣщенный, дѣятельный, съ истиннымъ талантомъ, съ сердцемъ, исполненнымъ чувствительности, который съ благоговѣніемъ объялъ бы великія дѣянія Петровы въ нашемъ градѣ, и изобрѣлъ бы достойныя средства увѣковѣчить, обезсмертить сіи дѣянія — и такого начальника благое привидѣніе послало въ его превосходительствѣ Димитріѣ Никитичѣ {Бѣгичевѣ. Проектъ памятника Петру 1, задуманный Бѣгичевымъ, не осуществился, Теперешній памятникъ великому преобразователю. открытый въ прошломъ году, исполненъ по мысли г. Синельникова, бывшаго воронежскаго губернатора. — Ред.} гражданскомъ воронежскомъ губернаторѣ; — и, чудное стеченіе событій! Сей нашъ доблестный начальникъ опредѣленъ 1830 года 28 января, въ день кончины Петра Великаго, какъ бы для того, чтобы память безсмертнаго сдѣлалъ онъ въ Воронежѣ незабвенною. — И, еще блистательный рядъ славныхъ торжествъ! 25 іюня сего года, въ день рожденія Государя Императора нашего и въ день приснопамятнаго вѣнчанія на царство Петра I, въ вѣчнопамятный день, ознаменованный Высочайшимъ утвержденіемъ доклада Святѣйшаго Сѵнода объ открытіи святонетлѣнныхъ нощей угодника Божія, святителя и чудотворца воронежскаго Митрофана, и въ день перенесенія его многочудесныхъ мощей совершено великолѣпное освященіе цейхгауза, единственнаго зданія, оставленнаго въ Воронежѣ отъ временъ Петровыхъ. Всеразрушающее время не могло истребить этого памятника. Онъ, величественно стоя на лѣвомъ берегу рѣки Воронежа, обращенный къ городу, какъ бы вѣщалъ: возобновите меня, и я умножу ваши радости; возобновите меня, и я воскрешу въ вашемъ воображеніи картину славныхъ событій, которыхъ я былъ свидѣтель! И вотъ уже онъ обновляется благолѣпіемъ, приносятся въ него святыя хоругви и образа Божіи, и образа Спасителя и образа святителя и чудотворца Митрофана, который самъ нѣкогда посѣщалъ вмѣстѣ съ Петромъ Великимъ сей домъ. Пріемникъ паствы святителя и чудотворца воронежскаго, христолюбивый архипастырь нашъ Антоній, въ присутствіи начальника города, знаменитыхъ военныхъ и гражданскихъ чиновниковъ и гражданъ совершаетъ молебствіе и окропляетъ святою водою стѣны зданія, раздается торжественное многая лѣта всемилостивѣйшему Государю Императору нашему и всей Августѣйшей его Фамиліи подъ сводами сихъ пространныхъ комнатъ, гдѣ нѣкогда, за сто слишкомъ лѣтъ, были слышны звуки работъ Петра Великаго; проливаются о немъ теплыя моленія ко Всевышнему, слышится трогательное пѣніе вѣчная память, сердца склоняются къ умиленію; слезы сіяютъ на очахъ; по сіи слезы происходятъ отъ благородныхъ чувствованій, сіи слезы суть краснорѣчивая похвала великому преобразователю Россіи, сіи слезы ясно выражаютъ благоговѣйную молитву, да водворитъ и успокоятъ Господь душу Петрову въ небесныхъ селеніяхъ ангельскихъ.“
Далѣе ораторъ представляетъ современную Петру картину Воронежа и самого Негра, стоящаго на горномъ берегу рѣки и любующагося флотомъ. Ораторъ прибѣгаетъ къ фигурѣ вопрошенія: „но кто сей мужъ, стоящій на возвышеніи холма, вмѣстѣ съ угодникомъ Божіемъ святителемъ Митрофаномъ? Это сей мужъ величественнаго роста? Лицо его кругло, нѣсколько смугловато; онъ имѣетъ черные волосы, большіе черные глаза, густыя брови; онъ говоритъ отрывисто, тъясняется коротко; румянецъ выступилъ на блѣдное лице его, въ глазахъ блистаютъ радостныя слезы, слова его льются рѣкой, и одна мысль быстро смѣняетъ другую. Онъ исчисляетъ святителю тѣ выгоды, ту славу, которыя флотъ его можетъ доставить Россіи — но вмѣстѣ проситъ для успѣха въ своихъ предпріятіяхъ его святыхъ молитвъ и сильнаго предстательства у Бога!…“ „О блаженный и преблаженный городъ, въ которомъ полагаемо было начало толикинъ чудесамъ!“ восклицаетъ далѣе ораторъ: „о Воронежъ, толи ко прославленный незабвенными дѣлами Петра Великаго! Ликуй, красуйся, торжествуй! тебя любилъ Петръ Великій и ты нынѣ особенно возлюбилъ память его; тебя онъ часто посѣщалъ; и ты нынѣ хочешь воздать своему благодѣтелю и отцу достодолжную благодарность, сооруженіемъ въ честь ему монумента, дабы взирая на оный, чаще воспоминать его великія, тебѣ оказанныя, благодѣяніи. Храмы Божіи! въ васъ Петръ Великій молился о Россіи съ умиленіемъ, и вы о немъ возносите молитвы ваши Господу. Стогны града Воронежа! по васъ Великій шествовалъ многократно: храните о немъ самое живѣйшее воспоминаніе. Благословенныя горы, съ которыхъ Петръ Великій въ восхищеніи сердечномъ единымъ взоромъ обозрѣвалъ все множество судовъ своихъ грозныхъ, ихъ быстрыя движенія, ихъ красоту, ихъ благоустройство! украшайтесь, украшайтесь высоты свѣтло сіяющею зеленью, да трудится на одной изъ васъ обелискъ, къ облакамъ восходящій, и да распростретъ на немъ орелъ крылья свои въ знаменіе величія побѣдъ Петровыхъ!…“ — Въ заключеніе ораторъ обращается къ слушателямъ, которыхъ хвалитъ за пожертвованія для сооруженія памятника, — "Вы, говоритъ онъ „совершили подвигъ великій въ вашей жизни. Вы чрезъ то ознаменовали пламенную любовь свою а къ Петру I, и Николаю 1; ибо великодушный Государь Императоръ нашъ любить своего великаго прадѣда и подражаетъ его дѣламъ. Слѣдовательно, вы заслуживаете безцѣнное благоволеніе Августѣйшаго вашего Государя тѣмъ, что вы дѣлаете славнаго для его великаго предка. Отъ всей Россіи вы за то пріобрѣтаете сердечную благодарность и признательность: ибо Петръ Великій былъ благодѣтель всей Россіи: воздвигая ему памятникъ, вы дѣлаете угодное, пріятнѣйшее милліонамъ россіянъ…“
Выше приведенныя темы, на которыя писали ученики воронежской гимназіи свои публичныя рѣчи, даютъ понятіе о духѣ и направленіи тогдашняго воспитанія. Замѣчательно, что подобныя темы сочинялись самимъ университетомъ. Въ архивныхъ дѣлахъ воронежской гимназіи сохранился печатный списокъ темъ подъ слѣдующимъ заглавіемъ: Предложенія для упражненій ученическихъ въ сочиненіяхъ, составленныя училищнымъ комитетомъ Императорскаго харьковскаго университета. И, что всего замѣчательнѣе, на эти темы писались сочиненія даже въ концѣ 30-хъ и въ началѣ 40-хъ годовъ, какъ это доказываютъ имена учениковъ, отмѣченныхъ преподавателемъ карандашомъ на этомъ же спискѣ и находившихся въ старшихъ классахъ гимназіи (гдѣ только и писались сочиненія) съ 1839 по 1842 годъ. Ботъ имена этихъ учениковъ и темы, на которыя они писали. В. Юдинъ писалъ на 44 тему: какія страсти самыя опаснѣйшія для юношескихъ лѣтъ? Н. Голяшкинъ — 55-ую: богатство всегда ли служитъ препятствіемъ къ спасенію? Де-Пуле — 61-ую: въ чемъ состоитъ достоинство всякаго благодѣянія? А Голяшкинъ — 64-ую: что болѣе всего нужно знать человѣку? Е. Кулжинскій — 70-ую о характерѣ лицемѣра. Котляровъ — 74-ую: почему всякая власть должна быть для насъ священна! Гурьевъ — 90-ую: въ гнѣвѣ рѣдко соблюдается справедливость.
Пожертвованія.
