«В большом физическом кабинете на университетском дворе мы, художники-передвижники, собирались в обществе Д. И. Менделеева и Ф. Ф. Петрушевского для изучения под их руководством свойств разных красок. Есть прибор — измеритель чувствительности глаза к тонким нюансам тонов; Куинджи побивал рекорд в чувствительности до идеальных точностей, а у некоторых товарищей до смеху была груба эта чувствительность».
"«Архип Иванович Куинджи, — рассказывает г-н Ясинский, — повернул и придвинул к известной черте на паркете огромный мольберт, прикоснулся к черному коленкору, который заволновался и упал наземь, и мы увидели пригорок, покрытый густой растительностью, и на малороссийских хатках, прячущихся в зелени, заиграло живое, но созданное самим Архипом Ивановичем солнце. Небеса, которые мы увидели, уже начинали погасать. Это были кроткие райские, лилово-розовые небеса, пронизанные последними лучами умирающего светила. Еще ничего подобного никогда не создавало искусство. Безукоризненный огненно-розовый свет освещал белые стены хат, а теневые стороны их были погружены в голубой сумрак. Голубая тень легла от дерева на освещенную стену.
Взмах руки Архипа Ивановича — и коленкор закрыл чудную картину, странно вспыхнувшую и на мгновение загоревшуюся странной жизнью в этот зимний петербургский день; мольберт отошел в глубину комнаты, повернулся и опять, покорный руке художника, приблизился к нам, дойдя до волшебной черты, проведенной на полу. „Это что за координата такая?“ — спросил Дмитрий Иванович. А это была просто выверенная линия, которую надо было иметь в виду, чтобы магическое полотно не давало рефлексов, ослабляющих впечатление…
Опять собрался в складки черный коленкор — и мы увидели темный густолиственный кедровый и масличный сад на горе Елеонской с яркой темно-голубой прогалиной посредине, по которой, облитый теплым лунным светом, шествовал Спаситель мира. Это — не лунный эффект: это — лунный свет во всей своей несказанной силе, золотисто-серебряный, мягкий, сливающийся с зеленью дерев и травы и проникающий собою белые ткани одежды. Какое-то ослепительное, непостижимое видение…»
Переходя к третьей картине Архипа Ивановича, г-н Ясинский высказывается о ней так: «Пред нами открылось необъятное бледное пространство — берег, покрытый полевыми цветами и чертополохом; река, уходящая в безграничную даль, светлые, воздушные, чистые, как глаза ангела, небеса в легких параллельных, едва розовых, едва лиловых, едва серебряных облаках, и над берегами, над рекою заструился утренний прозрачный пар. Странное чувство испытал я, когда вдруг увидел этот Днепр, извивающийся по великой низменности. Я уверен, что все то же испытали. Наверно, у каждого сжалось сердце, схваченное радостным чувством, и на ресницы стала проситься слеза…»
Менделеев закашлялся. Архип Иванович спросил его: «Что это вы так кашляете, Дмитрий Иванович?»
Профессор весело отвечал: «Я уже шестьдесят восемь лет кашляю, это ничего, а вот картину такую вижу в первый раз».
Перестановка — и вот перед нами четвертое чудо: березовая рощица с ручейком, освещенная солнцем и с голубыми небесами на заднем плане…
Какая необыкновенная чистота красок! Как они сверкают!..
«Да в чем секрет, Архип Иванович?» — опять начал Менделеев.
Кто-то заявил: «Я закрываю глаза и все-таки вижу».
«Секрета нет никакого, Дмитрий Иванович», — смеясь, сказал Куинджи, задергивая картину к великому нашему сожалению, потому что хотелось все стоять перед нею и смотреть и слушать этот ручеек, распавшийся на мочижинки (твердое, не торфяное болотце, здесь по — видимому, пересыхающий ручей), которые теряются в траве, между тем как немного выше по зеленой мураве тянется солнечный настоящий луч.
«Много секретов есть у меня в душе, — заключил Менделеев, — но не знаю вашего секрета…» Картины, показанные в этот раз, были: «Вечер в Малороссии», «Христос в Гефсиманском саду», «Днепр» и «Березовая роща»".
ПРИМЕЧАНИЯ
правитьРепин И. Е. (1844—1930) — известный русский художник-передвижник, один из идейных вдохновителей «Товарищества передвижников». Принимал участие в «Менделеевских средах» (см. подробнее воспоминания А. И. Менделеевой). Встречался с Д. И. Менделеевым и на других собраниях художников, принимал его у себя в Пенатах. Репин написал два портрета Менделеева: один в 1886 г. (Менделеев в мантии доктора Эдинбургского университета — находится в Государственной Третьяковской галерее), другой в 1907 г. (находится в помещении Президиума АН в Москве). Кроме того, известно, что И. Е. Репин присутствовал при старте аэростата «Русский», на котором Менделеев поднимался во время полного затмения Солнца в начале августа 1887 г. Сохранились свидетельства о том, что тогда же Репин сделал наброски с изображением этих событий, однако местонахождение этих рисунков неизвестно.