ИЗ МАТЕРИАЛОВ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЛ А.К. ГОРСКОГО 1927 И 1929 гг. править
ДОКУМЕНТЫ ИЗ АРХИВНОГО СЛЕДСТВЕННОГО ДЕЛА МР-15997 (1927 г.)1 править
Н. Ф. Федоров: pro et contra: В 2 кн. Книга вторая
СПб.: РХГА, 2008.
Протокол допроса А. К. Горского от 25 июня 1927 г. править
Вопрос: — Вы мистик?
Ответ: — Да, я мистик, но считаю, что мистика должна быть изжита путем большего прогресса науки, я сторонник учения Федорова.
Вопрос: — Скажите, в Дивеево2 Вы ездили? Зачем?
Ответ: — Да, был, с целью исследования апокалиптического настроения, центром которого Дивеево является. Там много слышно и известно, тамошние настроения разделяются многими, напр<имер> пустынниками на Кавказе и другими. Ездил я с той целью, чтобы использовать это движение для направления его в иное русло, переведя его с рельс ожидания катастрофы для боже непосредственного жизненного строительства. Мы, как я уже говорил, считаем необходимым это движение использовать.
Вопрос: — Кто это «мы», о которых Вы говорите в множественном числе?
Ответ: — Я говорю о себе и моем друге Сетницком, больше я никого не могу назвать, кто бы мог причислить себя к нам. Другие течения не подписываются под тем, что утверждаем мы. <…>
Вопрос: — Что за Гумилевский, о котором идет речь в записках: «как узнать антихриста»?
Ответ: — Священник Илья Гумилевский2, который также принадлежит к числу индивидуалистов-апокалиптиков.
Вопрос — (по предъявлении выписки из книги Булгакова «Два града»): Вы разделяете взгляды Булгакова о том, что социализм «деформированный хилиазм, а последний порождение еврейской философии (религии)»?
Ответ: — Я считаю, что социализм есть результат или следствие предыдущих систем, в частности иудаизма и христианства. Разрушительное начало в социалистических учениях носит некоторый оттенок иудаизма, а творческий — христианства.
Вопрос: — Что за заметки о роли еврейства в Европе и Америке?
Ответ: — Это заметки для моего сочинения о Достоевском, освещающие отношение последнего к еврейскому народу. Я лично считаю, что евреи и христиане33 — два назначенных для мировой миссии народа. <…>
Вопрос: — Каково Ваше отношение к «евразийцам»?
Ответ: — Я считал бы их подходящими по их идеям, так как они одно время были близки к учению Федорова или, точнее, к некоторым моментам его учения, напр<имер>, учения о роли азиатских народов в будущем и т. д. В последнее время, в связи с тем, что они превратились в партию, я в них несколько разубедился, перестал ценить их как явление серьезное.
Вопрос: — Как часто Вам, федоровцам, приходилось собираться?
Ответ: — В этом году совсем не собирались. Показание мне прочитано и с моих слов записано верно, в чем и подписываюсь.
На обороте: в строчке 9-ой читать не «христианство», а «русские».
25 июня 1927 г.
Протокол допроса А. К. Горского от 28 июня 1927 г. править
Мое отношение к евразийцам было мною указано в прошлый раз. Наше отношение к политике Соввласти следующее: по четырем основным моментам: а) отрицание и борьба с ним; б) вопрос об империализме и войне; в) отношение к деревне (лицом к деревне) и г) новые формы развития деревни «от отсталого земледелия к промышленному».
Мы считаем, что борьба с опасностью войны должна вестись путем распространения учения Федорова, а практически — путем использования мощи армий для борьбы с природой. При полном овладении атмосферическими условиями «деревня возьмет преобладание над город<ом>», город станет «городом-деревней».
В отношении самой системы государства «Федоров высказывался за необходимость сильной власти» — монархии. Это, однако, не заставило меня блокироваться с самодержавием, я понимаю этот момент шире: вообще твердая власть, диктатура, но не обязательно монархия.
В отношении церкви мы считаем себя христианами и обвиняем церковников в том, что они перестали быть таковыми. По учению Федорова, «кладбищенско-церковные объединения» должны стать центрами общественной жизни.
С евразийцами в личных связях мы не состоим. Сетницкий только интересуется ими, да разослал им сочинение совместное наше (мое и его) для зондировки4. Послал я его и Максиму Горькому. Последний собирается издать его с<о> своим предисловием (это речь идет о моем новом сочинении: «Федоров и современность»)5.
Показание мне прочитано и с моих слов записано верно:
Добавление: учение Федорова боже подходит для указанных выше четырех наших основных положений, чем марксизм, как мне кажется, так как учение Федорова боже категорично и исключает возможность споров по принципиальным вопросам — об отношении к войне и к деревне.
