И. А. Бунин: Новые материалы. Вып. I
М., «Русский путь», 2004.
— Д. Н. Мамин-Сибиряк, — говорит И<ван> А<лексеевич>, — оригинальный, самобытный талант, чрезвычайно умный, с оттенком скептицизма.
В то же время замечательно нежной души человек.
Встречались мы с ним в редакции «Мира божьего»1, а еще раньше в редакции народнического журнала «Новое слово»2.
Он отличался удивительно красивой внешностью: здоровый, крепкий, так что теперь — то было не так давно — мне странно читать, что у него «седая голова на исхудалой шее»3.
Настолько это описание не вяжется с сохранившимся в моей памяти образом покойного.
Крупный талант, не использовавший до конца своих сил, не сказавший своего последнего слова!
— — --
Печатается по: Из воспоминаний // Раннее утро. 1912. № 255 (7859). 4 ноября. С. 4.
Прощальные слова Бунина (также как и Н. Д. Телешова) о Д. Н. Мамине-Сибиряке, скончавшемся 2 ноября 1912 г., напечатаны в день похорон писателя.
Сходную двойственную оценку не до конца реализовавшему свой талант Мамину-Сибиряку Бунин дал уже в ранней рецензии на первую часть очерка Мамина «У теплого моря»: «Чувствуется местами, что перед автором в данную минуту не рисовался ярко образ или картина; но г. Мамин-Сибиряк — личность настолько крупная, что там, где у него не хватит настоящего художественного настроения, он всегда сумеет воспользоваться своим умом и опытностью» (Чубаров И. <Бунин И. А. > Литературный дневник: <Рец. на: Русское богатство. 1898. № 10> // Южное обозрение. 1898. № 636. 7 ноября. С. 2).
В. Вересаев в своих «Невыдуманных рассказах» так передает реакцию Бунина на смерть Мамина: «Было это, мне кажется, в конце 1912 или в начале 1913 года. Заседали мы как-то вечером в правлении „Книгоиздательства писателей“. Иван Бунин скучающе просматривал вечернюю газету. Вдруг он с сожалением воскликнул:
— Умер Мамин-Сибиряк!.. А мы как раз собирались избрать его в почетные академики. Эх, жалко, не поспели! Тяжелая его жизнь была в последние годы. Утешили бы старика» (Вересаев В. В. Невыдуманные рассказы. М., 1968. С. 472).
1 О журнале «Мир божий» (СПб., 1892—1906) см.: Скворцова Л. А. «Мир божий» // Литературный процесс и русская журналистика конца XIX—начала XX века (1890—1904): Социал-демократические и общедемократические издания. М., 1981. С. 136—197.
Бунин, неизменный сотрудник «Мира божьего», переименованного после закрытия в 1906 г. в «Современный мир» (СПб., 1906—1918), дебютировал на страницах журнала стихотворением «Жизнь увлекает пошлостью дневной…» (Мир божий. 1892. № 7. Отд. I. С. 115).
2 О журнале «Новое слово» (СПб., 1894—1897) см.: Максимова В. А. «Новое слово» и «Начало» // Литературный процесс и русская журналистика конца XIX—начала XX века (1890—1904): Социал-демократические и общедемократические издания. М., 1981. С. 198—230.
Бунин и Мамин-Сибиряк сотрудничали в «Новом слове» в 1895—1897 гг., когда издателем его была О. Н. Попова и журнал придерживался народнического направления. Бунин опубликовал в «Новом слове» три рассказа: «На край света: Из записной книжки» // Новое слово. 1895. № 1 (октябрь). Отд. I. С. 148—155 <с посвящением Д. И. Звереву>; «Тарантелла: Из жизни деревенской интеллигенции» // Новое слово. 1896. № 7 (апрель). Отд. I. С. 45—93; «Байбаки: Из быта мелкопоместных» // Новое слово. 1896. № 3 (декабрь). Отд. 1. С. 193—209. Кроме того, Бунин выступал в «Новом слове» и рецензентом (см.: Литературное наследство. Т. 84. Кн. 1. С. 328—330). Ошибочно приписанная в этом издании Бунину рецензия на стихотворный сборник А. Плещеева (Там же. С. 325—327) принадлежит тогдашнему редактору «Нового слова» И. А. Баталину (см.: Аксельрод В. И. Это не Бунин! // Русская литература. 1974. № 3. С. 220).
3 Скорее всего, неточно цитируется один из многочисленных газетных некрологов на смерть Д. Н. Мамина-Сибиряка, в которых описывалось празднование сорокалетия литературной деятельности писателя, происходившее за неделю до его смерти. Одновременно в Москве отмечалось 25-летие литературной деятельности Бунина (см. примеч. 12 к № 11). Эти два юбилея иногда и прямо сопоставлялись (см.: Скиталец <Блотерманц О. Я.> Вне шаблона: (С берегов Невы) // Раннее утро. 1912. № 251 (7855). 31 октября. С. 2).
Чествование проходило на квартире у Мамина-Сибиряка в Петербурге, поздравления писатель принимал в полузабытьи: «Отмеченный ровно неделю назад юбилей Д. Н. Мамина-Сибиряка был репетицией похорон. Кто знал действительное положение его, тот знал, что этим юбилейным статьям суждено сыграть роль некролога. <…> Не могло быть юбилея печальнее. Мы расходились с него, как расходятся с похорон. <…> Боже мой, и это был юбиляр! На постели с приподнятой головой лежал Мамин — тень прежнего Мамина — больной старик с большой головой на тонкой, детской шее, на которой жалко обрисовывались мускулы, судорожно и напряженно двигающий брови, точно он хотел что-то вспомнить и понять и не мог» (Измайлов A. A. Д. Н. Мамин-Сибиряк (|) // Русское слово. 1912. № 254. 3 ноября. С. 3). О похоронах Мамина см.: Белоусов И. Ушедшая Москва. С. 229—230; Телешов Н. Записки писателя. С. 168—169.
Вскоре после кончины Мамина A. B. Амфитеатров посвятил ему очередной газетный фельетон, в котором с чужих слов — Амфитеатров жил в это время в Италии — нарисована следующая картина чествования Мамина 26 октября 1912 г.: «Полумертвыми ушами выслушивал Мамин привет себе, полумертвыми губами пролепетал, как литературное завещание, свой привет Бунину…» (Амфитеатров A. B. Этюды: VII // День. 1912. № 41. 12 ноября. С. 3); ср. поздравительную телеграмму Мамина Бунину по поводу 25-летия литературной деятельности: «Мамин-Сибиряк приветствует милейшего Ивана Алексеевича, с горячими пожеланиями счастья, дальнейших успехов на литературном поприще» (цит. по: Литературное наследство. Т. 84. Кн. 2. С. 482).