Записки, 1828—1832 (Корнилович)

Записки, 1828—1832
автор Александр Осипович Корнилович

Опубл.: 1832. Источник: az.lib.ru

Записки, 1828—1832 // Корнилович А. О. Записки из Алексеевского равелина: [Записки, письма, роман]. — М.: Рос. фонд культуры: ГАФР: Гос. истор. музей: Рос. Архив, 2004. — С. 51—308. — (Рос. архив).

http://next.feb-web.ru/feb/rosarc/kor/kor-051-.htm

ЗАПИСКИ

1828—1832

НАПИСАНО В АЛЕКСЕЕВСКОМ РАВЕЛИНЕ ПЕТРОПАВЛОВСКОЙ КРЕПОСТИ

1

Махиявель¹ говорит, что История есть магазин опытов, которые должны руководствовать людьми в их частной и общественной жизни. Но странно довольно, что люди никогда почти или весьма редко заглядывают в сей магазин, редко вопрошают прошедшее и таким образом самопроизвольно лишают себя помощи, какую могли бы им подать минувшие века. Россия, поставленная Петром Первым в ряд первостепенных держав мира, уже почти полтора века берет деятельное участие во всех великих происшествиях Европы. Весь XVIII и нынешний XIX век представляют ряд войн, внутренних поста[но]влений, сношений дипломатических, которые невольно обращают на себя внимание наблюдателя. Но видя великих Государей, Полководцев, Министров; пользуясь их трудами, мы не знаем, какие способы, какие пути они избирали для достижения своей цели, и потому не можем руководствоваться советами, которые они нам оставили. Я приведу здесь примеры, кои лучше объяснят мою мысль.

В 1808 году в Турецкую войну² по проекту Адмирала Чичагова отправлена была из Севастополя экспедиция для нечаянного нападения на Константинополь. Эскадра долженствовала бросить якорь в бухте, лежащей верстах в 20 к северу от города и высадить тут войско на том самом месте, где сошел на берег Магомет II перед взятием Царяграда в 1453 году³. Город сей совершенно открыт с той стороны; а так как все Турецкие войска были употреблены против нашей армии, и Порта совсем не ожидала нападения оттуда; то предполагали с некоторою справедливостию, что десант займет его без большого затруднения, и знамена Русские будут развеваться на стенах Истамбула. Экспедиция сия не удалась оттого, что связали ее с побочными действиями; что десанту вместо 20/т набралось только 13, и что, наконец, поручили ее Контр-адмиралу Пустошкину⁴, который, при всех своих достоинствах не имеет ни смелости, ни решительности, потребных для столь важного дела. В 1821 году, когда полагали, что будет война с Турками⁵, мне случилось говорить о сей экспедиции с несколькими Государственными людьми; и к удивлению своему я нашел, что ни один из них не имел об ней понятия, тогда как не прошло этому более 12 лет. Теперь случиться может, последствием Наваринской битвы⁶ будет совершенный разрыв с Портою. Я полагаю, что весьма важно для Правительства иметь в виду сие предположение, знать, почему оно не исполнилось и впредь избегать ошибок, которые неразлучны были с первым опытом.

2. В 1812 году при отправлении Адмирала Чичагова к Турецкой армии поручено ему было заключить с Портою оборонительный и наступательный союз и, взяв у нее часть войск, через Валлахию вступить в Австрийские владения, дабы восставить Трансильванию и Венгрию, всегда готовые к возмущению против Австрии, которая тогда была с нами в войне; а флоту нашему испросить позволение пройти через Дарданеллы в Италию⁷. Проект сей не исполнился: во-первых, потому что Турки со времен Франциска I-го⁸ ни с одною из Европейских держав не заключают наступательных союзов, и, во-вторых, что двор наш получил уверение о принужденном согласии Венского Кабинета действовать за одно с Французами. Но не менее того полезно иметь в виду сие предначертание. Австрийская Империя, как известно, имеет в своих пределах множество разноплеменных народов, которые нетерпеливо переносят свою зависимость: они спокойны потому только, что еще сильнее ненавидят друг друга, и Правительство для своей безопасности ревностно старается поддерживать сию ненависть. В случае войны с нею, можно воспользоваться сим расположением умов, и тогда не бесполезно иметь в виду путь, о котором сказано выше. Он важен, ибо Австрия не ожидает с этой стороны нападения, и потому что тут подкрепят нас Сербы, всегдашние наши союзники, которые ненавидят Австрийцев более, может быть, нежели Турок. Порту же можно всегда принудить к согласию на проход наших войск.

Вот два примера: можно их насчитать множество, которые забыты, и на кои не обращают внимания. Для отвращения сего, кажется, полезно было бы иметь для личного употребления Государя и приближенных к Его Величеству особ род Истории России со времен Петра I-го, в которой были бы изложены систематически и кратко вместе с ходом дел все меры, какие были предполагаемые по разным частям управления с означением тех, кои исполнились и последствием оных, и тех, кои не приведены были в действие и причинами, почему сего не случилось. Наполеон, с которого, кажется, можно брать пример, имел в своей библиотеке сочинение такого рода; но оно касалось только военных дел и заграничных сношений. Я думаю, что можно бы распространить это на финансы, торговлю, внутреннее управление и пр. Сколько начертаний бессмертного Петра, которые не исполнились по причине его преждевременной кончины, или были остановлены, потому что противились личным выгодам царедворцев, правивших Россиею при его наследниках! Сколько предположений Остермана⁹, Отца нашей Дипломатики, величайшего Министра, какого Россия имела в XVIII веке, оставленных без внимания, потому что сам он попал в несчастие при перевороте, поставившем Елисавету на престол¹⁰! И сии произведения величайших умов своего времени, плод долговременного размышления и опытности, гниют, забытые в архивах, без всякой пользы для потомства.

Исполнение сего не так трудно, как оно кажется с первого взгляда. Можно предписать каждому Министерству составить сочинение этого [рода] по его части из сведений, какие в нем находятся и тех, кои представят Архивы: Сенатский, Инспекторского Департамента¹¹, Адмиралтейский и Архивы Иностранной Коллегии Санктпетербургский и Московский. Для однообразия дать им общие правила, которыми все обязаны руководствоваться. Главные при сем условия должны быть:

1-е. Чтоб приставленные к сему особы знали хорошо сей предмет¹².

2. Чтоб они имели свободный доступ ко всем делам без исключения, касающимся до их предмета. Я по опыту знаю, что сие представляет затруднения.

3. В изложении соблюдать краткость, ясность и точность. Под сим последним я разумею сколько можно вернее передавать мысль того, кто писал предположение, особенно в дипломатических бумагах, где часто каждое слово имеет вес.

4. От своих рассуждений сколько можно удерживаться, излагать только причины и последствия, которые видны из самого дела, и менее предаваться своим умствованиям, часто ошибочным.

5. Кроме последствий, происходящих от принятия какой-либо меры, означать, как она была принята в народе, какие затруднения предстояли при ее исполнении, что понудило ее отменить и пр.

И, наконец, 6, так как сия Книга сочиняется не для света, то писать ее с полною свободою, ибо Правительству нужно знать истину без покрова.

22 Февраля 1828.

2

Ваше Превосходительство, Милостивый Государь!

Я слышал в изгнании о неутомимой ревности и благотворных мерах Государя Императора для искоренения злоупотреблений; о деятельности, какая показалась во всех отраслях управления; о покровительстве, какое Его Величество оказывает Наукам и Искусствам, и от искреннего сердца молил Бога, да подаст Он Его особе крепость и силу, дабы шествуя по стопам Великого Предка Своего, довершить многотрудный подвиг переобразования России. Но ни Государю, ни приближенным к нему невозможно видеть всех зол, которые таятся в обширной Его Империи. Вот почему я осмеливаюсь упомянуть об одном, кроющемся в таком сословии, на коем основывается некоторым образом благосостояние прочих. Это зло есть разврат и совершенная безнравственность в простом народе.

Отправляясь в Сибирь, я прислушивался к разговорам ямщиков с провожавшим меня жандармом, и вот что слышал между прочим на пути от Тихвина до Вятки, и чему почти видел примеры в Сибири.

1-е. В крестьянском быту есть обыкновение в каждой семье женить сыновей как можно ранее, чтоб иметь в доме помощницу для хозяйства. Таким образом 12-летний мальчик женится на 18 или 20-летней девке. Весьма часто бывает, что отец мальчика, если он вдовец или хозяйка его в летах, живет со снохою; а не то она сама, не получая законного удовлетворения от мужа, бросается в объятия первого, который ей приглядится. Муж, пришедши в возраст, делает то же самое. Называли при мне несколько деревень, которых имен теперь не упомню, где все так живут, без всякого уважения к брачным союзам.

2-е. В длинные зимние вечера крестьянские девки и молодые бабы имеют обыкновение собираться в избу, особенно для сего нанимаемую, прясть и петь песни; приходят также туда молодые парни, числом столько, сколько женщин. Эти собрания называются посиделками или вечорками. Часто бывает, сии вечорки, продолжившись за полночь, оканчиваются тем, что погасят свечи или лучины, и происходят тут до свету разные бесчинства.

3-е. В некоторых местах, напр[имер] около Тихвина и Костромы стыд совершенно потерян, так что девки рожают и имеют при себе детей без зазору; но где еще сохранилось некоторое приличие, там они прибегают к некоторым старухам, которые промышляют приискиванием трав, уничтожающих зародыш в самом начале и которые за небольшую плату доставляют им ужасные способы скрывать свое положение.

Ямщики рассказывали об этом, как о вещах весьма обыкновенных, не полагая в сем ничего дурного. Я не вступал в разговоры, дабы расспросами не подать повода к неуместным подозрениям и не навлечь себе неприятностей от жандарма, и потому привожу Вам только сии три примера; но я думаю, что и этих достаточно.

Сия безнравственность невероятным образом распространяется и, Ваше Превосходительство согласитесь, может иметь наконец весьма пагубные следствия. Не говоря уже, что зло сие совершенно противно Християнской вере, какой вред от него в политическом отношении! Замечено, что наш народ мелеет; что при Петре I-м Русские были гораздо рослее нынешнего; я думаю, что сие обстоятельство, что бедность наших крестьян во многих губерниях, равно как и то, что у нас с каждым годом умножалось до сих пор число преступников, ссылаемых в Сибирь, главнейше происходит от сего разврата. Он тем гибельнее, что гражданской власти невозможно прекратить оного. Если б Правительство могло поставить в каждой крестьянской семье надзирателя за нравами, то и тогда нельзя будет предупредить сего зла. Духовенству предлежит обязанность исправить нравы народа, но при теперешнем положении дел оно не может сего сделать и не заботится об этом. Бедность сего сословия в деревнях ставит его в зависимость от прихожан. Сельский священник имеет для содержания себя и своей семьи выделенную ему землю и исправляемые им требы, за которые плата производится произвольно от крестьян. И в том и в другом случае он прибегает к ним; ибо редкий сам занимается хлебопашеством, а от сего происходит: во-первых, что хорошие ученики в Семинариях бегают от мест сельских священников, а особенно в странах глухих, и на сии важные места назначаются или самые дурные, или неученые из дьячков, которых все знание состоит в беглом чтении церковных книг и выучении наизусть нескольких молитв, но кои по большей части не имеют понятия о нравственности и воздержании, а потому и не пользуются тем уважением, которого требует их звание; во-вторых, что хороший даже священник, опасаясь строгостию взыскания отдалить от себя прихожан и уменьшить для себя выгоды, от них получаемые, и от коих зависит его существование, смотрит сквозь пальцы на то, что между ними происходит.

Я долго размышлял о сем предмете и вот, думаю, меры, какие можно принять для предупреждения сих зол.

1-е. Сельским священникам, вместо даваемой им земли, положить от казны жалованье, которое было бы достаточно для обеспечения их содержания. По дешевости припасов в деревнях, потребная на сие сумма составит немного. Также определить законом, что они должны получать за различные требы. Польза от сего будет двоякая: во-первых, пользуясь некоторою независимостию, они будут рачительнее наблюдать за поведением своей паствы, и отвратятся случаи к корыстолюбивым требованиям, которые они иногда позволяют себе в рассуждении прихожан; во-вторых, обеспеченные в содержании своем и своих семей, они посвятят время досуга на продолжение своего учения и усовершения себя в Богословских науках, которые столь нужны для их звания.

2-е. Вменить в обязанность Епархияльным Архиереям¹, чтоб посвящать в сельские священники Семинаристов образованных и особенно людей с нравственностию. Самое красноречивое поучение не подействует, если сам наставник не будет служить примером превосходства проповедуемых им правил. Сие, мне кажется, гораздо нужнее в селах, а особливо в дальних местах, нежели в городах; ибо в последних более просвещения, и потому народ имеет чище понятия о религии.

3-е. Завести, чтоб в каждое Воскресенье и праздник читаны были в церквах, после обедни, проповеди: но надлежит приспособить сии проповеди к состоянию слушателей; писать их языком, понятным для крестьян; чтоб в них не столько толковали о догматах веры, сколько об обязанностях, основанных на правилах Християнской веры; и требуемой от нее нравственности. Так как по нынешнему просвещению сельских священников нельзя предоставить им сочинение оных, то можно составить в Синоде собрание сельских проповедей на все Воскресные и праздничные дни в году и разослать оное по Епархиям для раздачи в приходы. Русский народ вообще набожен; но его набожность дурно направлена. Он считает обязанностию поставить свечку к образу, ни за что не нарушит поста, а между тем не ставит себе в грех обмануть, обидеть своего брата. Лучшее средство для искоренения сих предрассудков и подобных тому, и для направления его на правый путь, если служители Слова Божия, сходно с своим назначением будут наставлять его, в чем состоят истинные обязанности Християн.

4-е. Завести для малолетных обоего пола во всяком приходе училища, в которых священники обучали бы чтению, письму и Закону Божию, а если сие найдено будет неудобным, то по крайней мере, чтоб в известные дни в неделю мальчики и девочки от 8 до 12 лет собирались в церквах, и священники изустно толковали им Закон Божий и вливали в юные их умы правила нравственности, которые должны ими руководить на пути жизни. Полупросвещение опасно; но истинное просвещение, состоящее в познании требуемых от нас верою обязанностей, ведет людей к честной жизни, к трудолюбию и, наконец, к довольству, которое, конечно, есть цель нашего Государя. Лучшее доказательство пользы проповедей и первоначального учения Закону представляют Протестантские земли. Там в деревнях Пастор есть отец своего стада; народ воздержан, честен, привязан к своим властям и с благодарностию к Творцу пользуется избытками своего трудолюбия.

Вот некоторые общие меры, которые, думаю, можно будет со временем без большого труда привести в исполнение, а особенно в казенных имениях. К сему легко присоединить частные, как, напр[имер], запрещение неравных браков при малолетстве одной из сторон и другие постановления, требующие познания местных обстоятельств.

В заключение скажу: я весьма чувствую, что мне, в моем положении, неприлично говорить о неустройствах: но мои намерения чисты. Я не мог равнодушно слышать изложенного здесь и почел обязанностию довести об этом до сведения Вашего Превосходительства. Счастливым почту себя, если сей важный предмет обратит на себя внимание высшего Правительства.

Примите при сем уверение в совершенном высокопочитании и преданности, с которыми честь имею быть

2-го Апреля. 1828.

Вашего Превосходительства

Всепокорным слугою.

Александр Корнилович.

3

В исполнение Высочайшей воли Государя Императора, объявленной мне Вашим Превосходительством, знать подробности нашего положения в Чите, я разделю для большей ясности свое описание на четыре части, изложив: 1-е меры, принятые местным Начальством для нашего жительства и для нашей стражи; 2-е содержание; 3-е общественные работы и, наконец, 4-е обращение с нами.

1-е. Помещение и караулы. По прибытии нашем в Читу за малостию тамошнего острога поместили нас в двух крестьянских избах, которые оградили частоколом; окошки заколотили на две трети досками, приставив снаружи железные решетки, а внутри кругом по стенам сделали нары. В одной из сих изб находилось в трех горенках 25, а в другой 22 человека. В каждой комнате по часовому; кроме того, двое подчасовых для конвоя выходивших за нуждою; два на дворе и один снаружи у ворот. На ночь с пробитием зари¹ нас запирали до 7 часов утра, и, как мы слышали, посты удвоивались. С наступившим летом из опасения, чтоб духота от спершегося воздуха не произвела тюремных лихорадок, Генерал Лепарский² позволил нам проводить время на дворе, который мы с согласия Его Превосходительства обратили в сад, посвятив на это досужное от работы время.

В Сентябре прошлого года перевели всех нас 55 человек в построенный вновь большой острог. Он состоит из 5 комнат, кроме сеней. В четырех помещаются преступники, а пятая дежурная, в которой находится два унтер-офицера. Тут вместо нар сделаны двойные кровати, и между ними столько расстояния, что можно пройти свободно одному человеку; а для воздуха прорезаны в потолке продушины. Старый большой острог был назначен под лазарет, но с прибытием последних 14 человек лазарет помещен в меньшой острог, а тут помещены вновь приехавшие. Посты в соразмерности умножились. В лазарете содержат караул Казаки, а в прочих местах солдаты Читинской инвалидной команды³.

2-е. Содержание. Для сего отпускается нам в сутки по положению по шести копеек, с вычетом четырех в неработные дни. Так как сей суммы за мытьем белья и топкою бани недостаточно, не взирая на низкие цены в тамошних местах, и к тому нельзя нам было, по примеру прочих каторжных, прокормлять себя своею работою в свободные часы, то Г. Комендант объявил нам, что Государь Император Высочайше благоволил позволить употреблять на пищу и одежду свои деньги тем, которые получали оные от родных. На сем основании, поелику большая часть не получают ничего, составили общую артель, из которой до сих пор все кормились и одевались. Месяца три тому назад Генерал Лепарский, вероятно, заметив или подозревая, что в доставке припасов происходили злоупотребления от приставленных к тому горных нижних чинов, позволил нам выбрать из среди себя хозяина, который в сопровождении унтер-офицера ходит ежедневно на кухню и присутствует при приеме провизии. Обед наш состоит из щей, гречневой каши и куска говядины. Сверх того по утру и вечером пьем чай. В конце недели ходим в баню, и тут снимают на это время кандалы, обыкновенно бывающие на ногах день и ночь.

3-е. Работа. В Чите два рода Начальства: военное, состоящее из Коменданта, Плац-Адъютантов и гарнизонных Унтер-Офицеров, и горное, которое заведывает деньгами, продовольствием и смотрит за работою. Работают в сутки под надлежащим конвоем 5 часов: летом от 6 до 9 по утру и от 5 до 7 по полудни; зимою от 9 до 12 и от 3 до 5. По прибытии нас заставили мести улицы, чистить казенные конюшни и вывозить оттуда навоз, потом рубить мерзлую землю для фундамента под новый острог и рыть каналы для ограды. Последние работы были довольно утомительны, и потому требовали иногда отдыха, особенно для тех, которые сложением или от ран слабее. Сие навлекало нам иногда от приставленных к смотрению горных Унтер-Офицеров неприятные понуждения, к которым, разумеется, мы как можно реже себя доводили. Генерал Лепарский ездил тогда в Нерчинские горные заводы. По возвращении своем в Читу Его Превосходительство изволил приказать слабых, которые найдутся таковыми по засвидетельствовании Доктором, не высылать на работу и позволять отдыхи. В течение прошедшего лета мы занимались расширением и уравнением большой дороги: носили землю, камни, щепы; в нынешнюю зиму, по невозможности производства земляных работ, трудились над мукомолотьем. В тамошней стороне мельниц не знают, а употребляются ручные жернова. К каждому жернову приставлено было по два человека, и хотя сия работа несколько утомительна, но, сменяясь, успевали вымолачивать заданные уроки.

4-е. Обращение. В рассуждении Генерала Лепарского, нам остается только благодарить от искреннего сердца Его Величество за то, что избрал на сие место человека, который, строго соблюдая все, что по службе, старается, кажется, снисходительным своим обхождением не давать нам чувствовать всей тягости нашего положения. Касательно приставленных к нам Г. Г. Офицеров, так как большая часть из них происходит из солдатского звания и не получили никакого образования, если и случалось видеть иногда некоторые поступки, слышать от них слова и выражения, которые весьма больно было переносить, мы не могли за то негодовать на них, ибо они едва ли сами понимали всю силу и значение того, что делали и говорили; да и нельзя требовать от их обращения той деликатности, на которую могло бы надеяться несчастие. Впрочем, мы всеми мерами избегали неприятностей, в точности стараясь исполнять предписанное.

Вот в немногих строках подробный отчет о Читинской нашей жизни. Я не упоминаю о трехчасовых свиданиях жен с мужьями в каждый третий день; о наших частных занятиях, каким образом мы в Воскресные и праздничные дни, не имея позволения ходить в церковь, собираемся для чтений из Св. Писания и избранных проповедей; как сокращаем длинные зимние вечера, изустно передавая друг другу те познания, в которых кто сильнее, и как подкрепляем ослабевающих, внушая им по возможности терпение и кротость, которых требует от нас вера. Эти обстоятельства, как произвольные и касающиеся до некоторых из нас, не входят, думаю, в состав сих замечаний.

19 Апреля. 1828.

Александр Корнилович.

4

Ваше Превосходительство, Милостивый Государь!

Благосклонность, коей удостоились прежние мои замечания, подает мне смелость обратить внимание Ваше на другой предмет, не менее важный, а именно, на участь крестьян-посельщиков в Сибири и на удобнейшие способы к ее поправлению.

Сибирских крестьян можно разделить на три разряда: на старожилов, кои все почти довольно зажиточны, — у редкого найдете во дворе менее 4 или 6 лошадей; у иных до 30 или 40, и в изобилии всего, что принадлежит к сельскому хозяйству; на переселенцев, переходящих в Сибирь из разных Русских Губерний целыми семьями с домашним скарбом, которые, будучи народом промышленным, довольно скоро разживаются, и, наконец, на так называемых посельщиков, отправляемых туда за разные проступки. Сие постановление, по которому преступники, вместо того чтоб томиться в тюрьмах, получают способы загладить прежние вины своею деятельностию и, возделывая страну необработанную, сделаться опять полезными подданными, есть, без сомнения, одна из самых благодетельных мер нашего Правительства; но при теперешних обстоятельствах она едва ли может принести ту пользу, какой должно бы ожидать от нее. Преступники приходят партиями в Тобольск, где их распределяют: ремесленников или тех, кои побогатее, оставляют в городах, а прочих посылают на житье в деревни. Прибыв в волость на место своего назначения, посельщик для прокормления своего должен искать работы. Редкий делается вдруг хозяином, ибо для сего нужны способы, а смело можно положить, что из 50 человек один приходит с каким-нибудь достатком; большая же часть поступает в работники к богатым крестьянам. Годовая плата деревенскому работнику в Сибири — лучшему, мастеровому человеку, которого верность изведана долговременною службою, 30 и 40 рублей; обыкновенная же 15, 12 и 10 рублей. После шестимесячной льготы, посельщик поступает в оклад и, едва добывая в год столько, сколько ему нужно для прикрытия наготы, должен непременно быть в недоборе. Пока писались указы о сборе недоимок, но на самое действие смотрели сквозь пальцы, это кое-как сходило с рук; но при деятельности, какая теперь появилась в Государственном управлении, родятся при сем большие неудобства. Посельщику предстоит или не доплатить, и за недоимку подвергнуться по законам кнуту, или войти в долги. Первое, Ваше Превосходительство согласитесь, несколько жестоко — наказывать человека за то, что не в состоянии исполнить делаемых ему требований. От накопления вторых родится кабала, то есть: что должник, не имея возможности удовлетворить заимодавца, такого же крестьянина как он сам, продает ему себя в рабство — зло, весьма распространившееся в Сибири. Правительство, усмотрев вред, происходящий от кабалы, повелело местному Начальству стараться об ее истреблении, а дабы не прибегать к мерам насильственным, предписало взыскивать недоимки с волостей, предоставив оным ведаться с несостоятельными плательщиками. Но сия мера, оградив казну от убытка, нимало не улучшила участи посельщиков; ибо они вырабатывают втрое более, нежели сколько за них заплочено, и таким образом делаются невольниками целой волости. От сего происходит: 1-е. Те, кои решительнее, уходят и шалят по большим дорогам или бегут в Россию и принимаются за прежнее бродяжничество, так что бывали примеры, что одни и те же лица возвращаемы были по три раза на место своего назначения, — обстоятельство, приводящее казну к лишним издержкам и поставляющее Начальство в необходимость прибегать к строгим мерам. Те же, коих страх или совесть удерживают на месте, переносят судьбу свою; но при всех стараниях своих, не видя способов выйти из жалкого своего положения, питают в душе негодование к месту, в котором поселены; ненавидят труд, почитаемый ими тягостию и орудием для обогащения своих притеснителей, богатых крестьян; и готовы воспользоваться первым удобным случаем, дабы от оного избавиться. Заметьте, Ваше Превосходительство, что число таковых людей немаловажно, что оно ежегодно увеличивается несколькими тысячами, и предоставляю Вам судить, выгодно ли Правительству, чтоб в отдаленной области столь значительная часть народонаселения была в таком расположении духа; расположении почти общем между ними и к которому, нельзя не сознаться, они приведены некоторым образом своим положением. 2-е. Таковой порядок вещей, сосредоточивая всю деятельность большого числа на пользу немногих богатых семейств, удерживает неравенство состояний, осуждая многочисленнейшее сословие на всегдашнюю бедность, обстоятельство, также весьма противное выгодам Правительства.

Для отвращения сих зол всего лучше было бы посельщиков при самом прибытии на место назначения делать хозяевами, чтоб они непосредственно сами пользовались своими трудами; но для сего непременно нужно от казны пособие. Весьма достаточно крестьянину в Сибири для первого обзаведения от 30 до 50 рублей. Сия небольшая сумма, доставив посельщику возможность пользоваться оседлостию, привяжет его к месту поселения, заставит его полюбить работу, если он будет пожинать ее плоды и увидит в ней средство к обогащению себя; с приращением же имущества необходимо поселится в нем дух трудолюбия и порядка, на которых основывается спокойствие и благо Государства. Не думайте, Ваше Превосходительство, что это мечты, воображения или догадки, основанные на умствованиях. Сотни примеров подтверждают это в самой Сибири. Нигде, может быть, труд не вознаграждается столько, сколько в сей стране, где земля дает сам-десять, сам-двадцать и сам-сорок, где Природа, кажется, истощила все дары свои для того, чтоб промышленному человеку доставить безбедное содержание; но для начала сей промышленности нужны средства, нужна соха, лошадь, топор. Дабы означенное пособие не было в тягость казне, можно выдавать оное в виде ссуды, взымая, однако же, не более 2-х или 3-х процентов, платимых при подати. Главное только дело, чтоб отпускаемая сумма употреблена была сходно со своим назначением. Местному Начальству предлежит приискание удобнейших к тому способов. Я думаю, что можно возложить на волостные Правления снабжение посельщиков первыми необходимостями для начатия хозяйства, предоставив последним право жалобы в случае злоупотреблений.

