Иван-Царевич (Хирьяков)/ДО

Иванъ-Царевичъ : Памяти И. С. Тургенева. Фантазія.
авторъ Александръ Модестовичъ Хирьяковъ

Источникъ: Хирьяковъ А. М. Легенды любви. — СПб.: «Издатель», 1898. — С. 18.

Ночь! Невозмутимая тишина царитъ въ покояхъ богатаго барскаго дома. Какъ убитая, спитъ многочисленная дворня: набѣгалась за день. Спятъ приживалки. Спятъ гости. Спятъ господа. Спитъ почернѣвшій садъ, уронивъ на землю свои желтые листья, и тихо плачетъ надъ нимъ осеннее небо и мелкимъ дождемъ мочитъ его обнаженныя деревья.

Только что угомонился новый жилецъ — маленькій ребенокъ. Мирно засыпаетъ онъ, покачиваясь въ своей люлькѣ, убаюканный тихимъ ласкающимъ напѣвомъ. Трепетное пламя лампадки освѣщаетъ золоченыя ризы образовъ, кисейный пологъ люльки и маленькую женскую фигуру. Нѣжно, чуть слышно звучитъ женскій голосъ, и чутко прислушивается заботливая няня къ тихому дыханью ребенка. Не спитъ вѣрная раба: ее разбудилъ плачъ, а теперь сонъ уже не идетъ къ ней, хоть ребенокъ и успокоился. Она успѣла уже полюбить своего маленькаго господина, и думы ея все чаще и чаще обращаются къ этому безпомощному существу, ввѣренному ея попеченіямъ. Что-то ждетъ его въ жизни? Гдѣ найдетъ оно свое счастье-долю?..

И плывутъ, несутся думы и причудливыми узорами переплетается въ нихъ возможная дѣйствительная жизнь съ поэтической фантазіей, сейчасъ ею сказанной надъ колыбелью сказки. Чудится ей, что маленькій ребенокъ превращается въ красавца-богатыря и скачетъ за тридевять земель въ тридесятое царство отыскивать Жаръ-птицу, раздобывать воды живой. Вплетается дѣйствительная жизнь, и чудится бѣдной рабѣ, что питомецъ ея выросъ, выравнялся, и красиво сіяетъ на немъ вышитый золотомъ мундиръ. Весь въ отца мой Иванъ-Царевичъ: и выступка та же, и взглядъ и грудь молодецкая… богатырь!

Заплакалъ ребенокъ во снѣ. Встрепенулась вѣрная раба, и снова закачалась люлька, и мѣрная пѣсня полилась въ таинственномъ полумракѣ дѣтской.

Снова плывутъ, несутся думы, и чудится вѣрной рабѣ, что вернулся ея Иванъ-Царевичъ къ царю-родителю, къ царицѣ-матушкѣ, привезъ имъ и Жаръ-птицу, и воду живую. И встрѣчаетъ его весь народъ съ превеликой радостью, и всѣ господа къ нему съ почтеніемъ подходятъ, говорятъ съ учтивостью, а онъ, соколикъ, на всѣхъ только черезъ плечики посматриваетъ. А гости всѣ между собой шушукаются, другъ другу пересказываютъ, что всѣхъ, молъ, враговъ-супостатовъ Иванъ-Царевичъ въ полонъ полонилъ, всѣ царства чужеземныя покорилъ, добылъ себѣ громкую славу, а родителю-государю утѣху великую.

Но проходитъ Иванъ-Царевичъ мимо своей вѣрной рабы и не смотритъ и не видитъ ея. И глядитъ вѣрная раба, не наглядится на него и шепчетъ тихонько: «что я тебѣ, соколъ мой ясный, Иванъ-Царевичъ? что я тебѣ, раба недостойная? твое дѣло особливое, твое дѣло — подвиги ратные да пиры веселые. Вскормила я тебя, вспоила сокола яснаго, не нужна тебѣ больше старая. А увидишь меня, отворотишься и мимо пройдешь, чтобъ не сказали люди пересмѣшники: „богатырь-то нашъ съ бабой старою, съ деревенщиной разговоръ ведетъ“».

И проходитъ Иванъ-Царевичъ мимо рабы своей вѣрной и не видитъ ее; а ведетъ свои рѣчи веселыя все съ князьми, съ боярами, съ господами учтивыми, и всѣ вкругъ него увиваются. А старая вѣрная раба издали глядитъ на своего питомца, и текутъ ея радостныя слезы по желтымъ морщинистымъ щекамъ…

Дремлетъ спокойно маленькій мальчикъ, прикурнула около него на сундукѣ его няня, спятъ суровые господа, спятъ утомленные слуги, спитъ и домъ, и садъ, и только плачетъ, плачетъ осеннее небо и въ ночной тишинѣ льетъ надъ опавшей листвой свои безчисленныя холодныя слезы…

---

Прошло много, много лѣтъ. Маленькій ребенокъ, спавшій въ своей колыбелькѣ, давно превратился въ большого, въ очень большого человѣка. Онъ много странствовалъ, много видѣлъ, много читалъ и еще больше думалъ. Несмотря на свой богатырскій ростъ и силу, онъ не сдѣлался ни героемъ, ни полководцемъ и никого не убилъ. Свои думы онъ записалъ на бумагѣ и далъ прочесть ихъ другимъ людямъ. И когда люди читали, они начинали думать такъ-же, какъ и онъ, они покорялись ему, и чѣмъ больше они читали, тѣмъ сильнѣе дѣлалась его власть надъ ними. Онъ побѣдилъ людей, овладѣлъ ихъ сердцами и повелъ за собою.