правитьПубличныя испытанія были обыкновенно самымъ удобнымъ временемъ для пожертвованій разнаго рода въ пользу гимназіи. Гимназическое начальство, пользуясь этимъ временемъ, предлагало посѣтителямъ листъ, на которомъ каждый записывалъ свои пожертвованія. Мы представимъ таблицу этихъ пожертвованій годъ за годъ.
| Монеты. | ||||||
| Годъ. | Деньги. | Книги. | Кабинетъ етественныхъ наукъ. | сереб. | мѣди. | Умноженіе библіотеки. |
| 1800 | 3680 | 135 томовъ. | 300 минер. | 40 | 20 | 45 томовъ. |
| 1810 | 344 | — | — " | — | — | 180 " |
| 1811 | 160 | 17 томовъ | — " | — | 160 " | |
| 1812 | 325 | 12 томовъ | — " | — | — | 67 " |
| 1813 | 190 | — | — " | — | — | 76 " |
| 1814 | 296 | — | — " | — | — | 76 " |
| 1815 | 230 | — | 20 " | — | — | 66 " |
| 1816 | 183 | — | — " | — | — | 55 " |
| 1817 | по | 4 тома | — " | 16 | 14 | 115 " |
| 1818 | 70 | — | 35 " | 14 | 51 | 73 " |
| 1819 | 25 | — " | — | 10 | 42 " | |
| 1820 | 10 | — | 30 " | — | — | 58 " |
| 1821 | 249 | — | 57 " | — | 60 | 53 " |
| 1822 | 470 | — | — " | — | 7 | 66 " |
| 1823 | 75 | 7 томовъ | 14 " | — | — | 68 " |
| 1824 | 105 | — | " | — | — | 106 " |
| 1825 | 287 | — | 12 " | — | — | 73 " |
| 1820 | 260 | — | — " | — | — | 132 " |
| 1827 | 50 | — | — " | — | 18 | 145 " |
| 1828 | 10 | — | — " | 1 | 20 | 132 " |
Осмотры и посѣщенія гимназіи.
правитьКромѣ публичныхъ испытаній, повѣрка знаній и состоянія воронежской гимназіи производились обыкновенно чрезъ осмотры и посѣщеній разныхъ уполномоченныхъ лицъ, или отъ университета, или отъ Министерства Народнаго Просвѣщенія,
Въ 1813 году осматривалъ гимназію ординарный профессоръ харьковскаго университета Срезневскій; чѣмъ кончилось посѣщеніе его, современная лѣтопись умалчиваетъ. Въ 1818 году, осматривалъ гимназію попечитель харьковскаго округа Карнѣевъ. Изъявивъ словесно благодарность начальству гимназіи, онъ просилъ губернатора позаботиться о домѣ для гимназіи, что и было исполнено. Въ 1822 году, произведена была ревизія ординарнымъ профессоромъ харьковскаго университета Кронебергомъ, вслѣдствіе которой директору была изъявлена благодарность училищнаго комитета Императорскаго харьковскаго университета.
Въ 1825 году, вслѣдствіе новаго раздѣленія губерній по учебнымъ округамъ, воронежская губернія отошла къ московскому округу. Осмотры ея съ этого времени происходили ежегодно. Въ 1825 г. осматривалъ гимназію профессоръ московскаго университета Павловъ и остался ею совершенно доволенъ; въ 1826 г., посѣтилъ гимназію графъ Строгановъ, изъявившій директору и учителямъ свою признательность; въ 1827 г. попечитель московскаго округа Пигаревъ; въ ознаменованіе благодарности его директору и нѣкоторымъ учителямъ, выданы были въ награду годовые оклады жалованья. Въ 1828 г., осматривалъ воронежскую гимназію Веревкинъ, чиновникъ особыхъ порученій при попечителѣ московскаго округа, нашедшій все въ отличномъ порядкѣ. Въ 1829 г., ревизовалъ гимназію ординарный профессоръ московскаго университета Давыдовъ, и остался также всѣмъ совершенно доволенъ. По ходатайству Давыдова, былъ открытъ въ воронежской гимназіи особый классъ математики, подъ названіемъ вольнаго. Указомъ 12 января 1831 года, воронежская гимназія снова перешла въ вѣдомство харьковскаго университета, отъ котораго въ томъ же году и былъ назначенъ визитаторомъ ординарный профессоръ Кронебергъ.
Помѣщеніе главнаго воронежскаго народнаго училища и губернской гимназіи.
правитьТакъ какъ воронежскій приказъ общественнаго призрѣнія не имѣлъ достаточной суммы для постройки училищнаго дома, то на первый разъ главное народное училище помѣщалось въ домѣ, уступленномъ ему государственною военною коллегіею. Зданіе это хотя и было довольно помѣстительно, но но ветхости весьма опасно, къ тому же чрезъ годъ оно поставлено было въ необходимость помѣщаться по отводу на постояломъ дворѣ, въ домѣ купца Нечаева. Въ 1787 году, для помѣщенія его купечество пожертвовало особенный домъ, но этотъ домъ до того былъ ветхъ, что учебное начальство сочло гораздо лучшимъ оставаться на постояломъ дворѣ, чѣмъ перебираться въ угрожающее разрушеніемъ зданіе. Въ 1792 г. назначенъ былъ воронежскимъ губернаторомъ генералъ-маіоръ Хорватъ. — Пріѣхавши въ Воронежъ, онъ посѣтилъ главное народное училище и пожертвовалъ въ пользу его 100 рублей. Директоръ, прибавивъ къ этой суммѣ другія доброхотныя пожертвованія, сдѣлалъ во всѣхъ классахъ деревянные полы на мѣсто прежнихъ кирпичныхъ. Во открытіи воронежской губернской гимназіи, до постройки собственнаго дома, жители города обязались нанимать отъ себя помѣщеніе для гимназіи. Съ этою цѣлію былъ занятъ каменный домъ купца Молоцкаго, находившійся на большой Дворянской улицѣ. Контрактъ заключенъ былъ на три года, по 300 р. въ годъ. Хотя этотъ домъ былъ, по отзыву директора Петрова, весьма неудобенъ для помѣщенія гимназіи, но, за неимѣніемъ другаго, гимназія помѣщалась въ немъ еще нѣсколько лѣтъ. Въ 1817 году, вслѣдствіе неоднократныхъ убѣдительныхъ просьбъ директора воронежскимъ почетнымъ гражданамъ, съ общаго согласія дворянства, купечества и мѣщанства, былъ подаренъ гимназіи каменный двухъ-этажный домъ, находившійся на Хлѣбной площади. Но и въ этотъ домъ гимназія не могла быть переведена безъ предварительной поправки, а на поправку его, по смѣтѣ, составленной архитекторомъ, требовалось 14,201 рубль. Губернаторъ далъ предписаніе градской думѣ исправить означенный домъ на ея счетъ, но дума отказалась на томъ основаніи, что она никакой суммы для подобнаго употребленія не имѣетъ. Послѣ этого, губернаторъ обратился къ дворянству, но и тутъ не получилъ желаемаго успѣха, — пожертвованій было вмѣсто 14,201 руб., только 25 руб., а между тѣмъ въ это время гимназія болѣе, чѣмъ когда-нибудь, нуждалась въ удобномъ помѣщеніи.