Впрочем, и сия мера, как она ни благодетельна, едва ли принесет ту пользу, какой Правительство вправе от нее ожидать, если при этом не отстранятся препятствия, которые в нынешних обстоятельствах предстоят промышленности посельщиков, и если они не освободятся от зависимости у богатых крестьян, основывающих свои выгоды на притеснении беднейших; а достигнуть до сего иначе нельзя, по моему мнению, как изменив несколько для Сибирских крестьян существующую систему налогов, а именно: сбавить третью часть или половину с подушного оклада и дополнить недостаток податью с имуществ, то есть: с лошадей, крупного и мелкого рогатого скота и с посевов разного рода хлеба.

Для лучшего объяснения моей мысли да позволено мне будет войти в некоторые необходимые подробности:

Выгоды от прямого налога, каков подушный оклад, суть те, что Правительство от ревизии до ревизии получает постоянный доход и что сбор оного весьма прост; но главное его неудобство, что люди всех состояний плотят одно. Пока требуемая налогом сумма не значительна, большого зла в этом нет; но когда с расширением деятельности Правительства нужды оного умножаются, и оно находится в необходимости возвысить сию подать, тогда вся тягость оной падает на беднейший класс народа. Сие особенно заметно в Сибири: там промышленность в детстве; от того денег в обращении мало, и цена на них очень высока; притом неравенство между состояниями старожилов и посельщиков так велико, что, платя тот же оклад, одни дают 5 и 6 процентов со своего капитала, другие 50, 80 и более, от чего промышленность сих последних совершенно подавлена; ибо, отделяя на подать большую часть вырабатываемого ими, они не имеют способов поправиться и осуждены всегда терпеть недостаток.

Налоги с имуществ, соразмеряя тягости по состоянию каждого, отвращают сие неудобство. Преимущество оных доказывается уже тем, что сия система податей принята почти во всех Европейских Государствах. Все делаемые против оной возражения можно заключить в следующем: 1-е опасение нововведения; 2-е трудность перемены; 3-е опасение утайки при объявлении имуществ и 4-е издержки и злоупотребления при сборе.

Отвечаю:

На 1-е. Нет человеческого постановления, которое не имело бы своих несовершенств. Нововведения тогда только опасны, когда, сопряженные с оным неудобства превосходят вред, происходящий от существующего постановления; но сего нет в предложенном мною случае, а потому и возражение не может иметь места.

На 2-е. В России, где есть крестьяне казенные и помещичьи, где сии последние делятся на оброчных, пашенных и на состоящих на особенных правах, как-то в Ост-Зейских и Польских Губерниях¹; в России, говорю, сия перемена трудна и, может быть, теперь невозможна; но в Сибири все поселяне принадлежат казне и пользуются одинаким управлением, которое так хорошо устроено, что не только не предстоит большого затруднения в предлагаемом нововведении, но и все прочие неудобства могут быть отвращены, если только принять надлежащие против того меры.

Приступить к сему можно, думаю, следующим образом:

Первое. Всем волостным правлениям велеть составить по данным формам именные списки крестьянам с означением имущества каждого, т. е. числа лошадей, крупного и мелкого рогатого скота и высеваемого хлеба: ржи, пшеницы, овса, ячменя, льну и коноплей. Списков сих, за подписью всех Членов Правления с приложением волостной печати, будет заготовлено три экземпляра: один для оставления в волости, другой для Губернского Начальства, а третий для Министерства финансов.

NB. Так как перепись сия будет составляться в Правлении публично, самими крестьянами, кои заседают в оном и знают лучше всякого другого состояние своих собратий, других крестьян, то нельзя опасаться утайки, особенно если за оную положены будут надлежащие пени.

Второе. Губернаторам предписать собрать по Губернии сведения о ценах на статьи крестьянского имущества, подверженные налогу, и, выбрав средние, представить в Министерство финансов.

Третье. Министерство, имея, таким образом, перед глазами оценку всего имущества поселян в Губернии, наложит известные на нее проценты и по этому сообразит сбавку с подушного оклада. Чтоб объяснить это примером, полагаю, что 10 душ крестьян разных состояний платят теперь 75 рублей подушных. Имущество их простирается на 800 рублей. Налагая 4 процента на сию сумму, выйдет 32 рубля. Вычтя их из 75, останется 43 рубля. Подушный оклад убавится до 4-х 30 коп., а прочее взыматься будет с имений.

Четвертое. Таковое постановление Министерства, Высочайше утвержденное, сообщится Губернскому Начальству, которое от себя уже обнародует оное по волостям.

Пятое. Поелику издержки и злоупотребления при сборе родятся от содержания Чиновников и соприкосновения их с платящими, то предоставить сбор самим крестьянам, возложив оный на волостные же правления. Собранную подать Правление от себя будет посылать в Уездное Казначейство, которому предписать под опасением штрафа не задерживать присылаемых с оною лиц выдачею квитанций.

Шестое. Поелику как народное имущество, так и цены подвержены перемене, то в конце каждого пятого года возобновлять вышеозначенные списки и известия о ценах. Основываясь на оных, Правительство по истечении пяти лет будет взымать положенные однажды проценты с новых цен, обнародовав необходимые по сему перемены.

Неоспоримо, что сей род налога сложнее ныне существующего, но весь вред от сей сложности ограничивается тем только, что некоторые Чиновники получат более занятий; зато какие несомненные выгоды от сего постановления! Исчислю некоторые:

1-е. Не отягощая богатых, оно существенным образом облегчит сословие беднейших крестьян, которые, употребив часть того, что теперь отдают в число подати, на приращение своего имущества, получат более способов к развитию своей промышленности и, делаясь достаточнее, будут со временем более платить казне.

2-е. Богатые, отдавая в наличности более других, лишатся способов, какие ныне имеют, для притеснения бедных.

3-е. Недоимки должны прекратиться, ибо тягость налога нести будут те, коим легче заплатить его.

4-е. Поелику дознано опытами и принято почти аксиомою в Политической Экономии, что во всяком благоустроенном Государстве масса народного богатства беспрестанно умножается, то смело можно положить, что с каждою переписью налог сей будет приносить казне более, и таким образом Правительство, не прибегая к мере, всегда неприятной, возвышать подать, а напротив того, строго держась изданных однажды постановлений, будет каждые пять лет увеличивать свой доход.

Посему-то я сказал выше, чтоб с суммы, выдаваемой в пособие посельщикам на первое обзаведение, взымать не более 2-х или 3-х процентов. Сия умеренная плата будет продолжаться весьма недолго. При первой переписи посельщик, получив лошадь, которую обратит летом на обрабатывание пашни, а зимою пустит в извоз; собирая хлеб, которого избыток будет продавать в свою пользу, непременно поступит из разряда просто окладных в число тех, кои сверх того будут платить подать с имуществ, и, следовательно, будут отдавать казне 5, 6 процентов и более, смотря по приумножению своего достатка.

Ваше Превосходительство! Я основывал свои предположения на том, что видел и слышал в двукратный проезд через Сибирь. Положение мое не позволяло мне входить во все подробности сего дела, а потому, зная, что финансовые операции требуют большого благоразумия, осторожности и точнейшего знания положения тех лиц, над которыми производятся, не смею выдавать изложенной здесь меры за непреложную, хотя уверен в самом себе, что, сохраняя пользы казны, она существенным образом облегчит значительную часть народа в Сибири и послужит источником многих других выгод. Главная цель моя была показать, что поселения в теперешнем положении вещей не оправдывают ожиданий Правительства; что посельщики без каких-нибудь чрезвычайных обстоятельств не в состоянии выполнить делаемых им требований; что, если Правительство хочет видеть в них полезных граждан, то им необходимо нужно пособие, дабы вырвать их из нищеты, в которой большая часть находятся; и что кроме того надлежит каким-нибудь образом стараться отстранить препятствия, предстоящие их промышленности.

В заключение не могу не повторить опасения, чтоб Ваше Превосходительство не изволили приписать сих откровенных суждений привычке смотреть на вещи с дурной стороны или другим-либо побудительным причинам. Руководимый бескорыстным желанием, чтоб управление России доведено было в царствование Государя Императора до возможного совершенства, я пренебрег приличием, которое повелевает мне молчать. Впрочем, покорнейше прошу, выпустив из виду лице, которое осмеливается представить Вам сии замечания, удостоить высоким вниманием Своим предмет оных и, если найдете их достойными уважения, благоволить поднести оные на Высочайшее благоусмотрение.

Примите, Милостивый Государь, уверение в глубочайшем почтении и совершенной преданности, с которыми честь имею быть

19 Июня. 1828.

Вашего Превосходительства

Всепокорнейшим слугою.

Александр Корнилович.

5

Ваше Превосходительство, Милостивый Государь!

Из журналов, которые Вы по благосклонности Своей изволили мне сообщить, я между прочим усмотрел, с какою попечительностию Правительство наше заботится о распространении народной промышленности. Сие подает мне смелость представить на благоусмотрение Вашего Превосходительства некоторые замечания о препятствиях, предстоящих развитию оной в Польских наших областях¹.

Я провел в 1825 году восемь месяцев в Подольской Губернии. Страна сия соединяет в себе все, что только можно желать для доставления жителям безбедного содержания: климат, в котором созревают виноград и шелковица; почву земли плодородную; изобилие рек; достаточное количество лесу, и при всем том, не взирая на трудолюбие крестьянина, с удивлением увидишь повсеместный недостаток и совершенную мертвенность промышленности. Я старался, быв на месте, постигнуть причины сего необыкновенного явления; входил для сего в сношения с разными лицами и собрал некоторые сведения с тем, чтоб при удобном случае представить оные Начальству. Последовавшие со мною перемены разрушили сие предположение. Излагая здесь, что упомню, прошу наперед извинения, если Ваше Превосходительство не найдете в сем представлении той полноты и удовлетворительности, какие можно бы было соблюсти при благоприятнейших обстоятельствах. Смею однако же думать, что, не взирая на сей недостаток, сии замечания, которые с маловажными переменами можно приспособить ко всем присоединенным от Польши областям, по важности предмета, заслужат Ваше внимание.

Два обстоятельства подавляют совершенно промышленность в Польских Губерниях: конкурсовое право и Евреи. Каждое заслуживает особенного рассмотрения.

1-е. Конкурсовое право.

Присоединенные от Польши области состоят из Великого Княжества Литовского и части владений бывшей Польской Республики², а посему управляются Литовским Статутом и Польским Коронным правом³ с дополнениями, в коих заключаются уставы Варшавских Сеймов. Не взирая на беспутную вольность, какая господствовала на сих Сеймах, постановления их, относившиеся до внутреннего управления, делались по влиянию небольшого числа Магнатов⁴, которые имели в своей зависимости прочих членов, состоявших из мелких дворян. Вся власть и влияние Магнатов основывались на их поместьях: посредством поместий они содержали многочисленные толпы клиентов, кои доставляли им господство в Республике, а потому все их старания обращены были на то, чтоб при неблагоприятных случаях удерживать за собою сколько можно долее сии имения. От сей-то необходимости иметь в своей зависимости мелких дворян и от опасения расстаться с поместьями произошли те многочисленные, запутанные сделки имениями, кои освящаются Польским поместным правом; родились права арендное, заставное⁵ и, наконец, конкурсовое, о пагубных последствиях которого я намерен сказать несколько слов.

Конкурсовое право состоит в том, что, если помещик, наделав долгов, объявит себя несостоятельным, то имение его, вместо того, чтоб его продать и удовлетворить вырученною суммою кредиторов, оценивается и разделяется между должниками по соразмерности их долга. Помещику предоставляется в течение 10 лет право выкупить все или часть своего имения; по окончании же сего срока временный владелец (коллиокатор) делается вотчинником той части, которая во время разбора досталась ему в удел. До уничтожения Польши вред от сего права не так был чувствителен; ибо Магнатам редко представлялись случаи к издержкам необыкновенным, которые принудили бы их наконец к отдаче имений в разбор; а если таковые случаи бывали, то Вельможи, продавая свое благоволение Двору, получали от него выгодные места, подававшие им способы к поправлению домашних обстоятельств. Но перевороты, вследствие коих Польша утратила свое существование⁶, изменили ход дел. Все знатные дворяне, более или менее участвуя в оных, употребили необыкновенные усилия. Необходимым последствием сих усилий были долги. Между тем Двора не стало, иссяк источник милостей, и с подданством России начались разборы имений, которые продолжаются до сих пор.

От сего рождаются следующие неудобства:

1-е. От злоупотреблений при оценке и от неизбежных неудовольствий помещика и кредиторов при разделе имений беспрестанные тяжбы, так что в Подольской Губернии едва ли из 20 человек дворян один не имеет процесса. Есть уезды, напр[имер], Каменецкий и Ушицкий, где нет помещика, который бы не тягался. А из сего следует, что:

a) Разоряются помещики.

b) Разоряются имения, переходя из рук в руки как монета. Так, напр[имер], есть деревни, которые в 10 лет переменили по шести или по семи владельцев.

c) Молодые дворяне, вместо того, чтоб вступать в Государственную службу или посвящать время на усовершение себя в науках, обращают все усилия и способности на то, чтоб сделаться Стряпчими⁷ или попасть на выборах в Суды, где их ожидают большие выгоды и уважение.

d) Наконец, сей порядок вещей имеет весьма пагубное влияние на нравственность, питая лихоимство, которого никакая бдительность остановить не может, и пораждая ябеду и сутяжничество.

2-е. Имения раздробляются до невероятности. В некоторых деревнях находится по 10 и 12 помещиков, из коих у иного не более двух или трех семей во владении. Судите, каково должно быть положение последних.

3-е. Размножается число помещиков (до присоединения Подолии было их в ней не более 150; теперь число сие возросло до 2000, кроме временных владельцев), и в числе их находятся такие, кои не имеют на то никакого права. Ибо заметить должно, что во время Республики Польские дворяне делились на три разряда: на Магнатов или Знатных дворян; на помещиков (obywatele) и Чиновных, которые за службу получали от Королей поместья и почетные звания, и, наконец, на мелкую шляхту⁸. Сии последние были точно то же, что у нас в старину Боярские дети⁹, которые после переименованы однодворцами¹⁰ и считаются теперь наравне с казенными крестьянами. Шляхтичи были люди свободные, носили сабли и составляли двор и домовые войска Магнатов; иногда, по влиянию последних, заседали на провинцияльных Сеймиках¹¹, на коих избирались Депутаты Главного Сейма. Вельможи, смотря по своим выгодам, умножали их число, действуя в этом случае совершенно произвольно, и часто по злоупотреблению, так что, наконец, почти всякий свободный человек в Польше сделался шляхтичем. Сие обстоятельство не укрылось от нашего Правительства, и при Императрице Екатерине, помнится, в 1775 или 1776 году издан был указ¹², по которому Польским дворянам предоставляются права Российских, если они представят на свое дворянство надлежащие доказательства: но со вступлением Императора Павла на престол, когда Польским областям возвращены были их права¹³, все сие многочисленное сословие шляхтичей попало в дворяне. Таким образом служители Любомирских, Чарторижских, Потоцких¹⁴ и многих других стали помещиками; таким образом и теперь еще шляхтич, обрабатывающий землю у помещика за известную плату (чинш, czynsz¹⁵), который ни по образованию, ни по занятиям ни чем не лучше простого крестьянина, может, если благоприятные обстоятельства позволят ему собрать несколько денег, сделаться его владельцем.

4-е. Временные владения вообще влекут за собою упадок имений. Ибо:

Во-первых. Большая часть коллиокаторов (временных владельцев) суть люди недостаточные, которых все имущество заключается в той сумме, за которую они получили свой участок. Не помышляя о том, что помещик через 10 лет, при выкупе имения, потребует у них отчета в управлении, они часто позволяют себе для скорейшего возвращения своей собственности все возможные способы. Случающиеся при сем злоупотребления дошли до сведения Правительства, и в 1818 издан был указ¹⁶, по которому предписано во всех таковых и другого рода временных владениях не требовать с крестьян более того, что означено в инвентарях^[1], но это указы такого рода, которых исполнение весьма трудно; ибо, не говоря уже, что надзор за оным поручается Земскому начальству, которое нередко бывает в согласии с владельцем, сей последний, находясь на месте, отыщет тысячу средств, не уклоняясь от буквального значения указа, нарушать его смысл. Между тем, от таковых притеснений рождается следующее зло: крестьяне в Подольской и Волынской Губерниях единоплеменники Малороссиян. Они, так же как сии, покорны до подобострастия, но скрытны и весьма решительны. Угнетаемые владельцем, они оставляют жен, детей и целыми толпами уходят. До 1824 года Бессарабия была обыкновенным их пристанищем; но когда там учинена ревизия и приняты меры против беспашпортных¹⁷, они обратились к Некрасовцам¹⁸ и в Галицию, которой крестьяне им одноплеменны, а потому весьма трудно отыскать их, если б даже сделаны были для сего покушения. Сии побеги особенно заметны в поместьях, лежащих поблизости Днестра и Збруча. Мне известны деревни, где народонаселение уменьшилось таким образом целою третью.

Во-вторых. Если бы между временными владельцами нашлись такие, кои захотели бы улучшить свои участки, то им нет в том никакой выгоды, ибо плод сего улучшения достанется помещику, который, может быть, при выкупе не захочет возвратить коллиокатору употребленных на то издержек.

В-третьих. При таковом порядке вещей всякое мануфактурное заведение, устроенное в имении, должно непременно прийти в упадок: ибо для поддержания оного употреблялся доход с целого поместья. При раздроблении сего поместья, если заведение попадет в участок одного из коллиокаторов, то он, не имея возможности употребить на него прежних издержек, обратит доходы свои на другой предмет, или уменьшит сие заведение; если же оно достанется в общее владение, то какое для него расстройство от управления многих?

И вот главная причина, почему Ваше Превосходительство найдете так мало фабрик в Польских Губерниях, почему все занятие жителей ограничивается земледелием, и сия отрасль промышленности оттого только цветет, что благословенная почва земли вознаграждает с лихвою труды хлебопашца. Скажу более. Тридцать лет уже страны сии находятся под владычеством России. С того времени границы, обеспокоиваемые прежде Буджацкими Татарами¹⁹, ограждены безопасностию; Одесский порт открыл обширное поприще для сбыта тамошних продуктов, а между тем, с грустию примечаете, что население и народное богатство почти не приумножаются. Чему иному приписать это, как не пагубным последствиям конкурсова права?

Представив без всякого преувеличения вред, происходящий от разбора имений, приму смелость сказать несколько слов об отвращении оного. Всего легче было бы прекратить таковые раздробления, обнародовав в Польских провинциях указ, какой существует в России для несостоятельных помещиков²⁰; но конкурсовое право так тесно связано с Польским Законодательством, что уничтожение оного повлечет за собою множество других перемен и, следовательно, до приступления к сей решительной мере надобно согласить ее с прочими частями тамошнего поместного права; а на сие потребно время. Но если трудно искоренить зло совершенно, то можно, кажется, принять меры, которые значительным образом ограничат его действие. Я уже выше сказал, что при Императрице Екатерине издан указ, которым признаются Русскими дворянами те Поляки, кои представят на свое дворянство надлежащие доказательства. После того в 1825 году обнародовано постановление для Белорусских дворян, которым они разделяются на три разряда²¹. В первом помещены лица, имеющие грамоты от Польских Королей или Российских Государей; во втором такие дворяне, коих доказательства сомнительны и подлежат дальнейшему рассмотрению; наконец, в третьем разряде заключаются те, кои не имеют никаких доказательств и посему присоединены к сословиям, несущим Государственные повинности. Я предлагаю распространить сей указ на все Польские Губернии с следующими необходимыми дополнениями:

Поелику по Российским и даже Польским законам право владения крестьянами предоставлено только родовым дворянам, то:

1-е. Если по издании указа помещик объявит себя несостоятельным, и в числе его должников найдутся лица, не принадлежащие к первому разряду, в таком случае не раздроблять имения, а продать его с публичного торга и удовлетворить кредиторов деньгами.

2-е. Временным владельцам, если они не окажутся в первом разряде, позволить остаться при своих участках до истечения десятилетия; по окончании же сего срока, буде помещики не выкупят оных, участки сии продать с публичного торга и вырученные суммы отдать коллиокаторам.

3-е. Если не благоугодно будет оставить при их поместьях тех вотчинников, кои, по силе сего нового указа войдут в который-нибудь из двух последних разрядов, в таком случае предоставить им для выгоднейшей продажи своих имений известный срок, после которого, если сии имения останутся еще в их руках, продать оные с публичного торга и бывших владельцев удовлетворить вырученными деньгами.

•  — Так как перед объявлением или вследствие сего указа дано будет повеление всем Дворянским Собраниям отобрать доказательства у дворян и рассмотреть оные, то не худо было бы для скорейшего производства дела и для отвращения злоупотреблений прикомандировать в оные на сей случай Чиновников, на которых Правительство могло бы положиться: ибо вообще Г. Г. Поляки как-то весьма снисходительны на этот счет. Так, напр[имер], до уничтожения Республики едва ли было в Польше пятьдесят Графских фамилий; теперь считается их более трехсот. Многие сами не знают, как попали в Графы, а между тем на сие смотрят весьма равнодушно. Обстоятельство сие не покажется маловажным, если вспомнить, что у нас титул сей дается за отличные заслуги. --*

Таким образом, не вводя ничего нового, не нарушая тамошних прав, а только распространяя и приводя в исполнение существующие уже узаконения, Правительство лишит участия в конкурсах многочисленное сословие полудворян, и ограничив значительно раздробление поместьев, сделает важный шаг к совершенному его уничтожению. Сверх того мера сия представит следующие выгоды:

1-е. Приращение Государственного дохода: Полагая по меньшей мере в Подольской Губернии 5000 душ мужеского пола, кои в силу сего указа причислены будут к третьему разряду; в Волынской и двух Литовских 10.000 и, наконец, в Киевской Губернии и в Белостокской области по 2.500 душ, выйдет, что сословие, несущее Государственные повинности, умножится двадцатью тысячами душ^[2] и, следовательно, считая всех податей по 15 рублей с души, Государственный доход увеличится тремястами тысяч рублей.

2-е. Вашему Превосходительству известно неблаговоление, которое издавна Поляки питали к Русским и которое усилилось при разрушении Польской державы. Чувство сие весьма естественно, и, конечно, всего благоразумнее, по примеру нашего Правительства, предоставить истребление оного времени; но то же благоразумие требует не выпускать из виду мер, могущих его ослаблять, особенно вспомнив, что оно может быть иногда опасно, что в 1809 и в 1812 годах образовывались в Польских областях целые полки и, переходя за границу, присоединялись к Французским войскам²². С уничтожением или ограничением конкурсового права необходимо уменьшится число тяжб, и молодые дворяне, не находя в судах ни выгод, ни почестей, которые их теперь ожидают, начнут искать оных в военной службе, где в товариществе и беспрестанном обращении с Русскими скорее всего истребятся предрассудки.

•  — Здесь кстати заметить мимоходом, что всего, кажется, было бы лучше для поощрения молодых Поляков ко вступлению в военную службу учредить в которой-нибудь из Польских Губерний, например, в Волынской, как находящейся посередине прочих, военное заведение, наподобие бывшего Шкловского Кадетского корпуса²³. Отдаление препятствует теперь родителям отвозить детей в столицы; а выходящие из Вильны или Кременца воспитанники поступают большею частию в гражданскую или ученую части. Воспитание в корпусе, произведенное Русскими наставниками, кроме того, что доставит Государству полезных Офицеров, поселит навсегда в душах питомцев преданность к престолу и любовь к новому их Отечеству.

NB. Вашему Превосходительству странно покажется, может быть, что я, будучи сам отчасти Поляк, говорю таким языком; но я родился, взрос и воспитывался в России и всегда душею был Русский. Самая вина моя, за которую несу праведное наказание, есть следствие ложных понятий и несбыточных мечтаний о благе России. --*

II-е. Евреи.

Много было писано об Евреях; в разные времена принимались против них разные меры, и потому не считаю нужным входить в большие об них подробности. Проживающие в городах и местечках занимаются торговлею и легкими ремеслами и, оживляя некоторым образом промышленность, приносят более пользы, нежели вреда. Зло, о котором намереваюсь здесь говорить, происходит от тех, кои поселились в деревнях. Сии последние без исключения промышляют корчемством²⁴ и, будучи образованнее и хитрее крестьян, пользуются их слабостию к напиткам и обирают их совершенно, употребляя для сего все способы, позволенные и непозволенные, пронырство самое низкое, обман самый постыдный. От того вся движимость крестьянина, весь плод его тяжелых трудов переходит часто в руки Жида, так что поселянину едва остается столько, сколько нужно для прокормления себя и для уплаты Государственных податей.

•  — Замечательно, что в списке Губерний, отличающихся недоимками, находятся большею частию те, в коих обитают Евреи. Кажется, можно безошибочно сказать, что одна из главных причин недоборов на крестьянах заключается в их сношениях с Жидами. --*

В иных местах, особенно где имения раздроблены между многими владельцами, крестьянин должен и для этого прибегать к арендатору Еврею. Но этим не ограничивается пагубное влияние сего народа. Корчмарь Жид покупает все краденое, и по сношениям, какие имеет с своими собратьями, другими Евреями, находит средства укрывать или сбывать с выгодою свою покупку, так что никогда не найдешь ей следа. А сие поощряет простой народ к воровству, которое особенно умножилось в последние годы.

•  — Многие помещики, для облегчения своих крестьян, охотно пожертвовали бы выгодами от отдавания корчем в аренду Жидам, взяв на себя содержание оных: но сия мера тогда только может принести пользу, когда будет учинена с общего согласия всех владельцев, которого нельзя получить при теперешних обстоятельствах. Без того Жид поселится на границе в соседней земле и переманит к себе всех посетителей корчмы, так что помещик, не поправив зла, лишит себя только прибыли, которая там составляет главную статью дохода. --*

Обыкновенно приписывают таковое поведение Евреев общему к ним презрению, которое унизило нравственный их характер; но те же лица между ними, которые в сношениях с Християнами позволяют себе всякий обман, поступают примерно с своими единоплеменниками. Следовательно, главная причина их испорченности заключается в их Религии. Уже Моисей для сохранения чистоты данного им Закона запретил им сообщаться с иноверцами. После него явилось много комментаторов, которые перетолковали и распространили это запрещение. Вся ненависть, предписываемая в Ветхом Завете против идолопоклонников, жителей Хананейской Земли²⁵, сосредоточена ими на Християн. Невежественные их Рабины²⁶ ставят им даже в заслугу обман и бессовестность против наших единоверцев, а потому Жиды в поведении своем сообразуются с правилами, которые им внушены с детства. Из сего Ваше Превосходительство усмотрите, что единственное средство к отвращению вреда, происходящего от сих разрушительных правил, состоит в том, чтоб совершенно отделить их от лиц, кои могут сделаться жертвою их пронырства. Правительство наше уже приступило к тому, повелев в 1824 году выгнать Жидов из всех деревень в Белоруссии²⁷; но при этом не придумали средств, куда их девать, и сия мера, благодетельная для Белорусских крестьян, повлекла за собою некоторые неудобства. Дабы сие обстоятельство не послужило впредь препятствием к распространению сего указа, осмеливаюсь предложить: изо всех Евреев, проживающих в деревнях и тех, кои в городах не имеют недвижимости и постоянного ремесла, составить отдельные колонии и исподоволь поселять их в Новороссийском крае и в Бессарабских степях.