Постановление 6 отделения СО ГПУ в отношении А. К. Горского от 28 июня 1927 г. править
Июня «28» дня 1927 года, я, уполномоченный 6-го отд<еления> СО ОГПУ Казанский А. В., рассмотрев следственное производство по делу No [46799] на гр<аждани>на Горского-Горностаева Александра Константиновича, нашел, что таковой создал небольшую группировку т<ак> называемых «федоровцев», занявшуюся пропагандой реакционного учения Федорова, вошедшую в сношения с антисоветской эмиграцией и т. д., стремясь использовать религиозные настроения верующих в антисоветских целях; посему постановляю: предъявить Горскому обвинение по ст. 58-14 УК. Мерой пресечения избрать содержание под стражей.
Уп<олномоченный> 6-го отд<еления> СО ОГПУ Казанский
А. Горский
ДОКУМЕНТЫ ИЗ АРХИВНОГО СЛЕДСТВЕННОГО ДЕЛА No Р 41235 (1929 г.)6 править
В ответ на заданные вопросы, прежде всего, удостоверяю, что ни о каком братстве Воскресения или Серафима Саровского7 мне в течение всего времени и до сего дня не было ничего известно, и никто из встречаемых мне лиц, говоря на разных языках (иногда очень откровенно), не обмолвился ни одним намеком о существовании такового.
Мой интерес к религиозно-философским исканиям основывался на возможной близости или подходе этих исканий к учению Н. Ф. Федорова, до 1926—1927 года мне приходилось встречать в Москве и в Ленинграде немало лиц, заинтересованных религиозными вопросами, но, как общее правило, было их отрицательное и трусливое отношение к проблеме, поставленной Федоровым, о полном овладении объединенным человечеством всеми слепыми силами природы.
На эту тему в 1924—[19]25 г. велись в частных домах, например у Лемана Георгия Адольфовича, Постникова Григория Васильевича, у какого-то старообрядца, фамилию которого не помню, оживленные споры между нами (т. е. мной и Николаем Александровичем Сетницким, работавшим вместе со мной по изучению идей Федорова) и представителями разных религиозных течений — как то професс<ором> Лосевым8, имени его не помню. Их возражения были потом нами подвергнуты критике и опровергнуты в изданном с Сетницким в 1926 г. трактате под названием «Смертобожничество». После выхода в свет этого трактата отношения между мной и различными представителями религиозно-философских кругов в корне изменились. Вместо разговоров, никчемных и отнимающих время, я [начал] предлагать всем возражающим формулировать свои контр-тезисы на выставленные нами тезисы. Не будучи в состоянии этого сделать, все начали уклоняться и избегать общения, которого я, впрочем, и не искал. С теми же лицами, которые работали в областях смежного характера с идеями Федорова, продолжалось общение в чисто деловом плане, например с Муравьевым Валерианом Николаевичем, выпустившим книгу «Овладение временем», работающим сейчас в ЦИТе, Иваницким Павлом Ивановичем, занявшимся проблемой искусственного дождя9. Поездка в Ленинград в апреле [19]27 г. совпала с выходом и получением нескольких экземпляров «Смертобожничества». Главной целью ее было установить мою связь с друзьями и родными А. Блока и лицами, работающими в области его творчества, которым я тогда (весна [19]27 г.) был занят. Этого я и достиг, войдя в контакт с вдовой10 и теткой11 поэта и прочтя доклад «О Блоке и Гоголе» на квартире Пинеса Дмитрия Михайловича12; тезисы доклада, читанного ранее в Москве в ГАХН, могу предоставить13; даже, не считая научных задач (связь с пушкинистами, с академиком Борисом Львовичем Модзалевским14 и др.), меня интересовали религиозно-философские искания в Ленинграде и их реакция на «Смертобожничество». Для этой цели я обратился к Комаровичу, о работе которого над вопросом об отношении Федорова и Достоевского мне было известно еще в Москве в секции Достоевского. От него я получил сведения об издаваемой ими в Вене по-немецки книги, посвященной этому вопросу15, и просил он меня прислать ему одну неизданную фотографию Федорова, что я так и не собрался исполнить, отчасти думая оставить ее опубликованием за собой1G. Боже никаких сношений с Комаровичем у меня не было. Но, по существу, ведя вопрос не с историко-литературной точки зрения, он сделал против точек зрения Федорова ряд возражений, показавшихся мне довольно плоскими. С Аничковым Игорем Евгеньевичем17 я был два раза. Сначала принес ему названный трактат, а затем выслушал его и других, собравшихся у него знакомых, замечания по этому поводу. В этих замечаниях был некоторый интерес и желание ближе ознакомиться с вопросами, там поставленными, но, в сущности, оставалось то же робкое умывание рук перед