Исправление (Плавильщиков)

Исправление

Комедия в трех действиях

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Театр представляет комнату.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Г р а ф С л а д о б л е с к.

П о с т а н.

П л а м е н, племянник его.

Д р а г и м а.

К а м е р д и н е р Г р а ф с к и й.

А н и с ь я, девка Драгимина.

И в а н, слуга П л а м е н о в.

С е р ж а н т - без речей.

Рассыльщики - без речей.

ЯВЛЕНИЕ 1

П л а м е н и И в а н.

И в а н (смотря на сидящего в задумчивости П л а м е н а). Теперь задумался, а прежде так и подступу не было... Кабы ты, барин! хотя одинажды меня послушал...

П л а м е н. Драгима! Драгима!.. мог ли я думать, что твое нежное сердце когда-нибудь мне изменит?

И в а н. Не сердце ее вам изменило, а ваш кошелек опустел. На что было так убытчиться? Я вам и прежде докладывал, эй, барин! остерегитесь: пристало ли вам любить эдакую вертопрашку? Теперь, как у ней по вашей милости всего стало много, а у вас ничего; так она и любви вашей челом бьет... послушайте, сударь, меня, отнимите у ней все назад.

П л а м е н. Твое скотское рассуждение меня бесит: уймись... или я заставлю тебя молчать.

И в а н. Ин, как угодно, сударь! Отдайте ей свою душу, коли она у вас лишняя... а что, сударь, вы будете сегодня кушать?

П л а м е н. Ничего.

И в а н. Да я поститься-то не привык! пожалуйте мне что-нибудь на обед.

П л а м е н. Что я тебе дам? У меня нет ни полушки.

И в а н. Да как же мне прикажете?

П л а м е н. Заложи что-нибудь.

И в а н. Благодаря Бога нечего; у нас все чисто.

П л а м е н. Иван! не беси меня, или ты не видишь лютого моего состояния.

И в а н. Очень вижу! да скажите мне, сударь, что вы намерены теперь делать?

П л а м е н. Не знаю; я в отчаянии...

И в а н. Долгу на вас с три пропасти, дядюшка ваш, господин Постан, выгнал вас из своего дома именно за то, что любовь ваша к Драгиме ему неприятна; а вы, чтоб больше его взбесить, наняли еще здесь себе и ей покои. Или вам хочется почаще видеть, как вас обманывают.

П л а м е н. Иван! Отнеси к дядюшке от меня письмо.

И в а н. Сами лучше подите к нему, он, может быть, и сжалится над вами.

П л а м е н. Я не смею к нему и на глаза показаться; а притом он уморит меня своими укоризнами.

И в а н. Скажите ему, что вы опомнились, что вы уж больше о Драгиме не думаете.

П л а м е н. Конечно, не думаю.

И в а н. Полно, правда ли?..

П л а м е н. Я ее бросил...

И в а н. С тех пор как у вас денег не стало...

П л а м е н. Я ее презираю...

И в а н. Как она вам двери указала...

П л а м е н. Я ее видеть не хочу; да и ты не говори мне об ней ни слова.

И в а н. Этот приказ нетрудно исполнить.

П л а м е н. Иван.

И в а н. Чего изволите, сударь!

П л а м е н. Да этот угрюмец, которого ты мне показывал, был у ней вчерась?

И в а н. Я ее презираю; я ее видеть не хочу; не говори мне об ней; ну, сударь! так вы уж больше не думаете об ней?.. Не живать же вам в добре.

ЯВЛЕНИЕ 2

Те же и слуга.

С л у г а. Вы, сударь, господин Пламен?

П л а м е н. Я; что тебе надобно?

С л у г а. Вот, сударь! к вам письмо.

П л а м е н. От кого?

С л у г а. Мне не приказано сказывать; вы узнаете после.

Уходит.

ЯВЛЕНИЕ 3

П л а м е н и И в а н.

П л а м е н. Этот дурак побежал сломя голову... поди, вороти его и отдай ему назад: я от неизвестных людей писем не читаю.

И в а н. Лучше, сударь, его прочесть: может быть, кто из ваших приятелей предостерегает вас, тайно узнавши, что хотят вас посадить в магистрат за долги.

П л а м е н. Что правда. (Увидя в письме ассигнации.) Что это такое?

И в а н. Ба! ассигнации! читайте-ка, сударь! читайте, я бы всякую минуту желал получать такие письма.

П л а м е н (читает). "Государь мой! Ваши обстоятельства мне известны, ваше доброе сердце и чрезмерная страсть тому причиною, что вы теперь в крайности; я посылаю к вам пятьсот рублей, вы должны принять их непременно, если не хотите потерять навсегда моей к вам любви и дружбы".

И в а н. Конечно, сударь! денежная дружба всего на свете вернее.

П л а м е н. Догони этого человека и отдай ему все назад.

И в а н. Как? сударь! отдавать назад деньги?..

П л а м е н. Поди ж, я тебе говорю...

И в а н. Да разве вы забыли, что у нас нет ни полушки...

П л а м е н. Это не твое дело, я тебе приказываю.

И в а н. Ай - что-то у меня правая нога онемела... воля ваша, сударь! лучше перечтите, все ли деньги-то?

ЯВЛЕНИЕ 4

Те же и П о с т а н.

П о с т а н (за кулисами). Пустое; этого я не хочу; а чего я хочу, тому непременно быть должно.

П л а м е н (в смущении). Дядюшка!.. ваше посещение... радость, которую я чувствую, видя вас... Чему я должен приписать то счастие?

П о с т а н. Тому, что ты дурак; несносная твоя ветреность и ужасное мотовство привели меня к тебе. Твои заимодавцы не дают мне покою. Скажи мне, избавлюсь ли я когда-нибудь от этих скучных лиц? Сегодня один купец взял на тебя сыскную, и хочет засадить тебя в магистрат.

П л а м е н. Что ж делать? Сударь!

П о с т а н. Как? Что делать? Надобно тебе образумиться и отстать от любовного твоего бешенства. Оглянись-ка на себя, безрассудный! до какой крайности ты себя довел? и для кого решился ты потерять любовь мою, от которой зависит жизнь твоя... а эта неблагодарная, увидевши, что уж не стало у тебя ничего...

П л а м е н. Это, сударь, до вас не принадлежит: ежели я извлек Драгиму из нищенского состояния, ежели ужасная бедность этой сиротки произвела во мне и жалость, и любовь, я не раскаиваюсь в моем поступке; пусть она будет счастлива. Я утешусь среди горести моей, когда услышу, что она будет довольна своим состоянием!

П о с т а н. Ежели ты во всю свою жизнь так будешь рассуждать, то не думаю, чтоб ты когда-нибудь был счастлив. Но неужели несчастный пример твоей матери не может научить тебя быть осторожнее: она, прельстясь каким-то ветреным мальчишкою, без согласия его родителей вступила с ним в тайный брак. Этот дерзкий обманщик помчался черт знает куда, а ее бросил без всякого призрения!.. Десять лет не имея об ней никакого известия, возвратился я из чужих краев, нашел ее, лежащую на смертном одре: в каком она была тогда состоянии! Или ты забыл тот ужас, который она чувствовала при своей смерти, или истребил ты из памяти своей последние слова ее, которые впечатлелись даже и в моем сердце.

П л а м е н. Нет; сударь! ее приказания для меня священны.

П о с т а н. Да то ли ты делаешь, влюбясь Бог знает в кого; она бедна; а ты для нее в конец разорился.

П л а м е н. Разорение мое не так велико, как вам кажется.

П о с т а н. О! Так ты богач! Дурак же я, что слишком о тебе думаю. Куда бы я желал теперь воскресить сестру мою, она бы тебя, как малого ребенка, от любви твоей розгами вылечила.

П л а м е н. Не унижайте ее столько, дядюшка! Нежность ее ко мне была единственным средством к исполнению ее повелений. Ах! если бы она увидела Драгиму, она сама бы оправдала страсть мою.

П о с т а н. Повеса! Думаешь ли ты, что говоришь?

П л а м е н. Конечно, думаю, сударь! я любил предостойную девицу; да и теперь еще люблю ее несмотря ни на что; ее прелести, разум тронули бы и самое каменное сердце! Дядюшка! можно ли мне было устоять противу ее зараз? я ее увидел: она погружена была в слезах, горесть на лице ее была написана. Дядюшка! вы не поверите, сколько был я поражен, когда услышал, что бедность ее угнетает! Да и вы, вы сами, сударь, не могли бы оставить ее без помощи. Какое ж я сделал злодеяние, пленившись тою...

П о с т а н. Спросился ли ты об том у своего дяди? или ты ослеп, когда не видишь, что она тебя водит за нос, как дурака?

П л а м е н. Что делать? Сударь! не я один на свете сделался игралищем любви; а, может быть, эта бесчеловечная сжалится надо мною и наградит все мои мучения, отдав мне руку и сердце.

П о с т а н. А ты-таки надеешься?

П л а м е н. Надеюсь, сударь!

П о с т а н. Безрассудный! этому не бывать. Знаешь ли ты, кто таков граф Сладоблеск?

П л а м е н. Я думаю, нет человека во всем государстве, кто б не знал сего знаменитого и великого мужа по его славе.

П о с т а н. Этот знатный человек, этот богач - любовник твоей Драгимы, я это узнал сегодня.

П л а м е н. Ежели это правда, то этот соперник для меня не опасен.

П о с т а н. Как! неужели ты думаешь, что молодая и незнатная девушка пренебрежет для тебя то счастие, о котором ей и во сне никогда не грезилось? Разве ты не испытал собою, что деньги могут притягивать женскую горячность; а тут еще к деньгам и знатность...

П л а м е н. Я уверен, что знатность Сладоблеска не позволит ему жениться на Драгиме; а она иначе никому любовницею быть не может: ежели она прежде казалась чувствительною к моей любви, то было, может быть, действие благодарного ее сердца, а благодарность и любовь совсем различны между собою: человека можно обязать благодеяниями; но склонности его переменить нельзя ничем: ежели она меня не любит, то и я не хочу сделать ее несчастною; а, может быть, она хочет испытать, совершенно ли я ей предан? Она права, сударь! Я не могу винить ее поступок. Такое сомнение внушает ей сам рассудок, сама добродетель. Да что ж другое и делать ей должно, когда вы не соизволяете на любовь нашу? Я приметил, что она борется сама с собою, холодность ее ко мне принужденная... так точно, она меня любит, но не смеет ласкаться быть моей женою, и для того хочет научить себя повелевать своими чувствами. Дядюшка! умилосердитесь над нами, перестаньте мучить влюбленные сердца: мне без Драгимы жизнь моя будет противна.

