Иван, купецкий сын (Кюхельбекер)

Иван, купецкий сын : Драма
автор Вильгельм Карлович Кюхельбекер
Опубл.: 1842. Источник: az.lib.ru

 


 '''Вильгельм Кюхельбекер

 И В А Н К У П Е Ц К И Й С Ы Н'''


 Оригинал здесь: "Друзья и Партнеры".


 '''ПИСЬМО К К<ОНСТАНТИНУ> О<СИПОВИЧУ>
  С<АВИЧЕВСКОМУ>'''
 ВМЕСТО ПОСВЯЩЕНИЯ И ПРЕДИСЛОВИЯ

 Не далеко время, когда мне придется расстаться с Вами, 
 мой добрый К.О., и расстаться, вероятно, навсегда, до гробовой 
 доски... Ужели в Вашей памяти воспоминание обо мне останется 
 просто какою-то карикатурою, чем-то странным, причудливым, 
 похожим несколько на те уродливые лица, какие рисует перед 
 глазами нашими первосоние? - Вашим другом я не смею называть 
 себя: для дружбы нужно равенство, ваше чистое, свежее сердце 
 заслуживает в жизни встретить сердце столь же чистое и свежее. 
 Но я желал бы Вам оставить какое-нибудь доказательство, что и 
 я умею быть благодарным: и мне ли не быть Вам благодарным за те 
 часы, в которые Вы, благородный юноша, являлись истинным ангелом-
 утешителем мне, преждевременному старику, измученному до судорог
 всеми возможными житейскими и сердечными терзаниями, терзаниями 
 самыми изысканными и вместе самыми пошлыми и гадкими?
 Естественно, что мне должна была придти мысль посвятить
 Вам сочинение, которое я кончил в то время, когда наслаждался
 слишком коротковременным знакомством с Вами,- сочинение, которого 
 отдельные части, так сказать, в Ваших глазах всплывали из глубины 
 души моей, при Вас приняли настоящий вид и образ.
 Чувствую, что этот плод моего хворого воображения не достоин 
 Вас.- С Вашим именем надлежало бы соединить нечто вроде Шиллерова 
 Дон-Карлоса; нечто похожее по крайней мере на те из прежних моих 
 собственных созданий, в которых еще виден набожный чтитель 
 Серафима-Поэта, сотворшего этого Карлоса, Позу, Валленштейна, 
 Теклу, Макса Пикколомини. - К несчастью, любезные сердцу моему 
 памятники времени, для меня более отрадного, далеко предшествуют 
 минуте, когда я Вас узнал и понял. Итак, примите то, что у меня 
 теперь есть, - каково бы оно ни было. - А Ваше имя мне тут необ-
 ходимо: пусть хоть оно служит для других доказательством, сколь и 
 по сю пору мне дороги те чувства и убеждения, которых Вы для меня 
 представитель, которых Вы для меня были прекрасным олицетворением.

 Прости,- скажу,- тебя я видел,
 И ты недаром мне сиял;
 Не все я в небе ненавидел,
 Не все я в мире презирал.

 Дай-то бог, чтобы Вы и до дверей гроба не лишились утеши-
 тельной веры в светлую сторону природы человеческой! - Но, если
 бы случилось, что Вы бы и поколебались,- и тогда:

 Verachte nicht den Glauben dciner Jugend!1

 Однако, мой добрый К. О., я забываю, что это не просто письмо к
 Вам, что эти строки, быть может, прочтете не Вы одни, что они не
 одно посвящение, а вместе и предисловие.
 Предисловие обыкновенно оправдание, посильное ограждение
 себя от обвинений, которые предчувствует дурная совесть автора.
 Тащиться ли и мне по этой давно изъезженной колее? - Если мой
 Купецкий Сын никуда не годен, его не спасут от заслуженного
 забвения ни самое превосходное предисловие, ни даже самые бла-
 госклонные отзывы критики. - Если же в нем есть самобытная
 жизнь, его не убьют никакие, ни даже самые едкие суждения. Вме-
 сто того чтобы оправдывать себя, не лучше ли самому исповедать
 свои ошибки и промахи? - К ним однако же не могу причислить
 главную идею: она, быть может, преувеличена, да что же мне де-
 лать, если она так, а не иначе поразила мое воображение, если
 принудила меня осуществить ее именно так, а не иначе? - В раз-
 витии, в подробностях скорее соглашусь признать недосмотры, на-
 пример хоть в том, что Андана слишком скоро могла усомниться
 в Булате и слишком поздно уверилась в низости и скаредности сво-
 его почтенного сожителя. Правда, и тут я бы мог кое-что сказать
 в ее извинение; но еще раз: не желаю себя оправдывать.- Охотно
 признаюсь и в том, что в моем Imbroglio2 много такого, без чего
 бы можно обойтись, например, Интермедии; что вдобавок и в са-
 мых составных его стихиях слишком много разнородного, и что
 они потому никак не произведут стройного, классического целого.
 Возможно ли в самом деле спаять в одно: сатиру и элегию, рассказ
 и драму, комедию и трагедию, лирическую поэзию и сказку, идеал
 и гротеск, смех и ужас, энтузиазм и житейскую прозу, и - ожи-
 дать от всего этого гармонии? - Далее, не спорю, что в самой при-
 хоти, с которою я так часто переменял метры, есть что-то похожее
 на шарлатанство; и сам вижу (и это всего хуже), что в моей сказ-
 ке-драме все, чего ни спросишь, да только почти нет драматиче-
 ского движения! - На моем месте, а другой, столь же смело и от-
 кровенно, быть может, сознался бы во всем этом: только, кажется,
 у редкого не следовало бы за тем с полдюжины но и однако, а тут
 неоспоримые доказательства, что он совершенно прав и что кри-
 тики врут, если его бранят за такие salti mortali3 и непроститель-
 ные опущения. - Я воздержусь от всех подобных красноречивых
 доводов и выходок, которые ровно ни к чему не ведут. - К чему
 же, ради бога, печатаю этот хаос и чего же хорошего от него ожи-
 даю? - На это, любезный К. О., предоставляю за меня отвечать
 тому из моих критиков, у которого на то достает ума-разума и
 доброй воли; а сомневаться, чтобы между русскими рецензентами
 мог найтись такой не близорукий и честный человек, значило бы
 нанесть смертельную обиду тому почтенному сословию, которое так
 беспристрастно, тонко и глубокомысленно оценило "Горе от ума"
 Грибоедова, "Полтаву" Пушкина, "Гротески" Гоголя и "Сердце и
 думку" Вельтмана.

 __________
 1 Не презирай верований своей юности! (нем.)
 2 Запутанном произведении (итал.)
 3 Сальто-мортале (итал.)






 '''ДЕЙСТВИЕ I

 Явление 1
 ''В доме Зулейки. Иван и Зулейка.'''''

 И в а н
 Устал я... Бабушка, здорово!
 У вас обедать не пора?

 3 у л е й к а
 Давно пора, и все готово;
 Да где ты с самого утра...

 И в а н
 Таскался? - Видишь ли: вчера
 Я сбыл последние товары,
 Окончил все свои дела;
 Когда ж проснулся, мне пришла
 Охота посмотреть Бухары.

 3 у л е й к а
 Как? - ты в Бухаре год почти
 Живешь, торгуешь и...

 И в а н
 Базары
 В Бухаре видел, а найти
 Промеж хлопот не мог досуга
 Взглянуть на храмы, на дворцы
 И прочее. Беда! - купцы
 На вечеринках друг у друга
 Привыкли спрашивать о том,
 Что кто видал в краю чужом.
 Итак, я побродил сегодня,
 А завтра, бабушка, пущусь
 (Была бы воля лишь господня!)
 В дорогу на святую Русь.

 3 у л е й к а
 Что ж? ты не встретил ли, сердечный,
 Каких диковинок у нас?

 И в а н
 Как их не встретить! я сейчас
 С диковинки бесчеловечной:
 Вот из царева кабака,
 В оковах, как рука, нагого,
 Несут богатыря лихого
 Четыре дюжих мужика;
 Других четыре со всей мочи
 (Посмотришь и зажмуришь очи)
 Раз в раз в четыре молотка
 Разят его по груди белой
 И приговаривают так:
 "Скажи, Булат, наездник смелый!
 Скажи: найдется ли дурак,
 Чтоб выкупил из злой неволи
 Тебя себе же на беду?"
 Он? - словно и не слышит боли
 И отвечает: "Подожду".

 3 у л е й к а
 Мерзавцы!

 И в а н
 Истинно безбожно!
 Но вор же, верно, и Булат.

 3 у л е й к а
 Ты судишь очень осторожно!
 Всегда, кто страждет, виноват.
 А между прочим вот в чем дело:
 Их на попойках, в кабаках
 Лихой Булат держал в руках.
 Бывало, только пикнут смело,
 Как вскочит и как гаркнет: "Вон!"-
 Так всех их и положит он.
 Буянам больно надоело,
 Кипят на витязя враждой;
 Взять силой - не по силе бой;
 За хитрость взяться положили:
 Булата зазвали в кабак,
 Употчивали, напоили,-
 И богатырь попал впросак.
 Сидят, идет у них беседа
 Про то, про се, и вдруг соседа
 Толкнул сосед: "Не ври же, брат,
 Не согласится наш Булат!"
 А витязь: "Всякое сомненье
 В моем усердьи оскорбленье".
 Тут третий тотчас подхватил:
 "Булат - отец наш; это, други,
 Не я ли вам сто раз твердил,
 Но мы не требуем услуги,
 Не утрудим могучих сил..."
 Глупцу взбрела на ум нелепость;
 Спьяна, как видно, вздумал хват:
 "Что, братцы? - если бы Булат
 На месяц нам отдался в крепость?"
 - "Ххмм! - молвил богатырь,- и я
 Желал бы очень знать, друзья:
 Когда бы быть мне по несчастью
 Случилося под вашей властью,
 Что бы вы делали со мной?
 Но месяц? - долго! а доколе
 Не выкупят - я в вашей воле,
 Вам отдаюся головой".

 И в а н
 Ну?

 3 у л е й к а
 Месяц пролетел и боле:
 Никто не выкупил его;
 А он, бывало, ничего
 Не пощадит для избавленья
 Того, кто терпит угнетенья!
 Злодеям же его не лень:
 Сидят в кружале каждый день
 И пьют, выдумывая муки.
 Конечно, отряхнуть бы руки,-
 И цепи разорвал бы он;
 Но слово для него - закон.

 И в а н
 Жаль!.. я... Да великонька плата,
 Которой просят мужики
 За выкуп храброго Булата:
 Ведь сто рублей не пустяки.

 3 у л е й к а
 Не поскупись. Ты барышами,
 Ты родовой казной богат;
 Так будь по деньгам тороват:
 То, что сегодня дашь руками,
 То, чем пожертвуешь теперь,
 Мой милый, завтра же, поверь,
 К тебе воротится - мешками.

 И в а н
 Мешками?- Дело! посмотрю.

 3 у л е й к а
 Тут нечего смотреть, любезный;
 А надобно богатырю
 Скорей помочь.

 И в а н
 Пребесполезный
 На белом свете человек
 Подобный богатырь.

 3 у л е й к а
 Голубчик!
 Конечно, богатырь не купчик:
 Его учи хоть целый век,
 Копить не выучишь.- Когда же
 Нагрянет вдруг не в добрый час
 Толпа разбойников на вас...

 И в а н
 Не говори: не рад я даже,
 Что в путь пустился, как про них,
 Злодеев, вспомню! - Слов моих
 Не примешь в сторону худую:
 Героев, витязей лихих
 (Я в том тебя, мою родную,
 Уверить смею) всей душой
 Я почитаю.

 3 у л е й к а
 Друг ты мой!
 В твоем почтеньи им нисколько
 Нет пользы, ни нужды,- ты только
 Булата выкупи скорей.

 И в а н
 Булата и казной моей?
 Послушай, бабушка: те люди,
 Что бьют его по белой груди,
 Те приговаривают так:
 "Найдется ли такой дурак,
 Который бы купил Булата
 У нас себе же на беду?"
 Казна моя не так богата,
 Чтоб на нее мне сопостата
 Себе купить... Нет! подожду!

 3 у л е й к а
 Без отговорок: нет охоты,
 Желанья нет ему помочь?

 И в а н
 Я, бабушка,- я бы не прочь,
 Да вот беды боюся!

 3 у л е й к а
 Что ты
 Меня морочишь? ведь ты сам
 Не веришь их пустым словам,
 Сам видишь: недруги страдальца!
 Небось не укольнешь и пальца,
 А купишь добрым делом клад.

 И в а н
 Кто кладу, бабушка, не рад?
 Но мешкать - не минешь наклада;
 Мне завтра с светом должно в путь...

 3 у л е й к а
 Чтоб шею дать себе свернуть!

 И в а н
 Как? шею?

 3 у л е й к а
 Милость и пощада
 Неведомы степным ордам;
 А через степь тебе дорога.

 И в а н
 Молчи, старуха, ради бога!
 Я выкуп за Булата дам.
 (Выбегает.)
 ''Зулейка смотрит ему вслед и пожимает плечами.

 '''Явление 2'''

 Харем бухарского хана. Чертог его дочери Анданы. 
  Андана и ее кормилица 3арема.''

 3 а р е м а
 Что тебя, царевна, краше?
 Не лучом ли красоты
 Отовсюду, солнце наше,
 Пленных привлекаешь ты?
 С юга, с запада, с востока,
 С севера, с концов земли
 На поклон к тебе пришли;
 Ты ж ко всем равно жестока.

 А н д а н а
 Не на мой же зов пришли
 С юга, с запада, с востока,
 С севера, с концов земли!
 По лазури одинока
 Ходит чистая луна:
 Не отдамся мужней воле;
 Мама, кончу, как она,
 Путь чрез жизненное поле.

 3 а р е м а
 Не обманывай меня!
 Что же, голову склоня,
 Бродишь с грустию немою?
 Отягченная тоскою,
 Что же плачешь и во сне?
 Я ль, дитя мое, не стою,
 Чтобы вверилась ты мне?

 А н д а н а
 В темной роще не схоронишь
 Звонкой песни соловья,
 Слезки втайне не уронить:
 Нет, подсмотрят, вижу я!
 Я...

 3 а р е м а
 Ты любишь? Да? Андана,
 Кто же избранный тобой?
 Хан ли, князь или герой,
 Юный, странствующий вони?

 А н д а н а
 Стан его, как пальма, строен,
 Небо в голубых очах,
 Мягче шелку темный волос,
 Розы рдеют на щеках,
 Соловья нежнее голос
 В алых, сахарных устах,
 Луч перуна в быстром взоре...
 С быстрым взором мне на горе
 Встретился мой робкий взор,
 И я стражду с этих пор;
 С этих пор грущу, тоскую;
 Мама, наяву, во сне,
 В день болтливый, в ночь немую,
 Меж людей, наедине,
 Говорить, молчать ли буду,-
 Таю в сладостном огне:
 Он мне чудится повсюду!

 3 а р е м а
 Царь твой, дум твоих властитель,
 Не эфира ль легкий житель,
 Сильф, красавец неземной?

 А н д а н а
 Всех духов страны небесной
 Превосходит красотой,
 Но не гений бестелесный.

 3 а р е м а
 Турок?

 А н д а н а
 Гяур.

 3 а р е м а
 Мой творец!

 А н д а н а
 Властвует душой моею...

 3 а р е м а
 Имя?

 А н д а н а
 И сказать не смею:
 Русский.

 3 а р е м а
 Их посол?

 А н д а н а
 Купец.

 3 а р е м а
 Иноземец нечестивый!
 Силой ада, чародей,
 Возмутил покой счастливый
 Девственной души твоей!

 А н д а н а
 Он и не мечтал о власти
 Над моей больной душей;
 Он не знает даже страсти,
 Отравившей мой покой.

 3 а р е м а
 Дочь блистательного хана,
 Вспомни то, кто ты, Андана!
 Не минует нас беда:
 Ждать отрадного плода
 Можно ль от любви подобной?

 А н д а н а
 Ждать?.. не жду я ничего!
 Скоро камень мой надгробный
 Нас избавит от всего,
 Что терзает нас и давит:
 Камень тот меня избавит
 От мученья моего,
 Ханский род от униженья,
 А тебя от опасенья...
 Яд, огонь в моей крови:
 Что мне в жизни без любви?

 3 а р е м а
 Жалости в тебе не стало...
 Пожалей меня хоть мало,
 Мамы ревностной своей
 Хоть немножко пожалей!
 Верь: мне не страшна и плаха;
 Нет, страшусь не за себя:
 Ах, тебя, как жизнь, любя,
 За тебя полна я страха!
 Мука для моей души,
 Казнь и ад твои страданья;
 Мне закон - твои желанья:
 Что мне делать? прикажи!

 А н д а н а
 Друг ты мой, моя Зарема!
 Ночью при немой луне
 Приведи в цветник xapeмa,
 Приведи его ко мне!






 '''Явление 3'''

 ''В доме Зулейки. Иван и Булат.''

 Б у л а т
 Не отвергай, прими благодаренье,
 Великодушный муж, за то спасенье,
 Которым я, не друг твой и не брат,
 Тебе обязан!

 И в а н
 Не за что, Булат.

 Б у л а т
 Позволь мне...

 И в а н
 Вздор! тебе даю я слово:
 Все было сделано охотно. - Да!
 Изволишь видеть: наша вся беда,
 Что это сердце мягко, не сурово,
 Вот, как у многих.

 Б у л а т
 Заплачу тебе,
 И с лихвою.

 И в а н
 Спасибо, мой любезный.