проблемой. В частности, возражения, которые они ставили друг с другом, были не согласованы. То, что говорил Аничков с одной стороны, Аскольдов18 — с другой, обнаружило их полную несогласованность в остальных препираниях, и все это не производило впечатления сколько-нибудь спаянного и единомысленного кружка. Мне ничего не стоило столкнуть их друг с другом, вместо того чтобы самому с ними спорить. При таких условиях говорить о каких-нибудь практических и «организационных выводах» в смысле хотя бы взаимной осведомленности не представлялось никакой нужды. И уехавши из Ленинграда, никакой ни с кем из них связи, ни письменной, ни через своих знакомых, я не держал. Не потому, чтобы в этом видел что-либо предосудительное, поскольку ни о каких политических вопросах речи не заходило, а просто потому, что эти люди как мыслители не показались слишком интересными. В одно из этих посещений, не помню в какое, я мельком виделся с Андриевским Иваном Михайловичем19, который держался молчаливо и не высказывался по существу, но, видимо, относился отрицательно к самому подаянию таких вопросов, о котором говорилось в нашем трактате. С Андриевским впервые познакомился еще в 1923 г. у его сестры — поэтессы Марии Шкапской20, у которой я тогда останавливался. Но и тогда его религиозно-философские интересы мне показались крайне узкими и, так сказать, семинарскими. Что все эти люди, объединенные по одному внешнему признаку «религия», ничем между собой крепко не связаны, это сейчас же вскрылось той постановкой религиозных проблем, какая дана в «Смертобожничестве». Закрывать эти казенные противоречия и замазывать их какою-либо обще «Политической» или «общественной» ориентацией, может быть, это для них и возможно, но никак не в разговорах, поднятых мною. Поэтому даже каких-то подобий «единого фронта» я не заметил. С этим согласится всякий, кто прочтет названный трактат, что разговоры были именно поэтому поводу, и в связи с этим этого, конечно, не будет отрицать никто из названных лиц.
Таким образом, если считать одной из задач поездки прощупывание конечных устремлений ряда лиц в Ленинграде, работающих в области религиозно-философской, то это прощупывание дало результаты вполне удовлетворительные.
О Комаровиче я слышал спустя много времени, что он арестован, на днях же услышал от поэта Бориса Садовского21, что он уже освобожден и живет в Нижнем Новгороде.
1927 г. явился, как мне кажется, некоторым рубежом в области религиозно-философских исканий. Мысли всех «искателей» зашли в тупик и начали хиреть. В Париже же, где существуют ряд журналов («Путь», «Версты»), выражающих соответствующие течения, можно отметить и некоторое приближение к выходу из этого тупика, что, как мне представляется, состоит в усвоении некоторых основных идей Федорова. Любопытно, что одновременно с этим наблюдается и довольно боже правильная политическая линия, довольно дружелюбная в отношении Соввласти. Раскол Антония22 и Евлогия23 вынуждает сторонников последнего искать новых позиций, В дальнейшем, думается, неизбежен здесь полный переворот в умах. Об этом достаточно рассказал Сетницкий, побывавший в Париже летом [19]28г.24 Нашим закосневшим в обывательском подходе искателям приходится пока замалчивать это. Можно отметить, и это вполне понятно, за последний год упадок и уныние в церковных кругах, так как их грызней и полемикой перестали интересоваться. В течение года вышло, что главное общение у меня происходило с толстовцами, которые увидели, что замалчивать Федорова нельзя, признавая, кажется, в частности в письме, необходимость и пользу воинской повинности, если она будет обращена против слепых сил природы — и т. п.25 Одновременно — начиная с Максима Горького, который еще с [19]20 г. усердно изучал Федорова, начала о нем писать советская печать как об особенно «интересном для нас мыслителе» 26. Как раз в последние три недели я был занят приготовлением статей для «Правды» и «Красной Нови» — по поводу юбилея Федорова. Встречаясь с представителями религиозной мысли вроде Г. И. Чулкова27 или Бориса Михайловича Зубакина28, я не нахожу в них ничего, кроме робко выжидательного и неопределенного разглагольствования. В настоящее время у нас нет ни одной сколько-нибудь ясной идеи, которая бы всех в чем-нибудь объединила. Нельзя же, в самом деле, говорить о каком-то «воскресении» и умалчивать о Федорове. Признание же Федорова обязывает к признанию (сделанному даже евразийцами), что в настоящее время коммунисты делают больше, чем кто-либо, для осуществления идей Федорова.
