Вамъ знакома ли Иньесъ,
Та, чьи косы—цвѣта смоли,
А глаза—лазурь небесъ?
Вамъ знакома ли Иньесъ, 5 Та царица своеволiй,
Каждый взглядъ которой—бѣсъ?
Поднимая кастаньеты,
Выгибаетъ станъ она,
Шалью шелковой одѣтый; 10 Поднимаетъ кастаньеты,—
И толпа уже пьяна:
Всѣ—безумцы, всѣ—поэты!
Вѣеръ черный прiоткрывъ,
Чуть она имъ губы тронетъ,— 15 Toros[1] весь—одинъ порывъ!
Вѣеръ черный прiоткрывъ,
Чуть она лицо наклонитъ,—
Каждый ею только живъ!
Говорила вся Гренада, 20 Будто въ двери крался къ ней,
Как-то ночью, нашъ эспада;
Говорила вся Гренада,
Будто съ нимъ она—нѣжнѣй,
Чѣмъ съ мужчиной быть ей надо.
25 Только это, вѣрно,—ложь!
Какъ Иньесъ быть благосклонной
Къ одному?—Другiе что-жъ?
Еслибъ то была не ложь,
Каждый былъ бы—оскорбленный, 30 А у каждого есть—ножъ!