Георгий Чулков. Избранные стихотворения
----------------------------------------------------------------------------
Оригинал здесь: Поэзия Московского Университета от Ломоносова и до ...
с дополнениями из Серебряного века силуэт...
---------------------------------------------------------------------------
'''Содержание:'''
Песня
Весна
Поэт
Зарево
"Пьяный бор к воде склонился..."
"Приникни, милая, к стеклу..."
Л. Р.
В тюрьме
Слова
Хрусталь
Элегия
Май 1920 года
"Живому сердцу нет отрады..."
Луна
"Прости, Христос, мою гордыню..."
"В жизни скучной, в жизни нищей..."
"Ты иронической улыбкой..."
Сестре
"Почему так пусто в нашем доме..."
"Тебе приснился странный сон..."
"Не плачь, не бойся смерти и разлуки..."
Из книги "Тайная свобода"
Копьё
Сёстры
"О, юродивая Россия..."
"Уста к устам - как рана к ране..."
"Петербургские сны и поныне..."
"Поэта сердце влажно, как стихия..."
"Какая в поле тишина..."
Третий завет
"Ведут таинственные оры..."
Ночь в Гаспре
"Ещё скрежещет змий железный..."
"Девушка! Ты жрица иль ребёнок..."
"Как будто приоткрылась дверца..."
Поэзия
Весёлому поэту
'''ПЕСНЯ'''
Стоит шест с гагарой,
С убитой вещей гагарой;
Опрокинулось тусклое солнце:
По тайге медведи бродят.
Приходи, любовь моя, приходи!
Я спою о тусклом солнце,
О любви нашей чёрной,
О щербатом месяце,
Что сожрали голодные волки.
Приходи, любовь моя, приходи!
Я шаманить буду с бубном,
Поцелую раскосые очи,
И согрею тёмные бёдра
На медвежьей белой шкуре.
Приходи, любовь моя, приходи!
'''Весна'''
Не бойся, мальчик мой, не плачь!
Иди ко мни, мой гость желанный.
Смотри: на ветке - чёрный грач,
Весны глашатай неустанный.
Пойдём-ка в хижину скорей.
Грохочет звонко половодье,
И плещет в солнце меж камней
Русалок пенное отродье.
Омою ножки я вином,
И поцелую мягкий локон;
Под шум весенний мы уснём
У распахнутых настежь окон.
И там - во сне - увидишь ты:
Воскреснут на живых полянах
Преображённые цветы
В лучах сверкающих и рдяных.
Весна над миром прошумит
Освобождёнными крылами,
Деревья, солнце и гранит
Зажгутся новыми огнями.
'''ПОЭТ'''
''Вяч. Иванову''
Твоя стихия - пенный вал,
Твоя напевность - влага моря,
Где, с волнами сурово споря,
Ты смерть любовью побеждал
Твоя душа - как дух Загрея,
Что, в страсти горней пламенея,
Ведет к вершине золотой,
Твоей поэзии слепой.
О Друг и брат и мой вожатый,
Учитель мудрый, светлый вождь,
Твой стих - лучистый и крылатый -
Как солнечный весенний дождь;
И опьяненная свирель -
Как ярый хмель.
Между 1905 и 1907
'''ЗАРЕВО'''
Дымятся обнаженные поля,
И зарево горит над сжатой полосою.
Пустынная, пустынная земля,
Опустошенная косою!
И чудится за лесом темный крик,
И край небес поник:
Я угадал вас, дни свершенья!
Я - ваш, безумные виденья!
О зарево, пылай!
Труби, трубач!
И песней зарево встречай.
А ты, мой друг, не плачь:
Иди по утренней росе,
Молись кровавой полосе.
Между 1905 и 1907
{{***}}
Пьяный бор к воде склонился,
Берег кровью обагрился:
Солнце стало над рекой,
Солнце рдеет над рекой.
Взмахи вижу сильных вёсел,
Кто-то камень в воду бросил...
Снова тягостная тишь;
Над водою спит камыш.
Не хочу унылой доли,
Сердце жаждет дикой воли,
Воли царственных орлов.
Прочь от мёртвых берегов!
{{***}}
Приникни, милая, к стеклу,
Вглядись в таинственную мглу:
Вон там за тёмною стеной
Стоит, таится спутник мой.
Я долго шёл, и по пятам
Он тихо следовал за мной.
И на углу был стройный храм.
Я видел белые лучи
Едва мерцающей свечи;
Я видел странный бледный лик
И перед ним, как раб, поник.
Приникни, милая, к стеклу,
Вглядись в таинственную мглу.