П о с т а н. Ну, а когда же это так, как тебе кажется, делай что ты хочешь. Да скажи мне, пожалуй, чем ваша милость будет жить, женясь на своей любезной? на меня не надейся, я тебе гроша не дам.

П л а м е н. Я от вас ничего не требую, мои обстоятельства не так расстроены, чтоб я без помощи вашей поправить их не мог. Я имею еще перстень, который стоит вдесятеро больше всех моих долгов.

П о с т а н. Как? Он по сию пору еще не промотан?

П л а м е н. Нет, сударь! я никогда не расстанусь с ним: мать моя повелела мне хранить его как неоцененное сокровище; этот перстень был залогом любви моего родителя.

П о с т а н. А сколько на тебе долгу?

П л а м е н. Не более трех тысяч.

П о с т а н. Прощай.

П л а м е н. Смею ли я надеяться, что сие ваше посещение прекратит гнев ваш на меня?

П о с т а н. Нет; я уж больше на тебя не сердит. (В сторону.) Посмотрю так ли ты слушаешь мать свою, как говоришь.

П л а м е н. Позвольте, сударь-дядюшка, проводить вас до кареты?

П о с т а н. Как хочешь.

П л а м е н (отдавая И в а н у пакет с ассигнациями). На, положи это в мой кабинет.

ЯВЛЕНИЕ 4

И в а н (один). Тфу к черту! я их так заслушался, что и ум потерял... Как ни думай, а дядя-то правду говорит, да и барин мой не виноват. Какий дьявол устережется от женщин, а им что ни пой, они все свое городят. Да полно, мы сами их избаловали, как бы мы не так их величали, так бы и они не чванились. Семка я нахохлюсь перед Анисьей, авось она походит и за мной.

ЯВЛЕНИЕ 5

А н и с ь я и И в а н.

А н и с ь я (вышед в половину речи). Ха-ха-ха! О, безмозглый дурак!

И в а н. Чему ты зубы-то скалишь?

А н и с ь я. Глупостям твоим... и ты думаешь, что можно влюбиться в скверную твою харю? разве какая-нибудь подуруша, которая трех перечесть не умеет...

И в а н. Поверю, что вы с барышнею своею считать горазды, барину моему ввернули колток в шею ваши счеты, только этих пятисот рублей, что у нас есть, не видать вам как ушей своих!

А н и с ь я. Где твой барин?

И в а н. Дома, да не велел сказываться.

А н и с ь я. Как не велел сказываться? барышня хочет с ним говорить.

И в а н. Да он с нею не хочет.

А н и с ь я. Давно ли эта рожа так заумничалась?

И в а н. С тех пор, как Анисья вздумала об себе, что она красавица и что может собою прельстить Ивана...

П л а м е н (за ширмами). Иван! подай мне трость и шляпу.

И в а н. Тотчас, сударь! (Подходя к Анисье с щегольством.) Прощай, жизнь моя.

А н и с ь я. Дьявол тебя побери.

ЯВЛЕНИЕ 6

Д р а г и м а и А н и с ь я.

Д р а г и м а. Видела ли ты его, Анисьюшка?

А н и с ь я. Нет, сударыня! его дома нет.

Д р а г и м а. Да куда ж он пошел?

А н и с ь я. Может быть, и туда, где ему приятнее быть, нежели с вами.

Д р а г и м а. Ты завираешься, Анисья!

А н и с ь я. Увидите, сударыня, вру ли я или нет! Вам клад Бог дает, а вы им не умеете пользоваться. Что радости, сударыня, что вы привязались? я вам сто раз говорила, бросьте его, а выдьте за графа Сладоблеска: этот знатный человек вас обожает; вы будете графинею; все знатные барыни будут к вам ездить; искать вашего знакомства; и всякая сочтет за особливое себе счастие, если вы только взглянете на нее. Какая нужда, что Пламен для вас разорился? Об этом и говорить никто не посмеет; да у вас же есть и оправдание: его дядя не допустил вас выйти за него.

Д р а г и м а. Если б ты знала, что это все значит, ты бы перестала говорить такий вздор... Да Пламен... я уже начинаю беспокоиться... он теперь в крайности и думает, что я его разорила.

А н и с ь я. И вы в то же время возьмете у племянника да отдаете назад дяде, это всего хуже: у меня, что пришло ко мне, то мое, громом никто этого не отобьет.

Д р а г и м а. Иное дело ты, иное дело я.

А н и с ь я. Право? Сударыня! нонче и знатные господа не все так разборчивы: что по воде плывет, все ловят. Отсеки ту руку по локоть, которая добра себе не хочет.

Д р а г и м а. Они никогда истинным счастием не наслаждаются, но пусть делают, что хотят: я не хочу следовать примеру развратных женщин; благодарность и любовь - вот мой закон. Богатство и знатность ослепляют одно воображение, а сердцу не приносят удовольствия. Пламенова горячность составляет все мое счастие: в сердце его я нахожу сокровища целого света.

А н и с ь я. Да он об вас не то думает; сперва, может быть, он вас и любил...

Д р а г и м а. А теперь не любит, почему ты это знаешь?

А н и с ь я. А вот почему: догадались ли вы, для чего дядюшка принуждает вас обирать своего племянничка до последней копейки?

Д р а г и м а. Для того, что я сама этого хотела. Осыпана будучи благодеяниями этого молодого человека, восхищалась я благородными его чувствованиями. Любовь в сердце моем заменила место благодарности; я приметила, что и он мною страстен. С какою пленяющею нежностию открыл он мне мое счастие. Вот минута, в которую я могла назвать себя блаженною. Могла ли я тогда противиться его пламени? Но счастие мое не долго продолжалось, сей пламень его по мне начал потухать. Я трепетала, боясь счастливой соперницы. Часто приходил он ко мне мрачен, задумчив, расстроен в мыслях и, не сказав ни одного слова, оставлял меня. В лютой моей горести не знала я, что делать. Его дядя, которого сама судьба послала мне на помощь, открыл все причины моего беспокойствия. Пламен вдался в игру. Сердце его разделилось между сею страстию и любовию. Он всегда проигрывал потому, что его обманывали. Чем отвлечь его от сей пагубной страсти? Постан не нашел другого способа, кроме сего. Я с удовольствием ему повиновалась...

А н и с ь я. Да для чего ж вы, сударыня, принимаете его всегда холодно? А вчерась и совсем не велели к себе пускать. Между тем дядя его всегда держит противную сторону в рассуждении любви вашей. Поверьте мне, сударыня, вас, право, обманывают.

Д р а г и м а. Ты говоришь для того, что, может быть, сама кого-нибудь обманывала. Постан меня любит; и это делает для того, чтоб увериться совершенно в Пламеновой ко мне склонности. Успех доказал, что он не обманулся в своих положениях.

А н и с ь я. Да на что ж вы послали ему пятьсот-то рублей, да еще и тихонько от дяди.

Д р а г и м а. Ах! я чувствую, что я не в состоянии выдержать всего опыта. Я боюсь, чтобы его крайность... Анисья! как скоро он придет домой...

ЯВЛЕНИЕ 7

Те же и К а м е р д и н е р.

К а м е р д и н е р. Его сиятельство, граф Сладоблеск приказал донести вам нижайшее свое почтение.

Д р а г и м а (сухо). Благодари его.

К а м е р д и н е р. Приказал вам отдать письмо...

Д р а г и м а (не приняв). Доложи его сиятельству, что я наблюдаю к нему глубокое почтение; но слушать любовных предложений ни от самого его, ни через письма не хочу, и что я всепокорно его прошу оставить меня в покое. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 8

А н и с ь я и Камердинер.

К а м е р д и н е р. Скажет же мой барин спасиба два за это: нет, он не из тех, кому бы можно было нос приклеить... Анисьюшка! не с ума ли сошла твоя барышня, знает ли она, с кем шутит?

А н и с ь я. Ты сам видишь: я говорила, да меня не слушает.

К а м е р д и н е р. Да знает ли она, что ежели бы барин мой удостоил любви своей кого из знатных госпож, так бы всякая от радости... [из первых госпож в государстве, так бы всякая от радости... пятьсот... молебнов отвела.]

А н и с ь я. А добро бы для кого?

К а м е р д и н е р. Как? неужели какий-нибудь щеголек осмеливается быть соперником моему барину?

А н и с ь я. Какий щеголек! ничего не бывало: один гольтепа, который ничего не значит и ничего не стоит.

К а м е р д и н е р. Да разве ему добрые-то дни надоели? Правда, барин мой, кроме добра, никому ничего не делает: однако ж и его не серди: он всякого заставит о том сожалеть... у меня, я чаю, тебя ничто не перебьет, Анисьюшка!.. а?..

А н и с ь я. Правда... только я...

К а м е р д и н е р. Это что значит?

А н и с ь я. Ничего... да ты... ты слишком много говоришь... а в самой вещи...

К а м е р д и н е р. Что такое? жизнь моя! скажи только мне.

А н и с ь я. В добрых людях посмотришь, так все не так, а у меня...

К а м е р д и н е р. Договаривай...

А н и с ь я. Нет, я ни для чего не скажу. Ты подумаешь... да что ж делать? Это мое несчастие, так и быть.

К а м е р д и н е р. Я твоего языка не разумею.

А н и с ь я. Барышня отпускала меня вчерась гулять в Летний сад...

К а м е р д и н е р. Ну так что ж?..

А н и с ь я. Я там увидела Фирюлину девушку... Какое ж на ней было прекрасное фуро!.. какая предорогая шляпка!

К а м е р д и н е р. И тебе того ж захотелось?

А н и с ь я. Как бы не хотеть?.. да что! не думаешь ли ты мне подарить? О нет, нет, выкинь, пожалуй, это из головы; я, право, не из тех, кого бы можно было склонить подарками... Хотя все это стоит двадцати пяти рублей, да что ж делать. Пусть я ничего не имею; да по меньшей мере на счет моей чести никому сказать ничего не удастся.

К а м е р д и н е р. Правду сказать, я бы желал служить тебе, Анисьюшка! охотно, ежели б...