Въ его чистое сердце случайно запала искра любви и разгорѣлась въ яркое пламя, и это пламя горѣло въ его сердцѣ всю его жизнь, и освѣщало все, къ чему онъ приближался, и все согрѣвало. Онъ видѣлъ зло, царившее надъ людьми, и не побоялся вступить съ нимъ въ борьбу. Силою своего слова онъ заставилъ людей полюбить добро. Онъ не былъ завоевателемъ, который говоритъ: «ты долженъ, а потому дѣлай такъ». Нѣтъ! Онъ просто указывалъ вдали чудный образъ вѣчной Правды и говорилъ: «посмотрите, какъ она прекрасна!» И добавлялъ: «если она прекрасна, пойдемъ къ ней». И люди видѣли Правду, и восхищались, и шли. И если онъ видѣлъ, какъ люди поклонялись пороку, принимая его за божество, онъ сдергивалъ покрывало красивой лжи и обнажалъ передъ изумленными очами людскими безобразнаго идола.

Шли годы. Ярко горѣло пламя любви въ душѣ большого человѣка. Враги напрасно старались затушить это пламя. Оно разгоралось все сильнѣе и сильнѣе, и большой человѣкъ продолжалъ указывать людямъ дорогу къ вѣчной правдѣ и говорилъ имъ о любви, о свободѣ, о красотѣ. Какъ сказочный Иванъ-Царевичъ, онъ нашелъ рѣдкую Жаръ-птицу. Но отыскавъ ее, онъ не сдѣлалъ изъ нея чучелу и не повѣсилъ въ отцовскомъ дворцѣ, какъ забавную игрушку. Нѣтъ, красота и Правда — эта рѣдкая Жаръ-птица — была полна живой горячей кровью, и онъ подарилъ эту рѣдкую птицу всему народу. Онъ нашелъ и воду живую, и этой живой водой была любовь, неизсякаемая любовь, которая исцѣляла раны людскія и звала къ новой жизни.

Шли годы. Голова мудраго человѣка посѣдѣла, время и болѣзни согнули когда-то могучій станъ, силы измѣняли. Смерть приближалась, и могучій боецъ, богатырь, которому покорились всѣ народы, мужественно ждалъ этой встрѣчи. Онъ умиралъ, и передъ его взоромъ вставала вся прежняя жизнь, и онъ смотрѣлъ на нее какъ-бы глазами посторонняго. человѣка. Онъ самъ вызвалъ себя на судъ и самъ хотѣлъ произнести безпристрастный приговоръ. И его душа содрогалась и ждала приговора его совѣсти. Онъ зналъ, что тѣ идолы, противъ которыхъ онъ сражался въ юности, давно разрушены и забыты; значитъ, будетъ забытъ и тотъ боецъ, который противъ нихъ сражался. Онъ видѣлъ, что красота и правда, которыя были добыты имъ цѣной своей крови, возбуждаютъ споры въ людяхъ, и что люди хотятъ разорвать его Жаръ-птицу на части и одни возьмутъ себѣ правду, а другіе — красоту, и не будетъ ни правды, ни красоты. И ему показалось, что придутъ другіе люди и принесутъ съ собой и новую правду, и новую красоту, а его самого уже забудутъ люди, и забудутся всѣ его подвиги, всѣ его страданія. Зачѣмъ-же онъ жилъ? Для чего онъ страдалъ и боролся?..

И слышитъ умирающій богатырь подъ самымъ ухомъ своимъ нѣжный знакомый голосъ: «вскормила я тебя, вспоила, сокола яснаго, не нужна тебѣ больше старая. А увидишь меня, отворотишься и мимо пройдешь, чтобъ не сказали люди-пересмѣшники: „богатырь-то нашъ съ бабой старою, деревенщиной разговоръ ведетъ“».

По лицу умирающаго скользнула и разлилась улыбка. Нѣтъ, онъ не былъ неблагодарнымъ сыномъ, онъ не забылъ вскормившій его народъ, онъ не отвернулся отъ него, не промѣнялъ его на пиры и веселье. Для него принесъ онъ воду живую, свою животворную любовь и зажегъ пламя любви въ сердцахъ покоренныхъ имъ людей. И пришелъ онъ къ своему кормильцу-народу, и снялъ съ него, и разбилъ вѣковыя цѣпи. И впервые вздохнуло свободной грудью заколдованное сонное царство. Значитъ, не даромъ жилъ и страдалъ, и боролся умиравшій боецъ. Значитъ, и его не забудутъ освобожденные люди, и пойдутъ за нимъ поколѣніе за поколѣніемъ, и будутъ хранить зажженное имъ пламя любви, и при свѣтѣ его стремиться къ вѣчнымъ идеаламъ правды, красоты и свободы…

Тишина. Смерть приближается. Затаивъ дыханіе, прислушивается человѣчество къ послѣднимъ вздохамъ своего великаго сына…