Избранные стихотворения (Лафорг)

Избранные стихотворения
автор Жюль Лафорг, пер. Надежда Львова, Бенедикт Лившиц
Оригинал: французский, опубл.: 1886. — Источник: az.lib.ru • Жалоба органиста церкви Богородицы в Ницце («Зимние вороны простонали давно…»)
Зимний закат («Как жалобен закат сегодня в небесах!..»)
Перед большой розеткой в оконнице Церкви Богородицы («О зов торжественный и странный!..»)
Жалоба больших сосен в покинутой вилле («Весь вечер солнце хмурилось в тумане…»)
Жалоба обманутого супруга («Что же делали вы у Распятья?..»)
Настроения («Я болен сердцем, я на лад настроен лунный…»)
Из «Изречений Пьерро» («Ах, что за ночи без луны!..»)

Жюль Лафорг

править

Избранные стихотворения

править

Жалоба органиста церкви Богородицы в Ницце

Зимние вороны простонали давно,

Простонали псалмы в бледную просинь…

Близится с ливнями осень…

Прощайте, кусты казино!

Вчера она казалась еще бледнее…

Помню: всем телом дрожала она.

Эта церковь так холодна!

Ах, здесь только я любуюсь ею.

За грустной улыбки мгновенный свет

Я сердце свое разрубил бы,

И я верен ей был бы

Навсегда в этом мире побед.

Я хочу ее с miserere встретить

В тот день, когда она умрет…

Она с такою вселенской тоской позовет,

Что Господь Бог мне должен ответить.

Но нет, я останусь один, в мечтах

О возлюбленной, умершей в чахотке,

Обширное сердце качая, как в лодке,

В твоих вечных фугах, Бах.

И каждый год, печален и нем,

Так, чтобы подозренья ни к кому не пришли,

Я буду расковывать тот Реквием,

Который я создал на смерть Земли!

(Перевод Надежды Львовой)

Зимний закат

Как жалобен закат сегодня в небесах!

Вихрь безнадежности расплакался в кустах,

Швыряя мертвые сучки к листве спаленной.

…………………………………………………

…………………………………………………

…………………………………………………

О Солнце! Летом ты, во всем величьи славы,

Как Дароносица, — вдруг падало на травы,

Расплавив всю лазурь!.. А нынче надо мной

Шафранный диск — без блеска и больной,

И, киноварь разлив, вдали ты стынешь кротко

Один, украшенный лишь смертью и чахоткой,

И зябким облакам бросаешь слабо ты

Свинцово-белые да желтые черты.

Viel-or, и rose-fane, и серый, и лиловый…

О да! Конец, конец! Лишь воет вихрь суровый!

Всё желто, грязно… Ах, уже сомкнулся путь.

Исполнен срок земли; ее бессильна грудь.

А дети жалкие — худы, бледны, и гадко

От черезмерных дум над вечною загадкой.

Под тяжестью одежд, согнутые, дрожат,

И в чаще сумрачных бульваров нем их взгляд,

И горький смех над их абсентом бродит,

Когда беременные женщины проходят

И выставляют грудь и животы —

В звериной гордости рабынь святой мечты.

Безвестный ураган последнего развала!

Сюда, сюда! Вздымая трубы шквала,

Бери наш шар нечистый и смети

Проказу городов и их сынов с пути.

И брось обломки их в пучину без названья…

Никто не помнит пусть, в величии незнанья

Предвечных солнц и звезд любви живой,

О мозге сгнившем, что когда-то был землей.

(Перевод Надежды Львовой)

Перед большой розеткой в оконнице Церкви Богородицы

Cupio dissolvi et esse cum Christo [*]

О зов торжественный и странный!

Как Dies irae слышен вновь.

Розетка храма восьмигранна,

И в ней, печалью осиянны,

И преклоненье, и любовь.

Лавина роз устало-бледных,

И душных лилий томный рой,

Покой тычинок заповедных —

И аромат и звон победный,

Разбив, мне сердце успокой!

Я вечный аромат страданий.

Без плоти — Жар. Без цели — Страсть.

Хочу я масл благоуханий,

Хочу улыбок и рыданий

И к чистому хочу припасть.

Все в нимбах лала и топаза,

Прозрачные в венке лучей,

Огни веков — Святая стража

В одежде неги и топаза

Меня уносит в свой ручей.

Блаженство! Мука! Мука снова!

И пред избранником небес,

Чей дух как дым костра святого,

Ворота рая голубого

На петлях злобных — без завес.

О Аллилуйа! Слабость! Нежность!

Небесный спазм! Возврата нет!

Бурь ликования мятежность,

Сплетай в объятьях всю безбрежность

Любовью дышащих планет!

А мира скорбное рыданье,

Что без конца повторено,

Течет сквозь гимны ликованья

Сфер, — вечным эхом мирозданья

Приотворившихся давно!

[*] …<имею желание> разрешиться и быть со Христом… (Флп. 1:23).

(Перевод Надежды Львовой)

Жалоба больших сосен в покинутой вилле

Весь вечер солнце хмурилось в тумане,

Не усмирился ветер до сих пор.