А н и с ь я. Что? Нет, голубчик мой, погоди, меня не подловишь... правда, бывают на нас такие часы... однако я...

К а м е р д и н е р. Послушай, моя душа! завтре я тебе...

А н и с ь я. Завтре... вот, прямо искусный подлипало! завтре, завтре... Я сказала тебе, что меня ничем не обманешь, и что я на подарки не лакома.

К а м е р д и н е р. Ну сделай же милость, я не хочу откладывать и до завтре: со мною столько есть... я хочу, чтоб ты имела такое ж фуро и шляпку... ты в этом наряде будешь ужесть как прекрасна.

А н и с ь я (взяв у него ассигнации). Ну-ну, коли уж нельзя от тебя отвязаться.

К а м е р д и н е р. Поцелуй же меня, плутовочка!

А н и с ь я. Будет время еще нацелуемся.

ЯВЛЕНИЕ 9

Те же и вдали И в а н.

И в а н. Ба! Это что за гусь?

А н и с ь я. Пора тебе идти домой, да скажи графу, чтобы он этого голяка проучил.

К а м е р д и н е р. Мне жаль этого бедняжку. Послушай, коли ты его увидишь, так скажи ему из християнской любви, чтоб он за добра ума убирался вон из города.

А н и с ь я. Ах! да вот его слуга, уведомь его сам, так пусть он своему барину все и перескажет. (Тихо.) Он хочет, чтоб я его любила. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 10

И в а н и К а м е р д и н е р.

К а м е р д и н е р (надев шляпу). Слушай-ка, брат, подойди ко мне поближе.

И в а н (надев шляпу). Ну, что изволишь приказать!

К а м е р д и н е р. Знаешь ли ты, кто такой я?

И в а н. Нет, не знаю.

К а м е р д и н е р. Я камердинер его сиятельства графа Сладоблеска.

И в а н. А я повар, конюх, камардин, казначей и советник моего господина.

К а м е р д и н е р. Так скажи ж ему, что его сиятельство изволит его жестоко наказать, если он не отстанет от Драгимы.

И в а н. А моя милость крепкою рукою проучит ваше камердинство, если вы не изволите шествовать от Анисьи подале... поди стращай дураков; а я трусу отроду не праздновал...

К а м е р д и н е р (в сторону). Да он довольно в плечах широк: нет, брат! Я пошутил - прощай.

И в а н. Час тебе добрый, да смотри ж, будь своему слову господин.

Конец первого действия

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ 1

С л а д о б л е с к и К а м е р д и н е р.

С л а д о б л е с к . Так ты его не знаешь?

К а м е р д и н е р. Нет, ваше сиятельство!

С л а д о б л е с к . Не читать моего письма, пренебрегать мною... посмотрю, как-то она меня примет! Не так же ли, как и мое письмо? Да неужели ты не мог выведать, кто он таков?

К а м е р д и н е р. Я докладывал вашему сиятельству, что Анисья мне ничего про то не сказала.

С л а д о б л е с к . Ну, ежели он молод, мил, хорош, любезен... так он имеет право над ее сердцем... Я знатен, он ничего... я богат, он беден... нет, он не беден, когда его любит Драгима... а я презрен... я пренесчастливый человек!.. Слушай ты, скажи мне правду, ты знаешь, что я терпеть не могу, когда кто-нибудь солжет... Анисья тебе сказывала, что я имею соперника?

К а м е р д и н е р. Она, сударь!

Г р а ф <С л а д о б л е с к>. Да что у тебя за связь с этой девкою?.. Чего ж ты испугался? говори... только правду.

К а м е р д и н е р. Ваше сиятельство!..

Г р а ф. Я без тебя знаю, что меня сиятельством величают. Говори, о чем у тебя спрашивают... а я догадываюсь, ты, конечно, любишь эту Анисью.

К а м е р д и н е р. Признаюсь, я люблю ее.

Г р а ф. Ты ее любишь - ты любишь ее... да любит ли она тебя?

К а м е р д и н е р. И она меня любит.

Г р а ф. А чем ты в том уверен?

К а м е р д и н е р. Ее со мною обхождением и тою ласкою, с которою она принимает меня всегда.

Г р а ф. Вот самое счастливое положение... Напрасно говорят, что злополучен раб, а счастлив господин... Чувствуешь ли ты, что все те врут, которые так рассуждают? Чувствуешь ли, что ты гораздо счастливее меня? Тебя любит твоя Анисья, а меня Драгима не любит... ну, тебе же лучше: женись на ней, и ты будешь совершенно счастлив. (В сторону.) Я сам некогда внушал сладость приятного супружества... (Дает ему кошелек с золотом.) На вот тебе на свадьбу... Помни, что ты несравненно меня счастливее, и не жалуйся на судьбу, что она определила тебе быть слугою.

К а м е р д и н е р. Ах! Ваше сиятельство!..

Г р а ф. Одно сиятельство да сиятельство, у этих дураков иных и слов нет... Поди к своей Анисье и болтай с нею; а мне и рта не разевай.

ЯВЛЕНИЕ 2

Г р а ф (один). Как судьба искусно уравнивает жребий человеческий... Черт ли в моей знатности и богатстве, когда сердце мое терзается, любя несклонную. Суровость ее меня умерщвляет. О, боже мой! Как она бесчеловечна!.. да она любит... как завидна участь моего соперника.

ЯВЛЕНИЕ 3

Г р а ф и Д р а г и м а.

Д р а г и м а (не видя г р а ф а). Несносное состояние! Что он должен обо мне думать? Нет, не могу долее сносить сего принуждения. Как хочет его дядя... а я откроюсь ему во всем.

Г р а ф (про себя). Ах, как она прекрасна! Без содрогания сердечного я смотреть на нее не могу... Сударыня!.. Драгима.

Д р а г и м а. Ах! Вы здесь?

Г р а ф. Здесь я... да чего ж ты испугалась? Разве я страшен? Не ты, да я тебя бояться должен. Прежде ничто на свете меня не смущало: война, где я должен был драться со врагами моего отечества, и где смерть каждую минуту готова была послать меня на тот свет; суровый потом плен, продолжавшийся пятнадцать лет, где ужас на меня опрокинулся со всею лютостию... все это для меня было ничего. Я возвращен в отечество, награжден всеми почестями, которые с собою принесли мне бесчисленное богатство. Я тем только и утешался, что имел случай и способы помогать несчастным извлекать страждущую добродетель из состояния, ужасающего человечество, и доставлять ей счастливый жребий; но, увидя тебя, стал я сам не свой, везде мне скучно; без тебя, кажется, все спит, все умерло... жестокая! и ты отвергаешь любовь мою. Сражен твоею суровостию, в первый раз почувствовал на сердце тайный страх и я начал бояться.

Д р а г и м а. Человек с вашими достоинствами может ли чего бояться?

Г р а ф. Того, чтоб презренная страсть моя не заставила меня переменить тех правил, которые сделал я себе: добродетель - закон души моей; правило мое - любить достойных людей и не быть причиною ничьего бедствия. Я мыслил, что в тебе найду себе отраду: твоя красота, разум, сердце и добродетель усладили бы горестные остатки дней моих. Несчастный! в молодости моей я любил и сам имел счастие быть любимым: Евгения моя была такая же сиротка, как и ты; знатность моих родителей не позволяла мне на ней жениться; но тайный брак совершил мое счастие, которым я не долго наслаждался: должность защищать отечество разлучила меня с ней; она жила потом в уединении, принуждена будучи скрывать свое состояние. Но ужасное известие, что я попался в плен, лишило ее жизни и оставило нашего сына на произвол судьбы: он о себе ничего не знает, а я не знаю, где и как его найти... Вот сколько горестей обременяют мое сердце; надобно еще, чтобы и ты меня мучила. Жестокая! пожалей обо мне: согласись быть моею женою, право, ты не раскаешься.

Д р а г и м а. Граф! позвольте мне говорить с вами чистосердечно?

Г р а ф. Того-то я и хочу, то-то мне и надобно.

Д р а г и м а. Состояние ваше меня трогает. Правда, вы несчастливы; и если б я могла облегчить ваши горести: ах, с какою бы радостию исполнила ваше желание; но жертва сия для меня ужасна. Позвольте мне пользоваться свободою моего сердца: оно ни малой склонности к вам не чувствует. Не думайте прельстить меня вашею знатностию и богатством: эта игра случая для меня неважна. Я привыкла жить в бедности: родитель мой был самый убогий дворянин, он препроводил жизнь свою в походах и, будучи весь изранен, получил отставку с пенсиею; тут-то он доказал мне всю свою любовь, употребляя на мое воспитание половину маленького своего дохода. Он умер, спустя неделю мать моя за ним последовала: я все тогда потеряла. Чрезмерная моя горесть умножаема была ужасною бедностию; все то я переносить умела; наконец судьба сжалилась над моим состоянием, нашлись такие благородные сердца, которые облегчают лютость моих обстоятельств.

Г р а ф. Не думаешь ли ты, что это продолжится сколько-нибудь? Поверь мне, что все те, которые помогают несчастным, заражены тщеславием, стараются только, чтобы об них заговорили; ах, как тот-то великодушен! Ах, как та-то милостива! после же того, хоть умри с голоду, на двор к себе не пустят: а что всего сквернее, станут везде рассказывать с видом сожаления "жаль мне этого человека, да что с ним делать? я ли ему не делал благодеяния? да он ими пользоваться не умел, он самого развратного поведения, и уже нет надежды, чтоб он исправился". Вот как дорого должно покупать малую помощь нынешних благотворителей. Истинное благотворение состоит в том, чтобы одна рука давала, а другая и знать про то не должна. Брось же, Драгима! Жизнь моя! брось эти пустяки, выдь за меня: ты не будешь иметь нужды ни в чем... Прошу тебя, будь столько милостива ко мне, сделай мое счастие... ты колеблешься... Перестань много размышлять, решись...

Д р а г и м а. Могу ли я решиться против моего сердца?

Г р а ф. Боже мой! Сколько я злополучен! Да по крайней мере скажи мне, для чего я кажусь тебе противным? или я так дурен, что на меня и взглянуть нельзя? Да пусть так; узнай прежде мою душу и после возненавидь меня.

Д р а г и м а. Мне вас ненавидеть! ах! Сударь! сколько душа моя вас почитает!

