Павел Вейнберг
Зверей обозревают
править
Зоологический сад.
Время к вечеру. Дорожки, по которым толкаясь снует публика, усыпаны подсолнечной шелухой, бумажками от леденцов и апельсинными корками. Толпа двигается, шумно разговаривая, останавливается у клеток и обменивается впечатлениями. Больше всего народу в обезьяннем здании. Обозреватели передних рядов буквально прижаты к барьеру. Слышны недовольные восклицания, смех и остроты.
— Несмотря на толкотню, мне здесь ужасно нравится!.. — щебечет молодая дама, держащая под руку тучного господина, — по моему, это гораздо смешнее Варламова!.. Знаешь, Жорж, я теперь только начинаю приходить к заключению, что Дарвин прав!.. Посмотри на эту обезьяну и на себя!.. Одно и тоже лицо!.. Какая прелесть!..
Господин передергивается.
— Я бы тебя просил, Мари, не говорить так громко!.. На меня начинают обращать внимание!.. Если ты, действительно, нашла сходство, то об этом в глаза не говорят! Нужно быть тактичной, моя дорогая!..
— Зачем же обижаться?.. Все люди похожи на животных!.. Я напоминаю дикую козочку, ты — обезьяну!..
— Опять?.. О, Господи!..
— Ну, скажи откровенно, не напоминает ли тебе эта маленькая мартышка Пуришкевича?..
— Ради Бога, тише, Мари!.. Как ни как, он член Государственной думы и сравнивать его с какой-то мартышкой совершенно не удобно!.. Вообще, я раскаиваюсь, что взял тебя в Зоологический сад!..
— Барыня в центру попала!.. — весело говорит какой-то парень, обращаясь к другому, стоящему позади супругов, — господин большую сходственность с обезьяньей породой имеют, только нос у него побольше!.. Ежели его, к примеру сказать, посадить сейчас, промеж их, в клетку, — никакой отлички не будет, акромя словесного разговору!..
Господин багровеет и направляется к выходу, энергично работая локтями. Дама нежно припадает к его плечу.
— Не надо так волноваться, Жорж!.. Охота тебе волноваться из-за всякого пьяного мужика!..
— Полно, матушка, сама начала этот нелепый разговор, и теперь…
— Ну, не сердись!.. Пойдем к медведям!.. Я обожаю в них эту грубую первобытность!..
Идут к медведям. Там тоже давка и неумолкаемый смех.
— Это еще лучше обезьян!.. Посмотри, какой славный, смешной медвежонок!.. Прелесть!.. Он удивительно похож на…
— Опять?.. Вот наказание!..
— Не буду, не буду… Сделай для меня удовольствие, Жорж, дай ему свой палец!..
— Покорнейше благодарю!.. Этого еще только не доставало.
— Фи, какой трус!.. Этот медвежонок совершенно беззубый, он щенок!.. Ты не хочешь исполнить малейшего моего каприза!.. Пусти мою руку!.. Я сейчас покормлю булочкой!..
Через публику протискиваются два подгулявших купчика. Одеты по-модному, но слишком ярко. Один из них опирается о барьер и начинает приставать к сторожу.
— Будьте любезны, господин управляющий над медведями, объясните нам настоящее положение дела!.. Если не ошибаюсь, мы сейчас имеем местопребывание в Зоологическом саду?..
Сторож невольно косится на них и что-то бормочет под нос. Купчик, видимо, обижается.
— Потрудитесь выражаться явственнее, дабы я мог слышать ваши голосовые вибрации!.. Не желаете?.. Как угодно!.. Замечаешь, Вася, этот антисанитарный прием?..
Вася безнадежно машет рукой.
— Я замечаю, что теперь, по моему душевному настроению, мне желательно войтить к ведмедям в клетку и кончить жисть свою в кровожадной пасти, потому дело, в конце концов, все равно обязательно должно закончиться протоколом!..
— Имейте сострадание, господин управляющий!.. Дозвольте приятелю в клетку войтить… Он вас не задержит!.. Разувайся, Вася, потому он тебя прямо с ноги есть зачнет!!.
Публика смеется и оттирает купчиков на задний план. Дама прикладывает к глазам лорнет. "
— Я обожаю этих… дю простых!.. Сколько смелости, сколько силы!.. Ах, Жорж, отчего ты не такой!..
— Об этом, матушка, нужно было думать раньше!.. Советую тебе не срамить твоего мужа при посторонних людях!.. Ты злишься потому, что все клубы теперь закрыты и тебе негде играть в лото!.. Довольно!.. Пойдем к бегемоту!..
У бегемотов еще большее оживление. Сторож заставляет его вылезать из воды и раскрывает пасть. Восторг полнейший!..
— Могу вас заверить, Анна Львовна, что он питается исключительно свеклой!.. — вертится перед барышней какой-то молодой человек в светлом галстухе, — животные, рождающиеся в тропических странах, совершенно не едят мяса и довольствуются вегетарианской пищей!..
— Никогда я вам не поверю!.. — отмахивается барышня, кокетливо поджимая губы, — подобное чудовище может питаться только живыми людьми!.. Я умерла бы на месте от ужаса, если бы подобный зверь взошел в мою комнату!..
Молодой человек что-то с жаром начинает доказывать. Дама опять подносит к глазам лорнет и прижимается к господину.
— Я ничего не понимаю, Жорж!.. Объясни, сделай милость, где у него хобот?..
— Мари, побойся Бога!.. Хобот у слона, а это бегемот!..
— Бегемот!.. Смотрите, пожалуйста!.. Просунь через решетку руку и похлопай его по спине!.. Он такой славный!..
— Я пришел сюда, душа моя, вовсе не для того, чтобы давать медведям пальцы и хлопать бегемотов!.. Это, по меньшей мере, издевательство!..
— Ха-ха-ха!.. Посмотри, милый Жорж!.. Ты знаешь, на кого похож этот бегемот!.. Он похож на твоего начальника, Виссариона Петровича, который…
— Тсс!!. Ради всего святого!!.
Господин отскакивает от клетки. Публика хохочет и делает свои замечания.
Текст издания: журнал «Пробуждение», 1909 № 22.