Въ 1817 году домъ, занимаемый гимназіею, былъ проданъ съ аукціона капитану Муманову, а послѣдній далъ довѣренность на него маіору Арапову, который и началъ хлопотать о выводѣ гимназіи изъ этого дома. Но такъ какъ гимназія, за неимѣніемъ другаго помѣщенія, не выходила изъ Мумановскаго дома, поэтому Араповъ жаловался попечителю харьковскаго учебнаго округа Карнѣеву, который потребовалъ у Петрова объясненія, замѣчая ему, между прочимъ, что до него дошли слухи, будто онъ не очищаетъ дола Муманова по собственнымъ выгодамъ. Директоръ отвѣчалъ, что домъ, подаренный гимназіи, по ветхости не можетъ быть принятъ. Вслѣдствіе такого объясненія, Карнѣевъ отказалъ Арапову. Но и послѣ этого Араповъ еще долго пытался получить домъ, но безуспѣшно: просьба его къ губернатору и въ полицію не поколебали стойкости директора. Наконецъ Араповъ передалъ домъ тамбовскому фабриканту Ліону, который съ жаромъ взялся за дѣло. Въ просьбѣ своей къ воронежскому губернатору онъ изъяснялъ, что, имѣя большіе казенные подряды, онъ нуждается въ домѣ, занимаемомъ гимназіею; но директоръ на всѣ отношенія къ нему губернатора и полиціи отвѣчалъ, что такъ какъ съ дворянства еще не собрана сумма, слѣдуемая на поправку подареннаго дома, то ему некуда вывести гимназіи. Въ это время пріѣхалъ въ Воронежъ племянникъ Арапова съ цѣлію расположиться въ гимназическомъ домѣ. Онъ явился къ жившему въ немъ учителю Славинскому и сказалъ, что намѣренъ отнять у гимназіи домъ своего дяди. Устрашенный педагогъ тотчасъ пишетъ къ директору о посѣщеніи Архипова, прибавляя: „что съ молодыми людьми, незнающими гражданскихъ дѣлъ, а тѣмъ болѣе съ военными, трудно говорить {Слѣдственное дѣло объ училищномъ домѣ.}“. Вслѣдъ за этимъ директоръ получилъ отношеніе отъ градской полиціи съ просьбою сдать домъ Архипова но описи губернскому правленію. Къ этому времени подаренный домъ былъ уже исправленъ, гимназія, выдержавъ четырехлѣтнюю осаду, въ 1822 году была переведена въ свой собственный домъ. Еще въ 1818 году дворянство ассигновало на покупку дома для гимназіи 40.000 руб. изъ процентовъ суммы, пожертвованной имъ въ 1806 году на учрежденіе воронежскаго военнаго училища, но на это не послѣдовало Высочайшаго соизволенія. Но только въ 1822 году, по рѣшительной невозможности помѣщенія въ подаренномъ домѣ, разрѣшено было воронежской гимназіи купить каменный домъ губернатора П. А. Сонцова за 35,000 руб. {Цѣна баснословная! Исторія этого дома представляетъ постепенную картину разрушенія, каждый годъ непремѣнно что-нибудь валилось, помѣщеніе было самое жалкое. Еще за баснословнѣйшую цѣну пріобрѣтенъ балъ въ 30-хъ годахъ домъ г. Дебольцова, оказавшійся тоже никуда не годнымъ; гимназія занимала его 7—8 лѣтъ, до 1860 года. Третій гимназическій домъ — еще новое, очень красивое зданіе, но и оно скоро будетъ недостаточно для помѣщенія воспитанниковъ, число которыхъ, слава Богу, съ каждымъ годомъ увеличивается. Вообще исторія путешествія гимназіи но Воронежу очень занимательна. — Ред.} изъ гимназическаго экономическаго капитала. 15.000 руб. было выдано тотчасъ же, да отъ дворянства въ разные сроки получено было директоромъ 3,600 р.; остальныя деньги уплачены послѣ.
Директоры.
правитьПервымъ директоромъ воронежской губернской гимназіи былъ секундъ-маіоръ Григорій Андреевичъ Петровъ. Дѣятельность его была строгимъ выполненіемъ постановленій Устава и университетскихъ комитетныхъ предписаній. Отношенія его къ учителямъ и ученикамъ, какъ видно изъ его распоряженій и предписаній, были не тяжелы и не придирчивы, какъ это было впослѣдствіи при его преемникахъ. Онъ управлялъ воронежскою гимназіею до 1819 года. Въ этомъ году онъ былъ переведенъ въ кіевскую гимназію на ту же должность; должность же директора воронежской гимназіи исправлялъ учитель историческихъ наукъ Славинскій. Въ 1821 году, назначенъ былъ директоромъ коллежскій совѣтникъ Петръ Лутковъ. Онъ управлялъ воронежской гимназіей до 1824 года. Въ 1824 году, по прошенію онъ былъ уволенъ отъ должности, а на его мѣсто вступилъ въ томъ же году фонъ-Галлеръ. Владиміръ Ивановичъ Фонъ-Галлеръ былъ отставной маіоръ. Педагогическую свою дѣятельность онъ началъ рѣчью, говоренною имъ ученикамъ въ присутствіи всѣхъ преподавателей:
По обязанности директора училищъ воронежской гимназіи, я не могу и не долженъ быть равнодушнымъ ко всему тому, что мною усмотрѣно будетъ, съ вашей стороны оправдывающее то благодѣтельное воспитаніе, которое вамъ въ семъ первенствующемъ въ губерніи учебномъ заведеніи доставить тщательно стараются; равномѣрно, я строго обращу мое вниманіе и на каждый шагъ вашъ, отклоняющійся отъ цѣли благонравія и просвѣщенія, васъ украшать долженствующія. Предувѣдомивъ васъ о семъ, съ прискорбіемъ долженъ вамъ объявить, какъ о сдѣланныхъ нами упущеніяхъ, противныхъ всѣми уважаемой и исполняемой нравственности, такъ равно и обязываюсь съ новаго академическаго года, для руководства вашего, постановить къ непремѣнному исполненію правила, съ воспитаніемъ вашимъ въ неразлучномъ соединенія существовать имѣющія, а именно: относительно сдѣланныхъ и замѣченныхъ мною съ вашей стороны упущеній,
1) По окончаніи экзаменовъ прошлаго академическаго года, всякій изъ васъ спѣшилъ воспользоваться полученною имъ свободою, забывши принесть должную благодарность гг. вашимъ наставникамъ за тѣ труды я попеченія, которые они употребляли для вашего образованія. А чрезъ то и впали вы въ погрѣшность, весьма предосудительную, сдѣлавшую васъ неблагодарными, несправедливыми предъ тѣми, которые но справедливости могутъ почесться вашими благодѣтелями. Благодарность искренняя и усердная къ вашимъ наставникамъ да будетъ впередъ непремѣннымъ, священнымъ долгомъ вашимъ.
2) При роспускѣ на вакантное время мною было приказано, и г.г. учителями вамъ подтверждено непремѣнно явиться къ 4-му числу сего мѣсяца. Но сіе, по вашему небреженію, не было исполнено въ точности, ибо большая часть изъ васъ явилась въ гимназію гораздо позже назначеннаго срока, а нѣкоторые еще и но сіе время не являются, не дорожа драгоцѣннѣйшимъ отъ сего въ ученіи утеряннымъ временемъ. Почему всякій на предбудущее время подвергается строгому взысканію, ежели безъ основательныхъ и достаточныхъ причинъ замедлитъ явиться въ гимназію къ опредѣленному сроку.
3) Многіе гимназисты, встрѣчаясь со мною и съ г.г. учителями на улицѣ, забывали объ оказаніи должной вѣжливости и учтивости, которыя должны быть въ числѣ необходимѣйшихъ обязанностей каждаго ученика {Это замѣчаніе напоминаетъ намъ распоряженіе одного изъ позднѣйшихъ инспекторовъ воронежской гимназіи — воспитанника Педагогическаго института, приказывавшаго ученикамъ снимать шайку вредъ губернаторскимъ домомъ, даже зимою. — Ред.}.
Исчисливши таковыя ваши, мною замѣченныя, погрѣшности, я увѣренъ и надѣюсь, что тѣ изъ васъ, которые подъ толь невыгодное подпали замѣчаніе, чувствуютъ въ глубинѣ души своей справедливое раскаяніе, и на будущее время вообще всѣ отличите себя похвальнымъ поведеніемъ и благонравіемъ, необходимо нужнымъ для полнаго вашего образованія. — Теперь я предложу вамъ правила, которыя начертали моя любовь къ вамъ и мое истинно-отеческое попеченіе о просвѣщеніи вашемъ, правила, которыя вы должны запечатлѣть въ памяти вашей для непремѣннаго и точнаго ихъ исполненія.
Правила.
править1) Необходимое обезпеченіе каждаго ученика нужными учебными пособіями, дабы за неимѣніемъ таковыхъ не потеряно бы было время въ ученіи, и не отнеслось бы сіе къ нестаранію учебнаго заведенія.
2) Своевременное хожденіе въ классы не позже за полчаса до начатія оныхъ, какъ до полудня, такъ и послѣ полудня.
3) Собравшись въ классы, до прибытія въ оныхъ г.г. учителей, наблюдать тишину, благонравіе и заниматься повтореніемъ того предмета, который преподаваться будетъ.
4) Занимаясь въ классахъ ученіемъ, наблюдать тишину, скромность, благопристойность и отнюдь не развлекать себя сторонними и неприличными занятіями, тѣмъ болѣе шалостію.
5) Священное уваженіе и повиновеніе ко всѣмъ наставникамъ вообще; ибо и при самыхъ лучшихъ успѣхахъ въ наукахъ главное обращу вниманіе на сіи качества, долженствующія быть вамъ существенными.
6) Лѣность и пренебреженіе къ познаніямъ, тщательно вамъ преподаваемымъ, будутъ мною признаны въ числѣ важнѣйшихъ преступленій воспитывающагося; и я съ моей стороны всегда въ томъ удостовѣряться лично буду; ибо, по прибытіи въ классъ, уроки спрашиваемы будутъ г.г. учителями но каждому предмету съ отобраніемъ книгъ. Напротивъ же того, всякій тотъ, кто отличитъ себя ревностію въ наукамъ, прилежаніемъ и успѣхами въ преподаваемыхъ предметахъ, тотъ будетъ замѣченъ иною всегда, и будетъ имѣть право на мою любовь, благорасположеніе и покровительство.