Г р а ф (с негодованием). Почитает... и при всем том не любит. Бесчеловечная! как ты меня тиранишь! или ты на то только и в свет произведена, чтобы терзать страстное тобою мое сердце... Я знаю, что ты любишь и предмет твой должен быть тебя достоин; а я, увы! и проклинаю страсть мою, и ею восхищаюсь. Хладный ужас объемлет все мои члены, когда воображу торжество моего соперника. Как мне снести, когда услышу, что ты отдала свою руку другому, а не мне! Это известие будет мне стоить жизни. Свирепая красавица! тронись моим мучением; неужели не осталось мне ни малейшего средства приобресть любовь твою? Скажи, научи меня, повели, я все исполню, чтобы тебе понравиться.

Д р а г и м а. Если бы можно было учиться любить, я бы то же вам сказала, видя в вас толь непреоборимое желание владеть мною; но и вы так же не в состоянии научить меня чувствовать тот пламень к вам, которым я горю к другому.

Г р а ф. Время, может быть, победит твою нечувствительность. Драгима! Божество мое! Станем вместе учиться тому, что составляет верх нашего блаженства.

Д р а г и м а. Успех в той только науке несомнителен, к которой чувствуем мы склонность; а мое сердце совершенно уже чувствует, что чувствовать его научила любовь.

Г р а ф. Итак, вся моя надежда исчезла к счастию... Вижу я, что ты хочешь моей смерти, (вынув шпагу) возьми это оружие, пронзи ту грудь, которая наполнена к тебе обожанием...

Д р а г и м а (упав в кресла). Ах!

Г р а ф. Боже мой! Драгима! Проклятая страсть моя лишает меня рассудка... Драгима! не верь словам моим... жестокое отчаяние их произносит. (Машет ее шляпою.) Как она прекрасна! (Бегает по театру.) Кто-нибудь... (Ищет в карманах.) Нет ничего со мною... Драгима! Что тебе сделалось?

Д р а г и м а (опомнясь). Спрячьте, сударь, вашу шпагу, мне вид ее ужасен.

Г р а ф (вкладывая шпагу). Итак, Драгима! Ты меня не любишь и не думаешь вечно любить.

Д р а г и м а. Подумайте, граф! Чего вы от меня требуете? Буду ли я достойна любви вашей, когда изменю тому, кого любить вечно я клялась, и, сделавшись одному вероломною, могу ли быть верна другому?

Г р а ф. Против этого слов нет. Ты права; не могу более противиться ощущениям твоим. Но если мой соперник, увидя мое страдание... вручит мне драгоценное твое сердце?..

Д р а г и м а. За кого же вы меня принимаете? И кто дал вам право так обидно обо мне думать? Или вам кажется, что тот, кого я люблю, может быть столько подл, чтоб раболепствовать вашей знатности? Уверяю вас, что он скорей лишится жизни, нежели меня, да и я, сударь, я сама не перенесу его вероломства; оно будет причиною моей смерти.

Г р а ф. Я виноват, если только можно назвать виною чрезмерную страсть мою к тебе... вижу к лютой горести моей, что я должен тебя лишиться... Да ты какое имеешь право запрещать мне любить себя... Нет; жестокая! Этого никогда не будет. ...Я не могу быть твоим мужем, так в досаду тебе хочу заступить место твоего отца. Так... я это положил и ты должна согласиться. (Заплакав.) Неужели ты мне и в том откажешь?

Д р а г и м а (на коленях). Ваше великодушие пронзает мое сердце... Боже мой!.. не могу говорить... повелевайте мною... ваши милости... избавьте меня от них, они меня убивают. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 4

Г р а ф, К а м е р д и н е р и А н и с ь я.

Г р а ф. Она меня оставляет; а мое сердце летит за ней. (Увидя их.) Это твоя Анисья?

К а м е р д и н е р. Она, ваше сиятельство.

Г р а ф. Хорошо; вели же карету... Девушка! Мне есть до тебя нужда.

А н и с ь я (жеманясь). Чего изволите приказать, ваше сиятельство?

Г р а ф. Ежели ты мне скажешь правду, то получишь сто рублев.

А н и с ь я (про себя). Сто рублев за такую безделицу? (С чванством.) Ваше сиятельство! я чувствую и так ваши милости...

Г р а ф. Какую должность отправляешь ты при Драгиме?

А н и с ь я. Я у ней в горничных, служу ей усердно, за что она меня жалует и удостаивает своей поверенности; у ней от меня нет ничего скрытого.

Г р а ф. Ты, без сомнения, знаешь того счастливого человека, которого она любит?

А н и с ь я (в сторону). Вот самый прекрасный случай услужить и графу, и барышне. (Вслух.) Знаю, сударь! Он здесь и живет, да теперь его дома нет.

Г р а ф. Скажи мне скорей, кто он таков?

А н и с ь я. Это, как мне кажется, один гольтепа, который живет на счет своего проворства: это один из тех ветреников, которые стараются обольстить женщину, а потом, обобрав, бросить ее всем на посмех.

Г р а ф. И такая бестия обладает сердцем драгоценным! Сносно ли это? Да ты чего смотришь? Ежели ты радеешь госпоже своей, тебе должно ее предостерегать от тех сетей, в которые гнусная эта душа ее поймать старалась. Она девочка невинная, свету не видала! не знает еще, что в нем в виде самом прелестном обитают великие скареды.

А н и с ь я. Я все это делала, и за все была жестоко бранена. Я и сегодня представляла барышне... да она вместо того, чтоб меня слушать, продала все свои наряды за пятьсот рублев: эти деньги отдала ему.

Г р а ф. Подлец! Ты не будешь более обманывать Драгиму. Или я буду не я, ежели не накажу тебя за такое злодейство. Надобно спасти эту несчастную сиротку... после, когда она узнает, будет благодарить меня... вот дело, достойное меня! Как я утешусь, когда удастся мне вырвать эту невинную жертву из когтей адского коварства!.. Как скоро он придет домой, пришли мне сказать... вот тебе обещанные деньги. Спасибо, что ты меня обо всем уведомила. Если же ты меня оболгала, то берегись... Драгима! Драгима! Ах, как твое состояние ужасно... Честь твоя всего на свете мне дороже... Этот мерзавец... я увижусь с тобою, бойся этого свидания: оно тебе будет стоить жизни. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 5

А н и с ь я (одна). Он так на него взбешен... боюсь я, чтоб и в подлинную не вышло из того доброй каши... я налгала довольно... да как же, граф хоть кого так прельстит. Хотя чувства его несколько грубы, да в карманах ужесть какая нежность... Пусть-ка он проучит хорошенько нашего щелкопера, авось после того и барышня от него отстанет. А я буду камердинершей его сиятельства. Тут-то есть чем поживиться, а у Пламена коего черта взять.

ЯВЛЕНИЕ 6

П л а м е н, И в а н и А н и с ь я.

П л а м е н. Что делает твоя барышня?

А н и с ь я. По всему видно, что готовится идти замуж.

П л а м е н. За кого?

А н и с ь я. За графа Сладоблеска.

П л а м е н. Как!

А н и с ь я. Я не знаю, только граф теперь был у нее и, кажется, что они обо всем условились, потому что граф был крайне доволен...

П л а м е н. Ну, все теперь погибло... Несчастие мое совершилось... Но нет; я этому не верю... Я сам узнаю все от Драгимы...

А н и с ь я. Да лих ходить-то вам к ней не велит: граф и так на вас сердит и хочет сегодня же с вами повидаться. Берегитесь этого.

И в а н. Ах! Сударь! ради Бога, уезжайте отсюда скорее... от этого свиданья у меня кожу подирает.

П л а м е н. Чего ты боишься? Что он мне сделать может?.. ах, он уж много сделал; он похитил у меня Драгиму... Бесчеловечная!.. пойду к ней...

А н и с ь я. Не ходите, я вам сказываю, она не приказала вас к себе пускать. (Уходит и запирает дверь.)

ЯВЛЕНИЕ 7

П л а м е н и И в а н.

И в а н. Ну, сударь! правду ли я вам докладывал?

П л а м е н. Молчи.

И в а н. Как изволите.

П л а м е н. Есть ли кто меня злополучнее?.. Иван...

И в а н. Что прикажете, сударь?

П л а м е н. Ничего... Проклятое состояние!.. надобно как можно скорее оставить это несносное жилище.

И в а н. Давно бы пора это сделать.

П л а м е н. Драгима! Сердце варварское!.. но ты не стоишь того, чтоб я сокрушался о тебе. Благодарю тебя, что ты вывела меня из ослепления и возвращаешь прежнее мне спокойство... Иван! видишь ли ты, что я уже теперь спокоен?

И в а н. Радуюсь, сударь! и с тем вас поздравляю.

П л а м е н. Какая нежность! Какие прелести! Какие чувствования!.. и под этими-то цветами скрывалась лютая змея... ах, она уязвила своим жалом мое сердце... я не перенесу сего удара.

И в а н. Это, сударь, на спокойство ничуть не похоже.

П л а м е н. Да перестанешь ли ты своим болтаньем меня мучить? Молчи.

И в а н. Пока не дали щелчка быть молчать. (В сторону.) Плохо быть холопом, кажется, рассуждаешь как человек; а изволь молчать как скот.

П л а м е н. Дядюшка мне правду говорил... ах! теперь-то все слова его сбылись. Пойду упаду к его ногам; он меня не отвергнет: забуду навек вероломную.

И в а н. Прощай, Анисья.

П л а м е н. Собери все, чтоб сегодня отсюда переехать... Драгима! Драгима!.. Иван! если ты увидишь ее девку... скажи ей, что я... нет, не сказывай ей ничего... слышишь... постой... скажи, что я Драгиму ненавижу...

И в а н. Я не знаю, что мне делать надобно...

П л а м е н. Делай, что ты хочешь, только не говори обо мне ни слова. (Уходит.)

И в а н. Слышу, сударь! (Оглянувшись, увидев П о с т а на.) Ба! Опять суда пожаловал господин Постан... Это недаром, что-нибудь да есть... побегу, скажу барину.

ЯВЛЕНИЕ 8

П о с т а н (один). Надобно это исполнить... Драгима! твое добросердечие и любовь преклонили на жалость к Пламену; а того не знаешь, что твои пятьсот рублей больше приключили ему вреда, нежели пользы... Чем больше рассматриваю эту девицу, тем больше нахожу ее любви достойною. И если не она мне помогла его исправить, то бы ветреность и своенравие довели до погибели моего племянника.

