Мэри и Чарльз Лемб
правитьШекспир, рассказанный детям
правитьМ., «Московский рабочий», 1994.
Текст печатается по изданию: «Шекспир, рассказанный детям», издание А. Мамонтова, 1865 г.
Леонтий, король Сицилии, и его супруга, прекрасная и добродетельная Эрмиона, жили в добром согласии. Леонтий был вполне счастлив, обладая любовью этой прекрасной женщины. У него было заветное желание — повидаться со старым другом Поликсеном, — королем Богемии, — и познакомить его со своей женой. Леонтий и Поликсен выросли вместе. С юности они не разлучались и расстались только тогда, когда были призваны, по смерти отцов, управлять своими королевствами. Они не виделись друг с другом уже много лет, хотя часто обменивались подарками, письмами и иными выражениями преданности.
Наконец, после настоятельных приглашений, Поликсен приехал из Богемии к сицилианскому двору навестить своего друга Леонтия.
Вначале его посещение доставило большое удовольствие Леонтию. Он просил королеву принять приятеля его молодости особенно любезно. И казалось, присутствие горячо любимого Поликсена довершало вполне его счастье.
Часто говорили они о старых временах, вспоминали детские шалости, делились своими воспоминаниями с Эрмионой, которая принимала самое живое участие в их разговорах.
Погостив довольно долго, Поликсен начал готовиться к отъезду. Однако Леонтий стал упрашивать друга погостить еще, и Эрмиона, по желанию мужа, присоединилась к этой просьбе.
Вот тут-то и началось несчастье достойной королевы. Поликсен, отказав в просьбе Леонтию, был тронут милыми и убедительными словами Эрмионы и отложил свой отъезд на несколько недель. Несмотря на то что Леонтий очень хорошо знал благородство и правдивость Поликсена, а также прекрасные качества своей добродетельной жены, его вдруг охватило чувство непреодолимой ревности. Эрмиона из желания угодить мужу старалась быть особенно любезной с Поликсеном, а между тем всякое проявление внимания Эрмионы к Поликсену вызывало у Леонтия мучительную ревность. Из любящего и верного друга, из доброго и нежного супруга он превратился в дикое, жестокое чудовище. Леонтий послал за Камиллом, самым любимым из своих приближенных, и, поверив ему свои подозрения, велел отравить Поликсена.
Камилл был добрый человек. Он хорошо знал, что ревность Леонтия не имела ни малейшего основания. А потому, вместо того чтобы отравить Поликсена, рассказал тому о приказании короля и предложил бежать вместе с ним из сицилийских владений. С помощью Камилла Поликсен благополучно прибыл в свое королевство Богемию. Там Камилл остался при дворе короля и сделался его другом и любимцем.
Бегство Поликсена лишь увеличило муки ревности Леонтия. Однажды он вошел в комнату королевы, где невинная женщина сидела со своим маленьким сыном Мамилием, забавляясь детской болтовней мальчика. Леонтий вырвал из рук матери сына и приказал тотчас же заключить Эрмиону в темницу.
Без нежной заботы матери Мамилий начал чахнуть, потерял сон и аппетит. Окружающие стали опасаться, как бы не умер с горя наследник престола.
Заточив королеву, король позвал двух сицилианских вельмож, Клеомена и Диона, приказал им отправиться в Дельфы и там в храме Аполлона спросить оракула, изменила ли Леонтию королева.
Вскоре после заключения в тюрьму у Эрмионы родилась дочь. Несчастная женщина радовалась, любуясь своим ребенком, и, глядя на него, говорила: «Моя бедная маленькая пленница, я так же невинна, как и ты».
У Эрмионы была любящая подруга Паулина, жена сицилианского дворянина Антигона. Узнав, что у королевы родилась дочь, Паулина пошла в темницу и сказала прислужнице королевы:
— Эмилия, передайте дорогой королеве, что, если только она доверит мне своего ребенка, я пойду с ним к его отцу, королю. Как знать, быть может, король смягчится при виде невинного создания.
— Я передам королеве ваше великодушное предложение, — ответила Эмилия. — Королева еще недавно выражала желание, чтобы кто-нибудь из ее друзей отважился показать ребенка королю.
— Скажите еще Эрмионе, — попросила Паулина, — что я, не страшась ничего, буду ходатайствовать за нее перед Леонтием.
— Да благословит вас Бог! — воскликнула Эмилия. — Королева никогда не забудет вашего доброго отношения к ней.
