А. Н. Трефолев. Избранное
Ярославское книжное издательство, 1955
ЗАПЛЕЧНЫЙ МАСТЕР
правитьПожар, бывший в Ярославле 25 июня 1768 года, произвел ужасное опустошение, о котором долгое время наши деды не могли вспоминать равнодушно. Из архивных дел видно, что «первое запаление последовало на питейном — ведерной и чарочной продажи — доме, и оттого сгорело: церквей 15, монастырей 2, домов: церковничьих 48, разночинцев беломестных 77, купеческих 194, харчевень 12, провинциальная канцелярия (со всеми делами), колодничий острог, магистрат, соляная контора, гостинный двор, торговая баня, 583 лавки» и проч. В огне погибли «из посадских 3 человека».
Вместе с людьми, церквами, домами и лавками, сгорели… вещи очень употребительные в доброе старое время, именно: кнуты, клейма для постановления штемпельных знаков и щипцы для вырывания ноздрей, словом — «снасти, подлежащие ко учинению колодникам экзекуции». Хранитель этих вещиц, некто поручик Семен Самойлов, просил Ярославскую провинциальную канцелярию, чтобы она «благоволила приказать все оные снасти искупить»; но канцелярия «искупить» не хотела, а потребовала означенные орудия из приписных городов: Романова, Пошехонья и Кинешмы. Романовская воеводская канцелярия на это требование отвечала, что у нее «тех инструментов, за сгоранием оных в бывший в Романове прошлого 1767 года пожар, ничего не оказалось». Пошехонский же воевода рапортовал, что «пять кнутов, три штемпеля и для вынимания ноздрей щипцы… отданы присланному из провинциальной канцелярии заплечному мастеру».
Вскоре явилась надобность и в самом мастере. Упомянутый поручик Самойлов (кстати заметим, что сей офицер был безграмотный: за него подписывались другие) донес своему начальству следующее:
«Велено мне взять находящегося здесь (в Ярославле) заплечного мастера, для наказания нескольких дворцовой вотчины крестьян; но он весьма тяжко болен, и, по старости его, совсем дряхл, и глазами худо видит, и затем не только свою должность исправлять, а из квартиры выдти не может».
— «Нет ли излишнего, сверхштатного заплечного мастера?» — спросила Ярославская провинциальная канцелярия Московскую розыскную экспедицию, объяснив ей, что в приписных городах множество народу сидит ненаказанного, единственно потому, что палач стар, слаб зрением, хорошо сечь не может…
Шли недели, шли месяцы. Розыскная экспедиция хранила молчание.
Провинциальная канцелярия негодовала на такую медленность.
Уведомление, наконец, было получено: заштатного палача нет, а штатного отправить в Ярославль нельзя, «надобен». Что делать?
А тут еще другая беда. Кроме поручика Самойлова, Пошехонский воевода неотступно просил все о том же — о присылке заплечного мастера. Этому воеводе Московская губернская канцелярия велела распорядиться, по закону, над несколькими преступниками, — а как тут распорядиться? — не самому же кнутобойничать! Воевода три раза требовал палача для учинения наказания беглому рекруту Григорию Кузьмину да крестьянину Ивану Сергееву с товарищами: за разные кражи и разбой их присудили к кнуту, вырезанию ноздрей, «постановке стемпелями знаков», и затем к ссылке в Нерчинские заводы, в тяжкую работу. И вдруг — преступники убежали. «Против 20 числа июля» (1768), писал Пошехонский воевода, «означенные колодники, воры разбойники, да еще и смертоубийцы: Киприян Потапов, Семен Матвеев, Матвей Андреев, да товарищ их Иван Миронов, да разных вотчин беглые помещичьи крестьяне — четыре, а всего 10 человек, содержась в тюремной избе, проломя, по ветхости, во оной избе одну половную тесницу, и подрывся ночным временем под стену, вылезши, — все те 10 человек из той тюремной избы в остроге, у коего одно бревно, которое снизу, все подгнило, выломили, и из того острогу учинили утечку». Впрочем, из них пять человек, в то? числе «смертоубийца» Киприян Потапов, были вскоре пойманы; но "товарищ его, Иван Сергеев, да вышезначащиеся беглые помещичьи крестьяне бежали, хотя че рез штатного поручика Плохово, с командою, и близ живущими обывателями многолюдственно чинены поиски..! «Того ради, заключил воевода, потребно, чтобы для учи нения означенному разбойнику и тюремному утеклецу пойманному Григорию Кузьмину, надлежащей экзекуции, заплечный мастер прислан был, дабы ему боле праздно не содержаться, а паче, по ветхости тех тюрем ных изб и острога, такоже и другие с ним содержащиеся колодники не могли бы учинить утечки».
Вследствие этого писания, последовал ответ, что заплечного мастера нужно сыскать «поблизости», в Костромской или в других провинциях… «А как в Ярославской провинциальной канцелярии почти всегдашняя в заплечном мастере надобность, то о вызове такового в пристойней городе (Ярославле) в здешних местах публиковать».
И вот на всех уличных перекрестках прибиты были следующие публикации:
«Объявляется во всенародное известие. Не пожелает-ли кто из вольных людей в заплечные мастера и быть в штате при Ярославской провинциальной канцелярии, на казенном жалованье? И если кто имеет желание, тот бы явился в канцелярию в самой скорости».
Между ярославцами не оказалось палача-мастера. Это видно из дальнейших распоряжений воеводской канцелярии. Она составила протокол о том, что "хотя через публику и были вызываемы к должности палача вольные люди, но таковых не является. А в уложении 21-й главы, в нижеписанных пунктах напечатано, в 96-м: «в палачи на Москве выбирать из вольных людей, и быть им в палачах с поруками»; в 97-м: «чтобы тех палачей выбирать с посадов и уездов». На оный пункт, указанный 185-го года, в книге написано: «Мая де в 10-й день бояра, слушав докладные выписки, приговорили: послать великаго государя грамоты к воеводам, чтобы они в заплечные мастера взяли тех городов из посадских людей, которые волею своею в тое службу быть похотят; а буде охотников не будет — из посадских людей велеть выбирать, из самых из молодших, или из гулящих людей, чтобы во всяком городе без палача не было».
Приказали: «в Ярославский магистрат сообщить промемориею, и требовать, чтобы оный, в сходство указанной 185 года книги, ко определению в заплечные мастера из купцов выбрав, прислал; ибо тот заплечный мастер должен быть в штатном жалованье по должности его в службе. И если в скорости оный прислан не будет, то о понуждении того магистрата куда надлежит представиться».
Что сделал магистрат, об этом нет сведений в архивном деле. Знаем только, что магистрат, с своей стороны, не поторопился исполнить означенное требование провинциальной канцелярии, быть может, с целью сохранить честь ярославского купечества. Между тем, провинциальная канцелярия вновь потребовала, чтобы палач был выбран «в скорости», на этот раз «из посадских молодших или гулящих людей». За неисполнение сего воевода грозился пожаловаться «главной команде»…
Как было устранено это препятствие исполнению кары закона, нам неизвестно; но, конечно, ярославские и пошехонские криминалисты несколько успокоились, когда Московская розыскная экспедиция прислала им щипцы со штемпелем и 30 кнутов. Первые стоили 1 руб. 20 коп., а последние по 20 коп. каждый. Деньги за них были уплачены немедленно. За орудиями казни, вероятно, последовал приезд и самого палача, к утешению сердобольного поручика Самойлова…
12 октября 1866.
Ярославль.