ЯВЛЕНИЕ 9

П о с т а н и Д р а г и м а.

Д р а г и м а. Вы видите, сударь, что племянник ваш теперь в крайности: я исполнила все, что мне любовь и должность повелели.

П о с т а н. Нет, еще не все...

Д р а г и м а. Как? Неужели вы хотите еще умножить его смятение; неужели я должна еще... или вы не видите его исправления?

П о с т а н. Не столько, сколько должно. Да ты, мне кажется, уже и огорчаешься, сделавши похвальное дело? Если б я меньше любил моего племянника, и если б ты меньше была достойна уважения, я бы оставил вас на произвол самим себе, и вы давно бы уже были обвенчаны... Первый жар любви вашей не продолжился бы и трех недель...

Д р а г и м а. Ах! Сударь! Как мало вы нас разумеете! Может ли то исчезнуть до гроба, чем питается жизнь наша?

П о с т а н. Рассуждай как хочешь, только я не хочу оставить на душе моей той укоризны, что я предал тебя в руки своенравному мальчишке. Не хочу жертвовать таким драгоценным сокровищем за прометчивости моего племянника; не хочу также, чтобы он и тебя потерял: я нарочно довожу его до крайности, чтобы самый опыт заставил его перемениться и сделаться тебя достойным. Я было и получил желаемый успех; да ты, сударыня, ты сама изволила поумничать, и пятьсот рублей, которые вам угодно было пожаловать ему сегодня, испортили все. Его непокорство...

Д р а г и м а. Но могу ли я видеть его в крайности, да еще и в то самое время, когда он думает, что я его разорила? Он стал смущен, грустит, задумывается, а вы хотите, чтоб я на все это смотрела спокойно? Огорченное мое сердце довольно уже растерзано и тем, что тот, кого я люблю смертельно и в ком заключено все мое счастие, имеет справедливую причину на меня досадовать.

П о с т а н. Нимало, а когда узнает, с каким намерением все это делано, он несравненно больше любить тебя станет. Истинная любовь не терпит в предмете своем никакого порока. Все средства истреблять их ей позволены; и тогда только достойна торжествовать, когда исправит она совершенно души влюбленных. Мой племянник еще до того не дошел: сегодня нарочно был я здесь у него, нарочно описывал ему состояние его ужасным, думая, что он прибегнет ко мне и отдастся в мою волю... ничего не бывало. Матушкин перстень, твои пятьсот рублей поддерживают еще его высокомерие. Драгима! Я тебя прошу, и это в последний раз: помоги мне разрушить спесь его, лиши последних оружий, которые подкрепляют его дурачества.

Д р а г и м а. Что вы говорите? Какой ужасной жертвы требуете вы от меня? Боже мой! За что я так несчастлива? Подумайте, сударь, до чего вы меня доводите? Я раскаиваюсь, что и прежде угождала вам в подобных случаях... Нет, сударь! Я не буду больше причиною жестокого состояния вашего племянника. Он уже и так страждет. Надобно быть вашему только сердцу, чтоб над ним не сжалиться. Скажите мне, какое вы находите удовольствие мучить нас обоих подобными вымыслами? Или вы намерены этим сделать меня презренною в мыслях Пламена, чтобы предать меня угрызению совести и лютому раскаянию? Если вы удобны ощущать сие варварское удовольствие, для чего ж вы прежде ласкали меня надеждою? Для чего не истребили вы любви нашей при ее начале? Я не ласкалась владеть имением вашего племянника, которое было довольно велико и которое все перешло к вам в руки посредством моего к вам повиновения. Я не мыслила гордиться тем, что его состояние возвышает мой жребий: одно его сердце меня восхитило, пленило и зажгло любовию мое сердце. Хотя судьбина открывала мне путь к самой завидной участи, но, ах! Пламен для меня все, его горячность несравненно мне приятнее, нежели обладание целого света.

П о с т а н. Так ты не хочешь исполнить моей просьбы, Драгима?

Д р а г и м а. Нет, сударь! Я вас прошу, заклинаю вас всем: оставьте ваше намерение; совершите наше счастие; этим только вы можете заставить нас по гроб свой наблюдать к вам душевное почтение; сердца наши будут вам преданы...

П о с т а н. Все это хорошо, только я племянника больше люблю, чем ты думаешь, сударыня! Когда ты не хочешь последовать моей воле... что ж делать?.. К сожалению моему я вижу, что ты не имеешь ко мне доверенности, и чрез то даешь и мне право не иметь к тебе доверенности. Сей же час я положу предел любви вашей. Завтра уже не будет ни меня, ни Пламена здесь в городе. Прощай, ты нас обоих вечно не увидишь.

Д р а г и м а. Ради Бога, сударь! Я... я исполню все, только отмените сию ужасную разлуку... умилосердитесь, я лишу себя жизни...

П о с т а н. Лишать жизни себя не надобно, а должно лишить Пламена перстня да денег.

Д р а г и м а. Когда вы этого требуете, и когда нет другого способа доказать любви моей Пламену, я исполню ваше приказание; но клянусь вам, что следствие сего меня ужасает.

П о с т а н. Нет, Драгима! оно тебя ужаснуть не может; но напротив того, обрадует. Имей ко мне всю доверенность; и если в любви своей полагаешь все свое счастие, то оно скоро увенчает твою добродетель.

ЯВЛЕНИЕ 10

Те же и А н и с ь я.

А н и с ь я. Сударыня! Уйдите в свои комнаты: Пламен, как шальный, прибежал на двор, я боюсь его: он с ума сошел.

П о с т а н. Пускай он войдет сюда. (Анисье.) Ты не сказывай, что я здесь. (Д р а г и м е.) Позволь мне в твоем кабинете... (Уходит.)

Д р а г и м а (Анисье). Позови его ко мне.

ЯВЛЕНИЕ 11

Д р а г и м а, П л а м е н и И в а н.

Д р а г и м а. Боже мой! Что я принуждена делать!

П л а м е н. Увидя ее, вся кровь во мне закипела... Здравствуйте, сударыня!

Д р а г и м а. Здравствуйте, сударь!

П л а м е н. О, изменница!.. все ли вы в добром здоровье?

Д р а г и м а. Слава Богу, сударь! а вы?

П л а м е н. Как видите, сударыня!.. вероломная!

И в а н. Начало изрядное, что-то будет вперед?

П л а м е н. Я уж давно, сударыня, не имел счастия вас видеть!

Д р а г и м а. Это от вас зависело.

П л а м е н. Коротко да ясно... несносное лукавство!.. Граф Сладоблеск все ли в добром здоровье?

Д р а г и м а. Коли вам знать это надобно, вы можете у него самого спросить.

П л а м е н. Ругайся над моим простосердечием, бесчеловечная! Коварный твой язык не может более прельщать меня. Прошло то время, в которое ты делала из меня, что тебе было угодно. Варварское сердце твое теперь уже открылось. Скажи мне, неблагодарная! что тебя принудило умерщвлять меня ядом твоей неверности? Или знатность Сладоблескова вселилась в горделивую твою душу? или богатство его ослепило корыстолюбивые глаза твои? Где же те клятвы, которыми ты обещалась любить меня вечно? Где те благородные, где те нежные чувствования, которыми ты умела пленить мое сердце? Изменница! Скажи мне, неужели ты не чувствуешь внутреннего угрызения совести за бесчеловечные твои со мною поступки? Неужели стыд, то драгоценное чувство, которое делает прекрасный пол совершенно любезным и почтенным, навсегда тебя оставил?

И в а н. Пошла баталия!.. Смотрите, сударь! не робейте.

Д р а г и м а. Государь мой! Слова ваши мне обидны... и я бы не снесла их ни от кого другого... но любовь моя и наполненное к вам благодарностию сердце заставляют меня молчать... Но когда...

П л а м е н. Право так, сударыня! Не думаешь ли ты, что я буду столько глуп, что во всем тебе и поверю? Не угодно ли, чтоб я еще и прощения попросил, что осмелился сказать тебе все, чего ты достойна?.. Прочь, изменница! Пламен никогда уже не унизит себя, чтоб думать об тебе столько, сколько я думал прежде... Клянусь тебе, что я говорю с тобою в последний раз в моей жизни, и то, чтоб показать тебе, как мало я тобою уважаю, чтоб дать тебе почувствовать, сколь презренною ты кажешься в моих мыслях. Ты, изменив мне, думала утешаться моим мучением... ты думала смотреть с восхищением, как я буду перед тобою изъяснять грусть мою? Ты в том обманулась, сударыня! В досаду тебе видишь ты одно мое спокойствие. Я не хочу даже и укорить тебя моими благодеяниями, но должна ли ты это забыть, немилосердная! что я сделал для тебя все, чем только можно было доказать тебе любовь мою... Ну, сударыня! Что ты на это скажешь?

Д р а г и м а. Ничего.

П л а м е н. Для того, что в оправдание недостойных твоих поступков ты ничего сказать не можешь... Прости, немилосердая! Знай, сколько я любил тебя прежде, столько теперь ненавижу: проклинаю ту минуту, в которую я тебя увидел в первый раз... прости... ты видишь меня уже в последний раз... Слышишь? Сударыня!.. я тебя оставил навсегда... ты будешь каяться... да уж не воротишь... слышишь ли, неверная?

Д р а г и м а (сердито). Слышу, слышу, сударь!

П л а м е н (уходит и ворочается). Ась? Вы меня кличите? Вам досадно...

Д р а г и м а. Нет, сударь! Я вас не кличу.

П л а м е н. Ну так я и вон пойду.

Д р а г и м а. Что мне делать?.. Пламен! Остановись на час...

П л а м е н. Ну, сударыня! что прикажете? а-а, вижу я, что мое хладнокровие вам несносно... вижу я, что досада, смешенная с любочестием, трогает ваше сердце... да меня уж более ничто не тронет... ничто уж более меня не преклонит... Боже мой! ты плачешь!.. Прелестное лицо твое покрывается слезами... Ах! Драгима! Эти слезы имеют власти много над моим сердцем.

И в а н. Ой, мне эти слезы... видно, что дело-то пошло все не туда.

