Н. Г. Чернышевский. Полное собрание сочинений в пятнадцати томах
Том IV.
М., ОГИЗ ГИХЛ, 1948
Записки императорского русского географического общества. Книжка XI. Издана под редакциею В. Г. Ерофеева. Спб. 1856
правитьЗаписки Сибирского отдела русского географического общества. Книжка II, изданная под редакциею секретаря общества Е. И. Ламанского. Спб. 1856
правитьОдиннадцатая книжка «Записок Географического общества» составлена преимущественно из статей совершенно специальных, каковы «Геогностическое исследование девонской полосы средней России, от реки Западной Двины до реки Воронежа» академика Гельмерсена; «Геогностическое исследование, произведенное в губерниях Воронежской, Тамбовской, Пензенской и Симбирской, от Воронежа до Самары», г. Пахта, и «Таблицы показания времени лунных и солнечных затмений с 1840 по 2001 год, на московском меридиане», вычисленные и составленные г. Ф. Семеновым. Большинству читателей доступны статьи: академика Бэра — «Ученые заметки о Каспийском море и его окрестностях», и г. Маркевича — «Реки Полтавской губернии». Статьи, вошедшие в состав второй книжки «Записок Сибирского отдела Географического общества», все могут быть прочитаны каждым образованным человеком, хотя также почти все вносят в науку новые факты. Кроме «Летописи общества» и разнообразной «Смеси», мы заметим в этой книжке «Путевой журнал плавания по реке Амур, от Усть-Стрелочного караула до впадения ее в Татарский пролив» г. Пермикина; «Об открытии и продолжении путей кругом Байкала» г. А. Мордвинова; описания древних памятников и чтения надписей на «их г. Юренского, г. Д. Давыдова и архимандрита Аввакума; наконец „Замечания о золотых приисках Нерчинского округа“ гг. Аносова и Версилова.
Вопрос о геологической судьбе Каспийского моря принадлежит к числу самых загадочных в науке. Несомненные георностические факты (нахождение морских раковин, солончаки, песчаные бугры, форма и состав которых изобличает, что они могли быть образованы только морскими течениями, а никак не ветрами) доказывают, что степи, ныне простирающиеся по левому берегу Волжского понизовья, были еще покрыты водами Каспийского моря, когда уже давно поднялись из моря все или почти все другие части нынешних материков. С тем вместе замечания старожилов и сравнение старых географических карт с нынешними доказывают, что во многих местах воды Каспийского моря отступают назад; особенно быстро это совершается в устьях больших рек — Волги, Урала и Терека. Соединяя эти наблюдения с геологическими фактам», многие полагали, что объем Каспийского моря уменьшался постепенно и до сих пор оно продолжает высыхать. Некоторые, основываясь на словах Приока, что скифы приходили с севера на Персию по болотам (в IV веке после Р. X.), предполагают даже, что назад тому полторы тысячи лет полоса земли, отделяющая Каспийское море от Черного, еще не просохла, и, стало быть, еще незадолго перед тем, оба моря соединялись между собою. Наш знаменитый естествоиспытатель, г. Бэр, считает все эти предположения несправедливыми. Он доказывает, что уменьшение объема Каспийского моря совершилось внезапно, вследствие мгновенного геологического переворота, что уменьшение это относится к временам доисторическим, что с того времени Каспийское маре не изменялось значительным образом в объеме и что наносные дельты рек, в него впадающих, имеют гораздо меньшие объемы, нежели обыкновенно предполагается.
Болота, по которым проходили скифы через восемьсот лет после Геродота, невозможно считать неуспевшим еще высохнуть дном Каспийского моря, говорит он, потому что размеры Каспийского моря во время Геродота были уже совершенно таковы же, как и теперь; болота, по которым проходили скифы, — доныне существующие болота вокруг Азовского моря или вокруг устья Маныча. Кроме того, рассмотрение нижнего течения Волги и Урала доказывает, что для образования нынешнего русла этих рек нужен был период времени, гораздо иродолжительнейший, нежели какие-нибудь полторы или две тысячи лет. У Каменного Яра течение Волги должно было сгладить слой довольно твердого сланца; выше Царицына русло Волги прорыто в довольно твердых породах, — а это русло прорыто слишком на десять сажен ниже слоя морских раковин (у Черного Яра), и, однако же, течение воды, прорывшее столь углубленное русло, уже совершенно огладило его, так что на Волге не только теперь нет порогов или быстрин, но и в летописях не упоминается о их существовании.
