Эмиль, герцог де Кадиньян.
Франсуа, виконт де Ноясан.
Альбин, шевалье де ла Тремуйль
Де Лансак, маркиз.
Северина, жена его.
Роллэн, поэт.
Проспер, хозяин кабачка, бывший директор театра.
Анри
Вальтазар
Гильом
Сцевола
Жюль
Этьен
Морис
Жоржотта
Мишетта
Флипотта
Леокади, актриса, жена Анри.
Грассе, уличный философ.
Лебре, портной.
Грэн, бродяга.
Комиссар.
Аристократы, актеры, актрисы, горожане и горожанки.
Кабачок «Зеленый Попугай».
Небольшое подвальное помещение; в глубине сцены, справа, лестница с дверью на верху; семь ступеней ведут вниз--в кабачок. Вторая дверь, едва за-метная в глубине, слева. Несколько простых деревянных столов и вокруг них скамейки, заполняют почти все помещение. Слева, посредине-- стойка, за ней несколько бочек с кранами. Ком-ната освещена масляными лампочками, спускающи-мися с потолка.
Грассе (еще на лестнице). Сюда, Лебре. Я хорошо знаю этот погребок. У моего старого друга и ди-ректора всегда найдется припрятанный где-нибудь бочонок вина, хотя бы весь Париж погибал от жажды.
Хозяин. Добрый вечер, Грассе. Наконец-то ты опять показался. Что же, покончил со своей философией? Не хочешь ли опять просить у меня ангажемента?
Грассе. Как бы не так! Давай вина. Я — гость, ты — хозяин.
Хозяин. Вина? Откуда мне взять вина, Грассе? Ведь сегодня ночью разграбили все винные погреба Парижа. Готов биться об заклад, что и ты участвовал в этом.
Грассе. Давай вина! Ведь, для тех мерзавцев, которые через час придут сюда… (Прислушиваясь). Ты ничего не слышишь, Лебре?
Лебре. Как будто далекие раскаты грома.
Грассе. Молодцы--граждане Парижа… (Просперу). Для тех мерзавцев у тебя наверно припасено вино, — так давай его сюда. Мой друг и почитатель, гражданин Лебре, портной из улицы Сент-Оноре, — платить за все.
Лебре. Конечно, конечно, я плачу.
Проспер (медлить).
Грассе. Да покажи же ему, что у тебя есть деньги, Лебре.
Лебре (вынимаешь кошелек).
Хозяин. Ну, уж посмотрю, может быть я… (Открывает кран у одного бочонка и наполняет два стакана). Откуда ты, Грассе? Из Пале-Рояля?
Грассе. Да … я держал там речь! Да, милый мой, теперь настал и мой черед. Знаешь ли, после кого я говорил?
Хозяин. Ну?
Грассе. После Камилла Демулэна! Да, я на это отважился. И скажи мне, Лебре, кто имел больше успеха, — Демулэн или я?
Лебре. Ты … несомненно.
Грассе. А каков я был?
Лебре. Великолепен.
Грассе. Слышишь, Проспер? Я встал на стол . .. Подобно изваянью … да .. . и тысяча, пять тысяч, десять тысяч людей окружили меня — так же, как Камилла Демулэна… и так же приветство-вали меня криками восторга.
Лебре. Крики восторга были даже громче.
Грассе. Да… немногим, но все же громче. Те-перь все они двинулись к Бастилии… и я в праве сказать: они последовали моему зову! Клянусь тебе, еще до вечера она будет нами взята.
Хозяин. Разумеется, если только стены рушатся от ваших речей!
Грассе. Как … речей? Ты оглох, что ли? .. Те-перь там пальба. Наши храбрые солдаты помогают. Они питают такую же адскую злобу к этой про-клятой тюрьме, как и мы. Они знают, что за этими стенами сидят их братья и отцы… Но они не стреляли бы, если бы мы не произносили речей. Ми-лый мой Проспер, сила духа велика. Посмотри .. . (Обращаясь к Лебре). Где у тебя воззвания?
Лебре. Вот они… (вынимает из кармана брошюры).
Грассе. Это самые новые брошюры; их только что раздавали в Пале-Рояле. Это — брошюра моего друга Черутти «На память французскому народу»… вот «Свободная Франция» Демулэна, который, по правде сказать, лучше говорит, чем пишет.
Хозяин. Когда же, наконец, появится твоя, о ко-торой ты так много говорил?
Грассе. Теперь нам не нужны брошюры. Насту-пило время действовать. Только негодяи сидят се-годня в четырех стенах. Всякий мужчина должен быть на улице!
Лебре. Браво, браво.
Грассе. В Тулоне убили мэра, в Бриньоле раз-грабили дюжину домов … только мы в Париже все еще медлим и все позволяем делать над собою.
Проспер. Теперь уж нельзя сказать этого.
Лебре (все время пивший). Вперед, граждане, вперед!
Грассе. Вперед! .. Закрывай свою лавчонку и сту-пай с нами!
Ховяин. Я приду, когда настанет время.
Грассе. Ну да, когда минет опасность.
Хозяин. Милейший, я люблю свободу не меньше твоего, но, ведь, у меня есть свое призвание.
Грассе. Теперь у парижских граждан только одно призвание: освобождать своих братьев.
Хозяин. Да, у тех, кому делать больше нечего!
Лебре. Что он сказал? Он глумится над нами!
Хозяин. И не думаю. А теперь убирайтесь-ка по-здорову . . . Скоро начнется представление. Вы мне не нужны для этого.
Лебре. Как . . . представление? Разве это театр?
Хозяин. Конечно, театр. Ваш друг сам играл здесь две недели назад.
Лебре. Ты здесь играл, Грассе?…Зачем ты позволя-ешь этому человеку безнаказанно глумиться над тобой!
Грассе. Успокойся… он прав — я здесь играл, потому что это не простой кабачек, а притон для преступников . . . Идем . . .
Хозяин. Прежде всего заплатите.
Лебре. Если здесь притон для преступников, то я не заплачу ни одного су,
Хозяин. Да объясни же своему приятелю, где он находится.
Грассе. Это--странное место! Сюда приходят люди, которые играют роль преступников, — и преступники на самом деле, хотя и не сознающие своей преступности.
Дебре. Как так?
Грассе. Обрати внимание: то, что я сказал сейчас, очень остроумно и могло бы создать успех целой речи.
Лебре. Я ничего не понял из того, что ты сказал.
Грассе. Я ведь говорил тебе, что Проспер был моим директором. И он продолжает разыгры-вать со своей труппой комедии, --только уж в другом роде. Мои прежние товарищи, актеры и актрисы сидят здесь за столами и выдают себя за преступников. Понимаешь? Они рассказывают такие истории, что волосы становятся дыбом, но они никогда не переживали их, говорят о злодеяниях, которых никогда не совершали… Приходящая сюда публика испытывает приятную дрожь, воображая себя сидящей среди опаснейших отбросов Па-рижа — мошенников, воров, убийц и …
Лебре. Какая же это публика?
Хозяин. Знатнейшие парижане.
Грассе. Аристократы.
Хозяин. Придворные.
Лебре. Долой их!
Грассе. Это доставляет им удовольствие, встряхивает их расслабленные чувства. Здесь я начал, Лебре, здесь я держал свою первую речь, как бы в шутку … и здесь же я стал ненавидеть этих сидевших среди нас собак, разряженных, надушенных, отъевшихся… Я очень доволен, мой до-брый Лебре, что тебе пришлось увидеть место, от-куда вышел твой великий друг. (Другим тоном): Скажи-ка мне, Проспер, если дела пойдут плохо…
Хозяин. Какие дела?
Грассе. Ну, моя политическая карьера… Принял бы ты меня снова в твою труппу?
Хозяин. Ни за что на свете!
Грассе (небрежно). Почему? Быть может, и рядом с твоим Анри найдется еще место для человека с дарованием.
Хозяин. Не говоря уже об этом… я боялся бы, что ты можешь забыться и серьезно напасть на од-ного из тех гостей, которые платят деньги.
Грассе (польщенный). Это, конечно, возможно.
Хозяин. Я… я же держу себя в руках…
Грассе. Право, Проспер, я должен признаться, что преклонился бы перед твоим самообладанием, если бы не знал случайно, что ты трус.
Хозяин. Ах, милейший, я довольствуюсь и тем, что могу сделать при своем ремесле. Мне приятно говорить людям в глаза то, что я о них думаю, ругать их, сколько душе угодно, в то время, как они принимают мои слова за шутку. Это тоже своего рода способ излить свою злобу. (Вынимает кинжал и вертит его в руках).
Лебре. Гражданин Проспер, что это означает?
Грассе. Не бойся. Держу пари, что кинжал даже не отточен.
Хозяин. Пожалуй, можешь проиграть, друг мой. Наступит же день, когда шутка станет горькой правдой — и к этому я на всякий случай готовлюсь.
Грассе. День этот близок. Мы переживаем ве-ликое время! Идем, гражданин Лебре, вернемся к нашим. Прощай, Проспер. Ты увидишь меня или великим человеком, или никогда не увидишь.