Д р а г и м а. Да; неблагодарный! Я плачу о моей участи... ах, для чего я тебя столько люблю? Для чего ты, жестокий, облегчил горестное мое состояние? Я была бедна, но спокойна, никто тогда не смел меня ничем укорить... а твое бешенство...

П л а м е н. Оно тебя оскорбило?..

Д р а г и м а. Наичувствительнейшим образом... и ты достоин того, чтоб тебя презирать. Знай, что богатство Сладоблесково для меня ничего не значит, а знатность его не может касаться моего сердца, которое занято одною к тебе любовию: она одна только составляет все мое удовольствие.

И в а н. Давно уж мы эти рассказы-то слыхали.

Д р а г и м а. Но могу ли я быть твоею, могу ли наслаждаться теми нежными чувствованиями, в которых истинная любовь находит свое блистание? Жестокий твой нрав разрушает все, твоя вспыльчивость и грубости... словом сказать: я вижу в тебе своего мучителя.

П л а м е н. Кто? я?.. я твой мучитель? ах! Драгима! одно это название пронзает меня... Нет, нельзя любить больше, как я тебя люблю: ты одна составляешь жизнь мою, мое питание, мою душу... я чувствую теперь, сколь мерзок должен я представляться глазам твоим... ты... ты... можешь мне изменить? Нет; нежная душа твоя неудобна ощущать вероломства... а я мог это заключить. (Став на колени.) Взирай на то чудовище, которое дерзнуло огорчить тебя... у ног твоих оно просит прощения. Клянусь тебе, что ужас потерять тебя овладел моим сердцем; рассудок мой тогда меня оставил, и одно только бешенство мною повелевало. Драгима! если не удостоюсь я твоего прощения, если не возвратишь мне прежней твоей горячности... то возьми жизнь мою; в ней без твоего сердца не найду я ни малой отрады. Она ужасным мне будет адом...

Д р а г и м а. А, Пламен! Пламен! ты всегда торжествуешь над моим сердцем.

П л а м е н. Драгима!.. я вне себя от радости... Драгима!.. ты меня воскрешаешь.

И в а н. Ну, теперь у них мировая... видно, пронюхала она, что у него есть деньги.

Д р а г и м а. Надобно тебе, Пламен, надобно себя умерять... а иначе ты будешь всем в тягость. Прежде должно обо всем порядочно рассудить и после производить в действо. К чему беситься тебе было? Виновата ли я, что граф в меня влюбился? Однако ж он гораздо тебя порядочнее, увидя, что нет ему ни малой надежды быть моим мужем, тронут будучи моим состоянием, моими доказательствами...

П л а м е н. Ради Бога, не упоминай ничего о прошедшем, я терзаюсь раскаянием...

Д р а г и м а. Когда это тебе противно, я более не скажу ни слова. (В сторону.) О, Боже мой! Как я начну то, чего требует от меня Постан!..

П л а м е н. Ты опять смутилась, Драгима! Жизнь моя! Прошу тебя, успокой огорченные свои мысли.

Д р а г и м а. Как я несчастлива!

П л а м е н. Умилосердись, перестань меня мучить... разве ты меня не прощаешь?

Д р а г и м а. Совсем не то меня беспокоит, но я стыжусь тебе открыться.

П л а м е н. Для чего ж? Или к сожалению моему ты находишь меня недостойным твоей доверенности? Скажи мне, я все употреблю, чтоб тебя успокоить.

Д р а г и м а. Это-то самое меня краснеться заставляет... Ты знаешь, что я для тебя всем жертвую... Граф Сладоблеск предлагал мне все свое имение, но я несмотря на мою крайность презрила его предложением...

П л а м е н. Прелюбезная женщина!.. ах! Скажи мне... ты, конечно, имеешь нужду... Дурак и я, не мог по сию пору этого приметить!.. для чего ж ты мне давно не открылась?.. пощажу ли я для тебя что-нибудь? Допущу ли я тебя терпеть нужду? Нет; этого никогда не будет... Иван?..

Д р а г и м а (в сторону). Ах! Как он слаб!

И в а н. Чего изволите, сударь?

П л а м е н. В моем кабинете лежат деньги, принеси их сюда.

И в а н. Сердце слышало, что этому быть... боитесь ли вы Бога, сударь?

П л а м е н. Негодная тварь! Я тебе приказываю.

И в а н. Что будешь делать... да сколько прикажете?

П л а м е н. Все, сколько их там есть.

И в а н. Слышу, сударь!.. Да ведь вы их давиче не считали?

П л а м е н. Что тебе до того нужды?..

И в а н (в сторону). Так я их уполовиню. (Уходит.)

П л а м е н. Драгима! я тебя прошу, окончай мое мучение: скажи, сама назначь тот день, который увенчает нашу любовь. Дядя мой на то уже согласен.

Д р а г и м а. А когда он согласен, то чего ж ты от меня требуешь? или еще осталось какое препятствие?

П л а м е н. Никакого... я ожидаю только твоего решения.

И в а н (выносит пакет). Вот, сударь! деньги... я столько их там нашел.

П л а м е н. Их было больше. (Берет и считает.) Да тут только триста рублей, где ж еще двести?

И в а н. Я не знаю.

П л а м е н. Поди посмотри там, не перемешались ли с моими бумагами?

И в а н. Да чего, сударь, смотреть, вы и сами там ничего больше не найдете.

П л а м е н. Иван! я тебе сказываю, не шути так со мною, эти двести рублей сыщи мне, где ты хочешь.

И в а н. Да где мне их сыскать?

П л а м е н. Хоть из земли вырой... а не то я с тобою...

И в а н. Ну, сударь, когда вы сами себя не жалеете... о, проклятая плутовка! (Вынув из кармана.) Возьмите, сударь! вот они... только после на меня не пеняйте. (В сторону.) Заохаешь небось опять; она тебя проучит.

П л а м е н. Вот возьми, Драгима! Тут пятьсот рублей, я весьма сожалею, что у меня нет больше.

Д р а г и м а. Мне совестно, Пламен! мне кажется, что это тебя огорчает.

П л а м е н. Меня?.. нимало, сударыня! напротив того, это первое мое удовольствие.

Д р а г и м а. Однако ж со всем тем посмотри, как твой слуга бесится.

П л а м е н (сердито). Иван!.. я тебе покажу... Сударыня! что вы на это смотрите, он скот... ради Бога, не мучьте меня вашим сомнением... знайте, сударыня, что я для вас не пощажу моей жизни...Вот, сударыня! В этом перстне все осталось мое имение, но если бы потребовали вы и его, я бы с превеликою радостию вам его отдал.

Д р а г и м а. Я этому не верю.

И в а н. Ах! Какая хитрая мошенница! она и это выманит у него.

П л а м е н. Не верите?.. это мне досадно... а, Драгима! для чего ты думаешь, что я в состоянии предпочесть эту безделицу бесценному твоему сердцу... На, сударыня, возьми... это все равно: у меня ли будет этот перстень, или у тебя.

И в а н (в сторону). Да-да: будет тебе равно.

Д р а г и м а. Но подумай, Пламен! я это сказала...

П л а м е н. С каким бы то ни было намерением, только я этого хочу, прошу тебя...

Д р а г и м а (взяв). Я его приму, только не в подарок: я его сохраню, и когда ты хочешь, можешь его взять.

П л а м е н. Как ты хочешь...

ЯВЛЕНИЕ 12

Те же и П о с т а н.

П о с т а н. Мотай, мотай, мой друг! Это тебе очень пристало.

П л а м е н. Дядюшка-сударь! как я рад, что вы здесь, сделайте милость, объявите Драгиме, что вы даете ваше согласие...

П о с т а н. Да-да... Оставь нас, Драгима! мне надобно с ним поговорить.

Д р а г и м а. Если вам угодно. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 13

П о с т а н, П л а м е н и И в а н.

П о с т а н. Ну, господин благоразумный человек! где теперь твоя надежда? Скажи мне, походит ли это хоть мало на дело? Ты теперь ей отдал все так, что у тебя ничего не осталось.

П л а м е н. Напротив того, сударь! У меня осталось очень много: у меня осталось ее сердце, которое заменяет все сокровища на свете. В нем-то нахожу я все мое блаженство.

П о с т а н. А если это сердце тебя презрит?.. да и глупо оно будет, если не так сделает.

П л а м е н. Сколько бы кто ни старался вселить в меня подозрения к любви достойной этой девицы, он потратит напрасно время: я уверен несомненно в ее ко мне любви. Поверьте мне, дядюшка, что одна только добродетель ее меня восхищает: и когда брак соединит нас вечными узами, то я буду наисчастливейший человек в свете. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 14

П о с т а н и И в а н.

И в а н. Умилосердитесь, сударь, над нами: барина моего эта любовь доведет до погибели... Возьмите его к себе, он от нее лишился всего. Я боюсь, чтоб он не лишился и ума: у него кроме этого ничего уже нет.

П о с т а н. Хорошо, я постараюсь об этом.

И в а н. Ведь он, сударь, вам родный племянник.

П о с т а н. Я это знаю: мне приятно, что ты об нем так печешься, положись во всем на меня.

И в а н. Хорошо, сударь!

ЯВЛЕНИЕ 15

И в а н (один). Эх, барин! не боишься ты самого Создателя... горько моему сердцу смотреть на твое беспутное мотовство. Ты пропал, да и я подле тебя... Пойти было да пообедать.

Конец второго действия

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

ЯВЛЕНИЕ 1

И в а н (один). Бедный мой господин! я предвидел, что эта змея уморит тебя. О, неслыханное злодейство! Обобрать кругом и после оказывать явное ругательство своему благодетелю! Пусть черт меня возьмет, если этот поступок недостоин виселицы.

ЯВЛЕНИЕ 2

П л а м е н и И в а н.

П л а м е н выбегает на театр в предельной ярости, в беспорядке и бросается на стол.

И в а н. В каком он беспорядке! как же вид его стал безобразен... он в преужасном бешенстве... Милостивый государь!

П л а м е н. Прочь поди...

И в а н. В последние, сударь! Прошу вас, тронитесь слезами верного вашего Ивана. Умилосердитесь надо мною, сжальтесь над самими вами...

П л а м е н. Нет, когда все против меня вооружилось, когда небо, ад, дьявол и все фурии на меня опрокинулись...

И в а н. Ради самого Бога, сударь! ваша печаль... ваше жестокое отчаяние...