Каким образом совершилось это изменение в объеме Каспийского моря? Оно совершилось внезапно; главным доказательством тому служат холмы, составленные из плотного степного солонцеватого грунта и идущие по берегу Каспийского моря от Волги до Терека, — они образованы быстрым стоком огромной массы морской воды. То же доказывает, по мнению г. Бэра, толстый слой смешанного с песком волжского ила, лежащий несколькими десятками футов выше нынешнего уровня Волги на слое морских раковин и в некоторых местах имеющий до нескольких аршин толстоты, — это не накопление множества постепенно образовавшихся тонких слоев, потому что в нем вовсе не заметно подразделения мелкой прослойки, а одновременно вдруг осадившийся толстый слой ила, — он указывает на увлекавшее в себе огромную примесь земли чрезвычайно быстрое течение, которое должно было образоваться на Волге при внезапном понижении уровня каспийских вод на несколько десятков футов.
«Описание рек Полтавской губернии» г. Маркевича — труд, очень полезный для статистических соображений и, сколько можно судить, не проверив его на шесте, составленный отчетливо и добросовестно. Всех больших и мелких рек и речек в Полтавской губернии он насчитывает 242, кроме Днепра, в который все они впадают. Их общее протяжение около 7 000 (6 832) верст; а с частью Днепра, омывающею границу Полтавской губернии, более 7 000 (7 172) верст. И, однако же, над реками и речками живет, по вычислению г. Маркевича, только 2/3 населения Полтавской губернии (1 108 448 душ); остальная треть (556 882 души) живет не на проточных водах, а над прудам1" и колодцами. Рек, имеющих более 200 верст длины, т. Маркевич насчитывает 6 (кроме Днепра); 19 других рек имеют от 130 до 50 верст длины. Однако же ни по одной из "их, кроме Днепра, нет судоходства; бесполезны для торгового движения остаются даже такие значительные реки, как Сула (в Полтавской губернии 12—73 сажени ширины, от 1 до 3 сажен глубины), Псёл (в Полтавской губернии 25—60 сажен ширины, 1½ до 3 сажен глубины), Орель (400 верст длины, 20—50 сажен ширины, от 3 до 3½ сажен глубины). В старину по многим из полтавских рек было судоходство, но теперь все они перегорожены плотинами. По официальным показаниям, в Полтавской губернии находится 356 плотин, — в действительности число их, по мнению г. Маркевича, гораздо больше; почти все они построены для того, чтобы поставить на них мельницы, но многие так и остаются без мельниц, совершенно без всякого дела задерживая реку; да и из мельниц, по мнению г. Маркевича, две трети совершенно бесполезны, потому что всего на две, на три недели имеют работу, а весь остальной год стоят задаром. Эти бесполезные плотины уничтожают возможность судоходства, но не в том еще главное зло от них. Они наполняют прибрежья рек гнилыми болотами и затонами, отнимая огромное количество земли у жителей и заражая воздух. Чтобы определить степень этого вреда, т. Маркевич берет в пример речку Удай, имеющую 208 верст длины и впадающую в Сулу. Под руслом Удая находится 780 десятин; под его болотами 39 780 десятин, погибших для земледелия и скотоводства1. На этой реке живет 21 183 души населения. Если бы уничтожить бесполезные плотины (которых числом 19), болота высохли бы, и на каждую душу населения прибавилось бы почти по две десятины удобной земли, естественное богатство края увеличилось бы слишком на половину (теперь приходится менее 3½ десятины на душу) и здоровье местных жителей улучшилось бы, с очищением атмосферы от зловредных испарений; да, вероятно, и вода в реках была бы тогда чище и здоровее. Не говорим уже о том, что тогда по реке Удаю можно было бы сплавлять через Сулу в Днепр земледельческие произведения, которые теперь возятся к рынкам сухим путем, то есть почти не имеют сбыта. Спрашивается, говорит г. Маркевич, приносят ли удайские мельницы, из которых половина стоит без дела, столько пользы, сколько принесло бы уничтожение плотин, для них построенных? «Но я не прав, — продолжает он, — изменить то, к чему привыкли столетия, и не легко, и безрассудно. Можно ли менять статью доходов известную, старинную, прадедовскую, хотя бы она была весьма посредственна, на статью, быть может, по расчетам и полезную, но неизвестную, новую? Нередко, видя, как веют рожь машиною, я мысленно ругаю Бутнопа: то ли дело, когда я был во младенчестве! — невольно в душу вкрадываются сладкие воспоминания. Прихожу на ток, лежит зерно не перевеянное, мужички стоят, опершись на лопаты: они в раздумьи о том, что ветер вдруг затих. И вот начинается тихое посвистыванье веяльщиков: это они манят ветер, а заколдованный ветер от этого свиста чародейского начинает разгуливаться. Какое наслаждение!»
