В. В. Воровский. Фельетоны
Издательство Академии наук СССР, Москва, 1960
У нас уже давно выработались эти два комичных типа. Один — толстый, русяный, гладенький, опрятно одетый, с лоснящимся лицом. Это — неунывающий россиянин.
Другой — тощий, длинный, мрачный, растрепанный, в поношенном сюртуке, с галстуком на боку. Это — ноющий интеллигент.
Они неистребимы. Каждый раз, как только в обществе начинается угнетение и апатия, как только все замолкают и закутываются в халаты, — на сцене появляются толстый и тонкий и начинают спорить.
При общественном подъеме они стушевываются. Они смешиваются с толпой, и положительно нельзя различить, который из них тонкий и который толстый.
Теперь опять наступил праздник на их лицах.
Опять кругом тишь да гладь, да божья благодать.
И среди этой тиши снова выплывают неразлучно толстый и тонкий и начинают спорить.
Толстый помещается в «Столичной почте» и называется Е. К.1
Тонкий поселился в «Свободных мыслях» и зовется М. Энгельгардт.
Толстый по настроению и по долгу службы не унывает. Он всегда находит, чему радоваться. Среди самой темной ночи он найдет светлую точку. В самом скверном месте найдет он, на чем остановить с восторгом мысль.
Это про него писал Гаршин в одном из писем, что есть такие люди, которые всему радуются: вернется из «ватера» и радуется — «и хороше же я, брат…»
Напротив, тонкий всем недоволен.
Дадут ему самое вкусное яство — ворчит. Поведут смотреть мисс Дункан или Вяльцеву2 — брюзжит. Вечно у него желчь переливается и скверная отрыжка во рту.
Толстый Е. К. ругает революцию и революционеров и превозносит прелести культурной работы. Ах, — говорит, — как хорошо! Оснуем народный университет и будем там излагать пролетариату идеи Маркса — не по Марксу, конечно, а по П. Б. Струве3. А если закроют, мы устроим клуб и ряд лекций о профессиональном движении. А если это закроют, мы устроим воскресную школу и будем читать историю культуры по Липперту. А если и это закроют, мы откроем общество потребителей; а если и это нельзя будет, мы оснуем общественные бани…
Тонкий слушает и с досады кусает ус.
Он тоже ругает революцию и революционеров. Мерзавец-народ надул его тоже, но он — не толстый и не может радоваться «культурной работе»4. Он непримирим. После всего происшедшего он находит, что нельзя жить. И чтобы лишить себя жизни, он бросается вниз головой в «Свободные мысли».
Но тонкий, как и толстый, бессмертен. По крайней мере, пока существует российская «почва», породившая их. А потому «Свободные мысли» каждый понедельник выбрасывают его обратно из своего чрева, как кит Иону. И опять он ноет, и опять кидается в небытие — до следующего понедельника.
Таково роковое противоречие российской действительности. Толстый и тонкий могут жить только тогда, когда все умерло. Это кладбищенские цветки. Когда же все оживает, толстый и тонкий утрачивают свое «я», делаются хористами в общем хоре — умирают, как таковые.
«Надо жить», — томно и кокетливо вздыхает толстый Е. К., как будто ему и в самом деле хотелось бы умереть.
«Жить нельзя, можно только существовать», — злобно и мрачно ворчит М. Энгельгардт, как будто и ему в самом деле хочется умереть3.
И оба не умирают.
Сострадательное русское общество! Оживи скорее, чтобы дать раз умереть этим бедным мученикам жизни!
«Одесское обозрение»,
8 февраля 1908 г.
Перепечатывается впервые.
Фельетон написан непосредственно после опубликования эсером М. Энгельгардтом в газете «Свободные мысли» статей «Без выхода» (7 января) и «Признаки времени» (4 февраля 1908 г.). В первой статье, которая получила резкую отповедь Горького, Энгельгардт в тоне крайнего пессимизма и безнадежного отчаяния говорил, что русский народ «оказался не богатырем, а „фефелой“, не Ильей Муромцем, а гоголевским Поприщиным», потому и революция погибла и братия черносотенцев торжествует.
Поскольку русский народ нереволюционен, — делал вывод буржуазный публицист, — всякие революционные попытки — бесполезная гибель людей, бесполезные жертвы.
Столь же мрачны были пророчества Энгельгардта и в его статье «Признаки времени».
1 Е. К.-- инициалы «экономистки» Е. Кусковой. После поражения революции 1905 г. Кускова вместе с С. Прокоповичем, В. Богучарским и др. объявила себя сторонницей ревизиониста Бернштейна, выступала против самостоятельной политики рабочего класса. Группу, к которой примыкала Кускова, Ленин называл «меньшевистствующими кадетами». Оценка газеты «Столичная почта», в которой Кускова играла видную роль, дана в том же 1908 г., когда писал свой фельетон Воровский, в словах Ленина: «Никто не станет думать уже теперь в России о том, чтобы делать революцию по Марксу. Так, или приблизительно так, провозгласила недавно одна либеральная, — даже почти демократическая, — даже почти социал-демократическая, — (меньшевистская) газета, „Столичная почта“» (Сочинения, т. 15, стр. 35).
Дункан, Айседора — знаменитая танцовщица, гастролировавшая в России; Бяльцева, Анна — исполнительница цыганских песен.
3 Струве, Петр Бернгардович (1870—1944) — буржуазный публицист, в 90-е годы — представитель «легального марксизма», а затем — один из идеологов кадетской партии.
4 Полемизируя с Е. Кусковой, М. Энгельгардт в статье «Признаки времени» писал, что «теперь политические эмбрионы… с визгом… тычут всем под нос „культурную работу“».
5 Воровский имеет в виду следующие слова Энгельгардта: «„Надо жить“, — заявляет Е. К. Мало, чего вам надо, почтеннейший. И всем бы нам надо жить, но жить мы не будем, а разве только существовать!»