Лебре (пошатываясь). Или великим человеком… или… никогда. (Оба уходят).
Хозяин (садится на стол, раскрывает брошюру и читаешь). «Теперь скоты попались в петлю, душите их!» --Недурно пишет этот маленький Демулэн. «Никогда еще победителям не доставалось столь богатая добыча. Сорок тысяч дворцов и замков, две пятых всех имений во Франции будут наградой за храбрость, --а считающие себя завоевателями будут обращены в рабов, нация будет очищена!» Входит Комиссар.
Хозяин (оглядывая его). Однако, бродяги сегодня рано собираются.
Комиссар. Оставьте шутки, милейший Проспер! Я комиссар вашего округа.
Хозяин. Чем могу служить?
Комиссар. Я получил предписание провести сегодняшний вечер в вашем заведении.
Хозяин. Сочту за особую честь.
Комиссар. Не в этом дело, любезнейший Проспер. Начальство желает иметь ясное представление о том, что у вас собственно происходит. Уже несколько недель…
Хозяин. У меня увеселительное заведение, господин комиссар, — больше ничего.
Комиссар. Дайте мне договорить. Уже несколько недель, как это заведение служит местом диких оргий!..
Хозяин. У вас неверные сведения, господин комиссар. Здесь занимаются шутками, больше ни-чего.
Комиссар. С этого начинается; я знаю. Но кончается иначе, — так гласит донесение. Вы были актером?
Хозяин. Директором, господин комиссар. Директором превосходной труппы, которая в последнее время играла в Дени.
Комиссар. Это безразлично. Потом вы получили маленькое наследство?
Хозяин. Ничтожное, господин комиссар, и говорить не стоит.
Комиссар. Ваша труппа распалась?
Хозяин. Да, и наследство тоже уплыло.
Комиссар (улыбаясь). Прекрасно. (Оба улыбаются. Внезапно переходя в серьезный тон). Вы открыли кабачок?
Хозяин. И дела в нем пошли прескверно.
Комиссар. Затем у вас явилась мысль, надо признаться, не лишенная некоторой оригинальности.
Хозяин. Вы заставляете меня гордиться, госпо-дин комиссар.
Комиссар. Вы снова собрали свою труппу-- и здесь разыгрываете странны и даже не безопасные комедии.
Хозяин. Если бы они были не безопасны, господин комиссар, у меня не было бы такой публики-- могу сказать, знатнейшей публики Парижа. Виконт де Ножан мой ежедневный посетитель, маркиз де Лансак приходит часто, а герцог де Кадиньян усерднейший поклонник моего первого актера, знаменитого Анри Бастона.
Комиссар. Может быть и поклонник таланта или талантов ваших артисток?
Хозяин. Если бы вы были знакомы с моими миленькими артистками, господин комиссар, вы ни-кого в мире не стали бы укорять за это.
Комиссар. Довольно. Начальству донесли, что увеселения, устраиваемые вашими… как бы мне ска-зать…
Хозяин. Скажем «артистами» — этого довольно.
Комиссар. Я остановлюсь на слове «субъекты». — Что увеселения, устраиваемые вашими субъектами, переступают во всех отношениях пределы дозволенного. Ваши… как бы вам сказать… ваши ис-кусственные преступники ведут здесь речи, кото-рые, как гласит донесение (он справляется, как и несколько раз до этогоo, в записной книжке)--не только безнравственны, это бы нас мало беспокоило, но могут сильно влиять в смысле подстрекательства, — что в столь тревожное время, как переживаемое нами, не может быть безразлично начальству.
Хозяин. Господин комиссар, на подобное обвинение я могу ответить только учтивым приглашением присутствовать при представлении. Вы увидите, что здесь не происходит ничего, носящего характер подстрекательства, хотя бы уж потому, что на мою публику это не действует. Здесь зрелища театральные--вот и все.
Комиссар. Вашего приглашения я, конечно, не при-нимаю, но я здесь останусь по долгу службы.
Хозяин. Надеюсь, что могу вам обещать пре-краснейшее развлечение, господин комиссар. Но осмелюсь дать вам совет: снимите мундир и яви-тесь сюда в штатском платье. Если бы здесь увидели комиссара в мундире, то это повлияло бы на естественность игры моих артистов и настроение публики. Комиссар. Вы правы, господин Проспер, я удаляюсь и вернусь изящным молодым человеком.
Хозяин. Вам будет это легко, господин комиссар. Явитесь даже мошенником-оборванцем — это не обратит внимания, --только не комиссаром.
Комиссар. Прощайте. (Уходит).
Хозяин (кланяется). Когда же наступит благо-словенный день, и я тебя и подобных тебе…
Комиссар (сталкивается в дверях с одетым в лохмотья Грэном, который пугается при виде, комиссара. Последний его оглядывает, улыбается, затем приветливо обращается к Просперу). Вот и один из ваших артистов!.. (Уходит).
Грэн (плаксивым голосом, с пафосом). Добрый вечер!
Хозяин (после долгого оглядывания его). Если ты в самом дел принадлежишь к моей труппе, то поздравляю — я сам тебя не узнаю.
Грэн. Что вы хотите сказать?
Хозяин. Ну, шутки в сторону, сними парик, я хотел бы знать — кто ты такой. (Дергает его за во-лосы).
Грэн. Ой!
Хозяин. Настоящие волосы, черт возьми!.. Кто вы такой?.. Вы, очевидно, настоящий бродяга?
Грэн. Да.
Хозяин. Что же вам нужно от меня?
Грэн. Я имею честь говорить с гражданином Проспером?.. Хозяином «Зеленого Попугая»?
Хозяин. Да, это я.
Грэн. Мое имя Грэн… иногда Карниш… в иных случаях «Кричащая Пемза», — но под именем Грэна я отсиживал в тюрьме, гражданин Проспер, — а это самое важное.
Хозяин. А, понимаю. Вы желаете поступить ко мне в труппу — и для пробы исполняете роль. Недурно. Дальше.
Грэн. Гражданин Проспер, не считайте меня плутом. Я честный человек. Если я говорю, что отсиживал, то это сущая правда.
Грэн (вынимая из кармана бумагу). Вот гражданин Проспер! Вы увидите из этой бумаги, что я был выпущен вчера в четыре часа дня.
Хозяин. После двухлетнего тюремного заключения! Черт возьми, да ведь это подлинный документ.
Грэн. Вы все еще сомневались, гражданин Проспер?
Хозяин. Что же вы натворили, что вас на два года…
Грэнъ. Меня повесили бы; но, к счастью, я был еще полуребенком, когда убил мою бедную тетку.
Хозяин. Но, послушайте, как же вы могли убить свою тетку?
Грэн. Гражданин Проспер, я не сделал бы этого, если бы моя тетка не изменила мне с моим лучшим другом.
Хозяин. Ваша тетка?
Грэн. Ну, да. Она была мне ближе, чем обыкновенно бывают тетки племянникам. Это были странные семейные отношения… Я был озлоблен, необычайно озлоблен. Позволите вам рассказать?
Хозяин. Рассказывайте, пожалуй. Может, у нас дело и наладится.
Грэн. Моя сестра была почти ребенком, когда убежала из дому — и как бы вы думали — с кем?
Хозяин. Трудно догадаться.
Грэн. С ее дядей! И тот ее бросил — с ребенком на руках.
Хозяин. Надеюсь, это был уже настоящий ребенок, а не «почти ребенок».
Грэн. Неделикатно, гражданин Проспер, глумиться над подобными вещами.
Хозяин. Вот что я скажу вам, Кричащая Пемза: ваши семейные рассказы мне надоели. Неужели вы думаете, что я здесь для того, чтобы выслушивать от всякого прибежавшего сюда бродяги повествования о том, кого он убил. Что мне до всего этого? Я полагаю, что вы чего-нибудь хотите от меня…
Грэн. Да, гражданин Проспер. Я пришел просить у вас работы.
Хозяин (насмешливо). Должен вам заметить, что у меня не представится случая убивать теток. Здесь увеселительное заведение.
Грэн. О, с меня довольно и того раза. Я хочу сделаться порядочным человеком — и меня направили к вам.
Хозяин. Позвольте спросить, кто именно?
Грэн. Очень любезный молодой человек, которого три дня тому назад посадили ко мне в камеру. Теперь он остался один. Его зовут Гастоном… вы его знаете.
Хозяин. Гастон! Теперь я понимаю почему его не было здесь уже три вечера. Это один из моих лучших актеров на роли карманных воров. A истории он умел рассказывать такие, что все помирали со смеху.
Грэн. Да. А теперь он попался.
Хозяин. Как попался? Ведь он же на самом деле не воровал.
Грэн. Нет, воровал. Но, должно быть, в первый раз, потому что действовал слишком уж неумело. Представьте себе", (фамильярно) на бульваре Капуцинов он прямо залез в карман к одной даме и вытащил кошелек — настоящий новичок! Вы внушаете мне доверие, гражданин Проспер, и я должен вам сознаться, что и я когда-то исполнял такого рода штучки, но не иначе, как вместе с моим дорогим отцом. Когда я был еще ребенком, когда мы жили еще все вместе, когда еще была жива моя бедная тетка…
Хозяин. Чего вы хнычете! Это уж становится противно! Не убивали бы ее, если так.