7) Такъ какъ для гимназистовъ нѣтъ ничего излишняго, что правительствомъ къ изученію ихъ постановлено, и потому всякій произволъ учиться одному и не учиться другому предметамъ вовсе уничтожаю, а буду требовать ученія и старанія по всѣмъ предметамъ въ гимназіи, для каждаго класса назначеннымъ, съ надеждою на совершенное въ томъ согласіе и родителей вашихъ.
8) Выходя изъ классовъ въ назначенное для того время, всѣмъ ученикамъ гимназіи идти въ домы свои благопристойно; на улицахъ не мѣшкать, не затѣвать игры, крика или другія безпутства, какъ сіе мною замѣчено было, ибо сіе постыдно для учениковъ уѣзднаго училища нижняго отдѣленія, тѣмъ болѣе для гимназистовъ.
9) Всякій воскресный и праздничный день всѣмъ ученикамъ гимназіи собираться въ 8 часовъ въ 1-й классъ гимназіи для хожденія, подъ надзоромъ наставника, въ храмъ Божій, гдѣ стоять обязаны съ глубочайшимъ благоговѣніемъ и имѣть всѣ мысли и все сердце обращенныя въ Богу.
10) Такъ какъ иногда болѣзненное состояніе и самаго прилежнаго и благонравнаго ученика заставитъ не прибыть въ классъ въ свое время; то, дабы сіе не могло быть признано уклоненіемъ отъ ученія, въ такомъ случаѣ немедленно каждый изъ учениковъ о таковомъ постигшемъ его нечаянномъ случаѣ чрезъ родныхъ меня письменно, или лично увѣдомить долженъ, послѣ чего однако я не упущу въ томъ и самъ удостовѣриться.
11) Хорошій ученикъ, находясь дома, не упуститъ изъ виду соблюлъ все то, что сопряжено съ его благовоспитаніемъ и будетъ стараться свободные часы отдохновенія употреблять на пользу настоящаго и будущаго своего благополучія, хотя бы и лишенъ былъ, по отдаленности, надзора и наставленія родителей, или ближайшихъ своихъ старейшинъ.
12) Я надѣюсь и увѣренъ, что каждый изъ васъ расположитъ себя быть благонравнымъ, въ наукахъ прилежнымъ, къ наставникамъ почтительнымъ и послушнымъ, въ обязанностяхъ своихъ исполнительнымъ, ничего не найдетъ излишнимъ, что много къ чести учебнаго заведенія и къ собственной каждаго изъ васъ пользы въ вышесказанныхъ правилахъ отнынѣ впредь на всегда постановляется. Увѣряю васъ, что моимъ и г.г. учителей усердіемъ, ничего не будетъ упущено изъ виду, что только зависѣть будетъ, къ оправдыванію учебнаго заведенія и довѣрія родителей вашихъ въ доставленіи вамъ всевозможнаго воспитанія, могущаго оправдать цѣль попечительнаго объ васъ правительства. Напротивъ же того, чего однако никакъ не надѣюсь, если кто либо изъ васъ, къ огорченію моему и къ собственному своему вреду, рѣшится слѣдовать въ противность изложенныхъ и объявленныхъ нынѣ всѣмъ правилъ; то таковыхъ, употребя снисходительныя мѣры взысканія и увѣщанія, по сношенію съ родителями, въ гимназіи терпѣть не буду.
А дабы сіи мои, вамъ объявленныя, постановленія никогда не могли бы изгладиться изъ памяти вашей, то нужнымъ считаю и требую, чтобы вы имѣли съ оныхъ копіи.
Вслѣдъ за этою рѣчью фонъ-Галлеръ началъ безпощадно преслѣдовать, какъ учениковъ, такъ учителей за самыя малѣйшія отступленія отъ буквы Устава, а еще болѣе за отступленіе отъ его собственныхъ распоряженій и предписаній. Замѣтивъ однажды, что нѣкоторые изъ учителей явились въ классъ въ партикулярномъ платьѣ, фонъ-Галлеръ дѣлаетъ офиціальною бумагою строжайшій имъ выговоръ "грозитъ преслѣдованіемъ закона за такую либеральность. "Учителю Ѳедорову въ особенности замѣчаю, " пишетъ онъ: „дабы въ классахъ и въ особенности въ присутствіи моемъ держалъ бы себя приличнѣе, — не подобравъ руки въ боки, ибо таковая слобода (?!) подчиненнаго передъ начальствомъ служитъ дурнымъ примѣромъ нравственности, особенно въ 4-*ъ классѣ, въ которомъ гимназисты въ томъ возрастѣ, что такой примѣръ можетъ имѣть на нихъ дурное нравственное вліяніе.“ "Исполняя сами, " пишетъ онъ въ другомъ мѣстѣ учителямъ, „мои приказанія, вы должны обращать особенное вниманіе на точное исполненіе и учениками приказаній, ибо точное исполненіе приказаній должно быть внушаемо съ младенчества, потому что кто съ малолѣтства не привыкнетъ повиноваться властямъ, тотъ впослѣдствіи при всѣхъ своихъ познаніяхъ, во всѣхъ родахъ службы будетъ самымъ жалкимъ человѣкомъ.“ Идея субординаціи до того занимала фонъ-Галлера, что онъ преслѣдовалъ ее вездѣ и во всемъ, все таки не находилъ достаточною во ввѣренной ему гимназіи. Любопытно указать здѣсь на одинъ комическій случай, въ которомъ характеристически рисуется личность директора. Соколовскій, смотритель воронежскаго уѣзднаго училища и учитель математики, билъ въ тоже время и учителемъ французскаго языка въ воронежской гимназіи. Присутствуя однажды, въ качествѣ ассистента, на математическомъ экзаменѣ къ гимназіи у учителя Ѳедорова, Соколовскій замѣтилъ, что познанія учениковъ были чрезвычайно слабы, за что Федоровъ отъ досады называлъ ихъ лѣнтяями, мерзавцами, свиньями и проч {Идилически представленный характеръ этого педагога смотр. въ сочиненіи Г. Аненкова: Николай Владиміровичи Станкевичъ. Біографія. Стр. 18—19.}. Соколовскій хотя и былъ младшимъ учителемъ, но не выдержалъ и сталъ замѣчать старшему Ѳедорову, что бранить учениковъ на экзаменѣ и допускать себѣ площадныя выраженія непристойно и неприлично. Фонъ-Галлеръ, будучи свидѣтелемъ всего этого, собралъ совѣтъ изъ учителей и объявилъ, что обида, нанесенная Соколовскимъ Ѳедорову — есть его собственная обида. Онъ составилъ тотчасъ же журналъ, въ которомъ было написано, что Соколовскій явился въ совѣтъ „въ азартномъ видѣ“ и называлъ его поступокъ „дерзновеннымъ и субординаціи противнымъ.“ Учители, изъ подобострастія къ директору, подписали журналъ и онъ отосланъ былъ въ училищный комитетъ на разсмотрѣніе. Изъ училищнаго комитета потребовали объясненія отъ Соколовскаго. Началась длинная переписка по поводу этого дѣла, поглотившая всю дѣятельность фонъ-Галлера. Онъ выдумывалъ всевозможныя средства, чтобы погубить Соколовскаго; но дѣло кончилось тѣмъ, что послѣднему сдѣланъ былъ строгій выговоръ, а директору совѣтовали: „обходиться съ подчиненными ласково, не оставлять ихъ совѣтомъ и дѣломъ, и главнымъ образомъ стараться предупреждать такіе поступки.“
Каковъ былъ фонъ-Галлеръ но отношенію къ гимназіи, таковъ же, если еще не хуже, былъ онъ по отношенію къ уѣзднымъ училищамъ. Предписанія его смотрителямъ отличаются смѣсью резонёрства съ дерзкими угрозами. Послѣ каждой ревизіи онъ находилъ, что уѣздныя училища находятся въ страшномъ безпорядкѣ. Этотъ страшный безпорядокъ состоялъ въ слѣдующемъ: „дѣла въ архивѣ и книги въ библіотекѣ,“ писалъ фокъ-Галлеръ, „были не въ благовидныхъ шкафахъ, а въ простыхъ ящикахъ, росписаніе учебныхъ часовъ не было прибито въ каждомъ классѣ, а было только одно общее, въ старшемъ классѣ, не было приличнаго списка учениковъ и т. п.“ — Объ учебной части нигдѣ ни полслова. Деспотизмъ фонъ-Галлера не рѣдко, впрочемъ, вызывалъ противъ него оппозицію со стороны учителей, что было поводомъ къ образованію въ педагогической средѣ нѣсколькихъ враждебныхъ партій, постоянно боровшихся между собою, педагогическая дѣятельность учителей въ это время отошла на задній планъ; состояніе гимназіи было самое печальное: классы пустѣли, ученики переходили въ семинарію. Изъ учителей независимѣе другихъ, по отношенію къ фонъ-Галлеру, велъ себя Билинскій. Когда въ 1832 году фонъ-Галлеръ доносилъ педагогическому совѣту, что ученики, собираясь въ гимназію до начала классовъ, позволяютъ себѣ непристойныя шалости и когда, во избѣжаніе этого, онъ требовалъ, чтобы учители поочереди являлись въ классы за полчаса до начала лекцій и смотрѣли бы за учениками, то Вилинскій отвѣчалъ на это, что онъ не хочетъ бытъ сторожемъ. Эти слова дали фонъ-Галлеру поводъ завести длинную переписку о либерализмѣ Воинскаго, тогда какъ послѣдній, менѣе всего повиненъ былъ въ такомъ грѣхѣ. Кромѣ указанныхъ нами мрачныхъ сторонъ характера фонъ-Галлера, какъ директора, онъ имѣлъ и другія весьма привлекательныя особенности: крайнюю недобросовѣстность ори оцѣнкѣ учениковъ и взяточничество. Ель много фактовъ, изъ которыхъ видно, что онъ давалъ аттестаты гимназистамъ не за успѣхи, а за усердныя приношенія, что было даже замѣчено университетскимъ начальствомъ. Часто молодые люди, являясь въ университетъ съ хорошими аттестатами, на экзаменѣ оказывались совершенно слабыми. Вслѣдствіе этого, университетское начальство два раза замѣчало фонъ-Галлеру о такой несообразности въ аттестатахъ. Чтобы живѣе представить то состояніе, въ какомъ находилась гимназія въ директорство фонъ-Галлера, мы приведемъ здѣсь нѣсколько словъ изъ біографіи Костомарова, учившагося въ эту эпоху въ воронежской гимназіи.