Эмилия вернулась к королеве и передала ей предложение Паулины. Эрмиона с радостью доверила подруге своего ребенка. Она была уверена, что никто, кроме Паулины, не осмелится показать новорожденную ее отцу.
Паулина взяла дитя и, вопреки настояниям своего мужа, который боялся гнева короля, добилась доступа к Леонтию. Положив ребенка к ногам отца, она произнесла прекрасную и благородную речь в защиту Эрмионы. Она укоряла короля в бесчеловечности и умоляла сжалиться над его невинной женой и несчастным ребенком. Однако справедливые упреки и доводы Паулины лишь усилили гнев Леонтия. Он приказал Антигону, мужу Паулины, удалить ее.
Уходя, Паулина оставила младенца у ног отца, надеясь, что когда тот увидит беспомощность своего ребенка, то сжалится над ним.
Но добрая Паулина ошиблась. Не успела она скрыться, как безжалостный отец приказал Антигону взять малютку, выехать с ней на корабле в море и бросить где-нибудь на пустынном берегу.
Антигон, в противоположность Камиллу, был слишком усердным исполнителем приказаний Леонтия. Он немедленно сел с ребенком на корабль и отплыл в море, чтобы на первом пустынном берегу бросить невинное дитя.
Король был убежден в виновности Эрмионы. Не дожидаясь возвращения Клеомена и Диона, посланных за советом к дельфийскому оракулу, и невзирая на то что королева не успела еще оправиться от потрясения, причиненного ей утратой ребенка, Леонтий подверг ее публичному суду.
Когда Эрмиона предстала перед своими подданными в качестве преступницы, ожидающей решения своей судьбы, возвратились Клеомен и Дион. Они вошли в залу заседания и подали королю запечатанный ответ оракула. Леонтий приказал взломать печать и прочитать во всеуслышание слова оракула. Слова эти гласили следующее: «Эрмиона невинна. Поликсен безупречен, Камилл — верноподданный своего короля. Леонтий — ревнивый тиран; король до тех пор не будет иметь наследника, пока отверженный им не будет найден». Однако король не захотел верить словам оракула. Он сказал, что все это козни, придуманные друзьями королевы, и стал настаивать, чтобы суд над Эрмионой продолжался. В эту минуту вошел придворный и доложил королю о внезапной кончине принца Мамилия, сраженного известием о том, что его матери грозит смерть и позор.
Эрмиона, услышав о смерти горячо любимого сына, лишилась чувств. Леонтий, пораженный этими событиями, почувствовал наконец сострадание к несчастной женщине. Он приказал Паулине и другим дамам из свиты королевы унести ее и постараться привести в чувство. Однако Паулина вскоре возвратилась с известием, что Эрмиона умерла.
Леонтий неожиданно раскаялся в своей жестокости к королеве. Только теперь, когда Леонтий убедился, что разбил сердце своей жены, он поверил в ее невиновность. И лишь теперь уверовал в слова оракула и понял их. «Пока отверженный им не будет найден». Это означало, что после смерти Мамилия король останется без наследника до тех пор, пока не найдет свою потерянную дочь.
С тех пор Леонтия стали мучить угрызения совести, он влачил печальную жизнь и прожил много лет в раскаянии и скорби.
I Корабль, на котором Антигон отправился в море с маленькой принцессой, прибило бурей к берегам того самого королевства, где управлял народом добрый король Поликсен. Здесь-то Антигон и оставил на берегу бедную малютку.
Однако самому Антигону уже не суждено было возвратиться в Сицилию, чтобы рассказать Леонтию, где он бросил принцессу. Когда Антигон подходил к своему кораблю, из лесу выбежал медведь и растерзал его. Это было справедливым наказанием за то, что бессердечный человек с такой готовностью исполнил поручение Леонтия.
Маленькая принцесса была завернута в богатые пеленки и убрана драгоценностями: Эрмиона, отдавая свою дочь Паулине, постаралась украсить девочку как можно лучше. Антигон же приколол к пеленкам новорожденной записку с именем девочки: Пердита. В записке заключался также намек на высокое происхождение малютки и на ее несчастную судьбу.
Бедное покинутое дитя нашел один пастух; добрый человек отнес маленькую Пердиту к жене, и та стала нежно заботиться о ребенке. Из-за своей бедности пастух поддался искушению и скрыл драгоценности. Боясь, как бы кто не узнал, что у него появилось богатство, он покинул край, в котором жил, продал часть драгоценностей Пердиты и на вырученные деньги купил стадо овец.