Грэн. Слишком поздно. Но вот что мне хочется сказать — примите меня в вашу труппу. Я хочу идти обратным путем. Гастон представлял преступников и стал преступником на самом деле, а я…
Хозяин. Что же, попытаемся. Вы произведете впе-чатлите одним своим видом А затем, когда представится случай, вы просто расскажете историю с теткой так, как она происходила в действительности. Кто-нибудь, наверно, спросит вас.
Грэн. Благодарю, гражданин Проспер. А что касается моего жалованья…
Хозяин. Сегодня вы только дебютируете, а потому платить жалованья я вам не могу. Вам дадут хорошо поесть и выпить… и пару франков на ночлег я вам тоже дам.
Грэн. Благодарю вас. Другим членам вашей труппы вы представьте меня просто гастролером из провинции.
Хозяин. О, нет… им мы прямо скажем, что вы настоящий убийца. Это будет им куда приятнее.
Грэн. Простите, я, конечно, не хочу обвинять себя самого, но этого я не понимаю.
Хозяин. Поймете, когда дольше пробудете в стенах театра.
Сцевола. Добрый вечер, директор!
Хозяин. Хозяин!.. Сколько раз говорить тебе, что все наше дело рухнет, если ты станешь звать меня «директором».
Сцевола. Чем бы ты ни был, а думается мне, что нам не придется играть сегодня.
Хозяин. Почему?
Сцевола. Публика будет не в настроении… На улицах адский шум, а перед Бастилией толпа ревет, точно в нее бес вселился.
Хозяин. Нам что за дело. Эти крики слышны уж целые месяцы, а публика все же бывает у нас и веселится как прежде.
Сцевола. Да, только это веселость людей, которых скоро повесят.
Хозяин. Если бы я дожил до этого!
Сцевола. А пока дай нам выпить, чтобы придти в настроение. Я сегодня совсем не в ударе.
Хозяин. Это с тобой часто случается, любезный. Должен заметить, что вчера я остался крайне недоволен тобою.
Сцевола. Почему, осмелюсь спросить?
Хозяин. История кражи со взломом, которую ты рассказал, была прямо-таки глупа.
Сцевола. Глупа?
Хозяин. Ну да, и совершенно неправдоподобна. Одним рычанием ничего не достигнешь.
Сцевола. Я не рычал.
Хозяин. Ты всегда рычишь. Мне придется разучивать с вами роли, --на ваши выдумки положиться нельзя. Один Анри…
Сцевола. Анри, да Анри. Анри — балаганный шут, не более. Вчерашняя история кражи со взломом была мастерски задумана. Анри во всю свою жизнь не создаст ничего подобного. Если же я не удовле-творяю твоим требованиям, милейший, так лучше я перейду в настоящий театр. Здесь ведь простой балаган… А… (замечает Грэна). Это кто же такое? Он не из наших? Ты нового актера что ли пригласил? И что за рожа?
Хозяин. Успокойся. Это не актер, а настоящий убийца.
Сцевола. А, вот как… (Подходит к Грэну). Очень рад с вами познакомиться. Мое имя — Сцевола
Грэн. Меня зовут Грэном.
Жюль (бродил все время по кабачку, порою останавливаясь, словно испытывая душевные муки).
Хозяин. Что с тобою, Жюль?
Жюль. Я заучиваю.
Хозяин. Что именно?
Жюль. Угрызения совести. Сегодня я сыграю мучимого угрызениями совести человека. Взгляни на меня. Что ты скажешь об этой морщине на лбу? Разве у меня не такой вид, как будто все фурии ада… (Ходит взад и вперед).
Сцевола (рычит). Вина, вина сюда!
Хозяин. Успокойся… публики еще нет.
Анри и Леокади, входят.
правитьАнри. Добрый вечер! (Сидящих позади его приветствует слегка небрежным жестом руки). Добрый вечер, господа!
Хозяин. Добрый вечер, Анри! Что я вижу? Ты с Леокади!
Грэн (внимательно оглядывает Леокади, Сцевола). А, ведь, я ее знаю… (Шепчет что-то другим).
Леокади. Да, милый Проспер, это я.
Хозяин. Целый год я тебя не видал. Позволь поздороваться с тобою. (Хочет ее поцеловать).
Анри. Оставь! (взгляд его часто останавливается на Леокади с выражением гордости и страсти, но и с оттенком тревоги).
Хозяин. Но, Анри… Старые товарищи. Твой бывший директор, Леокади!
Леокади. Где то время, Проспер!
Хозяин. Что же ты вздыхаешь! Уж если кто пробил себе дорогу в жизни, так это ты! Конечно, красивой молодой женщине это всегда легче, чем нашему брату.
Анри (взбешенный). Оставь же!
Хозяин. Что ты на меня все время кричишь? Не потому ли, что опять сошелся с нею?
Анри. Молчи! Со вчерашнего дня, она моя жена.
Хозяин. Твоя?… (к Леокади). Он шутит?
Леокади. Он в самом деле на мне женился.
Хозяин. В таком случае, поздравляю. Вот оно… Сцевола, Жюль! Анри женился!
Сцевола (подходя к ним). Поздравляю! (Подмигивает Леокади).
Жюль тоже пожимает обоим руки.
Грэн (к хозяину). Как странно. Эту женщину я видел… несколько минут спустя, как был выпущен на свободу.
Хозяин. Как так?
Грэн. Это была первая красивая женщина, которую я увидел после двух лет. Меня охватило сильное волнение. Но с нею был другой, который… (Он тихо продолжает разговор с хозяином).
Анри (высоким тоном, словно вдохновленный, но без декламации). Леокади, возлюбленная моя, жена моя!.. теперь исчезло все, что было когда-то… Такая минута искупает многое!
Хозяин. Какая минута?
Анри. Ныне мы соединены священным таинством. Это больше, чем человеческие клятвы. Теперь над нами Бог — и можно смело забыть все, что было раньше!.. Леокади, новая жизнь наступает для нас. Леокади, все становится священным: наши поцелуи, как бы они ни были страстно-безумны, отныне святы. Леокади, возлюбленная моя, жена моя!.. (Глядит на нее пылающим взором). Разве не дру-гой взгляд у нее, Проспер, чем тот, какой ты замечал у нее раньше? Разве лоб ее не чист? Что было, то исчезло. Не правда ли, Леокади?
Леокади. Конечно, Анри.
Анри. И все хорошо. Завтра мы покидаем Париж. Леокади сегодня выступает в последний раз в Порт-Сен-Мартен, а я в последний раз играю у тебя.
Хозяин (пораженный). В уме ли ты, Анри? Ты хочешь меня покинуть? Да и директор Порт-Сен-Мартена не согласится отпустить Леокади! Она, ведь, приносит счастье его театру.. Ради нее, говорят, туда стекаются толпой молодые люди.
Анрн. Молчи! Леокади, пойдет за мною. Она никогда не оставить меня. Скажи мне, Леокади, что ты меня никогда не покинешь. (Грубо). Скажи.
Леокади. Я тебя никогда не покину.
Анри. Если бы ты это сделала, я бы тебя… (Молчание). Мне надоила эта жизнь. Покоя я хочу — покоя.
Хозяин. Но что же ты намерен делать, Анри? Ведь, это смешно. Слушай, что я тебе предложу: пусть Леокади уйдет из Порт-Сен-Мартена, но останется здесь, и поступит ко мне. Я предлагаю ей ангажемент. У меня к тому же недостаток в талантливых актрисах.
Анри. Мое решение непоколебимо, Проспер. Мы покидаем город и уезжаем в деревню.
Хозяин. В деревню? Куда же именно?
Анри. К моему старику-отцу, одиноко живущему в нашей бедной деревушке. Я не видел его уже семь лет. Он вряд ли еще надеется увидеть сво-его пропавшего сына и с радостью примет меня.
Хозяин. Чем же ты хочешь заняться в деревне? В деревнях умирают с голода. Там живется в тысячу раз хуже, чем в городе. Что же ты там будешь делать? Обрабатывать поля ты неспособен. И не думай об этом.
Анри. Увидишь, что я и на это способен.
Хозяин. Скоро хлеб не будет рождаться во всей Франции. Ты идешь на верную гибель.
Анри. Я иду к счастью, Проспер. Не правда ли Леокади? Мы часто об этом мечтали. Меня манит покой широких полей. Да, Проспер, мечтая, я вижу себя идущим с нею вечером по полю, среди бесконечного безмолвия, а над нами высится небо, полное чудес и мира. Да, мы бежим из этого ужасного, опасного города — и великий мир снизойдет на нас. Не правда ли Леокади, мы об этом часто мечтали?
Леокади. Да, мы часто об этом мечтали.
Хозяин. Слушай, Анри, ты подумай получше. Я охотно увеличу твое жалованье, а Леокади дам столько же, сколько тебе.
Леокади. Слышишь, Анри?
