Звезда от Востока (Столица)

Звезда от Востока
автор Любовь Никитична Столица

Опубл.: 1921. Источник: az.lib.ru • Драма из эпохи русского романтизма.

Любовь Никитична Столица.

Звезда от Востока

Драма из эпохи русского романтизма.

От Востока звезда сия воссияет.
Ф. М. Достоевский.

Действующие лица:

София Львовна — графиня Вьельгорская, вдова 31 года.

Лиза — ее падчерица, девица 20 лет.

Милуша (Людмила) — ее дочь 14 лет.

Её тетки:

Варвара Фёдоровна — княжна Хованская, 70 лет.

Дарья Фёдоровна — урожденная Хованская, 68 лет.

Мария Фёдоровна — княжна Хованская, 65 лет.

Арсений Александрович Звягинцев, гвардейский офицер, 27 лет.

Князь Пётр Игнатьевич Мороков — сосед графини, вельможа около 60 лет.

Василий Павлович Риттер, друг графини, ученый 26 лет.

Александр Иванович Герцен.

Алексей Степанович Хомяков.

Страничек.

Наумовна — няня, старуха.

Настя — горничная, девушка.

Назар — молодой парень, дворовой.

Дамы и кавалеры, девушки и парни.

Действие происходит в начале сороковых годов прошлого века, 1-е, 2-е и 4-е в подмосковном <имении> графини — Усладном, 3-е — в Москве. Действие 1. Фасад великолепного, но несколько обветшалого дома бледно-желтой окраски с матово-белыми колоннами и рельефами, в стиле, характерном для эпохи Александра I. Терраса, просторная и помпезная, с цветами в каменных урнах, двумя пологими полукругами спускается в сад, тщательно распланированный, хотя тоже слегка запущенный. Перед ней — сонно-зеленый овальный водоем. Совсем у рампы, направо и налево, в полной симметрии — две ниши, выстриженные в кустах, одна пурпуровых, другая чайных роз. В них столь же симметричные статуи купидонов, целящегося и спящего, и две одинаковые массивные скамьи потусклого уже мрамора. За домом сизо туманятся луга с серебрящимся зигзагом Москвы-реки и темно клубится только что пролившаяся грозовая туча. Идет дождь, но уже золотящийся от солнца, погромыхивает гром, но уже удаляющийся… Июль, послеполуденный час. Явление 1. Стеклянные двери дома распахиваются, — и на террасу стремительно выбегает Милуша, девочка-подросток, живая и грациозная, как козленок, на длинных точеных ножках и с круглым чисто-русским лицом, обрамленным каштановыми кудрями, завитыми тугими трубками по тогдашней моде.

Милуша

(сбегая в сад, звонким голоском)

Дождик, дождик, перестань!

Я поеду в Иордань

Богу молиться,

Христу поклониться…

Я у Бога, сирота,

Отворяла ворота

Ключиком-замочком,

Аленьким платочком!

Явление 2. Следом за ней, из дома, ковыляя, бежит Наумовна.

Наумовна

Ай, барышня! Куда вы? Дождик прыщет!

Милуша

(резвясь)

Чуть… Маленький… Как золотая пыль!

Наумовна

Вас тетеньки по горницам всем ищут…

Явление 3 В двух окнах и стеклянной двери появляются три старушечьи головы.

Варвара Фёдоровна

(открывая окно, повелительно)

Людмила!

Дарья Фёдоровна

(также приоткрывая дверь)

Милли!..

Мария Фёдоровна

(отворив другое окно, умоляюще)

Ах, mon Dieu! (Боже мой!) Ludmille!

Наумовна

Вон кличут вас. Извольте подчиниться!

Милуша

Нет, не изволю!

Наумовна

(качая головой)

Ишь, ведь как смела!

Варвара Фёдоровна

(устрашающе грозя перстом)

Иди-ка, вольница!

Дарья Фёдоровна

(более добродушно)

Марш, баловница!

Мария Фёдоровна

(почти плачуще)

Viens, mon enfant (Иди, дитя моё)!

Милуша

(оборачиваясь, но не думая идти)

Mes tantes! (Тётушки мои!) Гроза прошла.

Удар грома. Старухи в страхе захлопывают окна и скрываются.

Наумовна

(крестясь)

Какое!.. Свят, свят, свят!.. Оборони нас,

Владычица… Грозен пророк Илья!

(Берет Милушу за руку).

Идемте-с.

Милуша

(вырываясь)

Ты иди, а я не двинусь.

Всех — и пророка — не боюся я!

(Снова запевает серебристым своим голоском).

Дождик, дождик, перестань!

Мокры розы и герань…

Маменька едет,

Ею сердце бредит…

Я, Милуша молода,

Отворю ей ворота

Ключиком-колечком,

Ласковым словечком!

Яркие лучи солнца брызнули и отблистали. Дождь прекратился совершенно.

Милуша

(хлопая в ладоши)

Вот он и перестал!

Наумовна

(добродушно-ворчливо)

Дождь попослушней

Моей графинюшки!..

Милуша

(ласкаясь к ней)

Ну, не ворчи!

Гляди-ка… Туча там уж… За конюшней!

Над нами ж — синизна… Вокруг — лучи!

(Запрокидывает головку).

На каждом цветике, муравке, мошке…

Не мило ли? Не славно ль?

Наумовна

Хорошо…

Что говорить… Да не промокли б ножки!

И так нам с вами попадет ужо

От старых-то княжон, особь Варвары.

Милуша

(садясь на край водоема)

Ах, эти тетушки! Всего, как есть,

Они боятся: снов, грозы, пожара…

И бланманже не смей холодным съесть,

И книжечки, коль сочинитель русский,

Взять не моги!.. Поедем в церковь мы, —

Они тревожатся при каждом спуске,

Свечи зажженной трусят, трусят тьмы…

Наумовна

И-и, Милушка… Вот проживешь с век ихний,

Сама, небось, затрусишь… Жизнь люта!

Милуша

(тряхнув кудрями)

Нет, вздор!.. По их: не побледней, не вспыхни!

Живи как мертвенькая… Скучнота!

(С глубоким волнением).

И нынче вот… Ведь день такой счастливый…

Ведь приезжает маменька… Они ж…

Пусть — дождь… Но день какой!

Наумовна

(сочувственно)

Да, особливый.

Милуша

Всё сердце рвется! Как тут усидишь,

Наумовна?.. Пусть сами дремлют в креслах

И под перины прячутся свои, —

Я ж в встречу маменьке и в бурю!

Явление 4 Окна и дверь снова открываются, — и появляются старые княжны.

Дарья Фёдоровна

Неслух!

Мария Фёдоровна

Enfant terrible (ужасный ребёнок)!

Варвара Фёдоровна

(про себя)

Дочь истая Софи.

(Громко).

Идешь ли ты?

Милуша

Вы лучше сами выйдите!

Вон — радуга!.. Да целых две, mes tantes!

Такие… Не бывает красовитей!

И капли на ветвях, что бриллиант!

Варвара Фёдоровна

(с легкой насмешкой)

Уж я ль не видывала всяких радуг

За семьдесят-то лет?

(Однако выходит на террасу).

За ней следуют две других. Варвара Фёдоровна — очень высокая старуха, почти грузная, с нарумяненным и оттого мертвенным лицом и гордо запрокинутой серебряной головой. Дарья Фёдоровна — столь же полная, но низкая, с подвижным и сморщенным, как печеное яблоко, личиком, с еще черными прядями в сединах. Мария Фёдоровна — наоборот, столь же высокая, но сухая, с прозрачно-восковым, обострившимся, как у покойницы, ликом. На первой — чепец с фиолетовыми, на второй — с оранжевыми, на третьей — с голубыми лентами. Милуша идет к ним, Наумовна уходит в дом.

Дарья Фёдоровна

Да, точно, тут

Приятен воздух.

Мария Фёдоровна

Аромат пресладок.

Милуша

От лип… То — липы, tante Marie, цветут.

Варвара Фёдоровна

(наклонившись, ибо туга на ухо)

Охрип? Кто? Ты, Ludmille? От этих радуг

Коклюш, сударыня, ты схватишь!

Мария Фёдоровна

Грипп!

Милуша

Да я не то…

Дарья Фёдоровна

Одну из лихорадок!

Милуша

Я говорю, что запах тот от лип!

Варвара Фёдоровна

А-а…

Все три старухи садятся на террасе. Милуша устраивается тут же на ступеньке.

Кто там? Настя! Евстигнеич! Кузька!

Явление 5. Вбегает Настя.

Варвара Фёдоровна

(ей)

Ma broderie (моё вышивание)!

Настя

Мне чтой-то невдомек…

Варвара Фёдоровна

(сестрам)

Вот наш народ! Он грамоте французской

Век не навыкнет… А кажись бы, мог,

Служа нам…

(Насте).

Вышиванье!

Дарья Фёдоровна

(ей же)

Дарья Фёдоровна

(ей же)

Карты!

Мария Фёдоровна

Книгу!

Настя убегает и мигом приносит требуемое. Княжны склоняются, одна — работая, другая — гадая, третья — читая. Миг молчания.

Варвара Фёдоровна

(величественно)

Ну, что, сестра, пророчат карты нам?

Дарья Фёдоровна

Ох, сестринька… Тристессы (печали, беды (иск. фр.)), фальшь, интригу

И смерть одной из родственных нам дам.

Мария Фёдоровна

(патетически)

Мне то ж, mes soeurs (сёстры мои), вещает глас духовный!

Варвара Фёдоровна

Да льзя ли ждать, чтоб нынешний приезд

Нам радость нес?.. Графиня Софья Львовна

Уж в тех годах, что члась среди невест,

Была — disons entre nous (между нами говоря) — столь непутевой,

Дарья Фёдоровна

(подхватывая, с жаром)

Столь ветреной…

Мария Фёдоровна

(со вздохом)

Esprit si mal tourné (такой изощрённый ум)…

Варвара Фёдоровна

(доканчивая так же торжественно)

Что ко всему должны мы быть готовы.

Снова миг молчания.

Мария Фёдоровна

Mais là, en France (но там, во Франции), слыхать случалось мне,

Она блестит!

Варвара Фёдоровна

(строго)

В краю Буонапарта?

В гнезде-то якобинском?.. То не в честь!

Нет, худу быть!

Дарья Фёдоровна

(горячо)

Да, да! Не лгут нам карты.

Быть худу!

Мария Фёдоровна

(уныло)

Худу быть…

Милуша

(бросаясь к Варваре Фёдоровне)

Tante Barbe! (Тётя Варя)!

Все три

(с ужасом)

Ты здесь?!

Милуша

(с волнением)

Вы молвили, что… что maman… такая…

Ну, непутевая! Mais qu’est-ce que èа (но что же это такое)?

Варвара Фёдоровна

(резко)

Мала, чтоб знать!

Милуша

(упрямо)

Нет, вовсе не мала я.

Мария Фёдоровна

(смущенно стараясь замять разговор)

Tiens (послушай)! У тебя развились волоса.

(Оправляет Милушины локоны).

Дарья Фёдоровна

(то же самое проделывая с ее платьем)

Воланы смялись… Вот что значит сырость!

Мария Фёдоровна

И la manière gamine (шаловливые манеры)!

Варвара Фёдоровна

И твой каприз!

Брала бы с Lise пример!

Милуша

(отходя, про себя, с тоскливым вызовом)

Скорей бы вырость!

Стать всех, всех больше!..

(Спускается в сад и исчезает).

Варвара Фёдоровна

Кстати, где же Lise?

Дарья Фёдоровна

В портретной, с женихом.

Варвара Фёдоровна

(сурово сдвинув брови)

Наедине с ним?

Дарья Фёдоровна

(успокаивающе)

Chère (дорогая)! Lise — благоразумница.

Мария Фёдоровна

И prude (недотрога).

(Помолчав, экзальтированно).

Свершился б брак сей! Мы душой воскреснем…

Дарья Фёдоровна

(положительно)

Уж подлинно. Марьяж наладить труд.

Варвара Фёдоровна

(качая головой)

Не помешало б Софьино прибытье…

Ох, не к добру оно!

Две другие

(также закачав головами)

Ох, не к добру…

Явление 6. На террасу выходят Лиза и Звягинцев. Лиза — девица с воздушнейшим станом и правильным цветущим личиком. Ее обильные пепельные юсы мягко колышутся на подбирающей их шелковой сетке. Арсений Звягинцев — офицер в белом мундире кирасира, имеет наружность примечательную: лицо его, тонкое, белое, с нежной, легко окрашивающейся кожей, бритое, но с русым пушком маленьких бак у щек, дышит типично-славянской ласковой мечтательностью. Взгляд же выпуклых серо-стальных глаз тверд и дерзостен необычайно. Он роста очень высокого, но несколько сутул, отчего, впрочем, фигура его не кажется менее изящной. Движения его как бы нарочито замедленные, почти вялые, но в них чувствуется затаенная порывистость и с трудом сдерживаемая большая сила. За исключением тех мгновений, когда он волнуется (что, однако, случается часто), он выглядит моложе своих лет.

Арсений

(горячо Лиза, продолжая разговор)

Безумно и способен лишь любить я, —

И уж добьюсь блаженства иль умру!

Лиза

(ему)

Неужто?

(Теткам, ласкаясь).

Тетеньки! День стал погожий…

Я для maman пошла б собрать букет…

Но, ежели вам неугодно…

Варвара Фёдоровна

(милостиво)

Что же,

Ступай!

Лиза идет в сад, Арсений хочет следовать за ней.

И ты уж, государь мой, вслед?

Арсений

(вспыхнув, но твердо)

И я, княжна.

Варвара Фёдоровна

(Лизе)

В угоду конвенансам,

Коль так, сестру возьмешь ты!

Лиза

(кивает головой, сойдя в сад)

Милли!

Милуша

(тотчас же появляясь)

Я.

Что? Вновь быть вашей ширмой, аппарансом?

Ох, Матерь Божия! Пророк Илья!

Арсений смеется.

Лиза

Что ты ворчишь?

Милуша

Так… Причитанье няни.

(Сестре).

Дай мне корзину… Я нарежу роз.

(Указывает на одну розовую беседку).

А вы вот здесь

(указывает на другую)

немейте средь лобзаний!

Лиза краснеет, Арсений смеется.

Арсений

(Милуше)

Смешная — вы…

Милуша

(задорно, отходя в сторону)

Не девка, — купорос!

То ж нянино словечко!

(Встает на скамью и срезает розы).

Лиза и Арсений садятся на противоположной.

Арсений

(задумчиво глядя вдаль)

Вы видали

Что-либо лучше тех вон нив и рощ? —

Тех плавных, волглых, милых наших далей,

Что радуги цветят и искрит дождь?

Какой в них размах, благодать, могучесть!

Вы любите Россию, Lise?

Лиза

О, да!

Арсений

И всё ж нельзя глядеть на них, не мучась, —

Столь их краса никем не понята!

Не правда ль, Lise?

Лиза

(с любопытством наблюдая за Милушей)

О, да!

Арсений

(с глубоким чувством)

Ах, Lise! Скажу ли

Вам самую священную мечту?..

Когда мы женимся, как матка в улей,

Я в мир крестьян моих, гордясь, войду.

Он будет наново обильным, вольным

И самобытным, набожным, как встарь,

А я — простым и мудрым, богомольным…

Их царь во ржах… Из сказки добрый царь!

Лиза

(Милуше)

Вон там под листьями белеют… Срежь их!

Милуша

Довольно уж! И так в цветах тону.

Лиза

Нет! Те — с припека… Вялы… Надо свежих.

Арсений

(с горестным удивлением)

Меня вы, Lise, не слушаете!

Лиза

Ну?

Арсений

(начиная раздражаться)

Но вам так чуждо, может быть, и скучно…

Лиза

Mais pas du tout (вовсе нет)!

Арсений

Да, да… И я дивлюсь,

Что можно быть столь юной и бездушной

К тому, что свято… Что зовется — Русь!

Лиза

(вскинув на него очи)

Не грех ли вам?

Арсений

(сдаваясь)

Ваш вид неузнаваем!

Лиза

Я — в ажитации. Не утаю.

Сегодня ведь maman мы ожидаем!

Арсений

(с небрежным любопытством)

Вы любите так мачеху свою?

Лиза

Я?.. Обожаю! Это — ангел!.. Это…

Умна! Мила!.. Да неужли же вы

Не видели хотя б ее портрета?

Арсений

Его ж во всем нет доме.

Лиза

(в смущении перебирая ленты пояса)

Вы правы…

Mes tantes не любят Софьи Львовны…

(Громко).

Милли!

Милуша

О, Господи!.. Да будь я влюблена,

Меня б и калачом не заманили

На людях быть!

(Подходит).

Зачем я вам нужна?

Лиза

Дай медальон свой!

Та медлит.

Ну? С миниатюрой

Maman!

Милуша

Ты хочешь показать?

Лиза кивает головой.

Ему?

(Указывает на Арсения).

Арсений

(ей, улыбаясь)

Как вы ревнивы!

Милуша

(горячо)

Я была бы дурой,

Открыв, что дорого, Бог весть кому!

(Подает ему медальон).

Он смотрит долго, молча. Затем возвращает девочке, та снова убегает.

Лиза

(с торжеством)

Не правда ли? Пленительна, как Венус.

Улыбка, взгляд…

Арсений

(противясь впечатлению)

Да, очень хороша.

Но есть в чертах какая-то надменность.

Мне ж в лицах женских нравится душа,

Чело без дум и взор, что так невинен…

Явление 7. Из аллеи, начинающейся у их скамьи, внезапно выходит графиня Вьельгорская. У нее тот обворожительный тип, который столь был излюблен художником Брюлловым. Проницательнейший взгляд широких темных глаз, обаятельнейшая улыбка румяных уст. Одета она по-мужски. Коричневый бархат костюма с небрежно выпущенным белоснежным воротом сорочки четко рисует ее стройный стан. Серая, свободно изогнутая шляпа надвинута на черные, блистательные кудри. С нежной шеи ее, струясь по шелковому жилету цвета «vieux rose (старой розы)», спускается золотая цепочка лорнета. В общем, у нее вид мальчика из парижской богемы. Лукаво улыбаясь, останавливается она пред скамьей и кланяется с неподражаемой грацией. В продолжение последующей сцены Милуша приближается сзади и не сводит с нее глаз.

Софья Львовна

(Лизе)

Осмелюсь Вас спросить, mademoiselle (барышня),

Не приезжал еще дормез графинин?

Лиза

(с наивным удивлением глядя на нее и смешавшись)

Не знаю… Нет… Нет, не бывал досель.

Софья Львовна

А не имею ли высокой чести

Я с падчерицей говорить ее?

Лиза кивает утвердительно.

Она цветет, как и должно невесте, —

И ей всё восхищение мое!

(Снова кланяется).

А как княжны Marie (Мари), Варвара, Дарья?

Цветет… не лик, так хоть чепцов их бант?

Арсений

А сами кто вы, сударь?

Софья Львовна

Секретарь я

Ее сиятельства, и музыкант,

И парикмахер… Не слуга, а чудо!

