Русские писатели о переводе: XVIII—XX вв. Под ред. Ю. Д. Левина и А. Ф. Федорова.
Л., «Советский писатель», 1960.
Пропуски восстановлены по изданию: А. В. Друужинин. Собрание сочинений, т. VII, 1865
Кент, молчать!
Не подходи к разгневанному змею.
Действие 1, сцена I
В подлиннике: не становись между змеем (драконом) и его яростью. Это выражение, совершенно сообразное с духом английского языка, вовсе не подходит к языку нашему; но от частого употребления в переводах и повторения на сцене оно и у нас стало почти классическим. Принимая в соображение его популярность, передаем его здесь в примечании, на тот случай, если читатель найдет это необходимым.
Кент!
Молчать! Не смей соваться между змеем
И яростью его!..
"Клянусь я Аполлоном!
Действие 4, сцена I.
Невозможно истинному почитателю Шекспира не находить особой, хотя совершенно незаконной, прелести в промахах и наивностях великого поэта. Языческий король Лир, выдавший своих дочерей за герцогов и готовящийся принять короля французского с герцогом Бургундским, может быть странен для непривычного читателя; но для нас эти неизвинительные анахронизмы милы, как особенная детская прелесть в произведениях старых гениальных живописцев. С достоверностью можно предположить, однако же, что не по недостатку образования Шекспир делал своих герцогов язычниками и поручал французские войска, до времен христианства, команде monsieur Ле-Фера, французского маршала. Образование и начитанность Шекспира могли назваться огромными, но небрежность в работе и беззаботность о своей славе были в нем еще огромнее.
Прощай, король! ты показал вполне,
Что близ тебя нет жизни и свободы!
Действие 1, сцена I
В подлиннике эти стихи рифмуют, так же как и несколько последующих. Такое заключение сцен, актов и речей действующих лиц на старом английском театре называлось куплетами. Зачем оно делалось, никому не известно. Не находя ни пользы, ни красоты в куплетах, мы позволили себе не перерывать обычного хода стихов, чтобы не озадачивать читателя причудливостью неожиданных созвучий. Так поступали мы и везде, где встречались куплеты.
Правды всей не болтай
Денег в долг не давай.
Действие 1, сцена III.
Мы уже сказали, про роль шута и его песни мы переводили без особенной погони за подстрочной близостью к подлиннику. Причина этому та, что означенная роль и еще более песни имеют в себе много частностей, или неприличных (по теперешним понятиям), или вовсе лишенных поэтической прелести.
"Я ее обидел!
Действие 1, сцена V.
Лир вспоминает Корделию.
"Подать сюда колодки.
Действие 2, сцена II.
Слово stocks не совсем верно передается выражением «колодки»; но и мы, и г. Якимов, ранее нас, не видели надобности приискивать какого-нибудь малоизвестного слова, и, удовлетворив себя таким образом, нарушить гладкость фразы.
"В этом крае есть не мало
"Безумцев диких и крикливых.
Действие 2, сцена III.
Черта, взятая из народных нравов. До сих пор в отдаленных уголках Англии дети и поселяне преследуют безумцев тихих; суровых же или прикидывающихся злыми уважают гораздо более.
"Бить в барабан, пока они не встанут.
Действие 2, сцена IV.
Мы смягчили цветистый оборот подлинника, по нашему мнению, того требующий.
Оскорбленье
Я б гробу матери твоей нанес.
(Там же).
В подлиннике: «Я бы развелся с могилой твоей матери».
"Нужда сильна!
(Там же).
В подлиннике: «Остер зуб нужды».
Разбей природу всю.
Действие 3, сцена II
При всех наших усилиях, мы не сумели передать великолепного выражения «crack Nature’s moulds».[1] У г. Якимова сказано лучше: «разбей основы бытия»; но и этот оборот не совсем верен подлиннику.
Огонь и ветер,
И гром и дождь — не дочери мои.
У Шекспира после этих слов Лир упоминает слово стихии (elements). Мы не решились позволить себе на русском этого слова, имеющего ученый характер.
Дождем лил слезы.
Действие 3, сцена VII
В подлиннике: «помогал небу лить дождь».
"Дождем лил слезы.
Действие 3, сцена VII.
В подлиннике: «помогал Небу лить дождь».
"Нет, не увидишь ты.
Действие 3, сцена VIII.
Как ни ужасна сцена вырывания глаз у Глостера, на старом английском театре она не была новостью. У Марстона, в какой-то драме, вырывают язык у одного из героев; в другой вырывают глаза и режут руки.
"Человека
"Я этого прощаю: он невинен.
Действие 4, сцена VI.
Здесь в подлиннике следует место чрезвычайно поэтическое и столько же неблагопристойное.
"Злой пономарь! ты весь в крови! Прочь руки!
"Зачем сечешь развратницу?
Действие 4, сцена VI.
С незапамятных времен, в селениях и маленьких городах Англии, пономари правили должность исполнителей полицейских наказаний, по приговорам мирных судей и мэров. Во времена пуританского владычества эти наказания происходили так часто и были так жестоки, что звание пономаря малым чем отличалось во мнении народа от звания заплечного мастера. Воспоминание о том времени до сих пор налагает какую-то тень на личность приходских пономарей в Англии.
"И погибает
"Он от пустой соломинки пигмея.
Действие 4, сцена VI.
Стих, показывающий до какой степени Шекспир знал тонкости мифологии. Пигмеи, малорослые люди, постоянно были обижаемы журавлями, и вели с ними войну, делая себе копья из пшеничной соломы.
"Все, что можно сделать,
"Я выполню по мере сил моих.
Действие 5, сцена III.
В подлиннике: я не могу есть овса и возит телеги, то есть: за невозможное я не берусь.
"Так вынь свой меч и за слова мои
"Готовься мстить
Действие 5, сцена III.
В переговорах двух братьев перед боем и рассказе Эдгара после сражения, мы осмелились несколько сжать текст перевода, пропустив самое малое число строк оригинала. Не без основания решились мы на такое опасное дело: в третьей сцене пятого акта есть несколько темных и вялых стихов, заставляющих предполагать ошибки или недосмотры первоначальных издателей. Пока колльерова книга и полемика, ею возбужденная, не обсужены всеми знатоками литературы, мы не смели держаться всех новых изменений текста, но справлялись с некоторыми из них в случае темноты.
"От горя
"Я ослабел. Здесь так темно.
Действие 5, сцена III.
Эта фраза переведена по указанию Колльера, ибо законность поправки очевидна. В тексте Колльера: dull light, вместо dull sight, как печаталось всегда. У короля Лира зрение померкает перед смертью, и сцена кажется ему темною.
Повешена моя малютка!
Действие 5, сцена III
Во многих переводах, особливо французских, слово fool[2] принималось в прямом смысле, и эта фраза передавалась так: мой шут повешен! Один очень деликатный переводчик, гнушаясь и шутом и повешением, сказал: et mon fidele serviteur est Strangle![3] — Дело в том, что слово fool имеет свое переносное значение, знакомое нянькам и нежным родителям. В «Ромео и Джульетте» нянька зовет Джульетту pretty fool! В таком значении слова poor fool, pretty fool, my little fool равносильны русским ласковым названиям: малютка, крошка, дурочка, бедняжка.