П л а м е н. Оно одно теперь владеет мною: растерзанное адскою любовию мое сердце ничем на свете утешиться уже не может... Злобный этот тигр, эта адом изверженная на свет женщина, к коей душа моя сгорала пламенем любви, лишив меня всего, пронзила наконец грудь мою своею неверностию. Будучи упоен льстивым языком ее, почитал я себя наисчастливейшим из смертных. Ее согласие на брак наполняло сладким восторгом мою душу... но вдруг... о проклятое счастие... теперь, идучи к ней, увидел я мужчину, закутанного в плащ: он опрометью бросился от меня в ее покои, я побежал за ним... можно ли вообразить всю гнусность мерзкого сего поступка?.. Двери заперты... в ярости моей хотел я их выбить... Драгима, эта фурия, запинаясь, кричит мне сквозь дверь, чтоб я оставил ее в покое... я опомнился, узнал свою судьбину, узнал то чудовище, которое зверством своим меня убивает.

И в а н. Она, сударь, не стоит того, чтоб так об ней мучиться. Надобно ее бросить...

П л а м е н. Надобно... надобно, чтоб ты пошел к черту. Дьявольский твой язык растравляет только мои раны... (Прошед несколько.) А я знаю, что теперь делать. (Уходит в свой кабинет.)

ЯВЛЕНИЕ 3

И в а н (один). Зачем бы он пошел теперь в свой кабинет?.. боюсь я, чтобы он в бешенстве своем не положил на себя рук... Не надобно его оставлять одного: однако ж я не смею войти теперь к нему... Пусть немного поуспокоится... Посмотрю, что он там делает?

ЯВЛЕНИЕ 4

П л а м е н и И в а н.

П л а м е н (не видя И в а н а). Он ушел, тем лучше, я могу окончить свое предприятие... рваться, мучиться, проклинать ее неверность... стократно лучше умереть... безрассудный Пламен! когда судьба того хочет, когда не умел ты прежде властвовать собою, когда не умел предвидеть пропасти, в которую ввергла тебя эта тиранка. (Вынув пистолеты из кармана, кладет их на стол.) Одна тебе сия осталась отрада... должно ли было выходить из своего состояния... можно ли столько забывать себя?.. кто я таков?.. бедная, скитающаяся тварь, которая не имеет ни родства, ни прибежища... О, ужасная истина! Тогда ли открываешь ты мне глаза, когда я не смею на себя обратиться, когда я себя ужасаюсь, когда все на свете мне стало противно, и я сам себе стал гнусен?.. (Подходит к столу и хочет браться за пистолет.)

И в а н (во все то время робея, мгновенно бросается к нему на колени). Милостивый государь!

П л а м е н. Чего ты от меня хочешь? Оставь меня.

И в а н. Нет, сударь! ни под каким видом... Я вижу намерение ваше... эти пистолеты

П л а м е н. Что такое? Чего ты робеешь?

И в а н. Если вы хотите, чтоб я ничего не боялся, то пожалуйте мне их... ах! барин! подумайте о себе и о бедном вашем Иване... правда, что вы обмануты, да что ж делать?.. не печальтесь... у вас нет денег... положитесь на меня... пожалуйте, сударь, мне эти пистолеты...

П л а м е н. На что они тебе?

И в а н. Я их заложу либо продам, так у нас будут деньги... П л а м е н. Оставь свои глупые рассуждении и поди отсюда вон. И в а н. Как вы изволите, браните меня, бейте, ежели вам угодно... только я... А вот идет дядюшка ваш... ободритесь... П л а м е н. О Боже мой! В каком состоянии он меня теперь видит.

ЯВЛЕНИЕ 5

Те же, П о с т а н, Сержант и два рассыльных.

П о с т а н. Ну, мой друг! Ты не хотел прежде меня слушать: мое старание воздерживать тебя от мотовства оставалось всегда тщетным. Ты не думал никогда следовать советам твоего дяди, который любил тебя, как сына, и который одним только тобою был привязан к жизни. Все мои расположения производимы были единственно для твоей пользы. Все мое богатство соблюдал я только для тебя: ты не умел почувствовать моей к тебе горячности; и вместо искренности и чистосердечия, которых я от тебя требовал в награду моих об тебе попечений, видел я в тебе одну грубую непокорность; вместо умеренности и порядочного поведения нашел я в тебе мота, игрока, ветреника и все то, чем могло только огорчаться мое сердце. Видишь ли ты, какий плод твоих поступков? Посмотри на этих людей, они пришли взять тебя под караул: люди, которым ты должен, не хотят уже более полагаться на твоих словах, требуют обратно вверенных тебе своих денег; ты их удовольствовать не можешь, потому что жертвовал всем любви твоей. Думал ли ты когда-нибудь, что позорное заключение тебя в тюрьме может уморить со стыда твоего дядю?

И в а н во время этой речи подходит к столу и тихонько берет пистолеты.

П л а м е н. Признаюсь, что я недостоин вашего сожаления, признаюсь, что я все потерял, лишась ваших милостей, чувствую, ах! чувствую уже поздно, что совесть, угрызая меня, вселяет ад в мою душу. Будучи обманут со всех сторон и переходя из страсти в страсть, из одной пропасти в другую, растерзан сам собою, растерзан лютою моею любовию, не знаю, что начать и куда прибегнуть?.. Неужели не трогает вас жалостное мое состояние? Дядюшка! Спасите меня, спасите отверженного вами племянника, внемлите моему чистосердечному раскаянию... Неужели только одно ко мне презрение обитает в вашем сердце, в том сердце, которое сжалилось над моим сиротством и беспомощное юношество мое держало под своим покровом? В том сердце, которое некогда меня любило? Ах, вспомните мать мою, вспомните последние слезы ее, которыми она умоляла вас не оставить несчастного ее сына.

П о с т а н. Что ты осмелился произнесть, неблагодарный! или ты забыл, что я не пропускал ничего, что могло тебе быть полезно. Я тебя любил и любил больше, нежели ты себе представить можешь; сносил все твои беспорядки; увещевал тебя ласкою; наконец принужден был потерять все терпение, выгнать тебя из своего дома, а ты не хотел и тогда мне покориться... Страсть твоя к картам разорила тебя до основания потому, что ты, не смысля ничего, не умел разбирать ни игры, ни людей, с кем играть... а потом твоя любовь...

П л а м е н. Она истребила во мне смертельную охоту к игре...

П о с т а н. Да лишила тебя и последнего... теперь, когда ты раскаиваешься, тому причина не чистосердечие, не тот драгоценный страх, который ощущает человек к порокам, чтоб ими совершенно возгнушаться, но крайность твоя, если бы у тебя было что-нибудь, ты бы и по сие время не вздумал прийти в себя... такое раскаяние не должно быть приемлемо... (К сержанту.) Исполняйте, что вам приказано... (Они подходят.)

П л а м е н. Постойте; ну, сударь! когда ничто вас на жалость подвигнуть не может, и когда ничего мне не остается, кроме одного стыда, который предводит моим отчаянием... Не перенесу я ужасных тех минут, в которые повлекут меня как злодея под стражу: я им не был никогда; ежели я вреден, то вреден только сам себе: в сию же минуту и пред вашими глазами я и накажу себя... Смотри, ежели можешь видеть смерть мою, если ты... варвар!.. скоро увидишь меня, плавающего в крови моей, и тогда почувствуешь... Простите, сударь, меня... я лишаюся рассудка и не знаю, что говорю; так, я достоин той участи, которая мне определена... не хочу и не смею вас более утруждать... Одной только прошу у вас милости... не оставьте бедную Драгиму: она остается теперь без всякой помощи и без пристанища. Если вы ее оставите, то скоро прежняя бедность ее состояние сделает ужасным. Это жестокое известие и в самой мрачной темнице не даст мне покою. Ради самого человечества, устройте ее жребий. По крайней мере душа моя тем утешится, что я не был причиною ее бедствия. Несмотря на всю свирепость изменнической души ее.

П о с т а н. Сам рассудок заставляет ее изменять тебе; какой радости ожидать ей в любви твоей? Правда: сердце твое имеет еще искры добродетели, иногда чувствует оно, как должно; однако же не надобно никогда полагаться на слова картежников: они мыслят иногда так, как мыслить заставляют их карты. Что ж бы иное и делать ей? Не беспокойся об участи ее. Граф Сладоблеск предлагает ей себя и все свое богатство. Она весьма разумно сделает, когда последует его воле, а от тебя разве того ей дождаться, чтоб ты со временем и ее поставил на карту?

П л а м е н. Боже мой! сколь мерзким я кажуся в ваших мыслях! Этого только недоставало к совершению всех мучений, которыми я терзаюсь в сии минуты. Как могла родиться в вас сия унижающая человечество мысль? Возможно ли, чтобы слабости наши влекли за собою гнусное разрушение самой чести? Я подвержен был жестокому игу страстей, но никогда не был удобен бесчестно мыслить. Ваши заключения терзают мою душу... Когда судьба хочет гнать меня, пускай она гонит, но совести моей ничто на свете повредить не может. Я иду терзать себя за то, что я обо всех сердцах рассуждал по своему сердцу...

ЯВЛЕНИЕ 6

Те же и Д р а г и м а.

Д р а г и м а. Нет, никогда - ты рассуждал справедливо, ты должен быть счастлив.

П о с т а н. Какое нетерпение! надобно тебе...

Д р а г и м а. Напротив того, вам надобно иметь жалость.

П л а м е н. Жалость... жалость... она говорит о жалости... Боже мой, до чего лукавство женское достигнуть может?.. жалость... а что я буду делать с этой жалостью, сударыня! Да и на что вам сожалеть обо мне? Ведь теперь у меня нет ничего, кроме тюрьмы, этого мрачного жилища, где, может быть, я и жизнь мою окончу.

Д р а г и м а. Уверяю тебя, что этому никогда не бывать. (К сержанту.) Тотчас мне скажи, сколько и кому он должен, и возьми деньги.

П л а м е н. Тебе-то меньше всего и хочу быть должен моею свободою... крокодил обыкновенно съест человека и потом плачет над его головою... оставь меня, сударыня! Я прошу тебя только об одном, чтоб ты меня навсегда забыла. Теперешнее твое благодеяние мне противно. Я не хочу быть обязан благодарностию вероломному сердцу, я гнушаюсь тем счастием, которое истекает от души коварной. Сберегите ваши деньги для себя самой: вам они нужны для поддержания вашей жизни... Да об чем же вы плачете, неужели состояние мое вас трогает?