 Б у л а т
 Клянусь: тот час тебе не бесполезный,
 Когда, чужой мне, о моей судьбе
 Ты пожалел, и мой народ железный,
 Бесчувственных товарищей моих,
 Покрыл стыдом и срамом! - Сколько их,
 Клятвопреступников неблагодарных,
 Мной одолженных! Сколько здесь таких
 Бездушных, что в словах высокопарных
 В свидетели блаженных всех духов,
 Всех ангелов господних призывали:
 "Булата не покинем в день печали;
 Булат-де избавлял нас от врагов,
 Стоял за нас, кусок последний хлеба
 Нам отдавал!" - И что ж? (перуны неба
 На всех вас, вероломные друзья!)
 Попал в беду - и всеми брошен я;
 Им стало жаль - чего? - презренных денег!

 И в а н
 Признаться, нрав их должен быть жестенек.
 А впрочем, деньги - мне позволь, мой свет,
 Заметить - вовсе не презренны, нет!
 И не презрительны: им с давних лет
 Все воздают почтенье, и большое.
 Но память нам оказанных услуг,
 Но благодарность - видишь ли, мой друг,-
 Есть дело точно самое святое.
 Однако толковать все про одно
 Довольно скучно. Кстати! я давно
 Слыхал, что ты силач, и несравненный,
 Что сотню сопостатов, словно птах,
 Шутя, разгонишь... но, Булат почтенный,
 Ты мне всю правду исповедай: страх -
 По-просвещенному, по-европейски,
 ''Панический'' (их разговор злодейски
 Мудрен, а нечего сказать,- учтив!),
 Тебе знаком ли этот страх?

 Б у л а т
 Труслив
 В одном я случае.

 И в а н
 В каком? Киргизских
 Наездников боишься?

 Б у л а т 
 Подлых, низких,
 Презрения достойных дел боюсь.

 И в а н
 Шутник! шутник! - А на святую Русь
 Охотно ль отправляешься со мною?

 Б у л а т
 Отсюда прочь прошуся всей душою.

 И в а н
 Прекрасно! - Стало, в шляпе дело. Брат,
 Пойду, кой с кем прощусь, а завтра с светом
 В дорогу... Нас не задержи!

 Б у л а т
 Об этом
 Не беспокойся: никогда Булат
 Не мешкал сборами.

 И в а н 
 Ну ж, до свиданья!

 Б у л а т
 (один)
 Стране моей я все свои желанья,
 Единой ей все думы, все труды,
 Все чувства посвящал,- и вот плоды
 И ран моих, и ноту, и страданья!
 Народу собрал здесь довольно бог:
 Но в множестве голов и рук и ног
 Я ни одной души сыскать не мог.
 Прощай же, город трупов! без возврата
 С твоими камнями, страна моя,
 С детьми твоими распрощаюсь я!
 И с кем связала же судьба Булата,
 Меня в товарищи дала кому?
 Непостижимо моему уму,
 Как изо всех гостей иноплеменных,
 Сюда торговлей жадной привлеченных,
 Решился этот именно на то,
 Чего мне оказать иной никто
 Не захотел... Как может добродетель,
 А пуще сердоболье жить в груди,
 Где даже сердца вряд ли мне найти?
 Но он мой избавитель, благодетель -
 Довольно! Если в нем и нет огня,
 Что нужды? Долг первейший для меня
 Ценить одно: его благодеянья.
 И впрочем,что ж? Холодность не порок:
 Так потушу ж и самые мечтанья
 О совершенствах, коих строгий рок
 Дает не всем. - Мне душу сокрушила
 Неблагодарность; чистые светила,
 Небесные! внемлите: жизнь моя
 Пусть будет и печальна, и злосчастна,
 Пусть только укоризны не причастна,
 Пусть сам избегну, чем гнушаюсь я!

 ''Входят 3улейка и Зарема.''

 3 у л е й к а
 He помешает витязь нам, Зарема;
 Напротив: в нем
 Советника, помощника найдем.
 Так ты ко мне пришла, к старухе, из харема,
 Чтоб видеть постояльца моего,
 И говоришь, что именно в него,
 Забыв и род свой и величье сана,
 Влюбилась гордая Андана?

 З а р е м а
 Он, матушка, красавец?

 3 у л е й к а
 И такой,
 Каких мне мало
 В теченьи жизни вековой,
 Клянусь пророком, попадало.

 З а р е м а
 И русский?

 3 у л е й к а
 Русский; и пока
 (Считать нельзя же старика
 Василья и Фому хромого)
 У нас один.

 З а р е м а
 Искать мне нечего другого:
 Он, точно он!

 3 у л е й к а
 Его привесть
 В харем княжна велела?

 3 а р е м а
 Сегодня вечером.

 3 у л е й к а
 Твоей княжне донесть
 Я очень бы хотела,
 Что нас такая честь
 Едва ль порадует: когда услышим весть,
 Какого требует несбыточного дела
 От нашей храбрости она,
 Мы тотчас вспомним кол и колесо и плаху
 И с одного со страху
 Умрем.

 З а р е м а
 Не бойкая ж душа ему дана!

 Б у л а т
 Зулейка,- я тебя в Бухаре целой
 Одну еще люблю;
 Но обуздай язык свой слишком смелый:
 И от тебя не потерплю,
 Чтоб ты злословила того, который...

 3 у л е й к а
 Любезный, не ищу с тобою ссоры;
 Да мне Зарема дочь, я ей родная мать:
 Я правду ей должна сказать.

 Б у л а т
 Ты правду говоришь?- нет! не греши напрасно;
 Ручаюсь: он не трус!

 3 у л е й к а
 Прекрасно!
 Давно ли с ним знаком ты, мой отец?
 Со мной ли споришь? - Молодец
 Или не у меня, не здесь, в моих хоромах,
 Живет не много и не мало - год;
 Не чудо ж он какое, не урод,
 Чтоб я, старуха (и скажу: не промах),
 Не разглядела бы и в этот срок
 Какого поля
 Голубчик ягодка!

 Б у л а т
 Он гость твой!

 3 у л е й к а
 Ваша воля,
 А что не быть слепою - не порок.

 ''Вбегает Иван.''

 И в а н
 Ох! не опомнюсь! ох! я весь не свой с испуга!

 3 у л е й к а
 С испуга?

 И в а н
 Бабушка! я только что от друга
 (Он здесь товарищ нам: у дельного купца
 Нет никогда друзей и быть не может, кроме
 Полезных по торгам). На рынке в новом доме
 Живет мой друг, Гассан, у самого дворца;
 Я с ним простился; вот иду я мимо замка,
 Взглянул я на окно - и что же?

 3 у л е й к а
 (Зареме)
 Слушай, мамка!

 И в а н
 Из этого окна...

 3 у л е й к а
 Вдруг вылетел дракон?

 И в а н
 Помилуй, бабушка! как можно? Нет, дракона,
 Спасибо, не боюсь; ведь знаю из Бюффона,
 Он - басня, не бывал на белом свете он,
 А я - должна ты знать - не трус: не оробею
 От небывальщины! - Нет, ручка из окна,
 В перстнях, в запястьях вся, до плеч обнажена,
 Явилась... что твой снег?- Ах! продолжать
 не смею!

 3 у л е й к а
 Здесь copy из избы не вынесут.

 И в а н
 Алмаз
 Сверкал на ручке: свесть с него не мог я глаз;
 Вдруг, вдруг - пучок цветов и перстенек бесценный
 Мне прямо под ноги!- Замлел я, вздрогнул я...

 3 у л е й к а
 И их не поднял ты? Ты глуп, душа моя!

 И в а н
 Зачем я не был глуп? - Но, бесом наущенный,
 Я поднял их! Потом поступок дерзновенный
 Я начал взвешивать; а между тем окно
 Захлопнули.

 3 у л е й к а
 Вот смех!

 И в а н
 Мне, право, не смешно!
 Беда! - народу тьма из улицы середней
 Навстречу хлынула: я за стеной соседней
 Был должен спрятаться, чтоб перстня и цветов
 Не увидал в толпе какой-нибудь доносчик...
 Уж эти мне цветы! уж перстень!

 3 у л е й к а
 (вполголоса)
 А, каков?

 3 а р е м а
 Красавец, спору нет; но по душе - разносчик.
 (Громко)
 Иноплеменник, мне, признаться я должна,
 Хотелось бы взглянуть...

 И в а н
 На что? не на цветы ли?

 3 у л е й к а
 Не бойся ничего: ведь дочка мне она.
 (Берет цветы и передает Зареме.)
 Надеюсь, мы еще науки не забыли,
 В которой были мы горазды в старину...

 3 а р е м а
 Нисколько; не прочту и первых строк Курана,
 А вот когда читать что по цветам начну,
 Любого загоню муллу или имана.
 (Разбирает цветы.)

 И ландыш и лилия:
 Вотще все усилия;
 Цветущий гераний:
 Я жертва страданий;
 Нарцисс и левкой:
 Ты властвуешь мной;
 Две желтые розы:
 Горючие слезы;
 И мак и тюльпан:
 Постыл мне мой сан;
 Фиялка ночная:
 Умру, воздыхая;
 Листок виноградный:
 Приди, ненаглядный!

 Счастливый юноша! цветы твои-посланье:
 Они зовут тебя сегодня на свиданье
 С обвороженною, плененною тобой -
 Высокой званием и блеском красотой.

 И в а н
 Уф! тяжело! - Булат,- коней, коней скорее!

 Б у л а т
 Хотел ты завтра?..

 И в а н
 Да; но видишь сам: по шее
 Отсюда гонят нас!

 Б у л а т
 Нас? кто нас гонит, друг?

 И в а н
 Рассказывать теперь, любезный, недосуг.
 Здесь женщины в любви без милосердья смелы:
 Спасемся, удерем, пока еще мы целы,
 Пока не съели нас!

 Б у л а т 
 Все приготовлю вмиг:
 Но я, Иван, свой долг, священный долг нарушу,
 Когда не выскажу того, что, видишь, душу
 Мне давит и тягчит; вовеки не достиг
 Ни власти, ни честей, ни славы, ни сокровищ,
 Кто пребывал всегда на зов отваги глух
 И случаев таких, в которых нужен дух,
 Боялся, как чудовищ.
 (Уходит.)

 И в а н
 Никак он рассердился?

 3 у л е й к а
 Да;
 Он трусов смерть не любит.

 И в а н
 Он удальством себя когда-нибудь погубит.
 Но делать нечего: мне в нем теперь нужда.
 (Уходит вслед за Булатом.)

 3 а р е м а
 Ах! матушка, да твой красавец
 Совсем без честолюбья и стыда:
 Не согласится! - Уморит мерзавец
 Княжну мою.

 3 у л е й к а
 Не должно вдруг
 Отчаяться, мой друг;
 Он жаден к золоту,- мы бабы разве даром?-
 Сокровища княжны
 С таким красноречивым жаром
 Мы описать ему должны,
 Чтоб в нем слепая сила
 Корыстолюбия все страхи заглушила.

 ''Обе уходят.

 '''Явление 4'''

 На дзоре перед домом Зулейки. Вечер. Входит Андана'', 
 '' переодетая мальчиком.''

 <А н д а н а>
 Да! этот самый дом...
 Его мне указали на базаре:
 Он занят русским молодым купцом,
 А русский юноша один во всей Бухаре.
 Но все пусто - никого нет;
 Терем, как могила, нем...
 Грудь моя дрожит и стонет;
 Не утешуся ничем;
 Нет, обманщице-надежде
 Сердцем не поверю прежде,
 Чем любимца пред собой,
 Боле мира мне драгого
 (Он один не мир ли мой?),
 Прежде, чем его живого
 Не увижу пред собой.
 Ждала я вести - ах! мне час казался веком,
 А вести не было,- Заремы я упреком
 Не стану оскорблять: и может ли она
 Постигнуть тот огонь, каким я сожжена?
 Но и меня ж бранить Зарема не должна:
 Я виновата ли, что над моей судьбою
 Над грустной сжалился какой-то добрый дух?
 Чалму, мужской кафтан вдруг вижу пред собою,
 И грянул гром, и внял мой изумленный слух:
 "Не будет Зареме
 Удачи ни в чем;
 Что медлишь в хареме?
 Царевна,- пойдем!"
 Перерядилась я - и вышла. Что ж? и гула
 Моих шагов никто, казалось, не слыхал!
 Стражнйцу я минула,-
 У башен и кругом забрал
 Дремало все в безмолвии глубоком;
 Прошла - и ни единым оком
 Я не замечена была;
 Непроницаемая мгла
 Меня, казалось, одевала;
 Я под защитой покрывала
 Волшебного, казалось, шла.
 И вот я здесь! - В тот самый день, когда я,
 Твоих душистых чад, земля святая,
 Таинственных, с их стебельков срывая,
 Твердила: "Жертвы страсти роковой,
 Невольники желанья и печали,
 Любовники не вам ли даровали
 Язык без слов, но вещий, но живой?
 Так будьте же моими вы послами,
 Летите вы с родимых гряд своих,
 К нему летите! - вашими устами
 Я выскажу все пламя чувств моих!"
 Но вот я здесь: вступила я в обитель,
 Где пребывает жизнь души моей,
 Мой царь, кумир мой, дум моих властитель!
 Не под шатром чинаровых ветвей
 Я озарюсь лучом его очей;
 Он не расторгнет ночи вертограда
 Лучом волшебным сладостного взгляда;
 Но он взойдет ли для рабы своей,
 Моей тоски светило и услада?

 Цветы, посланники любви моей!
 Теперь мне ваша не нужна услуга:
 Не под шатром чинаровых ветвей,
 Тоскуя, буду ждать прихода друга;
 Здесь, здесь я! - я пришла к нему сама!
 Пусть, кто я, он не ведает сначала:
 На мне мужской наряд, на мне чалма;
 На миг я быть Анданой перестала,
 Я бедный мальчик,- повелитель мой,
 Позволь сиротке быть твоим слугой.

 ''Входят Иван, Булат, Зуленка, Зарема.''

 И в а н
 Итак, Булат, я в той надежде,
 Что понял ты, зачем такой мне спех...
 Я трус? - вот выдумка! вот смех!
 Нет, дураку, глупцу, невежде,
 Кому-нибудь из тунеядцев тех,
 Которым без злословья
 Убудет, кажется,здоровья,
 Любезный, предоставь и стыд и грех
 Нелепых подозрений: пусть отраву,
 Пусть яд свой на мою благую славу
 Другие выльют,- ты...

 Б у л а т
 Иван, сердечно рад,
 Что с уваженьем
 Мне можно на тебя смотреть: тебе спасеньем
 Обязан я; а ты поверишь мне, что ад
 Для благородного созданья
 От тех благодеянья,
 Кого не уважаешь. - Но прости!
 Усердием заглажу на пути
 Упрек, который...

 И в а н
 Все, братец, пустяки! Забудем эти вздоры!
 Поедем: только бы найти
 Еще мальчишку для прислуги...

 А н д а н а
 (между тем шепталась с Заремой; теперь в сторону)
 Он кроткий друг,
 Он будет счастием своей супруги.

 3 а р е м а
 Иноплеменник, если для услуг
 Тебе потребен кто,- вот сын мой...

 И в а н
 Слишком молод:
 В дороге труд, нужда и зной и холод,
 Не шутка их
 Переносить в летах таких.

 А н д а н а
 О мне не беспокойся, барин:
 Я все без жалобы надеюсь перенесть.

 И в а н
 А в месяц что возьмешь?

 А н д а н а
 Я? ничего. Мне честь
 Служить тебе всего дороже.

 И в а н
 Благодарен!
 Зовут тебя?

 А н д а н а
 Газемом.

 И в а н
 Друг Газем,
 Беру тебя; будь верен и послушен,
 Не крадь, не лги, а я великодушен,
 Не скряга, и ничем,
 Когда твое усердие увижу,
 Тебя, поверь мне, не обижу.
 Ну, бабушка-голубушка! - затем
 Прощай! - Не поминай купца Ивана лихом!

 3 у л е й к а
 Дай бог, Иванушка, в благополучьи тихом,
 Спокойно, без тревог доехать вам!

 И в а н
 Дай бог, чтоб по твоим сбылось словам,
 И мед бы пить твоими нам устами!
 Киргизы... Но Булат же с нами,
 Да я ж не трус!

 3 а р е м а
 Прощай, купец!
 Храни в дороге вас творец!
 Увы! теперь я в мире одинока!
 Тебя я заклинаю: пуще ока
 Лелей и береги Газема моего!

 И в а н
 Не плачь, не рвися: сберегу его!

 ''Занавес опускается.''






 '''ДЕЙСТВИЕ II

 Явление 1

 ''Ночь. Степь. Шабаш духов.'''''

 Х о р
 Месяц, месяц серебристый
 Народился в тверди чистой,
 Пролил в дол дрожащий свет;
 Мы слетелись на совет.

 1-й д у х
 Я с юга безводного,
 С песков, где охотится лев,
 Где тигра голодного
 Неистовый слышится рев,
 Где огненной тучею
 Над степью сыпучею
 Кружится и воет сеймум,
 Где смертию крыл его шум
 Грозит неминучею.

 В т о р о й
 Я же с могилы
 Жизненной силы,
 С севера, дому зимы,
 Родины хлада и тьмы.
 Там дуновение мраза
 Создало горы алмаза,
 Солнца по месяцам нет;
 Свод же небесный
 Ночью одет
 В пурпур чудесный,
 В радужный свет.

 Т р е т и й
 Шаман скакал
 Средь грозных скал
 В холодной тьме тумана;
 Содрогся гул;
 Луну задул
 Свирепый вопль шамана:
 Я махом крыл
 Его убил
 И созвал псов на тело,
 С востока ж сам
 Примчался к вам
 На слово и на дело.

 Ч е т в е р т ы й

 С водопадов заката,
 С кровожадных пиров,
 Из отечества злата,
 Из дремучих лесов,
 Над великой водою
 Я летел и, когда
 Море скрылось за мною,
 Увидал города,
 Где и в ночь никогда
 Не прервется ни шепот,
 Ни тревога труда,
 Ни страдания ропот.