Читаю ей до хрипоты Мюссэ,

Играю ей Шопеновы прелюды

До ломоты в руках… Но на косе

Зато уж вымещаю гнев свой правый:

Кручу и жгу, тяну и вверх и вниз…

Арсений

(Лизе, вполголоса)

Мне странен этот Фигаро кудрявый.

Лиза

(ему так же)

И мне…

Милуша

(внезапно бросаясь к ним)

Да это — мама, мама, Lise!

Софья Львовна

(оборачиваясь, задрожавшим голосом)

Милуша! Детка! Ты меня узнала?!

И это после стольких лет!..

Милуша

(твердо)

Семи.

Но вы не изменилися нимало,

Maman!

Лиза

(вскочив и возводя взор к небу)

Mon Dieu!

Софья Львовна

(простирая руки к Милуше)

Иди же, обними!

И, Лизонька, и ты…

Они все трое обнимаются и целуются без конца.

Вот снова вместе.

Лиза

(плача от радости)

Ах, маменька…

Софья Львовна

Зачем же плакать, друг?

Милуша

Да у нее глаза на мокром месте!

Лиза

(сквозь слезы)

Гляжу… un gentilhomme (господин)… И вот… и вдруг…

Милуша

Досадно, что ль? Напротив, дивно!

Софья Львовна

(глядя на нее)

Боже!

Уж ты почти с меня! Et si charmante (это восхитительно)!

Но не похожа… Нет, кой-чем похожа…

Милуша

(в припадке необузданного восторга бросаясь к террасе)

Урра!.. Приехала maman, mes tantes!

Лиза

(подводя Арсения)

М-r (г-н) Звягинцев.

Тот сухо кланяется.

Софья Львовна

(с тонкой усмешкой)

А-а, наш Бова-царевич!

Арсений бледнеет от негодования и смотрит на нее в упор дерзкими своими очами.

Софья Львовна

(мягко)

О вас я знала уж в чужих краях.

Мне много говорил о Вас Станкевич

Покойный…

Арсений

(с искренней горечью)

Как? Он умер?

Софья Львовна

Да, на днях,

На Комском озере.

Арсений

То для России —

Утрата горькая…

Софья Львовна

(кивая утвердительно головой)

Яснейший ум!

Арсений

(глядя всё так же в упор)

И не в французских шорах, как иные.

Софья Львовна отвечает ему столь же вызывающим взглядом и, тряхнув кудрями, идет к террасе.

Арсений

(запальчиво)

Mais c’est une folle (ну и сумасбродство)! Манеры… И костюм…

И тон мне нестерпимого всезнайства!

Лиза

(примирительно)

Вот ближе с ней сойдетесь…

Арсений

Никогда!

Лиза хочет идти.

Куда же вы?

Лиза

Мне надо по хозяйству.

(Уходит в дом, минуя террасу).

Арсений

(нервно, ходя взад и вперед)

Ломака!.. Но какая красота!

(Взволнованный, удаляется по аллее направо).

Варвара Фёдоровна

(ища глазами Софью Львовну и не узнавая ее в подходящем к ней мальчике)

Ну, где ж Sophie?

Софья Львовна

(подымаясь на террасу)

Bonjour (добрый день), tante Barbe, tante Додди,

Tante Мэри!

Варвара Фёдоровна

(Милуше)

Кто пижон сей?

Софья Львовна

Я — сама.

Картина немого изумления.

Дарья Фёдоровна

(ранее других придя в себя)

Ах, Бог ты мой… Да по какой же моде

Одета ты?

(Тихо Милуше).

Уж не сошла ль с ума?

Милуша

(ей, пылко, хотя так же тихо)

Скорей вы сами!..

Варвара Фёдоровна

(вскидывая голову и пронзительнейше оглядывая Софью Львовну)

А и в самом деле

Ты — наша Софьюшка.

Мария Фёдоровна

(совсем упав духом)

Notre nièce (наша племянница)? Ах… ах…

Варвара Фёдоровна

Да разве ноне масляна неделя,

Чтобы ходить, сударыня, в штанах?

Софья Львовна

(очень оживленно)

Ну, в этом ваши ж русские дороги

Повинны… Oui (да)!.. Не гневайтесь, tante Barbe!

Мы вымокли по пояс… Платье, ноги…

И я, и спутник мой. Один лишь скарб,

Что был привязан на верху кареты,

Остался сух!

Дарья Фёдоровна

(с любопытством)

Как так?

Мария Фёдоровна

(в ужасе)

Какой пассаж!

Варвара Фёдоровна не удостаивает расспросами.

Софья Львовна

(пожав плечами, всё веселее)

Passage a la Russie (переезд в Россию)!.. Речушка эта,

Что — знаете? — парк огибает наш,

От выпавшего поднялася ливня.

Нет моста… Вброд… Вода сквозь дверцы к нам…

До икр, колен… И, что всего наивней,

Мы дальше, глубже!.. Браво лошадям, —

До брега вывезли. Тут у калины,

Любуясь на российский горизонт,

Сняла парижские я кринолины

И… всё dessous (исподнее) с отделкой лильских блонд, —

И, бледная, невольная наяда,

Схватила, вскрыв дорожный свой сундук,

То, что попалось… Тут не до наряда!

Мария Фёдоровна

(покоробленная)

А спутник твой?

Варвара Фёдоровна

А кучер?

Дарья Фёдоровна

А гайдук?

Софья Львовна

О, все они, заботясь о дормезе,

Увязшем в грязь, не подымали глаз…

Я ж, об удобствах европейских грезя,

Пошла пешком, но храбро, как Жиль Блаз.

Признаться, с ванны сей, что и простимо,

Мой пыл отечественный поостыл…

Да, славно принял край меня родимый —

Смыл иноземщину! Вновь окрестил!

Варвара Фёдоровна

(про себя, неодобрительно)

Ведь экое в ней вольнодумство!

Милуша

(с интересом прислушиваясь ко всему)

В маме?

Мария Фёдоровна

(Софье Львовне)

C’est du Voltaire (Это Вольтер)?

Софья Львовна

Voltaire?.. Старо, ma tante.

Теперь владеют нашими умами

Шатобриан, Бальзак, madame Жорж Занд.

Мария Фёдоровна

(с брюзгливым пренебрежением)

Madame?.. Не слыхивала. Это что же?

И женщины пошли уж сочинять?

Пренарочитая, должно быть, рожа,

Коль не нашлось людей, чтоб замуж взять!

Софья Львовна

(подавляя улыбку)

Она замужняя, ma tante.

Милуша

(Марии Федоровне)

Не вышли ж

И вы ведь замуж! Значит, рожа — вы?

Та только беспомощно всплеснула руками.

Варвара Фёдоровна

(Софье Львовне)

Да что ж ты, мать моя, ее не вышлешь?

Твоя ли речь для детской головы?

Софья Львовна

(ласково)

Пойди, Милуша.

Та уходит в дом.

Дарья Фёдоровна

Кстати вот о браке…

Ты от него не прочь была б, Sophie?

Софья Львовна

(шутливо, подняв брови)

Исаия ликуй? Как? Снова? Паки?..

(Серьезнее).

Но я не мыслю брака без любви.

Во мне ж чувствительность охолодела,

А вольность пуще стала дорога!

Дарья Фёдоровна

(наставительно)

Да не в любви, а в партии тут дело.

Представь: вельможа, ленты…

Софья Львовна

(приставляя к голове своей рожки из двух пальчиков)

И рога?

То был бы от меня презент особый.

Дарья Фёдоровна

Да мыслимо ль о сей особе, chère,

Так говорить?!

Софья Львовна

Высокая особа?

Дарья Фёдоровна

Еще бы! Титул, связи, камергер…

Три вотчины! А душ-то… Тысяч двадцать!

Софья Львовна

Вот и довольно без моей души

Над кем насильничать и издеваться!

Варвара Фёдоровна

(сурово)

Ты этак при других-то не скажи.

У нас, сударыня, не заграница!

А вот тебе совет мой, люб, не люб:

В твоих летах пора остепениться.

Софья Львовна

(пытаясь шутить)

В бостон играть и слуг таскать за чуб?

Варвара Фёдоровна

(не дослышав насмешки)

Уж «monde (свет)» фраппирован… Один из франтов

При мне тебя срамил, что ты-де там

Вращаешься средь наших эмигрантов

Да средь писак лишь!

Софья Львовна

(очень серьезно)

Разве это срам?

Варвара Фёдоровна

(всё грознее, супя брови свои)

Ты одобряешь эфти… баррикады,

А знай, что поведенья твоего

Сам Двор не одобряет!

Софья Львовна

(крайне спокойно)

И не надо.

Варвара Фёдоровна

Мне ж, бывшей фрейлине, то каково?

Дарья Фёдоровна

До всякого Ильи, Фомы, Прокофья

Тебе печаль, а теток, дочь не жаль?

Мария Фёдоровна

Ах, согласись, Sophie…

Варвара Фёдоровна

Подумай, Софья.

Софья Львовна

(очень грустно, как бы про себя)

А у кого есть до меня печаль?

Явление 8. Входит Настя.

Настя

(Варваре Фёдоровне)

Куда прикажете вносить поклажу?

Софья Львовна

(вставая, с облегчением)

Ковчег-то Ноев, то бишь наш, — уж здесь!

Пойду скорей — свой туалет налажу.

И вы, mes tantes… Для вас там кой-что есть.

(Варваре Фёдоровне, со свойственной ей беспечностью).

Для вас — une tabatière (табакерка, музыкальная шкатулка). Играет что-то…

(Дарье Фёдоровне).

Вам севр.

(Марии Фёдоровне).

Вам — кружева.

(Уходит в дом).

Варвара Фёдоровна

(вслед)

Ведь не глупа,

Добра, а сгибнет — тьфу! — от санкюлота.

Дарья Фёдоровна

Иль от кого еще!

Мария Фёдоровна

Да, ей судьба.

Медленно, одна за другой проследовали в дом. Явление 9. Из аллеи направо появляется Звягинцев, из аллеи налево — Риттер. У него — умное, угловатое лицо, обросшее рыжеватой бородкой. На глазах — очки. Одет хорошо, но небрежно. Выглядит значительно старше своих лет.

Арсений

(подняв голову)

Ба, Риттер!

Риттер

Звягинцев!.. Вот, братец, встреча!

Обнимаются.

Арсений

Но как ты здесь?

Риттер

(потирая поясницу)

Графиня привезла.

Я чуть не месяц, свой хребет калеча,

Тащился с ней до этого села.

(Оглядываясь).

Усладным названо-с? Ну, я б Неладным

Его назвал.

Арсений

Помилуй! Что же так?

Риттер

Грязища, бедность… Нет-с, не до услад нам

В отчизне нашей!

Арсений враждебно молчит.

Да, ведь ты — мой враг.

Идейный, правда… В университете ж

Дружили, помню.

Арсений

Не забыл и я.

Риттер

(садясь на скамью)

Да, вот не ведаешь, кем друга встретишь!

Военная взманила колея?

Арсений

(также садясь)

Я — кирасир. Но выхожу в отставку.

Риттер

(хлопнув его по плечу)

Вот хорошо бы, брат! Не выношу

Я кивера, равно как камилавку…

А я досель к науке прилежу, —

Жил в Гейдельберге, Веймаре, Париже…

Там встретился с Вьельгорской и…

(Запинается).

Арсений

(дерзко)

И что?

Стал ей любовником?

Риттер

(искренно изумляясь)

Я? Тощий? рыжий?

Да суть не в том.

(Помолчав).

Им не бывал никто.

Арсений

(изумляясь в свою очередь)

Графиня ж — феминистка, жорж-зандистка…

Риттер

(внезапно переходя в восторженный тон)

Сен-симонистка даже и… как снег!

Как щит сребристый месячного диска!

Арсений

(качая головой и улыбаясь)

Ты заражен, знать, Шиллером навек!

Риттер

(так же быстро погасая)

Ей страсти чужды.

Арсений

Холодна?

Риттер

Едва ли.

Арсений

(насмешливо)

Учена? Вроде синего чулка

Иль как?.. семинариста в желтой шали?

Риттер

Умна, остра, при этом глубока…

И пишет хорошо, не как все бабы,

Под именем «madame de la Montagne» (мадам де ля Монтань — букв. госпожа Гора).

Арсений

(почти фривольно)

С ее красою лучше быть могла бы

Она — «madame d’Amour» (мадам д’Амур — букв. госпожа Любовь)!

Риттер

(резко)

Ах, перестань!

Но вечер уж становится прохладным…

Да-с, тут не Ницца. Марш, дружище, в дом!

Уходят. Явление 10. Спустя мгновение на террасу выбегают Милуша, Лиза и Софья Львовна, теперь уже в широчайшем шелестящем платье резедового цвета, с нежно-пестреющей индийскою шалью на плечах.

Софья Львовна

Ужли же снова я в моем Усладном?

Вот странно… Как мне запах сей знаком!

Левкоями, туманами…

(Старается вспомнить).

Еще чем?

Милуша

Да сеном же!

Софья Львовна

Конечно!..

Все три смеются и спускаются в сад.

Что за тишь!

(Прислушиваясь).

Лишь косы отбивают… Мы хохочем…

Да птичка чуть посвистывает…

Милуша

(глядя ввысь)

Стриж.

(Деловито).

Высоко вьется… Значит, будет вёдро.

Идут и садятся на скамью, образуя прелестную группу: Софья Львовна — в середине, Лиза — возле, Милуша — у ног.

Софья Львовна

Ну, Lise, теперь, дитя, откройся мне:

Глядишь в свое ты будущее бодро?

Лиза

(с замешательством)

Как Вам сказать, maman?.. Нет, не вполне.

Арсений Александрыч…

Милуша

(горячо)

Чудо! Прелесть!

Лиза

Нет спору. Но мне кажется, что он…

(Смолкает, не решаясь договорить)

Милуша

(указывая на статую)

Вон тот амур, maman, стоит, нацелясь

В вас, в вас прямехонько!

Софья Львовна бросает туда мимолетный взгляд.

Лиза

(решаясь)

Ну, что влюблен

В меня он не взаправду!

Софья Львовна

Почему же

Ты думаешь так горестно, mon ange (мой ангел)?

Лиза

(протяжно)

Он не рев-нив…

Софья Львовна

Какого ж лучше мужа?

Лиза грустно поникает головкой, Софья Львовна гладит нежно ее волосы.

К твоей косе пристанет флер-д’оранж…

Цвет blond cendré (пепельный)!

Лиза

Потом он так начитан…

Всё Гегель, Кант…

Милуша

И ты их прочитай!

Софья Львовна

Однако вовсе немудрен на вид он!

Милуша

(восторженно)

А мыслей, мыслей… Даже через край!

Нет, он — прегениальный! Расчудесный!

Софья Львовна

(Лиза)

Пошли его сюда, ко мне, chérie, —

Мы потолкуем.

Лиза встает.

Да, романс прелестный

Я привезла… Его ты разбери.

Восторженный и нежный… à la Шуман (как у Шумана)!

Мы ныне все от Шумана в бреду.

Ах, как натуры понял сладкий шум он, —

Дубрав, ручьев…

Милуша

(встав)

И я, maman, пойду?

(Убегает с Лизой, обнявшись).

Софья Львовна одна тихо напевает что-то… Свет пламенной июльской зари трепещет в саду, здесь и там. Явление 11. Арсений шагами как бы нарочито-замедленными спускается с террасы и приближается к ней. Софья Львовна глубоко задумалась и не видит его несколько мгновений.

Арсений

(очень чопорно)

Явиться приказали мне?

Софья Львовна

(мягко, с ударением)

Просила.

Хочу узнать вас. Да… И то не блажь.

Присядьте, побеседуем, мой милый!

Арсений

Я, точно, чей-то милый, но не ваш.

Софья Львовна

(сразу принимая иронический тон)

Ого! Вы, видно, пресамолюбивы

И спорчивы… Сын истинный Руси!

Арсений

А Вы, графиня, страх неторопливы!

Что вы желали б знать?

Софья Львовна

Ах, да… Merci (благодарю).

Вы мне напомнили. Так предложенье

Вы сделали одной из дочерей

Моих… Но Lise иль Милли? Я — в сомненье.

Арсений

(несколько удивленный)

Елизавете Юрьевне.

Софья Львовна

Как? Ей?

Арсений

(пожав плечами)

Не вижу я, чему бы тут дивиться!

Милуша — милое дитя…

Софья Львовна

А та?

Арсений

И это знать угодно?.. Та — девица,

Какую создала моя мечта.

В ней есть то Ewig-Weibliche (вечно-женственное)…

Софья Львовна

А-а! Гёте!

Немудрено!.. И этот стиль вам мил?

Но как же женитесь, и по охоте,

На полунемке вы, славянофил?

Арсений

(в высшей степени изумленный)

Как? Lise?

Софья Львовна

Ее же мать была фон-Лассен.

По мне неважно, кто как ни зовись, —

Но будет ли союз ваш с ней согласен,

Вот важно что, мой будущий beau-fls (зять).

(Закуривает папиросу).

Арсений

(ядовито, цедя слова)

Я полагаю. Lise чужды вопросы

Эмансипации пейзан и дам…

Софья Львовна

(ему в тон)

Она цилиндром не прикроет косы

И пахитоски не прижмет к устам?

Арсений

В себя ж саму изволите вы целить!

Да, Lise не будет уж… дурная мать!

Софья Львовна

(начиная раздражаться)

Бояр начнет рожать и колыбелить

Да мурмолки супругу вышивать?

Отменный брак! Совсем по Домострою!

Не думаю, чтоб к Lise пристать он мог.

Увлечься б лучше Вам ее сестрою, —

Та — самобытна, точно что!..

(Сразу другим тоном с чудесной искренностью).

Мой Бог,

Зачем мы вздорим? Оба ведь Россию

Так любим! Только верим ли?

Арсений

(также сменяя тон на горячий и глубокий)

Я — да.

Взойдет не в наши годы, так в иные

Ее звезда, восточная звезда!

Лазурная, похожая на эту,

Что на груди у вас…

Софья Львовна

(глянув на свою брошь из аквамаринов на черной эмали)

Вот эта брошь?

Ее всегда ношу я, как примету,

Что день мой будет ясен и хорош.

(Помолчав, с улыбкой).

Вы чувствуете? Стали мы чуть ближе,

Арсений Александрович…

Голос Лизы

Maman!

Софья Львовна

Иду!

(Встает и обернувшись).

Не странно ль? И меня в Париже

Друзья ведь звали «l'étoile d’orient» (Звезда Востока)…

(Уходит).

Арсений остается в задумчивости. Совсем стемнело, — и вот из дома полился тонкий свет люстр, хрустальный звук клавесин и мелодичнейший голос Софьи Львовны. В саду появляется Милуша и слушает, затаив дыхание.

Софья Львовна

(поет)

Как бег олени,

И ты, душа,

Своих стремлений

Не утишай!

Люби, душа,

И тай в печали, —

Как снег, свеча ли, —

Чувств не туша…

И пой, душа,

Как ключ в лилеях.

Что слезы? Лей их

И осушай!