Протокол допроса А. К. Горского от 17 января 1929 г. править
Экскурсию в пустынь Серафима Саровского организовал Савельев Василий Петрович — Грохольский пер., д. № 16, ездило человек 6—7, сестры Сорокины — Ирина и Наталья Ивановны — Плотников пер., Богоявленский Олег Павлович, Всеволод Николаевич Галкин (покончил с собой)29 и еще кто — не помню. Меня очень интересовало то движение, которое было вокруг пустыни в народе. Интересовала история Сарова, и я с этой целью ездил в Саров вместе с Сергеем Петровичем Преображенским30, а обратно я возвращался вместе с Савельевской компанией. Упоминаемый в письмах Маслов Миних31, поэт, сын артистки Масловой32, где остановился, — не знаю; я его знаю с детства. Шманкевича33 я последний раз встречал недели две тому назад в Коопечати. Наверное, живет он у своего племянника — Петра Федосеевича, как будто Литинский его фамилия, служит дворником на Плющихе или на Девичьем поле. Нина Буткевич, дочь профессора, она знакомая Преображенского, ни разу у нее мы не собирались, знаком я с ней очень мало, какое должно было состояться собрание у нее, я совершенно не помню. Бывая в Ленинграде, ни на каких общих молитвах не присутствовал. Записано с моих слов верно.
Протокол допроса А. К. Горского (без даты; ne позднее 25 января 1929 г.) править
В Ленинград я ездил всего два раза: один раз в 1923 г., и второй раз в апреле 1928 г.; ездил вместе с Соколовым Сергеем Владимировичем34. Цель поездки ознакомиться со всем, что было интересного в Ленинграде, а главным образом прочитать доклад о Блоке и Гоголе в обществе лиц, интересующихся Блоком. Кроме того, я хотел бы завязать знакомства с рядом лиц. Среди них были лица, интересовавшие меня с разных сторон, например, религиозно-философских, литературно-художественных, историко-литературных, научно-технических и т. д. Для того чтобы прочитать доклад о «Блоке и Гоголе», я обратился к Пинесу Дмитрию Михайловичу, который мне сказал, что сейчас нет такого литературного общества, где можно было зачитать этот доклад, и предложил собрать несколько лиц и прочитать доклад у него на квартире. На собрание приглашал Пинес сам, но Иванова-Разумника35, по совету Пинеса, приглашал я сам. На собрании присутствовало человек 10, из них помню вдову Блока, тетку его, других — не помню. Меня интересовал Аничков, как хилеас36, и мне хотелось выяснить его отношение к Федорову, для этой цели я пошел к Аничкову, был у него два-три раза. Один раз я принес ему книгу «Смертобожничество», второй раз пришел к нему и застал у него довольно многочисленное общество, состоящее из дам и мужчин, в столовой или в его кабинете шел разговор с зачитыванием выдержек из «Смертобожничества»; мне хотелось знать точку зрения Аничкова и его друзей на тезисы «Смертобожничества» и понимание Сетницшм главы Апокалипсиса о тысячелетнем царстве37. Доклад я не делал о Федоровском движении, говорил ли я о существовании «Федоровских кружков» в Москве — не помню. На самом деле никаких Федоровских кружков в настоящее время нет. Кажется, в 1924 г. собирались ряд лиц — Куликов Владимир Васильевич у своего знакомого, живущего в Шереметьевском пер-<улке>, собирал ряд лиц, в числе которых и я был, числом до 10 чел<овек>. Читались на них какие-то неизданные статьи Федорова. Затем были собрания у Савельева Василия Петровича, молодой человек, где служит — не помню, у него собрались также молодые люди, главным образом его родственники, где читались ряд проработок членов кружка, Герцена, Пушкина, Гоголя, Достоевского, я там бывал раз семь-восемь38. Это было в 1927 г. об этом я говорил Казанскому. Вывал я такуке у Златовратского Александра Николаевича39, прожив<ивающего> Б<олыной> Козихинский, дом — не помню, квартира, кажется, 2. У него были Шенрок Николай Владимировичи еще какие-то его знакомые, из моих знакомых было только двое — Маслова Ольга Николаевна, артистка на пенсии, и еще кто-то, не помню. Я читал биографию Федорова и изложение его учения. Бывал я не больше двух раз, собираются ли они, т. е. Златовратский, регулярно — мне неизвестно. В Ленинграде кроме, как у Пинеса и Аничкова, ни на каких собраниях не был. В 1923 г., когда я был в Ленинграде, цель поездки детально не помню. Шкапская Мария Михайловна водила меня по разным литературным собраниям. Она же меня познакомила с Андриевским. Как-то она мне дала адрес своего брата Андриевского, предложила туда пойти и предупредила, что там будет собрание лиц, интересующихся философскими вопросами с уклоном в религиозно-философские. Она же мне сказала, что [собрания] происходили регулярно в две недели раз. На собрании присутствовало чел<овек> 15—20, доклад делал Аскольдов о Шпенглере. Андриевский приглашал еще раз прийти через две недели, я спросил, можно ли привести с собой Волынского Акима Львовича40, Андриевский разрешил. На собрание это я не попал, т<ак> к<ак> уехал в Москву. Был ли на первом собрании Мейер'11, я не помню, возможно, что он был, а я его не знал, и когда по уходе его сказали мне, что это Мейер, жалел. Было ли это точно так, я не помню, но, во всяком случае, я Мейером очень интересовался как автором ряда книг религиозно-революционного характера. С Мейером я так и не познакомился.