 Х о р
 Мир умолк и потемнел,
 Сон закрыл усталых очи;
 Мы слетелись в час полночи
 Для отчета наших дел.

 К и к и м о р а
 Спасибо, братцы, за стихи: лихие!
 Твои хореи, хор, на экосез
 Велю переложить. Ты, африканец,
 Нас славным амфибрахьем угостил
 И рифмою в три склада; в них зверей
 И бурю выть заставил, и у нас
 С твоих стихов - в ушах так и завыло.
 Чудесны дактили твои, лапландец:
 Продрог я - жару в них нисколько нет.
 Твои коротенькие ямбы милы,
 Любезный камчадал: я с них вздремнул;
 С них список я возьму, и, если мне
 Не будет спаться, их читать я стану.
 Твои же анапесты, ирокез,
 Единственны; клянуся: ирокезы
 Им в дикости и жесткости уступят!
 А я решился с вами говорить
 Размером, о котором на Руси
 Спросил в невинности сердечной кто-то:
 "Что, если это проза? и дурная?"
 В прошедший месяц что творили вы?
 Какие шутки вы шутили?

 1-й д у х
 Я...

 К и к и м о р а
 Твои дела, дела твоих клевретов
 Не трудно отгадать; но потопить
 Корабль, песком засыпать караван,
 Нежданной стужею убить посев
 Или промышленников уморить
 В сибирских тундрах смертию голодной -
 Конечно, очень остроумно, но
 (Ты согласишься) не совсем смешно;
 А, признаюсь, сегодня я желал бы
 Похохотать. - Так пусть же наперед
 Жильцы Европы просвещенной, духи,
 Которым понабраться кой-чего
 От внуков Иафета удалось,
 Нам отдадут отчет в своих работах.

 П у к
 Кто только не дурак, и молод,
 И не плебей, и знает свет,
 Тот в нашем Лондоне одет
 В стоический, бесстрастный холод.
 Но Гаррик и сквозь этот лоск
 Чудесной силою искусства
 Порой дощупывался чувства:
 Случалось, тает, словно воск,
 Жеманство в денди самом гордом
 От пламенной его игры,
 Над дюком, баронетом, лордом
 Он властвует: забыв пиры,
 Заклады, Ню-меркет, дебаты,
 Сидят затянутые хваты
 И сходят от него с ума.
 Однажды леди Стронг сама,
 Когда тупым кинжалом смело
 Ударил в грудь себе Отелло,
 Чуть слышный испустила стон;
 Она блистательная льдина,
 Но и ее, царицу Сплина,
 Расшевелить успел же он!
 И все в театре онемело,
 Огромный дом, как гроб, утих...
 Я рассмешить решился их
 И тотчас принялся за дело:
 Сидел за скрыпками толстяк
 И судоржно сжимал кулак
 И табакерку пред собою
 Окаменевшею рукою
 Держал без крышки,- я к нему,
 Хвать табаку и вмиг на сцену
 И в нос Отелло моему;
 Вдруг чих Отелло; перемену,
 Какой и я не ждал от них,
 В партере произвел тот чих!
 Поднялись шиканье и хохот,
 За хохотом поднялся свист,
 За свистом стук, за стуком грохот:
 Покойник встал, дрожит, как лист,
 И градом яблок был засыпан...

 К и к и м о р а
 Рассказ прекрасный,- только длинноват;
 Вскричит петух - и нам расстаться должно;
 Нужна мне ваша помощь, вот в чем дело:
 В народе русском и с большим трудом
 Сыскал я труса (он у них один;
 Другого не найдете экземпляра).
 Мой трус красавец: что ж? в него влюбилась
 Бухарская княжна. Он из Бухары
 На Русь обратно едет; с ним княжна
 И богатырь Булат великодушный.
 Я свел их, льва я зайцу подчинил
 И гусю дал в подруги Филомелу.
 Скорее в город, разбудите всех
 И под ухо обманутого хана
 Завойте: "Хан! проснись: увезена,
 В Россию скачет, хан! твоя Андана!"
 Старик погонится за ними; мы,
 Охотники до всякой кутерьмы,
 Мы насладимся зрелищем забавным;
 Да! похохочем над отцом державным,
 Над бешенством его - и над княжной,
 Ума лишенной от любви слепой,
 И над дрожащим, как осина, хватом,
 И над могучим витязем Булатом,
 Который (кстати!) в наш бездушный век
 Задумал быть с душою человек!
 ''Духи разлетаются.''
 Взвились - и улетели: до свиданья!

 А между тем поклон мой, господа!
 Мы, кажется, видались иногда:
 Неужто позабыли? - вас со мною
 Покойник Лев Петрович свел - Ижорский;
 Я должность шута исправлял при нем.
 Наскучил мне Ижорский,- я его
 Другому сдал, да с вами не расстался.
 Нет! целый хор в себе соединил,
 Но не трагический, не хор Эсхила
 Или Софокла, а такой, каким
 В своем бессмертном Гарри Уйлли Шекспир
 Вас угостил: скачки поэта вам
 И пояснял и, может быть, подчас
 Срывать случалось мне улыбку с вас.
 И вот опять на сцену перед вами
 Решаюсь выйти; снова стану вам
 Досказывать все недомолвки драмы.
 Любить и жаловать меня прошу:
 Затем мое почтенье! - ухожу,

 (Исчезает.)






 '''Явление 2'''

 ''Поляна, ключ, несколько деревьев. Ночь. Иван'', 
 '' Андана, Булат сходят с коней.''

 Б у л а т
 Здесь остановимся!- Вот мирная поляна
 Кудрявой рощею осенена.
 Взгляните: теплится луна
 И льет сиянье по плечам кургана;
 И золото с дрожащего луча
 Дробится в серебре студеного ключа.
 Мне эта степь давно знакома,
 Я с детства самого в ней будто дома;
 Поверьте: редкость в ней такой приют.

 И в а н
 Здесь точно хорошо: в тени, в тиши, в прохладе;
 Но ежели на нас злодеи нападут?
 Молчишь?

 Б у л а т
 Молчу,чтобы в досаде
 Не насказать тебе обидного чего.

 И в а н 
 Ох! братец, нрава моего
 Не знаешь: я не щекотлив!
 Остался бы я только жив,
 Сберег бы только все свои прибытки,-
 А пышные твои слова
 И колкости, приятель,- трын-трава!

 Б у л а т
 (в сторону)
 Я с ним терплю мученье хуже пытки!

 А н д а н а
 (так же)
 Как он любезен, как шутлив!

 Б у л а т
 (громко)
 Не слишком я красноречив,
 Не слишком я ценю искусство,
 Которого язык так часто лжив;
 Но человеческое чувство,
 Но душу я в тебя желал бы влить!

 И в а н
 Пустое, батюшка: не ваше дело!
 Вы, сударь, наняты, чтоб защитить,
 Раз: это тело;
 А во-вторых: мои деньжонки... Стало, смело
 Расположиться можем на покой?
 ''Булат молча кивает головою.''
 Газемка, что с тобой?
 А? - что стоишь? - Не отнялись <ли> руки
 У малого? - Отвязывай же вьюки
 Проворнее!

 Б у л а т
 Ему я помогу.
 ''(Отходит в сторону с Анданой к вьючным.)''

 И в а н
 Терпеть я не могу
 Всех этих умников! - Копейки за душою
 Нет у бродяги; сам и доброго коня
 Не стоит. - Что же? душу влить в меня
 Желает! - Милый мой, чинились мы с тобою,
 Поныне высказать тебе боялся я
 Всю подноготную; но вот же, не тая,
 Вдруг высказал и всю,- и мы друзья
 По-прежнему! - По крайней мере
 Смолчал ты и ушел. Дивлюся, право, сам,
 Как с рук сошло! Тужить ли о потере
 Его почтенья?- вздор!- Он мой холоп, мой хам:
 Пусть только служит мне исправно!
 Его почтенье! мочи нет, забавно!
 Полушки за его почтение не дам!
 Потороплю я их: копаются же там...
 (Приближается к ним шагов на несколько; в это
 время спадает с Газема чалма.)
 Что это? без чалмы мой мальчик! длинный волос
 Упал и вьется по его плечам!
 Неужто? точно ли? - Недаром вещий голос
 В груди моей бедой мне угрожал!
 К киргизам, в степь я от любви бежал...
 Но как ни мал
 Бесенок тот, которого прозвал
 Амуром беззаконный галл,
 А пребольшой мошенник и проказник:
 Вот вам, Иван Иваныч, праздник!
 Мальчишка мой вдруг женщиною стал...
 Нежданная находка!
 Бьюсь об заклад: та самая красотка,
 Что вот в Бухаре из окна
 Мне перстень бросила... Сказать, что влюблена!
 Мне навязалася на шею!
 Не знаю, право,- что мне делать с нею...
 А впрочем, видно, не бедна
 И, если догадалася с собою
 Взять кое-что,- я жалостлив душою:
 Я... что ты, молодец?
 Ведь есть же у нее отец,
 Или, быть может, и сожитель;
 Ведь хватится же кто-нибудь,
 Что нет ее... Так! ты не похититель,
 Не ты ее просил с собой пуститься в путь;
 Да как догонят и застанут
 Обоих вместе,- спрашивать не станут!
 Нет! удеру - и тотчас! страшно мне:
 Опасна трата
 Минуты каждой; позову Булата:
 Булат! Булат! - да он уж на коне!
 ''Булат несется мимо него во весь дух.''
 Куда ты?

 Б у л а т
 Скоро буду... нужно.

 И в а н
 Но...

 Б у л а т 
 Недосужно.
 (Скрывается из виду.)

 И в а н
 (один)
 Прошу покорно,- и пропал!
 Разбойник! вор! душепродавец,
 Завел меня в глухую степь, мерзавец,
 И - сгинул... Чтобы взял его провал!
 Ox! батюшки! - что будет здесь со мною?
 А сверх того меня он обокрал:
 Уж знаю наперед! - С одной я головою,
 Не то погнался бы за ним;
 Не догоню! Да и с таким
 Бороться людоедом
 Не мне: ему перед обедом,
 Как выпьет рюмку водки,- все равно,
 Что я, что килька; разом ведь проглотит!

 А н д а н а
 (приближаясь к нему)
 Что так его тревожит и заботит?

 И в а н
 Да, сказано давно:
 Не брат котел чугунный
 Скудельному горшку.

 А н д а н а
 Ах! Арфе златострунной,
 Тоскующей в полуночной тиши
 Унылой арфе, друг моей души,
 Подобен сладостный твой голос!
 Что медлю? - видел он мой длинный волос,
 Как обронила я чалму:
 Решуся,- подойду к нему!
 (Подходит.)
 Робею, юноша прекрасный!
 Обворожительный твой взор,
 Стыдливый, девственный и ясный,
 Безумной мне живой укор...
 Ты видишь... (Более не стану
 Скрываться, повелитель мой!)
 В глухой степи перед собой
 Ты видишь страстную Андану...
 Царевной ли или рабой
 Андана родилась,- что нужды?
 Ужели для любви не чужды
 Различья сана и честей?
 С тебя довольно: дом свой дева
 Забыла для твоих очей;
 Ни клятв родительского гнева,
 Ни скорби кровных и друзей
 Не вспомнила; и край священный,
 Который дал ей бытие,
 И гроб родимой, прах беспенный,
 Не удержали же ее!
 Да! стыд и робость заглушила
 И славу презрела она:
 Огнем любви воспалена,
 За блеском своего светила,
 За солнцем сердца своего,
 Свой бег в отечество его,
 Туда, в чужбину, устремила,
 Где, может быть, одна могила
 Довременная ждет ее!
 Пусть! - не ужаснется дева,
 Когда бы с сладкого посева
 Взошла и гибель... Пусть! свое
 Я сделала; да и могла ли
 Противиться? Твоей рабе
 Уставы рока предписали
 Служить, покорствовать тебе.
 Чем, как я кончу? - Святотатство
 И думать, будто пред тобой
 Земное, бренное богатство
 Не прах ничтожный; я душой
 Тебе бы жертвовать желала:
 Но ведь и агнец жертва мала
 И малоценен фимиам,
 А сын мгновения и тлена
 Не их ли, преклонив колена,
 Приносит вечным небесам?
 Прими ж и ты мой дар смиренный:
 Алмазы, яхонт и жемчуг;
 Ты муж не строгий, не надменный,
 Ты их не презришь, милый друг!

 И в а н
 (про себя)
 Презреть? - Какая ахинея!
 Ведь я себе не сопостат!
 Ей, верно, дядя или брат
 Высокопарный мой Булат:
 И у нее и у злодея
 Одна повадка; свысока
 Такую чепуху городят,
 Что хоть кого возьмет тоска.
 Но удовольствье в том находят?
 Пожалуй! - Даже я готов
 Их слушать, лишь бы в заключенье
 Надутых, громозвучных слов
 В награду за мое терпенье
 Мне предлагали всякий раз
 Жемчуг и яхонт и алмаз.

 А н д а н а
 Ты углубился в размышленье?
 Обдумываешь свой отказ?
 Увы! читаю отверженье
 В глазах твоих...

 И в а н
 Нет, нет, мой друг!
 Алмазы, яхонты, жемчуг,
 Конечно,- от тебя не скрою,
 И я считаю суетою;
 Свидетель бог: иным порою
 Клочок бумаги предпочту.
 (Про себя)
 Так точно: вексель полновесный!
 (Громко)
 Однако...

 А н д а н а
 Юноша чудесный!
 Души и тела красоту,
 Ума игривость, остроту,
 Сиянье мудрости небесной
 Ты слил, ты сочетал в себе,
 Их совместил в себе едином!
 О! благодарна я судьбе,
 Горжусь подобным властелином!

 И в а н
 Уф! полно!

 А н д а н а
 Нет! ты человек
 Необычайный.

 И в а н
 (про себя)
 Так и ввек
 Не кончим.
 (Громко)
 Добрая Андана!

 А н д а н а
 Властитель!

 И в а н 
 Слово молвить дай!

 А н д а н а
 Слова твои - слова Курана;
 Внимать им для Анданы рай.

 И в а н
 Так милость сделай же: внимай!
 С тобой поговорим немножко
 О бренности, о суете,
 Примерно - об алмазах. Те,
 Мой друг, которые в окошко
 Выбрасывают их, как сор,
 Те - полагаю - в заблужденьи.
 А впрочем, не вступаю в спор:
 В Бухаре, знать, в обыкновеньи
 В прохожих перстнями швырять.
 Меня же, свет, отец и мать
 С ребячества совсем иному
 Учили... Не запнусь сказать
 Философу хоть бы какому:
 Считаю эту суету,
 Как все в подлунной,- суетою.
 Но берегу.

 А н д а н а
 Перед тобою
 Я каюсь: горе, наготу,
 Нужду, болезни братьи нищей
 Одеждой, подаяньем, пищей
 Не я ли истреблять могла?
 Тот, кто богат, посредник бога,
 Искоренитель бед и зла;
 Но, мимо сира и убога,
 Я на льстецов дары лила.

 И в а н
 Вот видишь ли? - Люблю богатство:
 В нем вес и польза и приятство;
 Скажу, что сверх того алмаз,
 Жемчуг и яхонт самый глаз
 Какою-то волшебной силой
 Привлечь умеют... Друг мой милый!
 Вот почему подарок твой
 Я принимаю.

 А н д а н а
 Как я рада!
 Возьми ж.

 И в а н
 (разбирая то, что от нее принял)
 Брильянт, и пребольшой!
 Расхвалена твоя лампада
 И в прозе и в стихах, луна!
 А ведь не годна, ведь темна:
 При ней чиста ли, не чиста ли
 Вода в брильянте, я едва ли
 Узнаю. - Но и завтра день.
 Вот четки, и длины изрядной...
 Ххмм! мне молиться же не лень!
 Андана, друг мой ненаглядный!
 Скажи, когда тебе не в труд:
 В них,- в четках,- зерна?

 А н д а н а
 Изумруд
 И яхонт.

 И в а н 
 Охо! хо! хо! - вдобавок
 Полсотня золотых булавок:
 Головки их?

 А н д а н а
 У всех алмаз,
 Да мелкий.

 И в а н
 Уверяю вас,
 И с мелких будет нам прибыток.
 Посмотрим дале: сорок ниток
 Сквозных жемчужин... Я бы мог
 Цене их всех подвесть итог,
 Но... Серьги, перстни и оправа
 Тут не безделка,- сколько их?

 А н д а н а
 Я не считала.

 И в а н
 Ты не права:
 Как не считать вещей таких?
 Какая может быть забава
 Приятнее? - Позволь же мне!
 (Считает.)
 Всего, Андана, на все - триста.
 Запястье: два в нем аметиста;
 Подобных им я и во сне
 Не видывал: горят и блещут!
 Все жилки с радости трепещут,
 Как всмотришься! - Душа моя,
 Тебе за суету такую,
 Прекрасную, предорогую,
 Сердечно благодарен я...
 И, друг мой,- это все лежало?

 А н д а н а
 В моей чалме.

 И в а н
 Да? - по всему
 Я вижу, свет, что ты нимало
 Не бережлива. - Ведь чалму
 Ты уронила?

 А н д а н а
 Уронила.

 И в а н
 А если из нее в песок
 Тут выкатился перстенек?

 А н д а н а
 Легко быть может.

 И в а н
 (в сторону)
 С нами сила
 Небесная! Ей - ничего!
 Да вдруг ей мненья своего
 Не объявлю же.
 (Громко)
 Что, Андана?
 Ты, думаю, сочтешь Ивана
 Скупым и жадным?

 А н д а н а
 Никогда!
 О! эти гнусные пороки
 Не верх ли срама и стыда?
 Их знать тебе ли? Но жестоки
 Слова такие.

 И в а н
 (в сторону)
 Ла! ла!ла!
 Вот фразу снова понесла!
 (Громко)
 Мне больно, что тебя обидел:
 Поверь, царевна, не предвидел,
 Что ты...