А выпал жребий, —

И ты, душа,

Зефиром в небе

Лети, дыша…

Милуша

(видит Арсения и в упоении бросается к нему)

Ах, что за голос! Как поток весенний!

Да вся необычайная она…

И… что скажу я вам, monsieur (господин) Арсений? —

Вот вам какая бы нужна жена!

(Убегает).

Арсений закусывает губы, затем в приливе необузданной гневности схватывает свисающую над ним розовую ветку, рвет и ломает ее на мелкие части, как бы что-то на ней вымещая. Занавес. Действие 2. Отдаленный, запущенный угол усладненского парка на высоком, обрывистом берегу реки Москвы. С одной стороны — ближе к реке — беседка-ротонда с тускло-золотящейся виноградной гроздью на куполе. С другой — в кустах одичавших мелких алых роз и смородины — замшелая статуя Вакха, юного, женоподобного… Возле — дерновая скамья. Широчайший, несколько пожелтевший уж горизонт, залитый полуденным солнцем. Явление 1. Гуляя, медленно идут Софья Львовна и Риттер. На ней — сиреневые кринолины, у шеи — косынка желтоватых кружев, в руках омбрелька из них же. Лик ее бледнее и сумрачнее, чем прежде. Молча садятся у статуи, молча же созерцают даль.

Софья Львовна

(тихо)

Salut! bois couronnés d’un reste de verdure!

Feuillages jaunissants sur les gazons épars!

Salut! derniers beaux jours! le deuil de la nature

Convient a la douleur, et plaît a mes regards…

(Привет лесам в венце сквозном и желтых ризах!

Листве их, веющей по долам там и сям!

Привет погожим дням, последним уж!.. Так близок

Природы траур мне — и сердцу, и глазам).

Риттер

Что слышу я?.. Стишки из Ламартина?

Хандрите-с вы, мадам де-ля-Монтань…

Я знаю вас. Ведь лишь в минуты сплина

Вы сентиментам отдаете дань,

О, жесточайшая из львиц!

Софья Львовна

Оставьте,

Василий Павлович, ваш странный тон!

Как можно вот при этаком ландшафте

Болтать, как… как московский селадон?

Риттер

Ага! Вот-вот. Ты сердишься, Юпитер, —

Так, значит, ты неправ!

Софья Львовна

(невольно улыбнувшись)

Ну, да. Сержусь.

Риттер

На что-с? Иль на кого-с?

Софья Львовна

Не знаю, Риттер…

Так на меня, должно, влияет Русь.

Риттер

(подмигнув)

Махнем назад, в Париж? А?..

(Серьезно).

Верно! Вам ли,

В которой уйма деятельных сил,

И киснуть, ныть, как прочие все мямли,

В стране, что царь Горох заворожил!

Софья Львовна

(оживляясь несколько)

Я, что ни день здесь, то мрачней и старей…

Княжны, их приживалки, страхи их,

Оплакиванья прежних государей

И сетованья о всех нас, живых…

(Помолчав минутку).

Lise сватают шальному кирасиру

Мнят выдать и меня…

Риттер

Вас?!. Ха-ха-ха…

Софья Львовна

(подражая голосом своим и всем обликом теткам Милуши и Лизы)

«Иди-ка замуж, chère! Не фруассируй

Своим туманным прошлым жениха».

Риттер

Чьего?

Софья Львовна

(с раздражением)

Да Лизина ж!.. Я — в роли жертвы.

Уж и жених! — Икон и сох маньяк.

Риттер

(посмеиваясь)

И невзлюбили же друг друга смерть вы!

Софья Львовна

Какой-то бард старья! Крылатый рак!..

(Невесело смеется).

Нет, друг мой, хуже было бы, влюбись мы!

(Встает).

Однако мне пора в мой кабинет, —

(указывает на ротонду)

Таясь от всех, строчить статьи и письма…

Хотите? Там сигары есть, кларет…

Риттер

(следуя за ней)

А кто же тантушкин для вас избранник?

Софья Львовна

Да Мороков, сосед наш… Князь, богач…

Точь-в-точь раззолоченный тульский пряник,

Который — ели вы? — так черств, хоть плачь!

(Скрывается в беседке).

Явление 2. Из глуби парка выходят Лиза и Милуша. В руках у первой — корзина с персиками.

Милуша

Дай персичек!.. Ну? хоть один… Для пробы!

Лиза

Ведь сказано — нельзя. То — для стола.

Милуша

(вздохнув)

Когда нельзя, так это вкус особый…

Вон тот, с бочком, хоть!

Лиза

(давая)

Да бери!

Милуша

(с торжеством)

Дала!

(Разочарованно).

Ну, вот уже и кушать нет охоты…

(Помолчав, лукаво).

Ах, Лизанька, сдается мне теперь,

Что вашей свадьбы не бывать!

Лиза

(с испугом)

Как? Что ты?

Он слово дал!

Милуша

А ты не больно верь!

Лиза

Но отчего ж?

Милуша

Да просто вы не к масти!

(Загадочно).

А может, полюбил другую он…

Лиза

Кого же?

Милуша

Маменьку ль… Меня ли……Настю…

Почем я знаю? Вправду уж влюблен!

Лиза

(очень положительно)

Ты — маленькая, Настя — крепостная,

А маменька… Всё контры промеж них!

Милуша

Уж так всегда бывает, Lise! Я знаю…

Коль влюблены…

Лиза

Какой он ей жених?

Не слишком знатен, не в чинах, корнет лишь…

Милуша

(подзадаривающе)

А что я видела один разок…

Лиза

Так говори! Что мучаешь? Что медлишь?

Милуша

Maman тут обронила свой платок,

Малюсенький, как лепесток жасминов…

А он его схватил и спрятал здесь…

(Указывает на грудь).

Потом пошел в бильярдную и, вынув,

Стал целовать… Да столько раз… Не счесть!

Лиза

(заплакав)

O, c’est horreur (о, это ужасно)!.. Ax, я умру, коль свадьба

Расстроится!..

Милуша

(искренно запечалившись)

Неужто?!. Lise, Лизок!

Я наврала про всё… Не плачь!

(Про себя).

Ах, знать бы!

Лиза

(сквозь слезы)

Про всё ли?

Милуша

(с запинкой)

Всё…

Лиза

И, и…

Милуша

(опуская глаза)

И про платок.

Лиза

(вытирая глаза)

Зачем?

Милуша

Чтоб доказать… Вот ты узнала,

Как то желанно, что не про тебя, —

И, верно, крепче любишь!

Лиза

Я? Нимало!

Да замуж я пошла б и не любя.

Остаться в девах! Что сего зазорней?

Как вздумалось — и зарыдала я…

Милуша поражена.

Сюда идет толпа крестьян иль дворни…

Пойду. Не выношу я мужичья!

Милуша

Нет, я останусь.

Лиза уходит.

Милуша

(ей вслед тихо, угрожающе)

А-а, вот ты какая!

Так знай же: это правда… про платок!

Явление 3. Появляется группа дворовых женщин. Среди них 2-3 парня (между прочим — Назар), Настя, Наумовна. Они ведут с собой страничка-лирника, древнего, маленького, сухонького, с темным, словно из дерева выточенным личиком и странно-молодыми на нем синими глазками. Милуша с любопытством глядит на него.

Настя

Устал, знать, дедушка?

Странничек

(с лукавой улыбкой)

Всю жисть шагая,

Прошел, чай, святорусску поперек…

Маленько притомился.

Наумовна

(усаживая его на скамью у статуи)

Отдохни-ка

Допрежь всего да кой-чем закуси.

Одна из девушек

Оголодал ведь?

Странничек

Не… Орех, брусника

Да хлебец не избылись на Руси.

Настя

(подавая ему)

Вот — творожок… Вот студенец бычачий…

Странничек

(отклоняя)

Нет, этого, красотка, не могу.

Наумовна

(Насте)

Забыла, дура? Нонче — середа, чай!

Назар

Да баре же…

Странничек

А Бог с ними!

Одна из девушек

Кваску…

Другая

Капустки…

(Подает ему кринку и горшочек).

Странничек

(принимая)

Вот спасибо.

(Крестится и ест).

Работали?

Одна из девушек

И то. Картофель рыли… Да пора

Уж полдничать.

Все располагаются на земле и также закусывают.

Странничек

(смотря вдаль)

Что энто? Не гора ли?

Наумовна

Да, Воробьева, миленький, гора.

Странничек

(крестясь)

Привел Господь! Еще разок до смерти

Тебя увидеть, град святой Москва!

Милуша

(ему, робко)

На, персик…

Назар

(захохотав)

Ишь! И дедко при десерте.

Девушки тоже смеются. Софья Львовна появляется у окна ротонды и смотрит, не замечаемая никем.

Наумовна

(Назару)

И непутевая ж ты голова!

Милуша

(храбрее, протягивая плод)

Вот… хочешь? Персик!

Странничек

(очнувшись от задумчивости)

Что ж! Давай, Милуша!

Девушки

Слышь! Имя, имя-то как угадал…

Странничек

(кушая персик)

Чудесный плод! Не яблок и не груша.

Такие ж вот — точь-в-точь — и рай взращал!

Назар

(скептически)

Да кто ж проведал, что в раю небесном?

Странничек

Не о небесном — речь, а о земном.

Софья Львовна

(тихо, оборачиваясь внутрь беседки)

Послушайте! Здесь страшный интерес нам…

Риттер показывается рядом с ней в окне.

Да… Целый диспут!

Риттер

(небрежно)

Верно, о святом?

Назар

(тем же тоном)

Ну, а в земном раю бывал ты, что ли?

Странничек

(с громадным спокойствием и уверенностью)

Я не бывал, другим же довелось.

Да, были, и едали, и в подоле

Плода того, что в изобилье рос,

Вспять принесли.

Софья Львовна

Всерьез они иль шутят?

Риттер

Да я и понимаю их едва.

Назар

(допытываясь)

Коль есть, так где ж ён?

Странничек

Рай? Что был аль будет?

Их, паренек, земных-то раев — два.

Что был, тот — на полдень, у речки Тигры.

То — велий сад за тыном золотым.

В ём кони с крыльями и сфинксы — тигры

С обличьем женским… Он пропал, как дым!

Грядущий же — близ нас… Вон на востоке!..

Под кумполом, пресветлый, аки храм,

И он стоит на Лыбеди-потоке,

Незрим покедова ничьим очам…

Врата в него с крестами из сапфирин,

А во дворе — ключи с живой водой,

И розаны летучие, и Сирин —

Пичуга-дева… Нет певучей той!

Риттер

Вот, впрямь, географ и зоолог рая!

Ему бы раеведеннье писать!

Наумовна

(другой женщине, указывая на странничка)

Свят-человек!

Женщина

(умиленно, качая головой)

Уж умница такая…

Настя

(всплескивая руками)

Да как, дедуся, мог ты столь спознать?

Назар

(ухмыляясь)

Н-да… Только я опять в сумленье, дедко:

Незрим очам, — ты ж словно бы видал?

Странничек

А чрез виденья, малый! Хошь и редко,

А всё бывают…

Наумовна

(Назару)

Понял, зубоскал?

Странничек берет лиру и начинает пробовать ее. Все смолкают. Явление 4. Близ ротонды проходит Арсений.

Софья Львовна

(тихо, увидав его и маня)

Идите к нам! Здесь можно приобщиться

Народной мудрости.

Арсений

(хмуро, сделав холодный поклон)

Ищу я Lise.

Княжны сказали, что она — в теплице,

Но там уж нет…

Риттер

Иди и насладись.

Вот сей Гомер, забредший к нам в усадьбу,

Прелюбопытный!

Арсений

(сухо)

Я слыхал его.

(Однако остается, но, не входя в ротонду, садится на ее ступеньку).

Странничек

Про что ж, родимые, вам рассказать бы?

Аль про Антихристов приход?

Назар

(с жаром)

Во, во!

Раздаются унывные, жутко гудящие звуки лиры; облако как раз наплывает на солнце, — и всё кругом темнеет.

Странничек

(протяжно и величественно)

А-и придут годы, годы лютые, —

Замутит народы злость и грусть,

Край на край пойдет с войной и смутою, —

И придет Антихрист-царь на Русь…

Свянет колос хлебный от пяты его,

От дыханья сдохнет млечный скот…

Будет тяжче власть его Батыевой, —

Всех он, змей крылатый, обовьет…

Ина соблазнит деленым золотом,

Ина волей вредною прельстит,

Ина покорит мечом аль голодом, —

И возьмут всех смерть, туга и стыд…

Сгаснут солнце, месяц, — токмо зарева

Будут Русь родную озарять…

Ан — поборет тут Небесный Царь его,

Среброкрылую наславши рать!..

(Смолкает и смотрит ввысь).

Женщины, слушавшие, поддакивающе кивая головами и охая, никнут в молчании.

Риттер

Чудак! Каким-то золотом деленым

Да волей вредною стращает их.

Софья Львовна

Сколь непонятно то и далеко нам!

Арсений

Жаль! Этот стих… С глубоким смыслом стих!

Назар

(ставший тоже серьезным)

А близко время то?

Странничек

Да, недалече.

Наумовна

О, Господи…

1-я девушка

Ах, батюшки…

2-я девушка

Вот страсть!

Странничек

(таинственно)

Уж объявился, слышь, его предтеча, —

Весь в красном… В брюхе жирен, как карась,

С лица ж, как ястребок… Тощой, недобрый!..

Одначе, милые, пора мне в путь.

(Поднимается).

Назар

(угрожающе)

Ну, встреться мне он, — поломаю ребра!

Настя

(ему, задорно)

Хвались! Чай, сноровишь улепетнуть.

Странничек

Не слухайте ж его! Блюдитесь, братцы!

Всяк, кто ни есть… А пуще всех — она!

(Внезапно оборачивается и указывает на Софью Львовну).

Та столь же внезапно выходит из ротонды.

Голоса

(пугливо)

Ай, барыня!..

Странничек

Чаво ж ее пужаться?

Жива душа!

(Повертывается, чтоб уйти).

Софья Львовна

(нагоняя его)

О воле, что вредна,

Ты сказывал… А есть, что и полезна?

Странничек

Есть, ясынька, есть, звездочка… Да той

У нас, в нутре-то — целый кладезь, бездна!

(Уходит).

Арсений

(вздрогнув, Софье Львовне)

Вас — слышали? — и он назвал звездой!

Дворовые уходят вслед за странничком, Милуша ускользает туда же. Софья Львовна, вернувшись к ротонде, присела на балюстраду, Арсений, сидя по-прежнему на ступеньке, что-то машинально чертит на песке, Риттер, присоединившийся к ним, нервно ходит взад и вперед.

Софья Львовна

(прерывая охватившую ее раздумчивость)

Я всё ж его не разумею воли.

Риттер

Что ж разуметь тут? Дичь сплошная! чушь!

Арсений

(сразу вспылив)

Народ бы свой узнали вы поболе!

(Спокойнее).

Свобода внутренняя — мыслей, душ…

Софья Львовна

(явно иронически)

А вы-то знаете народа мысли?

Арсений

Я хоть хочу! Иду к нему, учась.

Риттер

Но не уча?.. Да так при Гостомысле

Жилось боярам… Что ж! Благая часть.

Арсений

(вскакивая с места)

А вы научите читать Вольтера,

Де-Сада, — и толкнете на разврат!

Софья Львовна

(тоже уже взволновавшаяся)

Поймет он вас? А вы его? Химера!

Меж им и нами пропасти лежат.

Нам кажется прекрасным вот сей Бахус, —

Для них он лишь нелепый истукан!

Нас волновать дано Моцарту, Баху, —

Сипящий их волнует старикан!

Без просвещенья то ли европейцы?

Риттер

Помилуйте! Да те, что были здесь,

Как дикари-с! Как негры, как индейцы…

Арсений

(с ледяным полупоклоном)

Считаю к ним принадлежать за честь.

Софья Львовна

(с вызовом)

На деле же они принадлежат вам!

Свобода внутренняя!.. Ха-ха-ха…

Арсений

Да, чтоб к его не подбирались жатвам

Те, кто не пробовали с ним пахать!

А что дадите со свободой внешней

Ему хоть вы, madame de la Montagne,

Вы, русская, что быт не знает здешний

И шлет о родине своей же брань

В чужие и надменные к ней страны?..

(Показывает на листок, упавший с окна, что успел прочесть мимолетным взором).

Да, каюсь. В вашу тайну я проник.

Изумлены?

Софья Львовна

(вспыхнув негодованием)

От Вас сие не странно,

Апостол мрака! Цензор! Крепостник!

Мгновенно наступившее тягостное молчание нарушают крики многих голосов, донесшиеся с реки. Среди них выделяется — серебристый, Милушин.

Там крики… Милли… Что-нибудь случилось!

Не тонет ли она в реке-Москве?

Бегите же!.. Ах, сделайте мне милость…

Арсений

(мигом бросается под гору)

И вы, и вы!

Риттер следует за Арсением. Крики стихают. Софья Львовна, ходившая сначала взад и вперед в волнении, несколько успокаивается, садится на ступеньку, с которой только что сошел Звягинцев, и, случайно склоняясь, видит нечто, начертанное им на песке.

Софья Львовна

Ес, ве… Ес, ве… Ес, ве!

Он здесь чертил мои инициалы.

Меня бранить и… грезить обо мне ж?

Я не пойму… Что б это означало?!

(Задумывается).

Явление 3. Мчась стрелой, вбегает Лиза, за ней, задыхаясь, ковыляет Дарья Фёдоровна.

Лиза

Maman!

Дарья Фёдоровна

Sophie! Крестьянский бунт!

Лиза

Мятеж!

Князь Мороков…

Дарья Фёдоровна

Сам Петр Игнатьич… Мы ли

Не говорили уж?.. Вот мужички!

Теперь узнала!

Лиза

Чуть что не убили!

Дарья Фёдоровна

Сдавили грудку… Шляпу всю в клочки!

Софья Львовна

(побледнев)

Милушу?.. Дочь мою?.. Мой Бог! За что же?

Лиза

О, soyez tranquille (о, успокойтесь)!

Дарья Фёдоровна

(махнув рукой)

Какое там!

(С выражением почти ужаса).

Нет, князя Морокова!..

(Значительно).

Ну, вельможу,

Того-то самого…

Лиза

Идет он к вам!

Софья Львовна

(приставляя к очам лорнет)

А-а… Суженый мой? Поглядим!

Явление 4. К ней приближается некое торжественное шествие — князь Мороков, человек довольно тучный, с надменным, хищным, подлинно напоминающим ястреба профилем, в ярко-алом бархатном охотничьем кафтане, коего ведут под руки княжны Варвара и Мария Фёдоровны с видом невыразимого, почти раболепного почтения. Костюм его, действительно, порядочно порван, шляпа же вовсе утрачена. Мгновение спустя, с другой стороны — от реки — подходят Звягинцев и Риттер, ведущие Милушу Они остаются пока на заднем плане.

Князь Мороков

(сделав поклон, голосом сначала как бы расслабленным, затем всё более крепнущим во гневе)

Графиня!