Хозяин. Я положительно не знаю, кем тебя за-менить. Никто из моих актеров не способен на такие удивительные выдумки, как ты, ни один из них не пользуется такою любовью посетителей .. . Не уходи!
Анри. Это правда, что меня некому заменить.
Хозяин. Оставайся у меня, Анри! (Переглядывается с Леокади; она знаком дает понять, что все устроит).
Анри. И я скажу тебе, что разлука будет тяжелее для них, а не для меня. На сегодня — для последнего своего выхода — я приготовил нечто такое, что всех их заставить содрогнуться… Они почувствуют что приходит конец их существованию… и этот конец близок уже. Я же буду переживать это только издалека… Нам будут об этом рассказывать, Леокади, много дней спустя, после того как свершится… Но они ужаснутся, поверь. Ты сам скажешь: Анри никогда еще не играл так хорошо.
Хозяин. Что ты будешь представлять? Что? Ты не знаешь, Леокади?
Леокади. Я, ведь, никогда ничего не знаю.
Анри. Чувствует ли кто-нибудь, какой великий художник живет во мне?
Хозяин. Конечно, чувствуют, --потому-то я и го-ворю, что с таким талантом нельзя хоронить себя в деревне. Это грех перед самим собой, и пред искусством!
Анри. К черту искусство. Я хочу покоя. Ты этого не понимаешь, Проспер, — ты никогда не любил.
Хозяин. О-о!.
Анри. Как я люблю. Я хочу быть с нею наедине — вот что… Только тогда, Леокади, мы можем все забыть. И мы будем так счастливы, как никто и никогда. У нас будут дети… ты будешь хорошей матерью, Леокади, и славной женой. Все, все будет забыто.
Леокади. Уж поздно, Анри, мне нужно в театр. Прощай, Проспер, я рада, что видела, наконец, твой знаменитый балаганчик, где Анри имеет та-кой успех.
Хозяин. Почему же ты сюда никогда не прихо-дила?
Леокади. Анри не хотел этого--из-за молодых людей, понимаешь, с которыми мне пришлось бы сидеть рядом.
Анри (уходя вглубь сцены). Дай мне глоток вина, Сцевола. (Пьет).
Хозяин (к Леокади, пользуясь тем, что Анри не услышит). Настоящий он дурак, твой Анри. Если бы ты только почаще сидела с ними рядом…
Леокади. Прошу не делать подобных намеков.
Хозяин. Советую быть осторожнее, глупая девчонка. Он тебя еще убьет когда-нибудь.
Леокади. Что такое?
Хозяин. Вчера тебя опять видели с одним из твоих шалопаев.
Леокади. Глупый! Это вовсе не шалопай, это…
Анри (быстро оборачиваясь). О чем это вы? Прошу без шуток. Прекратите шептание. Тайн быть не может — она моя жена.
Хозяин. Какой же свадебный подарок ты ей сделал?
Леокади. О, Боже, он и не думает о таких вещах.
Анри. Ты его получишь еще сегодня.
Леокади. Что?
Сцевола. Жюль. Что ты ей подаришь?
Анри (серьезно). Когда ты кончишь свою сцену в театре, можешь придти сюда и полюбоваться на мою игру.
Анри. Ни одна жена не получала еще более роскошного свадебного подарка. Идем, Леокади. До свидания, Проспер. Я скоро вернусь.
Сцевола. Какой жалкий хвастун!
Хозяин. Добрый вечер, свиньи. (Альбин отступает в ужасе).
Франсуа (не обращая внимания). Не Леокади ли это из Порт-Сен-Мартен только что ушла с Анри?
Хозяин. Конечно, она. Что? Она, пожалуй, сумела бы и тебе дать понять, что ты еще как будто мужчина, если бы постаралась как следует.
Франсуа (смеясь). Возможно. Мы, кажется, сегодня слишком рано пришли.
Хозяин. Ничего. Ты позабавишься пока со своим мальчиком.
Альбин вспыхивает.
Франсуа. Оставь! Я тебя предупреждал ведь о том, что здесь происходит. Давай нам вина.
Хозяин. Сейчас принесу. Настанет время, когда вы будете очень рады и воде из Сены.
Франсуа. Конечно, конечно… Но сегодня я прошу вина, и притом самого лучшего.
Альбин. Какой ужасный человек!
Франсуа. Не забывай, что все это шутки. А между тем есть места, где такие вещи говорят и серьезно.
Альбин. Разве это не запрещено?
Франсуа (смеется). Заметно, что ты приехал из провинции.
Альбин. Ах, и у нас за последнее время стало неладно. Крестьяне делаются столь дерзкими… право не знаешь, как и поступать.
Франсуа. Не удивительно. Бедняги голодны; вот и весь секрет.
Альбин. Чем же я то виноват? И чем виноват мой дядя?
Франсуа. Почему ты упомянул про дядю?
Альбин. А потому, что в нашей деревни была сходка — совершенно открытая — и на ней моего дядю, графа де Тремуйль, прямо-таки назвали хлебным барышником.
Франсуа. И это все?..
Альбин. Но, позволь!
Франсуа. Мы с тобою завтра пойдем в Пале Рояль, — и ты услышишь, какие развращающие речи там произносят. Но пусть говорят, мы не мешаем; это самое благоразумное. В сущности, это все хорошие люди, надо только дать им время перебеситься.
Альбин (указывая на Сцеволу и других). Какие по-дозрительные личности. Взгляни только, как они смотрят на нас. (Хватается за шпагу).
Франсуа (удерживая его руку). Не будь смешон! (Обращаясь к трем актерам). Можете не начинать пока, подождите, пусть соберется публика. (Альбину). Это благороднейшие люди в мире — актеры. Я руча-юсь, что тебе приходилось сидеть за одним столом с более гнусными мошенниками.
Альбин. Но они были лучше одеты.
Хозяин приносить вино.
Франсуа. Привет вам, детки. Присаживайтесь к нам.
Мишетта. Вот и мы. Подойди, Флипотта. Она еще немножко стесняется.
Флипотта. Добрый вечерь, юный господин!
Альбин. Добрый вечер, сударыня!
Мишетта. Славный мальчик. (Садится на колени Альбину).
Альбин. Пожалуйста, разъясни мне, Франсуа, — это порядочные женщины?
Мишетта. Что он говорит?
Франсуа. Да нет же. Дамы, которые приходят сюда… Боже, как ты глуп, Альбин!
Хозяин. Что прикажете подать вам, герцогини?
Мишетта. Принеси мне очень сладкого вина.
Франсуа (указывая на Флипотту). Твоя подруга?
Мишетта. Мы живем вместе. У нас даже одна постель!
Флипотта (краснея). Это будет тебе очень неприятно, когда ты к ней придешь. (Садится на ко-лени к Франсуа).
Альбин. Да она вовсе и не стесняется.
Сцевола (встает, мрачный, и подходить к столу молодых людей). Наконец-то я тебя поймал! (Альбину). А ты, презренный обольститель, уходи лучше… Она моя!
Хозяин стоит наблюдая.
Франсуа (Альбину). Это шутки, шутки…
Альбин. Она не его?
Мишетта. Уйди! Оставь меня сидеть, где мне нравится.
Сцевола стоит, сжимая кулаки.
правитьХозяин (стоя позади его). Ну, ну!
Сцевола. Ха, ха!
Хозяин (хватая его за шиворот). Ха, ха! (В сторону, к нему). Больше ты ничего не придумаешь! И на грош таланта у тебя нет. Рычать, — вот все, что ты умеешь.
Мишетта (Франсуа). В прошлый раз он удачнее изображал…
Сцевола (Хозяину). Я еще не в настроении. Я потом представлю еще раз, когда будет больше народу. Ты сам увидишь, Проспер; мне нужна публика.
Герцог. Веселье, очевидно, в разгаре!
Мишетта и Флипотта обступаютъ его.
правитьМишетта. Мой миленький герцог!
Франсуа. Добрый вечер, Эмиль!.. (Знакомить их). Мой юный друг, шевалье Альбин де Тремуйль — герцог де Кадиньян.
Герцог. Очень рад познакомиться. (Обступившим его девушкам). Пустите меня, детки! (Альбину). Вы тоже пришли взглянуть на этот забавный кабачок!
Альбин. Я сильно поражен тем, что вижу!
Франсуа. Шевалье только несколько дней как приехал в Париж.
Герцог (смеясь). Хорошее же время вы выбрали.
Альбин. Что вы хотите сказать?
Мишетта. Какие у него духи опять! Во всем Па-риже нет человека, от которого так приятно пахло бы… (Альбину). Издали это не так чувствуется.
Герцог. Она говорить только о тех семи или восьми ста мужчинах, которых она знает так же хорошо, как и меня.
Флипотта. Позволь мне поиграть твоей шпагой? (вынимает шпагу из ножен и вертит ее).
Грэн (к хозяину). С этим!.. с ним я ее видел! (Хозяин слушает рассказ и кажется удивленным).
Герцог. Анри еще нет? (Альбину). Когда вы его увидите, вы не будете раскаиваться, что пришли сюда.