 А н д а н а
 Я не сержусь, мой друг.

 И в а н
 (в сторону)
 Спасибо! мне же недосуг
 Пред вами сыпать извиненья.
 (Громко)
 Вот дело в чем: малейший знак
 Любви твоей и уваженья
 Мне очень дорог, дорог так,
 Что и сказать не в состояньи...
 ''Андана хочет что-то сказать.''
 Прошу, не прерывай меня...
 Велик ли труд добыть огня?
 А с ним при небольшом стараньи,
 Особенно, когда вдвоем
 Поищем, мы в песке найдем
 Еще вещицы кой-какие...
 Увидишь! - в степи ли сухие,
 В бесплодно-мертвые пески
 Такие сеять перстеньки?
 Не вырастут!

 А н д а н а
 Я твой служитель,
 Я твой Газем: что мой властитель
 Прикажет, все исполню я...

 И в а н
 Итак, голубушка моя...

 ''Высекает огонь, засвечивает фонарь и начинает 
  искать вместе с Анданой; они попеременно 
  подходят к оркестру.''

 А н д а н а
 Весь кротость он, весь снисхожденье,
 Избранник сердца моего!
 Из сладкозвучных уст его
 Не мед ли даже поученье?
 Мой друг боится оскорбленье
 Нанесть усердью моему;
 Вот почему
 Он притворился чуть не жадным
 К безделкам этим безотрадным,
 А что они душе его?
 (Удаляется.)

 И в а н
 Нет! не найду я ничего!
 Пожалуй, скажут: "И того,
 Что получил ты, предовольно!"
 Положим! все ж и думать больно,
 Что, может статься, тут прекраснейший алмаз
 Упал, в песке завяз,
 И навсегда исчез для кошелька и глаз.
 Как ни крепись, вздохнешь невольно,
 И ясно скажет этот вздох:
 Жемчуг и яхонт не горох,
 Да и горох продать бы можно.
 Такие ж вещи, клад такой
 Рассыпать по степи сухой,
 Растратить - видит бог! - безбожно!
 (Удаляется.)
 ''Показываются Кизляр-Ага и бухарские воины.''

 К и з л я р - А г а
 Вот они!
 Осторожно!
 На огни!

 В о и н ы
 Взяты! взяты!
 Переняты
 Все пути!
 Невозможно
 Им уйти!
 (Отступают в темноту.)
 ''Андана и Иван сходятся.''

 И в а н 
 (вздрагивая)
 Чу! что? из уст безмолвной степи
 Несутся голоса!
 Чу! зазвенело, словно цепи,
 Или копье, или коса,
 И что-то, как пылающие очи,
 Из мертвой глубины угрюмой, черной ночи
 Сверкнуло мне в глаза!

 А н д а н а
 Это, друг, ковыль густая,
 Злак, пустыни волоса;
 Волоса те отягчая,
 Блещет, будто огневая,
 От лучей луны роса.
 Ветер, шепча с повиликой,
 Мчится в даль по степи дикой:
 Их ты слышишь голоса.

 В о и н ы
 (приближаясь)
 Взяты! взяты!
 Не уйти!
 Переняты
 Их пути!

 И в а н
 Слышишь, Андана?
 Мне ли погони
 Не распознать?
 Вижу с кургана
 Шлемы и брони,
 Воинов хана
 Целую рать.
 Ах! даже кони
 Мне из тумана
 Ржут: "Погибать!"
 ''Входит Кизляр-Ага с воинами.''

 К и з л я р - А г а
 Так! - погибать! Сдавайся: ты мой пленник!

 И в а н
 Помилуй! я совсем не виноват:
 Причиною она и плут, мошенник,
 (Куда девался он?) - Булат!

 К и з л я р - А г а
 Булат? а где он? отвечай, изменник!

 И в а н
 Он ускакал.

 К и з л я р - А г а
 Куда?

 А н д а н а
 Навстречу вам.
 Ни этот юноша, ни он, кто я, не знали;
 В одежде отрока они считали
 Андану отроком; едва ли
 И час прошел, как случай им явил,
 Что не Газем Андана.
 Но мне свидетель бог, создатель сих светил,
 Что рода моего и сана
 Не знает иноземец и теперь.

 И в а н
 Не знаю, благодетель! - мне поверь!
 И ежели то знать опасно
 (Опасных тайн боюсь ужасно),
 На этот счет мы будем, друг Газем,
 Я глух, как тетерев, а ты, как рыба, нем!
 Не из большого бьюсь; я, видишь, скромный
 малый:
 Частичку суеты на память мне пожалуй
 И, с богом, поезжай в Бухару, в свой харем!

 А н д а н а
 Как он великодушен!
 Как обо мне одной печется! Как послушен
 И в этот грозный час
 Заботливости самой нежной!
 Бесстрашный, безмятежный,
 Он мыслит: "Только бы я спас
 Ее благую славу!"
 И вот тлетворную отраву
 На собственную льет.
 Чудесен дерзостный полет
 Столь совершенного самозабвенья:
 Иному малость - смерть, но, будь метой
 презренья,-
 И ужаснется! - А, напротив, он?
 Он подавляет благородный стон
 В груди своей высокой
 И говорит: "Из рук судьбы жестокой,
 Андана, имя вырву же твое!
 Бесславие мое
 Избавит, друг, тебя от нареканья.
 Мои слова, мои притворные деянья
 Злословье самое введут в обман,
 И даже клевета воскликнет: сей Иван,
 Сей низкий трус, сей подлый себялюбец,
 Любовником царевны быть не мог;
 Он просто вор, пробрался к ней в чертог,
 Украл ее; в степи же, душегубец,
 Ее зарезал бы,- по не позволил бог".






 '''ИНТЕРМЕДИЯ'''

 К и к и м о р а
 (выскакивая из-за кулис)
 Вот, господа, прекрасный монолог!
 Иное дело: кстати ль он, не кстати ль?
 Каков же стихотворец, мой приятель?
 "Смелее! тот писатель не писатель,
 Кто критики боится",- молодец
 Сказал - и страх и стыд на крюк повесил
 И за перо, марать, и, наконец,
 Вы сами видите,- как начудесил!
 А мне и любо; прыг из-за угла,-
 И вот его потянем мы к ответу;
 Вопросы наши смелому поэту:
 "Во-первых,- в скуке ли ты боле зла
 Находишь, в плоскости ли, в чепухе ли?
 А во-вторых, ужель окаменели
 И воины и купчик и евнух,
 Пока Андана наш несчастный слух
 Сентиментальной чепухой томила?"

 Д и р е к т о р с т р а н с т в у ю щ е й т р у п п ы
 С досок долой, шалун-бесенок! прочь!
 Ты (не забудь!) нечистая же сила:
 Тебя заклясть недолго.- Наша дочь,
 ''Кикимора прячется за кулисы.''
 Осмелюсь молвить Публике почтенной,
 Андану представляет - и она
 (Известно всем) особенно сильна
 По части монологов. Бард смиренный,
 Которого я нанял, написал
 Нарочно для нее свои тирады.
 "Что делать прочим?" - так твердит нахал...
 Да мало ли? менять на взгляды - взгляды,
 На сцене рисоваться, гнев и страсть,
 Презренье, удивленье, радость, муку
 Казать ужимками, глазами,- класть
 То на спину, а то на сердце руку,
 И прочее,- не вспомню я всего;
 Но слушайте пиита моего!

 П у б л и к а
 т о л с т а я д а м а в к р е с л а х
 Пиита? с глупой дочкою твоею?
 Их, сударь, слушать я сто раз успею:
 Теперь же мне чертенка подавай!

 Д и р е к т о р
 Позвольте доложить...

 П у б л и к а
 Не рассуждай,
 А делай, что велят.

 С т а р и к Р а с с у д о к
 ''(высовывая свою напудренную голову из суфлерского
  ящика)''
 Но наша драма...

 П у б л и к а
 Какое дело мне? - Я, братец, дама,-
 И не уступишь прихоти моей?
 Ведь это долг твой со времен Адама.
 Боюсь, а вместе и люблю чертей,
 Хоть и не всех: плаксивый Аббадона
 Не по нутру мне; сатана Мильтона
 Изряден, да тяжел; но Асмодей,
 Но Мефистофель славные ребята!
 У них ума и выдумок палата;
 Мне с ними весело: я хохочу,
 Сержусь, острюсь, злословлю,- я богата.
 Он
 (указывая на Директора)
 мой поденщик; я чертей хочу!

 Д и р е к т о р
 Беда! - карман и слава и желудок
 На вас поднялись,- дедушка Рассудок,
 Таких врагов не одолеть же вам!
 Упрямство, знаете, поставят нам
 В безвкусье, глупость, дерзость и измену!

 П у б л и к а
 Не иначе! - Кикимору на сцену!

 Д и р е к т о р
 Ступай, повеса!

 К и к и м о р а 
 (выходя опять из-за кулис)
 Стулья господам,
 Чтоб было им покойней!
 ''Театральные служители приносят стулья.''
 Первый вам,
 Андана!- сесть извольте; сядь же, купчик!
 Со мною, черномазенький голубчик,
 Рядком со мною, брат Кизляр-Ага!
 Мы ведь свои: пусть у тебя рога
 На лбу нахмуренном не вырастали,
 Да, к твоему несчастью и печали,
 И вырасти не могут; на врага
 Ты все же,- люди говорят,- и с рожи
 И нрава кротостью и цветом кожи
 Похож довольно. В этом деле я
 (И сам ты должен видеть) не судья;
 Но в доме хана, твоего владыки,
 Тебя прозвали чертом одалыки,
 Ты, стало быть, мне кровный, мне родня.

 Р а с с у д о к
 (который, было, вышел из своего ящика)
 Уйду я; стула нет здесь для меня.
 (Уходит.)

 К и к и м о р а
 Директор сядет с бардом.
 (Воинам)
 Вы - статисты:
 Так стойте. - Вот теперь начну свистать!
 (Свищет и топчет изо всей мочи ногами.)

 П у б л и к а
 Кикимора, помилуй! что за свисты?

 К и к и м о р а
 Ах, матушка! не хочешь ты понять,
 Что это мочи нет как остроумно!

 П у б л и к а
 Неужто?

 К и к и м о р а
 Разумеется.

 П у б л и к а
 А шумно -
 Оглохнуть можно, да и ново.

 К и к и м о р а
 Нет;
 Библьотеку читает целый свет
 Не первый год; а там возьми сужденья
 Об ''ибо'' и об ''оном'' и о ''том'',
 О Г<оголе>, В<елланском>, П<олево>м,
 О всяком, кто другого ополченья,
 Не принят в клуб взаимного хваленья,
 Не верует в наш каждый толстый том,
 Возьми все сплошь Брамбеуса творенья,
 Записки, повести и - повторенья,
 Любой-ко вырви из разборов лист,
 Без свисту ни на шаг, все свист да свист!

 П у б л и к а
 (зевая)
 Что ж он освистывает?

 К и к и м о р а
 Что угодно:
 Поэтов, Наблюдателя, Молву,
 Философов, французов, дам, Москву,
 Всех, только не своих, и - превосходно!

 П у б л и к а
 Так человек завистливый и злой
 Барон Брамбеус?

 К и к и м о р а
 Малый препростой,
 Да щеголять умом и остротой
 Я смертную вселил в него охоту!
 И затянул одну и ту же ноту
 Бедняжка,- все одно и то ж поет:
 Рассказ ли пишет, взгляд или отчет,
 Везде, во всем одно и то ж кривлянье;
 Сердечный дал под клятвой обещанье,
 Что будет все забавой для него,
 Что в мире не пропустит ничего
 Без свисту или кисленькой улыбки,-
 Вот и Сыр-Дарья, вот и Арарат
 В его статьях читателя смешат!
 По пальцам скажет вам: где, в чем ошибки;
 Не хлопайте; взгляните: головой
 Качает он и поднимает плечи.
 "Я,- он гласит,- не из толпы слепой;
 Я в этой сцене разберу все речи,
 Я разложу, я взвешу каждый стих,
 Я, как бы ни было, ручаюсь смело,
 Большие промахи найду я в них!"-
 Бежит на свой чердак,- и в шляпе дело.

 ''(Тихонько встает и ускользает за кулисы.)''

 П у б л и к а
 (сквозь сон)
 Прекрасно! Как умно он говорит!
 Не знаю только, отчего невольно
 Дремота клонит?
 (Засыпает.)

 П о э т
 Посмотрите - спит!
 Ах! господин Директор! сердцу больно:
 Предмет был превосходный, а убит!

 Д и р е к т о р
 Мы потеряем, друг, весь свой кредит,
 Всю репутацию... Барыню нельзя ли
 Вам разбудить?

 П о э т
 Зачем вы волю дали
 Бесенку-негодяю?

 Д и р е к т о р
 Я холоп
 Велений Публики...

 П о э т
 Но глас Рассудка -

 Д и р е к т о р
 Рассудок мне не платит.

 П о э т 
 Пулю в лоб
 Всажу себе!

 Д и р е к т о р
 Стара, мой милый, шутка:
 Не кончена старухой паркой нить
 Бесценных ваших дней, питомец Феба!
 Ведь пороху вам не на что купить.

 П о э т 
 Так утоплюсь, повешусь!

 Д и р е к т о р
 Ради хлеба,
 Который доставляю вам!

 П о э т
 В обрез!

 Д и р е к т о р
 Помилуйте, сударь: я же не Крез!
 Уж эти мне пииты! ввек не сыты.
 Но разбудите нашу госпожу:
 Я вам прибавлю.

 П о э т
 Музы и хариты!

 Д и р е к т о р
 Луна и Солнце!

 П о э т
 Средств не нахожу...
 Однако... Страстный монолог, Андана!

 Д и р е к т о р
 Не монолог,- нет, грохот барабана
 И треск трубы тут нужен, блеск мечей,
 Проклятья, вопли, с дюжину смертей...
 А! слава богу! - слышу конский топот.
 Андана, полно! что за смех и шепот
 С monsieur Иваном? - К нам Булат летит;
 Ну, докажи, что есть у нас актрисы!
 А я и эти стулья и пиит -
 Мы скромно удалимся за кулисы.
 (Уходит с Поэтом.)
 ''Булат верхом, позади у него хан бухарский.''

 К и з л я р - А г а
 В оковы, воины, изменника-купца!
 А ты, царевна, в дом державного отца
 Благоволи со мной обратный путь направить.

 И в а н
 Булат, Булат, спеши нас, гибнущих, избавить!
 ''Булат сходит с коня и снимает хана.''

 Б у л а т
 Стой, мерзостный скопец! нечистою рукой
 Царевны не коснись, или мне головой
 Поплатишься! - Купца оставьте: вы Булата,
 Надеюсь, знаете!

 И в а н
 Спасибо! - не богата,
 Мой друг, казна моя, но будешь награжден.
 Да где ты был?

 Б у л а т
 Или не видишь? полонен,
 Со мною прибыл к вам сам хан земли бухарской
 Чалма упала в прах, и деву крови царской
 В Газеме я узнал - и мигом на коня!..
 Да вправо взял евнух и обошел меня;
 Отряд же хана мне попал как раз навстречу,
 Пускай тебе другой опишет нашу сечу;
 Без хвастовства скажу: я хана взял в полон;
 Но отпущу домой и тотчас, если он
 Прекрасной дочери здесь даст благословенье
 На брак с тобой.

 Х а н
 Увы, какое униженье!
 Срам, вечный срам! Сойду от бешенства с ума!
 Но, так и быть, Булат: когда она сама,
 Мое дитя, мой свет, мой рай, моя Андана,
 Когда царевна, дочь блистательного хана,
 Решилась быть рабой презренного купца,-
 Не стану клясть ее; а боле от отца
 Не требуй: не могу.

 А н д а н а
 Родитель!

 Х а н
 Ax! Андана!

 Д и р е к т о р
 (из-за кулис)
 Проснулась публика: сказать же, что впопад
 Удалый богатырь примчал седого хана!
 Но, ради бога, без тирад!

 ''Занавесь опускается.






 '''ДЕЙСТВИЕ III'''

 Выходит Кикимора до поднятия занавеси.''

 <К и к и м о р а>
 Вступает в должность хор-повествователь;
 Прошу покорно слушать: обладатель
 Земли бухарской более венца
 Любил свое дитя, свою Андану.
 Распространяться я о том не стану,
 Что душу мучило несчастного отца,
 Когда без дочери, единственной и милой,
 В свою столицу ехал он назад...
 В груди страдальца был терзаний целый ад,
 И он шептал: "Зачем могилой
 Я не был взят до горестного дня,
 В который жизнь проклясть заставила меня
 Ты, хладных дней моих последняя услада!
 Ах! мне заснуть бы навсегда!"
 Откуда ни возьмися, вдруг засада:
 Нагрянула несметная орда
 Пустыни диких чад, вскормленных грабежами,
 И стражу хана вмиг засыпала стрелами;
 Их кони рвут коней зубами;
 Их острые, смертельные мечи
 Среди ненастной и глухой ночи
 И вьются и блестят и, будто змеи, свищут,
 Горячей крови понапиться ищут.
 Бледнеют ратники; Кизляр-Ага убит;
 Но хан бухарский не дрожит:
 Он дряхл и слаб; он царства повелитель,
 А бьется как простой воитель,
 Как юноша. - Вот засучил рукав,
 Вот бороду он закусил седую,
 Кривую саблю над чалмой подняв,
 Он, будто с неба гром, упал стремглав
 В толпу злодеев самую густую;
 Летит и колет, рубит, топчет их.
 Он хочет пасть; пусть и отвык от боя,
 Он жаждет вечного покоя...
 Вот что из старика творит героя!
 Вдруг древний богатырь притих:
 Крылатая стрела его пронзила;
 Его кровавый труп возьмет могила.
 Но перед переходом через мост,
 Ведущий в рай пророка Магомета,
 Душа убитого, в прозрачный пар одета,
 Который примет вид и взгляд его и рост,
 Трепеща, явится могучему Булату.
 Булат все, что угодно, только прост,
 Да и заносчив,- и получит плату
 За то, что дураку-мерзавцу услужил.
 Всегда и всюду, не спросяся броду,
 Герой философ так и лезет в воду:
 Царя, отца всему бухарскому народу,
 И не желал, а все наш Дон-Кишот сгубил.
 А вот покоится Андана,
 Дитя благого, доблестного хана,
 В объятьях - чьих? купца, ничтожного Ивана!
 Чье это дело? великана,
 Кому рассудку мало, много сил
 Судьба причудливая даровала!
 Булат не спит; на бег полуночных светил
 Глядит, задумчив: грусть ему на сердце пала.