Пердита выросла и превратилась в красивую молодую девушку. Хотя воспитана она была как дочь простого пастуха, однако природная грация, унаследованная ею от ее царственной матери, проявлялась во всех манерах и движениях девушки. У каждого, кто ее видел, рождалась мысль: не воспитывалась ли она при дворе?
У Поликсена, короля Богемии, был единственный сын, Флоризель. Однажды молодой принц охотился невдалеке от жилища пастуха и увидал Пердиту. Красота, скромность и царственные манеры Пердиты произвели на принца такое впечатление, что он сразу влюбился в нее. Вскоре он сделался частым гостем в доме старого пастуха и подолгу засиживался там, беседуя с Пердитой. Принц являлся туда переодетым, под именем Дорикла и выдавал себя за простого человека.
Частые отлучки Флоризеля встревожили Поликсена. Он приказал следить за ним, и вскоре была открыта любовь принца к прекрасной дочери пастуха.
Тогда Поликсен призвал верного Камилла, спасшего когда-то жизнь богемского короля. Король попросил Камилла пойти с ним в дом пастуха, мнимого отца Пердиты. И вот Поликсен и Камилл, оба переодетые, подошли к дому пастуха. В это время там справляли праздник стрижки овец. Так как, по обычаю того времени, на подобном празднестве всякий незнакомец являлся желанным гостем, то их пригласили войти в дом и принять участие в общем веселье.
В доме царили радость и оживление. Стояли накрытые столы, и видно было, что к этому деревенскому празднику сделаны большие приготовления. На зеленой лужайке перед домом плясали молодые девушки и парни, некоторые из них покупали у разносчиков ленты, перчатки и разные безделушки.
Между тем Пердита и Флоризель спокойно сидели в отдалении. Они, по-видимому, гораздо больше находили удовольствия в беседе друг с другом, чем в играх и всеобщем веселье.
Король настолько хорошо изменил свою внешность, что сын никоим образом не мог бы узнать его. Вот почему Поликсен свободно приблизился к молодым людям и стал прислушиваться к их разговору. Простота и изящество манер Пердиты поразили Поликсена. Он сказал Камиллу:
— Это прекраснейшая из всех крестьянских девушек, какую я когда-нибудь видел. Судя по ее разговору и манерам, смело можно сказать, что она выше своего происхождения. Право, она слишком благородна, чтобы жить в такой обстановке.
На это Камилл ответил:
— В самом деле, ее можно назвать королевой творога и сметаны.
— Будьте добры, дорогой друг, — обратился король к старому пастуху, — скажите, кто этот молодой человек, который разговаривает с вашей дочерью?
— Это Дорикл, — ответил пастух. — Он уверяет, что любит мою дочь. А уж если правду говорить, то не знаешь, кто из них любит больше. Если молодой Дорикл женится на ней, она принесет ему приданое, какого он и во сне не видал.
Говоря так, пастух намекал на драгоценности Пердиты, остатки которых он заботливо приберегал к ее свадьбе.
Тут Поликсен заговорил со своим сыном: — Послушайте-ка, молодой человек! По-видимому, ваше сердце полно чем-то другим, и это мешает вам принимать участие во всеобщем веселье. Когда я был молод, то осыпал мою возлюбленную подарками, а вы дали разносчику уйти, ничего не купив у него для вашей красавицы.
Молодой принц, не подозревая, что с ним говорит его отец, приветливо ответил:
— Почтенный старец, моя красавица не любит подобных безделушек. Дары, ожидаемые от меня Пердитой, хранятся в моем сердце.
Потом, обращаясь к Пердите, он сказал:
— Пердита, выслушай меня перед этим почтенным стариком. Он, как я вижу, тоже любил в своей юности! Пусть же он будет свидетелем того обета, который я дам тебе.
И Флоризель попросил незнакомого старика выслушать торжественное обещание в вечной верности Пердите. В заключение он еще раз сказал старику:
— Прошу вас быть свидетелем нашего обручения.
— Нет, я буду свидетелем вашей разлуки, молодой человек! — произнес король, сбрасывая с себя скрывавшее его платье.