Мысль сия не новая. В 1805 году поселено было в Екатеринославской Губернии до 100 семейств: успех не соответствовал ожиданиям, а потому и оставили это, заключив, что Жиды неспособны к хлебопашеству и что всякое покушение подобного рода, причиняя только убытки, будет бесполезно. Что первое несправедливо, доказывается тем, что в древности Евреи были земледельцами; все постановления Моисеевы писаны для народа, занимающегося хлебопашеством, да и теперь в Австрии многие и у нас даже на Волыни и в Подолии некоторые обрабатывают землю; но число их не велико, потому что другие находят легчайшие способы к продовольствию. Неудача же, последовавшая в 1805 году, произошла, смею думать, не столько от самого поселения, сколько от способа оного. Колонистов привели на голую землю и, объявив, что им дается двадцать лет льготы, предложили работать, не спросив, имеют ли они к тому средства? От этого произошло, что в первую зиму, скрываясь под легкими шатрами, некоторые перемерли от стужи и болезней, другие разбежались, и осталось всего 15 или 25 семейств, и те в жалком положении. Гораздо полезнее было бы вместо сей продолжительной льготы, которая пагубна для колонистов и невыгодна для Правительства^[3], снабдить их способами к начатию хозяйства. У нас как-то боятся слова пособие, не рассчитывая, что пособие на колонии не есть пожертвование, а точно такая ссуда, какая выдается частным людям, ссуда, которой проценты обеспечены трудами колониста, с тою разницею, что частный человек может употребить занимаемый капитал на предметы бесполезные, а здесь оный обращается на приумножение народного богатства. Стоит только определить, из каких сумм отделить сие пособие и как его употребить, чтоб, независимо от выгоды, какую оно даст со временем, извлечь из оного непосредственную пользу. Вот по сему мнение, которое беру смелость представить:

1-е. Крестьяне в Новороссийских губерниях и в Бессарабии живут в мазанках, покрытых соломою или тростником: принимая в соображение тамошние цены, достаточно для необходимого заведения и снабжения колонистов способами к хозяйству на семью 100 рублей; для прокормления ее в первый год 50 рублей. Я показал выше, что от обложения шляхты получится в год по крайней мере по 300 тысяч рублей. Предлагаю отделять половину сей суммы на заселение Евреев. Сим способом каждый год 1000 семей получат оседлость.

2-е. Колонистам предоставить пять лет льготы таким образом, что в первый год они совершенно будут свободны от всех повинностей; во второй, третий, четвертый и пятый будут платить одни проценты с употребленного на них капитала, а в шестой и следующие присоединить к тому обыкновенные подати. При таковой постепенности и при удобстве сбывать свои продукты в ближайшие Черноморские порты, нельзя полагать, чтоб сия плата была для них тягостна.

3-е. Проценты могут быть двоякие: четвертый, который будет постоянный (à fonds perdus²⁸), или восьмой, который взыматься будет в течении 24 лет. Сии проценты обращать на новые заселения, причисляя к определенному на то капиталу.

Сим способом поселится в течение 20 лет от 30 до 45.000 Жидовских семей, и капитал, употребленный на сии поселения, возвращен будет с процентами, так что весь убыток от сей меры ограничится пятилетнею льготою; но что значит сей убыток в сравнении с выгодою, какую получит Правительство, сделав из многочисленной толпы тунеядцев, которые теперь постыдными средствами добывают себе пропитание, граждан полезных, способствующих трудами своими к приращению народного богатства; с тем благодеянием, какое окажется народонаселению Польских и Малороссийских Губерний, когда оно освободится от сих кровопийц?

Вот замечания, которые я намеревался представить начальству в 1825 году. С того времени многое могло перемениться. Государь Император, со вступлением Своим на престол, обратил деятельное внимание на внутреннее управление; заботливая попечительность Его Величества распространилась на все обширные оного отрасли. Изложенные здесь неудобства, может быть, давно усмотрены, и приняты против них меры, лучшие тех, кои я осмелился предложить. В таком случае мне остается просить извинения у Вашего Превосходительства, что я по пустому отвлек Вас от важнейших занятий. Если же что-нибудь из сказанного здесь ускользнуло от внимания Правительства, предоставляю благоусмотрению Вашему употребить оное на общую пользу.

Примите при сем, Милостивый Государь, уверение в глубоком высокопочитании и совершенной преданности, с которыми честь имею пребыть

"27-го" Октября. 1828.

Вашего Превосходительства

Всепокорнейшим слугою.

Александр Корнилович.

6—7

Блистательный поход прошлого года, ручаясь за дальнейшие успехи в войне противу Турок¹, подает надежду на благополучное окончание оной выгодным миром. После поземельных приобретений, долженствующих оградить границы наши безопасностию и удовлетворить нас за понесенные издержки, главное внимание Правительства обращено будет, без сомнения, на торговлю, как на надежнейшее средство к народному обогащению. Доселе, во всех договорах с Портою, старания нашего Кабинета по сему предмету почти ограничивались постановлением безопасного прохода через Босфор для кораблей, следовавших в наши гавани. Оно и не могло быть иначе. Черноморская наша торговля большею частию пассивная. Иностранные корабельщики, под своим или нашим флагом, привозили в наши порты свои товары и вместо того забирали Российские продукты; а как сии промены были выгодны для жителей южных Губерний, то и надлежало отстранить препятствия, затрудняющие таковую мену. Но настоящие отношения России к Европе поставляют ее, кажется, в необходимость расширить свои торговые виды. Стремление всех Европейских народов к разведению у себя сырых произведений, до того времени покупаемых у нас, побудило Правительство к поощрению нашей мануфактурной промышленности. Свойство сей последней, при нынешнем совершенстве машин, таково, что изделия ее в короткое время возрастают до невероятности; с умножением же произведений родится необходимость сбывать их и, за удовлетворением своих потребителей, остаток выпускать за границу. Но сбыт сей едва ли может быть успешен в Европе, которой Государства стараются поставить себя в независимость в отношении к торговле, довольствуясь своим и сколько можно менее заимствуясь от чужеземцев. Азия представляет обширное торжище для наших изделий, и на сию часть света надлежит, кажется, преимущественно обратить в сем случае наше внимание. Левантский² торг уже три века обогащает Западных Европейцев. Обладание восточным берегом Черного моря и распространение нашей Азиятской границы подают нам возможность принять в оном деятельное участие, тем более что главные его предметы, как-то: сукна, шелковые и льняные ткани, металлические изделия и огнестрельное оружие — могут производиться у нас в одинакой доброте и с меньшими издержками, по изобилию грубых материялов и дешевизне наших работников. Закавказский край представляет удобства как для сухопутной, так и для морской торговли с Малою Азиею. Гор[од] Нижний, центр нашей торговой промышленности, сообщается Волгою, Каспийским морем и Курою с Тифлисом, который в сем случае может сделаться складочным местом для наших товаров. С другой стороны Багдад и Бассора, главные места по сухопутной торговле в Азиятской Турции, отстоят гораздо ближе от наших границ, нежели от гаваней Средиземного моря, откуда они получают Европейские товары. А посему отправление караванов из наших владений в сии и другие ближайшие города Малой Азии будет, кажется, сопряжено с большими выгодами. Сие тем удобнее, что в тамошних местах живут Армяне, народ торговый, которые и в Оттоманских владениях преимущественно занимаются сим промыслом.

Морская торговля может быть еще важнее. Кура с Араксом и Рион с незапамятных времен до конца XV-го века, т. е. до открытия мыса Доброй Надежды, были одним из главных Азиятских торговых путей. В древности Греки, в средние века Венецияне и Генуэзцы получали по оным Индийские товары, которыми снабжали всю Европу. Обладание сих рек доставляет нам, кроме выгод транзитного торга, удобное средство к торговле активной с Малою Азиею, тем легче, что берега Риона лесисты и подают способы к построению купеческих судов. Для сего надобно только иметь доступ в одну или несколько гаваней на Анатолийском берегу для складки там наших товаров и заведения купеческих контор. Берег сей усеян древними Греческими колониями, которых богатство основывалось на их торговле. От них еще остались две важные гавани: Трапезунд и Синоп. Они могут сделаться для нас столь же важными, сколь Смирна для Западных Европейцев, с тою выгодою, что нам здесь нечего опасаться совместничества других наций, которым не будет нужды, имея способы к сгружению своих товаров в портах Средиземного моря, приезжать сюда и подвергаться опасностям дальнейшего плавания. Таким образом, снабжая сухим путем южные, а морем северные Малоазийские области, мы наводним их своими товарами и, если не совершенно присвоим себе, то, по крайней мере, разделим выгоды, достающиеся теперь исключительно народам Западной Европы. Конечно, нельзя, по младенчеству наших мануфактур, ожидать этого вдруг; но, судя по исполинским успехам нашей промышленности в небольшое число лет и по духу предприимчивости, начинающем оживлять наше купечество, можно почти утвердительно сказать, что благодетельные сии последствия, при постоянном поощрении Правительства не замедлят появиться, а между тем нетрудно будет, кажется, пользуясь перевесом, какой даст нам успех в войне, положить при будущем замирении с Оттоманскою Портою твердые для сего основания.

Издавна убежденный в важности наших сношений с Азиею, я некогда много этим занимался, а потому и осмелился представить на благоусмотрение Вашего Превосходительства сии замечания; но, не имея под рукою никаких сведений и не доверяя своей памяти, слегка только коснулся изложенного предмета. Если сии предположения удостоятся одобрения, то найдутся многие, кои с большими местными познаниями, лучше меня раскроют подробности. Мне остается только прибавить, что участие в Левантском торге составляет уже более века предмет заботливости нашего Правительства. В сем намерении император Петр I-й начал Персидскую войну 1722-го года³. Обстоятельства не позволяли Его преемникам привести этого в исполнение. Нынешнему Государю, Который с такою славою пошел по следам знаменитого Своего предка; предоставлено, кажется, Провидением довершить великие начинания Великого, и в числе благодеяний, изливаемых им на Россию, доставить ей как в Кабинетах, так и на торжищах Азии то первенство, какого она может требовать по своему могуществу и по положению своих владений. Смею думать, что отправление наших караванов во внутренность Малой Азии и установление прямых сообщений между Черноморскими нашими гаванями и Анатолийским берегом подвинут нас несколько к этой цели.

Александр Корнилович.

2.

Вышеозначенные замечания, родившиеся при чтении о достославных успехах нашего оружия в прошлом году, привели мне на память представление, какое я намеревался сделать несколько лет назад о Пекинской нашей миссии. Поелику оно также относится к распространению нашей торговли в Азии, то почитаю не излишним упомянуть здесь об его содержании.

Одним из важных событий нашей Истории в конце XVII-го века было отправление Духовного Посольства в Пекин⁴. Государь Петр I-й весьма обрадовался приглашению Императора Кан-Си⁵ прислать священников для пленных Албазинцев, в надежде, что пребывание Миссии в Китае подействует благотворным образом на наши политические сношения с сею Империей. Но, владея более века сим преимуществом, которое казалось Англичанам так важным, что в посольство Лорда Маккартнея⁶ они предлагали Китайскому Правительству до 100 тысяч фунтов стерлингов за позволение содержать в Пекине агента на правах наших Миссионеров⁷, мы до сих пор не извлекли из того почти никакой пользы. Политические сношения наши с Китайцами не улучшились; торговля остается в том же положении, в каком была за сто лет перед сим, а число книг, переведенных с Китайского возвратившимися оттуда студентами так маловажно в сравнении с издержками, каких стоило содержание их в Пекине, что нельзя не сознаться в справедливости упрека, какой нам делают по сему ученые Западной Европы; ибо мы сами прибегаем к ним для сведений о Китае. Приму смелость изложить причины этого и сказать несколько слов, каким образом получить от сей Миссии те выгоды, каких мы вправе от нее ожидать.

Китайцы суть народ весьма просвещенный в своем роде и превосходят в этом некоторым образом все прочие народы. У них ученость определяет степень уважения в обществе; коренные постановления Империи требуют, чтоб ученейшие занимали и важнейшие места в Государстве. Доказательством почтения их к людям с познаниями служат Католические Миссионеры. Сведения в Астрономии, Физике и Механике доставили Езуитам⁸ способ совершить в Китае дело невероятное: у Правительства, основывающего свое существование на слепой приверженности к старинным постановлениям; в народе, отдающем почти Божеские почести своим мудрецам, они получили позволение свободно проповедывать Християнский Закон, позволение, которое, вероятно, удержали бы до сих пор, если б возникшие между ними раздоры и, с другой стороны, неуклончивость Пап не привели за собою совершенного их изгнания. Скажут, что это было при императоре Кан-Си, известном ревнителе просвещения. Согласен, но не менее справедливо, что оно с того времени не потеряло в Китае своего значения. Наши Миссионеры избираются из монахов, которые только что имеют некоторые сведения в Богословских науках; студенты же из недоучившихся Семинаристов, часто посылаемых туда против воли. Ни познания, ни поведение сих лиц, часто весьма предосудительное, не могли поселить к ним в Пекине уважения, и в сем случае, осмелюсь сказать, Миссия принесла нам более вреда, нежели пользы; ибо Китайцы, не выезжая из своего Государства, судят об нас по тем из наших соотечественников, которых видят у себя, а сие суждение весьма для нас невыгодно.

•  — В доказательство тому можно привести, что в 1820 году, при перемене Миссии, в Пекине считали Пристава оной Е. Ф. Тимковского⁹ переодетым Вельможею, так изумило Китайцев хорошее поведение его самого и конвоя, провожавшего наше Посольство. --*

С другой стороны, нельзя было ожидать никакой пользы для наук от обучавшихся в Пекине студентов. Они возвращались в Россию с знанием Китайского и Манжурского языков; но не могли сообщить никаких наблюдений, ибо нельзя делать оных без предварительного образования; не в состоянии были перевести никакой порядочной книги, ибо для сего недостаточно одного языка, а нужно знакомство с предметом сочинения, знакомство, которого они не имели.

•  — Из сего должно исключить бывшего Начальника последней Миссии, О. Иакинфа¹⁰, который уже успел обнародовать несколько полезных сочинений о Китае; но его труды могли бы быть гораздо важнее, если б он получил лучшее образование. --*

А из сего и следует, кажется, что для извлечения из Пекинской Миссии какой-нибудь пользы, надлежит заблаговременно приготовлять назначаемые в оную лица, дав им приличное воспитание.

Предстоит вопрос, каким образом приспособить сие воспитание к цели, какая предполагается при отправлении Посольства? Прежде чем отвечать на него, да позволено мне будет определить сию цель.

Первоначальный предлог отправления Миссии в Пекин уже почти не существует. Из 400 Казаков, доставшихся Китайцам в плен при взятии Албазина¹¹, осталось потомков их Християн не более 20 человек, а потому нет, кажется, нужды избирать все Посольство из особ духовного звания. Довольно для наших единоверцев двух священников; прочим можно дать светское образование. Настоящая же наша цель при содержании Миссии в Пекине двоякого рода:

Во-первых: Политическая. Поелику все наши желания в рассуждении Китая ограничиваются распространением нашей торговли, которое будет состоять в проложении туда новых путей и установлении прямых сообщений с Магометанскими народами, подвластными сей Империи; то стараться о сближении наших Миссионеров с особами, составляющими Китайское Правительство, дабы сии общественные связи споспешествовали достижению наших коммерческих видов.

Во-вторых — Ученая. Европа надеется получить от нас сведения о Восточной и Средней Азии. Честь и достоинство нашего Правительства требуют удовлетворить в сем случае ожидания просвещенного мира и стяжать его благодарность сообщением ему известий точных о нравственном, политическом и умственном состоянии сих обширных стран, мало известных, но весьма любопытных.

Китайцы сами подавали Миссии нашей способы сблизиться с ними; но она не могла тем воспользоваться. Издание Астрономических Календарей составляет у них Государственное и отчасти религиозное дело. Занимающаяся оным Звездочетная палата есть одно из первых мест в Государстве. Дело сие так важно, что Езуит Вербье, за исправление одного календаря, удостоился получить желтый пояс, отличие, поставившее его наряду с главнейшими сановниками Империи. Изгнав Езуитов, Китайцы удержали <у себя> из них нескольких Астрономов, но, быв ими недовольны, несколько раз присылали осведомляться, нет ли между нашими соотечественниками сведущих в Астрономии? Почитаю излишним говорить, сколь выгодно было бы для нас удовлетворить их в сем требовании.

Сообразив все сии обстоятельства, было бы, кажется, полезно:

1-е. Вместо отправляемых в Пекин Семинаристов выбирать впредь для сего Посольства из Университетов отличнейших казенных студентов, кончивших курсы естественных и математических наук. Поелику, с приездом их в Китай, они вступают в действительную службу и по возвращении получают соответственные времени служения чины, то, без сомнения, найдется много к тому охотников.

•  — Можно сказать против этого, что трудно будет подчинить их духовным лицам; но таковые затруднения происходят, кажется, более от лиц, нежели от самого предмета. Нет никакого неудобства, чтоб Студенты зависели от Архимандритов, Начальников Миссии, если сии последние не будут, как доселе делалось, во зло употреблять своей власти и обходиться с сими молодыми людьми, как со своими слугами. --*

2-е. Для приготовления их завести при Училище восточных языков, находящемся в ведении Министерства Иностранных дел отделение для воспитанников, назначаемых в Пекинскую Миссию. В нем, кроме повторения вышеозначенных предметов, т. е. наук математических и естественных, преподавать языки Китайский, Манжурский и Монгольский. Способы к тому у нас под рукою. В библиотеках Академической и Публичной находятся богатые запасы книг на сих языках. К тому же мы имеем здесь бывшего Начальника Пекинской Миссии О. Иакинфа, коего познания в Китайском и Манжурском изумили Ургинского Вана, бывшего Правителя пограничных к нам областей, и который в десятилетнее свое пребывание в Пекине ознакомился с тамошними обычаями, а потому и лучше всякого другого может занимать кафедру сих языков. Для Монгольского есть здесь, между прочим, состоящий при Сарептском обществе¹² Г. Шмит, который доказал свои основательные познания переводом для Калмыков Нового Завета.

Сие заведение, единственное в Европе по преподаваемым в нем предметам, принесет большую славу и очевидную пользу. Можно почти утвердительно сказать, что пребывание нашего Астронома на Пекинской обсерватории, если он к знанию своего дела присоединит некоторое образование и ум гибкий, вкрадчивый, значительно подвинет сношения наши с Китаем. К тому же не должно забывать, что Езуиты лили для Китайцев пушки, строили крепости и что даже их содействию Император Кан-Си обязан был взятием Албазина. Распространение владений Ост-Индской компании¹³, подавая справедливые опасения Пекинскому Кабинету насчет его безопасности, вероятно, принудит его со временем отказаться от своей политической системы, столь стеснительной для Европейцев. Не будет удивительно, если ободренные полученною от нас услугою, которая важна в их глазах, они обратятся к нам с просьбою об Инженерах и Артиллеристах для укрепления своих границ, а таковые услуги не делаются без взаимных уступок. Впрочем, если сии предположения покажутся мечтательными, то одна необходимость истребить невыгодное мнение, какое об нас имеют в соседнем Государстве, и подать Китайцам понятие о нашем превосходстве достаточны уже, кажется, к убеждению, сколь важно обратить внимание на нравственное и умственное переобразование тамошней Миссии.

С другой стороны, посылаемые в Пекин студенты, не говоря, что воспитание, облагородив их, улучшит их нравственность, не будут принуждены, прибыв на место, употреблять нескольких лет на изучение первых начал в преподаваемых там языках, а посвятят все свое время на усовершение и распространение приобретенных уже познаний. Молодые летами, но получив от предварительного образования опытность зрелого возраста, они будут взирать на предметы как люди просвещенные и, возвратившись, оправдают Отеческие попечения Правительства сообщением свету своих наблюдений, и полезными своими переводами обогатив литературу Востока.

5-го Февраля 1829 года.

Александр Корнилович.

8

Ваше Превосходительство, Милостивый Государь!

В записке моей от 5-го Февраля я изложил некоторые мысли о распространении нашей Азиятской торговли. Предмет сей так обширен, что можно сказать об нем весьма много, а потому и осмеливаюсь приобщить к прежним замечаниям несколько новых соображений, клонящихся к той же цели.

Всеблагим Промыслом назначено, кажется, России первенствовать как в Европе, так и в Азии; но отношения ее к разным державам сих частей света совершенно отличны. Основанием ее Европейской политики есть собственная безопасность; цель же сношений с Азиятцами — преимущественно торговля. А поелику с распространением торговли усиливается народная промышленность, которая подавляет нищету и водворяет довольство и добрые нравы в многочисленном сословии производителей, то нельзя довольно обращать внимания на сей предмет. К тому же мануфактуры, которые Правительство старается разводить у нас с такими пожертвованиями, никогда не придут в цветущее состояние, если на произведения их не найдется покупщиков. Но, как замечено мною в другом месте, их не должно искать на Европейских рынках; ибо, если и предположить, что изделия наших фабрик выдержат соперничество с иностранными, то политика Европейских держав, старающихся вообще с некоторого времени поставить себя в независимость относительно к торговле, будет препятствовать выгодному оных сбыту. А посему теперь нужнее, чем когда-либо, заняться отыскиванием новых путей для нашей торговли, и Азия представляет нам в сем случае двоякие выгоды: забирая наши мануфактурные произведения, она взамен будет отдавать нам свои продукты гораздо дешевле того, что мы плотим за них теперь Западным Европейцам.

Государь Петр I-й, в царствование которого положено основание всем благодетельным постановлениям, коими мы ныне пользуемся, провидел бесчисленные выгоды, какие произойдут для России от усиления Азиятских ее сношений. Посольства Избранта Идеса, Ланга и Измайлова в Китай; экспедиции Лихарева в Кокант и Бековича в Мангишлак¹ и частые сношения с мелкими Ханами Средней Азии доказывают Его заботливость по сему предмету, заботливость, которая при Нем увенчалась совершенным успехом. В начале прошедшего столетия караваны наши ходили в Пекин, Бухару и Хиву; мы имели купеческие конторы в Реште, на южном берегу Каспийского моря и в других главнейших городах Персии. Но преемники сего Императора, занимаясь преимущественно Европейскими делами, пренебрегали или совсем выпускали из виду дела Азиятские, а от сего запущения произошло, что приобретенные нами выгоды утрачены, и мы даже лишились сведений о тех странах, с которыми прежде имели торговые связи, так что об некоторых знаем только по слуху. Сие особенно должно применить к Средней Азии.

•  — Для избежания недоразумений почитаю нужным объяснить, что я здесь разумею под Средней Азией ту часть оной, которая населена народами Магометанского исповедания и известную у некоторых новейших путешественников под общим названием Туркестан. Они разделяют его на три части: на Южный, заключающий в себе независимые Ханства Хиву, Бухару, Кашемир, Балк и пр., на Восточный (или Малая Бухария), содержащий в себе Магометан, находящихся в Китайском подданстве, и на Северный, состоящий из степей, в коих обитают Киргизы, признающие верховничество России. Для краткости и большего удобства я удержал сие разделение. --*

Все известия, какие при нынешнем состоянии Географии можно собрать о сей обширной полосе земли, нам сопредельной, так неполны, так противуречат одно другому, что нельзя из них извлечь ничего положительного. Лучшая карта сих мест, списанная всеми Европейскими Географами, издана при нашем Главном Штабе; но она наполнена самыми грубыми ошибками: одни и те же города показаны вдвойне под различными названиями; целые Государства выпущены и тому подобное. Между тем без точного понятия о сих странах невозможно завести с ними никаких сношений. К тому же таковой недостаток сведений не раз лишал нас существенных выгод. Некоторые примеры лучше объяснят это:

1-е. В 1756-м году, когда Зюнгары, обитавшие к югу от Томской Губернии, возмутились против Китая², владельцы их прибегли к покровительству нашего Двора. Стоило только показать вид, что мы хотим вмешаться в это дело, чтоб предписать Китайцам любые условия в пользу нашей торговли; ибо они столько испугались нашего участия, что прислали по сему случаю особенное к нам Посольство и, чтоб купить наш нейтралитет, без сомнения, согласились бы на все наши требования. Мы не только не воспользовались сим единственным, может быть, случаем, но и допустили совершенное истребление миллиона народу, который при несогласии каком-либо с Пекинским двором мог быть для нас полезен.

2-е. Авганцы, обитающие на Западной границе Персии, составляли некогда с нею одно Государство; но, сделавшись независимы по смерти Надир-Шаха³, находятся с того времени в беспрестанной вражде с Персиянами, вражде, усиливающейся от того, что сии следуют в своем вероисповедании учению Али, между тем как первые Сунниты⁴. Будучи народом воинственным, они при всяком разрыве с Персиею могут сделаться самыми полезными для нас союзниками, ибо, угрожая внутренним областям сего Государства, будут отвлекать главные силы оного от наших границ. Но мы так мало обращали на них внимания, что в 1812 году, при заключении Гюлистанского договора⁵, когда они прислали посольство к тогдашнему Главнокомандующему в Грузии с извещением, что несколько лет уже воюют с Персиянами и с предложением согласить свои действия с нашими, Генерал Ртищев⁶, донося о сем в Министерство, пишет: Какие-то Авганцы прислали послов и пр. …и к удивлению моему прибытие их весьма подействовало на Персидских Полномочных, которые сделались гораздо уступчивее и пр.

Из сих двух примеров, а их можно привести множество, Ваше Превосходительство изволите усмотреть, что, независимо от торговли, существенные пользы Государства требуют усиления наших сношений с Среднею Азиею и, согласитесь также, что предварительным к тому действием должно быть знакомство с составляющими ее землями.

Необходимость сию чувствуют у нас давно, и в прошедшее царствование сделаны были некоторые покушения к сближению с Азиятцами. Главнейшие из них суть: посольства Графа Головкина в Китай, Г. Негри в Бухарию и экспедиция Муравьева в Хиву⁷; но ни одно не удалось, и вся выгода, полученная от сих отправлений, состоит в обнародовании сочинений Барона Мейендорфа о Бухарии⁸ и Муравьева о Хиве, выгода значительная, потому что она подала нам некоторое понятие о сих странах; но ничтожная в сравнении с издержками, каких стоили вышеозначенные предприятия. Самое поверхностное знакомство с Азиятцами покажет причину таковой неудачи. Она, кажется, состоит преимущественно в том, что мы смотрим на них Европейским оком и в сношениях с ними поступаем как с народами самыми образованными. Азиятцев нельзя уверить, чтоб можно было добровольно подвергаться трудностям дальнего пути; жертвовать имением, здоровьем, жизнию из одной любви к просвещению. Правительства их не имеют понятия о праве взаимной выгоды, составляющем сущность Европейских договоров; а, основывая свою политику на видах корысти или насильства, предполагают такие же побуждения и в державах, старающихся завести с ними связи. Сии подозрения усиливаются, когда видят, с какою пышностью снаряжаются наши Посольства и что в них употребляются отличные Государственные сановники. А от того и унизительные церемониялы и вообще все стеснительные меры, каким подвергаются Европейские дипломаты, меры, лишающие их возможности исполнять счастливо свои поручения. Чтоб успеть в сношениях с Азиятцами, надобно несколько сообразоваться с их духом, понятиями, обычаями; а без того все покушения Правительства сблизиться с ними, совершенные на том основании, на каком они делались доселе, едва ли не принесут более вреда, нежели пользы: ибо, порождая неуместные опасения, они только усиливают подозрение, которое препятствует нам достижению своей цели.