Обеспокоить Вас мне очень жаль…

Но долг велит… Чтоб наказать тех свиней

Зипунных, эту лапотную шваль,

Ну, словом, ваших мужиков, от коих

Являюсь к вам…

(Заминается).

Риттер

(тихо, но вполне явственно)

Побитым.

Князь Мороков

(кинув косой взгляд в его сторону и поморщившись)

Чуть влачась.

Сего событья важность не… В побоях, —

В восстании!

Софья Львовна

(еле сдерживая улыбку)

Я слушаю вас, князь.

Князь Мороков

Охотник я, madame. На перепелок

Днесь с соколом сам-друг поехал я.

Травил изрядно… Только на проселок,

Что делит ваши и мои поля,

Свернул, как путь пресек мне дюжий парень

И ухватил коня под удила!

За ним — другой, бабье… Как зверь, разъярен,

Весь этот сброд совлек меня с седла,

Крича: «Вот ворог наш!.. Вот супостат-то!..

Топить его! Повесить! Сжечь живьем!

То — черт», pardon, сударыни… «хвостатый!»

Продерзости такие! И о ком?..

Потом рукой своей холопской, грубой

Нанес мне град поноснейших обид…

По шее, по спине… внизу сугубо…

Княжны

(сокрушенно закачав чепцами)

Ах, ах…

Князь Мороков

Дивлюсь, как всё ж я не убит?

(Оборачиваясь тучным туловищем своим поочередно к каждой княжне и грозно тыча перстом).

Ведь это — бунт почище Пугачева?!

C’est du Marat! N’est-ce pas? Du Robespierre (Это Марат! Не так ли? Это Робеспьер)!

Шаг — мы на гильотине все!

Княжны

(упавшим голосом)

Да что вы?

Князь Мороков

(энергически рассекая воздух)

Коль не пресечь!.. Не сечь, не сечь без мер,

Без жалости!

Арсений

(выступив вперед)

Хоть насмерть? Лишь в угоду

Для вашего сиятельства?

Княжны

(с ханжеским вздохом)

Peut-être (возможно)!

Лиза

(смотря почти с благоговением на князя)

Ах, так и надо этому народу!

Князь Мороков

(глянув весьма неодобрительно на Арсения)

Да, ноне в головах у многих — ветр!

Но я настаиваю: о сем бунте,

Графиня, поразмыслите весьма

И крепче их, рабов своих, приструньте!

Риттер

(бурчит, впрочем, негромко)

Графине хватит своего ума.

Арсений

(напротив, намеренно звонко и резко)

Да, и потом не слишком ли приструнен

Ваш раб, холоп, зипунная свинья?

Князь Мороков

(грозно сдвигая брови свои)

А-а!.. Этак учит господин Бакунин,

Не правда ль, юноша?

Арсений

(вспыхнув и еще более озлившись)

О, точно я

Не ваших лет, но… и не лет учебы!

Всё ж одного, признаться, не пойму:

Откуда столько вот презренья, злобы

У нашего дворянства и к тому,

Что перед ним, как… как овча, безгласен!

Но лишь пока. Боюсь, что срок придет, —

И станет, подлинно, как зверь опасен!

Подумайте об этом в свой черед!

Князь Мороков совсем онемел от ярости.

Дарья Фёдоровна

(дергая Арсения, в сторону)

Да замолчите же!

Мария Фёдоровна

(увлекая его в другую)

Ах, перестаньте!

Варвара Фёдоровна

(как бы про себя, но очень громко)

Птенец еще, а раскрывает рот!

Лиза

(совершенно потрясенная)

О, он с ума сошел на этом Канте…

Милуша

(решительно выступив вперед, Арсению)

Ну, это Вы неправду… про народ!

Без-гла-сен… Нет! При вас он, да, таится,

А вот при мне так страх как говорлив!

Князь Мороков

(увидав ее и скривив рот улыбкой)

C’est vous, mon cher enfant (это вы, моё милое дитя)?

(Другим).

Лишь сей девице

Обязан тем я, что остался жив.

Все поражены.

Oui, oui… (Да, да). Уж храбро, как солдат на фронте,

Готовился я встретить смерть, когда

Пришла она и властно так: «Не троньте!

Он не…» Не понял.

(Недоуменно разводит руками).

Милуша

«Не Антихрист…» Да…

Они же ведь Антихристом сочли вас!

Князь Мороков

(выпучив глаза)

Меня — Антихристом?!

Княжны и Лиза

Его?!

Риттер и Софья Львовна

(с усмешкой)

Его?!

Все, даже сам князь, разражаются долго не умолкающим смехом, — и общее настроение из натянутого становится очень оживленным.

Софья Львовна

О, простота! О, богобоязливость!

Князь Мороков

И непочтенье всё ж!

Милуша

Нет, отчего?

Виной вы сами… Что вы так оделись? —

Весь красный-красный! Сапоги и те…

Лиза

(с восторгом)

Ах, нет! Костюм охотничий ваш — прелесть!

Князь Мороков

(не сводящий глаз с нее)

Вам нравится?..

(Тише).

Я ж вами… enchanté (очарован).

Лиза алеет.

Софья Львовна

(ставшая почему-то очень веселой и обворожительно улыбчивой)

Так слыть Антихристом не вовсе дурно?

Ну, покажите-ка мне свой ягдташ.

Тот открывает.

А-а, с полем, князь! И с превосходным полем!

Я тоже ведь охотница.

Князь Мороков

(галантно)

На львов?

Софья Львовна

(кокетливо)

Благёр!.. А что? Давайте помирволим, —

Простим-ка, князь, наивных мужичков?!

Князь Мороков

Для дня сего готов.

Софья Львовна

Ну, а теперь я

Прошу вас в дом.

Князь Мороков

(оглядывая себя, со смущением)

Madame, я так одет…

Софья Львовна

Орел орлом, хоть ощипи все перья,

Останется!.. Притом вы — наш сосед.

Князь Мороков

(с напускной скромностью)

Мое именьишко, и точно, — подле.

(Подает руку Софье Львовне, и оба уходят).

Дарья Фёдоровна

(сестрам, глядя вослед)

Ну, дело, кажется, идет на лад!

Все три старухи следуют за графиней и князем. Сзади плетется Риттер. Милуша вновь сбегает к реке. Арсений тоже порывается идти.

Лиза

(останавливая его)

Останьтесь!

Арсений

Ждет же чай вас?

Лиза

До хлопот ли

Мне по хозяйству, если в сердце — ад?!

Арсений

(с некоторой досадой)

Вот! Всё преувеличить — страсть девичья.

От рваного кафтана — ад в сердцах,

Блаженство райское от трели птичьей,

От паука — до обморока страх…

Лиза

Мы — столь чувствительны!

Арсений

Да так ли? Полно!

Всегда ль смешно вам, коль смеетесь вы?

И мыслите ль всегда, когда безмолвны?

Лиза

О! Эти речи для меня новы.

Вы изменилися, monsieur Арсений…

Но вот что я сказать хотела вам:

Впредь будьте поскромнее, посмиренней

С тем, кто вас старше по летам, чинам.

Арсений

(сразу резко)

Как этот дуб с его «секущей» мерой?

Болтай он, — я же корчи дурака?

Лиза

(вкрадчиво и упрямо)

Иначе ж с Вашей кончено карьерой! —

Вы даже не получите полка…

Ведь у него, мой Бог, влиянья, связи…

Он всемогущ!

Арсений

(с горечью)

Вы изменились то ж.

Вот почему вы были как в экстазе

Пред этим… Нет! Не может быть! То — ложь!

Вы та же, Lise? Родная мне?

Лиза молчит.

Арсений

(с глубоким чувством)

Скажите!..

(Обнимает ее мягко).

Смотрите: что воздушней и теплей

Того луча на желтом, тихом жите?..

Так чувство, что во мне…

Лиза

(освобождаясь)

Не до лучей

И не до чувств теперь мне!

(Закрывает лицо руками и убегает).

Арсений

(сделав движение за ней)

Lise! Вернитесь!

(Помолчав, один).

Так вот царевна Золота-Коса,

Какой искал ты, глупый русский витязь!

Иль образ, что взманил твои глаза,

Ничтожен и слащав, как карамелька?!

(Прислушивается).

Вот, ежели она идет, так — нет!

(Делает навстречу несколько шагов).

Явление 7. Навстречу ему идет Софья Львовна.

Арсений

Вы?!

Софья Львовна

(смешавшись)

Я вернулась… за своей омбрелькой (зонтиком)…

(Открыто взглянув на него).

А впрочем, лгать пред Вами мне не след.

Пришла я, чтоб просить у вас прощенья,

Арсений Александрыч, — и прошу.

Отпор ваш князю вызвал восхищенье

В душе моей… И, верю я, межу,

Что между нами пролегла, умалил.

Вот уваженье и рука моя!

(Подает ему руку).

Но, Боже мой! Какой румянец залил

Ланиты вам… Иль обманулась я?

Вы не от гнева ль вспыхнули?

Арсений

(целуя ее руку)

От счастья…

От гордости, графиня!

Софья Львовна

(облегченно)

Наконец!

Вы не поверите… Шла, так боясь, я…

Арсений

Не знаете же русских вы сердец!

Они горят, но всё простят и стерпят, —

И, как воды в кринице полевой,

Любви обильнейшей их не исчерпать!

Софья Львовна

Так сядем, друг… —

(Тонко улыбнувшись).

Теперь уж можно? — мой,

У ног того, кто был мой утешитель

В былые годы…

Садятся у статуи.

Я о них сейчас

Поведала бы вам… Но вы… хотите ль?

Арсений

Об этом только и прошу я вас.

Софья Львовна

(став совсем иной — трогательно-нежной и сердечной)

Вот к сей же белой статуе под розовой листвою,

Бывало, приходила я, чтоб погрустить одной…

Была шестнадцатьлетней я, горячею, живою

И… человека желчного, лет под сорок — женой!

Зачем уж за него меня родной отец мой выдал, —

Сказать вам не сумею я, да и не всё равно ль?

За сан ли (был сенатор он), за имя ли и титул, —

Но я подверглась умственной и худшей из неволь…

Граф тотчас сжег стихи мои и запер клавикорды,

Он не велел смеяться мне, молиться запретил!

Часами он высмеивал, ученостию гордый,

Природу, чувства, родину — весь мир, что был мне мил!

Я жизнь любила пламенно! Блеск люстр, и цвет фиалок,

И зимнюю метелицу, и вешний ледоход,

Madame de Stael и Пушкина, клик иволог и галок,

Звон троек и пасхальный звон, гавот и хоровод…

И часто, часто плакала я здесь, в тиши усладной,

Глядя в лазурь заречную и дальше, на восток…

И мнилось мне, что клонится над мной, как Ариадной,

С улыбкою утешною хмельной и юный бог!..

Арсений

У вас же были дочери…

Софья Львовна

Увы! Им в полноте ведь

Я при супруге-деспоте отдаться не могла…

И в этаком томлении я провела лет девять,

Нет! восемь… Тут скончался он, я ж, каюсь, ожила!

Мечтала, планы строила… Но Lise отдали в Смольный,

Милушу тетки отняли, не доверяя мне, —

И, Русь покинув с горечью, я стала птицей вольной,

Кочующей!

Арсений

И счастливой?

Софья Львовна

Отчасти… Не вполне…

Арсений

Чего ж недоставало вам?

Софья Львовна

Да друга! Сердцу друга.

Друзей уму — и подлинных — довольно у меня.

Арсений

Как? С этим ликом солнечным и кудрей смольных вьюгой

Любимою вы не были?!

Софья Львовна

(со слабой улыбкой)

Да… Но любила ль я?

(Помолчав, с улыбкой, уже другой, яркою).

Так не дурной кажусь я вам?

Арсений, с откровенным жарким обожанием глядя на нее, отрицательно качает головой.

А спор наш: Русь — Европа?

Арсений

Пустое!.. Вы — прекрасная… Душой и телом… вся!

С усмешкою порхающей, с волной гелиотропа,

От узких рук струящейся, с огнем…

Софья Львовна

(взволнованно, перебивая его нарочно)

И так — друзья?

(Снова протягивает ему руку).

Опустившись на одно колено, Арсений целует ее.

Ну, вот теперь я счастлива!

Арсений

(вскидывая очи, с трепетом)

Как мне понять?..

Софья Львовна

(твердо)

За Лизу.

Вы, точно, примечательный, достойный человек.

(Несколько меняя тон при взгляде на него).

Как странно чист и дерзостен ваш взор, смотрящий снизу…

И весь вы — словно русский наш, хладяще-жгучий снег!

От реки доносится голос Милуши: «Гори, гори ясно, чтобы не погасло».

Милушин голос! Слышите?

Арсений

Да, там игра в горелки.

Чудесная и мудрая, коль разобрать, игра! —

Кто люб, того и выбери!

Софья Львовна

(в смущении, осматриваясь)

Здесь нет моей омбрельки…

Арсений

(вкрадчиво-нежно)

К чему она Вам, милая? Спадает уж жара.

Софья Львовна

(глубоко дыша)

Нет… всё знойней мне кажется! Но… встаньте же, идите ж!

И… и любите крепче вы мою простушку Lise!

Арсений

(подымаясь с колен)

Да… Узрел странник жаждущий свой златозарный Китеж, —

И снова в боры темные смиренно удались!

Издали опять слышится: «Гори, гори ясно, чтобы не погасло»!

Графиня! Я… Не знаю я… Затмит или прояснит

Судьба мое грядущее… Но знаю я одно:

Поистине, горит во мне, горит и не погаснет

То чувство несказанное, что вами зажжено!

(Стремительно удаляется).

Софья Львовна

Нет. Лучше враждовать нам с ним, как ранее… Иначе…

А коль мечты и помыслы у нас одни и те ж?!

Но Lise, но Lise?.. Да мыслимо ль?!

(Поднимает побледневший лик свой вверх, к статуе).

Смотри, как встарь я плачу…

О, благостный и дерзостный, как он!.. Утешь! утешь!

(Прислоняется к пьедесталу и тихо рыдает).

Горячие лучи солнца тронули каменные уста бога и, мнится, он улыбается… Вдали в третий раз звучит: «Гори, гори ясно, чтобы не погасло»! Занавес. Действие 3. Салон в особняке Вьельгорской в Москве. То — обширная и уютная комната, разделенная аркой на две части: в первой, большей — собственно гостиная с тяжелой мебелью, обитой полосато-синим атласом, и с клавесинами. Посредине — большой круглый стол с двумя вазами толстого темно-голубого поповского фарфора. В одной из них — пышные глубоко-розовые розы, в другой — лосные ярко-румяные яблоки… В левой, меньшей части — кабинет с книжным шкафом и секретером красного дерева. В углу, у печи в виде колонны, на верху которой белеет бюст, — клетка с серо-малиновым попугаем. В салоне — три двери: прямо — входная, направо (из гостиной) — во внутренние комнаты и налево (из кабинета) стеклянная, очевидно, в сад. Софья Львовна в платье василькового шелка, с озабоченным челом сидит у бюро и пишет. Милуша стоит у клетки и — то играет с птицей, то наблюдает за матерью. Окна в кабинете раскрыты, — и в них широко-золотой волной вливаются закатные лучи и колокольные звоны. Явление 1. Из двери направо входит Наумовна с зажженной лампадой в руке и направляется в угол кабинета, где висит образ, как раз над бюро.

Наумовна

(Софье Львовне, стараясь пройти)

Придется, Бога для, мне средь писаний,

Графинюшка, побеспокоить Вас.

Софья Львовна

(отрываясь от письма)

А-а… Ну, изволь.

(Встает).

Иль завтра праздник, няня?

Наумовна

(встав на стул и ставя лампадку)

Да и какой еще! Второй, чай, Спас.

Софья Львовна

(не поняв)

Какой?

Наумовна

Да яблочный! Что разрешенье

На фрухт дает…

Милуша

(видя, что мать не понимает)

У нас же говорят —

Преображенье.

Софья Львовна

Ах, Преображенье!

(Задумчиво).

Любила я сей день года назад…

Наумовна

(слезая вниз)

Как не любить! Он всё преображает,

Сударыня… И радовать горазд!

Софья Львовна

(как бы про себя)

Да, сбросить бы весь гнет забот и сует!..

Начать жить вновь!..

Наумовна

Вот-вот! Он, Спас, подаст.

(Уходит).

Софья Львовна снова садится за бюро. Краткое молчание.

Милуша

(всё взглядывая с беспокойством на мать)

Ну, попочка!.. ну, умненький… ну, попка,

Скажи: «Князь Петр Игнатьевич — дурак!»

Софья Львовна

(строго)

Пойди сюда!

Милуша подходит.

Какая ты растрепка!

(Оправляет ее кудри. С ласковым упреком).

Зачем ты князя называешь так?

Он, может быть… Нехорошо, Милуша.

Милуша

(жалостным голоском)

Чтоб рассмешить… У вас морщинка тут.

(Указывает на ее лоб).

Я ж видеть не могу!

Софья Львовна

Садись и слушай.

Мне нужно мнение твое и суд.

Милуша садится на скамеечку у ног ее.

Вот если бы я замуж вышла снова,

Как ты б, дочурка, отнеслась к тому?

Милуша

(радостно, смотря ей в глаза)

За Звягинцева, да?

Софья Львовна

(смутившись)

Нет… За другого.

(Вспыхнув).

Вот глупости! Как можно?

Милуша

Почему?

Софья Львовна

Он — Лизин же жених… Уж скоро свадьба.

Милуша

(крестясь)

Вот — крест, а этого не будет дня!

Софья Львовна

(пытаясь шутить)

Да, стали летом мы в Москву скакать бы,

Коль не приданое б и не родня,

Что о помолвке известить пора нам?

Милуша

(горячо)

Вы знаете ж весь вздор таких причин!

Не на салопе ж в этом вот приданом

Он женится… Не на толпе кузин!..

А… а на Lise, что, как собаке палка,

Ему мила… Ведь это ж — грех, maman!

Ну, как вам, душенька, его не жалко?

Софья Львовна

Оставим разговор сей, mon enfant!

(Берется вновь за перо).

Милуша

(настойчиво)

Нет! Нет!.. А кто ж другой-то? Вы сказали…

Софья Львовна

Князь Мороков.

Милуша

(глубоко возмутившись)

Антихрист наш? Как? Он?

Не может быть!.. Вот не было печали,

Так черти накачали!

Софья Львовна

Что за тон!

Какие выраженья, Милли! Точно…

Явление 2. Входит Наумовна с письмом на подносе.

Наумовна

От князя Морокова вам письмо

Из Вознесенского привез нарочный.

Милуша

(с досадой)

А-а, чтоб его!

Софья Львовна

(самой себе с каким-то тайным страхом)

Уже?!

(Милуше с раздражением).

Опять un mot (словечко)!

Оставь меня теперь! Ступай же… к Лизе.

Милуша и Наумовна уходят.

Совья Львовна

(одна)

Что ж! Примем с мужеством судьбы удар.

(Нервно разрывает конверт, читает… и тонкоочерченные дуги прелестных бровей ее поднимаются от удивления. Миг еще — и всё лицо ее из строго-озабоченного становится, как всегда, очаровательно-беспечным).