Он за стеною там стоит,
Молчит темнеющий гранит.
Но мы - вдвоём с тобой, вдвоём...
Мы будем жить? Мы не умрём?
{{***}}
''Л. Р.''
И смерть казалась близкой, близкой,
И в сердце был и свет, и сон.
И опустились звёзды низко
На полунощный небосклон.
Из комнаты звучало пенье
Моей тоскующей сестры.
Под звёздами мои мученья
Горели, как в полях костры.
И пахло влагою и сеном.
Хотелось землю лобызать,
И, опьянившись милым тленом,
Здесь на земле, дышать, дышать...
'''В тюрьме'''
И опять она стучит
Через толщу старых плит.
Стуком мерным,
Стуком верным
Сердце слабое туманит.
Часовой в оконце взглянет:
Тихо станет.
Но опять упорный стук;
Два и три, два и три -
Неизвестных милых рук
Мерный стук:
Два и три, два и три.
Только раз в моё оконце
Мне пришлось - весной - при солнце
Видеть ясное лицо
Арестантки чернобровой...
"С той поры мои оковы -
Обручальное кольцо".
'''Слова'''
Слова и облачны, и лживы,
Как на болоте злой туман;
Но я - лукавый и ленивый -
Их сочетаньем вечно пьян.
Жилища я себе не строил
И не сжимал рукой сохи,
И сказкой сердце успокоил,
И песней - тёмные грехи.
Томление на плахе страсти
Я словом оскорблял не раз;
В словах не раз искал участий
И соблазнял бряцаньем фраз.
И пред лицом премудрой смерти,
Быть может, прошепчу слова.
Но даже им, друзья, не верьте:
Не ими жизнь моя жива.
Слова - надёжная защита
И от себя, и от друзей.
В могиле слов змея зарыта -
Змея влюблённости моей.
'''Хрусталь'''
Хрусталь моей любви разбился с тонким звоном,
Осколки милые звенят-поют во мне;
Но снова я пленён таинственным законом:
Пою любовь мою в заворожённом сне.
Осколок хрусталя мне больно сердце ранит,
Но хрупкость нежную люблю я вновь и вновь;
Цветок мечты моей от боли томно вянет,
Но славлю алую струящуюся кровь.
'''Элегия'''
''3.Е.Серебряковой.''
Когда в ночной тиши приходит демон злой
В мою таинственную келью,
И шепчет дерзостно, нарушив мой покой,
Призывы к грешному веселью;
Когда с небрежностью восторженную страсть
Он предлагает мне лукаво,
И лживо говорит, что надо тайно пасть,
Дабы вернуться к жизни правой;
Когда под маскою блестящей суеты
Скрывая мир уныло-дикий,
Он навевает мне неверные мечты
О жизни лёгкой и двуликой:
Я вспоминаю дом, поля и тихий сад,
Где Ты являлась мне порою, -
И вновь сияет мне призывно-нежный взгляд
Путеводящею звездою.
И верю снова я, что путь один - любовь,
И светел он, хотя и зыбок;
И прелесть тайная мне снится вновь и вновь
Твоих загадочных улыбок.
'''Май 1920 года'''
''Жара была такая, что в мае колосилась рожь,
чего не запомнят старожилы.''
Из хроники
Иссякли все источники. Всё сухо
И май - не май, и не жива весна.
И колос пуст на пажитях. И глухо
Трава шуршит - мертва и сожжена.
И солнце душное - как злая рана.
Томится мир в тяжёлом полусне,
Как тайный мир былого океана,
Раскрывшийся в безводной глубине.
Так и в душе нет влаги и волненья,
И смутен гул невозвратимых дней,
Среди ужасного оцепененья
Могилами отмеченных путей.
Май 1920
{{***}}
Живому сердцу нет отрады,
Когда в бреду безумный мир,
Когда земные дети рады
Устроить на кладбище пир.
Для них слепой, для Бога зрячий,
Томится мудрый человек...
Твои сомнительны удачи,
Шумливый, суетливый век.
И кажется порой, что где-то,
В неизмеримой вышине,
Для нас незримая комета
Горит в потустороннем сне.
И кажется, в миг пробужденья,
Она падёт, как алый змей,
На тёмный пир без вдохновенья
Разочарованных людей.
15 июня 1920
'''Луна'''
Я не мирюсь с своей судьбою,
Мне душен полунощный плен.
Как очарован ворожбою
Тяжёлый камень белых стен!
И я от чар безумно тихо
Изнемогаю и клонюсь...
И в лунный морок злое лихо
Ведёт кладбищенскую Русь.