Средняя Азия есть обширная полоса земли, не прерываемая внутренними морями, не орошаемая большими реками. Все сообщения между населяющими ее народами производятся сухим путем, и происходящие от сих сообщений выгоды доставили в ней купцам, к какой бы они нации ни принадлежали, право беспрепятственного торга. Таким образом, торгующий Турок, Персиянин, Индеец, Армянин и пр. может беспрепятственно проехать с караваном своим от Хивы до Китайской стены и от границ Индии до Семипалатинска безо всяких торговых договоров, подобных тем, какие существуют у нас в Европе. Купцов охраняет общественное мнение, освященное веками, и вся их обязанность состоит в уплате пошлин, постановленных в Государствах, чрез которые они проезжают, и в раздаче местным властям подарков, кои там во всеобщем употреблении и заменяют всякие пропускные виды.

Основываясь на сем обычае, господствующем почти на всем Востоке, кажется, что вместо экспедиций, посылаемых Правительством, которых бесполезность доказана опытами и кои по вышеизложенным причинам не могут быть удачны, гораздо выгоднее будет отправить из Тифлиса в Среднюю Азию караван, состоящий из нескольких верблюдов, навьюченных товарами, и поручить оный надзору благонадежного Купца из тамошних Армян, который и примет на себя звание хозяина товаров. При нем послать двух особ в виде приставов или прикащиков: одного, который к расторопности, потребной для путешественника, и к сведениям, какие предварительно можно собрать о тех странах, присоединял бы уменье объясняться на Турецком языке, общем в Средней Азии, и столько познаний в Астрономии, сколько нужно для Географического определения мест, чрез которые будут проезжать; другого из медицинских чиновников для наблюдений по естественным наукам и, наконец, двух служителей из Татар, кои вообще отличаются верностию. Предлогом таковой поездки будет частное предприятие по торговым делам; настоящая же цель собрание точнейших известий о положении, силе, взаимных отношениях, произведениях и в особенности о торговле стран, составляющих Среднюю Азию.

•  — Начальник каравана назначен из Армян, потому что они, занимаясь делами на Востоке, знакомы с караванною торговлею; говорят на употребительных там языках, и многие из них бывали в тех местах, кои предполагается посетить. К тому же Армянин, как Християнин, оседлый в Тифлисе, исполнит сие поручение с большею верностию, особенно если обещать ему приличное награждение по возвращении. Разумеется, что главным лицом в сей экспедиции будет первый пристав; но ему дано звание прикащика: во-первых, что нельзя предполагать в нем купеческой сметливости, оборотливости и навыка, какие нужны для отвращения подозрений; во-вторых, что торг товарами отнял бы у него досуг, потребный на наблюдения и собрание сведений, что составляет главный предмет сей поездки. --*

Для совершения сей экспедиции предполагается три года. Оная, как сказано выше, отправится из Тифлиса в Бухару, проедет через всю Бухарию от запада на восток, посетит Авганистан, Кашемир и мелкие Ханства Южного Туркестана: Балк, Кокант, Ташкент, Яркен и пр. Потом, возвратившись в Самарканд (в Бухарии), проберется оттуда к Магометанам, признающим над собою Китайское владычество; объедет города Восточного Туркестана Кашгар, Аксу и пр. и возвратится через Чугучак и Кулджу в Семипалатинск.

Как ни обширен план сего путешествия, но сопряженные с оным затруднения не так велики, какими они кажутся с первого взгляда. Бухарские купцы ежегодно приезжают на Тифлисскую ярмонку через Мешед и Северную Персию. Дружественные сношения с сею державою позволят экспедиции безопасно проехать через ее владения; а позволение, какое имеют Бухарцы торговать в России, доставит нашим купцам то же преимущество в Бухарии. Далее, Бухара и Самарканд составляют средоточие внутренней Среднеазиятской торговли. Туда приходят и оттуда отправляются караваны во все вышеозначенные места: нашему удобно будет пристать к которому-нибудь из них. С другой стороны, Семипалатинск имеет торговые сношения с Южным (независимым) и Китайским Туркестаном: у меня самого было между сею крепостию и разными городами внутренней Азии до шести рукописных маршрутов, которые и до сих пор, думаю, находятся в оставшихся после меня бумагах; следовательно, и на сем пути не предвидится важных затруднений: большая часть оного проходит степями Киргизцев Средней и Большой Орды, которые живут мирно, не по примеру собратьев их, населяющих Малую Орду⁹.

Таковая поездка, совершенная от частного лица под видом торгового предприятия, будет, без сомнения, удачнее, а потому и предпочтительнее всякого рода официяльных экспедиций, которые обыкновенно сопровождаются большим шумом и блеском, но приносят мало существенной пользы. Причины, на которых основывается сие суждение, суть следующие:

1-е. Предприятия сего рода весьма обыкновенны на Востоке, а потому и предполагаемая здесь экспедиция, не обращая на себя внимания, не возбудит подозрения.

2-е. Лица, принадлежащие к каравану, ночуя в керван сераях¹⁰ с прочими купцами и в сем звании имея свободный доступ ко всем состояниям, начиная от первого Вельможи до последнего поденщика, будут иметь более способов, чем путешественники другого рода, к наблюдениям и собранию точнейших известий о посещаемых ими странах.

3-е. Поелику известия сии должны преимущественно относиться к тамошней торговле, то, изведав на опыте сопряженные с сим промыслом выгоды и затруднения, и почти невольно обязанные по своим занятиям входить во все тонкости оного, они в сем отношении исполнят самым лучшим образом свое поручение.

4-е. Издержки, потребные на сию экспедицию, будут весьма незначительны; ибо, если предположить, что с караваном отпущено будет на 20.000 рублей товаров; то можно без преувеличения сказать, что, за уплатою пошлин, за раздачею подарков и за содержанием принадлежащих к каравану лиц, он привезет обратно тамошних продуктов по крайней мере на половину сей суммы.

5-е. Наконец, в случае неудачи, поелику поездка сия выдана будет за предприятие частное, Правительство останется в стороне.

•  — Для бо?льшего убеждения в преимуществе сего рода экспедиции приведу здесь одно обстоятельство, которое и подало мысль к сим замечаниям. Лет за шесть перед сим появилась у нас в печати небольшая книжка Записки о Средней Азии Назарова¹¹. Сей Назаров, простой Армянин, был приставом при караване одного Сибирского Татарина, отправившимся из Семипалатинска в мелкие Ханства Южного Туркестана и благополучно возвратившимся через полтора года, проехав до 3.000 верст. Он был человек необразованный, едва имевший понятие о четырех странах света, а потому и сочинение его, составленное не по запискам, веденным на пути, а из рассказов, учиненных по возвращении в Россию, весьма недостаточно; но пример его доказывает лучше всяких рассуждений возможность и вероятность успеха поездки, совершенной на вышеозначенном основании. --*

Предметом и целию сей экспедиции, как сказано выше, будет собрание точнейших известий о Государствах и народах Средней Азии; но, если она увенчается успехом, в чем, кажется, по вышеизложенным причинам нельзя сомневаться: то, кроме запаса драгоценных сведений, доставленных Правительству, она сделается источником другой, важнейшей выгоды. Я уже сказал выше, что между Тифлисом и Бухарою, а с другой стороны, между Семипалатинском и разными городами Южного и Восточного (Китайского) Туркестана происходят торговые сношения; но они теперь редки и производятся Бухарцами. Наши купцы, за исключением двух или трех из Семипалатинских Татар, не покушаются на оные, по совершенному неведению о тех местах. Когда полученные нами известия обнародуются, то многие, узнав о выгодах, сопряженных с сими сношениями, и ободренные примером благополучно прошедшего чрез те места каравана, решатся на таковые покушения тем охотнее, что заведенные у нас страховые конторы будут им ручаться за целость употребленных на то капиталов. Составится компания Среднеазиятского торга, или частные предприятия умножатся, и сим способом, без видимого содействия Правительства, которого в сем случае избегать должно, торговые связи заведутся сами собою, и когда они довольно распространятся, тогда можно будет, для обеспечения и доставления новых выгод нашим купцам, приступить к заключению торговых договоров, на которые противные стороны тем охотнее согласятся, что они почувствуют проистекающую от наших сношений пользу. Сии же торговые связи, по естественному ходу дел, облегчат значительным образом и политические наши сношения, если Правительство заблагорассудит расширить в сем отношении свои виды, и это тем будет удобнее, что доселе купцы суть единственные дипломатические Агенты между Азиятскими владельцами.

•  — Повторяю, что сие относится к Магометанам Средней Азии. Касательно Китая, я уже упомянул в прошедшем представлении о необходимости расширить свои виды на Пекинскую Миссию, сделав ее орудием к достижению политических наших видов на сию Империю. --*

Можно было бы много распространиться еще о благодетельных последствиях торговой экспедиции в Среднюю Азию: об услуге, какую она окажет наукам вообще и в особенности Географии; о влиянии Семипалатинской торговли на промышленность Западной Сибири и пр.; но, удерживаясь от всяких рассуждений, приведу одно обстоятельство. В журналах извещают о смерти Англичанина Муркрофта, который был отправлен Ост-Индскою компаниею для заведения торговых сношений с Среднею Азиею. Английские изделия стоят на месте вдвое дороже наших, а за уплатою вывозной пошлины и привозкою на место продажи, по крайней мере обойдутся вчетверо, и при всем том Компания надеется сбывать оные с выгодою. Каких же барышей не должны ожидать наши купцы? Прибавлю, что одно неудачное покушение не должно отвлекать нас от принятого намерения. Англия доказала в наше время, что может терпение и постоянство. Каких пожертвований стоили ей покушения проникнуть во внутренние страны Африки! Сколько бесполезных экспедиций! Сколько отличных путешественников, павших жертвою убийственного тамошнего климата и суровости жителей! При всем том это не остановило Британского Правительства, и оно достигло, наконец, своей цели, устроив коммерческие сношения с Борну и прилежащими к оному странами. Заведение торговых связей с Среднею Азиею представляет гораздо менее затруднений и, без сомнения, будет для нас несравненно важнее, нежели для Англичан Африканские их открытия.

Ваше Превосходительство! Мысль о торговой поездке в Среднюю Азию занимает меня уже несколько лет. Я столько уверен был в пользе и успехе оной, что в то время жизни, когда мне все казалось возможным, сам готовился принять в ней участие; а потому сколько можно старался ознакомиться с теми странами. Мечты мои рушились; но с ними, благодарю Бога, не погасло во мне желание общественного добра. Движимый сим чувством, я смело пишу к Вам в надежде, что Вы снисходительно примите сии замечания, если, может быть, и встретите в них некоторые погрешности, которых, впрочем, я не мог избежать, основываясь в своих предположениях на одной памяти. К тому же, судя по некоторым обстоятельствам, слышанным мною в поездке сюда, заключаю, что Правительство в последние годы обратило особенное внимание на Азиятскую торговлю. Легко может статься, что предложенная здесь мера, выгодная в 1825 году, окажется теперь бесполезною. В таком случае прибегаю к тому же снисхождению Вашего Превосходительства, покорнейше прося извинения, что отвлек Вас по-пустому от занятий важнейших.

Примите при сем, Милостивый Государь, изъявление глубокого высокопочитания и совершенной преданности, с которыми честь имею быть

28-го Марта. 1829.

Вашего Превосходительства

Всепокорным слугою.

Александр Корнилович.

При перечитывании сих замечаний вспало мне на ум возражение, которое Ваше Превосходительство можете весьма справедливо мне сделать: каким образом ожидать, чтоб Китайцы, при своей подозрительности, допустили нас до торговых сношений с подвластными им Магометанскими народами? Отвечаю: Сношения сии уже существуют: ибо, как я сказал выше, купеческие караваны ходят между Семипалатинском и Кашгаром, Аксу и пр.; а потому стоит только их распространить. Все дело только зависит от того, чтоб таковые предприятия производились частным образом, без явного содействия Правительства, которое может возбудить опасения. К тому же покушения Англичан завести торговлю с Тибетом, находящимся в гораздо большей зависимости от Китая, нежели Туркестан, говорят в пользу сего предположения; ибо она устроилась было и от того только прервалась, что Ост-Индская Компания слишком явно обнаружила свои виды, овладев некоторыми областями, принадлежащими Китайской Империи.

9

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

Сколько я ни уверен, что всякий, кто при бескорыстной любви к добру, при чистом желании Государственной пользы, обращается к Правительству, будет принят благосклонно, если даже замечания его останутся без уважения; но какая-то робость, происходящая частию от моего положения, а более от недоверчивости к самому себе, не позволяла мне во всех представлениях к Вашему Высокопревосходительству соблюдать надлежащей полноты и удовлетворительности. А поелику сей недостаток может повредить успеху мер, которые считаю полезными; то я решился в пополнение того, что сказано в письме от 2-го Апреля прошлого года о нашем духовенстве вообще, войти здесь в некоторые подробности о сельских священниках, покорнейше прося принять сии строки с тем же снисхождением, какое Вы благоволили оказывать к прежним моим замечаниям.

Распространение благочестия в народе было всегда одним из главных предметов заботливости Правительства. Важнейший шаг к тому учинен был в прошедшее царствование распространением книг Слова Божия¹; но благодетельная сия мера едва ли могла иметь у нас желаемый успех. Нет сомнения, ничто более Слова Божия не способствует преспеянию в благочестии и назиданию в сердце Християнских добродетелей; но дабы чтение оного произвело сие действие, надлежит, кажется, сперва очистить народные понятия о вере. Книги Священного Писания, а особенно книги Ветхого Завета суть духовные; полны иносказаний и не всегда доступны для умов, не упражнявшихся в изучении оных; принимать же их буквально значит искажать их смысл. Если бы все читатели, не углубляясь в то, что для них непонятно, придерживались с подобающим уважением Евангельского учения, изложенного с такою высокою и убедительною простотою; то польза от такового повсеместного чтения была бы безусловною: но многие, по гордости ума не сознаваясь в своем невежестве, хотят или думают все объяснить, и входя в толки о предметах, не подлежащих суждению человеческому, дают значению вещей превратный смысл, от чего рождаются разногласия и ереси. Появление различных сект в Германии и Англии вскоре по обнародовании перевода Библии на общеупотребительные языки; и умножение расколов у нас в последние годы, что и было причиною закрытия Библейских обществ², служит тому доказательством. Посему, прежде нежели дать народу вкусить от сего Божественного источника, надлежит его к тому приготовить. Это составляет обязанность духовенства; но стоит только беспристрастно взглянуть на наших сельских священников, дабы убедиться, что они, при нынешних обстоятельствах, не в состоянии сего исполнить. Настоящее мое положение, при всех его невыгодах, доставило мне возможность сближаться с лицами, к которым не всегда имеют доступ особы Чиновные, и распространить свои наблюдения на предметы, кои легко могли ускользнуть от бдительности местного начальства. Сие подает мне смелость изложить здесь причины теперешнего унижения наших священников, и упомянуть о способах, которыми всего, кажется, удобнее отвратить проистекающий от того вред.

Было время, когда все просвещение в России сосредотачивалось исключительно почти между духовными лицами. Сие обстоятельство, вместе с важностию их сана, доставило им в народе уважение, которое возросло до того, что затрудняло ход верховной власти. Духовенство воспрепятствовало Годунову завести Университеты. Филарет, отец Царя Михаила, присоединяя к тому звание Патриярха, вознес сие достоинство до высочайшей степени, так что один из его преемников, Никон, дерзнул даже явно восстать против царской власти, и опасно было, чтоб Московский Патриярший Жезл не сделался столь же страшен для наших Венценосцев, как Римская тияра для Государей Западной Европы. Это принудило уже Царей наших помышлять об ослаблении влияния духовенства на умы. Чего не совершили Алексей и Федор, того достигнул после двадцатилетней борьбы Император Петр I-й. Он видел, что для утверждения вводимого им переобразования, Ему надлежало сосредоточить всю власть в своих руках. Духовенство, которого влияние должно было ослабеть с успехами просвещения, натурально препятствовало оным, а потому все усилия сего Государя обращены были на унижение сего сословия, и особенно светских священников, коих власть на умы была гораздо опаснее. Его Преемники, следуя данному направлению, продолжали действовать в том же духе и тогда, когда опасность эта давно уже миновалась, так что не прежде, как при покойном Государе, священники были освобождены от телесного наказания³. Сие систематическое унижение духовенства светского, необходимое в начале, перешед за надлежащий предел, повлекло за собою неудобства, которые теперь ощутительны:

1-е. В то время, когда все сословия в Государстве быстро подвинулись вперед, духовенство, говоря вообще, осталось почти на той степени образованности, на какой находилось за сто лет перед сим; а от того утратило в народе уважение, которого требует звание служителей алтаря Божия.

2-е. От сего духовное сословие беспрестанно лишается лучших своих членов: отличнейшие семинаристы, пользуясь свободою переходить в другие звания, стараются попасть в Университеты, врачебные Институты и другие казенные заведения и продолжать там Государственную службу. Те же, кои остаются, чувствуя себя нравственно униженными, забывают о важности своего сана, и не соображают с оным своего поведения, что особенно обнаруживается корыстолюбием и непомерною склонностию к горячим напиткам, недостатками, весьма обыкновенными между нашими священниками.

•  — Корыстолюбие сельского духовенства дошло до такой степени, что обратилось в народную пословицу. Чтоб означить жадность человека к деньгам, говорят: у него поповские глаза. О нетрезвости священников подробнее упомянуто ниже сего. --*

3-е. Сие предосудительное поведение ослабляет в народе благочестие. Я с душевным соболезнованием встречал в месте своего заточения следы неверия в таком сословии, куда сей яд, по-видимому, никак не мог проникнуть, и стараясь исследовать причины, убедился, что оно проистекало от соблазнительного жития сельского духовенства.

А по сему кажется, что для отвращения соблазна и для пользы самого Православия, пора возвратить сему сословию ту степень уважения, которой требует сан Пастырей церкви. Побудительные причины к противному давно миновались, и по нынешнему ходу понятий не могут возвратиться. Напротив, обстоятельства так переменились, что если бы Правительству можно было отделять свои выгоды от выгод народных, то ему надлежало бы стараться об усилении влияния священников на умы; ибо находясь в совершенной от него зависимости, они, без сомнения, будут при всяком случае поддерживать его сторону. Единственный к тому способ состоит в том, чтоб просветить их. Просвещение, облагородив их, возвысит их в собственных глазах; даст им почувствовать важность их сана и подействует благотворным образом на их нравственность, которая вместе с образованностию могут одни восстановить их в общем мнении.

•  — Для избежания недоразумений, почитаю нужным сказать, что я разумею под просвещением не то, чтобы всех без разбора делать умниками и учеными, а сообщить каждому столько познаний, сколько нужно для точного исполнения обязанностей его звания. Каждое состояние должно иметь свой род просвещения, и то Государство достигнет высочайшей оного степени, где способности купца, фабриканта, земледельца и пр. будут столько развиты, чтоб они могли надлежащим образом соответствовать своему назначению в обществе. Таковое просвещение, основанное на Християнской религии, есть, без сомнения, источник государственного благоденствия. --*

У нас существуют для образования священников Семинарии; но число их доселе было несоразмерно с потребностями народа, особенно при удобстве, какое имеют лица духовного звания выходить из сего сословия. Я уже прежде упоминал о вреде, проистекающем от поставления неученых дьячков. Здесь прибавлю, что нынешнее воспитание в Семинариях ни в умственном, ни в нравственном отношении не соответствует своей цели, и главная тому причина заключается в том, что оно исключительно почти поручено надзору черного духовенства⁴.

1-е. Светский священник, а особенно сельский, принадлежит к числу самых деятельных граждан в Государстве. Кроме обязанностей своих в храме Господнем, он должен быть отцом семейства; хорошо править домом своим^[4]; назидать и исправлять духовных чад своих; быть главным советником в их нуждах; их Совестным Судиею для предупреждения несогласий и примирения между ними всякой вражды; одним словом — находиться в беспрестанных сношениях с лицами, подчиненными его надзору. Спрашиваю, могут ли при всех своих достоинствах, воспитатели его, отшельники сего мира, отказавшиеся по обету от всех общественных связей, сообщить ему потребные для сего качества? От сей несообразности происходит то, что наши священники совершенно чужды своих прихожан: все их занятие ограничивается церковным служением, составляющим малейшую часть их обязанностей, да и самое сие служение производится не с должным благочинием и даже ко вреду Православия. Приведу тому один пример, который можно встретить чаще других. Везде почти в селах и во многих городах священники исповедывают по требнику, не разбирая лет, звания и пола кающихся. В сем требнике, составленном в XVI-м веке, исчисляются с большою подробностию проступки, о которых многие, при нынешней улучшенной нравственности, не имеют понятия, как то: разные роды мужеложства; скотоложства и т. под. Случается, что у некоторых исповедников, слышавших впервые из уст духовника о существовании таких грехов, рождается преступное любопытство ближе ознакомиться с ними, и таким образом святое таинство покаяния, установленное для смирения душ и обращения их к Богу, делается источником соблазна и поводом к разврату. Сие обстоятельство, о котором я не упомянул бы, если б не видал пагубных его последствий, не покажется удивительным, когда Ваше Высокопревосходительство изволите вспомнить, что в 1824 году в Християнском чтении⁵, журнале, издаваемом Санктпетербургскою Духовною Академиею, помещена была статья о скопцах⁶, причинившая столько соблазна, что Правительство принуждено было, спустя несколько дней по выходе в свет книжки, приказать обобрать все экземпляры оной в лавках. Если иноки Александроневской Лавры, самые просвещенные в России, обнаружили напечатанием сей статьи совершенное незнание светских приличий, то чего ожидать от монахов, живущих в провинциях?

2-е. Воспитание в Семинариях имеет пагубное влияние на нравственность учащихся. Обет смирения и отречение от собственной воли, которые иноки налагают на себя при вступлении в сие звание, производит то, что взаимная подчиненность в монастырях доходит почти до рабского повиновения. Начальники Семинарий, привыкнув безусловно покоряться воле старших, требуют того же от воспитанников, порученных их надзору; и для сего употребляют излишнюю строгость, которая, кроме того что подавляет способности учащихся и унижает их характер, имеет последствием, что, освободясь от страха, они пользуются слишком неумеренно первыми минутами свободы. Сия неумеренность обнаруживается не столько в сношениях с женским полом, потому что их тотчас после выпуска женят для облечения в духовное звание, сколько в склонности к горячим напиткам, которая нередко обращается со временем в привычку. Это особенно заметно между сельскими священниками, кои, быв подчинены меньшему надзору, нежели городские, могут с бо?льшим удобством предаваться таковому невоздержанию. Я видел сему разительный пример в последнюю поездку в Сибирь. В оба пути мне случилось быть в дороге о маслянице: за неисправностию почтовых станций, мы обыкновенно останавливались при перемене лошадей у зажиточных крестьян, и всякий раз в числе пирующих находили местных священников, иных в таком состоянии бесчувственности, что хозяева, стыдясь за них, скрывали их от наших глаз. При таковом поведении священник, как бы он учен ни был, едва ли не принесет более вреда, чем пользы.

Я привел здесь только случаи общие, которых сам, при стесненном своем положении, был неоднократным свидетелем: но они, думаю, достаточны для убеждения Вашего Высокопревосходительства, что, дабы иметь Пастырей церкви, которые сколько-нибудь соответствовали бы своему назначению, надлежит прежде всего дать воспитанию их совершенно другое направление; а для сего или переобразовать Семинарии, или оставить их в настоящем виде, со введением усовершений, требуемых успехами нынешнего просвещения, для высшего и городского духовенства; а для сельских священников, коих круг действия гораздо обширнее, завести при каждой Епархии особенные училища, род нормальных школ⁷, и поручить оные надзору светских духовных лиц.

Дерзко было бы мне, не принадлежащему к Греческому вероисповеданию, при ограниченных моих сведениях, входить в подробности о составе сих училищ. Довольно будет, если скажу, что просвещение сельского духовенства достигнет своей цели, если оно будет в состоянии исполнять в точности обязанности своего звания, а, следовательно, к сей цели и надлежит направить его воспитание. Но взирая на сие сословие в гражданском отношении, позволю себе некоторые общие замечания:

1-е. В городах, где посещают храм Господний люди разного звания, служитель алтаря должен необходимо иметь глубокие сведения, дабы в поучении изобличать неверующих, подкреплять колеблющихся и, одним словом, говорить с слушателями языком, соответственным их образованности. Но в селах дело другое. Чувство веры, благодаря Бога, довольно укоренено в нашем народе. Надлежит только его очистить, показать, что оно состоит преимущественно не в обрядах, а в вере в Господа нашего Иисуса Христа и последовании его Божественному житию. Для сего, кажется, не нужно ни обширной учености, ни блесток красноречия. Главное дело священника назидать, исправлять пороки прихожан и водворять между ними Християнские добродетели. Неоспоримо, ничто столько не действует на душу и не способствует нашему исправлению, как мысль о Верховном, нелицемерном Судии, Который следит все тайные изгибы сердца, и воздаст каждому по его делам, судя не по наружности, а по внутренним побуждениям. Но ежедневные опыты показывают, что, увлекаясь личными выгодами, мы забываем или подавляем эту мысль. А потому весьма выгодно будет для утверждения благонравия изъяснить, что, независимо от вечных благ, временные наши пользы требуют исполнения нравственных наших обязанностей; что и в сей жизни для достижения возможного благополучия, надлежит быть попечительным отцом семейства, верным подданным, добрым гражданином, рачительным хозяином и т. п. Сие составляет предмет Нравственности или Нравственной Философии, и взирая на нее с сей точки зрения, она есть вспомогательная наука Християнской религии, наука, которую Всевышний в неисчерпаемом милосердии к человеческой слабости дал людям для убеждения умов, не всегда покорных Евангельским истинам. Для священника, обязанного бороться с греховною природою человека, изучение ее необходимо. Благоразумный Пастырь, принимая, разумеется, всегда за основание веру, может, соображаясь с склонностями своих прихожан, черпать из сего источника богатые пособия. У нас в Семинариях обучают умозрительной Философии по старинной системе схоластиков⁸; занимают воспитанников длинными диспутами; а нравственную часть, которая столь же важна, совершенно выпускают из виду.