Хозяин (Герцогу). Ты опять здесь? Очень рад. Мы скоро будем лишены удовольствия тебя видеть.
Герцог. Почему? Мне у тебя нравится.
Хозяин. Охотно верю. Но так как ты будешь одним из первых…
Альбин. Что это значить?
Хозяин. Ты, ведь, меня понимаешь. Начнут с самых счастливых!.. (Уходит вглубь сцены).
Герцог (после раздумья). Если бы я был королем, я сделал бы его своим придворным шутом, то есть, я держал бы много придворных шутов, но он был бы одним из них.
Альбин. Почему он думает, что вы самый счаст-ливый?
Герцог. Он хотел сказать, шевалье…
Альбин. Прошу вас, не называйте меня шевалье. Меня все зовут Альбином, просто Альбином, по-тому что я кажусь таким молодым.
Герцог (улыбаясь). Прекрасно… Но тогда и вы должны называть меня Эмилем. Согласны?
Альбин. Если позволите, с удовольствием, Эмиль.
Герцог. Остроумие этих людей становится зловещим.
Франсуа. Почему зловещим? Меня это очень успо-каивает. Пока чернь расположена к шуткам, ни-чего серьезного не произойдет.
Герцог. Слишком уж странны их остроты. Не далее, как сегодня, я снова узнал об одном происшествии, которое заставляет призадуматься.
Франсуа. Расскажите.
Флиппота. Мишетта. Расскажи, милейший герцог.
Герцог. Вы знаете Леланж?
Франсуа. Как же — деревня.. У маркиза де Монферра там одна из лучших охот.
Герцог. Совершенно верно. Мой брат теперь гостит в замке маркиза, и он как раз писал мне о том происшествии, о котором я хочу вам рассказать. В Леланже есть бургомистр, которого очень не любят.
Франсуа. А назовите вы мне хоть одного, которого любят?
Герцог. Слушайте же. И вот женщины со всей деревни двинулись к дому бургомистра — с гробом…
Флипотта. Как?.. Они его несли? Гроб несли? Я бы ни за что на свете не стала носить гроба.
Франсуа. Молчи. Никто и не требует от тебя, чтобы ты несла гроб. (Герцогу). Ну?
Герцог. Несколько женщин вошли в квартиру бургомистра и объявили ему, что он должен уме-реть но ему будет оказана честь… его похоронят.
Франсуа. Его убили?
Герцог. Нет, — по крайней мере, брат ничего об этом не пишет.
Франсуа. Ну, вот! Крикуны, болтуны, скоморохи-- вот они что такое. Сегодня они, ради разнообразия, кричат в Париже, перед Бастилией. Это было уж раз пять-шесть.
Герцог. Будь я королем, я положил бы конец… Давно…
Альбин. Правда, что король слишком добр?
Герцог. Вы еще не представлялись его величеству?
Франсуа. Шевалье первый раз в Париже.
Герцог. Вы невероятно молоды. Можно спросить, — сколько вам лет?
Альбин. Я только кажусь таким молодым — мне уже семнадцать…
Герцог. Семнадцать… как много еще у вас впе-реди. Мне двадцать четыре… и я начинаю раскаи-ваться, что так мало воспользовался молодостью.
Франсуа (смеется). Это мило. Вы, герцог… вы счи-таете день потерянным, если не успели покорить женщины или заколоть мужчины.
Герцог. В том-то и горе, что почти никогда не покоряешь ту, которую нужно — и всегда закалываешь не того, кого следует. А молодость уходит. Как верно говорить Роллен.
Франсуа. А что он говорит?
Герцог. Я вспомнил его новую пьесу, которую играют в Комедии… там встречается красивое сравнение. Вы не помните?
Франсуа. У меня нет памяти на стихи.
Герцог. К сожалению, и у меня тоже… Я помню только смысл… Он говорит, что молодость, кото-рою не пользуешься, подобна волану, оставленному лежать в песке, вместо того, чтобы подбрасывать его на воздух.
Альбин (глубокомысленно). Совершенно правильно.
Герцог. Не правда ли? Перья понемногу линяют и выпадают. Пусть лучше он упадет в кусты, где его не отыщут.
Альбин. Как это понять, — Эмиль?
Герцог. Это скорее надо почувствовать. Впрочем, если бы я вспомнил самые стихи, вы сразу поняли бы!
Альбин. Мне кажется, Эмиль, что и вы могли бы писать стихи, если бы только захотели.
Герцог. Почему?
Альбин. С той минуты, как вы пришли, мне кажется, будто жизнь загоралась новым светом…
Герцог (улыбаясь). Загорелась ли?
Франсуа. Присядьте же, наконец, к нам!
Герцог. Я не могу здесь дольше оставаться, но я во всяком случае, вернусь.
Мвшетта. Останься со мною!
Флипотта. Возьми меня с собой!
Хозяин (выходя вперед). Пусть идет! Вы еще не достаточно распутны для него. Он спешит к уличной женщине, — там ему будет по себе?
Герцог. Я наверно вернусь, хотя бы для того, чтобы не пропустить Анри.
Франсуа. Представьте себе, когда мы входили сюда, Анри уходил с Леокади.
Герцог. Вот как? Он женился на ней. Вы это знаете?
Франсуа. В самом деле? Что скажут на это другие?
Альбин. Kaкие другие?
Франсуа. Она, видите ли, пользуется общей любовью.
Герцог. Он собирается уехать с нею, кажется…! Так мне говорили.
Хозяин. Вот как? Тебе говорили? (Смотрит на герцога).
Герцог (взглянув на Хозяина). Это слишком глупо! Леокади создана для того, чтобы быть величайшей, прекраснейшей блудницей в мире.
Франсуа. Это всем известно!
Герцог. Может ли быть что-нибудь безрассуднее, как отрывать человека от его истинного призвания? (Франсуа, который смеется). Я это говорю не
в шутку. И блудницей нужно родиться — как и завоевателем или поэтом. Франсуа. Вы странно говорите.
Герцог. Мне жаль ее — и жаль Анри. Ему следовало бы остаться здесь… не здесь — я бы хотел пе-ретащить его в Комедию, хотя и там, мне кажется, его никто не поймет так, как я. Это, впрочем, может быть и самообман — мне тоже самое кажется относительно большинства артистов. Но я должен сказать, не будь я герцогом де Кадиньян, я желал бы быть таким комедиантом, таким…
Альбин. Как Александр Великий…
Герцог (улыбаясь). Да — как Александр Великий. (Флипотте). Дай мне шпагу. (Вкладывает ее в ножны. Медленно). Это все-таки самый лучший способ высмеивать целый свет. Тот, кто может нам представить все, что захочет, — выше всех нас.
Альбин смотрит на него с удивлением.
Герцог. Не задумывайтесь над тем, что я го-ворю: ведь все справедливо только в ту минуту, когда говорится. До свидания!
Мишетта. Поцелуй меня на прощанье!
Флипотта. И меня!
Альбин. Какой чудесный человек!
Франсуа. Это правда… Но при существовании подобных людей, может, пожалуй, пропасть охота жениться.
Альбин. Объясни мне все же, что это за женщины?
Франсуа. Актрисы. Они тоже принадлежат к труппе Проспера, а сам он теперь и хозяин этого притона. Конечно, раньше они занимались, вероятно, не лучшими делами.
Гнльом вбегает, как бы едва переводя дух.
Гильом (подходя к столу, где сидят актеры, прижимает руку к сердцу, с усилием опираясь на стол). Спасен, спасен!
Сцевола. Что случилось? Что с тобой?
Альбин. Что с ним случилось?
Франсуа. Это--игра. Внимай!
Альбин. А!
Мишетта. Флипотта (живо подбегая к Гильому). Что такое? Что с тобою?
Сцевола. Присядь, выпей глоток вина!
Гильом. Еще! еще!.. Проспер, еще вина! — Я так быстро бежал. У меня прилип язык. Они гнались за мною по пятам.
Жюль (вздрагивая). Берегитесь! Они всегда гонятся за нами по пятам!
Хозяин. Да расскажи же, наконец, что случилось?.. (Обращаясь к актерам). Движения! больше движения!
Гильом. Женщин сюда… женщин! Ах! (Обни-мает Флипотту). Это возвращает меня к жизни! (Обращаясь к Альбину, пораженному происходящим). Черт меня побери, мой милый мальчик, не думал я увидать тебя живым… (Словно прислушиваясь). Они идут! они идут! (Идет к двери). Нет, ничего. Они…
Альбин. Как странно!.. Такой шум, как будто в самом деле мчатся мимо дверей. Этим тоже управляют отсюда?
Сцевола (Жюлю). Каждый раз один и тот же оттенок… Слишком глупо!
Хозяин. Да скажи же ты, наконец, почему они опять за тобой гнались?
Гильом. Ничего особенного не случилось, но если бы они меня поймали, то это стоило бы мне жизни… Я поджег дом…
Хозяин (тихо). Дальше, дальше!
Гильом (так же). Чего же еще? Разве этого мало, что я поджег дом?
Франсуа. Скажи мне, любезный, почему ты под-жег дом?