Ужели, Русь, погибнем вместе -
Я пленник, ты, страна моя,
Подобная слепой невесте,
В глухую полночь бытия.
6 июля 1920
{{***}}
Прости, Христос, мою гордыню,
Самоубийственный мой грех,
И освяти мою пустыню,
Ты, жертва тайная за всех.
Надменье духа гаснет в страхе
Пред чудом вечного креста,
А жизнь давно уже на плахе,
И смерть - близка, глуха, проста.
Узнав её лицо, бледнею,
На я дышу и снятся сны,
И вижу нежную лилею
В руках Таинственной Жены.
Распятый! Укажи пути мне,
Дай знак, где истина, где ложь,
Услышь мой голос в тихом гимне.
И силы ангелов умножь.
22 июня 1920
{{***}}
''О. А. Глебовой-Судейкиной''
В жизни скучной, в жизни нищей
Как желанен твой уют...
В этом сказочном жилище
Музы нежные поют.
В старых рамах бледны лица,
Как в тумане странный быт.
Здесь былое тайно снится,
Злободневное молчит.
Ты среди своих игрушек -
Как загадочный поэт.
В мире фижм и в мире мушек
Отраженье давних лет.
Ты - художница. С улыбкой
Оживляя век любви,
В жизни призрачной и зыбкой
Куклы чудом оживи.
Век безумный Казановы,
Дни дуэлей и страстей
Вечно юны, вечно новы
В милой комнатке твоей.
Август 1920
{{***}}
''Федору Сологубу''
Ты иронической улыбкой
От злых наветов огражден,
И на дороге скользко-зыбкой
Неутомим и окрылен.
Ты искушаешь - искушаем -
Гадаешь - не разгадан сам,
Пренебрегаешь светлым раем,
Кадишь таинственным богам.
Но ты предвидел все печали,
И муку пламенных ночей,
Когда ключи тебе вручали
От заколдованных дверей.
Август 1920
'''СЕСТРЕ'''
Соблазненные суетным веком
Никогда не поймут, что дерзать
Значит просто простым человеком
В тихом домике жизнь коротать,
Что при свете смиренной лампады
Можно солнце увидеть вдали,
Где сияют чудесно громады
И в лазури плывут корабли.
31 октября 1920
{{***}}
Почему так пусто в нашем доме?
Почему такая тишина?
Если б в молнии и в грозном громе
Вся сгорела бы моя страна;
Если б нищий, смрадный, необутый
Я шагал по знойному песку;
Или в тёмных болях пытки лютой
Я обрёл последнюю тоску:
Мне не так бы ночью душно было,
И не так бы день был страшен мне,
Как теперь, когда земля остыла,
И тебя я вижу лишь во сне.
30 сентября 1920
{{***}}
Тебе приснился странный сон,
Ты видел: люди с молотками
Склонились над Христом, а Он
Лежал, обвитый пеленами.
Ты отстранил тогда людей,
Младенец-Рыцарь, - и Распятый
В сияньи голубых очей
Вознёсся, как и ты, крылатый.
Твой сон был явь, а я, слепец,
Твой спутник нищий и случайный,
Не знал, что над тобой - венец,
Небесный знак Господней тайны.
26 сентября 1920
'''* * *'''Не плачь, не бойся смерти и разлуки.
Ужели таинства не видишь ты,
Когда угаснут милые черты
И твой любимый вдруг уронит руки, -
И так уснёт, от нашей тёмной муки
Освобождённый в чуде красоты
Неизъяснимой! Так и я, и ты
Освободимся в миг от мрака скуки.
Тогда легчайшая, как сон, душа
В нетленной плоти станет как царица.
И человек, землёю не дыша,
Вдохнув иной эфир, преобразится.
И будет жизнь, как солнце хороша,
И отошедших мы увидим лица.
26 октября 1920
Из книги
"Тайная свобода"'''Копьё'''
1
Так праздник огненных созвездий
В душе пылает и поёт;
Но час печальный, час возмездий
Копьё жестокое несёт.
И знаю: обнажатся плечи
И беззащитна будет грудь, -
И пронесётся стон далече:
"Хочу в молчанье отдохнуть".
Земля ответит звонким эхо
На стон невольный и мольбу.
И без рыданий, и без смеха
Я встречу тёмную судьбу.
И в ризе траурной царица,
И копьеносец роковой,
И факел алый - багряница
На плащанице мировой -
Всё только знаки при дороге
Туда, где ждёт меня давно
Судья таинственный и строгий
И в чаше вечное вино.
2
Моя свобода - как вино:
Она пьянит, - и в новом хмеле
С ней сердце вновь обручено,
Как с кровью плоть в едином теле.