Но мы — вверху священный взор,

Который разметет асфальтовые ткани!

— Ах, я вами совсем разорен,

Балы бриллиантов, женские тени…

Наверно, наверно, я не рожден

Для таких наслаждений!

Не усмирился ветер до сих пор,

О кашель хаоса, о стоны погребаний!

— Земли проданы… Сколько людей,

Что рабски мне подавали перчатки,

В этот миг из моих рублей

Дают взятки.

— На низком небе траурные ткани.

Им Miserere вслед гремит зловещий хор.

— Вижу их, погрузивших руки в плоды,

Перстни на пальцах меняющих жадно.

Наши ночи, скитанья и наши труды

Им непонятны.

— О кашель хаоса, о стоны погребаний!

Запоем, как Мемнон! Солнце смотрит в упор!

А меня приютила эта кровать,

Бесцветная комната в отеле…

Как бы хотела я не слыхать

Ноябрьской метели!

Она усмиряет ветра сумрачный хор!

Облака стирает, как пену мечтаний!

— Берта, чей взор подобен цветам,

Кто молился о моем возвращеньи,

Что делаешь ты, выйдя замуж, там,

В провинции, в отдаленьи?

— Будем петь, как Мемнон! Солнце смотрит в упор!

Вот оно, как из гроба восстав, — всё сверканье!

— О, какой ветер! Всякий сон, прощай!

Боже! Я болен и нет мне услады!

О наше окошко, наш солнечный рай

В Баден-Баде!

— Мол рухнул! К великим свершеньям, сжиганьям!

Святые дары! Labarum noctis irae — твой взор!

— И скоро, один, поеду опять

В Монмартр, в пятом классе,

Далеко от родителей, которые спят

В Эльзасе.

(Перевод Надежды Львовой)

Жалоба обманутого супруга

Sur l’air populaire

«Qu’allais-tu faire a la fontaine?»

Что же делали вы у Распятья?

Проклятье, жена!

Что же делали вы у Распятья?

Сына просила нам даровать я,

О Боже, мой друг;

Сына просила нам даровать я.

А зачем вы стояли в углу?

Проклятье, жена!

А зачем вы стояли в углу?

Не взяв стула, я сберегла три су,

О Боже, мой друг;

Не взяв стула, я сберегла три су.

Не видел ли я спины офицера?

Проклятье, жена!

Не видел ли я спины офицера?

Это Распятье большого размера,

О Боже, мой друг;

Это Распятье большого размера.

На Распятьи нет сверкающих звезд!

Проклятье, жена!

На Распятье нет сверкающих звезд!

Это рана Голгофы, как крест,

О Боже, мой друг;

Это рана Голгофы, как крест.

…………………………………………

…………………………………………

…………………………………………

…………………………………………

…………………………………………

…………………………………………

Не говорят у подножья Креста,

Проклятье, жена!

Не говорят у подножья Креста.

От избытка любви раскрываю уста,

О Боже, мой друг;

От избытка любви раскрываю уста.

Череп тебе разрублю пополам я,

Проклятье, жена!

Череп тебе разрублю пополам я.

Ему же бессмертную душу отдам я,

О Боже, мой друг;

Ему же бессмертную душу отдам я.

(Перевод Надежды Львовой)

Настроения

Я болен сердцем, я на лад настроен лунный.

О тишина, простри вокруг свои лагуны!

О кровли, жемчуга, бассейны темноты,

Гробницы, лилии, озябшие коты,

Поклонимся луне, властительнице нашей:

Она — причастие, хранящееся в чаше

Безмолвия, она прекрасна без прикрас,

В оправе траурной сверкающий алмаз.

Быть может, о луна, я и мечтатель нудный,

Но все-таки скажи: ужели безрассудно

Хоть в мыслях преклонить колени пред тобой,

Как Христофор Колумб пред новою судьбой?

Ни слова более. Начнем богослуженье

Ночей, настоенных на лунном излученьи.

Вращайся медленней, лишенный всех услад,

О фиброинный диск, о трижды скорбный град!

Кентавров вспомяни, Пальмиру дней счастливых,

Курносых сфинксов спесь, что спят в стовратных Фивах,

И из-под озера Летейского ответь,

Какой Гоморрою тебе дано дотлеть?

Как относительны пристрастья человека,

Его «люблю тебя»! Какая подоплека

У «добрых вечеров» его и «добрых утр»!

Кружить вокруг любви, боясь проникнуть внутрь…

— Ах, сколько раз долбить я должен в лоб чугунный;

Я болен сердцем, я на лад настроен лунный.

(Перевод Бенедикта Лившица)

Из «Изречений Пьерро»

Ах, что за ночи без луны!

Какие дивные кошмары!

Иль въяве лебедей полны

Там, за порогом, дортуары?

С тобой я здесь, с тобой везде.

Ты сердцу дашь двойную силу,

Чтоб в мутной выудить воде

Джоконду, Еву и Далилу.

Ах, разреши предсмертный бред

И, распятому богомолу,

Продай мне, наконец, секрет

Причастности к другому полу!

(Перевод Бенедикта Лившица)