•  — Некоторые писатели, увлекаясь заблуждениями или желанием отличиться, старались отделить Нравственную Философию от Християнской религии; созидали системы, основанные на неверии, и таким образом поселили предубеждение против науки, необходимой для человека, потому что она имеет предметом изложение общественных его обязанностей. Но таковые злоупотребления не могут иметь места у нас, где публичное воспитание подчинено надзору Правительства. А поелику мы нуждаемся по сему предмету в учебных книгах, необходимых при преподавании; то, если сие мнение удостоится одобрения, да позволено мне будет упомянуть о Нравственной Философии Пеле⁹ (Paley), основанной на слове Божием. Сие сочинение введено в английских учебных заведениях, и может быть с пользою употреблено у нас, если его в переводе сократить и заменить применения к Английским постановлениям примерами из наших законов. --*

2-е. Распространение здоровья и уменьшение смертности в народе составляет, без сомнения, один из главных предметов заботливости Правительства. В Западной Европе в каждой деревушке есть цирюльник, который и бреет, и лечит. У нас за недостатком сего пособия и за невозможностию иметь во всех селах Медиков, назначенных от Правительства, всего приличнее, чтоб служители церкви, являя на себе образ сердоболия Господа Иисуса Христа, присоединяли к врачевству душ исцеление телесных недугов. Сие тем кажется удобнее, что болезни в простом народе немногочисленны; а потому не отнимут у них много времени; просты, а следовательно, не требуют глубоких познаний в Медицине, и наконец, что лечение большей части оных может производиться средствами, кои везде почти находятся под рукою. Дабы приохотить священников к сему занятию и дать им способы к собиранию потребных лекарств, можно положить им за труды, соображаясь с местными обстоятельствами и смотря по роду болезней, умеренную плату, которая и будет производиться миром, во время крестьянских сходок. Кроме непосредственной пользы, какая от сего произойдет^[5], лечение, производимое священниками, поведет за собою уничтожение многих суеверных обрядов, кои, содержа народ в умственной слепоте, нередко сопряжены с опасностию жизни.

•  — Кроме наговоров и других нелепых и пагубных средств лечения, производимых стариками и старухами, сколько между нашими крестьянами суеверных обычаев, которые ежегодно похищают значительную часть народонаселения! Так, напр[имер], обыкновение крестить детей зимою в речной воде со льдом, хоронить мертвых на другой день после кончины прежде окоченения, и множество подобных. Все сии предрассудки рушатся с просвещением сельского духовенства. --*

А посему начальная Медицина могла бы с большою пользою войти в число предметов учения, преподаваемого сельским духовным Пастырям.

3-е. Св. Апостол Павел говорит в Послании к Тимофею о поставлении духовных лиц: да искушаются прежде, потом же да служат, непорочни суще¹⁰. У нас делают испытания в науках, а на благонравие совсем почти не обращают внимания; между тем оно одно доставит священнику уважение, без которого все его поучения будут, как говорит Пророк, глас вопиющего в пустыне. А посему предписать духовному начальству иметь постоянно в виду нравственные качества лиц, посвящаемых в сие звание, и усовершить способы надзора за ними во время прохождения их должности, допустив до участия в оном, если будет нужно, и самих прихожан. Можно также для поощрения назначить им за известное число лет беспорочной службы награды, состоящие в умеренных пенсионах, которые по их смерти обратятся на содержание их семейств.

Ваше Высокопревосходительство! Замечания сии так поверхностны, что я долго не осмеливался представить их на Ваше благоусмотрение; но победил наконец свою робость, уверенный, что чувство веры в народе составляет краеугольный камень Государственного здания, сильнейшую его подпору; а для поддержания оной необходимы достойные ее служители. Знаю, что предмет, о котором пишу, весьма важен, и мне по многим отношениям не следует судить об нем: но если предположения мои ошибочны и неудобоисполнимы; то приведенные мною факты справедливы, и благодарю Бога, что Он поставил меня в возможность довести их до сведения Высшего Правительства, уверенный, что они обратят на себя внимание. Я старался ознакомиться со страною, чрез которую проезжал, и разговаривая с ямщиками, хозяевами, господскими управителями; наблюдая сам предметы, на всяком шагу с болезненным сердцем видел пагубные последствия нынешнего унижения сельских священников; ежедневно убеждался в настоятельной необходимости совершенного их переобразования. Исчислять сии последствия было бы слишком долго. Ваше Высокопревосходительство можете судить об них по тому, что сказано здесь и в письме моем от 2-го Апреля. Ограничусь прибавлением к вышеупомянутому одного обстоятельства. Печальная истина, что расколы у нас беспрестанно размножаются, и что между ними есть секты, ведущие к разрушению всякого общества. Рвение последователей их, тайна, с каковою они распространяют свои правила, и обстоятельство, что они принадлежат к сословию, на которое весьма трудно простереть бдительность Правительства, причиною того, что гражданской власти едва ли возможно тому воспрепятствовать. Единственный способ остановить сие зло состоит в том, чтоб просветить понятия простого народа о вере; но в состоянии ли сие учинить нынешние священники, которых по истине можно назвать слепыми вождями слепых? — Государь Император ознаменовал небольшое число лет своего царствования подвигами, которые стяжали Ему справедливое удивление современников и передадут со славою имя Его Истории. Я не мог без душевного умиления и теплых молитв прочесть известия о заведении сельских училищ. Приму смелость сказать, что образование достойных Пастырей церкви в селах, будучи надежнейшим средством к народному просвещению, увенчает благие Его предприятия; что имея последствием водворение истинного благочестия, а вместе с тем добрых нравов, трудолюбия и довольства в низших сословиях, оно доставит Ему в сей жизни единственное наслаждение, достойное великой Его души, а в будущей награды, ожидающие прямых благотворителей человечества. Молю Господа, да просветит и направит Он стопы Его к совершению сего великого подвига.

Примите при сем, Милостивый Государь, уверение в чувствах глубокого высокопочитания и нелицемерной преданности, с которыми честь имею пребыть,

"21-го" Июля 1829-го.

Вашего Высокопревосходительства,

Всепокорный слуга,

Александр Корнилович.

10

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

Я заключаю из журналов, которые Вы по благосклонности Своей изволили мне доставить, что сюда должен приехать Принц Хозрев Мирза¹ со свитою, в которой находятся Персидские Сановники Мирзы² Массер и Салег. Последний, Ближний Секретарь Аббас-Мирзы³, был уже здесь проездом в 1822-м году, отправляясь Посланником в Лондон. Покойному Государю, блаженные памяти Императору Александру, угодно было в то время повелеть показать ему главнейшие заведения столицы. По знанию Английского языка мне поручили находиться при нем по сему случаю, и поведение мое, изложенное в рапорте к тогдашнему начальнику Главного Штаба Его Величества⁴, осчастливилось Высочайшего одобрения, доставив мне Штабс-капитанский чин. На обратном пути Мирзы из Англии я посетил его. В то время наш Двор был в неудовольствии на Тегеранский по причине ареста одного чиновника, отправленного в Персию для закупки лошадей, а вследствие того и Салега приняли с отменною против прежнего холодностию. Посему он весьма мне обрадовался, и по настоятельным его просьбам я, с согласия начальства, посещал его почти ежедневно. Цель моя при этом была внушить ему в разговорах выгодное мнение о России и приобрести некоторые сведения о малоизвестных странах Азии. Иногда беседы наши склонялись к Политике. Мирза, с намерением ли, или следуя душевному расположению, являл себя в этом отношении весьма откровенным. Вот, между прочим, что он говорил о положении Персии и западных ее соседей: «Льстецы твердят нашему Шаху⁵, что ему стоит только захотеть, дабы господствовать над окрестными народами: но всякий благоразумный человек весьма понимает, каково наше положение. У нас два соседа: вы, полуденное солнце, и Турция, луна в своем ущербе. Соединиться с нею против вас, значило бы навлечь беду на нее и на себя: ибо прежде чем мы займем Тифлис, ваши войска будут в Константинополе, а потому выгоды Персии требуют стараться удержать вашу дружбу, дабы разделить с вами господство в Азии». Я не обращал сперва большого внимания на сии слова: ибо знал, что при тогдашней войне Персии с Портою⁶, первая предлагала нашему Кабинету принять в оной участие; а потому и полагал, что это язык дипломата, считающего обязанностию выдавать за свое мнение то, что ему предписано. Но вскоре маловажное обстоятельство невольно привело мне их на память. В то время Барон Мейендорф, готовя в печать свое путешествие в Бухарию, сообщил мне рукопись с просьбою сделать на нее свои замечания. Усмотрев в оной, что Узбеки во время междоусобий, предшествовавших воцарению в Персии нынешней Каджарской фамилии⁷, овладели областию Мири, я хотел подробнее узнать о сем происшествии и спросил об нем у Салега. Но он не имел о том понятия, и принял сие известие с таким жаром, какого я не ожидал от человека, обязанного скрывать свои чувства. Это случилось дня за два до его отъезда. Не довольствуясь делаемыми мне распросами, он принудил меня познакомить его с Бар. Мейендорфом; взял с него слово прислать ему по отпечатании экземпляр сего путешествия и даже писал ко мне об этом два раза из Астрахани. Я тогда показывал письма сии Начальству: но поелику в них, кроме общих приветствий и требования сей книги, ничего не заключалось; то оно не обратило на них внимания. Из слов Мирзы при сем случае я понял причину его неравнодушия. Он весьма понимал, что для усовершения регулярных войск, заводимых Аббас-Мирзою, им нужно было упражнение. Для борьбы с Россиею они были слишком слабы; война с Турцией приходила к окончанию, а потому всего приличнее было обратить их против нестройных полчищ, обитающих к Северу, и завоевание Мири Бухарцами могло служить благовидным тому предлогом. Я тогда не объявил об этом, потому что Бар. Мейендорф не уверен был, напечатает ли свое сочинение, а с другой стороны нельзя было ожидать, чтоб Мирза, человек благоразумный, без надлежащего основания вздумал дать ход тому, что слышал от двух частных лиц. Но нынешние обстоятельства изменяют вид сего дела. Потери, понесенные Персиею в последнюю войну⁸, родят, без сомнения, в ее Правительстве желание возвратить их каким бы то ни было образом. К тому же Салег, один из главных поборников переобразований в своем Отечестве, сколько я мог узнать его в двухмесячное с ним обращение, принадлежит к числу таких людей, кои не легко отстают от принятого однажды намерения. Нет сомнения, что он воспользуется пребыванием своим здесь для собрания о сем деле потребных сведений, сведений, которые ему, вероятно, легче получить у нас, нежели в Персии, если вспомнить, что по беспечности Азиятских Правительств там не только не ведают, что происходит в соседних Государствах; но один областной Правитель не знает, что делается в сатрапии⁹ другого. Узнав о распре между Узбеками и Хивинцами по причине сей самой области Мири, он, конечно, утвердится в своем мнении, и случиться может, что последствием его возвращения в Тавриз будет война у Персиян с сими народами.

Не мое дело знать, входит ли в виды нашего Правительства усиление Персии и распространение ее границ к Северу; но поелику она соседняя нам держава, а с Бухарою и Хивою мы имеем торговые сношения: то всякое происшествие, могущее иметь влияние на судьбу сих Государств, касается, думаю, сколько-нибудь и нас. А посему, полагая, что известие о таковом расположении одной из близких к Аббас-Мирзе особ не будет бесполезно, я решился довести о сем до сведения Вашего Высокопревосходительства, дабы, если почтете его стоящим внимания, Вы изволили употребить оное по Вашему благоусмотрению.

С глубоким высокопочитанием и душевною преданностию честь имею пребыть

21-го Июля. 1829.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорный слуга

Александр Корнилович.

11

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

Усмирение горских жителей Кавказа принадлежит, без сомнения, к важнейшим событиям нынешнего царствования. Кротость и справедливое обращение местного Начальства; семена просвещения и торговли, которые оно старается посеять между ними, и, наконец, достославный Адриянопольский мир¹ принесут, конечно, желаемые плоды, и можно надеяться, что сии полудикие племена вскоре почувствуют выгоды общественного порядка и сделаются полезными и мирными гражданами. Я много читал о том крае; обращался с лицами, участвовавшими в управлении оного, а потому и осмеливаюсь представить на сей счет некоторые замечания; счастлив, если они могут сколько-нибудь способствовать благотворным мерам Правительства.

Заведенное в Тифлисе покойным Генералом Сипягиным² училище для аманатов³ послужит, неоспоримо, к распространению образования в тех странах: но сего одного едва ли будет достаточно, дабы произвести желаемое действие. Уважение Горцев к их Узденям⁴, Бегам и Ханам основывается не столько на знатности породы сих последних, сколько на их личных достоинствах, то есть: на их мужестве, презрении к опасности и искусстве наездничать. А потому весьма сомнительно, чтоб аманаты, принесши с собою образование кроткое, имели, при малочисленности своей, довольно влияния на своих соотечественников, дабы исполнить над ними виды Начальства.

Основываю свое сомнение на следующем обстоятельстве: вместе со мною воспитывались в Одесском Институте (нынешнем Лицее⁵) три Горских Князя; которых Ришелье⁶ поместил туда с тем же намерением, с каким учреждено вышеозначенное училище. По возвращении на родину, двое не могли противустоять убеждениям своих земляков, и приняв участие в набегах на наши границы, употребили против нас приобретенные ими сведения. Третий, Ахмет-Чери, сын Нашугаевского владетельного Князя, постигавший вполне всю цену полученного им благодеяния и твердо решившийся пребыть нам верным, был преследуем, гоним и уморен голодом. Для переобразования умов в народе, где отношения между властителями и подвластными так еще слабы, надлежит, кажется, действовать преимущественно на целые массы, а не на некоторые только лица; иначе сии последние или увлекутся за толпою, или падут жертвою своих усилий.

Вашему Высокопревосходительству известно, что Горцы состоят из разнородных племен, которые искони вели между собою беспрестанные распри. В первое время владычества нашего за Кавказом, тамошние Правители, озабоченные заграничными войнами, принуждены были для собственной безопасности поддерживать сию вражду, дабы таким образом доставив этим хищникам занятие у себя, оградить наши владения от их набегов; а для сего прибегали то к ласкам, то к силе. Впоследствии, когда наступили обстоятельства благоприятнейшие, Кавказское местное Начальство, считая несовместным с достоинством Правительства держаться прежней политики, оправдываемой одною только необходимостию, перешло к другой крайности, решившись смирить непокорных ужасом. Сия система терроризма имела последствием, что враждовавшие дотоле племена соединились в одно против нас. К ненависти религиозной и духу грабежа и хищения, всегда отличавшему сих полудикарей, присовокупилось чувство ожесточения: три обстоятельства, произведшие те кровавые, истребительные войны, каких тот край был позорищем в течение целых семи лет. Ныне, с переменою духа управления, последнее из сих обстоятельств непременно уничтожится: остается сказать, каким образом действовать пробив двух первых, дабы водворить в тех странах совершенное спокойствие.

Вообще полагают, что Магометанский закон предписывает гонение против иноверцев; но сие мнение не совсем справедливо. Все правила нравственности, долженствующие руководствовать человека в жизни, означены в Алкоране⁷: но они подавлены, так сказать, множеством различных нелепых обрядов, которые и составляют существенную часть служения нынешних Магометан. Таким образом Пророк их говорит в некоторых местах своего законами и в пользу терпимости, да и самая История Исламизма представляет неоднократные тому примеры. В цветущие времена Калифата⁸ отличнейшие мужи Греции, изгоняемые из отечества ханжеством Восточных Императоров, находили приют, почести и отличия в Багдаде при дворе Аббасидов⁹. В Испании Католики, под владычеством Мавров¹⁰, беспрепятственно отправляли свое богослужение. Изуверство же, какое видим у нынешних Мусульман, происходит от их невежества, а более от личных видов их Государей, которые прикрывают под личиною усердия к вере свою страсть к корысти и к насилиям. Как бы то ни было, чувство ненависти и презрения к Християнам глубоко укоренилось у большей части настоящих последователей Исламизма. Россия имеет в своем владычестве значительное оных число; некоторые из них не утвердились еще в чувствах должного подданничества, и граничат с своими единоверцами, которые при всяком удобном случае готовы нам вредить. Неоспоримо, что могущество наше удержит их в покорстве; а преимущество Правительства благоустроенного перед Азиятским деспотизмом заставит их полюбить новое их положение; но, Ваше Высокопревосходительство согласитесь, что весьма важно скрепить сии узы, искоренив или по крайней мере ослабив эту религиозную неприязненность. Кажется, что Правительство достигнет сей цели всего скорее посредством самих служителей Алкорана, и поелику нельзя предполагать, чтоб между нынешними Муллами нашлись люди способные, которые охотно взялись бы за это: то не бесполезно будет образовать таковых, заведши в Тифлисе под надзором благонамеренного Муллы Суннитского исповедания училище для Магометанских священников, где, кроме предметов, принадлежащих к их закону и того образования, какое почтено будет приличным, преимущественно обращать внимание воспитанников на нравственные места Алкорана, внушая им при том преданность к престолу и новому их отечеству. Польза, и скажу даже, необходимость сей меры будут явственнее, если Ваше Высокопревосходительство благоволите вспомнить: во-первых, что у Магометан священники, кроме того, что совершают Богослужение и занимаются истолкованием закона, суть единственные воспитатели народа, а потому пользуются большим влиянием на умы, и, следовательно, могут в руках Правительства быть способнейшими орудиями к приведению в действие его намерений; во-вторых, что доселе Муллы у большей части Мусульман, обитающих в южной России, воспитывались в Турецких медрессе^[6] и приносили оттуда предрассудки, которые нередко обращались нам во вред.

Скажут, что последствия сей меры не принесут пользы на Кавказе, которого жители, привычные к разбоям, не будут обращать внимания на толки своих священников: но сие возражение едва ли правильно. Соглашаюсь, что Горцы плохие Магометане; что все их богослужение ограничивается восклицаниями Алла и ненавистию к Гяурам или Кафырям¹¹ (неверным): но это происходит от их невежества и от малочисленности и необразованности находящихся между ними Мулл. Что же духовные лица имеют на них влияние, доказывается тем, что все Агенты, которых Оттоманская Порта употребляла для возмущения их против нас, начиная от Шейх Мансура¹², бывшего там в 1791 году до последних времен, принадлежали к сему сословию. А из сего заключаю, что усилия Мулл не останутся тщетными и в таком случае, когда они употребят оные на примирение Горцев с нашим владычеством, и постараются, смиряя их строптивость, водворять между ними согласие и преклонять их под благотворное иго закона. Полагаю даже, что тут они встретят менее затруднений, нежели где-либо в другом месте; ибо здесь духовные сии наставники не будут принуждены бороться против слепой привязанности и уважения к кривляньям и омовениям, которые, занимая время и внимание прочих Магометан, поглощают их добрые качества. Тогда и училище для аманатов принесет действительную пользу; тогда только, при деятельной помощи духовенства, воспитанники оного получат возможность оправдать ожидании Начальства, сообщая полученное ими образование своим соотечественникам, уже приготовленным к тому Муллами.

Если изложенное здесь мнение признано будет справедливым, и вышеозначенная мера удостоится одобрения: то можно распространить ее, заведши на таком же основании духовные училища в Оренбурге и Омске для пограничных Киргизов. Обитая в степях, они и характером, и образом жизни весьма схожи с Горцами; а в отношении к образованности находятся еще на низшей степени. Все пороки Магометанства, все предрассудки идолопоклонства глубоко между ними укоренились. И не удивительно, вспомнив, что в Средней Орде, состоящей из полутораста тысяч семейств, едва ли найдется 25 священников, да и те только что умеют читать, а законоучением совсем не занимаются. С другой стороны, поведение наше с ними, говоря вообще, весьма походит на то, которое наблюдалось в отношении жителей Кавказа, и вековой опыт показал, сколь оно недостаточно для их усмирения и приведения в безопасность наших границ. Так, например: обстоятельство, более всего затрудняющее тамошнее местное Начальство и составляющее главную причину их набегов суть баранты¹³, основанные на праве личного возмездия. Для прекращения оных и для разбирательства ссор, какие беспрестанно происходят между сими дикарями, заведены пограничные суды: но не взирая на их многолетнее существование, баранты продолжаются по-прежнему. И может ли оно быть иначе? Начала нравственные, почти сродные лицам, воспитанным под кровом Правительства прочного, ограждающего собственность и безопасность каждого, чужды людям, у которых право сильного заменяет все прочие права, и где самоуправство, освященное обычаем, поддерживается всею силою общественного мнения. При таких обстоятельствах и в благоустроенном обществе, где гражданская власть облечена надлежащею силою, трудно было бы искоренить зло: одна религия, должным образом направленная, может его остановить. А посему смею думать, что снабжение Киргизов преданными нам Муллами, которые будут знакомить их с означенными началами, представляя оные как веления Божества; вводить между ними людскость; укрощать порывы их воинственного буйства и искоренять их недоверчивость к нам, при других благотворных мерах нынешнего Правительства, доведет нас скорее и вернее до желаемой цели.

Не могу при сем умолчать, что образованные Муллы могут принести Государству большую услугу в другом отношении, распространяя просвещение между Магометанами, живущими внутри России. Так, между прочим, вся южная Сибирь, от верховья Иртыша до верхних частей Енисея, населена разнородными племенами сего исповедания. По Статистике известно, что число сих, равно как прочих Сибирских ясашных инородцев¹⁴ год от году значительно уменьшается, и взглянув на них, не трудно отгадать причину. Погруженные в беспечную леность, обыкновенную спутницу звероловной и скотоводной жизни; проводя лето и зиму в юртах, подверженные всем тягостям сурового климата; они лишены всех жизненных удобств, и даже не имеют охоты к приобретению оных, а потому не долговечны и мало способствуют приращению народонаселения. Просвещение, разливаемое между ними духовенством, поощрит их к трудолюбию; пробудит в них естественную в нас склонность к лучшему, а сие подействует благотворным образом и на физическое их сложение.

•  — В последнее путешествие в Сибирь я проезжал через Забайкальскую степь, в коей кочуют Буряты, занимающиеся скотоводством и звериною ловлею. Между ними есть крещеные, которые приняли оседлый образ жизни, и не оставляя прежнего промысла, занялись притом земледелием. Сия перемена и последовавшее за тем улучшение их домашнего быта имели такое благотворное влияние на всю их наружность, что можно с первого взгляда отличить Бурята Християнина от идолоп[ок]лонника, так что иной почел бы их принадлежащими к различным племенам, если б некоторые родовые черты не обнаруживали их одинакового происхождения. --*

Приймите при сем, Милостивый Государь, изъявление глубокого высокопочитания и совершенной преданности, с которыми честь имею быть

"12-го" Ноября. 1829.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорнейшим слугою.

Александр Корнилович.

12

Еще несколько слов о торговле с Среднею Азиею.

Главный и доселе почти единственный путь торговли нашей с Среднею Азиею идет из Троицкой крепости¹ в Бухару. Он сопряжен с двумя важными неудобствами: 1-е. Пролегая через бесплодную и маловодную степь, не представляет никаких почти пособий для продовольствия странников, от чего сии последние должны запасаться всем нужным в пути на целый месяц, пока достигнут места своего назначения: ибо кочующие при дорогах Киргизы, по недоверчивости к нам, основанной на прежних жестоких с ними поступках, обыкновенно с приближением наших отрядов удаляются в глубь степи. 2-е. Главное — опасность от Киргизских набегов; а от сего караваны наши не могут отправляться иначе, как в большом числе и охраняемые военными отрядами, что также соединено с большими затруднениями. Для отвращения сих неудобств существуют два способа: или обеспечить тот путь, которым купцы наши ныне следуют в Бухару, что предполагает между прочим если не усмирение Киргизов, то, по крайней мере, поставление себя в безопасность от их хищений; или дать другое направление нашим сношениям с Средней Азиею. В отношении к первому предположено было в последние годы прошедшего царствования устроить линию редутов от нашей границы до Аральского моря. Мне не известно, исполнено ли сие предположение, но, не говоря уже о тягостях, сопряженных с содержанием в сих укреплениях гарнизонов, как бы они, впрочем, малочисленны ни были; тягостях, которые значительным образом уменьшат наши торговые выгоды, не подаст ли сия мера повода к беспрестанной вражде с Киргизами, которые будут видеть в ней посягательство на свою независимость? Не сообщится ли таковое же опасение мелким Азиятским Государствам Хиве и Бухаре, и не приведет ли оно за собою совершенное прекращение тех сношений, которые мы сим способом хотим упрочить?

Второй способ состоит в установлении прямого сообщения между Восточным берегом Каспийского моря и Хивою, откуда удобно будет проникнуть в другие города Средней Азии. Сие предположение давно уже занимало наше Правительство. Вашему Высокопревосходительству известно, что еще Государь Петр I-й в 1720 году, если не ошибаюсь, отправил экспедицию для построения редута на косе губы, в которую впадала иссякнувшая река Аму Дарья (древний Оксус).

•  — Я не упомню теперь названия этой губы. В ней приставал Муравьев в 1822 году во время своего путешествия в Хиву. --*

Эта экспедиция не удалась от неосторожности Начальника оной Гвардии Капитана Бековича, который с отрядом своим сделался жертвою неблагоразумной доверчивости к Туркменцам; последовавшая же вскоре за тем кончина Императора не позволила ему довершить его намерения. Потом помышляли о том же при Императрице Екатерине II-й; но, кажется, не сделано было к тому никаких попыток.

•  — О сем упомянуто мимоходом в записке об Азиятской торговле, поданной Правительству Графом В. А. Зубовым в 1801 году и напечатанной в № 36 и 37-м Сына Отечества нынешнего года². --*

Наконец, Генерал Ермолов³ лет шесть назад с теми же видами предлагал Правительству воспользоваться оскорблением, какое нанес нам тогдашний Хивинский Хан Могамед Рахим⁴ арестованием Муравьева⁵, для завоевания Хивы, но покойный Государь, следуя побуждениям врожденного Ему миролюбия и опасаясь этим подать Британскому Правительству сомнения на счет Ост-Индских его владений, не благоизволил изъявить на то Своего согласия. Но, если нельзя одобрить вышеозначенной меры, то учреждение колонии в Мангишлаке^[7], на Восточном, пустынном берегу Каспийского моря, не представляет, кажется, сих неудобств. Между тем сие поселение принесет следующие выгоды:

1-е. Более удобства в следовании наших караванов; ибо, хотя Мангишлак населен Туркменцами, которые такие же грабители, как и Киргизы; но, будучи с лишком вдвое меньше пространством, нежели степь сих последних, не представляет таких затруднений путешественникам, желающим проникнуть в Хиву.

2-е. Удобство доставки товаров из Нижнего, средоточия нашей внутренней промышленности, и из Тифлиса, который при нынешних благоприятных обстоятельствах в скором времени сделается, без сомнения, одним из первых торговых городов в мире.

Независимо от торговли сия колония:

3-е. Усилит плавание по Каспийскому морю, отрасль промышленности, которая до сих пор еще в младенчестве.