С Соколовым Сергеем Владимировичем я знаком приблизительно с [19]24 г., познакомил меня кто-то из феодосийцев — Макс Волошин и ряд лиц, которые его окружали, — Семенова Елена Евгеньевна42, Шлипс Тамара Александровна, Эли Шполь43. <:…> Вместе с Соколовым я ездил в Ленинград, потому что у нас с ним был интерес к одним и тем же лицам. Не помню, вернулся ли он со мной, или остался, но, кажется, остался, он хлопотал о переводе или устройстве куда-то своего отца-священника. Потом, уже в 1928 г., вначале он был командирован в Павловск в Магнитную обсерваторию для зачетных работ по грозовым вопросам. Он пригласил туда к себе пожить и отдохнуть Шманкевича Всеволода Ивановича, постоянно проживает в Москве, квартиры он не имеет. Бывали ли они у лиц, у которых были мы с Соколовым вместе, Соколов мне не говорил. Соколов писал мне, что он очень подружился с поэтом Кузминым44.
Точнее выражаясь, относительно единомыслия С. Соколова со мной, я мог бы сказать, что он нередко с увлечением повторял перед разными лицами разные высказанные мною взгляды, не без того, чтобы иногда исказить их, и, во всяком случае, старается организовать свои мысли в какую-то систему, но это ему плохо удается. Мое же сознательное влияние на него клонится к тому, чтобы он специализировался, прежде всего, на научной работе, к чему он за последнее время несколько раз приближался.
Записано с моих слов верно.
Выписка из протокола заседания Коллегии ОГПУ (судебное) от 22 июля 1929 г. править
Слушали: Дело № 68551 по обв<инению> гр<аждан> Горского-Горностаева Александра Константиновича, Соколова Сергея Владимировича и др<угих> в числе 5-ти по 58—11 УК. (Дело рассм<отреть> в>пор<ядке> пост<ановления> През<идиума> ЦИК СССР от 9 июня 1927 г.).
1) Горского-Горностаева Александра Константиновича — заключить в концлагерь, сроком на десять лет, считая срок с 11 января 1929 г.
2) Дружкина Самуила Львовича,
3) Соколова Сергея Владимировича — заключить в концлагерь сроком на три года, считая срок с 16 января 1929 г.
4) Зильберштейн Сильвию Семеновну,
5) Шманкевича Всеволода Ивановича — из-под стражи освободить, лишив права проживать в Москве, Ленинграде, Харькове, Киеве, Одессе, Ростове н/Д, означ<енных> губ<ерниях> и округах и погран<ичных> губ<ерниях> с прикреплением к определенному месту жительства сроком на три года, считая срок с 16 января 1929 г.
Дело сдать в архив.
ПРИМЕЧАНИЯ править
Печатается подборка документов из двух следственных дел А. К. Горского, ныне хранящихся в Центральном архиве ФСБ Российской Федерации. Ранее опубликовано: Вопросы философии. 2002. № 8 (вступ. ст., публ. и примеч. В. Г. Макарова).
В наст, издании подборка документов из следственных дел Горского подготовлена В. Г. Макаровым. Примечания составлены В. Г. Макаровым и А. Г. Гачевой.
1 Впервые Горский был арестован 10 июня 1927 г. по обвинению в «контрреволюционном саботаже» и помещен в Бутырку. В тюрьме он пробыл до 17 августа, после чего был освобожден под подписку о невыезде.
2 Горский ездил в Дивеево летом 1926 г.
3 Гумилевский Илья Иосифович (1881—1963) — протоиерей, профессор Московской духовной академии. В 1928 г. служил в храме святых мучеников Флора и Лавра на Зацепе в Москве. Арестован 20 декабря 1928 г. 22 февраля 1929 г. по обвинению в «контрреволюционной агитации». По решению Особого Совещания при Коллегии ОГПУ направлен на 3 года в ссылку в Сибирь, где находился до 2 декабря 1931 г.
3а Как указано в протоколе ниже, вместо «христиане» нужно читать «русские».
4 Речь идет о работе А. К. Горского и Н. А. Сетницкого «Смертобожничество» (Харбин, 1926). В мае 1926 г. в письме Сетницкому Горский писал: «Смертопокл<онство> непременно послать следует (скажите Жезлову) в редакцию „Пути“ для каждого поименно. А также штук 10 экземпляров для Евразийцев. Вообще, Вам следовало бы подобрать всю евразийскую литературу. Недавно мне пришлось прочесть книгу некоего И. Р. (говорят, что это Ы. С. Трубецкой) — „Наследие Чингисхана“… Там, между прочим, есть полный перечень всех Евразийских изданий. Эта книга написана блестяще и открывает возможность крайне интересных разговоров» (FP.I.3.27).