Как? Что?.. Нет, я-то при каком сюрпризе!

Ее руки — и он?.. Так толст, так стар!

(Вскакивает с места, полная безудержной веселости, и начинает кружиться. Тут обнаруживается всё сходство с нею Милуши. Подбегая к попугаю).

Теперь уж можно, попка! Ну, кричи же:

Князь Петр Игнатьевич — дурак, дурак!

Явление 3. Из входной двери появляется Риттер и с удовольствием глядит на Софью Львовну.

Риттер

Вот это — вы! Такая ж, как в Париже!

Но отчего распрыгались вы так?

Софья Львовна

(протягивая ему обе руки)

Сегодня как бы вновь я овдовела,

Мой друг… И стало на сердце легко!

Риттер

Однако разъясните — в чем же дело?

Софья Львовна

(со свойственной ей насмешливой беспечностью)

Мой кавалер… Тот… в стиле рококо,

В кафтанах бархатных, столь редких нонче,

С кем дружно мчались мы на зайцев, лис,

Болтали нежно о борзой иль гончей,

Влюблен, о срам мне! Не в меня, а в Lise…

(Показывает письмо).

Вот здесь в витиеватой пышной фразе

Дарит (как мне недавно ананас)

Он сердце ей, не мысля об отказе…

Но всё ж его получит! И тотчас.

(Направляется к бюро).

Риттер

(значительно)

А я б так не советовал спешить вам…

Софья Львовна

(вскидывая на него взор)

Чего же ради?

Риттер

Ради же… себя.

(Немножко помолчав).

По счастью ль вашему, его ль молитвам,

Но некий богатырь, что, вас любя,

Теперь стоит пред браком на распутье,

Становится свободным, если…

Софья Львовна

(задохнувшись от гнева)

Вы!..

С ума сошли вы!

Риттер

(очень грустно)

Правда.

Софья Львовна

И не будь я —

Ваш старый друг…

Риттер

(понурив голову)

Вот в этом неправы.

Не стары вы… Да и не друг мне…

Софья Львовна

(с явным удивлением)

Кто же?

(Догадавшись, со страхом).

Нет, нет, не говорите мне!

Риттер

(с унылым упорством)

А та,

Та женщина, что ста друзей дороже!

Софья Львовна

(вскакивая)

Молчите ж!

Риттер

Слушаю-с. Как и всегда.

(С горькой усмешкой).

Уж, точно, ваш я, Софья Львовна, Ritter (игра слов: рыцарь).

Софья Львовна

(смягчаясь)

А разве я не знаю? Не ценю?

(Протягивает ему руку, тот целует).

Риттер

(стараясь переменить разговор)

Я видел Герцена. Бранит он Питер

И Новгород… На вашу avenue (улицу)

В Париже собирается… Пока же

И здесь, на Знаменке вас посетит.

Софья Львовна

Ах, очень рада… Ну, а с тем, в плюмаже

И бархатах, как быть мне?.. Ведь сидит

Его нарочный.

Риттер

Мой совет незлобный:

Поговорите с барышней самой!

Как без нее решать?

Софья Львовна

(беспечно)

Что? Неудобно?

Риттер

(качая головой)

О-го! Да вы становитесь иной:

Самодержавной…

(взглядывая в угол)

истинно-лампадной.

А lа Арсений… то бишь a la russe!

Софья Львовна

(с тихой угрозой)

Василий Павлыч!

Риттер

Уязвил-с? Досадно?

(Смутившись под ее взглядом и отступая к двери).

Я… Я пока, графиня, испарюсь.

(Уходит в заднюю дверь).

Софья Львовна

(одна)

Вот декларация в любви без нужды!

Неглупый человек, а нет чутья.

И смелость вдруг!.. Ревнует, что ль? Неужто

Так всем приметно изменилась я?

(Решительно подходит к двери направо).

Lise!

Явление 4.

Лиза

(просовывая головку в дверь)

Я, maman?

Софья Львовна

Пойди ко мне, дружочек.

Лиза

Сейчас. Лишь провожу мамзель Эллен.

(Через мгновение входит).

Ах, что за чепчик вышел! Оборочек

И валансьен… второй и валансьен…

Софья Львовна

(со снисходительной улыбкой)

Прелестнейшие хлопоты всех свадеб!..

Как ясен лик твой!.. Да и всё ясно.

Мне, в сущности, и звать тебя не надо б

И всё самой одной покончить, но…

(Сразу решительно).

Князь Петр Игнатьич просит — не чудак ли? —

Твоей руки.

Лиза

(крайне взволнованно)

Сам Мороков?.. Ах! ах!..

Софья Львовна

Да! Сей орел… Набитый ныне паклей.

(Глянув с удивлением на падчерицу).

Что за волненье, Lise, при пустяках?

Конечно, притязаньям тем нет места!

Почти старик — он, ты ж столь молода,

Затем другого любишь — и невеста…

(Встает и идет к бюро).

Итак, пишу ему отставку. Да?

Лиза

(бросаясь к ней)

Нет, обождите!

Софья Львовна

Для чего ж оттяжка?

Лиза

Такой богач, вельможа…

Софья Львовна

Так пошлем

Отказ свой на веленевой бумажке

И золотым заклеим сургучом.

Лиза

(всё более волнуясь)

Дождешься ль этакого претендента? —

Все ордена, отличья… ключ златой…

Андреевская, Анненская лента

С огромной бриллиантовой звездой

Ведь государь не раз был в Вознесенском,

И сам он принят chez impératrice (у императрицы)…

Ну, может ли в кругу найтися женском,

Кто не завидовал мне?!

Софья Львовна

(печально)

Слушай, Lise.

Я старше, опытней тебя… К тому же

Я знала уж подобную судьбу.

Поверь, быть юною при старом муже, —

То всё равно, что тихо тлеть в гробу!

Лиза

(кротко, но упрямо)

Тут важен нрав. И мой — не из железа,

А исподволь над мужем взял бы верх.

Я на балах плясала б вальс, англезы,

Мой старец же к тем ножкам чувства верг!

Софья Львовна

(с грустным укором)

А Звягинцев?

Лиза

Вот с этим потруднее:

Характерный и вспыльчивый, Бог с ним!

И в голове — престранные идеи…

А положенье? Смутное, как дым!

Из трех имений два-то он уж продал,

Чтоб заплатить по картам крупный долг.

Теперь — вы знаете? — в отставку подал

И грезит мужичьем… Какой в сем толк?

Нет, я еще подумаю…

Софья Львовна

(с горечью)

Да, вижу —

Не мне учить тебя… Я… Я — глупей.

Досель храню я сердца младость… Вы же,

Вы, девы нынешние, из цепей,

Что нас гнели, блестящие браслеты

Способны делать!

Лиза

(со скромной гордостью)

Льзя ль быть вас умней?

Мы только дальновидней в эти лета…

(Встает).

Так я ответ дам вечером.

(Уходит).

Софья Львовна

(смотря вслед ей)

И в ней,

Из сказки Гофмана бездушной кукле,

Он светлый Гётев идеал любил?!.

И любит, верно… Я ж… Седые букли

Мой черный локон сменят, — чувств же пыл

И мыслей взлет всё будут те ж, Арсений…

Явление 5. Арсений как раз быстрыми шагами входит в комнату. Лицо его сияет тихой торжественностью, в очах — некая светлая решимость.

Арсений

Мне должно нечто вам сказать.

Софья Львовна

Мой Бог!

Да нынче день какой-то объяснений.

Арсений

(наклоняясь, чтобы поцеловать ее руку)

Поверьте, друг мой, ежели б я мог…

Софья Львовна

(целуя его в лоб)

Чем от чела у вас так пахнет?

Арсений

Миром.

Сейчас лишь у Николы-Красный-Звон

Я был за всенощной.

Софья Львовна

(всматриваясь в него)

Чудесным миром

Ваш взор, всегда мятежный, просветлен…

И полн как бы решимостью.

Арсений

Да, принял

Там, в церкви, важное решенье я.

Всё лицемерье от души отринул, —

Преображенным зрите вы меня!

(Глубоко и блаженно вздыхая).

Не надышался ароматом роз бы

И яблоков вон тех, — так хорошо!..

(Помолчав).

София Львовна! Вот моя к вам просьба:

Не объявляйте два, три дня еще

О… нашей свадьбе.

Софья Львовна

(с изумлением)

Но всего дня на три

Мы и приехали сюда в Москву!

Послушайте… Ведь мы не на театре

Играем и не грезим наяву?!

Что за фантазии?

Арсений

(с трогательной мольбой)

Ну, лишь сегодня…

В сей вечер что-то да произойдет.

Я верю в чудо чудное Господне!

Софья Львовна

(про себя)

Иль он узнал?..

(Ему).

Какой вы сумасброд!

Ну день, извольте.

Арсений

(благодарит ее молчаливым наклонением головы и подходит к стеклянной двери, глядя в сад, с тем же затаенным волнением)

Сколь прекрасна осень!

В ней хмель отрад земных и неземных…

Софья Львовна

(не желая поддаваться его настроению)

Всё ж странно мне… Иль вы, как Подколесин (герой комедии Н. В. Гоголя «Женитьба»),

Сбежать хотите, милый мой жених?

Арсений

(мгновенно поворачиваясь к ней)

Ваш?..

(Бросается к ней).

Ваш?

Софья Львовна

(быстро встав и отступая от него)

Pardon… Я вас должна оставить.

(Уходит).

Арсений

(простирая руки вслед)

О, милая… Да, да, зови же так!

(Задумчиво).

И Лизу жаль… Но это ж навсегда ведь!

И был ли б таинством подобный брак?!

(Глубоко задумывается, затем, махнув рукой, решительно направляется к двери направо и сталкивается с мчащейся и бешено прыгающей Милушей).

Явление 6. Вбегает Милуша.

Милуша

Вот радость-то! К нам едет крестный! Крестный!

(Арсению).

Вы к Lise? Нельзя. У ней сейчас мигрень.

Да, да, и вас не пустит, фат несносный!

Явление 7. Из входной двери медленно входит Хомяков. Он — человек лет под сорок, крепкого телосложения, чернокудрый с умными косящими глазками. Милуша с визгом бросается ему на шею.

Хомяков

Здорово, крестница! Когда б не лень, —

Вплавь по Москве-реке, не то что сушей

Я к вам в Усладное давно б примчал,

Так стосковался по тебе…

(Видит Арсения).

Арсюша?

Арсений

(кланяясь, тоже обрадованный)

Я, Алексей Степанович.

Хомяков

(обнимает и трижды лобызается с ним)

Ишь, стал

Каким ты молодцом!.. Надолго ль прибыл

Из града, то бишь бурга царь-Петра?

Арсений

Да мыслю — навсегда.

Хомяков

То — в стан наш прибыль.

За Русь поборемся… Пора! пора!

Арсений

Я с радостью великой… Да сгожусь ли?

Хомяков

Есть вера? Есть любовь?

Арсений кивает.

А дело есть.

У нас тот меч кует, то ладит гусли,

А тот взялся хоругвь святую несть…

Аксаковы, Киреевские… Много!

И мало всё ж! — Враги со всех сторон.

(Помолчав).

А помнится — не веровал ты в Бога?

И в жизнь?.. Да ни во что! Ни в чох, ни в сон!

Ведь я знавал тебя и малолетком, —

Покайся же!

Садятся.

Арсений

Да я и не таюсь.

Благодаря житью в деревне, предкам,

Всегда неистово любил я Русь.

(Понизив голос).

А во Христа не верил… И, безмерный

Во всем, как истый русский, я — не лгу —

Нарочно сам впадал в соблазны, скверны,

А особливо очутясь в полку.

Былой гусар, вы знаете… Va-банки,

Дебоши, кутежи… И я дарил

Перл с ризы Богородицы цыганке

И, лист Евангелья скрутив, курил.

Да что! Мне ныне даже вспомнить страшно…

Хомяков

С чего же вдруг переменился ты?

Такой вот…

(Заминается).

Арсений

(со слабой усмешкою)

Что? Безбожный, бесшабашный?

Не от раскаянья иль простоты.

О нет! Я нравен и неглуп. Тут — чудо!

Узрел, узнал, поверил. Вот с чего!

(Помолчав).

Сказать ли?

Хомяков

Друг, я благодарен буду.

Арсений

(осматриваясь)

А кроме нас здесь нету никого?

Милуша

(приютившаяся на диване, робко)

Я…

Арсений

Вы, дружок, не высмеете подло.

Явление 8. Во время его рассказа входит Наумовна, чтобы зажечь канделябры на столе, и, заслушавшись, остается. Мгновение спустя, из входной двери тихо, чтобы не мешать, появляются Герцен и Риттер. Увлеченный рассказом своим Арсений и заинтересованные слушатели его не замечают их.

Арсений

Судьбой я был заброшен в Арзамас,

Чтоб закупить для эскадрона седла.

Ну, глушь и сплин, снегов и карт атлас

И некий лже-барон… Всё слишком просто!

Я проиграл ему в пять, шесть ночей

Казенные все деньги… тысяч до ста.

Пришел к себе. И при одной свече,

В унылой зале, в полночи метельной,

Столь ощутил свой ужас, свой порок,

Что в отвращенье и тоске смертельной

Взял пистолет и взвел уже курок…

(Останавливается, ибо от великого волнения у него перехватило на миг дыхание… Затем, проникновенно).

Вдруг вижу, возле, вот как вы, голубчик,

Сидит седой согбенный старичок,

Одет в худой мерлушечий тулупчик,

Косматобров, но дивно светлоок.

Грозит перстом, а сам букетец ягод

С улыбкой близит пред мои уста…

«Вкуси-ка, — шепчет, — скорби-то отлягут…

Да помолись… Да памятуй Христа!»

И я вкусил… И с этой земляникой,

Сладчайшей и пахучейшей, как мед,

Исполнился я жалости великой

К себе… ко всем… И жить остался вот!

Милуша

А старичок?

Арсений

Как облачко растаял…

Я ж вдруг уснул, как с детства уж не спал…

Наумовна

(умиленно)

Вот Бог-то! Подсобит, когда не чаял…

Арсений

(продолжая)

С зарей проснулся. Камень с сердца спал!..

Восторг — в душе моей, улыбка — в лике…

Гляжу — окно заиндевел мороз,

А… на столе алеют земляники, —

И в зале их уханье разлилось!..

Чрез день же мне случилось быть в Сарове, —

И вот в портрете старца, что там чтим,

Узнал вдруг тот же стан я, очи, брови…

Мой гость был он… усопший Серафим!..

С тех пор я взял священную привычку

Хранить его наивно-мудрый дар.

Вот он, при мне.

(Вынимает из кармана на груди увядший букетик).

Риттер

Да-с, любишь ты клубничку.

Смышленый был монашек, хоть и стар!

Неописуемое волнение. Арсений вскакивает в высшей степени негодования, подымается и Хомяков. Милуша и Наумовна смотрят в недоумении, смутно чуя, что в их настроение вторглось что-то нехорошее. Затем, качая головой, Наумовна уходит.

Арсений

(РиттерУ, голосом, прерывающимся от гнева, и почти сжимая кулаки)

Вы… Вы… Гнусны!

Герцен

(ему же, холодно-учительно)

Нет, хуже: некультурны.

Риттер

(смутясь)

Как, Герцен? С ними — вы?

(Указывает на Звягинцева и Хомякова).

Не может быть!

Герцен

Не уважать чужие культы дурно

Не менее, чем изувером быть.

(Арсению).

Я даже вам завидую немного.

Сам я не верю. Да… Мне не дано.

Ведь это дар особый — верить в Бога!

Как сочинять стихи… Высоко, но…

Риттер

(ему)

Досель иным идеям вы служили…

Рациональным-с! Романтизм вам чужд.

Герцен

Однако мой поэт любимый — Шиллер.

Да, кажется, и ваш?..

Риттер

(не унимаясь)

Но это ж чушь!

Декабрь и ягоды? Гм…

Арсений

(отводя его в сторону, тихо, но грозно)

Встав к барьеру,

Заутра мы решим наш спор о том.

Риттер

(опешив, но не сдаваясь)

Угодно драться?.. Но за что-с? За веру?

Есть Бог иль нет? За сей пустяк, фантом?

(С ударением, понизив голос).

Иль за наш общий чернокудрый фатум?!

Арсений

(пренебрежительно)

В уме ль вы, сударь?

Риттер

(с циничной усмешечкой, тем же шипящим шепотом)

И поболе вас!

Не чтусь славянофилом я и… фатом.

А-а, фатум — у дверей?.. Так завтра. Да-с.

Расходятся. Явление 9. У двери, действительно, стоит Софья Львовна. Мгновение медлит, как бы наблюдая Риттера и Звягинцева, затем с выражением особенной радости идет к гостям.

Милуша

(тоже обрадовавшаяся ей)

Вот и maman!

Хомяков

(досель беседовавший тихо с Герценом, идя ввстречу Софье Львовне и с благородной барственной откровенностью любуясь ею)

Еще вы стали краше!

Уж, подлинно, «во лбу звезда горит»!

Герцен

(также приблизившись к ней)

Добры ж всё так же… Мне писали наши,

Как на чужбине им благотворит

Une étoile (звезда)…

Софья Львовна

(протягивая руку тому и другому)

Ах, Александр Иваныч!

Я так вам рада… Сколько лет и зим!

И вам — спасибо, Алексей Степаныч!

(Окинув их обоих взором, несколько удивленно)

Но… разве ж не враждуете вы с ним?

Хомяков

Дьяк встарь сказал уж: «Овии к востоку,

А овии зрят к западу…» Вот так

И мы с ним. Враждовать какого проку

Коль оба родине желаем благ?

Герцен

Конечно!.. Знаете ли, Софья Львовна,

Как ныне мы зовем их? «Nos amis

Les ennemis (наши друзья-противники)». Мы спорим, но любовно,

Не расходясь с семи и до семи.

Софья Львовна

У любомудров?

Герцен

Нет. Их круг, растаяв,

Исчез, как и Станкевича кружок.

Вот — у Чаадаева…

Софья Львовна

Да, что Чаадаев?

Хомяков

Умом блестящ, как нож, как он, — жесток.

Софья Львовна

Как он писал: «Растем мы, но не зреем!»

Хомяков

Зари не видит, что уж занялась!

Герцен

(лукаво Софье Львовне)

Спросите, как живется на заре им?

Цензура не щадит их, как и нас!

Явление 10. Входят Наумовна и лакей с большими лакированными подносами. На первом — чайный сервиз сине-золотого фарфора, на другом — граненый хрусталь с вареньями, бокалы и бутылка шампанского. Поставив всё это на стол, прислуга уходит.

Софья Львовна

(подымаясь с места)

Вот чай. Прошу… Не скрещивайте копий!

Все переходят к круглому столу, садятся и на мгновение умолкают.

Герцен

(с горькой иронией)

Заря? В России?.. Мрак, как в ноябре!

Как прежде, как и впредь… А что в Европе?