4-е. Оградит некоторою безопасностию Астраханские рыбные промыслы. Муравьев нашел в Хиве до трех тысяч наших соотечественников, томящихся в тяжкой неволе; в Бухарии у каждого зажиточного почти человека есть по нескольку Русских рабов. Значительная их часть состоит из промышленников, прибитых осенними бурями к берегам и захваченных или Туркменцами, или зимующими при устьях Эмбы Киргизами.

Наше соседство, доставив нам влияние на сии народы, послужит если не к прекращению, то, по крайней мере, к уменьшению таковых хищений.

5-е. Туркменцы делают беспрестанные набеги на прилежащие к ним области Персии Астарабад и Мазандеран. В случае разрыва с сею державою, мы по тому же влиянию, какое получим на них, можем давать направление сим набегам и таким образом развлекать силы наших неприятелей.

6-е. Соседство с Хивою доставит нам влияние на сие и пограничные с ним Азиятские Государства, если Правительство заблагорассудит распространить в этом отношении свои виды.

Каждое из сих обстоятельств говорит в пользу изложенной здесь меры; да и самое исполнение не сопряжено, кажется, с большими трудностями. Нескольких рот с небольшим числом полевых орудий, отправленных из Грузии, достаточно будет для построения редута и отражения всех покушений кочующих Туркменцев, покушений, каких, впрочем, нельзя ожидать при слабодушии нынешнего Хивинского Хана⁶ и после того уважения, какое приобрели нам во всей Азии успехи последних войн. Первоначальных жителей можно выбрать в Нижегородском Депо⁷ из числа преступников, назначаемых на поселение в Сибирь, придав к ним соразмерное число женщин, и нет сомнения, что, если снабдить их средствами к надлежащему обзаведению, то колония сия с распространением Среднеазиятской торговли придет в самое цветущее положение. Главное дело состоит только в избрании удобнейшего места для основания оной. Кажется, что самое благоприятное есть то, к которому приставал Муравьев, ибо сюда обыкновенно приходят Хивинские и Бухарские Купцы, следующие с товарами в Астрахань. Впрочем, Восточный берег Каспийского моря недавно подробно описан Штурманом Колодкиным⁸, посыланным для сего несколько лет сряду из Астрахани; в сочинении же Муравьева, при всем несовершенстве оного, можно найти известия о физических свойствах той страны. Полагаю, что сими сведениями можно будет руководствоваться на первый случай; со временем же, когда успеем лучше ознакомиться с тем краем, принять дальнейшие меры сообразно с приобретенными известиями.

Ваше Высокопревосходительство! Вот уже четвертый раз пишу к Вам об Азии. Вообще замечания мои, основанные большею частию на предположениях, деланных в то время, когда я занимался сим предметом, должны быть недостаточны теперь, особенно при стесненном положении, в котором нахожусь. Чувствую более другого все их несовершенство и никак не осмелился бы при благоприятнейших обстоятельствах представить их Вашему Высокопревосходительству в настоящем виде: побуждает же меня к тому убеждение в пользе предлагаемого и, да позволено мне будет сказать, наше равнодушие к Азиятским делам. Я упомянул о сем не в упрек кому-либо, а единственно для своего оправдания, но самое дело говорит за себя. Благоволите взглянуть на Историю наших сношений с Азиею; сравните, что совершил по сему в 20 лет с небольшим Государь Петр I-й, при Его ограниченных средствах, и что сделано после Него в течение целого века, и Вы усмотрите, что упущено много, улучшено мало, а вновь приобретено еще менее. Главная цель моя показать, что нам пора перестать пренебрегать выгодами, какие представляют сии сношения.

•  — Из множества примеров вот один весьма недавний: Семь лет Восточный Туркестан находится в полном возмущении против Китая, Государства нам сопредельного, с которым мы имеем торговые сношения и где каждый переворот гораздо для нас важнее, нежели кажется с первого взгляда, ибо на нынешнем положении тамошних дел основывается спокойствие Монголов и Киргизов Большой Орды, к нам пограничных, а следовательно, и безопасность Сибири. Мне не известно, имеет ли ныне Правительство положительные о сем известия, но знаю, что до половины 1825 года мы довольствовались неполными выписками из ведомостей, публикуемых в Макао⁹. --*

Перевес наш в Европе основывается на нашем могуществе; в Азии мы присоединяем к тому выгодное положение наших владений и неоцененные преимущества: просвещения перед полуобразованностию и Правительства мудрого, благоустроенного над деспотами, основывающими свою власть на видах насилия или корысти. Да и самое влияние России на Европейские дела едва ли может быть упрочено без Азиятских сношений, ибо сии последние, служа к народному обогащению, поставят Правительство в возможность удержаться постоянным образом на той степени, которую оно занимает ныне в политическом мире. Мысль об установлении прямого сообщения с Индиею и о возвращении городу Астрахани той важности, какую он имел при Генуэзцах в XIV-м и XV-м веках¹⁰; мысль, которую умы, пугающиеся всего трудного и устрашенные всякими пожертвованиями, считают сумасбродною мечтою, была любимою мыслию Императора Петра I-го, и нет сомнения, что Он осуществил бы ее, если б преждевременная Его кончина тому не воспрепятствовала. Теперь наступило самое благоприятное для сего время. Можно решительно сказать, что сии трудности и пожертвования, о коих так много твердят, совсем не столь велики, какими они кажутся с первого взгляда; стоит только обратить на сей предмет деятельное внимание. Здесь не место излагать в подробности способы к достижению сей цели, что мне, впрочем, невозможно, при совершенном недостатке пособий; но не могу не заметить, что в таком случае поселение на Восточном берегу Каспийского моря принесет, кажется, большую пользу, ибо оно будет иметь последствием сближение с Хивою, что, если не доставит нам возможности плавания по Аральскому морю и впадающим в него с Запада рекам; то, по крайней мере, облегчит сообщение с Бухарою, Самаркандом, Гератом и другими главнейшими торговыми городами Средней Азии.

В заключение покорнейше прошу Ваше Превосходительство, не почтите неуместною дерзостию моих, несколько, может быть, вольных, отзывов о предметах, кои, находясь исключительно в ведении Высшего Правительства, недоступны суждениям не принадлежащих к оному лиц. Мне кажется, что откровенность есть первое условие в сношениях с Начальством. Во всяком случае надеюсь, что искреннее желание пользы Государю и Государству, внушившее мне таковую смелость, извинит меня перед Вами.

Приймите при сем, Милостивый Государь, уверение в глубоком высокопочитании и совершенной преданности, с которыми честь имею быть

"12-го" Ноября. 1829.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорным слугою.

Александр Корнилович.

13—15

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

Прошло уже более ста лет с того времени, как Россия владеет Восточным берегом Сибири, и до сих пор край тот остается почти в той же дикости, в какой был при открытии. Не входя в исчисление всего, что можно сделать для его улучшения, позволю себе сказать несколько слов об Охотском порте.

Первое. Охотск зависит по большей части в отношении к продовольствию от средств, какие доставляются сему городу извнутри Сибири. Хлеба там не сеют, не потому чтоб он не мог родиться (ибо в Камчатке, лежащей далее к Северу делались удачные опыты земледелия, да и в самом Охотске с успехом разводят огородные овощи, требующие благораствореннейшего воздуха, нежели хлебные растения); а по той причине, что некому сим заняться. Горожане состоят из рабочих морского ведомства и служителей Российско-Американской компании¹; в области же проживают Якуты и Тунгусы, которые промышляют звериною и рыбною ловлею. А посему кажется, что весьма было бы выгодно осадить в окрестностях Охотска от 50 до 100 Русских семей и занять их хлебопашеством. Нет сомнения, что на первых порах они встретят большие трудности при осушении болот и расчищении лесов под пахотные поля: но труды их вознаградятся с лихвою в короткое время. Земледелие в тамошних местах:

1-е. Обеспечит продовольствие жителей. В настоящее время главную статью оного составляет рыба, ловимая в реках, впадающих в Охотское море. В изобильные годы ее бывает так много, что за прокормлением в течение целого года людей и собак, заменяющих там всякого рода домашнюю скотину, значительная ее часть гниет на воздухе: зато при скудном лове и те и другие терпят голод.

2-е. Предохранит казну от излишних издержек. В число статей, отправляемых ежегодно из Иркутска в Охотск, входят мука, крупа, холст, канаты. Город не только перестанет нуждаться в сих предметах, но и в состоянии будет снабжать оными Камчатку.

3-е. Привлечет туда жителей Соединенных Штатов и Англичан, торгующих на Восточном Океане² с дикими Северо-Западного берега Америки. Они и теперь заходят в Охотск, но редко, по неуверенности найти во всякое время в сем порте способы к продолжению своего плавания.

Второе. В Охотске бывает ежегодно ярмарка с Июня по Сентябрь. Иркутские купцы привозят туда кроме продовольственных статей бумажные материи, сукна, железные и медные изделия, которые или сбывают на месте, или отправляют на казенных транспортах в Камчатку, где променивают оные на меха. Это не могло быть иначе до тех пор, пока Испания владела Западным берегом Америки и присвоивала себе исключительное право торга с нею. Но теперь, когда там образовались самобытные Государства³, открывшие свои гавани для судов всех наций, весьма выгодно было бы завести торговые сношения между Охотском и сими новыми Республиками. Сии сношения будут иметь самое благотворное влияние на весь тот край. Главный недостаток Сибири есть недостаток промышленности. Заграничная торговля исторгнет умы от их настоящего усыпления; пробудит в них деятельность и, усилив существующую промышленность, создаст многие новые отрасли оной.

Таким образом, в Восточной Сибири займутся приготовлением рыбьего клею, мыла, сала; выделыванием воловых и оленьих шкур, сафьянов, холстов и множества других предметов, на которые теперь, не взирая на чрезмерное изобилие материалов, или мало, или совсем не обращают внимания, по недостатку требований на сии предметы. С другой стороны, какая выгода для Государственной торговли вообще! Мы теперь получаем колонияльные товары от иностранцев, которые сверх двойного барыша от сего посредничества берут за фрахт по 15 и по 20 процентов. С распространением нашего судоходства в тех местах, барыши сии останутся в наших руках; сбыт наших произведений умножится, и самая цена на колонияльные товары понизится: ибо издержки провоза через Сибирь, по значительному количеству лошадей у тамошних поселян и по низкой плате за всякого рода работы, так маловажны, что отправляемый из Кяхты чай продается в Иркутске почти по той же цене, как и в Москве. Прибавьте к тому, что многие местные обстоятельства благоприятствуют исполнению сей меры:

1-е. Купцы Тобольские и Иркутские, говоря вообще, образованнее нынешних купцов Европейской России. Недостаток дворянства ввел их в общества Чиновников, и это много подействовало на развитие их способностей, а потому они, вероятно, охотно воспользуются сим случаем к расширению своей промышленности, при надлежащем поощрении, поощрении, которое особенно нужно у нас, ибо в нашем купечестве еще не образовался дух предприимчивости и постоянства, составляющий в торговле, как и везде, источник всего великого. Сверх того, многие их них участвуют уже в Кяхтинском торге⁴; имеют для сего корреспондентов внутри России, следовательно, не встретят затруднений при выписке товаров и других, неразлучных со всяким новым предприятием.

2-е. Окрестности Охотска изобилуют лесом, а в самом городе можно найти все пособия к строению купеческих судов.

3-е. Сибирь представляет удобство приискать за дешевую плату потребное число матросов и рабочих другого рода из сословия посельщиков.

4-е. Охота и Кухтуй, соединяющиеся при Охотске, имеют устье довольно глубокое для мореходных судов известного груза, и фарватер сей последней реки представляет безопасную для них пристань.

Одно обстоятельство, которое в нынешнем положении замедлит вышепоименованную торговлю, есть трудность пути между Охотском и Якутском, чрез который производятся все сообщения первого со внутреннею Сибирью. Путь сей, на пространстве с лишком 1100 верст, пролегает чрез топкие болота, большие реки и озера, дремучие леса и высокие горы. Летом ездят по оному не иначе как верхом. Товары, приходящие в Якутск Леною, навьючиваются на лошадей по 5 1/2 пуд на каждую; отправляются в конце Апреля, чтоб успеть переправиться по льду через реку Алдан, и прибывают на место в 25, 30, 40 и 50 дней, смотря по силе лошадей и искусству ямщиков. Зимою переезды эти легче, но за невозможностию достать корму для лошадей в сих диких и ненаселенных местах, совершаются в санках на собаках, питающихся мерзлою рыбою или на оленях, довольствующихся выгребаемым из-под снега мохом. Впрочем, как ни важно это препятствие, оно не такого рода, чтоб его нельзя было преодолеть. В самой Сибири можно найти тому разительные доказательства. Барабинская степь представляла за полвека перед сим непроходимое болото. Пространство от устьев Кана до Нерчинска было лет 20 тому назад во многих местах покрыто дремучими лесами: теперь Вы встретите тут на каждых 30 верстах деревни, изумляющие своею обширностию; поля, покрытые богатою жатвою и поселян, живущих в довольстве и даже в изобилии; и все это совершено рвением двух Государственных людей Чичерина⁵ и Трескина⁶, без всякого почти отягощения казны. Сверх того, сей последний, дабы во время замерзания Байкала не остановить идущих из Кяхты караванов, провел кругом сего озера дорогу чрез высочайший хребет гор по местам, которых один вид приводит в ужас. Конечно, предприятия такого рода не делаются без некоторых издержек: но сии пожертвования в настоящем обещают благоденствие в будущем. Здесь же и самые эти пожертвования едва ли будут значительны: ибо для расчищения и заселения тех мест можно употребить ссыльных, не опасаясь побегов и неудобств другого рода, неразлучных с присмотром за ними в стране более устроенной.

•  — Старанием местного начальства, почта, ходившая до 1809 года из Охотска в Якутск в 35 дней, совершает ныне путь сей в 10 или 12 дней. Если тамошние Правители, при своих ограниченных средствах, успели сделать столь важное улучшение, то чего нельзя совершить с большими пособиями? --*

Впрочем, если Правительство не признает удобным по обстоятельствам обратить на это Свое внимание, то торговля сама по себе будет иметь последствием образование того края. Сообщения с Охотском сделаются чаще и значительнее; Якуты, которые имеют теперь по 20 и по 30 лошадей, заведут оных более, когда найдут в том свои расчеты. Устроятся на сем пути станции, и содержатели оных постараются обзавестись хозяйством, при возможности сбывать с выгодою произведения оного. Таким образом составится в тех местах зародыш поселения, который со временем облегчит Правительству способы вывести сию страну из той мертвенности и оцепенения, в которое она теперь погружена.

Ваше Высокопревосходительство! Я основывал предложенные здесь суждения на разговорах с некоторыми лицами, проведшими довольно долгое время в Охотске, и на описании сего порта, помещенном в № 29 и 30-м Сына Отечества прошлого года⁷. Нет сомнения, что Вы найдете сии замечания неудовлетворительными: но благоволите приписать это моей неспособности, а не предмету оных, который действительно, кажется, заслуживает внимания. Всякая новая отрасль торговли, всякий новый путь к сбыту своих произведений есть такое благодеяние, которого последствия неисчислимы, и происходящие от оного выгоды можно было бы почесть мечтательными, если бы примеры всех времен и народов не удостоверяли в их подлинности. Давно говорят, что Сибирь золотое дно: это справедливо; но, чтоб им пользоваться, надлежит его разработать, а сие сделается не иначе, как посредством деятельности, возбужденной надеждою прибытка. Очень знаю, что обстоятельства высшей важности, а именно дела внешней политики воспрепятствуют, может быть, приступить немедленно к исполнению сей меры: но ничто не мешает заняться предварительно отстранением затруднений, какие предстоять ей будут по миновании тех обстоятельств. Затруднения сии двоякого рода: Первое, о котором я упомянул выше, дикость и ненаселенность страны, лежащей между Охотском и Якутском; второе — малообразованность поселян Восточной Сибири. Тамошние старожилы происходят или от первых завоевателей сего края, или от Стрельцев⁸, переведенных туда в царствование Петра I-го. Оседлого дворянства там нет, которое действовало бы на них примером: посельщики же по бедности, или по роду прежней жизни, или, наконец, по равнодушию, обыкновенно постигающему людей в несчастии, весьма мало способствуют к образованию туземцев, а потому сии последние совершенно почти незнакомы с улучшениями, какие время и успехи просвещения ввели в их быту в Европейской России. Таким образом, там, за исключением немногих городов, не знают употребления пилы; хлеб во многих местах молотят лошадьми; вместо мельниц употребляют ручные жернова и т. п. От того немало предметов первой необходимости, которые можно было бы с избытком производить дома, привозятся из России и покупаются дорогою ценою, что отнимает у многих возможность к приобретению оных; от этого же и сия несоразмерность в ценах на однородные предметы, наприм[ер]: в Иркутске, где четверть пшеницы продается по 6 рублей, а пуд крупичатой муки от 18 до 25 рублей. А посему весьма было бы полезно: 1-е. Завести в Иркутске и в Красноярске практические школы Сельского Хозяйства, предписав всем волостям прислать туда по одному или по два мальчика для обучения. Первых наставников можно взять из казенных воспитанников Московского земледельческого заведения; буде же таковых не найдется, то образовать их из Губернских сирот, состоящих в ведении Приказов Общественного Призрения⁹. Польза от сих школ будет тем несомненнее, что Сибирские поселяне не имеют той закоснелой привязанности к старине, которая вообще отличает народы малообразованные, и охотно примут всякого рода улучшения, если только ознакомятся с ними.

•  — Упомяну здесь об одном обстоятельстве, которое покажет, каких важных последствий можно ожидать от сих заведений: начиная от Стрелкинского редута, лежащего в Нерчинском уезде, при соединении рек, образующих Амур, вдоль по всей Китайской границе до самой почти Кяхты, производится меновый торг у линейных Казаков¹⁰ и Бурятов с пограничными жителями Монголии. С распространением образования между тамошними поселянами, усилится производимость; сношения сии, ограничивающиеся теперь променом предметов, необходимых для потребления торгующих, сделаются довольно значительными, чтоб обратить на себя внимание и покровительство Правительства; обогатят тот край, погруженный теперь в бедность; откроют казне новый источник доходов и, что всего важнее, могут доставить нам со временем способы плавания по Амуру, обстоятельство, входившее в намерения Императора Петра I-го, но выпущенное из виду после разрыва с Китаем в 1720-м году¹². --*

2-е. Одна из главных причин младенчества нашего купеческого флота есть недостаток ученых шхиперов. Я читаю в журналах, что Правительство приняло меры к образованию частных мореплавателей. Для преспеяния Охотской торговли весьма было бы выгодно учредить такого рода Училище в Иркутске; если же сие признано будет затруднительным, то устроить при тамошней Гимназии особенное отделение, в котором преподавать начала Астрономии, морской Геодезии и Навигации. Можно поручить оное надзору Начальника Байкальской флотилии, который, при малочисленности своих настоящих занятий, вероятно найдет довольно досуга для исполнения сей новой должности.

Нет сомнения, что, прежде чем изложенное здесь предположение сбудется, встретится еще много препятствий, которых я не мог усмотреть: но мне кажется, что нет ничего невозможного, ничего трудного для воли твердой, направляемой мудростию и благоразумием. Сия-то воля, сии-то постоянные усилия создали на болотистых берегах Финского залива новое царство и превратили обширные степи Южной России в страну, цветущую изобилием и народонаселением. Можно решительно сказать, что, если бы Петр и Екатерина ограничились только доставлением нам способов плавания по Черному и Балтийскому морям, то этого одного было бы достаточно для их бессмертия. Осмелюсь изъявить желание, чтоб и нынешний Государь, сделавший уже столько для блага России, стяжал новую славу и новое право на благословения подданных, положив основание нашей торговле на Восточном Океане.

II-е.

Усматривая из журналов, с какою заботливостию и постоянством Правительство печется о водворении просвещения в Государстве, принимаю смелость упомянуть о некоторых обстоятельствах, которые до последних времен замедляли ход нашей образованности.

Первое. Недостаток хороших учебных книг. На учебных книгах основывается образование народа, и, если основание шатко, то и все здание непрочно. У нас для некоторых предметов совсем нет учебных книг; напр[имер]: для отечественного Права Ваше Высокопревосходительство не найдете ни одного руководства, которое представляло бы полную систему законодательства. Для иных книги, изданные от Главного Правления Училищ¹³, явившись за 20 лет перед сим, устарели и не могут быть теперь употреблены с пользою. Другие же, быв составлены наставниками, которые по большей части занимаются своим делом как ремеслом, не следуя за успехами наук, также не соответствуют своей цели. Возьму в пример изданные по части Географии и Статистики, о которых могу говорить с некоторою уверенностию, потому что они мне более известны. Во время моей службы Начальство поручило мне преподавание Географии в училищах Колонновожатых и топографов¹⁴. Не имея времени заняться составлением особенного курса, я принужден был обратиться к существующим, и для сего избрал лучший, Профессора Арсеньева; но вскоре раскаялся: ибо недостаток системы и точности в изложении поставлял меня и учащихся в беспрестанные затруднения. Сей недостаток еще ощутительнее в отношении к Статистике. Лет 30 назад ГГ. Шторх¹⁵ и Гейм¹⁶ обнародовали два сочинения о России, которые в свое время были достойны всякого уважения. Все последовавшие за тем Писатели, как Русские, так и иностранцы, более или менее их списывали, не помыслив, что с того времени произошли в Государстве перемены, совершенно изменившие науку; и, дабы согласить принятые ими за основание положения с настоящими результатами, прибегали к ложным гипотезам, которые дают превратный вид вещам.

•  — Вот из множества примеров один, по которому можно судить о прочих: все показания наших Статистик о пространстве Губерний ошибочны, потому что они списаны у Шторха, издавшего свои таблицы в 1796 году, а в 1798-м произошла совершенная перемена во внутреннем разделении России¹⁷. Ошибка сия, состоящая не в десятках, а в целых сотнях географических миль, пораждает множество других: ибо на сравнении пространства с официяльными известиями о числе жителей в Губерниях основываются выводы об их населенности, господствующей в них смертности и т. п. --*

Что из этого выходит? Редкий имеет желание, случай и время рассматривать критически сии сочинения, сличать их с источниками и, одним словом, оценивать их достоинство. Большая часть наших провинцияльных учителей, видя, что книга напечатана в столице Профессором какого-либо публичного заведения, слепо ей следует; ученики, кончив воспитание, вступают в свет с ложными понятиями, и находя их несогласными с настоящим положением дела, принуждены переобразовывать себя. Говорю по опыту, изведав это на себе, не взирая на то, что я обучался в Одесском Институте, который в мое время был в отличном положении.

Для отвращения сего недостатка желательно:

1-е. Чтоб Министерство просвещения пригласило отличнейших Профессоров и Ученых в Государстве к составлению по новейшим методам учебных книг для всех наук, кои преподаются в наших публичных заведениях, с положением награды за те, которые признаны будут лучшими.

•  — Найдутся, может быть, люди, которые скажут, что сие занятие недостойно тех лиц, к которым обращено будет приглашение. Смело отвечаю, что составить хорошую учебную книгу отнюдь не так легко, как кажется с первого взгляда, и лучшее тому доказательство — малое число хороших сего рода сочинений даже в Государствах, где образование достигло высшей степени. --*

2-е. Составить Комиссию из людей знающих и опытных для рассмотрения представленных сочинений, и удостоенные одобрения издать для всеобщего руководства.

Напрасно будут говорить, что такое единообразие стеснит свободу, которая нужна при преподавании. Учебная книга содержит только основу науки; есть памятник уроков, которые состоят преимущественно в изустных объяснениях Учителя. Хороший Профессор найдет средство, при всякой системе, если она только не противна духу науки, представить ее в надлежащей полноте; а для обыкновенного, привыкшего следовать по протоптанной стезе, таковая книга послужит гораздо надежнейшим руководством, нежели те, коих он держался доселе и которые вводили в заблуждение его самого и учащихся. Впрочем, сказанное здесь относится к низшим заведениям (Гимназиям и уездным училищам), где единообразие в учении едва ли не принесет более пользы, чем вреда.

Второе. Несоответственный способ преподавания. Образование делится на общее, которое долженствует быть принадлежностию всякого, и на частное, приспособленное к тому званию, какое кто готовится занимать в обществе. Первое разделяют еще на первоначальное и высшее. На сем основании учреждены у нас приходские и уездные училища, Гимназии и школы военные, коммерческие и т. п. Способы преподавания одной и той же науки в сих разных заведениях должны быть необходимо различны, и при сем надлежит соображаться с понятиями воспитанников и целию, с какою дается воспитание. Но у нас выпускают из виду эти два основные правила; заставляют учащихся терять по пустому время; и, что всего хуже, они кончают учение, не приобретши потребных познаний. Так, например: мы имеем множество отличных военных заведений, и во всех обучают Географии. Благоволите спросить у любого из учеников, вышедших оттуда: какие пути ведут из России в Австрию или в Турцию? Какие преграды встретит войско, следующее сими путями? Какие проходы в Балканах, Альпах, Аппенинах и т. п., и едва ли один будет уметь отвечать удовлетворительно, между тем как сии сведения необходимы для военных людей.

Дабы объяснить мысль свою примером, позволю себе сказать, каким образом, основываясь на вышепоименованных двух правилах, распределить преподавание Географии, Науки, в которую я по необходимости должен был вникнуть более, чем в другие.

География есть наука памяти, способности, которая первая раскрывается в человеке. Орудия ее суть зрение и слух, а потому на сии чувства надлежит преимущественно действовать. В первом возрасте нет нужды говорить о виде и обращении Земли, о физических явлениях, о родах Правлений, и вообще о предметах, которые, как их не объясняй, будут превышать понятия учащихся. Довольно познакомить их с топографиею, и для сего после начальных определений заставлять воспитанников срисовывать на стекле карты, сперва общие — частей света, потом частные — каждого Государства в особенности; сперва в малом виде, потом в большем размере. Сия машинальная работа принесет несказанную пользу: во-первых, она не отяготительна; во-вторых, рука приучается к рисованию; глаз знакомится с очерком страны; с направлением гор и рек, со взаимным положением городов и, наконец, что всего важнее, собственные имена, которые упомнить всего труднее, оттого что беспрестанно мелькают в глазах и что ученик сам надписывает их на своей карте, напечатлеваются в памяти гораздо тверже, чем если бы их учить наизусть. Я видел двенадцатилетнего мальчика, который, срисовав таким образом две карты Англии, изумлял всех познанием местностей сей страны. После сего первоначального курса следует гимназический, который разделить на две части. В первой заключаться будет География в том объеме, какой ей дают в наших учебных книгах, а именно: из математической, сколько нужно для объяснения времен года, неравенства дней и ночей, и широты и долготы мест; из физической понятия о строении земного шара, о явлениях природы, об естественных произведениях и теорию климатов; потом начальный курс политики для объяснения терминов, которые будут встречаться при частных описаниях Государств, и обозрение всех стран в особенности. Вторая часть будет содержать в себе Статистику. В частных училищах к сим двум курсам присоединяется третий, приспособленный к цели сих заведений. Таким образом, в военных представлено будет в высших классах военное обозрение Государств, то есть: средства к обороне, как природные, так и искусственные; влияние местности на оные (позиции); система внутренних и внешних сообщений, как водяных, так и сухопутных; обозрение военных сил, места сражений и проч., в коммерческих — все, что особенно относится к промышленности и торговле, и т. д. Для каждого из сих курсов должны быть особенные учебные книги, и во всех соблюдать три условия: порядок в изложении; точность, чтоб сколько можно избегать догадок и предположений, и, наконец, условие пределов, чтоб не выходить из того объема, который предполагается при начале курса.