Гильом. Потому что там живет председатель верховного суда. С него мы хотели начать. Мы хотим отбить охоту у добрых парижских домохозяев пускать к себе на квартиру лиц, которые сажают по тюрьмам нас, бедных людей.
Грэн. Это хорошо! Хорошо!
Гильом (взглянув с удивлением на Грэна, продол-жает). Надо сжечь все подобные дома. Еще трое таких молодцов как я, и в Париже не будет судей!
Грэн. Смерть судьям!
Жюль. Да… но останется, пожалуй, один, которого нельзя извести.
Гильом. Желал бы я с ним познакомиться.
Жюль. Судья этот в нас самих.
Хозяин (тихо). Слишком наивно. Оставь это — Сцевола, рычи! Теперь подходящая минута!
Сцевола. Вина сюда, Проспер. Мы хотим выпить за смерть всех судей во Франции!
Сцевола. Смерть всем, в чьих руках власть! Смерть!
Маркиз. Видите, Северина, как нас встречают.
Роллен. Маркиз, я вас предупреждал.
Северина. Зачем?
Франсуа (встает). Кого я вижу? Маркиза! Позвольте поцеловать вашу ручку. Добрый вечер, маркиз! Здравствуйте, Роллен. Маркиза, вы все-таки рискнули придти в такое место?
Северина. Мне так много о нем рассказывали. К тому же сегодня у нас уже были приключения, не правда ли, Роллен?
Маркиз. Да, представьте себе, виконт, откуда мы пришли? От Бастилии.
Франсуа. Что же, все еще шумят там?
Северина. Конечно! Они как будто хотят взять ее приступом.
Роллен (декламируя):
Подобно бурному потоку о берег ударяя
И в гневе сильном, что дитя родимое,
Земля, противится…
Северина. Оставьте, Роллен! Мы подъехали в экипаже совсем близко и велели остановиться. Зрелище было великолепное; в народных толпах всегда есть что-то великое.
Франсуа. Да, да, если бы только не было такого скверного запаха.
Маркиз. И вот жена не давала мне покою… при-шлось привести ее сюда.
Северина. Что же здесь собственно происходить необычайного?
Хозяин (к Лансаку). Ты тоже здесь, высохший мерзавец? И жену свою привел с собою, оставить ее дома, должно быть, не безопасно.
Маркиз (принужденно смеется). Он оригинал!
Хозяин. Смотри, как бы ее и здесь у тебя не подцепили! У знатных дам является иногда дьявольское желание сойтись с настоящим бродягой!
Роллен. Я невыразимо страдаю, Северина.
Маркиз (обращаясь к жене). Дитя мое, я предупреждал… Впрочем, у нас есть еще время уйти.
Северина. Да что с вами? Здесь прелестно. Сядем же, наконец!
Франсуа. Позвольте, маркиза, представить вам Я шевалье де ла Тремуйль. Он здесь тоже в первый раз. (Представляет). Маркиз де Лансак, Ролен — наш знаменитый поэт.
Альбин. Очень рад.
Альбин (Франсуа). Это тоже одна из тех, которые здесь играют, или… Я ничего не понимаю!
Франсуа. Не будь же таким тупоумным! Это настоящая жена маркиза де Лансак… очень приличная дама.
Роллен (Северине). Скажи, что ты меня любишь.
Северина. Да, да, только не спрашивайте меня об этом каждую минуту.
Маркиз. Мы не пропустили никакой сцены?
Франсуа. Немного. Вон тот, видимо, играет поджигателя.
Северина. Шевалье, вы, вероятно, кузен маленькой Лидии де ла Тремуйль, которая сегодня вышла замуж?
Альбин. Да, маркиза. Свадьба ее и была одной из причин моего приезда в Париж.
Северина. Я вспоминаю, что видела вас в церкви.
Альбин (смущенный). Чрезвычайно польщен этим, маркиза.
Северина (Роллену). Какой милый мальчик!
Роллен. Ах, Северина, не было еще мужчины, который не понравился бы вам.
Севернна. Нет, был. За него я сейчас же и в шла замуж.
Роллен. О, Северина, я всегда боюсь… Я думаю, что бывают минуты, когда даже ваш собственный муж для вас опасен.
Хозяин (принося вино). Вот вам вино! Я бы хотел, чтобы это был яд, — но пока еще нельзя его подать вам, канальям.
Франсуа. Повремени, Проспер — дождешься и этого.
Северина (Роллену). Что это за молодые красивые девушки? Почему они не подходят ближе? Раз мы находимся здесь, я хочу все увидеть. По моему, здесь вообще слишком прилично.
Маркиз. Потерпите немного, Северина.
Северина. Я нахожу, что за последнее время веселее всего на улице. Знаете, что с нами вчера слу-чилось, когда мы катались по аллее в Лоншане?
Маркиз. Прошу тебя, милая Северина, зачем…
Северина. Какой-то человек вскочил на подножку нашей кареты и крикнул: через год вы будете стоять позади вашего кучера, а мы будем сидеть в экипаже.
Франсуа. Однако, это превосходит всякую меру.
Маркиз. Ах, Боже мой, я нахожу, что не следует и говорить о таких вещах. Париж сейчас лихорадочно настроен, но это пройдет.
Гильом (внезапно). Я вижу пламя, пламя — повсюду, куда ни посмотрю. Красные, длинные языки пла-мени.
Хозяин (обращаясь к нему). Ты играешь сумасшедшего, а не преступника.
Северина. Он видит пламя?
Франсуа. Это все неправда, маркиза.
Альбин (Роллену). Не могу вам сказать, до чего я теряюсь от всего этого. Мишетта (подходя к маркизу). Я еще не поздоровалась с тобою, дорогой мой старый поросенок.
Маркиз (смущенно). Она шутит, милая Северина.
Северина. Не нахожу. Скажи мне милая, как много было у тебя любовныхъ связей?
Маркиз (Франсуа). Изумительно, до чего маркиза, моя жена, умеет освоится со всяким положением!
Роллен. Да, это изумительно.
Мишетта. А ты свои считала?
Северина. Когда я была так молода, как ты… конечно.
Альбин (Роллену). Скажите мне, господин Роллен, маркиза… играет, или в самом деле? Я совершенно не могу понять.
Роллен. Быть на самом деле или — играть… Можете ли вы ясно представить себе разницу между одним и другим, шевалье?
Альбин. Ну, все-таки…
Роллен. А я не могу. Всего интереснее здесь то, что все кажущееся различия, можно сказать, исчезли. Действительность переходить в игру, игра в действительность. Посмотрите на маркизу. Она говорить с этими женщинами, будто с равными. А между тем она…
Альбин. Нечто совершенно иное.
Роллен. Благодарю вас, шевалье.
Хозяин (Грэму). И так, как же это было?
Грэн. Что?
Хозяин. История с теткой, из-за -который ты два года отсидел в тюрьме.
Грэн. Я сказал же вам, — я задушил ее.
Франсуа. Этот — слаб. Он новичок. Я его не видал еще здесь.
Жоржетта (поспешно вбегает, одетая уличной жен-щиной низшего класса). Добрый вечер, детки! Мой Бальтазар еще не приходил?
Сцевола. Жоржетта! Садись около меня! Твой Баль-тазар еще успеет явиться.
Жоржетта. Если он не придет через десять минуть, так будет поздно, он тогда совсем не вернется.
Франсуа. Маркиза, обратите на нее внимание. Она в самом деле жена этого Бальтазара, о котором говорит, и он скоро придет сюда. Она разыгры-вает уличную женщину, а Бальтазар — ее сожителя. Между тем, это самая честная жена, какую только можно встретить в Париже.
Жоржетта. Мой Бальтазар! (Бежит к нему на встречу и обнимает его). А вот и ты!
Бальтазар. Дело сделано! (Все умолкают). Не стоило и трудиться. Мне даже жаль его стало. Тебе следовало бы получше присматриваться к своим
кавалерам, Жоржетта… Мне надоело убивать цветущих юношей из-за нескольких франков.
Франсуа. Очень хорошо.
Альбин. Что?
Франсуа. Он так жизненно ведет свою роль.
Хозяин (обращаясь к нему). Вы являетесь как раз вовремя, господин комиссар. Это — один из превосходнейших моих актеров.
Бальтазар. Вообще, надо бы поискать другого заработка. Честное слово, я не трус, но трудно достается мне кусок хлеба.
Сцевола. Вполне верю.
Жоржетта. Да что с тобою сегодня?
Бальтазар. Я тебе скажу, Жоржетта. Я нахожу, что ты слишком нежна с молодыми людьми.
Жоржетта. Посмотрите, какой он ребенок. Будь же благоразумен, Бальтазар! Я должна быть нежна, чтобы внушить им доверие.
Роллен. То, что она говорит, имеет глубокий смысл.
Бальтазар. Если бы мне пришлось когда-нибудь поверить, что ты не равнодушна и к ласкам других…
Жоржетта. Что вы на это скажете? Глупая ревность сведет его, пожалуй, в могилу.
Бальтазар. Я сегодня слышал твой вздох, Жоржетта, и в такую минуту, когда ему можно было вполне поверить.