"Воронежская гимназія, пишетъ біографъ петербургскаго профессора, была въ то время въ крайнемъ упадкѣ. Директоръ былъ взяточникъ и покровительствовалъ лѣнтяямъ, которые привозили ему дань, въ видѣ сахарныхъ годовъ, отрѣзковъ сукна, шелковыхъ матерій и даже нѣсколькихъ штукъ гусей и индѣекъ, смотря но состоянію; тѣ же, которые осмѣливались нарушить старинный, переходившій отъ поколѣнія къ поколѣнію воспитанниковъ обычай, подвергались гоненію начальства. Учитель латинскаго языка Билинскій, у котораго жилъ г. Костомаровъ, во время двухлѣтняго пребыванія своего въ гимназіи, способенъ былъ во всякомъ укоренить омерзѣніе къ языку римлянъ, добродѣтели которыхъ почтенный педагогъ выставлялъ, очень не кстати и смѣшно, образцемъ для подражанія. Учитель математики Ѳедоровъ билъ учениковъ но щекамъ за то, что кашлемъ, или движеніемъ они нарушали всеобщее молчаніе, которое царствовало во все продолженіе пребыванія учителя въ классѣ. Онъ почти ничего не преподавалъ, но, придя въ классъ, разваливался въ креслахъ и читалъ романъ; только въ часы особеннаго вдохновенія, онъ удѣлялъ четверть часа на черченіе геометрическихъ задачъ, и то, вѣроятно, для собственнаго удовольствія, а не для учениковъ, которые, естественно, ничего не могли себѣ усвоить изъ такого курса, гдѣ теоремы выхватывались но вкусу, какъ будто сказки, или пѣсни изъ сборника. Къ довершенію всего, этотъ учитель имѣлъ чрезвычайно дурное нравственное вліяніе на учениковъ: онъ попрекалъ ихъ въ классѣ то бѣдностію, то низкимъ происхожденіемъ родителей. Надобно при этомъ замѣтить, что гимназія имѣла тогда плебейскій характеръ; зажиточные отцы отвозили дѣтей своихъ въ столицы, или отдавали въ пансіонъ, содержимый въ Воронежѣ этимъ самымъ учителемъ математики; въ гимназіи же обучалось много дѣтей ремесленниковъ, мѣщанъ и отпущенниковъ. Подражая примѣру учителя, который позволялъ себѣ давать такимъ ученикамъ пощечины, плевать ямъ въ лице и острить надъ ихъ родителями, товарищи этихъ воспитанниковъ, дѣти чиновныхъ людей и потомственныхъ дворянъ, пріучались тоже смотрѣть на нихъ, какъ на существа низшія. Учитель исторіи ограничивался задаваніемъ уроковъ во руководству Шрекка „отсюда до-сюда“ и когда, для проформы, спрашивалъ такіе уроки, то обыкновенно читалъ въ то самое время какую- нибудь постороннюю книгу, или же просто спалъ. Греческій языкъ преподавалъ законоучитель и, вмѣсто объясненій авторовъ, доказывалъ вредное вліяніе западнаго просвѣщенія, совѣтуя не учиться новымъ языкамъ. Учитель словесности поучалъ своихъ питомцевъ, какъ слѣдуетъ отчитываться отъ искушеній лукаваго бѣса и задавалъ ученикамъ писать каноны и акафисты, при совершенномъ собственномъ невѣдѣніи церковно-славянскаго языка, и совѣтовалъ не только не читать Пушкина, но не произносить даже и его имени; вообще его одолѣвалъ страхъ, чтобъ не вселился въ него бѣсъ, и тотъ же страхъ старался онъ водворить и въ каждомъ изъ воспитанниковъ. При такомъ оригинальномъ складѣ педагогическаго сословія, понятно, что можно было вынести изъ гимназіи {Русскій Художественный Листокъ. 1860 г. No 20.}. Фонъ-Галлеръ оставилъ по себѣ самое черное воспоминаніе. Долго еще имя его произносилось съ отвращеніемъ воронежскими гимназистами; долго еще этимъ грознымъ именемъ стращалъ маленькихъ шалуновъ разсвирѣпѣвшій педагогъ, съ воздыханіемъ произносившій: „Вотъ еслибы былъ директоромъ Владиміръ Ивановичъ, онъ бы тебѣ задалъ перцу!“
Послѣ фонъ-Галлера, 16 января 1834 года, назначенъ былъ директоромъ Трояновскій. Захаръ Ивановичъ Трояновскій, священническій сынъ, окончилъ курсъ въ Кіевской Духовной Академіи съ званіемъ старшаго кандидата и нравомъ, но выслугѣ одного года, на званіе магистра. По окончаніи курса, онъ былъ опредѣленъ профессоромъ словесности въ воронежскую семинарію, гдѣ, но отзыву тамошняго начальства, „проходилъ должность съ способностями отлично-хорошими, прилежаніемъ ревностнымъ и неутомимымъ, съ познаніями большими и твердыми и съ успѣхами превосходными.“
При вступленіи въ должность директора, ему дана была отъ попечителя харьковскаго учебнаго округа инструкція, въ которой предписывалось обращать всевозможное вниманіе на нравственность учениковъ и учителей. „Учениковъ дурной нравственности, пишетъ попечитель, не терпите въ заведеніи, таковые рѣдко исправляются, а лишь заражаютъ дурнымъ примѣромъ прочихъ.“ Далѣе ему вмѣнялось въ обязанность обращать вниманіе на успѣхи въ ученіи и на добросовѣстное исполненіе обязанностей учителями, а дурныхъ попечитель совѣтуетъ прямо представлять къ нему, и они будутъ немедленно исключены.
Трояновскій, также какъ и фонъ-Галлеръ, вступленіе свое въ должность директора ознаменовалъ изложеніемъ началъ, во имя которыхъ онъ хотѣлъ управлять ввѣренною ему гимназіею. Чтобы познакомиться съ ними, мы сдѣлаемъ нѣкоторыя выдержки и: п. его широко-начертаннаго педагогическаго плана.