•  — Мысли о том, каким образом составлять учебные Географические книги, изложены мною подробнее в статье, напечатанной в одной из первых книжек Северного Архива 1825 года¹⁸. --*

Убедившись опытом в превосходстве сей методы, я хотел ввести ее в Училище Топографов и начал было заготовлять потребные для сего курсы. Время и последовавшие обстоятельства не позволили мне сего исполнить. Здесь я изложил ее в некоторой подробности с двоякою целию: полагая, что полезно будет принять ее во всех наших учебных заведениях, и что желательно, дабы правило, на котором она основывается, а именно — соображение с понятиями и назначением воспитанников — распространено было на преподавание прочих наук и при сем избраны новейшие методы. В сии последние годы изобретены многие способы к легчайшему сообщению познаний в Арифметике, Языках и пр.; а особенно при первоначальном учении. Введение во всеобщее употребление сих способов, сокращающих время и труды воспитанников, принесет неминуемую пользу.

Третье. Жизнь нравственная и умственная, равно как и физическая, имеют свои эпохи. Образование, развивая наши способности, выводит нас из детства в юношеский возраст, и если в это время оставить его без дальнейшего руководства, то оно может принять дурное направление. Говорю это по собственному опыту. Вступив в свет на 16-м году, я для усовершения своего бросался на все, что мне ни попадалось, с жаром, свойственным тогдашним моим летам. Между тем рассудок мой не довольно еще укрепился, чтоб отличить истинное от ложного; я прилепился к последнему и впал в заблуждение. Поэтому полагаю, что благодеяние, которое Правительство оказывает низшим сословиям, образуя оные, окажется несовершенным, если не снабдить их хорошими для чтения книгами. Известно, какое действие имела в Америке и в Англии небольшая книжка Франклина: Приключения бедного Ричарда, или легчайший способ обогатиться¹⁹. Сочинение такого рода, в котором будут изложены главнейшие правила нравственности с применением их к крестьянской жизни; помещены сведения, ведущие к усовершению их быта, и опровергнуты господствующие между ними предрассудки; сочинение сие, написанное в виде повести или разговоров, языком простым, понятным для каждого, произведет самое благотворное влияние на простой народ и послужит лучшим дополнением того просвещения, которое державная десница Государя Императора столь щедро изливает на сие многочисленное и полезное сословие.

В заключение позволю себе еще одно замечание. Скажут, что неприлично занимать Правительство такими подробностями; что лучше всего предоставить усовершение преподавания самим Наставникам; что общественное мнение укажет недостатки оного и принудит их сообразоваться с успехами Наук, и пр. Соглашаюсь, что сии возражения были бы справедливы в Германии, Франции и Англии, где во всяком городке, на каждую науку находится по нескольку учителей, и где кроме соревнования самая необходимость велит им стараться превзойти друг друга; ибо на этом основывается число их слушателей, а следовательно, и способы их существования. Но у нас Учителей мало, и содержание их обеспечено от Правительства: к тому же они по большей части люди бедные, вышедшие из средних состояний и, по не совсем еще истребившимся предрассудкам, не пользующиеся в обществе тем уважением, какое подобает наставникам юношества. Таким образом, одни не смеют, другие не имеют ни средств, ни охоты помышлять об усовершениях. Из Литераторов же весьма немногие занимаются науками из одной любви к ним, и те, по скромности, обыкновенной спутнице истинного таланта, не спешат выйти на блестящий, но скользкий путь известности. А потому полагаю, что у нас более, нежели где-нибудь нужно содействие Правительства и в таких предметах, которые в другом месте не обратили бы на себя Его внимания.

III-е.

Сказанное мною в письме от 12-го Ноября прошлого года о Магометанских Муллах привело мне на мысль подобное же тому обстоятельство, которое осмеливаюсь представить на благоусмотрение Вашего Высокопревосходительства.

Значительную часть нашего народонаселения составляют Евреи, которые по ненависти к Християнам и по уважению к своим Раббинам весьма походят на Магометан; разница та, что следствия этой нетерпимости гораздо для нас ощутительнее, по сношениям их с нашими единоверцами. Им не недостает просвещения; ибо всякий из них умеет грамоте; иные читают и пишут на двух и на трех языках: но просвещение это дурно направлено. Правительство надеялось отвратить сие зло, дозволив им посещать существующие в Государстве Училища: с того времени прошло 25 лет, и едва ли нашлись такие, которые воспользовались сим позволением. И можно ли вообразить, чтоб Жиды, считающие оскверненным все, к чему ни прикоснется Християнин, согласились посылать своих детей в заведения, порученные надзору Християн? Дать другое направление нынешнему их воспитанию могут только их Законоучители: но имея ложные понятия о нравственности и живучи приношениями своих единоверцев, они-то, побуждаемые образом мыслей и личными расчетами, и поощряют их предосудительное поведение. Трудно поверить, что в Бердичеве печатаются книги, в которых проповедуются обман и всякого рода ухищрения: но меня в том уверяли люди знающие из самих Евреев. А потому полагаю, что, если Правительство помышляет об усовершении сего многочисленного племени: то надлежит, кажется, начать с их законоучителей. Нет сомнения, что достойные Раббины, по чрезмерному их влиянию на умственный и светский быт своих соотечественников, будут много способствовать к нравственному их улучшению; и, напротив, без их содействия все принимаемые по сему меры едва ли не останутся без успеха. У нас в Одессе устроено Училище для Еврейских законоучителей. Мне не известно, совершенно ли оно соответствует своей цели; но во всяком случае этого слишком мало для целой России. Желательно, чтоб во всех Польских и Малороссийских Губерниях заведено было по одной подобной школе, и главное, чтоб они поручены были управлению людей образованных и благонамеренных.

Если таковых не найдется между нашими Евреями, то можно выписать их из Германии, где из числа последователей Ветхого Завета есть многие, которые по своим познаниям и безукоризненному поведению заслуживают подобной доверенности.

Примите при сем, Милостивый Государь, уверение в глубоком высокопочитании и совершенной преданности, с которыми честь имею быть

"28-го" Февраля 1830.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорнейшим слугою.

Александр Корнилович.

16

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

Я уже столько раз писал к Вашему Высокопревосходительству об Азии, и Вы так снисходительно принимали мои замечания, что осмеливаюсь представить здесь еще несколько общих соображений о том же предмете.

Сношения России с Азиею были довольно деятельны в XVI-м и особенно в XVII-м веке. Кроме торговых выгод, тогдашняя наша образованность, обычаи и образ жизни сближали нас с Азиятцами. По мере введения Европейского просвещения в нашем Отечестве, мы должны были естественным образом от них отдаляться. При таковых обстоятельствах надлежало употребить особенные усилия, дабы упрочить за собою прежние связи, столь выгодные для нашей промышленности. Государь Петр I-й постиг это, и совершенное Им в сем отношении так же удивительно, как и все Его предприятия. По Его кончине Азиятские дела оставались некоторое время в запущении; когда же впоследствии Правительство восчувствовало необходимость обратить на них большее внимание: тогда нашлись препятствия, которых оно прежде не встречало. Во-первых: опасения, возрожденные нашим могуществом и усиленные подозрительностию, почти общею всем Азиятским Правительствам; во-вторых: наши неточные сведения о тамошних народах, бывшие причиною многих с нашей стороны упущений, и наконец: неблаговоление, внушаемое различием вероисповеданий, три обстоятельства, которым должно приписать все наши неудачи в Азиятских делах. А потому, для получения в оных успеха, надлежит, кажется, помыслить прежде всего о преодолении вышепоименованных препятствий.

1-е. Азиятские сношения, по существу своему и особенно по свойствам тамошних обитателей, столь отличны от Европейских, что требуют людей, нарочно для сего приготовленных. Средняя Азия, начиная от Уральских гор и Каспийского моря до Восточного Океана, состоит из трех главных народов, различных происхождением, верою, языком, обычаями, а именно: из жителей Туркестана — Магометан; Монголов и Тибетцев — Ламистов¹, и из Манжуров, следующих Шаманскому учению. Россия имеет в своем владычестве их единоплеменников: Татар, последователей Исламизма; Калмыков и Бурятов, поклоняющихся Далай-Ламе², и Тунгусов, говорящих одним языком и исповедующих одну веру с Манжурами. Почему бы не образовать из них агентов для сношений с сими народами? Мысль эта покажется, может быть, странною; но она совсем не несбыточна. Науки не суть исключительным достоянием одного какого-либо народа или племени: они равно доступны и жителям полюсов, и обитателям знойных степей Африки. Между тем, польза сей меры очевидна. Нет сомнения, что Магометанский Мулла или купец Татарин, явившийся в Хиве или Бухаре в халате и ярмолке, ходящий с туземцами в мечеть, совершающий ежедневно заповеданные пять омовений, и пр., при преимуществе нашего утонченного просвещения, успеют более, нежели дипломат Европейский, незнакомый с местными обыкновениями, и которого один вид уже возбуждает неблаговоление. С другой стороны сколько обычаев, коих соблюдение могло бы много споспешествовать успеху наших дел, и которые покажутся тягостными для Европейца; но не будут затруднительны для Калмыка или Тунгуса, привыкшего к ним с детства! Другое обстоятельство: ежегодно отправляются с берегов Волги, Дона и из-за Байкала поклонники в Хлассу, главный город Тибета. Если б между ними нашлись люди образованные, мы имели бы точнейшие описания сих путей чрез страны, ныне мало известные, сведения, которые подали бы нам способы распространить в тех местах, при благоприятных обстоятельствах, нашу деятельность.

2-е. При скудости настоящих сведений об Азии, весьма было бы полезно составить историю наших сношений с сею частию света, приняв за основание дела Московского и Петербургского Архивов Иностранных дел. Сочинение сие, кроме того что прольет новый свет на Историю, Георграфию и политический быт тех стран, послужит надежным руководством для наших будущих дипломатов. Главное только, чтоб поручить оное человеку, который умел бы взяться за дело и имел некоторые предварительные сведения о Востоке.

Я не боюсь наскучить Вашему Высокопревосходительству, пишучи об одном и том же: ибо чем более размышляю, тем более убеждаюся в выгодах, какие принесет нам расширение нашей деятельности в Азии. К тому же нам нет нужды прибегать для сего к двуличию и махиявелизму, какой являли Англичане в Ост-Индии: наши виды на Азию суть единственно торговые, основанные на взаимности выгод, и могущие исполниться только во время мира. Непременным последствием влияния России в тех странах будет водворение общественного порядка, промышленности и просвещения посреди народов, ныне коснеющих в невежестве, или между полудикими ордами, живущими теперь грабежом и разбоями. А потому всякий друг человечества, всякий благомыслящий будут, конечно, радоваться нашим успехам на сем обширном и малоизведанном еще поприще.

С глубочайшим почтением и преданностию честь имею быть

"26-го" Марта. 1830.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорнейшим слугою.

Александр Корнилович.

17—19

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

В одном из предыдущих моих писем упомянуто о некоторых недостатках нашего воспитания; принимаю смелость приобщить здесь еще несколько замечаний о том же предмете.

Настоящее мое положение невольно заставило меня размышлять о причинах оного; а наблюдения над самим собою и некоторыми товарищами моего несчастия убедили, что они отчасти заключаются в нашем воспитании. Мы учимся в юношеском возрасте, в котором преизбыточествуют чувствования. В это время жизни любовь к добру, стремление к общей пользе, готовность самопожертвования и вообще все качества, облагораживающие человечество, действуют в нас всего сильнее. Но не быв руководимы рассудком, они могут сделаться столь же опасными, как огонь в руках сумасшедшего. Наши наставники, стараясь развивать их в нас, менее заботились об их последующем направлении. Так, например: всех нас учили Древней Истории и для этого давали нам читать Плутарха, Тацита¹ и пр., не предварив, что сии Писатели занимались своими сочинениями во время упадка Римской Империи; что, описывая первые времена своего отечества, они преимущественно имели в виду исторгнуть своих сограждан из их нравственного унижения и пробудить в них гражданские доблести: а потому, мало заботясь о верности повествования, выбирали из ряду событий самые разительные, представляли их в особенном свете и, если подбирали к ним тени, то в таком только случае, когда сие благоприятствовало их видам. Нам же выдавали это за непреложные истины: от этого рождались в нас преувеличенные понятия, которые мы принимали тем склоннее, что наши тогдашние лета были летами мечтательности и энтузиязма. С сими понятиями мы вступали в свет и здесь вскоре оказывались вредные их последствия. Кому из нас не объясняли происхождения верховной власти первоначальным договором², в силу коего подвластные покупали безопасность лиц и имуществ пожертвованием части своей свободы — положение ложное и опасное, потому что оно может служить предлогом к возмущению? Кому из нас не представляли образцем человеческого совершенства Монархий представительных — мнение также совершенно несправедливое: ибо сей род Правлений, предполагая возможность различия выгод Правительства с выгодами народными, уже основан на ложном начале; а потому и заключает в себе зародыш неустройств, которые можно только отвратить насилием или посредством подкупов, унижающих нравственное достоинство человека и нарушающих святость и чистоту гражданских обязанностей? Но сии рассуждения, плод позднейших размышлений, не приходили и не могли приходить нам тогда на ум. Мы слепо верили всему читанному и слышанному, потому что это отчасти согласовалось с первыми нашими впечатлениями, и что нас из ложных опасений содержали в совершенном неведении о сих предметах; а потому и не предварили против опасностей, какие должны были встретиться при знакомстве с ними. После того мудрено ли, если Вы видите молодых людей, которые восхищаются речью какого-нибудь Члена Английской Парламентской оппозиции, не зная, что сей пламенный защитник народных прав бьется только из доходного местечка, и, получив оное, будет действовать против тех мер, за которые вступался с таким жаром? Наконец, от сих-то преувеличенных понятий, свойственных юности и утвержденных воспитанием; от сего воображаемого совершенства, несогласного с подлинным, природным состоянием людей и вещей, родятся сомнения, борьба чувств с рассудком и то беспокойное желание перемен, которое или обнаруживается при случае в противузаконных поступках, или, истощаясь в бесплодных усилиях, притупляет способности, кои при другом направлении можно было бы употребить с пользою.

Сказанное здесь случилось со мною, с некоторыми из моих товарищей и случается ежедневно со множеством молодых людей, живущих в свете. Лета и несчастия, разочаровав меня и заставив вникнуть в предмет, открыли мне истинную цену вещей. Но не дай Бог кому-либо покупать опытность такою же ценою! А потому и осмелюсь поместить здесь несколько суждений, каким образом впредь предохранить молодых людей от опасностей, неизбежных при вступлении в свет, а особенно в наше время, когда столь трудно уберечься от ложных понятий.

1-е. Выше сказано, что юношеский возраст есть преимущественно возраст чувствований. Дело воспитания дать им надлежащее направление, и оно достигнет своей цели, если, оставив оные во всей силе, подчинит их рассудку. Для большей ясности выражусь другими словами. Мы учимся с тем, чтоб быть полезными членами общества, к которому принадлежим. Общество состоит из людей, подчиненных верховной власти: следовательно, воспитание должно поставить нас в надлежащие отношения к согражданам и поселить любовь к существующему Правительству, основанную на убеждении, что оно превосходит все прочие роды Правления; ибо сия любовь будет несравненно прочнее, если чувства будут в постоянном согласии с рассудком. Есть предметы, коих нельзя объяснить удовлетворительно отвлеченностями, потому что они не суть творение ума человеческого, а проистекают от самой природы вещей. К таковым предметам принадлежат понятия о неограниченных Монархиях. Уверить в их превосходстве могут только события, которые гораздо убедительнее всяких рассуждений. Сии события покажут чрезмерную разницу между теориями, составленными на досуге Кабинетными Политиками и настоящим делом; они покажут, что всякое Правление имеет свои недостатки, потому что в каждом участвуют люди, подверженные слабостям; что, если подобные несовершенства, общий удел человеческих постановлений, находятся и в неограниченных Монархиях, то, с другой стороны, они имеют на своей стороне преимущества, которые, без сомнения, заставят всякого незараженного предрассудками человека предпочесть их всем другим Правительствам. Разумеется, что первым условием при этом должно быть беспристрастное изложение событий, но сего беспристрастия не надлежит искать в Классиках, которыми нас занимают. Покорнейше прошу Ваше Высокопревосходительство не заключать из сказанного, чтоб я вооружался против Писателей древности, коих слава освящена веками и которые служили и служат нам образцами изящного. Напротив, я принадлежу к числу ревностных их почитателей; признаю все их достоинство, всю пользу от их чтения, но желал бы, чтоб нас остерегали от заблуждения, в которое они нас приводят; чтоб мы перестали себя обманывать и взирали на их героев, как на героев в романах и трагедиях, которых характеры и речи нам нравятся, восхищают нас, но не производят над нами решительного влияния: ибо мы знаем, что они составлены в воображении Автора. Достигнуть сего можно предварительным знакомством учащихся с Историею, но в этом-то у нас существенный недостаток. Наши учители образовались по Французским и Немецким Авторам; учебные книги составлены по их сочинениям; а сии Авторы суть большею частию энтузиясты древности: ибо сами руководствовались вышепоименованными Писателями. Так, например: из множества Историй Древней Греции, которые мне удавалось читать, я нашел одну только Англичанина Митфорда³, который представляет события сего Государства в истинном виде.

•  — History of Greece by I. Meetford. — Древних Греческих Историков можно разделить на современных и позднейших. Все новейшие Авторы, и в том числе отличнейшие, принимали свидетельства тех и других, и от того сочинения их, не говоря уже о множестве противоречий, походят более на панегирики. Митфорд, доказав явные преувеличения Писателей второй эпохи, придерживается одних современников, а потому и события являются у него совсем в другом виде. К сожалению, книга сия, признанная в своем роде лучшею не только в Англии, но и во всей Европе, известна у нас весьма немногим. На Русском языке она принесет ту пользу, что рассеет множество заблуждений, разочарует нашу молодежь на счет древности и ослабит доверие к читаемым у нас Классикам. --*

Впрочем Историческая критика сделала в сии последние годы большие успехи и, если изложенное мною в другом месте мнение об учебных книгах удостоится одобрения, то, полагаю, полезно будет при издании Исторических взять в соображение вышеизложенные обстоятельства. Сие особенно важно в высших заведениях, где История преподается прагматически и откуда выходят будущие наши Наставники. Желательно также, чтоб сии последние никогда не теряли из виду, что История есть собрание примеров, долженствующих руководствовать нас в общественной жизни; чтоб, имея дело с взрослыми учениками, старались действовать более на рассудок, нежели на воображение; и, держась одной истины, которая не требует никаких прикрас, при случае обращали внимание учеников на неустройства, неразлучные с Правлениями, где нет высшей власти, которая подчиняла бы частные выгоды общественной и направляла их к сей одной, главной цели.

•  — Сие суждение основывается на мнении, что политическая свобода не есть уделом нашего подлунного мира. Мы можем только постигать ее умом, но высокие добродетели, которых она требует, несовместны с испорченностию человеческой Природы, истина, в которой нельзя не сознаться при виде двадцатипятивековых опытов, представляемых Историею. --*

2-е. Несовершенство наших учебных заведений, господствующий у многих предрассудок против публичного воспитания, и обстоятельство, что мы все слишком рано выходим из школ, причиною, что наши познания, блестящие по наружности, суть по большей части поверхностные. Сия поверхностность, сие отсутствие основательного образования, почти общий у нас недостаток, порождает полупросвещение или ложное просвещение, которое в иных случаях хуже самого невежества. Одним из пагубнейших его последствий есть дух неверия, главный источник зол сего мира. Сей дух господствует во Франции, весьма силен в Англии и начинает проявляться у нас между молодыми людьми высших сословий. Противуборствовать оному может с успехом духовенство своими поучениями, но при этом необходимо, чтоб сии поучения соответствовали потребностям слушателей, а сие, как сказано мною в другом месте, предполагает частые сношения Наставников с учениками: ибо каким образом лечить болезнь, не зная сложения больного? Государь Петр I-й, не взирая на меры, принимаемые Им против излишней власти духовенства, столько был убежден в пользе сближения сего сословия с прочими, что приглашал оное разделять забавы, которые устроивал для подданных. В Его время духовные светские и иноки посещали ассамблеи и участвовали во всех общественных увеселениях: тут получали понятие о свете и, знакомясь со свойствами прихожан, приобретали возможность исцелять их нравственные недуги. После Него сие обстоятельство было выпущено из виду и, что страннее, Правительство действовало даже в противном духе. Следы сего заметны еще в царствование покойного Государя.

Не далее как шесть лет назад, повелено было женам священников носить на головах платки вместо чепцев и шляпок. Если этим хотели положить преграду роскоши и суетности, то сею мерою не достигнут цели: вред же от нее, что она унижает светское духовенство, и без того уже слишком униженное, и еще более отдаляет оное от общества высших сословий; так что в нынешнее время встретишь священника в частном доме не иначе, как если его призовут для какого-нибудь духовного обряда. После того можно ли удивляться, что у нас нет народных проповедников, что лучшие слова наших Пастырей церкви походят более на ученые диссертации, нежели на поучения? Християнский закон предписывает все гражданские обязанности, и долг служителей оного напоминать их нам: но в состоянии ли они сие исполнить при настоящем положении вещей?

•  — Вообще ГГ. политические Писатели и моралисты, говоря о способах к усовершению человека, обращали, кажется, мало внимания на изустные поучения, между тем как сии едва ли не принадлежат к числу самых действительных. Взгляните на Уайтфильда и других методистских проповедников⁴, являвшихся в половине прошедшего века в Англии и в Америке и привлекавших десятки тысяч народа! Они были люди неученые, из простого звания, и все их достоинство состояло в том, что говорили сердцу и чувствам слушателей. Наконец, скажу о себе. Находившись в свете, я по примеру большей части молодых людей моего времени был Християнином по наружности; ходил в церковь от скуки; но при всем том, всякий раз после хорошей проповеди, оставлял храм Божий в лучшем расположении духа, расположении, которое, не взирая на мою рассеянную жизнь, было иногда довольно продолжительно. --*

3-е. Та же ранняя жизнь, о которой я упомянул выше, причиною, что мы кончаем наше образование уже в свете. Редкому посчастливится встретить опытного Наставника, который руководствовал бы его в это критическое время жизни. Предоставленные самим себе, мы по бедности нашей Литературы прибегаем к сочинениям иностранным, и при настоящем направлении умов в Западной Европе, получаем между прочим несогласные с духом нашего Правления понятия, на кои бросаемся с жадностию, привлеченные их новостию и наружным блеском; а сии понятия, которые по неопытности считаем непреложными, более или менее действуют на все наши последующие поступки. Переменит это одно время: но покамест чрезвычайно полезно будет поручить кому-либо из сведущих, Государственных людей: разобрать Историю какого-нибудь свободного Правления, например, Великобритании с 1688 года⁵, эпохи, с которой нынешняя ее конституция возымела полное свое действие; раскрыть недостатки оного и основываясь на фактах, показать, что свобода и представительство, которыми хвалятся Англичане заключаются в одних только формах; что они нимало не мешают Правительству действовать противно выгодам народным и что в этом отношении конституционный Монарх менее связан, нежели Государь самовластный: ибо сей последний, по нравственной обязанности соответствовать безусловной доверенности подданных, будет поступать гораздо осторожнее, нежели глава Конституционной Монархии, где сего побуждения не существует, потому что там меры Правительства освящаются большинством преданных ему представителей; и что, наконец, выгоды, доставляемые сими Правлениями, искупаются духом партий, поселяющим раздор между согражданами, подавляющим всякую любовь к делу общественному и заменяющим чувства патриотизма видами корысти или честолюбия. Для большей ясности надлежало бы изложить это самым простым образом, напр[имер]: в виде бесед с каким-нибудь Англичанином; вложить в его уста все похвалы, расточаемые свободным Правлениям, и опровергнуть их фактами; а в заключение сравнить настоящее положение Англии с положением какой-нибудь хорошо устроенной неограниченной Монархии, напр[имер], Пруссии.

•  — Россия, которая до Петра I-го более походила на Азиятское Государство и с Его времени доселе образовывалась, так сказать, чтоб стать наряду благоустроенных Монархий, не может идти в сравнение; но, не взирая на сию невыгоду, если рассмотреть ее и Англию в прошедшем веке относительно влияния Правительства на народное благоденствие вообще, то преимущество едва ли не останется на нашей стороне. --*

Подобное сочинение, написанное основательно, с умеренностию и с должным уважением к истине, будет для многих благодеянием. Верьте мне, Ваше Высокопревосходительство, что весьма мало из нас, членов бывшего тайного общества, приняли в оном участие из видов честолюбия или по духу крамолы. Большая часть вошли в него, чтоб прослыть свободомыслящими, следуя господствовавшей в то время моде; другие же увлеклись заблуждением ума, и ни те, ни другие никак не воображая, чтоб сей первый шаг завел их так далеко.

•  — И можно ли было не увлечься, когда, начиная от властей, все как-будто наперерыв старались друг перед другом превозносить свободные постановления? Основываясь на достоверных сведениях, говорю решительно, что прокламации Союзных Государей в 1813-м году⁶; беседа Императора Александра с Г-жею Сталь⁷ и особенно речь Его Величества при открытии первого Варшавского Сейма⁸, напечатанная во всех наших ведомостях того времени, совратили у нас весьма многих с истинного пути, утвердив одних в их сомнениях и поселив в других предубеждения против самодержавия; а сии сомнения, сие предубеждение, не говоря уже о последствиях, составляют сами по себе великое зло. Самодержавие и деспотизм суть две вещи совершенно розные и в последствиях своих одна другой противуположные. Писатели, водимые духом партий, смешивают их с намерением; а вышеозначенные акты, как содержанием, так и изложением, поддерживают сие заблуждение, и оно было принимаемо, потому что распространялось венценосными главами. --*

Конечно, при мерах и духе нынешнего Правления можно быть уверенным, что события, подобные тому, каким ознаменован был день вступления на престол Государя Императора, не повторятся более. Принятая в настоящее время система гласности, и возможность обнаруживать общественное мнение посредством книгопечатания одни уже достаточны для предупреждения всяких покушений сего рода; но, если вышесказанная мера утвердит одно сердце в должной преданности к престолу; если она сколько-нибудь будет споспешествовать тому единству чувств между Правительством и народом, которое составляет вернейший залог Государственного благоденствия; то этого, кажется, достаточно для приведения ее в исполнение.