Софья Львовна

(уклончиво и равнодушнее, чем обычно)

Там? Многое… Социализм Фурье…

Риттер

(напротив, с горячностию)

Он всех зажег! Все жаждут фаланстера!

И революция уж невдали…

Герцен

(тоже горячо, но горестно)

Там — мысль и действенность! Здесь — сон и… вера.

Что ж медлим мы, мы, соль своей земли?!

(Хомякову).

Вот вы… С самодержавьем, православьем

Дотерпитесь, покуда смерть придет!

Риттер

(ему, но явно желая задеть Хомякова)

Да… Признаюсь, могильным чем-то, навьим

От ихнего ученья отдает!

Хомяков

(ему прямо, тонко прищурив косой свой глазок)

Скажите… А от ваших революций

Благоухает очень хорошо?

(Сразу серьезно и энергически).

Нет!.. Токи крови ими в жизнь вольются,

А кровь… она смердит! И как еще!

Герцен

Власть деспотизма иль социализма —

Иного выбора, поверьте, нет!

Хомяков

А ежели иными задались мы, —

И нечто новое приносим в свет?

Герцен

(с искренней скорбью)

Что ж? Балалайку, лестовку да бармы?

Риттер

(с язвительной улыбочкой)

Иль самовар-с?

Арсений

Не гильотину всё ж!

Герцен

Мы правду сеем — рыщут вкруг жандармы!

Хомяков

Пусть! Не потопчут всю златую рожь.

Пожнут ее…

Герцен

Да кто же? Внуки? Дети?

Хомяков

Да. Лишь не съела б чуждых новшеств тля.

Риттер

К старинке-с? К временам кнута и плети?

Арсений

А днесь — шпицрутены и фухтеля!

Хомяков

(с величайшим спокойствием и тончайшей насмешливостью)

Цари московские пеклись неплохо

О родине. Всё зло нанес ей Петр.

Коль вновь придет, не дай Бог, смут эпоха,

Потомки скажут, сделавши нам смотр,

Кто был правей!

Риттер

(запальчиво)

Не вы ль, звонарь и постник?

Герцен

Да, чем дорога ваша-то права,

Ответьте-ка нам, мира совопросник?

Софья Львовна

(внезапно поднимаясь с места)

Даст вам и им ответ… сама Москва!

(Взволнованно и вдохновенно).

Москву, на ней не бывши давно уж, — вечность целую! —

Увидела намедни я с Воробьевых гор

Столь сказочно-прекрасной — и яркою, и белою,

Что замерло дыханье, слезой застлался взор!..

Уж августа ли солнце не хладно ли, не скупо ли?

Она же вся сияла! Там — шпилем, там — крестом,

И золотом потусклым, что на Успенском куполе,

И мрамором ротонды, вершащей Пашков дом…

Как бархат кармазинный, плыл звон Иван-Великого,

Куранты Спасской башни играли серебром…

Ах!.. Пушкина родившей, взлелеявшей Языкова (Н. М. Языкова, известного русского поэта),

Москве ль страшиться ломки, содеянной Петром?!

Москва на стенах мшистых растит сирень цветущую,

Москва, как птица-Феникс, встает, сгорев дотла…

В ней — вольность и заветы! Былое и грядущее!

В тот миг, о незабвенный! я это поняла.

А что я? Шалый листик, оторванный от дерева…

Страны своей беглянка… Вы ж, русские волхвы

Востока и заката, и веря, и не веря, вы

Все тайно единитесь под сению Москвы!

Всё общество — в сильнейшем и, действительно, объединившем всех волнении… Кое-кто поднимается с места, другие же, наоборот, словно прикованы к нему, не движутся.

Арсений

(в апогее восторга)

Чудесно молвили вы, Софья Львовна!

Хомяков

(просто, но с внутренним жаром)

В первопрестольной каждый дом и двор

Мне дорог, словно я слагал их бревна!

Герцен

(с хорошей мечтательностью)

И я, быв юным, с Воробьевых гор

Ей любовался… И пылал, как кратер!

Да, и в реакции вольней здесь дух!

Здесь — университет наш…

Риттер

(вскакивая с молодой сердечностью)

Alma mater (вскормившая мать)!

(Внезапно Арсению).

А что, не помириться ли нам, друг?

Софья Львовна

А вы поссорились?..

Риттер

(ей)

Слегка. С любовью.

(Арсению).

Что ж, извинишь ли?

Арсений

От души готов.

Жмут друг другу руки.

Софья Львовна

(подымая бокал)

Так за Москву!

Хомяков

(поднимая свой)

За третий Рим!

Герцен

Московью!

Все чокаются. К тонкому звону хрусталя примешивается густой колокольный звон.

Хомяков

Ишь, как распелись сорок сороков!

Милуша

(спрыгнувшая с дивана, на котором досель дремала)

Вот весело!.. Сплясать бы…

(Робко, матери).

Неприлично?

Софья Львовна

(светло улыбаясь)

Нет, душенька.

Милуша

(таща ХомяковА к клавесинам)

Играйте ж, крестный… Ну!

Хомяков

(идя с ней, Софье Львовне)

Страх как она у вас своеобычна!

(Садится за клавесин).

Милуша

(ему и Звягинцеву)

Чур, подпевать мне!

Хомяков

Ладно. Подтяну.

(Играет мелодию русской песни, удалой и нежной).

Милуша поет, приплясывая, Арсений и Хомяков подпевают.

Милуша

(поёт)

Уродилась я вольным-вольна,

Словно синя Окиян-моря волна!

Шлет сватов к нам старый стольничий…

«Как ты, батюшка, ни вольничай, —

Не пойду я в тесный терем под замок,

Где лишь видят красно-солнце да Бог!»

(Пляшет всё бойчее и задорнее, сохраняя при этом всю плавность и подлинность русских плясовых движений).

Уродилась я вольным-вольна,

Словно ласковая Ладушка-весна!

Шлет сватов младой сокольничий…

Тут, как я сама ни вольничай,

А пошла в его цветистый теремок,

Где нас видят лишь злат-месяц да Бог!

(Останавливается, разрумяненная и запыхавшаяся).

Риттер

(хлопая в ладоши)

Да-с… Вот так барышня!

Хомяков

(с отеческой гордостью)

Что? Царь-девица!

Арсений

Вся русская!

Герцен

И голосок какой!

Милуша, застыдившись, убегает.

Однако не пора ли расходиться?

Хомяков

Да, надо и хозяйке дать покой.

Все, кроме Арсения, незаметно удалившегося в оставшийся неосвещенным кабинет, целуют руку Софьи Львовны и удаляются. Она провожает их до дверей. Затем возвращается, медленно, полная затаенной светлой думы, берет из вазы розу, вдыхает долго аромат ее и прикалывает к груди своей. Потом вынимает из канделябра свечу, направившись в кабинет, видит Арсения, стоящего, скрестив руки, у колонны и освященного ярким сиянием месяца.

Софья Львовна

(с удивлением и как бы страхом)

Как? Вы всё здесь?..

(Нахмуриваясь).

Зачем вы здесь? Вы видите — устала я…

Арсений

(тихо, но властно)

Отдайте вашу розу мне!

Та медлит, растерявшись.

Да, эту вот, мой друг.

Такая она томная, и тяжкая, и алая,

Как сердце, что исполнилось до края страстных мук…

Софья Львовна покорно подает ему цветок и, пройдя мимо, ставит свечу на стол.

Софья Львовна

(тем же тоном)

Свечу ж задуйте! Что она при этом властном месяце?..

Арсений столь же покорно гасит свечу.

И сядьте тут!

(Указывает на диван, садится).

Он опускается подле.

Софья Львовна

(пытаясь принять свой легко-насмешливый тон)

Поэзия… Совсем Жорж Занд с Мюссэ!

Арсений

(значительно)

И скажемте то, важное…

Софья Львовна

(перебивая его и намеренно не поддаваясь его настроению)

Ах, да… немножко бесится,

От счастья, видно, Лизанька, ma fille и votre fiancée (моя дочь, ваша невеста).

Арсений

Не то! Не то! С Lise кончено, о Lise ни слова более.

Софья Львовна смотрит на него пронзительным взглядом.

Арсений

(твердо)

Да, да, теперь я вынужден, обязан с ней порвать.

Софья Львовна

(терзаемая противоположными чувствами — радости и благородной жалости — и с трудом овладевая собой)

Арсений Александрович! То слышу, верьте, с болью я…

Успела оценить я вас и полюбить, как мать.

Арсений

Как мать, графиня? Только-то?.. Мне ж верится, мне ж грезится,

Что большей удостоен я и… иной любви!

Сколь нежное лицо у вас в сиянье дымном месяца!

Сколь жажду я вас, милая… любимая… Sophie!

(Приближает к ней лицо свое).

Софья Львовна

Безумец! Что сказали вы?

Он внезапно целует ее в уста.

Что делаете?.. Боже мой!

Оставьте же… Да можно ли?..

Арсений

А отчего нельзя?

Когда мы оба дерзкие?.. Когда хотим того же мы?

Софья Львовна

Но оба и столь разные!.. Я Вам чужая… Вся.

Арсений

Неправда! Путь один у нас… И вера та же самая

От нынешнего вечера!

(Стремительно берет ее за плечи и поворачивает к себе).

Ах, что за красота!

Ну, отвечай, прелестная, надменная, упрямая, —

Ужель всё ненавидишь ты?.. Иль любишь?

Софья Львовна

(закрывая лицо руками, как бы против воли)

Да и да…

Арсений с силой отнимает ее руки от лица и длительно целует их, тогда она говорит с горькой иронией на себя и даже гневом.

Я, «fort esprit (сильная духом)» — влюбленная! Да и в кого ж? В Арсения!

Соперничаю с дочерью, лишаю жениха…

(Арсению).

А вы-то, вы-то! — Розою пленяючись осеннею,

Презрели вешний ландыш вы, чуть глянувший из мха!..

Зачем, зачем?

Арсений

(пожимая плечами)

Влекусь я к вам… А почему? Не ведаю.

Вы мне по слову русскому — «желанная», она ж…

Софья Львовна

(с горькой усмешкой)

Гордиться, верно, сладостней нелегкою победою?

Арсений

(с пламенным укором)

Не грех ли вам, любовь моя? А я-то, я не ваш?..

Ах, ежели бы знали вы, как много аромата вы

В себе таите женского, блестя умом мужским!

Вы, чьи уста — малиновы, а плечи — млечно-матовы,

Вы — роза, впрямь!.. Куда ж до вас и Lise. и всем другим?

(Горячо обнимает ее).

Но Вы, Sophie, дрожите вся… Колеблетесь? Не верите?

Софья Львовна

Нет… Чувство, что во мне самой, мне странно и ново.

Такая страсть!.. Что ждет меня?

Арсений

(увлекает ее с собой к двери)

Взгляните, друг мой, в двери те:

Не Кремль ли то белеется?.. Так вот в виду его

Я, как царице, в верности великой присягаю вам,

Своей подруге в будущем и… бывшему врагу.

Клянусь! Подобно мантиям пурпурно-горностаевым,

Вас обожаньем пламенным навек я облеку…

(Привлекает ее на грудь к себе и нежнейше целует).

Софья Львовна

Да, этим вот мгновением вся жизнь моя искуплена.

Во мне — одно лишь счастие… Нет воли, нет ума…

Арсений, друг сердечный мой, противник и возлюбленный,

Смотри: тебя целую я, я, гордая, сама!

Явление 11. Из двери во внутренние комнаты выходит Лиза со свечой в руке, в белом капоте, с косами, убранными на ночь. Осматривается, как бы ища кого, затем, слыша в кабинете шорох, направляется туда.

Лиза

Я к Вам, maman, с решеньем.

(Видит Софью Львовну в объятиях Звягинцева).

Ах!.. Простите…

Софья Львовна

(мгновенно загораясь стыдом и благородным гневом на себя и Арсения)

Тебя ли ангел мой, прощать?!. И мне ль?

(С холодным отчаянием, указывая Арсению на дверь).

Уйдите, сударь… Навсегда уйдите!

Да, да, мой дом закрыт для вас отсель!..

Арсений на миг словно остолбенел… Затем лик его сперва ярко вспыхивает, потом смертельно бледнеет, — и с глубоким, но вместе с тем и надменнейшим поклоном он покидает комнату. Лиза с плачем бросается в объятья Софьи Львовны. Занавес. Действие 4. Тот же удаленный угол усладненского парка у беседки «Золотая Гроздь». Круглый фонарь из алой бумаги, повешенный в зелени над статуей Вакха, светом, колеблющимся и фантастическим, освещает листву ближних дерев, ставшую уже оранжевой и багряной по-осеннему, и странным образом живит лицо мраморного бога… Порой сюда долетают звуки Ланнеровских вальсов, кажущиеся издали еще более мелодичными и печальными. Прекрасная, бесчисленно-звездная ночь начала сентября. Явление 1. Появляются, прогуливаясь, дама в палевом кринолине и очарованный кавалер.

Очарованный кавалер

О, что за ночь! И сень дерев! И звезды!

Дама в палевом

Да… И, n’est-ce pas, monsieur (не так ли, сударь)? Какой раут!

Очарованный кавалер

О! Я не видывал блестящей съезда!

Дама в палевом

Mais… Vous savez (Но… Вы знаете)? Невесело всё ж тут…

Очарованный кавалер

Немудрено. Престранная помолвка! —

Невеста — Геба, Хлоя! А жених…

Дама в палевом

(хихикнув)

Un vieux satyre (старый сатир)?!..

Очарованный кавалер

А почему размолвка

С тем кирасиром вышла вдруг у них?

Дама в палевом

(прижав веер к устам)

Тсс!..

(Совсем тихо).

Чувств к нему исполнилась горячих

Сама графиня…

Очарованный кавалер

(с изумлением)

О!

Дама в палевом

Да… C’est un drame (какая драма)!

С великодушьем, редкостным у мачех,

Хоть сей красавец уж пылал к ней сам,

Она навек «прости» ему сказала, —

И вот страдает… Зрели, — как бледна?

Очарованный кавалер

Как лебедь! Лилия!.. Скользит средь зала

С улыбкой умирающей!..

Дама в палевом

Она

Злосчастнее всех Индиан и Лелий…

И я боюсь…

(Вновь прижимает веер к устам).

Чу! Вальс… Угодно вам?

(Подает руку).

Очарованный кавалер

(принимая ее)

Ах, эти губы пламенней камелий!

Зачем не ваш я веер, о madame?!

Уходят к дому. Явление 2. Входят Дама в голубом кринолине и разочарованный кавалер.

Дама в голубом

О, что за ночь! И сень дерев… И звезды…

Мне, сударь, свет несносен!

Разочарованный кавалер

(пренебрежительно)

Здесь — и свет?

Всё львы да львицы нашего уезда…

Томительно!

(Притворно зевая).

Не правда ли?

Дама в голубом

(нервно оглядываясь)

Ах, нет!

Скорей здесь как-то жутко…

Разочарованный кавалер

Да, пожалуй.

Трагическое в воздухе…

Дама в голубом

(содрогаясь плечиками)

Он — стар,

Она ж — вся младость!

Разочарованный кавалер

(иронической улыбкой скривив уста)

Мох и розан алый?..

Дама в голубом

Где ж юный друг?

Разочарованный кавалер

О, c’est une histoire (о, это целая история)!

Ведь он уж руку предложил девице,

Но увидал belle-mère (тёщу) и… и погиб.

Из благородства должен был сокрыться

И… ежели вы зреть его могли б!

Взор дик и мутен, разговор несвязен,

Нестриженые кудри и… кафтан.

Дама в голубом

(всплеснув руками)

Мой Бог!

Разочарованный кавалер

Он, как Вадим иль Стенька Разин,

В окрестностях с толпой своих крестьян

Безумствует… И, мыслю, кончит дурно.

Дама в голубом

(возводя очи к небесам)

Сколь бурны страсти на земле! А там…

Разочарованный кавалер

Когда бы мне горел ваш взор лазурный,

И к небу ревновал бы я, madame!..

Удаляются вглубь парка. Явление 3. От обрыва поднимается Арсений. Он имеет крайне особенный и возбужденный вид. На плечах его, действительно, кафтан, впрочем, — щегольской, накинутый нараспашку, отчего видна шелковая его, бирюзового цвета рубашка. На кудрях, значительно отросших, — парчовая, тускло-золотящаяся мурмолка, на ногах — желтого сафьяна сапоги. Нежное лицо его пылает румянцем, в очах — блеск и дерзость нестерпимые, поступь не очень тверда. Видимо, он сильно пьян.

Арсений

Тем, кто, как я, во всем пред Богом грешен,

Беспутством больше ль, меньше ль — всё равно.

(Подходит к статуе).

А-а, нежной ручкой тут фонарь повешен?

Что ж! Нам удобней, коль освещено.

(Пристально смотрит в лик Вакха).

Вот вы, улыбчивейший утешитель,

Неуязвимейший соперник мой!

Эх, не грешили ли и не грешите ль

И вы, как я?.. Ведь вы, хоть и немой,

Красотку утешали же при муже,

А днесь, — при мне, возлюбленном ее…

(С глухой ненавистью).

Быть может, ножки, нет которых уже,

Досель спешат к вам? К вам лицо свое

Она подъемлет в сладком суеверье

И… забывает скорбь всю и меня?!

Так сих отрад лишу ее теперь я!..

(С угрозой).

А-а, ты молчишь? Смеешься лишь, дразня?

Трунишь над русским влюбчивым болваном, —

Над силой и ничтожеством его?..

(Опускается на скамью, достает из кармана серебряную фляжку и чарку и, налив вина, вновь встает).

Но я не зол. Попотчую стаканом

Напоследях твое я божество!

(Подносит к каменным устам чарку и льет вино, алыми каплями пятнающее мрамор. Наливает еще и пьет сам, затем тихонько свистит).

Явление 4. От обрыва подходят несколько парней, тоже не весьма трезвых, но смущенных непривычным местом и обстановкою. Они окружают Арсения, переминаясь и наивно тараща глаза на статую.

Арсений

(с подкупающей ласковостью)

Коль люб я вам, так сослужите, братцы,

Последнюю мне службу в эту ночь!

(Сразу повелительно).

Вот — идол. Марш к нему! Да крепче браться,

Да повалить, да до реки сволочь

И бух!.. А там пусть: «Выдыбай (то есть „выберись“, „выплыви“), Перуне!»

Кричит одна…

(Проводит рукой по лбу).

Уж это, впрочем, вздор!

Парни мнутся.

Ну?!.

1-й парень

(робко)

Барин… А она не из колдуний,

Вот энта… Про кого ваш разговор?

Арсений

(дико захохотав)

Струхнули?!

2-й

парень

(чеша в затылке)

Бес силен…

3-тий

Вали, Мишутка!

Я с эфтой стороны, Петруха — с той…

1-й

(приблизясь к Вакху)

Ишь, ровно бы в крови ён!

2-й

Ажно жутко…

4-й

А в роже — смех…

3-й

Чаво тут? Прите!

Арсений

(прислушиваясь)

Стой!

Идут… Айда опять в кустарник частый!

А свистну — прибегай, ребята!