„При вступленіи моемъ въ должность директора воронежской гимназіи, пишетъ онъ, нашелъ я, что воспитанники оной по учебной и нравственной частямъ находятся въ неисправномъ и неудовлетворительномъ состояніи. Исполняя долгъ свой и желая со всею ревностію ту и другую части въ семъ благородномъ учебномъ заведеніи по возможности привести въ надлежащій порядокъ и устройство, кромѣ существующаго надзора за учениками въ церкви, при богослуженіяхъ и въ массахъ, при учебныхъ занятіяхъ, который, впрочемъ, долженъ быть улучшенъ но времени, я съ своей стороны преимущественно считаю нужнымъ учредить надзоръ за ними внѣ классовъ — въ квартирахъ, на что здѣсь не было обращено вниманія, и что, но моему мнѣнію, есть одно изъ первѣйшихъ средствъ къ побужденію учениковъ къ лучшимъ успѣхамъ въ наукахъ и утвержденію ихъ въ доброй нравственности. На сей конецъ почитаю необходимыми слѣдующія распоряженія:
1) Для учрежденія надзора, за учениками гимназіи внѣ классовъ, въ ихъ квартирахъ, необходимо нужно, собравъ предварительно потребныя свѣдѣнія объ оныхъ, составить имъ общій квартирный списокъ, съ означеніемъ въ немъ, со всею вѣрностію, частей города, или приходовъ и улицъ, именъ и званій родителей, опекуновъ, наставниковъ и другихъ гражданъ, у коихъ они имѣютъ свое пребываніе, дабы, посредствомъ чего списка, во всякое время всѣхъ ихъ въ самыхъ жилищахъ ихъ можно было, такъ сказать, имѣть предъ глазами, и, въ случаѣ необходимости, тотчасъ отыскать каждаго.
2) Но дабы сами же ученики, на будущее время, способствовали своему начальству къ пріобрѣтенію удобности надзора за ними въ ихъ квартирахъ, для сего необходимо всѣхъ ихъ обязать подпискою, чтобы они нанимали квартиры какъ можно ближе къ гимназіи, и притомъ у жителей, извѣстныхъ по честности жизни, — и чтобы потомъ никто та нихъ, ни подъ какимъ видомъ, безъ вѣдома своего начальства, не осмѣливался ни нанимать, ни перемѣнять своей квартиры. Родители же и тѣ лица, отъ коихъ ученики зависятъ въ содержаніи, безъ всякаго сомнѣнія, для пользы дѣтей и собственной, не откажутъ содѣйствовать гимназическому начальству въ семъ распоряженіи.
3) Но главнѣйшимъ и важнѣйшимъ въ семъ надзорѣ почитаю „слѣдующее: учениковъ гимназіи, разсыпанныхъ но разнымъ частямъ города и живущихъ у обывателей разныхъ сословій, безъ всякаго присмотра со стороны гимназическаго начальства, поручить но нѣскольку человѣкъ каждому изъ учителей подъ непосредственный и строгій надзоръ, снабдивъ каждаго потребными инструкціями, и обязавъ, хотя однажды въ недѣлю, извѣщать квартиры учениковъ для личнаго наблюденія за домашнимъ занятіемъ ихъ въ ученіи и для дознанія собственнаго, или отъ хозяевъ исправности ихъ поведенія. Въ пособіе учителямъ въ семь надзорѣ можно будетъ назначить, для каждаго изъ нихъ, но одному, или но два ученика изъ отличныхъ но успѣхамъ и нравственности, наименовавъ ихъ старшими и приказавъ имъ обходить каждодневно извѣстное число квартиръ и каждодневно о всемъ доносить тѣмъ учителямъ, которымъ они даны будутъ въ пособіе, а еіи о всемъ и, смотря но надобности, во всякое время могутъ доставлять свѣдѣнія мнѣ. Отъ таковой обязанности навѣщать квартиры учениковъ я не освобождаю и себя, и, во всякое свободное отъ моихъ занятій время, готовъ сопутствовать учителямъ въ посѣщеніи квартиръ ученическихъ, совокупно съ ними, преслѣдуя, такъ сказать, надзоромъ своимъ учениковъ въ самыхъ мѣстахъ жилищъ ихъ, въ домашней неприкровенной жизни ихъ, вынаруживающей въ поступкахъ и дѣйствіяхъ, въ знакомствѣ и обращеніи съ другими, ихъ свойства, наклонности, привычки, характеръ и самую, можно сказать, душу ихъ, — дабы, такимъ образомъ ознакомясь и сблизясь (?!) съ учениками, тѣмъ удобнѣе можно было мнѣ единодушно съ ихъ наставниками дѣйствовать на усовершенствованіе умственнаго и нравственнаго ихъ образованія.
4) Но чтобъ самихъ обывателей, у коихъ квартируютъ гимназисты, побудить къ содѣйствію гимназическому начальству въ таковомъ надзорѣ, на сей конецъ можно будетъ, если надобность востребуетъ, чрезъ градскую полицію, исключая родителей, обязать ихъ подписками, чтобы она, какъ тогда, когда ученикъ во время учебное, въ часы занятій, безъ всякой причины остался бы въ квартирѣ, ничѣмъ не занимаясь, или занимаясь не тѣмъ, чѣмъ должно, — такъ и тогда, когда замѣтили бы, что ученикъ начинаетъ вести себя неприлично званію благороднаго воспитанника, тотчасъ доводили до свѣдѣнія гимназическаго начальства, которое съ своей стороны по замедлить въ самомъ началѣ отвлечь неблагоразумнаго отъ лѣности — матери всѣхъ пороковъ, и предосудительныхъ поступковъ, нерѣдко разстроивающихъ здоровье и благополучіе молодыхъ людей на цѣлую жизнь.
5) Сверхъ учрежденія таковаго квартирнаго надзора за учениками, я въ непремѣнную и священную вмѣняю себѣ обязанность особенно озаботиться направленіемъ воспитанниковъ гимназіи къ доброй нравственности, образуя въ нихъ оную по духу нравственнаго христіанскаго ученія и вообще утверждая на непоколебимыхъ основаніяхъ Божественной нашей религіи, безъ каковой нравственности самыя отличныя дарованія и самыя обширныя познанія, какъ многолѣтніе опыты удостовѣряютъ, совершенно вредны и пагубны; а таковая нравственность, и не совмѣщая особенныхъ дарованій и познаній, всегда и для всѣхъ полезна и благодѣтельна, и притомъ не для земли только, но и для неба. Въ ней-то всѣми мѣрами, при успѣхахъ въ наукахъ учащихся, особенно почитаю себя обязаннымъ утверждать юныя сердца ихъ. А какъ успѣхи въ наукахъ сами собою вознаграждаются и о нихъ прилагается носильное попеченіе; а нравственность при воспитаніи требуетъ особеннаго ободренія и покровительства, на что не обращено здѣсь надлежащаго вниманія (?!), то я и почитаю необходимымъ въ непремѣнное и всегдашнее для учащихся побужденіе-къ оной, завести въ дирекціи книгу, наименовавъ ее книгою поведеніи гимназистовъ, въ которую, но истеченіи каждаго мѣсяца, вносить бы имена учениковъ отличныхъ но нравственности, а равно и замѣченныхъ въ поступкахъ предосудительныхъ, съ означеніемъ, въ какихъ именно нравственныхъ качествахъ отличились первые и чѣмъ были за сіе отъ начальства отличены; а вторые, въ какихъ именно случаяхъ обнаружили дурныя наклонности и чѣмъ были за то штрафованы. Таковая мѣра, поселяя въ ученикахъ увѣренность, что поведеніе ихъ не остается и никогда не останется безъ разборчиваго вниманія ихъ начальства, по непремѣнно будетъ ознаменовано для тѣхъ и другихъ полезными послѣдствіями; въ особенности если положить непремѣннымъ правиломъ, по внесеніи именъ ихъ въ книгу, каждомѣсячно объявлять о томъ и ѣмъ учащимся, съ внушеніемъ, что таковыя замѣчанія, по истеченіи каждаго года, при переводахъ и но окончаніи гимназическаго курса при выпускахъ, сколько для благонравныхъ будутъ восхитительны, столько для неблагонравныхъ плачевны, усвояя первымъ нрава на поступленіе въ высшіе классы, и впослѣдствіи на отличные аттестаты, — и лишая послѣднихъ таковыхъ преимуществъ, столъ лестныхъ для ученика и вообще для благороднаго молодого человѣка, для котораго хорошій отзывъ въ этомъ случаѣ есть первое, драгоцѣннѣйшее достояніе и вмѣстѣ вѣрный залогъ успѣховъ на поприщѣ службы и благополучія въ общественной жизни.“ Приводимъ здѣсь и инструкцію, выданную Трояновскимъ въ руководство для наставниковъ въ нравственномъ надзорѣ надъ ввѣренными имъ учениками гимназіи, живущими въ квартирахъ: „Наставники, исполняя долгъ знанія своего и вмѣстѣ двигаясь чувствомъ отеческой любви къ дѣтямъ, порученнымъ отъ начальства и родителей ихъ руководству, въ образованіи умственномъ и нравственномъ обязаны наблюдать:
1) Чтобы ученики гимназіи, живущіе въ квартирахъ и ввѣренные ихъ надзору, располагали временемъ но установленному назначенію, которое состоитъ въ слѣдующихъ правилахъ:
- а) Вставать не, позже 5½ часовъ; въ особенныхъ случаяхъ и въ лѣтнее время можно вставать и ранѣе.
