1827.
правитьЗАЯЦЪ и ЕГО ДРУЗЬЯ.
Баснь.
Какой-то Заяцъ беаразсудный
Хотѣлъ имѣть толпу друзей.
Толпу? вы скажите: онъ былъ не безъ затѣй!
И одного найти въ нашъ вѣкъ довольно трудно!
Чтожь дѣлать? онъ въ норѣ не слыхивалъ своей,
Что Грекъ одинъ въ Аѳинской школѣ
Твердилъ ученикамъ всего на свѣтѣ болѣ:
Друзья! на свѣтѣ нѣтъ друзей!
За то онъ всѣмъ служить, всѣмъ угождать старался!
По травкѣ-ль Кроликъ проходилъ,
Услужливый въ нему бросался
И съ нѣжной лаской говорилъ:
«Зайди позавтракать въ моей норѣ, пріятель!
Чего тебѣ?…. у насъ и тминъ есть и шалфей!»
Увидитъ ли Коня — какъ разъ къ нему искатель!
«Здѣсь, Государь, есть ключь; не сыщете свѣжѣй:
Течетъ между холмовъ, подъ тѣнью листьевъ мрачной,
Течешъ столь чисто, столь прозрачно!
Напейтесь!» — Словомъ: всѣмъ звѣрямъ
По простотѣ своей онъ былъ доброжелатель,
И сердца добраго повѣривши мечтамъ,
Считалъ, что всякъ ему иль другъ, или пріятель.
Неопытный! любя, онъ думалъ, что любимъ!
Однажды онъ въ норѣ своей заснулъ безпечно;
Вдругъ слышитъ звонъ роговъ; вскочилъ, а псы за нимъ,
А ловчія въ слѣдъ собакъ, летитъ безчеловѣчный;
Все взволновалося! — кричатъ: ату! ату!
Ну бѣдный заяцъ мѣрять поле!
А смерть за нимъ на всемъ лету!
Онъ вправо; онъ назадъ; онь, чтобъ отвесть оттолѣ,
Перебѣгаешъ по слѣдамъ,
Или, невидя гончихъ болѣ,
Присядетъ, лапки вверхъ, и смотритъ: нѣтъ-ли тамъ
Друзей? — Вотъ видитъ онъ въ близи его Пената
Малютку кролика, кого любилъ какъ брата, —
Укрой, укрой меня! напуганный кричитъ:
Я гибну! — Тотъ ему спокойно говоритъ:
Душевно сожалѣю!
Укрылъ-бы; но теперь и мѣста не имѣю:
Жена моя въ родахъ и ждется каждый часъ;
Ея семья, моя, родные всѣ у насъ;
И такъ, мой другъ, прощай! — А самъ давай Богъ ноги!
За нимъ и Заяцъ мой; за Зайцемъ снова лай!
Вотъ влѣво отъ своей дороги
Вола встрѣчаетъ невзначай,
Къ которому сто разъ бросался онъ съ услугой.
Спаси изъ жалости! пищитъ ему бѣднякъ:
Ударь рогами въ нихъ! подайся хоть на шагъ!
Неповоротливый, упругый,
Волъ промычалъ ему: «свои есть суеты!
Вчера мы лугъ нашли съ поёмною травою!
Товарищъ ждетъ меня попировать съ собою:
Я слово далъ; нельзя жь! сдержалъ-бы вѣдь и ты!»
Поворотился и — пошелъ. Звѣрокъ усталый
Ко всѣмъ бросаешся, кому служилъ бывало,
Къ Оленю, къ Лани, къ тѣмъ друзьямъ,
На коихъ больше былъ въ надеждѣ…..
Гдѣ! и не слушаютъ; не то, что было прежде!
Таковъ-то страхъ къ рогамъ!
Несчастный наконецъ, напуганъ, истомленный,
Хотѣлъ ужь броситься ко псамъ,
Какъ вдругъ въ кустарникѣ, послышавъ шумъ военный,
Двѣ Серны вздрогнули, и въ мигъ изъ-подъ вѣтвей
Одна прыжокъ, летитъ, и стая вся за ней!
Напрасно ловчихъ крикъ раздался гладкимъ лугомъ!
Псы прямо черезъ лѣсъ; а Серна дальнымъ кругомъ
Ихъ за собою обвела
Къ тому жь кустарнику. Другая
Того лишь и ждала:
Вспрянула! и за ней вся стая!
Тамъ цѣлый день онѣ мѣнялись межь собой.
Устали псы; ловцы ужъ ради хоть домой;
Сомкнули на смычки,. какъ было ни досадно,
И Серны улеглись опять въ тѣни прохладной!
А Заяцъ? — Заяцъ, чуть дыша,
Имъ разсказалъ свое съ друзьями приключенье. —
О добрая душа!
Одна изъ нихъ въ отвѣтъ: въ какомъ ты заблужденьѣ!
Къ чему толпа друзей?…. Повѣрь мнѣ въ етотъ разъ:
Довольно одного, когда онъ любитъ насъ!
Мих. Дмитріевъ.