Парни исчезают.

Арсений

(один)

Да…

Шальная мысль… А вот хочу — и баста!

Явление 5. При звуках церемонно-томного гросфатера появляется длинный ряд нарядных пар. Впереди всех — Софья Львовна с именитейшим из гостей, серебряно-седым согбенным старцем. Она — в пышнейшем белоснежном платье, странно убранном бабочками из черного бархата, с подобным же им черным крылатым бантом за спиной. Лицо ее кажется почти фарфорово-бледным и печальным. За ней следует сияющая самодовольною прелестью Лиза в розовых тюлях об руку с Мороковым. В одной из задних пар — Риттер.

Арсений

(вглядываясь)

Ого! Какое шествие!..

(Скрываясь за статую).

Сюда!

Гряди, кто зван, исчезни, кто отвержен…

(Видит Софью Львовну. Взоры его как бы приковываются, а руки умоляюще простираются к ней. С силой, жарким шепотом).

Один лишь взгляд! Лишь взгляд, любовь моя!

Софья Львовна, не видя и не слыша Арсения, однако, оборачивает голову в его сторону, со смутною тревогою всматривается в черную зелень и судорожным движением прижимает руку к груди, на которой блистает неизменная ее брошь — звезда… Затем вместе с другими в медленном танце удаляется.

Арсений

(вослед)

Благодарю… Благоговейно-сдержан,

Хотя и пьян, madame… О, если б я

Любил не столь вас!

(Опускается на скамью, охватив голову руками).

Явление 6. Входит Риттер с ручным фонариком. Низко склоняясь к земле, что-то ищет близорукими своими глазами. Внезапно видит Арсения и, подойдя, кладет ему руку на плечо.

Риттер

(тоном холодного укора)

Ты?!

Арсений

(уныло)

Я, друг любезный.

Риттер

(тем же тоном)

Здесь?! Как же это-с?

Арсений

Смертная печаль…

Не только что — сюда, дерзнул бы в бездны!

Оба помолчали.

А почему, скажи, тут фестиваль?

Риттер

Lise именины и помолвка с князем.

Арсений онемел от изумления.

Риттер

(с улыбочкой, впрочем, невеселой)

В отчаянье-с?

Арсений

(облегченно вздыхая)

Напротив… коль не лжешь!

(Про себя).

Вот выход-то!

(Ему).

Что ты всё смотришь наземь?

Риттер

(коротко)

Ищу.

Арсений

(насмешливо)

Сей выход?

Риттер

Роковую-с брошь,

Что утеряла, в танце проходя здесь,

Ее сиятельство…

(С горечью).

Ведь я у ней —

Aux petits soins (на побегушках)… Найди вот! Угораздись!

Арсений

(с волнением)

Звезду? Аквамариновых камней?

Риттер

Да-с… Спохватясь, расстроились не в шутку:

Зовут, ломают руки, веер свой…

Волненье, страх… Ну, место ль предрассудку

В ней, женщине, настоль передовой?

«Ах, Риттер, без нее грозит мне гибель…

Ах, с ней утрачу я покой… себя…» —

И Риттер, хоть не Вертер и не Зибель,

Средь праха ползает!

Арсений

Ах, друг… Любя,

И ползать сладко!.. Дай вдвоем поищем.

Склоняются к земле.

Риттер

(после краткого молчания)

Как ты живешь?

Арсений

Средь мужичков моих.

Мы с ними мир весь воскресим иль… выжжем!

Риттер

Ты, слышно, отпустил на волю их?

Арсений

Да… Но расстаться, мнится, не расстанусь.

Риттер

(с усмешкой)

Чудишь ты!.. Вон — боярином одет.

Арсений

Эх! Важны ли мой вид, безумства, пьяность?

Нет… Важно, что…

(Сразу обрывает).

Звезды-то нет как нет!

Риттер

Да, не видать.

Арсений

(выпрямляясь, тоном возвышенным и горячим).

И вот встает дилемма:

Где —

(указывает на запад и восток)

там иль здесь — ее нам обрести?!

Во мраке ж до родного Вифлеема

Как россиянам темным добрести?..

Риттер

Занесся! Брось-ка, брат, сей хлам церковный

Да Хомякова с братией.

Арсений

(нахмурясь)

Нет! Вздор!

Риттер

(вкрадчиво)

Да не трави полей Софии Львовны,

Не заводи с ней тяжб!

Арсений

Да, да! Позор.

(Кротко улыбнувшись).

А что она? Небось, гневится?

Риттер

Очень.

А больше мучается той враждой.

Худеет… Подбородочек как сточен,

И взор померкнувший… как бы пустой.

Арсений

(с искренним огорчением)

О, Господи… A Lise? Страдает?

Риттер

Что ты?

Цветет!

Арсений

Но, слушай… как пошла она

На этот брак?

Риттер

С великою охотой.

Молитвенно глядит на ордена,

Восторженно придворным дышит тленом

И… и пресчастлива!

Арсений

Не может быть!

Явление 7. Входят, любезничая, Лиза и Мороков.

Риттер

Да вот она! Не нимфа ли с силеном?

Арсений

И это — Lise, что мог бы я любить?..

Лиза

О, что за ночь! И сень дерев! И звезды!

Князь Мороков

А я немножечко устал, ma chère…

Лиза

Вот тут беседка, в золотых вся гроздьях,

Votre Excellence (ваше сиятельство)…

Князь Мороков

(с нежным упреком)

Зачем?.. Зовите Пьер.

Лиза

Ну, Pie… Ах, никогда я не осмелюсь!

Как можно Nicolas сказать царю?

Вот так и вам…

Князь Мороков

(про себя)

Ах, как наивна! Прелесть!

(Ей).

А всё ж скажите. Я ж вам подарю

Кой-что, похожее на это имя…

Вы отгадали?

Лиза

(задумчиво)

Pi-er-re?..

Князь тотчас же подает ей сафьяновый футляр.

Ах!.. Pierreries (украшения)!

Князь Мороков

Мои фамильные алмазы. Ими,

Ma petite (моя малютка), и точно, горд я, как цари!

Лиза

(с восторгом, любуясь подарком)

Mon Dieu! Сколь щедры и добры ко мне вы!

Князь Мороков

Любите лишь меня вы, старика!

Лиза

(делая les grands yeux (большие глаза))

Вас — да, но кто ж старик-то?!

Князь Мороков

Дочка Евы!

Столь молода, а уж в речах ловка.

(Внезапно супя брови свои).

А не грустишь о юном сумасброде?

Лиза

(притворно не понимая)

Каком?..

(С промелькнувшей в очах печалью).

Ах!.. Что вы?.. Он же

(с презрением)

si grotesque (так нелеп)!

Гуляешь с ним, а он всё о народе,

Об общине какой-то…

(Любуясь камнями).

Что за блеск!

Merci, Votre… Pierre (Благодарю вас, ваше… Пьер)!

(Приседает).

Князь Мороков

(любуясь ею)

Ну, словно институтка!..

(Берет ожерелье).

Дай я надену… Ангелок мой, Lise!

Что за лилейна шейка! Что за грудка!..

(Хочет обнять и поцеловать ее в грудь).

Лиза

(уклоняясь)

Mon prince (мой князь)… Потом…

Князь Мороков

Да полно! Не стыдись.

Мой возраст уж отеческий… И ласки

Такие ж… Что за локоны златы!

(Ласкает дрожащей рукой ее кудри).

Арсений

Так вот царевна милой детской сказки!

Вот Золота-Коса!

(Хохочет).

Риттер

(ему)

Потише ты!..

Лиза

(вырываясь из объятий князя)

Здесь кто-то…

Князь Мороков

(обидчиво)

Ежели вам так противно…

Лиза

Не-т… Я лишь, сызмальства лишась отца,

К сим ласкам не привычна.

Князь Мороков

Как наивна!

Восторг!

Лиза

И… вообще мне до венца

Mes tantes лобзаться строго воспретили…

Князь Мороков

Но за bijoux (драгоценности) мои, о mon bijou (моя прелесть)?..

Лиза

(лукаво)

Вот разве что за это…

Мороков целует ее.

Арсений

(негодуя)

Лиза! Ты ли?

Риттер

С ума сошел ты?!

Арсений

Видимо… схожу.

О, Ewigweibliche (праздник любви)!..

(Хватается за голову).

Беседка освещается снаружи и изнутри. Слышны приближающиеся шаги и голоса.

Князь Мороков

(продолжая целовать Лизу)

Амурчик!

Лиза

(вырываясь пугливо)

Идут!..

Князь Мороков

(совсем потерявший голову, принимая вдруг начальственный тон)

Кто там? Не сметь!

Лиза

(с кротким упреком)

Отсюда ж фейерверк,

Mon prince, смотреть сбирались все, а вы тут…

Князь Мороков

Да, да… Знать, от любви к тебе померк

Рассудок мой.

Риттер

(насмешливо, но тихо)

А разве был он светел?

Явление 8. Смеясь и болтая, появляются гости. Среди них — Софья Львовна. Тотчас над обрывом, у Москвы-реки начинают взлетать ракеты, опоясывая небеса золотистыми радугами, рассыпаясь затем огненными каплями.

1-й гость

(2-му)

Прелестный праздник!

2-й гость

Прямо fête galante (изысканное празднество)!..

Но как в сем свете все бледны, заметил?

1-я гостья

(2-ой)

Ах, chère, гляди! Искрясь, как бриллиант,

Ракеты рассыпаются…

2-я гостья

Как слезы…

Дама в палевом

(очарованному кавалеру)

N’est-ce pas (не правда ли)? Что змейки с жалом золотым!

Очарованный кавалер

Иль луки Эроса!

Дама в голубом

Небесны розы!..

Разочарованный кавалер

Как страсти, коими лишь миг горим!

Софья Львовна

(несколько удивленная, подходит к Лизе и князю)

Вот где ты, Lise? И князь?..

Князь Мороков

(Софье Львовне)

J’espère (я надеюсь), — в немилость

За tête-à-tête (разговор наедине) наш к вам я не впаду?..

Лиза

(алея и в то же время сияя радостью)

Son Excellence (его превосходительство) от танцев притомились,

Maman… Притом столь хорошо в саду! —

Son Excellence… И ночь, и выси звездны…

Арсений

(в стороне)

И фрачных звезд довольно с вас вполне!

Лиза

Son Excellence… ах, до того любезны!

Вот, гляньте-ка, что подарили мне!

(Показывает ожерелье).

Софья Львовна

Коль ты, дружок довольна, — я тем боле.

Князь Мороков

(ей, тихо и восторженно)

Votre fille, madame, elle-même est un diamant!

Si belle et si naïve! (Ваша дочь, мадам, сама по себе бриллиант! Так красива и так наивна)! Что розан в поле…

Арсений

(вновь захохотав)

Sainte rose (святая роза)! Ха-ха…

Князь Мороков

(лукаво, Лизе)

А скажете maman,

Как следует примернейшей из деток,

Чем отблагодарили жениха?

Лиза

(несколько смутясь, но мгновенно оправившись)

Чем?.. Comme il faut (как полагается)… Ну, реверансом. Этак.

(Приседает).

Мороков улыбается.

Арсений

Да-с, девочка неглупая… ха-ха!

Софья Львовна вздрагивает и пристальнейше вглядывается в зелень.

Риттер

(Арсению, полунапевая)

Prenez garde, prenez garde! —

Dame blanche vous regarde!

Берегитесь, берегитесь!

— Белая дама на вас обратилась!

Арсений

(почти в ярости)

Эх, к черту дам всех! Розовых и белых,

Ничтожнейших и гениальных — всех!

(Вынимает чарку и вновь наливает вино).

За Дунь и Даш, рябых и загорелых!

(Пьет и скрывается в кустах).

Софья Львовна

Чей это голос там?.. И странный смех?..

(Отходит от князя к статуе).

Риттер

(подходит к ней)

А вот и я-с!

Софья Львовна

(указывая рукою на кусты)

Кто там еще?

Риттер

(оглядываясь на кусты)

Кто-с?.. Бахус.

Софья Львовна

(повелительно, глядя ему в глаза)

Без шуток!

Риттер

(пытаясь всё обернуть в шутку)

Гм… Дух некий… темноты.

A la moujik (похожий на мужика)! Курчав, одет в рубаху-с…

Неинтересно-с!

Софья Львовна

(поняв, значительно)

А-а…

(Другим тоном).

Что, нет звезды?

Риттер

(пожав плечами, с усмешечкой, впрочем, добродушной)

Вот — женщины! Хоть воз острот рассыпь им, —

Всё хмуриться изволят…

(Серьезно).

Нет, — пока.

Пойдемте-ка, за нареченных выпьем!

Ишь, как мрачны-то! — Вроде мотылька,

Чернеющего в вашем белом тюле,

Небось, душа у вас?

Софья Львовна

(вся преображенная какой-то тайной радостью)

Сейчас?.. Нет! нет!

Я вновь светла! сильна!.. Я — как в июле…

Что? На заре моих, о Риттер, лет…

Риттер

(вновь пожав плечами)

Чем объяснить?..

Софья Львовна

А… чарой духа!

(Повертывается и идет к беседке).

Лиза!

Кэт, Машенька! Князь Петр Игнатьич! Граф!

Лиза с Мороковым, сиятельный старец и дамы в палевом и голубом следуют за ней.

Софья Львовна

(став на балконе ротонды, озирая кругозор и глубоко дыша)

Ах, как прекрасно!.. Там — туманы сизы,

Там — Млечный Путь… Здесь — мрак родных дубрав…

(Про себя).

О жизнь! Сколь ты еще сладка мне…

(Взяв один из бокалов, что наполнил Риттер).

Други!

Я пью за ищущих своей звезды…

За счастье ищущих!.. Есть в нашем круге

Что уж нашли ее!

Лиза смущенно опускает головку.

Да, это ты,

Дружок мой, Лизанька… И вы, и вы, князь.

(Тихо Лизе).

Счастлива?

Лиза

(приникая ей на грудь)

Маменька…

Софья Львовна

(Морокову)

А вы, князь Петр?

Князь Мороков

Так, что досель с блаженством сим не свыкнусь.

Софья Львовна

(поднимая бокал)

A votre santé alors (за ваше здоровье)!

(Чокается с Лизой и князем).

Князь Мороков

И a la votre (за ваше)!

Все окружают нареченных, чокаются, пьют, смеются… Риттер вновь полнит бокалы. Софья Львовна берет второй бокал и, стоя, пристально, как сомнамбула, смотрит в сторону статуи.

Очарованный кавалер

(не сводя с нее восхищенного взора)

Что за красы! С полотен Рафаэля!

Разочарованный кавалер

А жизни в них, души!.. О, c’est Psyché (это Психея)!

Софья Львовна

Но есть, что ищут, ищут — не вотще ли? —

И… гибнут с упоением в душе…

За ищущих и гибнущих!

Несколько дам

Ах! Что вы?

Князь Мороков

За здравие начав, за упокой

Кончаете!

Лиза

(ему и ближним гостям)

Maman не так здоровы…

Старец

(Софье Львовне)

Пристал ли Вам, прелестнице такой,

Сей мыслей строй, превратный, преунылый?

Понеже, при уме да красоте

Толиких, вы сыскали б и светило!

(Тихо).

Entre nous (между нами), графинюшка, Sa Majesté (его величество)

Вас помнит…

Софья Львовна

(преувеличенно-восторженно)

Quel bonheur (какое счастье)!

Старец

(всё так же секретно)

На днях спросили,

Где — вы и столь же ли пригожи… Да-с.

Вы при дворе… кхе-кхе… могли б быть в силе,

Советом старика руководясь…

Жаль, жаль, что Вы — on dit (как говорят) — из фармазонок.

Софья Львовна

(с столь же преувеличенным ужасом)

О, quel erreur (какая ошибка)!

Старец

Pas èа (разве не так)?..

(Выразительно, протягивая ей руку).

Так, commenèons (начнём)?!

(Целует ее руку).

Софья Львовна

(подымая бокал в третий раз)

Santé du cher Empereur (здоровье императора)!

Все чокаются, шумят.

Риттер

(удивленно наблюдающий Софью Львовну, ей шепотом)

Какой бесенок

В вас говорит?

Софья Львовна

(махнув рукой)

Тот… ваш!

Князь Мороков

(всем, поднимаясь)

A la maison (в дом)?

Дама в голубом

Да… росы падают…

Дама в палевом

Свежеет воздух…

Очарованный кавалер

(ей)

Мой котильон?

Дама в палевом

Mais, oui (о да)!

Разочарованный кавалер

(Даме в голубом)

Votre main (вашу руку)?

Дама в голубом

(принимая его руку)

Merci (благодарю)…

Все подымаются и уходят, кроме Софьи Львовны, задумчиво прислонившейся к одной из колонн, как бы слившейся с ней.

Софья Львовна

(глядя ввысь)

О, сколько там их… Всё-то небо в звездах!

(Грустно).

Моя ж…

(Бодро, тряхнув кудрями).

Да нет! Она вот здесь, вблизи.

Я чувствую… И знаю ж!.. Мимо воли

Я обернулась там вон, у скамьи,

И за сердце, что сжалось в чудной боли,

Схватилась дрогнувшей рукой, — тут и…

(Направляется к статуе).

Что молвил Риттер, страж мой неусыпный?

Там — Некто темный, в кудрях?.. Русский Вакх?

(С горделивым упорством).

Всё ж я найду звезду иль… пусть погибну!

(С вызовом).

Вот я, прекрасный бес! А ты где?

Явление 9. Из-за статуи выходит Арсений.

Софья Львовна

(невольно отступив)

Ах!..

(Оправляясь, с надменностью).

Мне было ране уж известно, впрочем,

Что вы в мой парк забралися… как вор!

Арсений

(с трогательным смирением)

Да, да, я знаю… Миром всем порочим

И вами презираем…

(Внезапно, с силой).

Но Фавор —

Вершину грез своих — в душе лелею

И к ней влекусь, хоть дан запрет не мне ль?

Ах! можно ль запретить любить лилею

Взлюбившему и черный, ярый хмель?

Софья Львовна

Оставьте, сударь, эти все юродства

И, ежели не вовсе вы пьяны,

Давайте изъяснимся!

Арсений

(с полупоклоном)

Благородства

И снисхожденья, как всегда, полны.

И… и прекрасны, Боже, как прекрасны!

Софья Львовна

(начиная раздражаться)

Что вам здесь, наконец, угодно?

Арсений

(с кривой улыбкой)

Мне-с?

Софья Львовна

(теряя терпение)

Вам, вам, конечно, скоморох несчастный!

Арсений

(медлительно, с иронией)

Д-а… И юрод, и скоморох, и бес…

(Внезапно, дерзко).

А вот угодно-то ему, графиня,

Не более, не менее, как… вас!

(Делает шаг к ней).

Софья Львовна

(с очами, широко раскрывшимися от гнева и страха)

Всего, всего от вас ждала б я ныне,

Но… не насилья…

(У неё перехватывает дыхание).

Арсений

(отступая вновь)

Что?!. Я в грязь увяз,

Как Святогор… Пал глубоко… в колодец,

Но как сие помыслить вы могли?