 '''Явление 1'''

 ''Степь. Ночь. Иван и Андана спят.''

 Б у л а т
 (сидя на кургане)
 Тихо все; погружена
 Безрубежная пустыня
 В океан немого сна;
 На меня глядит одна
 Звезд бесчисленных святыня,
 Да туманится луна,
 С тверди взор угасший мещет.
 В общей, в вещей тишине
 Сердце бьется и трепещет:
 Что пророчит сердце мне?
 Откуда холодный неведомый трепет
 В моей богатырской широкой груди?
 Духов полуночи мне слышится лепет:
 По Млечному носятся духи пути...
 На облако кто-то спорхнул со светила,
 Товарища кличет и шепчет: "Лети!"
 Средь синевы движутся легкие крила.
 Ко мне ли хотят из эфира сойти?
 Добро пожаловать!- Кто прав, кто чист душою...

 Т е н ь х а н а
 (выступает из тумана)
 Душою прав и чист? - а я сгублен тобою!

 Б у л а т
 Кто ты, из серой мглы всплывающий мертвец?

 Т е н ь
 Не узнаешь, Булат? - Анданы я отец,
 Убитый степи хищными сынами,
 Ваш хан я, прозванный когда-то добрым вами.

 Б у л а т
 О царь моей земли! болезнует Булат
 О горестной твоей, безвременной кончине.
 Но припиши ее своей судьбине,
 Не я в ней виноват.

 Т е н ь
 Булат! отчаянье в меня излил не ты ли?
 Не ты ли отнял дочь у сироты-отца;
 Не ты ли бросил в руки подлеца
 Ее, кумир мой, а твои глаза открыли
 Тогда уже всю низость... для чего?
 В надежде ли обресть признательность его?
 Не то, безумец, положили
 Уставы вечные судеб:
 Нет, горек, полн отравы будет хлеб,
 Который от бездушного получишь;
 Чтоб услужить ему, себя измучишь,
 Спасешь его,- а он, трусливый твой тиран,
 Найдет и тут измену и обман.
 И что ж? А ты молчи, ни слова в оправданье,
 Хотя бы был его упрек
 Немилосерд, как ад, как казнь бесов, жесток,-
 За нестерпимое мое страданье
 Булату вот какое воздаянье
 Определил неумолимый рок:
 Если, потеряв терпенье,
 Молвишь: "Я в такой-то час
 Не губил тебя, а спас!"-
 Знай и помни: в то ж мгновенье
 Дух-каратель претворит
 Ноги у тебя в гранит;
 Если повторить посмеешь,
 По пояс окаменеешь;
 В третий раз - твой друг Иван
 Вдруг увидит пред собою
 Не тебя, но истукан,
 Дивный лик с живой душою.

 Б у л а т
 Жестокий жребий! но его
 Я заслужил и ничего
 Не молвлю в оправданье:
 Приму, безмолвствуя, смиряясь, наказанье,
 А пред тобою, горестная тень,
 Бледнеющая в утреннем тумане,
 Клянусь, что каждый мне судьбою данный день
 Я посвящу твоей Андане!






 '''ЯВЛЕНИЕ 2'''
 ''В Новегороде, в доме Иванова отца; образная.''

 А м ф и з а, мачеха Ивана
 (одна)
 Я к себе прилучила купца:
 Старый черт на мне вздумал жениться...
 Теперь только бы сбыть молодца,
 Его сына, не дать воротиться
 На сторонушку нашу ему!
 Заживу-ко тогда в их дому!
 Я, спасибо, не хуже наседки,
 Под защиту родного крыла
 Всех же вас до единого, детки,
 Вас, цыплятки мои, собрала!
 Пусть купчина трудится, хлопочет,
 Пусть за сына мешки свои прочит,-
 Коли промаха только не дам,
 Они, батька, достанутся нам!
 Ведь ребят-то не много, не мало,
 У меня их две дюжинки есть;
 Знай же, хворенький дедушка, честь:
 Век не свой тебе жить не пристало!
 Но еще не пробил твой часок;
 Толковать про тебя, мой голубчик,
 Ныне, видеть изволишь, не срок.
 Расторопный, молоденький купчик,
 За тебя я примуся, сынок!
 Вот же, свет, чтобы дело шло ладом,
 В уголку во святом образа
 Наперед обернуть надо задом...
 Так и жгут Николая глаза!
 Тут же спас и двумя мне перстами
 Со стены над лампадкой грозит;
 С ним Предтеча,- сказали: "Убит,
 Обезглавлен"; а как же глядит
 Вниз со блюда живыми зрачками?

 Погашу я лампадку теперь,
 Да замкну на замок свою дверь,
 На полу начертила я круг...
 И одна-то я здесь и сам-друг:
 Невидимка-малютка со мной...
 Слышу хохот его над собой:
 То Кикимора мой дорогой!
 Не мешай же мне, крохотный друг:
 Не входи в очарованный круг;
 Мне с тобою шутить недосуг:
 Гостя жду, и тебя познатней,-
 Вот опять засмеялся злодей:
 Негодяй, убирайся же! - ты ль
 Позабыл ту большую бутыль?
 Просидел же ты, маленький, в ней
 Триста, помнится, дней и ночей?
 Полюбилося, что ли, тебе
 Проживать в той хрустальной избе?
 На плите разложу огонек,
 К огонечку придвину горшок,
 А в горшок-то сухой порошок
 Из человечьих я брошу костей;
 Не забудь, молодица, прилей
 Струйку собственной крови своей!
 Струйку ту из-под левой груди
 В желтый череп жида нацеди;
 Подболтай мухомору - и брось:
 Вот и вспыхнуло, вот и зажглось!
 Затрещал, зазмеился огонь...
 Понесло! чародейская вонь!

 Начнем,
 Кругом
 Махнем
 Ножом!
 Сколько? три раза:
 А раз -
 То глаз.

 ''Удар грома.''

 Другой-
 Убой.

 ''Другой удар.''

 Третий - зараза...

 ''Усиленные удары грома; ведьма под них пляшет.''

 Зараза, зараза, зараза-чума,
 Зараза мне тетка, чума мне кума!
 ''(Останавливается.)''
 Поднялся пар:
 Я силой слов,
 Я силой чар
 Сварила вар...
 Мой пир готов;
 Силен мой зов:
 Он досягнул,
 О Вельзевул!
 В твой темный дом.
 К рабе своей
 Рогатым лбом
 Стезю пробей;
 В дыму, в огне
 Явися мне!..

 В е л ь з е в у л
 (из-под земли)
 Явлюся тебе ни в дыму, ни в огне,
 Нет, иные дарованы способы мне
 Окунуть окаянную в трепет:
 Воскрешу пред тобой и кривлянье и лепет
 Передсмертный седого отца твоего!
 Ты, змея, подползла ко кровати его,
 И померкли при черном убийстве светила:
 Душегубка и дочь,
 В ту ужасную ночь
 Старика ты подушкой душила!

 (Садится в волшебный круг в виде дряхлого старика
 в саване.)
 Ай, спасибо! исполать!
 Свет Амфиза, ты вся в мать:
 Я за что любил старуху?
 Встанет, сварит варенуху,
 Встану - и начну хлебать!

 А м ф и з а
 (с ужасом)
 Это он! отец мой бедный!
 Он с бородкою седой,
 Он с трясучей головой,
 Лысый весь, сухой и бледный.

 В е л ь з е в у л
 Что же, дитятко, с тобой?
 Что не молвишь: "Просим рушать,
 Хлеба-соли нашей кушать!"
 Я в гостях не у чужой;
 Я ж и приглашен тобой.

 А м ф и з а
 (приходя в себя)
 В мире нет страшнее зрака!
 Хитрый бес, владыко мрака,
 Раб и царь мой, черный бог!
 Только ты придумать мог,
 Как обдать Амфизы члены
 Стужей яростной геенны!
 Но - прошло: я вновь сильна,
 Я в аду закалена;
 Верх взяла я над тобою,
 Устояла, и сей раз
 Будь же ты моим слугою,
 Да исполни мой приказ.
 Едет с молодой женою
 В этот город молодец;
 Молодцу мой муж отец...
 Бес! построй мне колымагу,
 На пути их повстречай,
 От меня поклон отдай,
 Пригласи их сесть - и тягу,
 И прямехонько к оврагу,
 Да в овраг, что силы, бух:
 Выбей, вышиби их дух!

 В е л ь з е в у л
 Ведьма, и тебе не стыдно
 Вызывать для пустяков
 Князя тьмы, вождя бесов?
 Сатаной клянусь, обидно!
 Казначей я бед и зла.
 У меня беду на славу
 Ты бы выпросить могла:
 Книгу, дум людских отраву,
 Трус, потоп или войну,
 Бич на целую страну...
 А то черта беспокоить,
 Чтоб карету ей состроить!

 А м ф и з а
 Что же, коли так хочу?

 В е л ь з е в у л
 Поневоле замолчу:
 Будет же тебе карета,
 Яхонт, изумруд, алмаз,
 Заглядение для глаз,
 Чудо красоты и света!
 Превращу ж и трех духов,
 Не из крупных, мне подвластных,
 В тройку бешеных, прекрасных,
 Легконогих жеребцов.
 Лишь бы муж с женою сели,
 Я, извозчик Вельзевул,
 По коням, и - полетели!
 Только пыль и визг и гул...
 Не к отцу помчатся в гости,
 Не отец им будет рад;
 Понесутся прямо в ад:
 В порошок смелю их кости!

 А м ф и з а
 Буду благодарна я,
 Куманечек, за услугу:
 Дам опять тебе подругу;
 Та подружка дочь моя.
 На метле на шабаш ведем,
 С дочкой мать, мы с ней поедем:
 С дочкой там тебе плясать;
 Здесь возьми покуда мать.

 ''Начинает вертеться с бесом, скрыпка сама собой играет'', 
 '' повиснув в воздухе; Кикимора смотрит вне круга.''

 В воздухе повисла скрыпка,
 Скачет сам по ней смычок;
 Пляшет рак, и пляшет рыбка:
 Прыг и скок, скок и прыжок.
 Эх! вертися, куманек!
 В пляске скорой, в пляске шибкой
 Слишком низко стан мой гибкий
 Обхватил старик ошибкой...
 А Кикимора-пролаз
 С нас не сводит быстрых глаз
 С злой, насмешливой улыбкой.
 Нам же ровно ничего.
 Наплевать бы на него!

 В воздухе повисла скрыпка, ''и пр.''

 Спеть я пасынку-злодею
 Песню славную сумею;
 Я над ним с его женою
 Песню славную завою...
 Гибель, гибель, гибель им,
 Им и всем врагам моим!
 Чтобы жатвы их посохли,
 Чтобы их стада подохли,
 Чтобы с нужды и печали
 В корчах дети их пропали,
 Чтобы сами сохли, чахли,
 Гробом заживо запахли!

 В е л ь з е в у л
 Прыг и скок, скок и прыжок:
 Пляшет с стрекозой сверчок,
 Толстый жук с проворной мухой -
 Старый дьявол с молодухой.

 А м ф и з а
 Расхрабрился старичок,
 Рад вертеться с молодухой...
 Полно, полно, вислоухый,
 Дай мне отдохнуть часок!
 ''(Падает без чувства на пол.)''

 К и к и м о р а
 Какова твоя колдунья!
 Я устал, глядя на вас.
 Чтоб издохнуть ей! шалунья
 С бесом пляшет целый час.
 Только худо знает нас:
 Дур дурачить не тебе ли?
 Ты ей молвил: "Лишь бы сели!"
 Что же? ты ее надул:
 Ведь не сядут, Вельзевул?

 В е л ь з е в у л 
 Плут, ты чуть ли не смекнул!

 К и к и м о р а
 Мудрено ли? - было б ново,
 Если б ей сдержал ты слово.
 Наше дело - да и нет;
 С дня, в который наш ответ
 Свел безумца Креза с Киром,
 Много миновало лет,
 Но над легковерным миром,
 Дети двоеличной тьмы,
 Как тогда, смеемся мы.

 В е л ь з е в у л
 Разгадал бесенок беса!
 Отправляйся же, повеса:
 Им ты на ухо шепни,
 Чтобы береглись они
 Ласк кумы моей почтенной,
 Я не пошлый сопостат:
 Чтоб погиб лихой Булат,
 Мне приятней во сто крат,
 Чем развеять прах презренный
 Всех Ванюшек всей вселенной!

 '''ЯВЛЕНИЕ 3'''
 ''Взморье Каспийское.''

 Б у л а т
 (один)
 Спасибо, мы в пределах Хивы:
 Киргиз, подъемля дикий вой,
 За грабежом, за барантой
 Не заезжает в эти нивы.
 Смелее стал и купчик мой:
 Меня отправил в чисто поле
 Скакать, потешиться по воле
 И серых настрелять гусей;
 Вот я промыслил,- слава богу,-
 Свежинки для княжны моей:
 Ни крошки, кроме сухарей,
 Голубушка во всю дорогу
 Не ела целых сорок дней,
 И все по милости Ивана:
 Пустился в трудный, дальный путь,
 А голод захотел надуть,-
 Жаль и копейки из кармана;
 Чуть нас не уморил с собой!
 Так с этой грязною душой
 Анданы душу, розу рая,
 Связал глупец, злодей Булат...
 И я ли, царь мой, тень святая,
 Дерзну сказать: не виноват?..
 Потороплюся: ждет бедняжка!
 Обед ей приготовлю... Стой!
 Вот там какая вьется пташка?
 Я сроду не видал такой...
 Как миловидна, как богата!
 Спина из яхонта и злата,
 Брюшко и шейка - бирюза,
 И что за умные глаза!
 Поймать бы птичку для царевны:
 Ах! жребий выпал ей плачевный.
 И дней ее уныла нить...
 Мне тучи тьмы ее душевной
 Хоть бы на часик прояснить!
 Подкрадусь: пташечку рукою
 Как можно бережней накрою.
 (Схватывает птичку.)

 П т и ч к а
 Ах!
 Я в неволе!
 Уж мне боле
 На кустах
 Не качаться,
 Не купаться
 В облаках!
 В клетке душной
 Страшно жить:
 Мне изныть
 Без воздушной
 Стаи птиц,
 Без летуней
 Щебетуней,
 Без сестриц.

 Витязь, умильную
 Просьбу прими:
 Грозную, сильную
 Длань разожми -
 Глупую, малую
 Пташку пусти!
 Молви мне: жалую!
 Молви: лети!
 Тронься мольбами!
 Между перстами
 Больно мне; ай!
 Волюшка - рай:
 Волюшку милую
 Птичке отдай!

 Б у л а т
 Если помилую?

 П т и ч к а
 Знаю я честь:
 Знатную плату
 Может Булату
 Пташечка внесть.

 Б у л а т
 Плату? Какую?

 П т и ч к а
 Плату большую:
 Важную весть.

 Б у л а т

 Вести не плата;
 Ты ли Булата
 Хочешь провесть?..
 Весть важна, а для кого?..
 Для меня ль для одного?

 П т и ч к а
 Для тебя и для Ивана
 И для бедненькой княжны:
 Смерти вы обречены -
 Ты и купчик и Андана.

 Б у л а т
 Пусть и скажешь: "Ты дурак,
 Витязь, что разжал кулак",-
 Но лети! - вот ты на воле,
 Вот сидишь уж на сосне:
 Расскажи же все оттоле
 Честно и подробно мне.

 П т и ч к а
 По белому свету не я ли гуляю,
 Не я ли дома, города посещаю?
 Мне любо с лазурной глядеть высоты
 На шум и волненье людской суеты.

 Туда и сюда и носясь и порхая,
 Вот и в Новегорде нынче была я,
 Сыскала Ванюшки родительский дом
 И вздумала там отдохнуть под окном.

 И вот я сижу, щебечу у окошка;
 Вдруг вижу... (Хотя бы подкралась и кошка,
 Не столько бы, право, пугнула меня,
 С ружейного мене я дрогла б огня!)

 Я, брат, затряслась всеми членами тела:
 Там ведьма, Ванюшина мачеха, пела
 И прыткого с кем-то плясала бычка,
 А хвост позади плясуна старика
 Бил такт и скакал и вился, будто змейка.
 И вот что ему заказала злодейка:
 "В карету волшебную их усади
 И с ними прямешенько в ад укати!"






 '''ЯВЛЕНИЕ 4'''
 ''Степь в Хиве. Иван, Андана, Булат обедают.''

 И в а н
 Обед живит: судить не станем строго;
 Да только ты уж через меру много
 Свинцу и пороху поиздержал.

 Б у л а т
 (в сторону)
 На что досадовать Иван таки сыскал!

 И в а н
 (Андане, которая утирает глаза)
 А ты, голубушка, скажи, о чем рыдаешь?
 Ты недовольна чем?

 А н д а н а 
 Я, милый друг, довольна всем,
 Но сам ты знаешь:
 Отец мой стар,- невольная тоска
 Возьмет подчас, как вспомнишь старика,

 И в а н
 Вот то-то! нежны вы, умны, сентиментальны;
 Я человек недальный,-
 Пожалуй (вас послушать) - я дурак,
 А я же говорил, что это будет так.

 А н д а н а
 Ах, не сердись! - взгляни; я уж не плачу боле...