- b) Вторую половину 6-го, 7-й и 8-й часы употреблять на молитву, завтракъ и приготовленіе къ классамъ.
- c) 9-й, 10-й и 11-й часы — на ученіе въ классахъ.
- d) 12-й, 1-й и 2-й часы — на обѣдъ, отдыхъ, или занятіе какимъ- либо изящнымъ искусствомъ и на приготовленіе къ классамъ.
- е) 3-й, 4-й и 5-й часы — на ученіе въ классахъ.
- f) Половину 6-го часа — на отдыхъ.
- g) Вторую половину 6-го, 7-й, 8-й, 9-й и 10-а часы — на повтореніе уроковъ, ужинъ и молитву, коею заключивъ всѣ занятія дня, отходить ко сну.
2) Чтобы всѣ ученики имѣли въ своихъ квартирахъ сіе расписаніе часовъ и непремѣнно руководствовались имъ въ своихъ занятіяхъ подъ опасеніемъ, за нарушеніе онаго, строгой отвѣтственности.
3) Чтобы всѣ ученики въ воскресные, праздничные и торжественные дни изъ гимназіи, подъ руководствомъ и надзоромъ одного очередного наставника, непремѣнно и въ надлежащемъ порядкѣ ходили въ церковь для слушанія богослуженія, стояли всѣ въ совокупности въ одномъ особомъ извѣстномъ мѣстѣ съ должнымъ благоговѣніемъ и вниманіемъ ко всему тому, чти читаютъ и ноютъ въ храпѣ Божіемъ. Остающихся же къ квартирахъ во время богослуженія, поздно приходящихъ въ церковь, выходящихъ неблаговременно изъ церкви и особенно учинившихъ какое- либо неблагоприличіе въ оной, очередной наставникъ долженъ замѣчать и о таковыхъ доводить до свѣдѣнія инспектора, или директора.
4) Чтобы всѣ ученики неупустительно ходили въ классы и какъ приходили въ оные, такъ и выходили изъ оныхъ въ свое время; о исходящихъ же въ классы, или отлучающихся безъ вѣдома начальства отъ оныхъ, наставники обязаны чрезъ своихъ квартирныхъ старшихъ учениковъ развѣдывать и, кромѣ больныхъ, всѣхъ таковыхъ всѣми мѣрами побуждать къ хожденію въ классы; а за явную лѣность и нерадѣніе въ семъ случаѣ штрафовать, съ внесеніемъ въ классическую книгу штрафа, каковому подвержется нерадивый за нехожденіе въ классъ, или самовольную отъ онаго отлучку.
5) Чтобы ученики ни подъ какимъ видомъ не осмѣливались ни нанимать себѣ квартиръ, ни перемѣнять оныхъ, ни отлучаться изъ квартиръ безъ вѣдома и позволенія наставниковъ, у коихъ находятся подъ надзоромъ, и въ особенности наблюдать, чтобы никто изъ нихъ не стоялъ въ подозрительной, или слишкомъ отдаленной отъ гимназіи квартирѣ, но у обывателей съ честнымъ именемъ, сколько можно ближе къ гимназіи, въ особомъ отъ хозяевъ покоѣ и преимущественно у самихъ наставниковъ. Изъ сего правила исключаются ученики, имѣющіе у себя въ городѣ родителей, или родныхъ.
6) Чтобы ученики имѣли всѣ классическія и нужныя для уроковъ книги, форменное платье и прочія вещи, содержали оныя въ чистотѣ, порядкѣ и опрятности и никакъ не отваживались промѣнивать книгъ, или вещей между собою, ни продавать, ни закладывать.
7) Чтобы не читали книгъ запрещенныхъ и вообще вредныхъ для нравственности; и если у кого изъ учениковъ найдутся такого рода книги, то наставники отбирали бы оныя и представляли инспектору, или директору.
8) Чтобы ученики въ своихъ квартирахъ но занимались непозволительными играми, но преимущественно изучали съ разумѣніемъ свои уроки, и вели себя честно и благородно, съ своими хозяевами и со всѣми посторонними людьми обращались кротко, вѣжливо и съ должнымъ уваженіемъ, а между собою жили согласно изъ братскомъ единодушіи.
9) Чтобы воспитанники гимназіи ни подъ какимъ видомъ не сводили знакомства съ людьми худой нравственности, не принимали таковыхъ въ свои квартиры и не входили къ нимъ въ домы.
10) Чтобы никто изъ учениковъ въ чужой квартирѣ не ночевалъ и въ своей квартирѣ не позволялъ ночевать другимъ, а въ особенности постороннимъ лицамъ.
11) Чтобы ученики, выходя изъ своихъ квартиръ въ церковь, классы, или въ городъ, одѣвались но формѣ, или иногда и въ партикулярномъ платьѣ, только безъ щегольства, свойственнаго вѣтреннымъ людямъ, но опрятно и прилично знанію благороднаго воспитанника.
12) Чтобы тѣ изъ отличныхъ но успѣхамъ и нравственности учениковъ, кои удостоены избранія въ квартирные старшіе, дважды, или трижды въ недѣлю навѣщали ученическія квартиры и всякій разъ о благоотстояніи оныхъ рапортовали своимъ наставникамъ, доводя до свѣдѣнія ихъ, какъ объ отлично добрыхъ поступкахъ учениковъ, объ отличномъ усердіи ихъ къ занятіямъ ученическимъ, такъ и о поступкахъ предосудительныхъ и объ явномъ нерадѣніи ихъ къ своимъ занятіямъ; о важныхъ же проступкахъ учениковъ доносили бы наставникамъ немедленно и, если нужно, на бумагѣ, равно какъ и объ ученикахъ опасно больныхъ, также о себѣ самихъ въ случаѣ болѣзни. Наставники же, для повѣренія донесеній старшихъ и собственнаго наблюденія, могутъ посѣщать квартиры учениковъ дважды, или трижды въ мѣсяцъ.
13) Чтобы всѣ ученики гимназіи, а особенно квартирные старшіе, удостоенные довѣрія отъ начальства, показывали собою предъ прочими примѣръ благоговѣнія ко всему святому, благонравія, кротости, скромности, вѣжливости, прилежанія къ наукамъ, повиновенія къ начальству, уваженія къ старшимъ себя, братской любви между собою и соблюденія во всѣхъ дѣлахъ и поступкахъ строгаго порядка и доброй нравственности.“
Не извѣстно, до чего бы довели воронежскую гимназію эти распоряженія Трояновскаго и на сколько бы понизился нравственный ея уровень сравнительно съ эпохою Владиміра Ивановича, если бы, къ счастію, безпощадный іезуитизмъ, который хотѣлъ провести его преемникъ, не оказался просто служебными фразами, ловко и современно написанной бумагой, которая могла имѣть вѣсъ въ округѣ. Ни добродушіе директора, ни его нѣсколько апатичный и сонливый характеръ, ни практическій и здравый взглядъ на вещи инспектора А. Я. Кронеберга, брата знаменитаго харьковскаго профессора, ни вліяніе свѣжихъ молодыхъ преподавателей, какъ гг. Данковъ и Долинскій, не позволили возымѣть силу атому іезуитизму. По крайней мѣрѣ, намъ положительно извѣстно, что въ 18:оь году, ходили только темные слухи о педагогическихъ затѣяхъ Трояновскаго: не было ни этихъ классическихъ книгъ штрафа, ни этихъ старшихъ учениковъ, почти не было этихъ хожденій но квартирамъ, — подвигъ, на который только на бумагѣ могъ съ такимъ самоотверженіемъ осудить себя добродушный Захаръ Ивановичъ. — Въ Трояновскомъ, какъ въ человѣкѣ, были и прекрасныя стороны, изъ нихъ можно съ особеннымъ удовольствіемъ указать на стремленіе его къ сближенію учителей гимназіи съ обществомъ. Его трудно было видѣть одного, — всегда онъ дѣлилъ свободные часы, у себя ли дома, или въ гостяхъ, вмѣстѣ съ своими подчиненными. Въ 1838 году, Трояновскій переведенъ былъ директоромъ въ Тамбовъ дли приведенія, какъ говорится въ предписаніи, тамошней разстроенной гимназіи въ лучшее состояніе.
Учители.