Жоржетта. Нельзя же сразу перестать играть влюб-ленную.
Бальтазар. Берегись, Жоржетта. Сена глубока! (Диким голосом). Если ты меня обманываешь…
Жоржетта. Никогда, никогда!
Альбин. Этого я положительно не понимаю.
Северина. Какая естественная игра, Роллен!
Роллен. Вы находите?
Маркиз (Северине). Мы и теперь можем уйти, Се-верина.
Северина. Зачем? Я начинаю чувствовать себя здесь прекрасно.
Жоржетта. Мой Бальтазар, я обожаю тебя. (Обнимает его).
Франсуа. Браво! браво!
Бальтазар. Это еще что за идиот?
Комиссар. Это уж слишком… это…
Голоса у стола актеров. Кто это такие?
Сцевола. Черт меня побери, если это не Морис и Этьен.
Жоржетта. Конечно, они.
Бальтазар. Жоржетта!
Северина. Боже, какие красивые молодые люди!
Роллен. Мне тяжело видеть, Северина, что вас так сильно возбуждает каждое красивое лицо.
Северина. Для чего же я пришла сюда?
Роллен. Так скажите мне по крайней мере, что вы меня любите.
Северина (бросив на него взгляда). У вас короткая память.
Этьен. Как вы думаете, откуда мы пришли?
Франсуа. Послушайте их, маркиз, оба молодцы-- остроумны.
Морис. Мы со свадьбы.
Этьен. А потому пришлось немного принарядиться иначе проклятые шпионы тайной полиции сейчас же стали бы за нами следить.
Сцевола. Порядочным ли, по крайней мере, оказался ваш улов?
Хозяин. Покажите-ка!
Морис (вынимая из-за пазухи несколько часов) Что ты мне дашь за это?
Хозяин. За эти? Один луидор!
Морис. Как бы не так!
Сцевола. Больше они не стоят!
Мишетта. Ведь это дамские часы. Дай мне их, Морис.
Морис. Что ты мне дашь за это?
Мишетта. Взгляни на меня!.. Этого довольно?
Флипотта. Нет, мне! Взгляни на меня…
Морис. Милые мои дети, это я могу получить и не рискуя головой.
Мишетта. Самонадеянная обезьяна.
Северина. Клянусь, это не комедия.
Роллен. Конечно, нет. Во всем просвечивает что-то настоящее. В этом-то и очарование.
Сцевола. Какая же это была свадьба?
Морис. Свадьба девицы Ла Тремуйль; она вышла замуж за графа Банвиля.
Альбин. Слышишь, Франсуа? Уверяю тебя, это настоящие воры.
Франсуа. Успокойся, Альбин. Я знаю обоих и десяток раз видел их игру. Их специальность — роли карманных воров.
Морис вынимает несколько кошельков из-за пазухи.
Сцевола. Что ж, сегодня, — пожалуй, расщедритесь?
Этьен. Великолепная была свадьба. Собралась вся аристократия Франции. Был даже представитель от короля.
Альбин (взволнованный). Все это правда!
Морис (высыпая деньги на стол). Это вам, друзья мои, чтобы вы видели, что мы заодно.
Франсуа. Бутафория, милый Альбин. (Встает и берет несколько монет). И на нашу долю кое-что перепадает.
Хозяин. Бери, бери… Таким честным путем ты во всю жизнь ничего не зарабатывал еще!
Морис (держит высоко в руке усыпанную брил-лиантами женскую подвязку). А это кому подарить?
Жоржетта, Мишетта, Флипотта тянутся за подвязкой.
Морис. Терпение, миленькие мышки, об этом мы еще потолкуем. Я дам подвязку той, которая придумает какую-нибудь новую ласку.
Северина (Роллену). Разрешите и мне участвовать в соревновании?
Роллен. Вы меня с ума сводите, Северина.
Маркиз. Северина, не пора ли нам уйти. Мне кажется…
Северина. О, нет, мне здесь так хорошо. (Роллену). Я прихожу в такое настроение, что…
Мишетта. Как это ты раздобыл подвязку?
Морис. В церкви была толкотня… А если дама воображает, что за нею ухаживают… (Все смеются).
Грэн вытаскивает у Франсуа кошелек с деньгами.
Франсуа (показывая Альбину взятые со стола деньги). Видишь, игральные марки. Теперь ты успокоился?
Грэн собирается уходить.
Хозяин (идет за ним и говорить вполголоса). Отдайте мне сейчас же кошелек, который вы выта-щили у этого господина.
Грэн. Я?
Хозяин. Скорее… или вам плохо придется.
Грэн. Зачем же говорить грубости. (Отдает кошелек).
Хозяин. Не смейте уходить. У меня нет времени вас обыскивать, а кто знает, что вы еще стащили. Садитесь на прежнее место.
Флипотта. Подвязку-то я выиграю.
Хозяин (Франсуа, бросая ему кошелек). Вот твой кошелек, — ты выронил его из кармана.
Франсуа. Благодарю вас, Проспер. (Альбину).Видишь, мы в самом деле в обществе самых порядочных людей.
Анри, вошедший за несколько времени до этого и сидевший в глубине сцены, вдруг поднимается.
правитьРоллен. Анри, вот Анри.
Северина. Это тот, о ком вы мне так много рассказывали?
Маркиз. Ну, да. Ради него, собственно, и ходят сюда.
Роллен. Обратите внимание на его глаза. Целый мир страстей. Он всегда играет роли преступников по страсти.
Северина. Я высоко ценю это!
Альбин. Почему же он ничего не говорить?
Роллен. Он как будто не сознает, где он. Заметьте… Обратите внимание… он совершил, по-видимому, страшное злодейство.
Франсуа. Он немного театрален и как будто готовится к монологу.
Хозяин. Анри, Анри! Откуда ты?
Анри. Я убил человека.
Роллен. Что, говорил я вам?
Сцевола. Кого?
Анри. Любовника моей жены.
Анри (поднимая глаза). Ну, да, я это сделал. Что же вы так смотрите на меня? Так случилось, и дело с концом. Разве это так уж удивительно? Вы, ведь, все знаете, что за создание моя жена. Так и должно было кончиться.
Хозяин. А она… где же она?
Франсуа. Видите, хозяин делает вид, что верит. Это придает рассказу правдоподобность.
Жюль. Что там за шум?
Лансак. Слышите, Северина.
Роллен. Как будто мимо мчатся войска.
Франсуа. О нет, это забавляется наш милый Парижский народ. Слышите, как они горланят. (Волнение и шум умолкают). Продолжай, Анри, продолжай.
Хозяин. Расскажи нам, Анри, что было! Где твоя жена? Где ты ее оставил?
Анри. О ней я не беспокоюсь. Она от этого не умрет. Тот ли, другой ли, — женщинам все равно! Тысяча других красивых мужчин ходить по Па-рижу--тот ли, другой ли..
Бальтазар. Пусть всех, кто отнимает у нас наших жен, постигнет та же участь.
Сцевола. И всех, кто у нас отнимает то, что нам вообще принадлежит.
Комиссар (Хозяину). Это подстрекательство.
Альбин. Становится страшно… эти люди говорят совершенно искренно.
Сцевола. Долой французских ростовщиков! Держу пари, что мерзавец, которого он застал у своей жены, один из проклятых псов, отнимающих у нас хлеб.
Альбин. Предлагаю уйти.
Северина. Анри! Анри!
Маркиз. Но, маркиза…
Северина. Прошу вас, милый маркиз, спросите у него, как он уличил свою жену… или я сама у него спрошу.
Маркиз (после некоторого колебания) Скажите, Анри, как вам удалось их захватить?
Анри (долго стоявший в раздумье). Знаете ли вы мою жену? Это самое прекрасное и самое низкое су-щество на свете. И я любил ее. Семь лет мы знали друг друга… но только со вчерашнего дня она моя жена. За эти семь лить не было ни одного дня, чтобы она не лгала. Все в ней лжет — ее глаза, как губы, как ее поцелуи и ее улыбки.
Франсуа. Он немного декламирует.
Анри. И юнец, и старик, — всякий, кто ее прельщал, — и всякий, кто ей платил, мне кажется, всякий, кто пожелал, — мог обладать ею, и я об этом знал!
Северина. Не всякий может про себя сказать это.
Анри. И при этом она меня любила, друзья мои. Может ли это понять кто-нибудь из вас? Она всегда ко мне возвращалась. Отовсюду опять ко мне — от красавцев и от уродов, от умных и от глупцов, от бродяг и от вельмож — всегда при-ходила ко мне обратно.
Северина (Роллену). Если бы вы могли понять, что именно это-то возвращение и следует называть любовью.
Анри. Сколько я вытерпел… Какие муки!
Роллен. Потрясающее впечатлите!
Анри. Вчера я на ней женился! Мы вместе лелеяли мечту. Нет, эта мечта была у меня одного. Я хотел уехать с ней отсюда: в уединение в де-ревню, под сень великого покоя. Как все другие, и мы хотели жить счастливой четой… Мы даже мечтали о ребенке.