Кто хочет вольным быть, приди,
И обручись, и будь со мною.
И на твоей живой груди
Означу знак моей рукою.
Так, знак свободы - превозмочь
И мир, и прах, и вожделенья,
И вновь создать из крови ночь,
И день прославить обрученья.
'''Сёстры'''
Сумерки-сёстры за пяльцами
Тихо свершают свой труд;
С грустью прилежными пальцами
Ткань гробовую плетут.
Труд ваш ценю утомительный -
Петлю за петлю - и сеть
После заботы мучительной
Сладко на сердце надеть.
Ткали вы ткани шелковые -
Сети прилежно плели;
Вот уж и в стены сосновые
Кости мои полегли.
Так, под невольною сеткою
Смерть мне позволят вдохнуть.
И можжевельною веткою
Вновь обозначится путь.
Сумерки-сёстры! За пяльцами
Тихо кончайте свой труд.
Тките прилежными пальцами
Сеть из вечерних минут.
{{***}}
О, юродивая Россия,
Люблю, люблю твои поля,
Пусть ты безумная стихия,
Но ты свята, моя земля.
И в этот час, час преступлений,
Целую твой горячий прах.
Среди падений и мучений
Как буен тёмных крыльев взмах!
Под странным двуединым стягом
Единая слилася Русь,
И закипела кровью брага...
Хмельной - я за тебя молюсь.
Друзья-враги! Мы вместе, вместе!
Наступит миг - и все поймут,
Что плачу я о той Невесте,
Чей образ ангелы несут.
8 ноября 1919
{{***}}
Уста к устам - как рана к ране -
Мы задыхаемся в любви.
Душа, как зверь в слепом капкане,
Всё бьётся - глупая - в крови.
Мы только знаем: будет! будет?
Но мы не верим в то, что есть.
Кто сердце тёмное разбудит?
Кто принесёт благую весть?
И только ангел ночью звездной,
Когда поёт: "Христос Воскрес!",
Над нашей опалённой бездной
Подъемлет пурпуры завес.
7 января 1923
{{***}}
Петербургские сны и поныне
Мою душу отравой томят;
И поныне в безумной пустыне
Меня мучает холодом ад.
Не уйти мне от страшного неба,
От тебя, серебристый туман,
От классически ложного Феба,
И от тени твоей, Великан.
Всадник-царь! Ты по воле поэта
Стал для нас и восторг, и позор;
Пусть все язвы кромешного лета -
Как святителей русских укор.
Только ты и с последней трубою
Не померкнешь пред ликом Отца,
И тобою, поэт, и тобою,
Оправдаются в чуде сердца.
май 1923
{{***}}
''Юрию Верховскому''*)
Поэта сердце влажно, как стихия
Здесь на земле рождённых Небом вод.
В нём вечен волн волшебный хоровод -
Вопль радости иль жалобы глухие.
Немолчно в нём звучат струи живые -
Сам океан в ином, как бог, поёт;
В ином поток крушит суровый лёд;
В ином вздыбилась водопада выя.
А ты, поэт, и прост, и величав.
Так озеро в таинственной долине
Незыблемо от века и доныне.
Поэт взыскательный! Ты мудр и прав.
Любезен мне твой безмятежный нрав:
Слышней грозы безмолвие пустыни.
22 июля 1924
{{***}}
Какая в поле тишина!
Земля, раскинувшись, уснула.
Устав от солнечного гула,
От хмеля терпкого вина.
И я дремал, забыв, что ярость
Страстей мятежных не прошла.
Что не распутать мне узла,
Завязанного мной под старость.
Очнувшись, вспомнил о тебе,
Моя ревнивая подруга,
И сердце будто от недуга
Запело жалобу судьбе.
Но полно! Одолей унылость!
Уныние ведь смертный грех:
Не для себя живёшь - для всех,
И безгранична Божья милость!
24 июля 1924
'''Третий завет'''
''Вячеславу Иванову''
Как опытный бретёр владеет шпагой,
Так диалектикой владеешь ты;
Ты строишь прочные, как сталь, мосты
Над бездною - с великою отвагой.
Патриотическим иль красным флагом
Отмечены дороги красоты, -
Под знаком белизны иль черноты:
В руках художника всё станет благом.
Антиномический прекрасен ум, -
Великолепны золотые сети
Готических средневековых дум.
Но слышишь ли, поэт, великий шум?
То - крылья ангелов, - и мы, как дети,
Поём зарю иных тысячелетий.
август 1924, Москва
{{***}}
Ведут таинственные оры*)
Свой тайнозримый хоровод.