 И в а н
 Ты и вперед, прошу, не плачь о пустяках.
 Чу! это что? затрепетало поле...
 Великолепная карета, вся в лучах,
 Сюда несется и остановилась вдруг.
 С запяток соскочил один из слуг;
 Смотрите: в пух разряжен щеголь
 И выступает, словно гоголь,
 Сюда прямешенько идет.
 ''Входит Демон в красной ливрее, но с небольшими рожками.''
 Да ты сиделец наш, Федот?

 Д е м о н
 Я-с.- Вашей милости ваш батюшка со мною
 Свое благословенье шлет.

 И в а н
 Не налюбуюсь, брат, тобою...
 Однако - как ты очутился здесь?

 Д е м о н
 Приехал, сударь, я с каретой тою.

 И в а н
 Переменился ты, переродился весь:
 Ты малый был довольно неопрятный,
 А вот стал молодцом,- красивый, ловкий,
 статный.
 Одет ты, будто барин знатный,
 И в взгляде у тебя насмешливость и спесь.
 У нас не служишь? но ты мне прости, невежде,
 Такой смешной вопрос: тебе ль служить у нас?

 Д е м о н
 Я и теперь, как прежде,
 У вас служу и век готов служить у вас.

 И в а н
 И ты не шутишь, малый?
 И сшил тебе старик кафтанчик этот алый
 Из лучшего голландского сукна?

 Д е м о н
 Нет, ваша матушка.

 И в а н
 Помилуй!
 Ты разве позабыл, мой милый:
 Лет будет с десять, как она,
 Моя голубушка, погребена.

 Д е м о н
 Решился в брак вступить ваш батюшка вторично.

 И в а н
 Хотя и не совсем прилично,-
 Как тут не молвить сгоряча:
 Черт дернул старого хрыча!
 А мачеха богата?

 Д е м о н
 Сказать вам не могу,- но как она щедра,
 Вы сами видите.

 И в а н
 Ххм, вижу: торовата!
 Да только из чьего добра?
 Что ж? взял девицу?

 Д е м о н
 Нет-с, она вдова.

 И в а н
 Купчиха?

 Д е м о н
 Посадская.

 И в а н
 А кто ж такая?

 Д е м о н
 Тетериха.

 И в а н
 Амфиза Пудовна! - Наслал же сопостат!
 Ах! господи! - у ней ребят, ребят... 
 Не сосчитаешь всех, свидетель бог, и в сутки,
 Она ж Вавиле-колдуну кума,
 И, свято наше место! - и сама
 Шутить охотница препакостные шутки.
 ''Демона корчит всякий раз, как Иван произносит имя божие.''
 Да ты что морщишься?

 Д е м о н
 Весьма прискорбно мне,
 Что вы, сударь, не ласковы к родне;
 Браните матушку.

 И в а н
 Уволь от поученья!

 Д е м о н
 Вдобавок вам скажу: такие выраженья,
 Такие клятвы... и во сне
 Уж не услышишь их в отборном, модном свете,-
 Оставьте их, поверьте мне,-
 Особенно когда поедете в карете,
 Которую...

 И в а н
 Федот о модном свете
 Толкует-чудеса! Федот-то ты Федот,
 Да вижу по всему: совсем уже не тот.
 Не стану говорить уж о примете
 На лбу твоем.

 Д е м о н
 Ах! верно-с о рожках?
 И поминать-то что о пустяках?
 Их приобресть успел я в том же модном свете.
 Рогами нынче изукрашен лоб
 Всех знатных и воспитанных особ.

 И в а н
 Да ты что за особа?

 Д е м о н
 Ваш холоп,
 Но понатерся между господами
 И вот не пожалел, чтоб походить на них,
 Последних сил и средств и денежек своих.

 И в а н
 Оказия! - и батюшка с рогами?

 Д е м о н
 С предлинными-с, увидите вы сами,
 И вашему почтенному отцу,-
 Заметить смею,- страх рога к лицу.

 И в а н
 Старик давно рогатый?

 Д е м о н
 Украсил голову его убор богатый
 В тот самый день, когда домой
 Из-под венца голубчик сизый
 Пришел с хозяйкой молодой.

 И в а н
 Теперь - козел седой:
 Бодаться может он по милости Амфизы?

 Д е м о н
 Амфизы Пудовны,- и доложу я вам:
 Теперь большой расход рогам;
 Все жены по ее следам,
 Крестьянки даже - Маши, Даши, Лизы,
 Заказывают их в наряд своим мужьям.
 Поверьте, несмотря на бороду и ризы,
 Готовы на морщинистые лбы
 Их вздеть иные и попы.
 И в скором времени обычай этот новый
 Всеобщим будет.

 И в а н
 Да! Обычай образцовый
 За столь похвальный труд,
 За учреждение такой у нас обновы
 На шею Пудовне навесил бы я пуд
 И к карасям ее послал бы в ближний пруд.

 Д е м о н
 Иван Иваныч, что вы?
 Помилуйте, как вы жестоки, как суровы!
 Она, сердечная, не такова...
 Вот, помню, как теперь, ее слова:
 "В дороге береги ты Ванюшку-смотри же!"
 Как любит вас она! - Чтобы как можно ближе
 Придвинуть вожделенный час
 Приятного свиданья,
 Свой экипаж прислать изволила по вас.

 И в а н
 Ну, тут и я скажу: спасибо за старанье!
 Спокойнее в карете и скорей
 Доедем мы,- да только как же вьюки?

 Д е м о н
 Мы прибыли не без людей:
 Все ваши ящики и сундуки и тюки
 Последуют за вами по пятам;
 И, если сесть угодно вам,
 Мы тотчас тронемся.

 И в а н
 А хороша дорога?

 Д е м о н
 Прекрасная.

 И в а н
 Сбирайся же, Булат...
 Да так руками что ты размахался, брат?
 Что сделалось с тобой?

 Б у л а т
 (подошед к Демону)
 Во имя бога:
 Исчезни, сопостат!

 ''Удар грома; Демон и карета с лошадьми проваливаются сквозь
  землю.''

 И в а н
 Земля зевнула... ой!.. в глазах не стало света...
 Куда мне спрятаться? - все, все дрожит кругом,
 За блеском блеск, за громом гром,-
 Знать, с нами вдруг столкнулася комета,
 И повернется мир вверх дном!
 Ax! ax!- вот провали<ла>ся карета...
 Прошло... Теперь нам предстоит вопрос:
 Мы сами целы ли? - Нос этот наш ли нос?
 Мои ли это руки?
 И эти вон, что тут передо мной стоят,
 Андана ли княжна, наездник ли Булат,
 Или какие призраки и штуки?
 (Булату после молчания)
 Ты, долговязый, умница, ты хват...
 А? - что наделал ты, приятель?
 Карету славную прислала ведьма нам:
 Так нет же! кстати ль?
 Непрошеный, проклятый заклинатель
 Заклял лакея и - отправилась к чертям!
 Уж как кареты-то красивенькой жалею!
 Она тебе мешала, молодец?
 Сказать же, что и тот глупец,
 Кто выкупил тебя себе на шею!

 А н д а н а
 И ты не шутишь, друг Иван?
 Карета, и лакей, и кони - все обман,
 Все...

 И в а н
 Хоть досады-то не прибавляй, Андана!
 Обман? - да что на свете без обмана?
 Карета знатная.- Был из бесов лакей...
 Что нужды? все же мы доехали бы в ней...

 А н д а н а
 Подобных от тебя я не ждала речей:
 Ты человек разумный, осторожный...

 И в а н
 Оставь свои хвалы: я просто трус безбожный.

 А н д а н а
 А вот тебя не испугал же грех?

 И в а н
 Тебя, Андана, слушать, право, смех:
 Насчет грехов мы все бестрепетное племя;
 Нет, этих пустяков,
 Кто только не совсем из дураков,
 Никто не побоится в наше время.





 '''ДЕЙСТВИЕ IV'''
 ''До поднятия занавеси.''

 К и к и м о р а
 Два только действия осталось нам - не боле!
 А мы еще пройти должны большое поле;
 Мы, стало, поневоле
 Свою поэму сокращать должны.
 Итак, ты знай, достопочтенный зритель:
 Мы в Новегороде. Булат, хранитель
 Красавца купчика и молодой княжны,
 Исполненный усердья и отваги,
 И, по спасеньи их от адской колымаги,
 Не раз их избавлял в дороге от беды...
 Пример: он вытащил их из воды;
 А в воду с корабля они упали,
 Подосланного с умыслом лихим
 Колдуньей мачехою к ним.
 Был слит корабль из золота и стали,
 На корабле играл широкий алый флаг,
 И правил им какой-то старый враг,
 Амфизой нанятый из шайки Вельзевула.
 Погода ни малейшая не дула;
 Был Каспий тих, не воздымался вал,
 И плавно по морю живой корабль бежал.
 Вдруг он затрясся весь и с визгом без причины
 Волчком кружиться стал и вот пошел ко дну.
 Однако вынес из пучины
 Булат Ивана и княжну,
 Но - второпях - забыл на дне морском казну;
 И обругал Иван, как следует, Булата...
 Когда ж была иная плата
 От душ, подобных Ванькиной душе?
 Их бог, их царствие небесное - в гроше;
 Людьми их сделать - подвиг донкишотский,
 Вложить в них сердце - глупая мечта.
 Родоначальник их - торгаш Искариотский,
 Продавший за тридцать серебреных Христа.
 Но занавесь шумит: открылся старый терем;
 К нам вышла ведьма с дочерью сам-друг...
 Болтать нам недосуг:
 Мы только скажем, что не мерим
 Амфизу на один
 С презренным Ванькою аршин.
 Она злодейка,
 Отступница, убийца, чародейка,-
 Все так: да в ней огонь и дух и сила есть;
 Что мы ее умели приобресть,
 Нам истинно приносит честь;
 Но твари грязные, подобные Ивану...
 И толковать о них я даже, я устану -
 Они болот геенских смрадный ил;
 Мы их не ловим,- в бездну лезут сами.
 Их небо не берет; но если бы - руками
 С поклоном Тартар их ему бы уступил.

 '''ЯВЛЕНИЕ I'''
 А м ф и з а и Д а ш а.

 А м ф и з а
 Ох! дитятко, досадно мне до смерти,
 Уж я ли не держала их в руках,-
 И что ж? - совсем избаловались черти:
 Я нынче с ними в сущих пустяках
 Не успеваю: глупого Ивана,
 Вот, как ни бьюсь, известь я не могу!
 С поры сей ни единому врагу
 Уж доверять не стану: без обмана
 У них не обойдется; нет, сама
 Все сделаю и, свет, без проволочки -
 Сегодня же; а между тем вы, дочки,
 Сведите-ко богатыря с ума!
 Он мне во всем мешает; а мне власти,
 Покуда он с дурмана глупой страсти
 Не обезумит,- не дано над ним.

 Д а ш а
 Покорна я велениям твоим;
 Но если я в него влюблюсь?

 А м ф и з а
 Шалунья,
 Смеешься! - может ли любить колдунья?
 Захочешь ли Булата быть рабой?
 Порою на тебя, почти робея,
 И я гляжу: ведь ты невеста Змея,
 Ужасный царь теней - невольник твой.
 (Уходит.)

 Д а ш а
 (одна)
 Во мне ошиблась ты: я тяжко, страшно пала,
 Я пала чрез тебя (господь тебя прости!)
 И очень ведаю, себя мне не спасти;
 Но ошибаешься... Да! с самого начала
 Дитяти своего, меня, ты худо знала!..
 Меж нами сходство есть,- так точно, я смела,
 Наукою твоей прельститься я могла:
 В ней, в бешеном вине ума и вображенья,
 И я могла искать восторгов опьяненья;
 Объятая огнем неистового мщенья,
 Была бы, может быть, свирепа я и зла.
 Но гнусно в низкие вдаваться ухищренья,
 Улыбкой привлекать, обворожать, манить,
 Возжечь желания и - наконец сгубить.
 Нет! слишком я горда для ремесла такого!
 Губить мне? и кого? его я, как святого,
 Готова почитать: он в наш согнивший век
 Меж трупами стоит с душою человек;
 Он мне предстал,- гляжу, и что же? воздыхая
 О тихих радостях утраченного рая,
 Я прокляла свое паденье в первый раз....
 Его задумчивых, глубоких, темных глаз
 Страшуся более мученья вечной казни;
 Волхвицы мощные, захочем - и сведем
 Шар месяца с небес на землю; но при нем
 Я робкая раба стыденья и боязни.
 Пусть тешится моя безжалостная мать
 Над Ванькой: он мне что? не стану я мешать;
 Но витязя спасу; ему шепну два слова,
 И тотчас! - Почему? - не знаю; а готова
 Я для него на все.- Чу! заскрипела дверь:
 Идет! - я отчего так дрогнула теперь?
 Я чары страшные предпринимаю смело;
 А это, кажется, не черное же дело?
 ''Входит Булат.''

 Б у л а т
 (не замечая Даши)
 Прочь, безумцы! - ваши дни
 Ткань дурачества и злобы;
 Всюду люди; мне ж они
 Ненавистны, будто гробы...

 Д а ш а
 Думой черною объят,
 Он меня и не заметил...
 Взор его не часто светел;
 Но теперь его тягчат
 Чувства, тягостней вчерашних.

 Б у л а т
 От горячек их всегдашних
 Мне ль безумцев исцелить?

 Д а ш а
 Он страдает... Что же? нить
 Мыслей мрачных я прерву ли?
 Я к страдальцу подойду ли?

 Б у л а т
 (увидев Дашу)
 Дочь-волшебница! - она
 И разумна и скромна;
 Предо мной не виновата:
 Почему же для Булата
 Всех противнее она?

 Д а ш а
 Здравствуй, витязь!

 Б у л а т
 Здравствуй, Даша!
 (Хочет идти.)

 Д а ш а
 Да куда спешишь ты, друг?

 Б у л а т
 Извини: мне недосуг.

 Д а ш а
 Недосуг? - Сторонка наша,
 Дом наш, наша вся семья,
 Вотчим, сестры, мать и я -
 Все тебе мы ненавистны...
 Ты везде, всегда один:
 Нас бежишь не без причин.
 Да и прав ты: не корыстны
 (Признаюся и сама)
 Наши милые соседы,
 Наши длинные обеды,
 Наши игры и беседы:
 Нет в них пищи для ума.

 Б у л а т
 Для ума! - да я нимало
 Об уме не хлопочу:
 Сердце средь людей устало,
 В них души не отыщу.

 Д а ш а
 Одинок ты во вселенной...
 Видит бог: тебя мне жаль;
 Несказанную печаль
 Ты, всех братьев отчужденный,
 Будишь, труженик, во мне...
 Но оставим, не поверишь!

 Б у л а т
 Может быть, не лицемеришь;
 Но мне, ведай, и во сне
 Не привиделося, чтобы
 На меня могла взирать
 Дочь Амфизина без злобы.

 Д а ш а
 Дочь - одно, другое - мать;
 Ведь в семье не без урода;
 Вместо всякого довода
 Вот решаюсь что сказать:
 Адский ков ужасный, новый
 (Это помни, гость суровый,
 И моих не презри слов!)
 Против вас опять готов.

 Б у л а т
 Ков готов! - я благодарен
 За благую весть тебе...
 Но дай молвить о себе:
 Не хитер я, не коварен.
 Да я все же не дитя;
 Правду мне прости, невежде!
 Что хлопочут, не шутя,
 Как нас сбыть,- я знал и прежде.

 Д а ш а
 Вижу: суетной надежде
 Предалась я; в эту грудь
 Мне доверья не вдохнуть...
 Между тем скажи мне: я ли
 Прибавляла что-нибудь
 К ноше горя и печали,
 Данной жребием тебе?
 Но угодно так судьбе:
 Нам уж, верно, не сойтися!
 Только, витязь, берегися:
 К трудной будь готов борьбе!

 Не столько чарами, сколь волею упорной
 Сильна, страшна моя бестрепетная мать;
 К дружине темных сил, нередко непокорной,
 Ужасная теперь не хочет прибегать,-
 Нет! действовать сама, всей силою своею!
 Я не желала бы и своему злодею
 Ей в руки грозные, безжалостные впасть...
 Но ежели судьбой тебе дана над нею
 Предсказанная нам ей гибельная власть,
 О, пощади ее! - она мне не чужая...
 И в роковую нынешнюю ночь,
 Противу матери себя обороняя,
 Ты не забудь: тебя предохранила дочь.
 (Уходит.)

 Б у л а т
 (один)
 Сама, и в эту ночь... Хмм! каково известье?
 Тут мало ли я что бы мог сказать!..
 Дочь предает родную мать...
 Нам выгода, но ей, изменнице, бесчестье!
 Конечно,- если бы... да ведь оно не так:
 Не легковерный я, как прежде был, простак;
 Теперь гляжу на мир глазами беспристрастья:
 Я разгадал вину столь нежного участья. . .
 Шепну вполголоса: в ней нет ко мне любви;
 Но огненна река ее крови,
 Но час таинственный, предвестник сладострастья,
 Для ней, для пламенной, пробил;
 Не мужа честного спасает от могилы;
 Нет, дюжий молодец, надежный, полный силы,
 Ей по расчету чувственности мил...
 Какое дело мне? - Пред бледной тенью хана
 Я взял в поруки сонм таинственных светил,
 Что злополучная Андана,
 Пока я жив, во мне защитника найдет.
 (Я, право, уж не тот,
 Чтоб ожидать спасибо от Ивана!)
 Пусть будет, что судьбе угодно, надо мной,
 Анданин я слуга, я ей служу одной!






 '''ЯВЛЕНИЕ 2'''
 ''На воздухе встречаются две ведьмы: старуха верхом на метле'',
 '' молодая на ухвате.''

 1-я в е д ь м а
 Здорово! здорово! - куда ты, кума?