Тут Поликсен стал осыпать сына упреками за то, что принц осмелился связывать свою судьбу с девушкой неблагородного происхождения. Пердиту король называл пастушьей девчонкой, деревенщиной и другими унизительными именами и наконец пригрозил подвергнуть ее и ее престарелого отца жестокой смерти, если только она позволит себе еще хоть раз увидеться с его сыном.
После этого разгневанный король удалился, приказав Камиллу следовать за ним вместе с принцем Флоризелем.
Когда король ушел, Пердита, достоинство которой было оскорблено упреками Поликсена, сказала:
— Все мои надежды разрушены, но гнев короля меня не испугал. Я хотела возразить ему, что солнце, освещающее его дворец, не гнушается освещать также и нашу бедную хижину. — Потом она прибавила печально: — Но теперь прекрасный сон кончился. Я проснулась и не желаю больше спать. Оставьте меня, я пойду доить своих овечек и плакать.
Добрый Камилл был очарован Пердитой. Заметив, что молодой принц глубоко любит ее и что приказание короля никоим образом не заставит Флоризеля разлюбить девушку, Камилл решил соединить два любящих сердца и в то же время осуществить идею, давно зародившуюся в его голове.
Камилл знал, что Леонтий, король Сицилии, уже давно совершенно изменился. Поэтому, при всей своей дружбе к королю Поликсену, Камилл намеревался снова побывать на своей отчизне и увидеться с прежним монархом. Камилл предложил Флоризелю и Пердите бежать с ним вместе к сицилийскому двору и там остаться под покровительством Леонтия до тех пор, пока им не удастся испросить у Поликсена прощения и согласия на их брак.
Молодые люди с радостью согласились на это предложение, Камилл приготовил все к их бегству. Он разрешил также и старому пастуху следовать за ними.
Пастух взял с собой оставшиеся драгоценности Пердиты, ее пеленки и записку, которая была приколота к ним.
После долгого плавания Флоризель, Пердита, Камилл и старый пастух благополучно прибыли ко двору Леонтия. Леонтий, все еще продолжавший оплакивать смерть Эрмионы и свое потерянное дитя, ласково принял Камилла и принца Флоризеля. Пердита же, которую Флоризель представил ему как свою невесту, привлекла особое внимание Леонтия. Его поразило сходство девушки с покойной Эрмионой. Воспоминания о жене заставили Леонтия снова страдать. Он с болью в сердце говорил, что его родная дочь была бы теперь такой же, как Пердита, если бы он не поступил с ней так жестоко.
— Мало того, — сказал он, обращаясь к Флоризелю, — я потерял также дружбу вашего достойного отца. И теперь готов был бы отдать свою жизнь, чтобы еще раз только повидаться с ним.
Когда старый пастух услышал, что король принял такое участие в Пердите и что он потерял свою дочь как раз в то время, когда пастух нашел Пердиту, пастух задумался. И в конце концов пришел к выводу, что Пердита не кто иная, как потерянная дочь короля.
В присутствии Пердиты, Камилла и верной Паулины старый пастух рассказал королю, как он нашел ребенка и как умер Антигон, растерзанный медведем. Потом показал богатые пеленки и драгоценности, которые Эрмиона надела на шею Пердиты. Наконец представил записку. Не было больше никакого сомнения, что Пердита — дочь Леонтия. Но какую благородную борьбу чувств пришлось перенести бедной Паулине. Ее опечалило известие о страшной смерти мужа, и радовалась она при мысли, что предсказание оракула сбылось и король нашел наконец наследника — свою так долго оплакиваемую дочь. Когда Леонтий убедился, что Пердита действительно его дочь, его охватила глубокая скорбь по Эрмионе. Грустно было думать королю, что Эрмионы нет в живых, что она не видит своей дочери. Король не мог ничего говорить и только восклицал, обращаясь к Пердите: «О, твоя мать… Твоя бедная мать».
Чтобы утешить короля и закончить эту печальную сцену, омрачающую всеобщую радость, Паулина сказала королю, что у нее есть статуя, недавно законченная великим итальянским скульптором Джулио Романо. Статуя так живо напоминает королеву, что если бы король посмотрел на нее, то непременно подумал бы, что это сама Эрмиона. Король решил пойти посмотреть статую, и все отправились в дом Паулины. Леонтий горел нетерпением убедиться в сходстве статуи с его покойной женой, а Пердита страстно желала посмотреть на изображение своей матери.