Умрёт ли кто иль не умрёт -
Но дивной музы Терпсихоры
Прекрасен в вечности полёт.
Ты, смертный, утешайся пляской.
Следи движенье снежных рук,
И флейты нежный тонкий звук, -
И очарован музы лаской
Не бойся горестных разлук.
Увянут розы, всё истлеет,
Испепелится твой чертог,
Но на Парнасе дивный Бог
Всё в странном свете пламенеет:
Он тлен печальный превозмог!
Своей любимой - Терпсихоре -
Он повелел тревожить нас,
Чтоб в сердце пламень не угас,
Чтоб в радость обратилось горе,
Когда пробьёт последний час.
сентябрь 1924, Гаспра
''' Ночь в Гаспре*)'''
Какая тишина! И птицы,
И люди - всё молчит кругом!
Лишь звёзд лохматые ресницы...
И запах роз... И мы вдвоём...
И чем больней воспоминанье
О суетных и грешных днях,
Тем властней странное желанье
На неизведанных путях.
И кажется, что злые муки -
Весь этот бред, и этот ад,
Твои лишь крошечные руки
Прикосновеньем исцелят.
4 ноября 1924
{{***}}
''(И. А. Новикову)''*)
Ещё скрежещет змий железный,
Сверкая зыбью чешуи;
Ещё висят над чёрной бездной,
Россия, паруса твои;
Ещё невидим кормчий тёмный
В тумане одичалых вод;
И наш корабль, как зверь огромный,
По воле демонов плывёт.
А ты, мой спутник корабельный,
Не унываешь, не скорбишь, -
И даже в мраке путь бесцельный -
Я верю - ты благословишь.
Душа крылатая, как птица,
Летит бестрепетно в лазурь,
Ей благовест пасхальный снится
И тишина за буйством бурь.
23 ноября 1924
Людмиле Лебедевой*)
Девушка! Ты жрица иль ребёнок?
Танец твой так странен и так тонок.
Все движения, как сон, легки...
В чём же тайна пламенной тоски?
Детских уст невнятен робкий лепет,
А крылатых ног волшебен трепет,
И как лилия - твоя ладонь!
И в очах - испуг, любовь, огонь...
Почему ж боишься бога-змея,
Прямо на него взглянуть не смея?
Знай, дитя, он в страсти изнемог:
Смертный он теперь, как ты - не бог!
ноябрь 1924
{{***}}
Как будто приоткрылась дверца
Из каменной моей тюрьмы...
Грудная жаба душит сердце
В потёмках северной зимы.
И кажется, что вот - мгновенье -
И жизни нет, и всё темно.
И ты в немом оцепененье
Беззвучно подаешь на дно.
О, грозный ангел! В буре снежной
Я задыхаюсь, нет уж сил...
Так я в стране моей мятежной
На плаху голову сложил.
начало 1930-х годов
'''Поэзия'''
И странных слов безумный хоровод,
И острых мыслей огненное жало,
И сон, и страсть, и хмель, и сладкий мёд,
И лезвие кровавого кинжала,
И дивных лоз волшебное вино, -
Поэзия! Причудница столетий! -
Всё, всё в тебе для нас претворено!..
И мы всегда, доверчивые дети,
Готовы славить муки и восторг
Твоих мистерий и твоих видений,
И яростно ведём ревнивый торг
За право целовать твои колени.
24 мая 1938, Ялта
'''Весёлому поэту'''
Мажорный марш твоих утопий
Мне очень нравится, поэт;
И после серых, скучных копий
Приятно видеть яркий цвет, -
И пусть преобладает красный
В твоей палитре, милый мой;
Мне нравится рисунок ясный
В твоей размашке боевой;
Покрикиваешь ты на диво,
Как самый бравый бригадир
На тех, кто прячется пугливо
В свой ветхий дом, в свой старый мир,
Где нет ни правды, ни утопий,
Где мысль давно погребена
И где религия, как опий,
Для буржуазнейшего сна...
Но всё-таки прошу, дружище,
Взгляни порою на кладбище,
Где спят и дети, и отцы:
Об этом как-нибудь помысли,
Дабы начала и концы
На паутине не повисли,
Что некогда для наших мук
Соткал из вечности паук.
24 мая 1938, Ялта
Георгий Чулков.
Сочинения в 6-ти томах, т. 4. "Шиповник", СПб, 1911.
Тайная свобода. Стихотворения из неизданных книг (1920-1938). Изд. проект "ПаЛЕАлиТ", серия "Из-под шпал", выпуск 3, М., 2003.
Стихотворения Георгия Чулкова. М., 1922. 