Д р а г и м а (П о с т а ну). Вы видите...

П о с т а н. Хорошо. (В сторону.) Он уже довольно наказан... Пламен! наконец ты побеждаешь меня; ради слез почтения достойной Драгимы я соглашаюсь прекратить твое мучение. Ты свободен, все твои долги уже будут заплачены. (К сержанту.) Подите, я за все ответствую.

П л а м е н. Ради слез ее... ради слез бесчеловечной женщины... На что, сударыня, эти слезы, когда сердце ваше больше меня не любит?

Д р а г и м а. Ты можешь это обо мне думать? Ты! Если б я тебя не любила, то ты бы давно был жертвою непостоянного счастия. Что, кроме любви, могло меня принудить претерпевать несносные твои укоризны? Что, кроме любви, принудило меня таким ужасным средством вырвать тебя из пропасти, в которую тебя ввергла непреоборимая страсть к игре? Что, кроме любви, заставило меня отвергнуть то счастие, которым бы я могла наслаждаться, разделяя жребий графа Сладоблеска?.. Но должна ли я уверять того, кому чувствования мои более известны, нежели мне самой? Ты, неблагодарный! Ты сам заставил меня употребить эти способы, чтоб разорвать твое знакомство с людьми, у которых нет другого правила, кроме разорения ближнего. Вообрази себе, чего мне стоило это принуждение? Я должна была с холодностию смотреть на твои страдания, терзаться твоим мучением и все это не только скрывать, но еще делаться свирепою тогда, когда любишь смертельно. Теперь все уже кончено - если ты столько же любишь, сколько я, то не осталось уже ни малого препятствия быть нам счастливыми...

П л а м е н. Одно только и преужаснейшее...

Д р а г и м а. Какое? Или ты более меня не любишь? (К П о с т а ну.) Вот, сударь! Что вы наделали?

П л а м е н. Нет, жестокая! совсем не то; если б я мог перестать любить тебя, сколько бы я был счастлив. Но, увы! этого сделать нельзя потому, что я чувствую что-то такое, чего я сам не понимаю. Это движение моего сердца стремится к одной только тебе: одна ты только в состоянии наполнить мой ум, который никаким воображением без тебя доволен быть не может. Нет блага, которое бы могло потушить это бессмертное во мне чувствование. Но, увы! я уже лишен сей драгоценной привязанности, которою ты некогда меня оживотворяла. Погибло для меня все, и не осталося во всей природе ничего, чтоб могло подать мне отраду... Удивляйся сколько хочешь, но я с тех пор, как твое бесстыдство позволило к себе за час перед сим и при моих глазах свободный вход тому закутанному в плаще человеку...

П о с т а н. Для чего ж бы и не так? Потому, что это был я.

П л а м е н. Дядюшка! Вы?

П о с т а н. Конечно, я: и для того нарочно, чтоб тебя помучить, это бы еще гораздо долее продолжилось... да вот она меня уговорила... Ну, Пламен! Я желаю, чтоб ты все это употребил себе в пользу, что мы с нею над тобою делали. Обещаешься ли ты никогда не играть в карты? Обещаешься ли истребить то несносное высокомерие, которое делало тебя у всех смешным и презрительным? Я возвращу ту горячность, которою наполнено к тебе всегда было мое сердце, а за нее я тебе ручаюсь: она, право, тебя любит.

П л а м е н. Удивление мое чрезмерно.

Д р а г и м а. Вот ваш перстень... возьмите ваши деньги... и все ваше имение, которое, если б я и ваш дядюшка не сохранили таким образом, то бы оно, конечно, досталось в руки игроков... теперь думайте, что я вас разорила, и обвиняйте меня в неверности.

П л а м е н. Нет, ты того сделать неудобна. Я... я теперь вижу, что ты меня больше любишь, нежели я достоин. [Как!.. я мог подумать, что ты меня можешь обманывать, когда ты мое благо имела единственным своим предметом!.. Ты, которой добродетель должна быть примером целому свету... Дядюшка! Позвольте мне доказать вам мою преданность. Позвольте представите себе мое сердце, которое вы извлекли из ада? Благодарность моя состоять будет в едином вам повиновении...] Бешенство мое к игре совершенно уже исчезло, я гнушаюсь ею... А ты, несравненная Драгима! Пред тобою я чрезмерно виноват. Прости мне... и прими то сердце, которое ничем иным, кроме тебя, занято быть не может: я тебя обожаю и умру у ног твоих, ежели...

ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ

Те же и г р а ф С л а д о б л е с к.

Г р а ф. Встань, дерзкий (обнажив шпагу), и прими достойное наказание. (Увидев его в лицо.) О, Боже мой! Что я вижу? Это лицо...

Д р а г и м а (бросаясь к нему). Что ты делаешь? Варвар!

П л а м е н. Что вам надобно?.. вы требуете, конечно, чтоб и я обнажил перед вами мою шпагу... Я вам сделаю удовольствие... и если Драгима тому причиною, то прежде вселенная погибнет, нежели - я позволю...

Г р а ф. Тот же самый вид!.. То же произношение... о, Боже! обрадуй меня сим блаженством...

П л а м е н. Что ж вы мне не отвечаете?

Г р а ф. Друг мой! говори... ах! Я чувствую необыкновенное биение сердца... говори... я тебя прошу... заклинаю тебя, скажи мне, кто ты таков?

П л а м е н. До этого вам нет ни малой нужды... Кто бы я ни был - исполняйте, что начали; чего вы робеете?

Г р а ф. [Ах! Возможно ли, чтобы в то же самое время, когда я ненавидел его, он меня восхищал? (Увидя у него перстень на руке. )] Боже! Я вне себя... сердце мое трепещет... Этот перстень... Скажи мне, будь чистосердечен, где ты взял этот перстень... ради Бога... или я лишу себя жизни...

П о с т а н. Разве он так важен?

Г р а ф. Конечно, и если ты знаешь, то ради Бога открой мне это, не лиши меня единой сей отрады, которой только может утешиться душа моя. (Став на колени.) Прошу тебя, если ты когда-нибудь любил...

П о с т а н и П л а м е н (подымая его). Что вы делаете, граф!

П л а м е н. Если это столь вам нужно, то я вас удовольствую: этот перстень получил я в наследство от матери моей.

Г р а ф. От твоей матери!..

П о с т а н. А она, обручаясь, получила его от своего мужа.

Г р а ф. Так; все меня уверяет... Душа моя не может вместить в себя толикой радости... Боже!.. но я еще не смею предаться совершенному восторгу... Так, мой друг! Я, может быть, знаю мать твою... ее называли... трепещу и боюсь открыть им... она называлась... нет; воздержусь немного... но знаешь ли ты своего отца?..

П л а м е н. Нет; это такая тайна, которая погребена вместе с матерью моею...

Г р а ф. Она называлась Евгения, дочь Постанова.

П о с т а н. Это она... я ничего тут не понимаю.

Г р а ф. Нечего уже более сомневаться... ты сын моей Евгении... обойми своего отца...

П л а м е н (бросаясь к нему). Как! ты родитель мой?

Г р а ф. Никогда душа моя не ощущала такого утешения: наконец я тебя нашел и держу в моих объятиях... Это лицо... лицо моей Евгении, лицо, запечатленное в моем сердце... я нашел тебя... все мои желания совершились... я тебя нашел... любезный сын! обойми еще твоего отца... слезы мои тебя уверяют, каким восхищением я наполнен! Скажите мне, истина ли это? Не мечта ли обманывает меня?.. Приятная мечта! Останься навсегда со мною... сын мой!..

П л а м е н. Ты мой отец? О судьба! Ожидал ли я такого счастия? Родитель мой!

П о с т а н. Видя такие восторги, могу ли удержаться, чтоб не проливать радостных слез?

П л а м е н. Родитель мой! Ты, который лишал меня своего сердца и имени до сего часа, ты, коего познание составляет верх душевного удовольствия: дай прежде насладиться зрению моему драгоценным сим видением... и потом прими пламень сыновней моей любви, основанной на совершенном почтении ваших добродетелей, и хотя судьба возносит мой жребий, [вам, вам я буду обязан полезными правилами в жизни. Вы, предвидя совершенную мою погибель, дали мне почувствовать всю ее тяжесть и тем самым ее от меня удалили... Чрезмерная моя благодарность...

П о с т а н. Я исполнил долг истинного родственника, будь истинный сын отечества... вот твоя благодарность.]

Г р а ф. Хорошо. (П о с т а н у.) Друг мой! Драгима! Разделите с нами удовольствие наше... ах, как бы оно увеличилось, если бы мать твоя, если бы дражайшая Евгения моя теперь была жива... но я обретаю ее в тебе, ты носишь на себе божественные черты ее... радость наполнила теперь все мри чувства... и любви там нет места... Ну, сударыня! радуйся теперь... твое желание исполнилось, я уже совсем перестал любить тебя... сын мой удостоен твоей благосклонности: я ему повелеваю на тебе жениться.

П л а м е н. Какое приятное повеление! я еще ничем не заслужил ваших милостей.

Г р а ф. Ну, поскорее, давай ему руку.

Д р а г и м а. Я любила Пламена; он был беден. Увы! я боюсь, чтоб знатность имени графа Сладоблеска не истребила из мыслей его бедную сироту.

Г р а ф. Пустое...

П л а м е н. А, Драгима! почто ты огорчаешь меня таким сомнением? Неужели ты и по сие время не знаешь моего сердца. Знатность должна существовать в чистейшей совести и в чувствах благородных, а не в породе. Тот только знатен, кто имеет честную душу и добродетельное сердце. Твоя душа всем пример, что и в убогой хижине обитают сердца, достойные самой блестящей участи.

Г р а ф. Я познаю моего сына... Так; он прав... Не упрямься же, сударыня! Ты презрила меня, а теперь думаешь и с ним то же сделать?.. Этому не бывать... я тебе сказал, что я буду твоим отцом, то и сделалось... Соединитесь, любезные дети, вечными узами... А я, смотря на ваши забавы и утешаясь вашим счастием, в дражайших объятиях ваших забуду прошедшие мои горести и спокойно окончу дни свои.

Конец комедии