Переходим к «Запискам Сибирского отдела Географического общества». Важнейшая из статей, помещенных в рассматриваемой нами книжке, — «Путевой журнал плавания по Амуру» г. Пермикина. Экспедиция, к которой причислен был г. Пермикин, прибыла по реке Шилке 17 мая 1854 года к Усть-Стрелочному караулу, расположенному при слиянии Шилки с Аргунью, — с этого места река, образующаяся их соединением, называется Амуром. Она становится уже удобна для плавания больших судов и пароходов. Г. Пермикин занимался преимущественно геогностическим обозрением берегов Амура; но его журнал представляет, кроме геогностических подробностей, довольно много географических и этнографических данных, которые мы и извлекаем из него. 18 мая экспедиция поплыла вниз по реке, держась более к левому берегу, и 20 мая прибыла к устью реки Албазихи, или Эмури, впадающей в Амур с правой стороны. В устье Албазихи образовался низменный остров версты в две длиною. Против него, на левом берегу Амура, стоял Албазинский острог. На северной стороне острова остались еще следы батареи, устроенной китайцами для осады Албазина. На местности, которую занимал острог, еще видны остатки вала, печей и колодца, обломки кирпичей, глиняной посуды и проч. В одном месте, под пластом земляной насыпи, нашелся даже слой почерневших от огня хлебных зерен. Проплыв до Албазина по Амуру, экспедиция поняла, почему именно это место было избрано козаками для поселения. Прибрежья Шилки, по которой спускалась партия удальцов, а потом берега Амура до самого устья Албазихи так гористы, что не представляют удобного места для поселения, здесь же горы понизились, береговые луга покрыты тучною травою и местами виден лес, так что по направлению от Нерчинска, из которого шли козаки, это первая местность, удобная для постоянного жительства. С устья Албазихи начинается по берегам Амура местность открытая; характер растительности изменяется: вместо прежних лиственниц экспедиция стала встречать при дальнейшем плавании дуб, орешник, ясень и дикую розу. На берегу видела она несколько юрт тунгусов из племени манегри. Удивительно было равнодушие этих дикарей к невиданным судам и людям, плывшим мимо них по реке, — они мимоходом посматривали на пароход, но не обнаруживали любопытства, и спокойно продолжали свои занятия или уходили в юрты. Местность прибрежья, начиная с устья Албазихи, постоянно казалась благоприятною для хлебопашества и оседлых поселений. 24 мая экспедиция плыла мимо песчаной горы Цагаян. Один из туземцев, юрты которых изредка разбросаны по берегам, объяснил через переводчика г. Пермикнну, что эта гора имеет чудесное свойство: от приближения к ней человека она испускает дым; но когда человек уходит, гора перестает дымиться. — Но как же было можно узнать, что она, оставаясь без людей, не дымится, если люди всегда видят на ней дым? — Туземец не затруднился этим вопросом и сказал, что однажды его товарищ подкрался с другого берега реки, ползком в траве, так что гора его не заметила и не выпускала дыму, но лишь только он встал на ноги, тотчас задымилась. Как и следует, манегри поклоняются такой чудной горе. Чем далее вниз по Амуру, тем более расширяются обширные долины по обеим сторонам ее, и отлогие торы уже виднеются только на дальнем горизонте. Луга покрыты прекрасною травою и могли бы кормить огромные стада; но лишь изредка виднеются юрты очень немногочисленных манегри. Страна остается совершенно пустынною.
27 мая, в 800 верстах от Усть-Стрелки, экспедиция увидела первую деревню на Амуре. Поселение это, называющееся Амба-Сахалян и состоящее из 23 домов, стоит на правом берегу реки. Жители, манджуры, скрылись в ближайший город, узнав о приближении русских; в деревне остались только четыре старика, две старухи и трое молодых людей. Жилища этой деревни — мазанки; при каждой мазанке есть садик и огород.
Несколько далее впадает в Амур с левой стороны большая река Зея, долина которой некогда была занята русскими, подобно албазинской местности. По Зее, текущей почти на тысячу верст, выстроены были козаками четыре острожка; вся долина ее очень плодородна.