 2-я в е д ь м а
 А, кумушка, так! я не вем и сама...
 Мной, девушкой, раз похвалился с похмелья
 На честной пирушке чужой молодец,-
 И в келью лихой меня запер отец:
 Противна душе моей тесная келья...
 Но быть же и ведьмой не много веселья;
 А разве по вольному воздуху порх,
 Под звездочкой ясной шнырять и кружиться,
 Хватать на лету ненадежный восторг,
 Минутной свободой допьяна напиться...

 1-я в е д ь м а
 Вот, кумушка,- то-то и есть: молода!
 Как тут не призвать, было, адские силы,
 Да мучить его, хвастуна, до могилы?
 Быть смирною ведьмою смех и беда...

 2-я в е д ь м а
 Не спорю. А ты понеслася куда?

 1-я в е д ь м а
 Назад я лечу в свою избу за угол.

 2-я в е д ь м а
 Откуда же?

 1-я в е д ь м а
 С шабаша леших и пугал;
 Тут было довольно и ведьм и бесов...
 Мы тут обсудили преважное дело...
 Оно решено большинством голосов.

 2-я в е д ь м а
 Спросить тебя, тетка, не слишком ли смело,
 В чем именно это преважное дело?

 1-я в е д ь м а
 А вот в чем: задумала силою чар
 Чудесить Амфиза без помощи духа;
 На беса-де бесится злая старуха:
 Зачем ей не всякий удастся удар...
 И что ж, для своей и для нашей забавы
 Ее обернет, и не прошен, лукавый,
 Потешит ее еще раз Сатана;
 Потом же кроваво погибнет она.





 '''ЯВЛЕНИЕ 3'''
 ''Спальня Анданы. Иван и Андана.''

 И в а н
 У мачехи с Булатом нынче дружно...
 Весь день не отстает он от нее.

 А н д а н а
 А ей сегодня недосужно,
 Ей беспрестанно что-то нужно
 В покое нашем.

 И в а н
 Я твержу свое:
 Они нас погубить теперь стакались оба.

 А н д а н а
 Я ведаю, к чему ''ее'' способна злоба,
 Но он, хранитель наш, защитник наш - Булат.

 И в а н
 Не правда ли, тебе он нравится?- он хват!
 Ты не желаешь ли, скажи мне откровенно,
 Как наша мачеха...

 А н д а н а
 Послушай-ко, Иван,
 Ты хочешь, чтоб тебя совсем и совершенно
 Я презирала.

 И в а н
 Я, конечно, грубиян:
 Заметить прихоти жены любезной кстати ль?

 А н д а н а
 Жестоко же меня карает бог-каратель!
 Но не роптать и не считаться мне:
 Заслуживаю казнь его вполне.
 А ты, бесстыдной лжи бессовестный слагатель!
 Я говорю тебе: молчи;
 Холоп! ты моего еще не знаешь гнева
 (Я грозной Азии решительная дева),
 Изведать этот гнев страшися, трепещи!
 ''Входит Иванов отец; потом Булат.''

 О т е ц
 Ай да деточки! я рад сердечно...
 Вашей не нарадуюсь любви!
 Только не дивлюсь: любить бесчеловечно
 Уж у Ваньки моего в крови;
 Он мне не чужой, а без пощады,
 Как в поре я был,- и я любил!
 Да! и я когда-то был же мил,
 Побивали же и наши взгляды
 В свое время женские сердца...
 Ванька молодец; он весь в отца!
 Жаль и ныне мне, что я отрекся...
 Болтовнею, впрочем, я увлекся,
 Позабыл совсем,- а ваша мать
 Вас к гостям мне приказала звать...

 И в а н
 Что ж? пойдем, прекрасная Андана?

 О т е ц
 За обычай я люблю Ивана.
 Он учтив с тобою, как жених...
 Хоть и дочь блистательного хана,-
 А дерзну тебе сказать, Андана:
 Он супруг, достойный ласк твоих...
 ''Уходят Андана, Иван и его отец.''

 Б у л а т
 (один)
 На посылках у старухи милый
 Селадон ее, немножко хилый...
 Слава богу,- я теперь один!
 Спрячусь за печь,- и не без причин...
 Ведьма будет (об заклад) - и вскоре,
 Здесь ей волю дать - беда и горе!..
 Следую за нею, словно тень:
 Ныне роковой кому-то день.
 (Прячется.)

 Х о р д у х о в
 В воздухе плавают адские чары;
 Благо заснуло, проснулося зло;
 Солнце за горы на отдых ушло:
 Час наступил воздаянья и кары!
 О царь подземный, встань!
 Разгладь седые брови,
 С улыбкою любови,
 Простри сухую длань:
 Встречай драгую гостью,
 Прославленную злостью
 И силой грозных чар...
 Тяжелый, смрадный пар
 Взойдет с пролитой крови...

 С улыбкою любови,
 Властитель темных стран,
 Встречай драгую гостью!
 Готовься, черный вран,
 Играть проклятой костью:
 Настал ее конец;
 Труба суда затрубит,
 Заблещет кладенец,-
 В куски змею изрубит...

 Враждуя и небу и целой вселенной,
 Едиными силами ада сильна,
 Задумала ссориться с адом она:
 Но ей ли с бездонной бороться геенной?
 Над ней посмеется седой Сатана.

 Умна, умна, но, видно, не всегда же;
 Напротив, мы всегда, всегда на страже,
 И, чуть-чуть оплошает их сестра,
 Мы тут - и закричим: пора! пора!
 Хохоча, душу грешную захватим
 И с нею в ад, кувыркаясь, покатим.

 ''Входит Амфиза.''

 А м ф и з а
 Три раза тайком у себя в терему
 Для опыта я обернулась змеею
 И по произволу потом своему
 Я той же купеческой стала женою;
 Итак, и чертей призывать мне к чему,
 Когда мне покорна Природа?
 Бестрепетной, крепкою силой ума
 Над нею я властвовать буду сама;
 Рогатого ж я отпускаю урода,
 Который мне льстиво и плохо служил...
 Достанет Амфизе и собственных сил.

 К и к и м о р а
 (выглядывая из-за кулис)
 Колдунья мерзкая зазналась наготово!
 А между тем и в тереме не мы ль
 (Вам, господа, даю честное слово!)
 В глаза пустили старой дуре пыль?
 И без ее заклятья,
 Храня и помня выгоду свою,
 Мы, давние ее друзья и братья,
 Мы ведьму обратили во змею.

 А м ф и з а
 Мешкать нечего: придут...
 Обернусь, пока одна я,
 Под кроватию немая,
 Я дождусь, когда заснут;
 В пору выползу - и тут
 Кончу разом наше дело:
 В их трепещущее тело
 Жало погружу - умрут!
 Презирать умею прибыль:
 Их наследство, их казна
 Чародейке ли нужна?
 Нет! - мое веселье гибель:
 Не могу без крови жить...
 Пусть прибытка ищут люди!
 Волка бешеного выть,
 Голод адский в этой груди -
 Страсть везде, всегда губить.
 ''(Оборачивается в змею и подползает под кровать.)
  Входят Иван и Андана.''

 И в а н
 Прямая дочь ты вспыльчивого хана,
 В него сердита ты, любезная Андана!
 Вот не на шутку шуточка моя
 Тебя прогневала... и, точно, не из тонких;
 Зато твой голосок из самых, самых звонких...
 Но кончим: признаю себя неправым я.
 А что до умника Булата,
 Терять не станем по-пустому слов...
 Пожалуй, не считай его за сопостата:
 Сама узнаешь: молодец каков!

 А н д а н а
 Мы любим легковерно, безрассудно;
 Нас, женщин, ежели вас любим, вам не трудно
 Во всем уверить, что угодно вам:
 Желаю верить всем твоим словам
 И думать: раздражительностью ложной
 Я увлеклась, когда так вспыхнуть я могла
 От шутки (истину скажу) неосторожной,
 Но чуждой умысла и зла.
 Я даже (ведь тебя отцу же предпочла)
 Готова (виновата!)
 Глядеть твоими, друг, глазами на Булата,
 Хотя, признаться, и не любо мне
 Холодным, трепетным сомненьям,
 Кровавым, ядовитым подозреньям
 Дать место на сердечном дне.
 Да и против какого ж человека?
 Он жил доселе без упрека,
 Он глупой мне до времени сего
 Казался честью века,
 Он и тебя-то самого,
 Когда, сдавалось, все исчезли средства,
 От неминуемого бедства
 Спасал не раз: но быть так! я тебе
 Во всем покорна буду, как судьбе.

 И в а н
 (про себя)
 Охота ж разводить ей вздор высокопарный!
 А я, неблагодарный,
 Я за риторикой ее готов заснуть...

 А н д а н а
 Но месяц начал уж давно свой путь
 И, утомленная от зною,
 Давно природа вся склонилася к покою:
 Пора и нам, мой милый, отдохнуть.

 И в а н
 (про себя)
 Спасибо, догадалась, хоть и поздно!
 А принялась было так ревностно и грозно,
 Что полагал я: до утра
 Проговорит.
 (Громко)
 Да, друг мой, спать пора.
 (Ложится.)

 А н д а н а
 Прощай! Храните же, таинственные силы,
 Небесные, святые! нас,
 Покуда не наступит час,
 Который воззовет из временной могилы
 Усталых чад седой земли;
 Моленью моему, всевышний царь, внемли:
 Даруй проснуться нам для тишины сердечной
 И отврати от нас, покров наш вечный,
 Лихие помыслы, и ненависть, и зло,
 И все то, что бы нам вредить могло!
 (Засыпает.)

 А м ф и з а
 (оборотившись в змею, выползает из-под кровати)
 Спят. Напоследок же дождалась я мгновенья,
 Когда их крови я напьюсь до пресыщенья...

 К и к и м о р а
 (выглядывая из-за угла)
 Без беса у тебя нет вещего чутья:
 Не слышишь ты чужого духа;
 Конец тебе, свирепая старуха,
 Конец тебе, змея!

 Б у л а т
 (выскакивает и рубит ее; удар грома)
 Сгинь, ведьма! пропади! настала смерть твоя!
 ''Иван и Андана вскакивают.''

 А н д а н а
 Гром загремел... Какой удар ужасный!
 И с тверди совершенно ясной...
 Что б это значило?

 И в а н
 Я трепетом объят:
 Нам угрожает что-то злое...
 У нас в покое
 С мечом в руке Булат.
 Улика налицо... Нас сохранило чудо:
 Ударил гром - и он лишился сил,
 Не то бы нас убийца умертвил...
 Еще ли скажешь, что сужу я худо?

 А н д а н а
 (Булату)
 Не вижу ль это все во сне?
 Несчастный! что промолвишь в оправданье?
 Но слишком явно злодеянье,
 Которое тебе окончить не дал бог,
 Чтоб сомневаться в нем и лучший друг твой мог.

 Б у л а т
 На обвинения Ивана
 Я отвечать не стал бы; но, Андана,
 Но ты, святая кровь моих царей!
 И ты поверила, что я, твой раб,- злодей?
 Зачем же долее переносить мне ношу
 Своих унылых, безотрадных дней?
 Ее я разом сброшу!
 Мне был зарок: ни в чем себя не смей
 Оправдывать и, если позабудешь
 Иль презришь глас судьбы,- себя тотчас погубишь;
 Явясь мне с дозволения творца,
 Так мне вещала тень Анданина отца:
 "Если, потеряв терпенье,
 Молвишь: "Я в такой-то час
 Не губил тебя, а спас!"-
 Знай и помни: в то ж мгновенье
 Дух-каратель превратит
 Ноги у тебя в гранит;
 Если повторить посмеешь,
 По пояс окаменеешь;
 В третий раз твой друг Иван
 Вдруг увидит пред собою
 Не тебя, а истукан,
 Дивный лик с живой душою".

 Пусть будет так; дороже жизни честь:
 Вражду царевны мне не перенесть...
 Меня честите именем злодея;
 Взгляните на пол: труп вы видите ли змея?
 Он вам кровавой гибелью грозил,
 Но я, злодей ваш, я его убил:
 Узнайте в змее мачеху Ивана,
 Служительницу темных сил...
 Испод мой камнем стал: но сердца злая рана
 Больнее во сто крат!
 И вот же я еще пред вами виноват,
 Что адскую разрушил колымагу;
 А дай-ко в ней я вам проехать боле шагу,
 Давно бы ваших не было костей...
 Я мертв по пояс: но душе моей
 Стократ больнее сердца злая рана...
 И вот с тобой прощусь, злосчастная Андана.
 Возможно ль было о казне
 Неблагодарного Ивана
 Там, на морском, унылом дне,
 Когда и ты и он, вы оба,
 Тонули в челюстях, в безумном зове гроба,
 Не только помышлять, но даже помнить мне?
 ''(Превращается в истукана.)
  Занавесь опускается.





 '''МЕЖДУДЕЙСТВИЕ'''
 Поэт и Кикимора.''

 К и к и м о р а
 Утаена кровавая развязка!
 Скажите, г<осподин> Поэт:
 Неужто ваша легонькая сказка
 Тем кончится?

 П о э т
 (отвечает)
 Неужто? нет!
 Придумаю конец чувствительно-немецкий,
 Который публике замоскворецкой
 Страх как полюбится! Медею и судьбу
 Взять, бросить барышням в глаза нахально
 Не слишком вежливо, да и едва ль морально:
 Им нужен Август Коцебу!
 Да как придумать? вот в чем сила!
 Заняв предмет у дикаря Эсхила
 И из мужичьих уст глупцов-бородачей,
 Довольно трудно сладить без ножей,
 Без неподкрашенных мучений и страстей,
 Без грубой и нагой природы.
 Тут крохотный аршин приличья, вкуса, моды,
 Жеманства и притворства нипочем:
 Гигантские размеры мы найдем
 В отечестве гигантов и титанов;
 Верстами мерят великанов,
 Для карликов и выродков - вершки.
 Ну, как же жаться тут без внутренней тоски
 К микроскопическим понятьям,
 Которые знакомы, близки вам,
 Mes tres aimables dames,1
 И им, двоюродным, любезным вашим братьям.
 Вам рад бы угодить, но не удастся мне,
 Итак, не лучше ль верным старине
 Остаться? старине суровой и народной,
 Вам непонятной (очень жаль!),
 Но тем не мене превосходной?
 Вот расскажу, не отлагая вдаль,
 Как мать, и нежная, убить решилась сына.
 "Убила",- сказка просто говорит;
 "Убить его была ее судьбина,-
 Поведал бы Эсхил. - И вот он был убит".
 И сказке наш народ благоговея внемлет,
 Пред взорами его бежит поток причин,
 Он все их чувствует и все без слов приемлет.
 Так точно и народ Афин
 Благоговел без слов пред грозною судьбою
 И умолкал пред страшною женою,
 Пред жрицей мстительной души своей,
 Пред сей Медеею, исчадием Колхиды,
 Заклавшей собственных детей
 На смрадном алтаре кровавой Немезиды.
 Но публика не русский бородач,
 Но публика и не народ афинский;
 Для публики и рок немой и исполинский
 Не бог таинственный, а мерзостный палач.
 "Причины дайте нам,- кричите мне,- причины",
 Причины будут вам даны,
 Вы образованны, вы милы, вы умны,
 Но пальцем любите ощупать все пружины,-
 Вы разгадаете ль могущества кручины
 За вистом, на балу, всю святость той причины,
 Того отчаянья, с каким свое дитя
 Спасает мать для вечности небесной,
 Ни чувств своих, ни крови не щадя
 Младенца своего, а в этой жизни тесной
 Ведь он был для нее
 Все - счастие, и рай, и мир, и бытие!

{{***}}
 __________
 1 Милейшие дамы (франц.).





 '''ДЕЙСТВИЕ V'''
 ''До поднятия занавеси.''

 К и к и м о р а
 Булат окаменел; раскаяньем объята,
 Андана сетует о гибели Булата;
 Заботливо она и даже сам Иван
 Хранят и берегут Булатов истукан...
 А впрочем, у жены и мужа цель не та же:
 Он только думает о выгодной продаже
 Столь редкой статуи любителю искусств;
 Она же, полная унылых, грустных чувств
 И мыслей, тяжестью своей невыносимых,
 Чудесной помощи от сил непостижимых,
 Рыдая, требует, терзаясь день и ночь.
 О прочих что сказать? Волшебницына дочь
 По смерти матери невидимою стала,
 А старика удар разбойничья кинжала
 (Он ехал с ярмонки один в обратный путь)
 От хлопот уложил торговых отдохнуть;
 Так, стало, наш Иван хозяин полный ныне.
 Недолго по отце сын пребывал в кручине,
 Похоронил его - за торг,- и вскоре он
 К мильону старика прибавил свой мильон.
 Теперь же Публику, властительницу нашу,
 Я вслушаться прошу: невидимую Дашу
 С Анданой скорбною на сцене слышу я...
 Сердечно их люблю, почтенные друзья,
 Хоть знаю, что меня ничуть они не любят
 И всякий вздор о мне, о бедном бесе, трубят.

 '''ЯВЛЕНИЕ 1'''
 ''Анданин терем. Она сидит задумчивая.''

 Г о л о с
 Горюешь, бедная Андана?

 А н д а н а
 Чей это голос?

 Г о л о с 
 Из сестер Ивана
 Одну любила боле прочих ты...

 А н д а н а
 Ах! небо осуждает дружбу нашу!
 Но так! - любила я восторженную Дашу
 И думала в избытке слепоты:
 Зовет ее язык презренной клеветы
 Волхвицею, рожденной от волхвицы;
 Вот поневоле верить я должна...
 Погибла мать; она же в виде птицы
 Взвилась и вылетела из окна.