Вы, что я чту чуть ниже Богородиц,

Люблю же горячей родной земли?!

Зачем же горшее из унижений

Уж столь униженному, о Sophie?..

Как вы мо…

(Голос его прерывается рыданиями).

Софья Львовна

(опуская голову)

Я не поняла, Арсений.

Арсений

(горько, почти еще рыдая)

Чего хочу?.. Да чтобы по любви,

По вольной воле вы моею стали, —

И розами б сплелись мечи двух воль,

И мед, не кровь, закапал бы с их стали,

И было б счастие!

Софья Львовна

(скорбно)

То быть могло ль?

Арсений

(с громадной силой и убедительностью)

Могло! И может! Может!

(Приблизившись к ней).

Ну, к чему нам

И далее всем жертвовать для той,

Что поступилась чувством первым, юным —

И так легко! — для мишуры златой?

Не тщетна ли…

Софья Львовна

(неожиданно пламенно соглашаясь с ним)

Да, да, нужна ль та жертва?..

(Тряхнув кудрями).

А коли так…

Арсений

А коли так, — зачем

Завороженных не прейдете черт вы?!

Боитесь?

Софья Львовна

(принимая вызов)

Я боюсь?! Ничуть! Совсем!

Иль новой женщиною лишь зовусь я,

А в жизни бабок наших не смелей? —

Не брошу для пучины речки устья,

Для диких чащ — подстриженных аллей?

Быть «femme savante (просвещённой женщиной)»… и маменькой примерной,

Авроры другом и… лишь «veuve honnête (почётной вдовой)»!

И зваться «étoile», «звезда» иль «Stern», но…

Самой не вспыхнуть век огнем… О, нет!

(Решительно идя к Вакху).

Пускай у этой статуи… Ах! дивно заалелой,

Я нечто утеряла уж, — но всё и обрету!

Лобзай же грудь и жемчуг мой, сжимай мой тюль и тело, —

Сгорай, как я сама горю… Как звезды! на лету!

Я не хочу, чтоб жизнь прошла… И не хочу, чтоб плакал

Как ныне, дерзновеннейший и милый человек…

Арсений

(властно, загораясь страстью, но не двигаясь)

Не хочешь, — так иди ко мне!

Софья Львовна

(приближаясь, как бы помимо воли)

О, взор его как факел…

Арсений

(еще тверже)

Не хочешь, — так иди со мной!

(Обнимает ее и увлекает к беседке).

Софья Львовна

(в объятиях его, в полузабытье)

Лобзание ж как снег…

Скрываются в дверях ротонды. Некоторое время сцена пуста. Фонари догорают, звезды меркнут, наступает розовато-мглистый рассвет, в коем статуя Вакха кажется подобной призраку. Явление 10. Входят Назар и Настя. У него за спиной — ружье.

Назар

Нальются эфти яблоки и дули, —

Беда нам! Все-то ночи напролет

По саду шляешься, их карауля.

Настя

(очень наивно)

Не то своруют!

Назар

Точно. Вор — народ.

А если, люба, разобрать захочем, —

Как не украсть-то? Аль лишь для господ,

А не для нас, — тебе ли, мне ль, и прочим, —

Со Спаса поп дозволил есть всяк плод?

Настя

Да ведь чужой ён!

Назар

Ну, так беспременно

Тогда возьмешь!.. В запретном слаще скус.

Адам вон из 'гистории священной —

Съел яблочко, вздел армячок да в куст…

Вишь, стыдно ему стало… Ну, а я бы

Так и гулял пред Богом нагишом!

Настя

(укоризненно качая головой)

И срамники ж вы, парни!

Назар

Ева — баба,

А тож не меньше смыслила в чужом!

Настя

Нет, доведись мне быть на месте ейном,

Я, может, яблочко б и сорвала

Да, фартучком прикрывшись, хошь кисейным,

Христу, а не Адаму б отдала,

Сама чуть-чуть, вот с эстолько отведав, —

Он, Батюшка, бы и простил!

Назар

(с искренним восхищением)

Ишь, ишь!

И девка, да умом почище дедов…

Эх, Насть!

(Обнимает ее).

Кабы… Вот ты средь бар торчишь,

Так не слыхала ль што насчет слободы?

Настя

(жарким шепотом)

Милушенька уж обещались, д-а…

«Всем вам, — грит, — волю дам, вступлю лишь в годы» …

Назар

Да жди, пожалуй… Будет то когда?

Другие-то… Вон Звягинцевский барин

Своих ослобонил уж и с землей.

Настя

Что нынче, друг, какой ты? Скушен, хмарен…

Назар

Не по себе… Спасибо, что с милой…

Ой, кабы воля да не ты бы, Насть, я…

Делов наделал!

Настя

Что ты? Бог с тобой!

Уходят к реке. Явление 11. Совсем светает. Даль Москва-реки заволакивается опалово-молочной дымкой… Дверь ротонды отворяется и пропускает Арсения и Софью Львовну. Он захмелел еще сильнее, но голова гордо закинута, нестерпимо-сияющая улыбка на лице. Теперь он, подлинно, похож на русского Вакха… Она — совершенно усталая и бессильно-гнущаяся, как увядший цветок.

Арсений

Что за рассвет, Sophie! И что за счастье!

К чему было томить себя борьбой?

(Глянув на нее).

Как ты бледна и трепетна… Ундина!

Софья Львовна

(с печальнейшей улыбкой)

Еще меня ты любишь?..

Арсений

Как «еще»?!

Теперь-то и люблю, коль воедино

Мы стали, душенька…

(Сладко потягиваясь).

Ах, хорошо!..

Софья Львовна

(чуждая совсем словам его)

А звезды все, все до одной померкли…

Арсений

(обнимая ее)

Люблю, как перед Господом жену,

И гордо поведу заутра к церкви.

Софья Львовна

(со странным испугом)

Зачем?

Арсений

(садится на ступеньку)

К венцу. От бури в тишину.

Софья Львовна

(с грустной иронией)

От воли в терем?

Арсений

(с ударением)

Это ж стало надо.

Ты согласишься.

Софья Львовна

Но… всё делит нас! —

Роман твой с Lise, мой возраст, вера, взгляды…

Арсений

(указывая на беседку)

А то, что было там вон лишь сейчас?

Она опускает взор.

Любила ты — и рассуждала ль, — Софья?

Софья Львовна

Увы… И рассуждая, я люблю!

Арсений

Так что же, друг?!..

(Снова сладко потягивается).

Не знал давно уж снов я…

Дай на коленях милых подремлю!

(Опускается рядом с ней, кладет голову на ее колени и засыпает).

Софья Львовна

(что некоторое время со слабой улыбкой любовалась им, а затем становится всё более мрачной)

А много ли мной найдено?.. А сколько уж утрачено! —

Свобода, уважение к себе самой и… честь!

(Взглядывая на статую).

А это изваяние… Уж видело мой плач оно,

Но видит и отчаянье, которого не снесть!

(Наклоняется к спящему).

Как светел, тих!.. Походит он сейчас на духа райского…

А там…

(Взглядывая на беседку).

Его безудержность в любви почти страшна!

О рот сей, вздохом веющий и запахом токайского,

Я вся им зацелована! — И вот раба… жена…

(Мягко сложив с колен голову Арсения, поднимается, шатаясь, идет к статуе, смотрит на нее миг и почти падает на скамью).

Ах, Боже мой… Что делать мне?!. Сплетать покорно нити ли

Что жизнь мою опутали, иль сразу разрубить?

Отдаться в сладкой слабости на милость победителя,

Предать идею милую иль… сгинуть? Да, не быть?..

(Поднимается и смотрит ввысь).

Звезда, звезда высокая! Ты, что вела стопы мои!

На запад ли блистаешь ты, иль светишь на восток?

Увы… Уж не увижу я… Прощайте ж вы, любимые,

Ты, человек неистовый, и ты, бесстрастный бог!

(Закрывает лицо руками и поступью колеблющейся, почти бегом, скрывается вниз по направлению к реке).

Тихо. Арсений спит с счастливейшей улыбкой на губах… Затем эту утреннюю тонкую тишь потрясает раскатистый ружейный выстрел.

Арсений

(открывая глаза)

А-а? Что это?.. А? Выстрел?.. И преблизко!

(Снова закрывая глаза и улыбаясь).

Ах, Софьюшка…

(Вновь открывая их).

Здесь нет ее?!

(Странно-обеспокоенный идет в беседку и тотчас возвращается).

И там.

То не она ль?

(Вглядывается в даль).

Нет, Настя, камеристка…

Напрямики от брега по кустам

Бежит и плачет, плачет…

Явление 12.

Настя

(вбегая, как сумасшедшая)

Вот беда-то!

Вот горюшко-т! Головку сняли с плеч…

Нырнула, белая, как лебедята,

И… всё!

(Осматриваясь).

Да есть ли дух тут человеч?

(Раздирающим голосом).

Клим! Кузька! Ратуйте же!

Арсений

(ей, задохнувшись от волнения)

Софья Львовна?

Настя

Да, сударь, да!

Арсений

Что… Утопилась?..

Настя

(махнув рукой)

Эх!

Назарушка… Бог разум отнял ровно!

Беги же, барин! Ин спасешь… Вот грех!

(Убегает, вопя, к дому).

Арсений стремглав бросается к реке. Явление 13. Немного времени спустя со стороны, куда скрылась Настя, появляются все три княжны Хованские.

Варвара Фёдоровна

(с зловещим торжеством)

Предсказывали мы, что будет худо, —

И вышло так!

Дарья Фёдоровна

Не минулось!

Мария Фёдоровна

Сбылось…

Дарья Фёдоровна

Вот снисходила до простого люда,

Варвара Фёдоровна

Судила сильных мира вкривь и вкось,

Мария Фёдоровна

Да набралася разных лжеучений, —

Перст Божий и казнил!

Варвара Фёдоровна

Нашла судьба!

Дарья Фёдоровна

Замешан, мню я, в деле сем Арсений…

Я хоть стара, но не настоль слепа,

Чтоб от меня укрылись сентименты.

Варвара Фёдоровна

Я тоже вижу всё, хоть и глуха!

Мария Фёдоровна

А я и прозорливица в моменты!

Дарья Фёдоровна

И в дом езжал, и слыл за жениха,

Как вдруг…

Все три

(закачав чепцами)

Да, да, мы очень дальновидны

И опытом умудрены… Да, да!

(Поникают в холодной думе, проницая очами речную туманную даль).

От реки доносится нестройный гул голосов.

Варвара Фёдоровна

Кричат!

Две другие

Мы слышим…

Дарья Фёдоровна

Движутся…

Две другие

Нам видно…

Мария Фёдоровна

Несут!..

Две другие

Мы знаем… Труп ее — сюда…

Явление 14. Дворовые (мужчины) от реки несут тело Софьи Львовны. Среди них — Странничек. В то же время от дома прибегают дворовые женщины, среди них — Настя. Арсений, держащийся неуклонно подле Софьи Львовны, имеет теперь вид совершенно безумного.

Одна из женщин

Графинюшка! Да что же с ней?

Один из мужчин

Утопла…

Другой мужчина

Ан — нет! Подстрелена. Вон перст в крови!

Другая женщина

Голубонька…

Странничек

(наклоняясь)

Дыханье словно б тепло…

Откачивали?

Третий мужчина

(махнув рукой)

Всё было…

Арсений

(припадая к трупу)

Sophie!

Варвара Фёдоровна

(заметив его, грозно)

Не место, государь мой, вам в сем парке!

Мария Фёдоровна

Да удалитесь же!

Дарья Фёдоровна

Ступайте вон!

Арсений

(поднимаясь)

А-а… три сестры!.. Зловещие три Парки!

Странничек

(княжнам, тихо)

Сердешные… В уме вредится он.

Оставьте-ка!

Арсений

(княжнам)

А кто, скажите, Парки,

Лишил Софию-Мудрость бытия?

Странничек

(пристальнейше наблюдая за ним, Насте)

Шепни-ка, девонька, скорей Назарке,

Чтобы спокаялся!

Настя

(разводя руками)

В бегах — ён…

Арсений

(громко, обводя всех диким взором своим)

Я!

Я — пьяница, я — пакостник великий,

Я, дерзко сливший Китеж и Наксос,

Ее терзал, как лебедь кречет дикий,

И запятнал, как хлад одну из роз!

Все поражены, но ничего не понимают в бессвязных речах его.

Странничек

(ему, тихо)

Эх, баринок… Коль плоть осточертела,

Всей жистью обелись! Что так, спьяна?

(Громко).

Я, родненьки, видал всё эфто дело…

В ём — воля Божья, а ничья вина!

(Княжнам).

Назар, ваш сторож верный, бдил под фрухтом,

Она же, яска, к реченьке сбегла, —

Умыться ль, покручиниться ль сам-друг там —

Хто знает?.. А чуть заревело… Мгла…

Вот тут и вышла жуткая прошибка:

Ему помстилось — вор… Бац из ружья!

Она же с камушка да в воду… Глыбко,

Да омута, да быстрая струя, —

Ну, и… погибла.

Старый мужик

Этакая жалость!

Молодой мужик

(ему)

Н-да, барыни такой не помнишь, дед?

(Покрутив головой).

Уж и добра была!

Женщина

(догадываясь)

Знать, испужалась?

Другая женщина

Вестимо — с боли! Пальчик-от задет.

Арсений

(про себя, ужасаясь сам своим предположениям)

Ох, нет… Сдалась, но, чтоб не снять доспехов,

Сама с собой…

Явление 15. Вбегает Милуша с Наумовной. Волосы ее, заплетенные в две косы, развеваются, милое лицо залито слезами. Все расступились перед ней.

Милуша

Где маменька?..

(Видит).

Ах, вот!

(Бросается с рыданием к телу матери).

Варвара Фёдоровна

(важно)

Идем, mes soeurs!

Все три в сопровождении женщин направляются к дому.

А помните, к нам ехав,

Она средь грозовых тонула вод?

Две другие

Да, да, мы помним…

Варвара Фёдоровна

(строго, воздев взор и перст)

Предзнаменованье!

Удаляются.

Милуша

(тихо, захлебываясь слезами)

Maman… золотенькая… мой дружок!

Странничек

(с глубокой жалостью)

Нет горше детского-то гореванья!

Наумовна

(сама утирая глаза)

Не плачь, графинюшка… Никто, как Бог!

Арсений

(подойдя к Милуше, твердо)

Милуша! Ежели б вы были взрослей,

Я всё б сказал вам, сам себя казня.

В чем я повинен… Вы поймете после…

Ответьте лишь, простили б вы меня?

Милуша

(всхлипывая и кивая)

Уж поняла. Прощаю.

(Ясно взглядывая на него).

Право… Что бы

Ни сделали вы, сердце к вам лежит!

Арсений

(вздохнув, с облегчением)

Теперь хоть в ад!

Странничек

(добродушно, положив руку ему на плечо)

Ан — нет! Пойдем-ка оба

Мы в Оптину, не то в Печерский скит!

И хорошо же, как в раю, там, барин…

Увей от всех страстей!

Арсений

Ну что ж! Туда.

Странничек

(вглядываясь в даль)

Вон, как восток-от стал уж светозарен!

И утренница в ём…

Арсений

(также взглядывая ввысь, где голубеет утренняя звезда)

Она! Звезда!

Звезда восточная…

Странничек

Всплыла над Русью…

Милуша

(нагибаясь к земле)

Ах, что нашла я!..

Арсений

(подойдя к ней, с волнением)

Софьюшкина брошь?!

Возьми ее, дитя… Да, да, клянусь я —

Ее немеркнущей ты донесешь!

(Приближается к Софье).

Прости, любимая!..

(Целует ее мраморное чело).

Ох, как премудро,

Лицо твое…

Мужики

(подымая тело)

Несемте, братцы, в дом!

(Уносят тело).

Арсений

(вслед)

Прости! Прости!

Странничек

(ему)

Ну, друг, покуда утро,

Тихохонько да споренько пойдем.

Арсений

(Милуше)

Коль встретимся еще, — взгляните кротко…

(Протягивает ей руку).

Она подает свою.

Арсений

(с глубокой нежностью смотрит на нее).

Сколь схожи с ней!..

Милуша

(со светлой гордостью)

Того не знаю ль я?

Арсений и странничек скрываются под обрывом.

Милуша

(горько, горько)

Вот и одна!.. Совсем, как есть, сиротка…

(Закрывает лицо руками).

Наумовна

И-и, Милушка… А мать сыра-земля?

Она родной недаром ведь зовется!

Приникни к ней — и слухай…

Милуша

(приникая к земле, раздумчиво и спокойно)

Тихо… Рань…

А там шумок сребристый, как в колодце…

Нет! Знаю, что звенит в ней… Иордань!

Занавес.

1921 г.

Машинопись (копия) — РГАЛИ. Ф. 1345. Оп. 4. Ед. хр. 61. 119 лл. Первоначальный вариант загл. — «Звезда восточная». Эпиграф — из романа «Братья Карамазовы» (Ч. 2. Кн. 6: Из бесед и поучений старца Зосимы. Нечто об иноке русском и о возможном значении его).

Отсылая к этому месту из романа, Столица, по-видимому, выражала свое отношение к событиям в России, пророчески предсказанным в романе: «…Провозгласил мир свободу, в последнее время особенно, и что же видим в этой свободе ихней: одно лишь рабство и самоубийство! Ибо мир говорит: „Имеешь потребности, а потому насыщай их, ибо имеешь права такие же, как у знатнейших и богатейших людей. Не бойся насыщать их, но даже приумножай“ — вот нынешнее учение мира. В этом и видят свободу. И что же выходит из сего права на приумножение потребностей? У богатых уединение и духовное самоубийство, а у бедных — зависть и убийство, ибо права-то дали, а средств насытить потребности еще не указали» (Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы. Л.: Худ. лит., 1970 г. С. 367).

Размышления Достоевского о вере, народе, разъединении людей и их спасении легли в основу драмы. В ней Столица также создает образ почитаемого народом старца. Не случаен и детский образ Милуши как существа ангельского, в полной мере выражающего чаяния Достоевского. Несмотря на присутствие в драме исторических личностей — А. И. Герцена и А. С. Хомякова, — главная героиня, Софья Львовна Вьельгорская, скорее всего, не имеет реальных прототипов. Действие происходит летом 1840 г., о чем свидетельствует упоминание о смерти философа и поэта Николая Владимировича Станкевича (25 июня 1840 г.) в Швейцарии. Герцен возвратился из ссылки в Москву в конце марта 1840 г., между 24 марта и 5 апреля посетил П. Я. Чаадаева, тогда же состоялось его знакомство с Хомяковым. Однако 12 мая он переехал в Петербург и лишь 13 июля 1841 г. получил разрешение на переезд в Москву, тогда же возобновил знакомство с Чаадаевым и Хомяковым, познакомился с П. В. Киреевским, посещал салон А. П. Елагиной.

Источник текста:

Столица (Ершова) Л. Н., «Голос незримого». Т. 2. М., «Водолей», 2013 г. С. 362—502, 662—667.