В 30 верстах от устья Зеи построен, на правой стороне Амура, город Сахалян-ула-Хотонь, единственный город на всем течении Амура. От Зеи до города тянутся частые поселения, каждое из нескольких домов, очень широко раскинутых друг от друга, как и всегда у амурских тунгусов. Экспедиция достигла Сахалина 28 мая. Часть экипажа отправилась в город. Начальник принял русских дружелюбно, но на берегу была собрана вся его военная сила — 1 000 человек. Солдаты эти держали длинные колья с заостренными концами, так что могли считать себя имеющими пики. У иных кольев острые концы были вычерчены, для совершенного сходства с железным наконечником пики; кроме кольев, вооружение составляли луки. У немногих были неуклюжие сабли и ружья. Кроме того, было вывезено на берег десять пушек, и при каждой стоял солдат с чем-то длинным, имевшим форму фитиля, но действительно ли то были фитили, или просто палки, за отдаленностью пушек нельзя было рассмотреть. В город наших просили не ходить, потому что за допущение иноземцев начальник был бы наказан правительством. В гавани стояло до 35 больших лодок. На 30 верст ниже города по берегу тянутся села, в том числе одно большое. Однако и тут берег населен слабо, а в других местах совершенно пустынен.
Ниже Сахаляна характер растительности напоминает среднюю полосу Европейской России. Почва — богатый чернозем.
Ниже устья Бурей (впадающей в Амур с левой стороны, в 1 084 верстах от Усть-Стрелки) горы снова подходят к реке и оканчивают собою равнинное прибрежье, тянувшееся слишком на 300 верст; наконец они стесняют самое русло реки, так что Амур, имевший прежде 2—3 версты ширины, суживается до 300 сажен и течет как бы ого коридору из гор. Местность эта чрезвычайно живописна. Горы покрыты роскошною растительностью. По берегам изредка стоят юрты тунгусского племени гольдинцев. На 120 верст тянутся горы, потом опять расстилаются по берегам обширные равнины, до устья огромной реки Сунгари (козами звали ее Шингалом), которая едва ли не больше самого Амура, — по крайней мере, китайцы называют Сунгари главною рекою, а Амур се притоком. До Сунгари от Усть-Стрелки 1 425 верст. Страна, по которой протекает эта река, очень плодородна, и поселившиеся на Амуре добывали хлеб грабежом у населения, жившего по Сунгари. Это было главною причиною восстания, уничтожившего козацкие поселения.
Близ устья Сунгари река опять сжимается горами; далее на 185 верст тянется широкая плодородная долина. Русло реки дробится на несколько рукавов частыми островами.
При устье Усури, большой я глубокой реки, чрезвычайно богатой рыбою и впадающей в Амур с правой стороны, опять подходят к реке горы. Далее снова тянется до краев горизонта долина. Тут, 7 июня, лодка с баржею, на которой плыл г. Пермикин, увлечена была быстротою течения в один из рукавов, образуемых островами, между тем как пароход с остальными лодками пошел по другому руслу, так что г. Пермикин присоединился к пароходу уже на другой день, в том месте, где все рукава соединяются в одно русло. Сильная буря, которую он выдержал 7 июня, заставляет его предполагать, что осенью Амур должен быть очень бурен, если и летом подвергается таким ветрам. Ночь он провел в довольно большой деревне гольдов, которые показались ему добродушными и чрезвычайно честными: у их амбаров нет ни замков, ни запоров — видно, что сини не имеют понятия о воровстве. Далее живут мангунцы, другое племя тунгусов.
15 июня экспедиция достигла Мариинокого поста, в 2 399 верстах от Усть-Стрелки. В этих местах берег горист. Ниже Мариинского поста живут гиляки, которые, подобно мангунцам, кормятся звероловством и рыболовством.
Изобилие рыбы в нижней и отчасти средней части Амура удивительное. Берега реки в нижней части ее течения гористы и покрыты лесом.
В «Летописи» Сибирского отдела напечатаны отчеты о его состоянии и действиях с 21 мая 1852 года по то же число 1853 и с 21 мая 1853 по то же число 1854 года. К 21 мая [1854] года членов Сибирского отдела считалось 102; из "них 42 жили в Иркутске, остальные по различным местам Восточной Сибири. Движение денежных сумм отдела было:
|
|
| |
| Остаток от предыдущего года |
|
|
| Пособие от казны |
|
|
| Взносы членов |
|
|
| Всего |
|
|
| Израсходовано на выписку книг, покупку инструментов и проч. |
|
|
| На канцелярские расходы |
|
|
| На Вилюйскую экспедицию | ||
| Всего |
|
|
Библиотека Сибирского отдела к 21 мая 1854 года состояла из 742 томов. Географических атласов она имела 40 нумеров. Кроме того было уже положено основание Археологическому музею (102 нумере, свитков и старинных дел), Этнографическому музею (20 рисунков) и физико-математическому кабинету (35 инструментов).
ТЕКСТОЛОГИЧЕСКИЕ И БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ КОММЕНТАРИИ
править(Первоначально: «Современник» 1857, № 4.)
Рукопись-автограф на 11 листах с небольшими помарками.