Роллен (тихо). Северина!
Северина. Хорошо… Перестаньте.
Альбин. Франсуа, этот человек говорит правду.
Франсуа. Конечно. История его любви правдива, — но дело, ведь, идет об убийстве.
Анри. Я опоздал на один день… Ей не хватало еще одного… только его, кажется, — и не доставало ей… Я застал их… и его уже нет в живых.
Актеры. Кто это?., кто? Как это случилось? Где он теперь? За тобою погоня?.. Как это случилось?.. Где она?
Анри (все более возбуждаясь). Я ее проводил… в театр… В последний раз она должна была играть сегодня… Я ее поцеловал у двери. Она прошла наверх, в уборную, а я ушел как человек, которому нечего опасаться. Но пройдя сто шагов …во мне началось… Понимаете ли вы это?.. страшная тре-вога… Словно что-то понуждало меня вернуться… и я пошел назад. Но мне стало стыдно, я ушел… И опять, лишь только я отошел на сто шагов от театра… во мне что-то поднялось… и я опять вер-нулся. Сцена ее кончилась… Она была очень коротка-- постоять несколько минут почти голой--вот и все… Я стоял у ее уборной. Прикладываю ухо к двери и слышу шепот. Ни одного слова я не мог разо-брать… шепот прервался… Я толкнул дверь… (Рычит как дикий зверь). Там был герцог де Кадиньян, и я убил его!
Хозяин (который наконец поверил, что это правда). Безумец!
Анри поднимаешь глаза и смотрит неподвижным взглядом на хозяина.
Северина. Браво! браво!
Роллен. Что вы делаете, маркиза? Своими кри-ками «браво!» вы напоминаете нам, что мы в те-атре и приятная дрожь ужаса исчезает.
Маркиз. Я вовсе не нахожу эту дрожь столь приятной. Давайте аплодировать, друзья мои. Это осво-бодит нас от тяжелого впечатления.
Хозяин (Анри среди шума). Спасайся, беги, Анри!
Анри. Что? что?
Хозяин. Брось все и спасайся скорее!
Франсуа. Тише!.. Послушаем, что говорит хозяин!
Хозяин (после короткого размышления). Я говорю ему, чтобы он поспешил бежать прежде, чем стража у городских ворот будет уведомлена. Красавец-герцог был любимцем короля, тебя колесуют! Лучше бы ты заколол эту каналью — твою жену!
Франсуа. Какая дружная игра!.. Восхитительно!
Анри. Кто из нас с ума сошел, Проспер? Ты или я? (Пристально глядит на хозяина, стараясь угадать правду по выражению его глаз).
Роллен. Удивительно! Мы знаем, что он играет роль, и все-таки, если бы в эту минуту вошел герцог де Кадиньян, он показался бы нам привидением. (Шум на улице, все усиливается. Входят разные люди, слышны крики. Впереди всех Грассе, другие, и между ними Лебре, показываются наверху лестницы. Слышны крики «свобода, свобода»)
Грассе. Вот мы и пришли. Входите, ребята!
Альбин. Что такое? Это тоже входить в их игру?
Франсуа. Нет.
Маркиз. Что это значит?
Северина. Что это за люди?
Грассе. Сюда входите. Я говорю вам — у моего друга Проспера еще найдется лишний бочонок вина, а мы заслужили угощение. (шум на улице). Друг мой! Брат мой! Она наша, — она наша!
Северина. Что случилось?
Маркиз. Уйдемте, уйдемте! Чернь двинулась сюда.
Роллен. Каким образом уйти?
Грассе. Она взята. Бастилия взята!
Хозяин. Что ты сказал? Ты правду говоришь?
Грассе. Разве ты не слышишь?
Альбин берется за шпагу.
Франсуа. Оставь, а то мы погибли.
Грассе (шатаясь, сходит с лестницы). Если вы поторопитесь, то еще успеете увидеть на улице кое-что забавное… голову нашего дорогого Делонэ на высоком шесте.
Маркиз. Не помешался ли этот молодец?
Крики. Свобода! свобода!
Грассе. Мы отрубили дюжину голов, Бастилия взята и узники ее освобождены! Париж принадлежать народу!
Хозяин. Слышите! слышите! Париж принадлежите нам!
Грассе. Посмотрите, как он теперь расхрабрился. Да, кричи Проспер, теперь это не опасно.
Хозяин (обращаясь к аристократам). Что вы на это скажете, канальи? Конец вашим забавам.
Альбин. Говорил я вам!
Хозяин. Парижский народ победил.
Коммисар. Смирно! (Все смеются). Смирно!.. Я запрещаю продолжать игру!
Грассе. Что это за болван?
Комиссар. Проспер, вам придется отвечать за все эти подстрекательства…
Грассе. Да он с ума сошел!
Хозяин. Конец шуткам — неужели вы не понимаете? Так скажи же им Анри. Теперь ты можешь смело говорить. Мы защитим тебя… Парижский народ защитит тебя.
Грассе. Да, парижский народ.
Хозяин. Анри в самом деле убил герцога.
Альбин, Франсуа, Маркиз. Что он сказал?
Альбин и другие. Анри, что все это значит?
Франсуа. Да говорите же, Анри!
Хозяин. Он застал герцога у своей жены — и убил его.
Анри. Это неправда!
Хозяин. Теперь тебе нечего бояться; теперь ты можешь это выкрикнуть на весь мир. Я тебе мог бы сказать еще час назад, что она любовница герцога. Честное слово, я чуть-чуть не сказал тебе… (Обращаясь к Грэну). Не правда ли, Кричащая Пемза, мы ведь знали это?
Анри. Кто ее видел? Где их видели вместе?
Хозяин. Какое дело тебе теперь? Он, право, с ума сошел… Ты его убил, чего же больше?
Франсуа. Ради Бога, скажите, правда это или нет?
Хозяин. Да, это правда!
Грассе. Анри — отныне ты мой друг. Да здравствует свобода! Да здравствует свобода!
Франсуа. Говорите же, Анри!
Анри. Она была его любовницей? Она была любовницей герцога? Я этого не знал… Он жив… он жив!
Северина (к остальным). Что же здесь, однако, правда?
Альбин. Ради Бога!
Северина (первая замечает его). Герцог!
Несколько голосов. Герцог!
Герцог. Это я. Что такое?
Хозяин. Привидение?
Герцог. Не думаю! Пропустите меня!
Роллен. Держу пари, что все это подстроено. Эти молодцы — актеры Проспера. Браво, Проспер, тебе удалось продлить иллюзию.
Герцог. Что такое? Неужели здесь еще продолжается игра, между тем как на улице… Разве вы не знаете, что там происходит? Я видел, как голову Делонэ пронесли на высоком шесте. Да что вы на меня так смотрите? (Подходит ближе). Анри…
Франсуа. Берегитесь Анри.
Комиссар (вставая). Это заходит слишком далеко!
Альбин. Он в крови!
Роллен. Убийство!
Северина. Герцог умирает!
Маркиз. Я схожу с ума, милая Северина, что я как раз сегодня привел вас сюда!
Северина. Ну что же. (С усилием). Все удивительно сошлось одно к одному. Не каждый день можно видеть как по настоящему убивают настоящего герцога.
Роллен. Я все еще не постигаю.
Комиссар. Тише! И чтобы никто не уходил отсюда!
Грассе. Этому что нужно?
Комиссар. Арестую этого человека именем закона.
Грассе (смеется). Законы теперь мы делаем. Поняли, глупцы? Выталкивайте мерзавцев! Кто убивает герцога, тот друг народа. Да здравствует свобода!
Альбин (вынимая шпагу). Дорогу! За мною, друзья!
Крики. Леокади!
Другие. Его жена!
Леокади. Пропустите меня, я спешу к мужу! (Она пробирается вперед, видит убитого, и вскрикивает). Кто это сделал? Анри!
Леокади. Почему ты это сделал?
Анри. Почему?
Леокади. Да, да, я знаю, почему. Из-за меня. Нет, нет, не говори, из-за меня. Этого я никогда не была достойна.
Грассе (начинает речь). Граждане Парижа, отпразднуем нашу победу. Случай привел нас с парижских улиц к любезному хозяину. Лучше не могло и случиться. Крики «да здравствует свобода!» нигде не могут приятнее звучать, чем здесь, над трупом герцога.
Крики. Да здравствует свобода! Да здравствует свобода!
Франсуа. Я думаю, нам следует уйти. Народ обезумел. Идемте.
Альбин. Неужели оставить им убитого?
Северина. Да здравствует свобода! Да здравствует свобода!
Маркиз. Вы с ума сошли!
Граждане и Актеры. Да здравствует свобода! Да здравствует свобода!
Северина (направляясь к выходу, впереди аристократов). Роллен, ждите сегодня ночью под моим окном. Я сброшу ключ, как и вчера — мы прекрасно проведем время… Я так приятно взволнована.
Крики: Да здравствует свобода! Да здравствует Анри! Да здравствует Анри!
Лебре. Посмотрите — они убегают.
Грассе. Оставьте их сегодня, — оставьте. Они от нас не уйдут.