5 31 мая 1927 г. Сетницкий обратился к Горькому с письмом, в котором сообщал о том, что в его руках находится рукопись работы Горского «Федоров и современность», которую он собирается выпустить отдельным изданием, и просил написать к ней предисловие. Горький, узнав о рукописи, попытался найти издателя для книги Горского в России, включив имя Федорова в задуманную им серию биографий людей науки. 15 июля он писал А. Н. Тихонову: «Не хотите ли издать биографию Н. Ф. Федорова? Книга—250 стр. Озаглавлена: „Н. Ф. Федоров и современность“. Фед<оров> — автор „Философии общего дела“, один из талантливейших русских мыслителей. Л. Н. Толстой считал его гениальным» (Архив А. М. Горького ИМЛИ, Пг-рг, 44-10-54). Но эта попытка оказалась, увы, неудачной. 23 июля 1927 г. Тихонов ответил так: «Биографию Н. Ф. Федорова напечатать не можем, т<ак> к<ак> это не входит в рамки нашего издательства. Главлит не разрешит» (Там же. КГ-П-77-1-10). Б конечном итоге работа Горского была издана в Харбине и без предисловия Горького.
6 Горский был арестован 10 января 1929 г.
7 Второй арест Горского был связан с ликвидацией в конце 1928 г. в Ленинграде религиозно-философского кружка А. А. Мейера «Воскресенье» и религиозно-философского общества «Братство Серафима Саровского», основанного С. А. Аскольдовым.
8 Речь идет об А. Ф. Лосеве. Беседы, которые упоминает Горский, были связаны с обсуждением проблемы имяславия. На новом витке имяславческих споров Горский и Сетницкий выдвинули задачу перехода от имяславия к имядействию (подробнее см.: Сетницкий, 20—21, 476—479).
9 О В. Н. Муравьеве см. примеч. к его работе «Всеобщая производительная математика», о П. И. Иваницком см. примеч. к его статье «Пролетарская этика».
10 Любовь Дмитриевна Блок (урожд. Мендежева; 1881—1939) — жена А. А. Блока.
11 Мария Андреевна Бекетова (1862—1938) — литератор, переводчица, тетка и биограф А. А. Блока.
12 Дмитрий Михайлович Пинес (1891—1937) — литературовед, библиограф, один из первых исследователей творчества А. Белого. О своем докладе 31 мая 1927 г. Горский писал Сетницкому в свойственной ему приподнятой манере: «…колоссальный прорыв был на блоковском фронте, где я читал доклад в присутствии всех питерских блокистов, произвел переворот в блоковедении, вошел в контакт с Люб<овью> Дмитр<иевной>, которая сочла нужным покаяться, что о Федорове она понятия не имела до 1923, когда я запросил ее о том чрез Бекетову. А с А. А. никогда речи не было о Н. Ф. Ф. и, по-видимому, он знал его лишь понаслышке» (PP. 1.3.27).
13 Доклад о Блоке и Гоголе Горский читал и в ГАХН.
14 Борис Львович Модзалевский (1874—1928) — литературовед, пушкинист, член-корреспондент АН СССР.
15 Василий Леонидович Комарович (1894—1942) — литературовед. Окончил Петроградский университет (1917), в 1924—1928 гг. преподавал в Ленинградском институте историю искусств. Занимался историей создания романа «Братья Карамазовы», плодом которого стало опубликование в Германии огромного тома «Неизвестный Достоевский», где впервые были воспроизведены подготовительные материалы к роману, в том числе и те, в которых ощущался след воздействия федоровских идей. В данном томе Комарович поместил обширную статью по поводу воздействия идей Федорова на братья Карамазовы: Komarovitsch V.L. Der Vatermord und Fjodoroffs Lehre von der «Fleischlichen Auferstehung» // F. M. DostoОevski. Die Urgestalt der Brader Karamasoff. Dostojevskis Quellen, Entwurfe und Fragmente. MЫnchen, 1928. S.3—58.
16 Вероятно, речь идет о фотографии с картины Л. О. Пастернака «Н. Ф. Федоров, Л. И. Соловьев и Л. Н. Толстой». В 1928 г. картина была приобретена Государственным музеем Л. Толстого, и Горский планировал организовать ее пересъемку.
17 Возможно Игорь Евгеньевич Аничков (1891—?) — научный сотрудник НИИ языков ЛГУ; сын известного историка литературы, критика и фольклориста Евгения Васильевича Аничкова (1866—1937).
18 Сергей Алексеевич Асколъдов (наст. фамилия: Алексеев; 1870—1945) — философ, один из авторов сборников «Проблемы идеализма» (1902), «Из глубины» (1918). С 1917 г. — профессор Петроградского университета. В 1918—1920 гг. жил в Казани. По возвращению в Петроград принял активное участие в работе философского общества при университете, сотрудничал в журнале «Мысль» (1922), альманахе «Литературная мысль» (1922—1925). Основал религиозно-философское общество, в 1926 г. получившее название «Братство Серафима Саровского». Преподавал химическую технологию в Ленинградском политехническом институте. В 1928 гг. сослан в Коми АССР.