Когда Паулина отдернула занавес, за которым стояло знаменитое произведение, то оказалось, что сходство статуи с Эрмионой было поразительно. У короля снова больно сжалось сердце от горя, и он долго не мог произнести ни слова.
— Мне нравится ваше молчание, государь! — сказала Паулина. — Оно лучше всяких слов говорит о вашем восхищении. Не правда ли, эта статуя поразительно похожа на вашу супругу?
— О, — произнес наконец король после тяжелого молчания. — Точно так же она стояла, и столько же величия было в ней, когда я в первый раз ее увидел.
Паулина ответила:
— Обратите внимание на великое искусство ваятеля. Он изобразил Эрмиону такой, какой она должна была бы быть теперь. Но позвольте мне опустить занавес, государь, иначе вам начнет казаться, будто статуя движется.
Король воскликнул:
— Нет, не опускай занавеса! О, если бы я мог умереть, глядя на нее. Посмотри, Камилл, не кажется ли тебе, что статуя дышит? В ее глазах как будто есть жизнь!
— Я опущу занавес, государь, — сказала Паулина. — Вы так возбуждены, что можете подумать, будто статуя действительно жива.
— О дорогая Паулина, — сказал Леонтий, — позволь мне думать это хоть двадцать лет подряд! Дай мне заблуждаться, будто она дышит. Разве резец может передать дыхание? Не смейтесь же надо мной, я хочу поцеловать ее.
— Боже вас сохрани! — воскликнула Паулина. — Краска на губах еще не высохла — и вы перепачкаетесь. Позвольте мне опустить занавес.
— Нет… Не ранее как через двадцать лет, — ответил Леонтий.
Пердита, которая все время стояла на коленях, не сводя восхищенного взора со статуи своей матери, сказала наконец:
— И я могла бы двадцать лет простоять здесь и любоваться моей дорогой матерью.
— Опомнитесь, — говорила Паулина Леонтию. — Позвольте мне опустить занавес или же приготовьтесь увидеть новое чудо. Я могу сделать так, что эта статуя в самом деле будет двигаться. Она сойдет даже с пьедестала и возьмет вас за руку. Но вы не должны думать, будто я прибегла к помощи нечистой силы.
— Заставь ее делать что хочешь! — попросил изумленный король. — Я буду рад всему. Но если бы ты заставила ее говорить, то большего я не посмел бы и желать.
Тогда Паулина приказала играть тихую торжественную мелодию, нарочно приготовленную к этому случаю. К удивлению всех зрителей, статуя сошла с пьедестала и обняла шею Леонтия… Потом она начала говорить, призывая благословение неба на своего супруга и на Пердиту — на свое вновь найденное дитя. Удивляться тут было нечему, потому что статуя была сама Эрмиона, настоящая, живая Эрмиона.
Паулина намеренно обманула короля, объявив ему о смерти Эрмионы, так как хотела спасти жизнь королевы. И все это время Эрмиона жила у доброй Паулины, не решаясь дать знать Леонтию, что она жива, пока наконец не нашлась Пердита.
Теперь же, когда королева воскресла и потерянная дочь нашлась, Леонтий, испытавший уже так много страданий, едва мог перенести это счастье.
Со всех сторон слышались поздравления и слова признательности. Восхищенные родители благодарили принца Флоризеля за то, что он полюбил их дочь, хотя она считалась дочерью простого человека. Они щедро наградили доброго старого пастуха за то, что тот позаботился о спасении их ребенка. Радости Камилла и Паулины не было предела, когда они убедились, что их доброе дело увенчалось успехом.
К довершению всеобщего благополучия в эту минуту во дворец прибыл король Поликсен.
Когда Поликсен услышал о бегстве Камилла и своего сына, он вспомнил, что Камилл давно хотел возвратиться в Сицилию. Поликсен догадался, куда направились беглецы. Он последовал за ними и попал в свидетели самой счастливой минуты в жизни Леонтия.
Поликсен принял участие в общей радости; он простил своему другу Леонтию его давнишнюю несправедливую ревность, и они снова полюбили один другого так же горячо, как в дни молодости. Теперь нечего уже было бояться, что Поликсен воспротивится браку своего сына с Пердитой. Она не была больше «пастушкой», а сделалась наследницей сицилийской короны.
Таким образом, долгие страдания и добродетель Эрмионы были вознаграждены. Эта прекрасная во всех отношениях женщина прожила еще много лет со своим супругом Леонтием и с дочерью Пердитой и была самой счастливой супругой и матерью.