правитьПри учрежденіи народныхъ училищъ, служебныя права и матеріальныя средства не обезпечивали учителей и ставили ихъ въ затруднительное положеніе. Съ изданіемъ новаго Устава, состояніе ихъ измѣнилось какъ въ матеріальномъ отношеніи, такъ и въ отношеніи служебнаго ихъ значенія. Учители были раздѣлены на старшихъ и младшихъ; первое знаніе преимущественно присвоивалось учителямъ наукъ, а послѣднее — учителямъ языковъ. Старшіе учители считались въ IX классѣ, а младшіе — въ X; учителямъ рисовальнаго искусства былъ присвоенъ XI классъ. Права эти впослѣдствіи (въ 1814 году) были распространены не только на штатныхъ, но и на сверхштатныхъ учителей.
Причисленіе училищныхъ чиновниковъ къ извѣстнымъ классамъ государственной службы и присвоеніе имъ особенныхъ мундировъ много способствовало къ возвышенію ихъ въ глазахъ тогдашняго, нѣсколько оригинально настроеннаго общества: на нихъ стали смотрѣть теперь, какъ ни настоящихъ чиновниковъ, пользующихся всѣми правами службы. — Улучшеніе матеріальнаго состоянія ихъ увеличеніемъ содержанія и назначеніемъ пансіоновъ за службу, казалось бы, должно было не остаться безъ вліянія и на учебную часть.
Воронежская гимназія была открыта при слѣдующихъ учителяхъ: законоучителѣ Стсбловскомъ, учителѣ изящныхъ наукъ и философіи — Борзенковѣ, французскаго языка — де-Ливри, латинскаго и нѣмецкаго языковъ — де-Лойбели, историческихъ наукъ — Славинскомъ, математическихъ наукъ — Шрамковѣ.
До 1803 года, учители были присылаемы, какъ выше было сказано, отъ коммиссіи изъ учительскаго института (въ Петербургѣ); но съ основаніемъ харьковскаго университета, когда училища воронежской губерніи отошли въ вѣдомство харьковскаго учебнаго округа, учители присылались большею частію изъ его воспитанниковъ, окончившихъ курсъ. Разсматривая педагогическую дѣятельность учителей воронежской гимназіи въ обозрѣваемый нами періодъ времени, къ сожалѣнію, приходится остановиться болѣе на грустныхъ, чѣмъ на отрадныхъ явленіяхъ: послѣднихъ такъ было мало, что они едва замѣтны.
Первый укоръ долженъ настъ на учителей-иностранцевъ, преподавателей языковъ французскаго и нѣмецкаго. Это были, по большей части, люди мало знакомые съ педагогическимъ тактомъ, а еще менѣе съ правилами нравственности, которая должна быть живымъ примѣромъ въ личности учителя. Мы уже не говоримъ о томъ, что на учительскую обязанность эти господа (да и не одни они) смотрѣли только какъ на ремесло добывать деньги, и поэтому заниматься и слѣдить за наукою ради самой науки они считали дѣломъ несроднымъ съ ихъ обязанностію.
Приведемъ одинъ характерный случай изъ жизни такого рода учителей.
Въ 1819 году, поступила къ директору гимназіи просьба отъ Замахаева, въ которой онъ проситъ „не выдавать документовъ учителю нѣмецкаго языка Лойбелю, ибо онъ воровскимъ образомъ ушелъ изъ его дома изъ Воронежа въ Орелъ“. Но не смотря на это, Лойбелю все- таки выданъ былъ аттестатъ, въ которомъ сказано, что „онъ велъ себя добропорядочно и безпорочно.“ Не менѣе замѣчателенъ былъ въ томъ же отношеніи учитель нѣмецкаго языка Юнгферъ. Совершенно не занимаясь своимъ дѣломъ, онъ еще позволялъ себѣ разныя площадныя выраженія въ классѣ, такъ что другіе учители принуждены были, защищая честь заведенія, просить директора уволить его отъ должности, что и было сдѣлано, впрочемъ послѣ длинной переписки. Въ такомъ же родѣ былъ и учитель рисованія Желѣзновъ. — Что касается до литературно-ученыхъ занятій преподавателей, то, къ сожалѣнію, воронежская гимназія въ разсматриваемый нами періодъ ея существованія не представила ни одного дѣятеля, подобнаго Успенскому. Впрочемъ, труды учителей гимназіи не ограничивались преподаваніемъ предметовъ въ классѣ: по распоряженію начальства, съ 1805 г., всѣ иностранныя бумаги, поступавшія въ губернскія присутственныя мѣста, для перевода на русскій языкъ, отсылались обыкновенно въ главное народное училище, а съ преобразованіемъ его — въ гимназію. Кромѣ того, на нихъ лежалъ еще воспитательный надзоръ за гимназистами въ квартирахъ и въ церкви. Въ 1807 іоду, сдѣлано было распоряженіе, по которому ученики и учители должны были собираться въ училище, а оттуда идти въ церковь. Впрочемъ, это предписаніе до 1821 г., исполнялось не точно; но съ этого года попечителемъ харьковскаго округа Карнѣевымъ строжайше предписывалось ученикамъ и учителямъ во всѣ праздничные дни собираться въ гимназію, выслушать здѣсь поученіе изъ закона Божія, потомъ строиться въ ряды и отправляться въ церковь. Это предписаніе подтверждалось нѣсколько разъ и исполнялось со всею точностію {Въ архивѣ сохранилось росписаніе, кому изъ учителей воронежской гимназіи въ теченіе 1828 и 29 г., въ воскресные, табельные и праздничные дни присутствовать при чтеніи ученикамъ закона Божія, препровождать ихъ въ церковь къ литургіи и наблюдать, чтобы гимназисты стояли и молились благоговѣйно.}. Учители воронежской гимназіи также содержали у себя пансіонеровъ, съ которыми обязывались заниматься, сверхъ учебныхъ часовъ въ классахъ, еще дома; о своихъ занятіяхъ, а равно и о всемъ, касающемся пансіонеровъ, они должны были доносить директору письменно. Слѣдя за этими донесеніями и предписаніями директора, мы, къ сожалѣнію, видимъ, что учители не совсѣмъ добросовѣстно исполняли свои обязанности въ отношеніи пансіонеровъ. Главное обвиненіе на нихъ падало за то, что, получая съ пансіонеровъ довольно значительную по тому времени сумму (отъ 350 до 500 руб.), учители не доставляли своимъ питомцамъ ни достаточнаго помѣщенія, ни содержанія, ни прислуги, и далеко не оправдывали своими занятіями ожиданія родителей.
Мы нѣсколько поторопились сдѣлать упрекъ учителямъ воронежской гимназіи за ихъ холодность къ литературнымъ трудамъ. въ этомъ отношеніи исключеніе составляетъ учитель словесности Савостьяновъ, авторъ слѣдующихъ сочиненій: 1) Канонъ на святую пасху, Іоанна Дамаскина, переложенный въ стихи; 2) Пѣснопѣнія Божіей Матери; 3) Пѣснопѣнія святителю Митрофану; похвальныя слова: 4) На сооруженіе памятника Петру I въ Воронежѣ въ 1834 г.; 5) Императору Николаю Павловичу; (і) Святому благовѣрному князю Александру Ярославичу Невскому; рѣчи: 7) О крестномъ ходѣ съ чудотворною иконою Знаменія Богородицы изъ Курска въ Коренную пустынь и т. п.
Въ гимназическомъ архивѣ уцѣлѣла весьма любопытная опись вещей учителя Шарбея, относящаяся къ 1812 году.
Приводимъ ее сполна:
| Руб. | Коп. | |
| Укладка, оклеенная телячьей кожей | 3 | — |
| Фракъ байковый синій | 5 | — |
| Фракъ чернаго сукна | 10 | — |
| Три жилета пестрой матеріи | 4 | — |
| Казимировый бѣлый жилетъ | 1 | — |
| Книжка шелковая для денегъ | — | 50 |
| Одинъ носовой синій платокъ | 1 | — |
| 2 бѣлые шейные платка | 1 | 50 |
| 2 мужскія бѣлыя холстинныя рубашки | 3 | — |
| Жилетъ краснаго сукна | 2 | — |
| Куртка синяго сукна | 1 | — |
| Шапка крымская сѣрая | 2 | — |
| Сюртукъ ветхій дикаго сукна | 3 | — |
| Жилетъ казимирояий пестрый | — | 50 |
| Лисья шуба, крытая англійскимъ сѣрымъ сукномъ | 75 | — |
| Бѣличій бекешъ, крытый свѣтло-синимъ сукномъ | 40 | — |
| Шинель сѣраго сукна | 10 | “ |
| Три геребрянныя ложки, одна десертная и днѣ чайныя, вѣсомъ въ 13 золотниковъ | 7 | 50 |
| Всѣ вещи оцѣнены въ | 170 | — |
Замѣчательно, что между вещами нѣтъ ни одной книги, ни одной письменной принадлежности.