19 Так в тексте. Правильно — Иван Михайлович Андреевский (1894—?) — педагог. Окончил Психоневрологический институт (1918) и славяно-русское отделение историко-филологического факультета Петроградского университета (1921). Один из организаторов интеллигентского кружка 1920-х гг. «Хильфернак» (Художественно-литературно-философско-религиозная научная академия), преобразованного в 1927 г. в «Братство Серафима Саровского». В идейном плане кружок был тесно связан с кружком А. А. Мейера «Воскресенье».
20 Мария Михайловна Шкапская (урожд. Андреевская; 1891—1952) — поэтесса.
21 Борис Александрович Садовский (псевд. Садовской; 1881—1952) — поэт, прозаик, критик, историк литературы, был близок к символизму.
22 Имеется в виду Антоний (Алексей Павлович Храповицкий; 1864—1936)--известный церковный деятель и писатель; архиепископ Волынский, Житомирский и Харьковский, митрополит Киевский, глава Русской зарубежной церкви.
23 Евлогий (Георгиевский Василий Семенович; 1868—1946) — церковный и политический деятель; митрополит. В 1921 г. святейшим Патриархом Тихоном назначен временно управляющим русскими приходами в Западной Европе. В 1921—1922 гг. — в Берлине. В 1923 г. — в Париже. В 1931 г. перешел в юрисдикцию Константинопольской патриархии; назначен экзархом Западной Европы. В 1945 г. воссоединился с Русской Православной церковью.
24 Поездка Н. А. Сетницкого в Западную Европу по делам службы состоялась в мае — июле 1928 г. Как по пути в Европу, так и на обратном пути, Сетницкий проезжал через Москву, где встречался с Горским.
25 Речь идет о письме Л. Толстого И. М. Ивакину от 12 ноября 1891 г., в котором он сочувственно высказался по поводу идеи Федорова о возможности использования военной техники для искусственного вызывания дождя и борьбы с неурожаями.
26 Горский имеет в виду выступление М. И. Калинина и свою собственную заметку о Федорове в газете «Известия» (см. в наст, книге).
27 Григорий Иванович Чулков (1879—1939) — прозаик, поэт, литературный критик.
28 Борис Михайлович Зубакин (1894—1938) — поэт, скульптор, мистик и оккультист.
29 Василий Петрович Савельев, будущий архим. Сергий (1899—1977). После революции вместе с женой Лидией учился в Институте живого слова, где познакомился с В. Н. Муравьевым, там преподававшим. Как вспоминал о. Сергий, «это был образованный человек, живший в идеях замечательных русских философов и писателей — Н. Ф. Федорова, Вл. С. Соловьева, Ф. М. Достоевского — и вообще в религиозно-философских идеях прошлой русской культуры» (Архим. Сергий (Савельев). Далекий путь: История одной христианской общины. М., 1998. С. 19). В 1924—1927 гг. Савельев и его молодые друзья, в том числе поэты Борис и Всеволод Шманкевичи, сестры Ирина Ивановна (1904—1988) и Наталья Ивановна (1905—1987) Сорокины, работали в закрытом семинаре по изучению истории русской культуры, организованном по инициативе Муравьева, в котором принимали участие также А. К. Горский и Н. А. Сетницкий. «Мы побродили мыслью, изучая Хомякова и других славянофилов, Чаадаева, Гоголя, Пушкина, Достоевского, Федорова, Владимира Соловьева и даже таких „вольнодумцев“, как Радищев и Герцен» (Там же. С. 20). Семинар помог молодым людям прийти к вере. Они, так же как и Горский, были прихожанами церкви Иконы Грузинской Божией матери, где служил прот. Сергий (Голощапов). Во второй половине 1920-х гг., отчасти под влиянием идей Федорова о совершенном общежитии по образу и подобию Пресв. Троицы, В. П. Савельев, его жена Лидия, сестра Евдокия, Наталья и Ирина Сорокины образовали братско-сестринскую общину. Вскоре все они приняли монашеский постриг.
Поездка в Саров, состоявшаяся летом 1926 г., была организована по инициативе В. П. Савельева. Помимо упомянутых в показаниях Горского лиц, среди которых были Олег Павлович Богоявленский, впоследствии иеромонах о. Федор (1904—1934), и Всеволод Николаевич Галкин (1906—1928), младший брат жены В. П. Савельева Лидии, ездил еще Всеволод Иванович Шманкевич (см. ниже примеч. 33).
30 Сергей Петрович Преображенский (1899—1961), с 1918 по 1924 г. служил в Красной Армии, в 1925 г. окончил в МГУ курс музейного работника. Знакомый Савельевых, участник их общины. В 1927 г. был сослан на 3 года в Устюг. В 1947 г. поселился в Троице-Сергиевой лавре и принял монашество с именем Никон.