 Г о л о с
 Увы! сказать нельзя, что это небылицы!..
 Но, ежели она
 И чародейка,
 Так более несчастна, чем злодейка;
 И пусть своею силою страшна,
 Пусть строго властвует над грозными духами,
 А людям же благотворит она
 И вместе пронзена
 Безмолвного отчаянья стрелами...
 Желаешь ли чего, печальная княжна?
 Кручину сердца облегчи словами!..
 Или от Даши ты совсем отчуждена,
 И все навеки кончено меж вами?

 А н д а н а
 Сказать бы я хотела: нет!
 Черты и голос Даши мне любезны,
 И нужны мне участье и привет;
 Но свяжет, я боюсь, такой ответ
 Меня с духами бездны.

 Г о л о с
 Нам вместо счастья - свет ума,
 Блаженство наше - мощь и знанье:
 Сказать боишься? - так сама
 Твое тебе скажу желанье.
 В холодный заперлась гранит
 Душа могучего Булата,
 И вопишь ты: "Я виновата!
 Как? кто ее освободит?"
 Булат над матерью моею,
 Над горькой, кару совершил;
 Булату я помочь не смею:
 До врат могилы положил
 Закон таинственных светил
 Вражду и мщенье между нами.
 Он в камень претворен духами,
 А жив и видит сны,- и дочь
 Невольно, лишь наступит ночь,
 Его за мать терзает снами.
 Пусть я, орудье мук, полна
 Неизреченного мученья,
 Пусть я не рождена для мщенья,
 Для чувств иных пусть рождена.
 Разрушить чары я могла бы,
 Хотела бы, а без ослабы
 Я гнать богатыря должна -
 Моя ли участь не плачевна?
 Но я люблю тебя, царевна,
 И, если хочешь, так могу
 Дать верную тебе слугу,
 Послать усердную рабыню.
 Внемли: мне подчинил пустыню
 В Аравистане грозный рок;
 Там вихрится сухой песок,
 И беспредельный и глубокий;
 Но в море праха одинокий,
 Роскошный, свежий островок
 Блестит чудесными цветами;
 И остров населен духами,
 Лишенными святых отрад,
 Которые они вкушали,
 Когда еще в раю порхали,
 Грехов не зная, ни печали;
 Однако ж и не пали в ад,
 О прежнем рае воздыхая,
 Они, изгнанники из рая.
 Их ненавидят духи зла,
 Им заперты Эдема двери,-
 Их жизнь ни мрачна, ни светла,
 А легкокрылых имя - пери.
 Одну из них пошлю тебе:
 Вверяйся ей без опасенья;
 Тебе ли сети погубленья
 Раскину? - Я в твоей мольбе;
 Ты руки обо мне возносишь,
 Ты мне в слезах прощенья просишь.
 Состражду я твоей судьбе.

 А н д а н а
 Позволишь ли своей рабе
 Все исполнять мои веленья?

 Г о л о с
 Вопрос твой непонятен мне.
 Любовь не знает запрещенья,
 Любовь дарит совсем, вполне.
 Во всем благом твое желанье,
 Сердечным рвеньем сожжена,
 С весельем совершит она.

 А н д а н а
 Где ж это милое созданье?

 Г о л о с
 Тебе предстанет легкий дух
 В прелестном виде юной девы...
 Но слышу я: запел петух;
 Меня страшат его напевы...
 Теперь явиться я должна
 В том смертном и тяжелом теле,
 В каком я здесь жила доселе,
 Или исчезнуть с паром сна.

 '''ЯВЛЕНИЕ 2'''
 ''Улица. Лорд Эльджин и Кикимора в ливрее лонлакея.''

 К и к и м о р а
 (оборачиваясь к публике)
 На мне ливрея
 Наемного лакея;
 Но и под ней, друзья,
 Кикимора все тот же я...
 А впереди меня идет мой барин;
 Он англичанин, вы заметьте, не татарин;
 Вдобавок он ученый и турист.

 Л о р д Э л ь д ж и н
 В своих отметках исписал я лист
 О Новегороде великом
 И о народе полудиком,
 Которых русскими зовут;
 Но нового не много тут:
 Все loci topici,1 все тот же Олеарий...
 Он пишет: "Moscoviti sunt barbari";2
 По-своему пишу я точно то ж,
 Есть у него местами вздор и ложь,-
 Есть и у нас. - Но он, он первый лгал, и кстати...
 Быть первым - не дал бог мне этой благодати;
 По крайней мере новым быть хочу.
 Donnez nous du nouveau, n'en fut - et plus au monde!
 Mais ou donc le trouver? - dans l'air ou bien dans
 l'onde?3
 А на земле едва сыщу!

 К и к и м о р а
 Угодно ль посмотреть торговой нашей казни?

 Л о р д Э л ь д ж и н
 The russian cnoot?4 - Ну, это знак приязни,
 My boy,5 что хоть о казни вспомнил ты...
 Ты выдумщик, in faith,6 и превосходный,
 Тут будут оргинальные черты,-
 Характер тут проявится народный...
 А где казнят? и скоро ль? и кого?

 К и к и м о р а
 Могильщика.

 Л о р д Э л ь д ж и н 
 За что?

 К и к и м о р а
 Его
 Изобличили, что он камни гробовые
 Домой с кладбища сваживал тайком,
 С них надпись стесывал и продавал потом
 За камни строевые.

 Л о р д Э л ь д ж и н
 Злодею кара поделом!
 Да думать хорошо и о народе том,
 В котором родился мерзавец,- очень трудно.

 Кикимора
 Мы без наук росли, в потемках вспоены;
 А вы, сударь, учены и умны,-
 И с вами спорить безрассудно...
 Но мало ли каких наскажут пустяков?
 Представьте: например, нас, дураков,
 Хотят уверить, будто между вами
 Торгуют мертвыми телами:
 Могильщики их продают врачам,
 А те их разлагают по частям
 И парят и варят и только что гостям
 Не подают с поклоном после супа...

 Л о р д Э л ь д ж и н

 Ха! ха! ха! ха! бифстекс из краденого трупа!
 You are a humourist, my cook!7
 Все это, мой любезный, для наук,
 Для расширенья
 Границ ума и просвещенья,-
 И потому...

 К и к и м о р а
 Достойно похвалы,
 А не кнута на площади торговой?
 Ослы-то мы ослы!
 Народ мы глупый, грубый и суровый,
 Мы на порядках здесь отшлепали бы тех,
 Которые на грех
 У нас бы вздумали распространять науки
 Через такие выдумки и штуки...
 Еще одно дерзнул бы я спросить
 И был бы крайне благодарен,
 Когда б изволили мне это объяснить:
 Земляк ваш и, как вы, богатый, знатный барин
 (Прозванье я забыл, но только лорд и пер)
 Раз вздумал итальянца и еврея
 Послать в тот край, где родился Гомер,
 В злосчастный город Кодра и Фезея,
 В отечество Платона и харит,
 И в силу грозного фирмана,
 Который выпросил у евнухов султана,
 Велел им (так предание гласит)
 Сбить молотом со храмов архитравы
 И плиты выломить и вырыть с корнем вон
 Обломки драгоценные колонн,
 Богов же мраморных, остаток прежней славы,
 Столкнуть с подножий их родных...
 И это все для пользы просвещенья!
 При виде наглого такого расхищенья
 Слеза скатилась вдоль усов седых
 Свирепого Османа,
 Афинского аги;
 А греки для него холопи и враги,
 Искусства ж прокляты в стихах его Курана.
 Он всплакал, но с безмолвием слуги
 Не воспротивился свершению фирмана;
 И - не спаслося ни одной стены,
 Все до одной осквернены...
 Вот кончилося мерзостное дело:
 Тем, что дотоле уцелело
 От ярости веков и бешенства войны,
 Суда под флагом английского барса
 До палубы, до мачт нагружены!
 И после этого неслыханного фарса
 Вы филантропы, вы просвещены,
 Не людоеды вы, вы ж в книгах и журналах
 Еще толкуете о гуннах и вандалах?
 Хоть бы стыдились! Варвары - сыны
 Кровавого Арея;
 Их жребий истреблять: на то уж рождены;
 По крайней мере нет меж ними фарисея,
 Ручного дикаря, философа-злодея,
 Который грабил бы и разрушал,
 Как истинный вандал,
 И сам же за грабеж вандалов бы ругал...

 Л о р д Э л ь д ж и н
 Плут, замолчи! Вот я тебя, мошенник!
 ''Кикимора исчезает.''
 Да где он? - Осмеял меня, изменник!
 Я за него, он вдруг пропал из глаз,
 Разбойник!- а сначала-то пролаз
 Был гладенький такой, учтивый и смиренный...
 Но оскорблять себя не дам:
 Я к вам отправлюсь, голова почтенный,
 И жалобу вручу в своей обиде вам.
 ''Входит Иван.''

 И в а н 
 Сиятельнейший граф, я ваш слуга нижайший!
 Куда изволите идти?
 Как счастлив я, что вас встречаю на пути!
 Я иностранцев друг, их чтитель величайший:
 Желал я вам свои услуги предложить;
 Я человек торговый, а купить,
 Быть может, что-нибудь вам подешевле нужно.

 Л о р д Э л ь д ж и н
 Ко мне в гостиницу ужо ты приходи:
 Теперь мне недосужно.
 Да что же можно у тебя найти?

 И в а н
 Все, что угодно: пять амбаров
 Немецких, английских товаров,
 А с русскими завозень до шести!
 Есть и азьятские: парчи, оружье, шали
 (Все это прежде лучше разбирали),
 Но главный мой товар - сибирские меха.

 Л о р д Э л ь д ж и н.
 Понадобятся мне доха
 И шуба... Крыша - штоф, мех - малые медведки
 Покрой - ваш собственный.

 И в а н
 Я понимаю-с! Есть,
 Да только мелкие медведки нынче редки:
 Боюся, чтобы ваша честь...

 Л о р д Э л ь д ж и н
 Не бойся: справку я могу навесть.
 Твои медведки - редки;
 А есть ли редкости другие у тебя?

 И в а н
 Есть, сударь, есть! - в заклад вам самого себя,
 Что не видали вы, ни даже ваши предки,
 Нигде, подобных! - У меня есть сад,
 В саду беседка, а в беседке...

 Л о р д Э л ь д ж и н
 Клад?
 И в а н
 Чудесный истукан стоит среди беседки.

 Л о р д Э л ь д ж и н
 Вот невидаль какая! истукан!
 Довольно у меня своих, поверь мне, братец:
 Я собрал их со всех возможных стран...
 Лорд Байрон вопиет, что Эльджин святотатец,
 И вслед за лордом рифмачи кричат,
 Что Эльджин Герострат;
 Но имя Эльджина не тонет в тихой Лете,
 Но мраморы мои известны в целом свете.

 И в а н
 Сиятельный, вам верю без божбы,
 Не избежали вы судьбы
 Людей великих, завистью гонимых,
 Мужей, слепой толпе непостижимых.
 А к слову молвить вы позвольте мне:
 Не только наяву, но даже и во сне
 Подобной статуи любители искусства
 Нигде и никогда не видели,- милорд,
 Я не учен,- да, право, ею горд:
 Гранит, и что же? в ней заметны знаки чувства.
 И клятвенно я уверяю вас.
 Угрюмо хмурится мой Геркулес подчас.
 Подчас же всем на страх и изумленье
 Улыбкой кажет хладное презренье.

 Л о р д Э л ь д ж и н
 Лжешь, будто по печатанному, но
 За то спасибо, что ты лжешь красно!
 Ты где живешь?

 И в а н
 Спросите дом Ивана
 Иванова.

 Л о р д Э л ь д ж и н
 Не позабуду, друг;
 Теперь мне недосуг;
 Но заверну взглянуть на твоего болвана.

{{***}}
 __________
 1 Общие места (лат.).
 2 Московиты - варвары (лат.). 
 3 Дайте нам чего-нибудь нового, неужто его вовсе не стало!
 Но где же его найти? в воздухе или в воде? (франц.)
 4 Русский кнут? (англ.)
 5 Мой мальчик (англ.).
 6 Почести (англ.)
 7 Вы юморист, мой кок! (англ.)





 '''ЯВЛЕНИЕ 3'''
 ''Беседка в саду Ивана: в ней истукан Булата. Андана одна. 
  Потом Лили.''

 А н д а н а
 Скоро ли Лили воротится?
 Где она? может, охотится
 В пропасти воздуха за мотыльком...
 Ведь не земля ее дом,
 К нам прилететь не торопится;
 В сиром же сердце моем
 Копится горе и копится.

 Л и л и
 (впорхнув к ней в дверь)
 Здесь твоя Лили унылая,
 С Лили незримой давно ты вдвоем;
 Но, госпожа моя милая,
 Редко веселую весть принесем
 С неба мы, неба изгнанники,
 К вам, домогильные данники
 Болей и слез и беды.

 А н д а н а
 Вняла ли ты приговору судьбы?
 Есть ли надежда?
 Что? оживет ли Булат?

 Л и л и
 Счастлив, Андана, невежда,
 Тот, для кого неземные - молчат.

 А н д а н а
 Что говорили
 Сестры твои?
 Нет, ничего не таи:
 Истины требую, Лили!*

 ________
 * Далее в рукописи недостает четырех страниц.


 '''ЯВЛЕНИЕ 4'''
 ''Та же беседка. Дaша и Лили, полузакрытые облаком'', 
 ''парят перед истуканом Булата; потом Андана с сыном. Ночь.''

 Л и л и
 Три долгие, тяжкие ночи
 Без сна ее тусклые очи;
 Не ест трое суток она.
 Как тень, она бродит,
 Покоя нигде не находит,
 Страшна, безобразна, бледна.
 Но вот проглянула луна;
 Она к истукану подходит.

 ''Входит Андана, останавливается перед статуей, потом'', 
 ''обнимая ребенка, падает в бессилии на ближние кресла.''

 Д а ш а
 (шепотом)
 Слушай, слушай, истукан!
 Я палач твой, я твой вран;
 Слушай, новый Промефей:
 Ад в огне моих речей!

 Жаль тебя или не жаль,
 Бесполезна тут печаль:
 Мучить я тебя должна;
 Эта часть мне суждена.

 Слушай, слушай, истукан! - ''и пр.''

 Нож в руке ее сверкнет,
 Грудь младенцу раздерет:
 Но, дитя свое губя,
 Не спасет она тебя...

 Слушай, слушай, истукан! - ''и пр.''

 Дух-то человека смел;
 Да всему, всему предел;
 Тесен круг возможных дел:
 Слабость смертного удел.
 Слушай, слушай, истукан!

 Л и л и
 Ты, владычица, страшна!

 Д а ш а
 Мучить я его должна.

 Л и л и
 Что же с нею, бедной, будет?

 Д а ш а
 Сон земной она забудет.
 Там за гранию земною
 Места нет земному зною.
 ''Скрываются в волны облака.''

 Р е б е н о к
 Что так трепещешь ты и проливаешь слезы?
 И отчего, терзаясь и стеня,
 Так крепко жмешь к своей груди меня?
 А иногда какие-то угрозы
 Лепечешь?..

 А н д а н а
 Тсс, дитя! молчи!

 Р е б е н о к
 Я замолчу, но ты меня пугаешь, мама!

 А н д а н а
 В святыне этого божественного храма
 Жить будут некогда и совы и сычи!
 Да! скаредный отец украдет лик священный
 Из церкви, запустенью обреченной...
 Мне дан короткий, малый срок:
 Завянули мои все жизненные силы,
 А без меня корысть, бесславье, грех, порок...
 О! лучше же во мрак таинственной могилы
 С собою вместе почивать
 Свое дитя возьмет заботливая мать!

 Р е б е н о к
 Да, мама! спать пора... С тобою вместе ляжем?

 А н д а н а
 Со мною... Неразлучны будем мы
 В объятиях безмолвной мирной тьмы...

 Р е б е н о к
 К Булату подойдем, "прощай!" Булату скажем.
 Зачем же чашу ты берешь?..

 А н д а н а
 Нужна.

 Р е б е н о к
 Как, мама, ты бледна!
 Ты вся трясешься.
 ''Андана закалывает ребенка и сама падает мертвая.''
 Мама, мама, больно!
 (Умирает.)

 Л и л и
 (склонясь из облака над Анданой)
 С нее довольно:
 С ним вместе умерла она!

 ''Исчезают Даша и Лили. Входят лорд Эльджин, Иван и
  носильщки.''

 И в а н
 В дверь, милорд, прошу покорно,
 В дверь пожалуйте, милорд!

 Л о р д Э л ь д ж и н
 Уф! кругом темно и черно!..
 Впереди какой-то черт
 Спит, во всю длину растянут...

 И в а н
 Вот огня тотчас достанут:
 Мы узнаем, кто такой.
 ''Слуга входит с фонарем.''
 Ах! хозяйка! - Боже мой!
 И лежит-то тут,- не слышит!

 Л о р д Э л ь д ж и н
 Как слыхать ей,- ведь не дышит!
 Возле твой сынок лежит:
 Тьфу! - горячей крови лужа -
 Мальчик матерью убит!

 И в а н
 Будь ты проклята! - ты мужа
 Следствию подвергнешь! - ох!
 Навязалася на шею!
 Дура! не тебя жалею;
 Поскуплюся и на вздох
 О тебе,- да жаль мальчишки:
 Я недаром же отец;
 Ox! - из бедного плутишки
 Славный вышел бы купец!

 Л о р д Э л ь д ж и н
 Братец, не ушло же время:
 Обвенчаешься с другой,
 С ровней; разведет с тобой
 Целое, пожалуй, племя
 Расторопных торговцов.

 И в а н
 Оно так! - Андрей Немцов
 Человек солидный, важный.
 Дочь урод,- но двухэтажный
 За уродом этим дом...
 Двадцать тысяч чистогану:
 Прочего считать не стану.

 Л о р д Э л ь д ж и н
 Да пять тысяч, друг Иван,
 От меня за истукан!

 И в а н
 Унесите же болвана!
 Если ж нужно будет что,
 Вспомните купца Ивана,-
 Не продаст сходней никто.

 ''1832-1842''