31 О А. В. Маслове см. примеч. к его статье "Фантаст или провидец? ".
32 Ольга Николаевна Маслова (1868/78—?) — актриса. Одесская знакомая А. К. Горского, интересовавшаяся идеями Н. Ф. Федорова. Уроженка г. Тамбова. Из семьи чиновника (мирового судьи). Окончила гимназию и драматическую школу при Малом театре (1892). Мать поэта Александра Викторовича Маслова (лит. псевдоним — «Миних»).
33 Всеволод Иванович Шманкевич (1892/1894—1933) — поэт и журналист. Уроженец местечка Балта Подольской губернии, из дворян. Образование незаконченное высшее (в 1911 г. учился в Московском университете). В 1910-х гг. участвовал в работе кружка молодых поэтов, объединявшихся вокруг Вяч. Иванова. В 1920—1921 гг. был членом ВКП(б), вышел из партии из-за религиозных убеждений. В 1917—1921 гг. — в Одессе, занимался журналистикой, сотрудничая в редакции «Огонька» и профсоюзных журиалах. Арестовывался деникинскими разведорганами «по подозрению в большевизме», сидел в тюрьме в течение 4-х месяцев. В 1920-е гг. был членом семинара по изучению русской культуры, организованного Муравьевым. Арестован в Москве 14 февраля 1929 г., сотрудниками СО ОГПУ по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ст. 58-11 УК РСФСР. По решению Коллегии ОГПУ от 22 июля 1929 г., из-под стражи освобожден. Всеволод Иванович Шманкевич и его брат — поэт Борис Иванович Шманкевич (1890-е—1932) интересовались идеями Федорова, были членами федоровского кружка, в который входили Горский, Сетницкий, Муравьев, О. Н. Маслова, В. Н. Миронович-Кузнецова и ее брат П. Н. Миронович, В. В. Куликов.
34 Сергей Владимирович Соколов (1898—?) — техник Северокавказского энергетического управления. Уроженец г. Макарьева. Великоросс. Из семьи священника. В 1920—1921 гг. проходил военную службу в должности моториста радиостанции в армии Врангеля. Образование незаконченное высшее, обучался в Высшем техническом училище. Был членом федоровского кружка. Вместе с А. К. Горским по решению Особого совещания при ОГПУ от 1929 г. по ст. 58-11 заключен в ИТЛ на три года. Повторно арестован 15 февраля 1933 г. органами ОГПУ в Москве. По решению Особого совещания при ОГПУ от 27 апреля 1933 г. по ст. 58-10 и 58-11 заключен в ИТЛ на 3 года. Реабилитирован по заключению Прокуратуры СССР от 4 мая 1989 г.
35 Иванов-Разумник (наст, имя и фам. Разумник Васильевич Иванов; 1878—1946) — критик, публицист, историк литературы и общественной мысли.
36 Хилиаст.
37 Горский прочел на описываемом им собрании главы из книги Н. А. Сетницкого «О конечном идеале». «Последнюю ночь пред отъездом, — писал он Сетницкому 31 мая 1927 г., — я читал в одном доме две присланные Вами главы акт<ивной> апок<алиптики>. Там собрания цвет всех мыслящих в этой сфере индивидуумов. Было принято с исключительным вниманием — и трепетом. <…> Там было двое людей, пишущих большие работы о хилиазме. Один из них блестяще доказывает хилиастическую точку зрения с помощью ряда авторитетнейших св. отцов и позднейших церковных учителей, вплоть до Филарета московского. Он дал мне целый ряд справок и ссылок, по которым я хочу сделать выписки — и прислать их Вам для работы» (FP.I.3.27).
38 Речь идет о семинаре по изучению русской культуры, организованном В. Н. Муравьевым (см. примеч. 29).
39 Возможно, сын известного русского писателя-фольклориста Николая Николаевича Златовратского (1845—1911).
40 Волынский (наст. фамилия Флексер) Аким Львович (1861—1926) — литературный критик, философ, искусствовед. Об интересе Волынского к идеям Федорова в конце 1910-х — первой половине 1920-х гг. см.: Pro et contm. Кн. 1. С. 1065—1069.
41 Александр Александрович Мейер (1875—1939) — философ, публицист, глава религиозно-философского кружка «Воскресенье».
42 Елена Евгеньевна Семенова (1889—?) — художник «Всехудожника». Уроженка Рязани. Окончила Художественное училище живописи, ваяния и зодчества в Москве. В 1918—1922 гг. — учительница рисования и черчения в Крыму, затем — художник.
43 Так в тексте. Речь идет о Шноль Элле Георгиевне, знакомой М. А. Волошина.
44 Возможно, Михаил Алексеевич Кузмин (1875—1936) — писатель, поэт, критик, композитор и переводчик.