Ваше Высокопревосходительство! Предмет, о котором пишу, весьма обширен, и для большей ясности надлежало бы, может быть, войти в некоторые подробности, которых я избегал, чтоб не утомить Вас. Впрочем, думаю, что высказал все существенное из того, что мне известно по опыту и наблюдениям. Кончу небольшим замечанием. По теории Монархии избирательные преимущественнее наследственных; но многочисленные события доказывают противное, а потому никто в этом теперь и не сомневается. Точно так же, я уверен, придет время, что господствующее в Западной Европе мнение в пользу представительных правлений рушится само собою, но оно теперь в силе, потому что Правления сии по новости не представляют довольно фактов для убеждения всех умов; что многие люди с дарованиями, из личных видов и самолюбия, употребляют все свои способности на поддержание оного; другие, не размыслив, повторяют читанное или слышанное; а небольшое число тех, которые видят предметы с настоящей точки зрения, молчит по весьма благоразумному правилу, что легче плыть по течению, нежели против. При таком направлении умов, при этом множестве полусправедливых мнений не мудрено заблудиться и человеку с зрелым рассудком. Воспретить входа сим мнениям невозможно: опытом дознано, что таковые покушения только распространяют зло. А потому остается оградить себя от их пагубного влияния, не скрывая их, а, напротив, обнаружив и вместе с тем показав, что они суть умствования, кои, поражая наружным блеском, на деле или совсем несбыточны, или приносят более вреда, нежели пользы, и ни в каком случае не доводят до желаемой цели. И в сем отношении повторяю, что означенные выше меры, а именно: преподавание Истории, соответственное цели и самому свойству науки; духовные поучения, кои, укореняя в слушателях обязанности людей и граждан, будут согревать в них чувство веры; и, наконец, обнаружение недостатков свободных Правлений, которое излечит умы от предубеждения в их пользу, много послужит к тому, чтоб поставить молодых людей на истинной стезе, удалить от них сомнения и утвердить на пути к предстоящему им назначению.

II-е.

В числе метод, изобретенных в сии последние годы, одно из главных мест занимает метода для чтения фан Принсена. Обстоятельство самое затруднительное при обучении детей есть обязанность учить их складам. Сколько теряется при этом времени и трудов! Какая скука для Учителя, какая тягость для ученика вытвердить наизусть несколько сот слогов и потом применять их к чтению целых слов! Голландец фан Принсен изобрел способ учить детей читать без складов. Метода сия состоит в следующем.

Предполагается, что ученик уже знает Азбуку. Ему дается: 1-е. Ящичек, в котором сделано столько отделений, сколько считается в языке букв, и сверх того одно для раздельных знаков (--). В каждом отделении находится по нескольку однородных букв, крупно напечатанных и наклеенных на небольших картонных или деревянных четвероугольниках; 2-е Дощечка с шестью проведенными поперек рамочками наподобие тех, какие выставляются в Лютеранских церквах с означением псалмов, которые поются во время обедни; и, наконец, 3-е небольшая книжка, в которой заключаются слова, содержащие в себе все слоги, употребительные в языке. При сем должно стараться, чтоб каждое слово означало какой-нибудь предмет и рядом с ним представлено изображение сего предмета. Учитель, развернув книжку, произносит первое слово, напр[имер]: ангел. Ученик, глядя в книгу, отыскивает в ящике букву а и ставит ее на дощечке в рамочки; потом следующую н; за сим раздельный знак — и т. д., пока составится целое слово. При этом он естественным образом, не учась, произносит слоги, тем более что картинка некоторым образом напоминает ему оные. Когда таким образом составится на дощечке пять слов, учитель заставляет ученика перечитать оные и снова повторять действие вкладывания букв, пока мальчик будет свободно разбирать означенные слова без помощи книжки, а после того следует далее. Сим способом в первый урок весьма легко выучиться читать от 10 до 15 слов, во второй более и т. д., так что в весьма короткое время ученик пройдет всю книжку, узнает все слоги в языке и, привыкнув к связи оных, будет свободно читать. Преимущества сей методы очевидны: во-первых, она не отяготительна, следовательно, не ведет за собою скуки, которая есть первый враг всякого учения; во-вторых, ученик сам работает, внимание его занято, все способности в действии, а потому и предмет гораздо скорее и легче врезывается в память. Способ этот введен во всей Голландии, и опытом дознано, что пяти и шестилетние мальчики после двухнедельного учения, которое скорее можно назвать забавой, весьма бегло читают, между тем как у нас с бо?льшими гораздо трудностями употребляют для сего четыре и шесть месяцев.

Его Королевское Высочество Наследный Принц Оранский⁹, посещая в 1824 году здешние женские учебные заведения, изъявил удивление, что мы еще держимся старого способа, и через несколько месяцев благоволил прислать сюда из Брисселя сочинение фон Принсена. Инспектор сих заведений Г. Герман¹⁰, узнав, что я несколько понимаю Голландский язык, просил меня перевести оное; но как перевод сей и применение означенной методы к Русскому языку требовали некоторого времени, а я в самое то время отправлялся в отпуск, то, к сожалению, и не мог удовлетворить его просьбы, обещав однако ж немедленно заняться этим по возвращении. Последовавшие обстоятельства не позволили мне сдержать слова, и поелику не предвижу возможности исполнить сего впредь, то решился довести о сем до сведения Вашего Высокопревосходительства с тем, что не благоугодно ли Вам будет употребить Свое содействие, дабы сделать у нас известною сию методу? Обнародование оной будет истинным благодеянием как для частных семейств, так и для общественных заведений, ибо ее легко применить к способу взаимного обучения, принятому в наших училищах.

III-е.

В дополнение к сказанному в письме моем от 28-го Февраля о Сибири почитаю не излишним присовокупить следующее:

1-е. Если признано будет полезным учредить в главных городах Сибири практические школы Сельского Хозяйства, то не худо было бы приобщить к оным фермы Садоводства. Вообще до сих пор там мало обращали внимания на сию отрасль промышленности, увлекаясь мнением, что все таковые попытки останутся тщетными при неблагоприятном влиянии тамошнего климата на производимость почвы; но сие мнение кажется преувеличено. Правда, что зимы там весьма суровы, но скорость, с каковою действует растительная сила в летние месяцы, заменяет несколько сие неудобство. В Чите, лежащей под 52R с. ш. и по крайней мере на 2500 фут. над поверхностию моря, где с половины ноября 1827 по 8-е Генваря следующего года не было менее 30R мороза, мы на своем дворике посеяли между прочим кукурузу, и она созрела. Из сего можно заключить, что, при надлежащем приготовлении земли, удобно развести в Сибири не только многие растения теплых стран, но даже некоторые плодовые деревья, особенно в местах, лежащих к Югу: около Селенгинска, в Минусинском крае и в южных полосах Западной Сибири.

•  — В окрестностях Тюмени и даже около Красноярска сеют арбузы, но от неумения ходить за ними они не созревают, а потому их собирают зеленые и солят для употребления вместо салату. --*

2-е. Сибирь есть страна новая, доступная ко всем усовершениям, и где оные могут производится гораздо удобнее, нежели в другом месте, но при этом недостаточно, чтоб особы, которым поручено управление сего края, ограничивались исполнением предписанного. Надлежит, чтоб они согреты были тем же рвением к лучшему, какое оживляет высшие власти; изучали пособия страны и обращали оные на общественную пользу. Говорю это совсем не в упрек Сибирским Сановникам: напротив, все, что мне удавалось слышать или видеть, относится к их похвале, но единственно потому, что, по моему мнению, тамошнее Начальство может побочными средствами много способствовать водворению просвещения и промышленности между жителями. Так, например, я уверен, что, если б Генерал-Губернатор Восточной Сибири, пригласив Иркутских купцев, лично представил им выгоды образованности и желание Правительства содействовать в сем отношении их благу, то признательные к таковой попечительности, они охотно пожертвовали бы сумму, достаточную для заведения там Коммерческого Училища, заведение, которое принесет чрезвычайную пользу, если установятся торговые сообщения между Сибирью и Америкою. Точно то же можно сказать о низших сословиях. При перемене лошадей на станциях мы везде почти видали у Станционных и волостных писарей по нескольку мальчиков, обучающихся грамоте. Доказательство стремления к просвещению. Тамошние поселяне, управляясь сами собою, постигают выгоды оного и для доставления его своим детям употребляют все зависящие от них средства, но, поелику наставники их состоят большею частию из сосланных за подлоги канцелярских служителей, то можно судить, какого рода это образование. В таких обстоятельствах, если б Губернатор, при объезде Губернии остановившись в волости, предложил собранным хозяевам сложиться для заведения у себя училищ, то, не сомневаюсь, что сие предложение было бы принято с радостию, и таким образом Правительство могло бы без больших пожертвований распространить благодеяние просвещения на весь тот край, где оно нужнее, нежели в другом месте.

3-е. Буряты отдают почти божеские почести Первосвященнику своему Хамбу Ламе. Если б местное Начальство пригласило его употребить свое влияние на то, чтоб лично и посредством подчиненных ему Лам поощрять своих единоверцев к трудолюбию и оседлой жизни, то при набожности и суеверном уважении сих инородцев к своему духовенству можно достоверно полагать, что таковые увещания не останутся без действия, особенно если им предложены будут пособия для первого обзаведения. И тогда какие благодетельные последствия приведет за собою сия перемена! Ховринские степи, заключающие в себе богатейшие угодья во всем Забайкальском крае, покроются жатвою; вместо кое-где разбросанных юрт образуются селения; и тридцать тысяч душ, которые теперь ходят без рубах, вместо пищи употребляют кирпичный чай, приправляя его изредка куском баранины или палой конины, и столь бедные, что едва в состоянии платить ясак, выйдут из своего полудикого положения и, сделавшися трудолюбивыми гражданами, улучшат свой быт.

4-е. Хлебное вино привозится в некоторые места Верхнеудинского и Нерчинского округов за 500, 1000 и более верст, и при всем том откупщик находит способ продавать оное с барышем. Из сего можно заключить, что устроение казенного винного завода на границе сих округов не принесет убытка. Но главная от него польза, что он поощрит хлебопашество в тех местах. С 1822 года, когда по новому образованию Сибири¹¹ число войск в Забайкальском крае уменьшилось, сия важнейшая отрасль промышленности, не взирая на вспоможения Правительства, приходит там год от году в больший упадок. Поселянин, не зная, куда девать избытки своего производства, ограничивается необходимым, а потребное для уплаты податей добывает извозом. Сверх того вино составляет главный предмет мены с Манжурами и Монголами, о которой упомянуто в прошедшем письме. Умножение сего продукта усилит сбыт оного и отчасти послужит к распространению сего торга.

5-е. Так как граница наша с Китаем в Даурии, начиная от Стрелкинского редута к Востоку, не определена, то наши звероловы Тунгусы и Русские отправляются часто дней на 10 или на 15 пути вдоль по берегам Амура для промысла белки, встречаются с Манжурами, ходят вместе на лов и весьма мирно разделяют между собою добычу. Я узнал это от бывших при нас казаков, которые сами ходили на этот промысел. Сие предполагает возможность отправления особенного рода экспедиции для собрания сведений о течении Амура, до сих пор весьма мало известном, сведений, которые со временем могут принести нам немалую пользу.

В заключение повторяю не раз уже изъявленную просьбу: будьте, Ваше Высокопревосходительство, снисходительны к беспорядку, недомолвкам и повторениям одного и того же, которые встретите в сих замечаниях. Причина Вам известна. Впрочем, я охотнее соглашусь прослыть в Ваших глазах ветреником, нежели упустить, что, по моему мнению, послужит к пользе, счастлив, если из сказанного здесь найдется одно обстоятельство, одна мысль, которая подаст повод к каким-либо улучшениям.

Примите при сем, Милостивый Государь, уверение в глубочайшем почтении и совершенной преданности, с которыми честь имею быть

"11-го" Июля, 1830.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорным слугою.

Александр Корнилович.

20

Ничто, без сомнения, не служит столько к прославлению Царства, ничто не возбуждает столько чувства народной гордости, как цветущее состояние Литературы. Кто не знает Афин, которых область пространством едва равнялась Петербургу с окрестностями? В течение двадцати веков у всех образованных народов знакомят детей с именами Фемистокла, Аристида, Перикла¹ не затем, чтоб не было таковых же Фемистоклов и Аристидов в другом месте, а потому что дела их переданы Иродотом, Фукидидом, Ксенофонтом². Государь Петр I-й столько заботился о просвещении подданных, что, между прочим, Сам назначал для перевода книги и выправлял их слог. Брошенные им семена принесли скорый плод: при Императрице Анне было уже множество Русских, воспитанных в России, которые не уступали в образованности Западным Европейцам. Но самое сие просвещение, по естественному ходу дел, произвело у нас подражание иноземному. Пока мы бродили во тьме, до тех пор, подобно Китайцам, взирали на все чуждое с презрением. Но когда пробудилось чувство изящного, когда, стыдясь своего невежества, мы почувствовали превосходство народов образованнейших, родилось желание сравняться с ними, и мы полагали, что достигнем этого, во всем им подражая, подобно детям, которые, перенимая странности старших, думают, что их почтут взрослыми. Впрочем, это явление свойственно всем народам, не достигшим известной степени образованности. Англичане, отличающиеся ныне народным самолюбием, были во время Елисаветы³ рабскими подражателями Италиянцев, занимавших тогда по просвещению первое место между Европейцами. Французы, после того как Вольтер и Монтескье⁴ ознакомили их с Англиею, подражали Англичанам: немногие читали Бакона, Локка⁵ и других, большая же часть полагали, что походят на соседей, одеваясь во фраки, коверкая язык и участвуя в закладах на лошадиных бегах. Разница та, что у нас это продолжительнее от недостатка среднего сословия и от несоразмерности просвещения между лицами, составляющими класс образованный.

С некоторого времени появляются в журналах сильные нападки на наше пристрастие к иноземному. Намерения пишущих таковые статьи, конечно, весьма похвальны, но, кажется, что, не вникнув в причины, они домогаются едва возможного. Ум, равно как и тело, требует пищи и, естественно, бросается на лучшую. Сколько ни толкуй, что свой кислый виноград лучше соседнего зрелого, но всякий, пока свой не созреет, предпочтет, без сомнения, чужой. Пристрастие к иноземному рушится само собою, когда у нас в высшем сословии будут читать по-Русски или, что все равно, когда Литераторы будут писать во вкусе публики. Чтение Русских книг вытеснит из общества языки иноземные, обнаружится любовь к отечественному, которая в нас сильнее, нежели где-нибудь, но скрыта под корою чужеземного воспитания, и пробудится чувство народной гордости, до некоторых пределов необходимое для народного счастия. Итак, дело состоит в том, чтоб мы имели хороших Писателей. Конечно, сие обстоятельство не подлежит непосредственному влиянию Правительства, но оно мерами своими может много тому способствовать. Екатерина любила Русскую Словесвость, и явились Державин, Дмитриев, Карамзин. Они и теперь найдутся, если их пробудить, поощрить. У нас Российская Академия имеет назначение пещись об успехах отечественной Литературы. Начало ее было блестящее: она издала Словарь, единственный в нашем языке, издавала журнал⁶, который, не взирая, что ему минуло 40 лет, можно и теперь читать с удовольствием. Но с некоторого времени сия деятельность угасла, и ныне Российская Академия не вполне соответствует цели своего учреждения. Не берусь судить, каким образом возвратить сему заведению ту деятельность, какую желательно, чтоб оно являло, ибо, хоть я и сам посвящал часы досуга на литературные занятия и находился в связи со всеми почти нашими Писателями, но этому прошло столько времени, что, вероятно, все суждения мои будут неуместны. Полагаю однако ж, что Академия произведет весьма благотворное влияние на Отечественную Словесность:

1-е. Если по примеру всех заведений сего рода будет предлагать задачи и темы для сочинений в прозе и стихах, установив призы за признанные лучшими. Это возродит соревнование между Писателями, которые без такового побуждения или остаются праздными, или посвящают свои дарования на безделицы; а из сего соревнования может выйти что-нибудь хорошее.

2-е. Если для большего поощрения пишущих одобренные сочинения будут читаемы на публичных заседаниях Академии. Самая лестная для Литератора награда есть внимание, и нет сомнения, что он употребит все старания привести свое произведение к совершенству, дабы оно удостоилось сей чести.

3-е. Если сии заседания, посещаемые лучшим нашим обществом, будут производиться не один раз в несколько лет, а по нескольку раз в один год. Это произведет благотворное влияние и на посетителей, и на Авторов. Первых заохотит к Русской Словесности, последние же, ознакомясь со вкусом публики, будут стараться несколько сообразоваться с оным.

"25-го" Октября. 1830.

Александр Корнилович.

21

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

Я узнал с большим прискорбием из доставленных мне четвертого дня журналов о Варшавских смутах¹ и вместе с тем заключаю по некоторым известиям, что приняты предосторожности, дабы зло, <распространившееся> обнаружившееся в Царстве², не распространилось и в наших Польских областях. Сие подает мне смелость изложить здесь некоторые замечания о расположении обывателей Подольской Губернии. Предваряю однако ж, что они весьма поверхностны: ибо, хотя я в 1825 году провел в тех местах около 7 месяцев, но не обращал на этот предмет особенного внимания. Впрочем, при нынешних обстоятельствах полагаю, самые нижтожные сведения, будь они только достоверны, имеют свою важность; и если не принесут существенной пользы, то послужат, может быть, к каким-нибудь соображениям.

Вашему Высокопревосходительству известно неблаговоление, какое уже три века существует между Поляками и Русскими. Обстоятельства, предшествовавшие уничтожению Польши³, и меры, принятые при Императрице Екатерине для упрочения присвоенных Россией областей, естественным образом усилили сию вражду. Поляки покорились силе; но внутренне негодовали. Благородный и великодушный поступок Императора Павла с Костюшкой⁴ и главными защитниками Польской независимости и возвращение покоренным областям их прежних прав несколько примирили умы. Можно было надеяться, что последовавшая система кротости принесет желаемые плоды, как вдруг явился на Западной нашей границе Наполеон. Объявление его о восстановлении Герцогства Варшавского⁵ подействовало как электрическая искра на Поляков. Старики и молодые, мущины и женщины жертвовали всем, чем могли: в Подолии и Волынии образовались целые полки и при бессилии местного Начальства явным образом переходили за границу, чтоб присоединяться к французским легионам. Наконец, могущество Наполеона сокрушилось, а с его падением рушились и надежды легковерных. Поляки воспользовались милостивым манифестом⁶, чтоб воротиться восвояси, разочарованные, с унынием тем большим, чем более были прежние ожидания. Увидев, что все их усилия к возвращению самобытности остались тщетными, они было спокойно покорились своей судьбе. Так наступил 1818-й год, и здесь начинается новая эпоха в нравственном бытии наших Поляков⁷. Последние годы (я объясняюсь чистосердечно, ибо счел бы преступлением скрывать в подобных случаях истину), последние годы прошедшего царствования представляют странную смесь беспечности с подозрительностию; таинственности с полуоткровениями; обстоятельства, которые вместе взятые едва ли не были главною причиною всех последовавших неустройств. Мысль о восстановлении Польши почти истребилась; самые энтузиясты от нее отказались. Вдруг некоторые нескромности, с намерением или без намерения учиненные, распространили мнение, что оно входит в виды Правительства. Угасшие надежды снова ожили. Поляки, основываясь на некоторых мерах Высшего Начальства, со дня на день ожидали, что области их присоединены будут к Царству Польскому и составят часть самобытного Государства. Когда же действия верховной власти не соответствовали ожиданиям, некоторые в нетерпении прибегнули к тайным обществам: ибо между Русскими Поляками главною целию сих обществ была не мечтательная свобода, а возвращение народной независимости; и сие желание, впрочем весьма понятное, так обще между ними, что за исключением тех, коих служба или воспитание сделали Русскими, едва ли найдете одного, у которого оно не таилось бы во глубине души. Но сила сего чувства различна по времени нахождения их под Русским владычеством: так, в Белоруссии оно довольно слабо; в Литве ощутительнее; и еще явственнее в Украинских Губерниях, в последствии уже присоединенных к России.

Вот общий и, кажется, верный очерк нравственного расположения наших Поляков вообще. Теперь скажу несколько слов о Подольской Губернии в особенности. Жители тамошние делятся на Русинов или Руських, потомков древних Галичан, которые Греко-российского исповедания; составляют сословие крестьян и вообще ненавидят своих господ, и на Поляков. Сих последних в нравственном отношении можно разделить на три разряда: мелкое дворянство, разумея под этим не только шляхту, но и всех тех, кои не были помещиками во время существования Польши. Они составляют самый многочисленный класс: вообще люди малообразованные и не рассуждают сами собою; а по наследственному уважению к своим патронам, следуют тому направлению, какое сии захотели бы дать им. Приверженцы России, кои способствовали завоеванию сего края, и потому по необходимости останутся верными: ибо всякий переворот обратился бы им самим во вред; и, наконец, третий класс, по числу своему занимающий середину между двумя вышеозначенными, который за недостатком другого слова назову нашими недоброжелателями. Большая их часть, по крайней мере все те, которых мне удавалось встречать, разочарованы на счет своих мечтаний: много пострадав, понесши большие потери и видя, что все их усилия для возвращения народной самобытности тщетны, они, поселившись в деревнях, спокойно подвергаются своей участи с убеждением, что трудно против рожна прати. Впрочем, порода и понесенные за дело независимости утраты доставили им между соотечественниками большое уважение; и не сомневаюсь, что во всяком случае край тот останется покоен, если они захотят для сего употребить свое влияние. Полагаю даже, что преклонить их к тому не трудно. Они все люди благородные: ибо человек, принесший все в жертву Отечеству, будь он величайший нам враг, имеет, конечно, душу, доступную к высокому. Употребите против них меры кротости, столь согласные с чадолюбивым сердцем Государя Императора; заговорите с ними их языком; троньте в них могущественную пружину чести, и Вы их обезоружите. Полагаю наверное, что, если тамошний Военный Губернатор, особа, облеченная высоким саном и пользующаяся доверенностию Государя, собрав их, лично представит им пагубные последствия, какие произошли бы от беспокойных явлений; присовокупить, что Правительство, имея возможность поступать решительно; имея причины не полагаться на них, с доверенностию однако же к ним обращается, довольное их словом; и приглашает каждого употребить свое влияние на предупреждение могущих случиться неустройств: то сие откровенное обращение произведет благотворные последствия. Если они и не поспешат содействовать видам Начальства: то, по крайней мере, останутся сами в бездействии, связанные узами чести, узами, которые по слабости человеческой и по господствующим предрассудкам, к несчастию, часто бывают сильнее самых торжественных клятв.

Ваше Высокопревосходительство! Я письмом сим не хочу ни внушать излишних опасений, ни побуждать к беспечности; а просто представил вещи в том виде, в каком они мне казались шесть лет тому назад. Чувствуя, сколько сказанное здесь неудовлетворительно, промолчал бы об этом в другое время. Вам самим известно, что я узнал тайны бывшего общества⁸ и существование обществ Польских⁹ уже на возвратном пути из Подолии сюда: до этого же был членом только по имени и, проводя время в семействе, не помышлял даже о делах сего рода; а потому и не обращал особенного внимания на дело, о котором здесь идет речь. Но теперь долгом почел довести до Вашего сведения, что знаю: ибо истина не всегда достигает престола: а в нынешних обстоятельствах она одна может поставить Правительство в возможность отвратить бедствия, какими грозит тому краю распространение вспыхнувшего в Польском Царстве возмущения.

Примите при сем, Милостивый Государь, уверение в чувствах глубочайшего почтения и совершенной преданности, с которыми честь имею быть

"7-го" Генваря. 1831.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорный слуга

Александр Корнилович.

22

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

В одном из предыдущих моих писем упомянуто о господствующем у нас предрассудке против общественного воспитания: принимаю смелость приобщить здесь несколько суждений о сем предмете.

Не взирая на полуазиятское правление России до Петра I-го, некоторые сословия сохранили от Удельных времен льготы, или лучше сказать обычаи, кои, не доставляя им никаких существенных выгод, затрудняли только ход верховной власти. Главнейшим из таковых обычаев было Местничество, в силу которого, как Вашему Высокопревосходительству известно, дворяне считали себя в праве не служить под начальством того, кого считали ниже родом. После долгих усилий, Местничество было наконец уничтожено при Царе Федоре, стараниями Боярина Князя В. В. Голицына¹. Вскоре за сим Федор скончался: престол доставался старшему брату Иоанну: но дворяне и духовенство, предвидя, что при душевном и телесном слабосилии сего отрока править будет Государством сестра его София, а следовательно, и Голицын, бывший ее любимцем, из ненависти к нему провозгласили Царем 11-летнего Петра, обстоятельство, подавшее повод к Стрелецким возмущениям, которые знаменуют у нас вторую половину XVII-го века. Сии смуты, удаление от дел Государственных и обращение с просвещенными иностранцами способствовали преждевременному развитию способностей юного Петра. Уже в ранних летах замышлял он переобразование России: но положение Его было весьма критическое. Местничество, которое по духу своему противилось всяким улучшениям, было истреблено на бумаге, но оставалось во нравах, и надежде дворян на его восстановление Петр обязан был титулом Царя. Согласие на это принудило бы Его отказаться от Своих великих предначертаний, а явные действия против Боярской спеси повлекли бы за собою отпадение дворянства, сословия тогда сильного, и, может быть, лишили бы Его навсегда способов к достижению Своей цели. В сих обстоятельствах учредил Он роту, которую назвал Потешною; вступил в нее рядовым и пригласил всех Вельмож, составлявших в то время Его двор, поместить туда своих детей. Бояре, считая это детскою забавою, с радостию спешили исполнить волю Государеву: но Он, подвергая и Себя, и своих товарищей всем тягостям службы, искоренял в них таким образом зародыш предрассудков и готовил орудия для исполнения своих видов в будущем. С наступлением обстоятельств благоприятнейших, когда уничтожение Стрельцев и смерть сестры утвердили Его на престоле, Петр прибегал к мерам более решительным; но никогда не оставлял примера, как самого действительного средства противу всякого рода предрассудков: и, следуя по сему пути, приобрел, не взирая на тяжкие времена, на пожертвования, благодетельных последствий которых не могли тогда постигать, такую любовь в народе, какою не пользовался ни один из наших Государей: так что и теперь найдете во всех состояниях, внутри России и в отдаленнейших концах оной, старцев, которые с благоговением передают детям дела Великого.

Перехожу к главному предмету сего письма. От чего происходит господствующее у нас против общественного воспитания предубеждение? Благоволите взглянуть на учащихся в Университетах, Гимназиях и пр.: из десяти Вы едва ли найдете одного Русского дворянина. Прислушайтесь к беседам дворян, и Вы усмотрите, что это остатки старинной спеси. Точно так же, как за сто лет перед сим дворяне почитали за стыд начинать службу с нижних чинов, ныне они не посылают в казенные учебные заведения своих детей, не потому чтоб не постигали выгод образованности, а считая унизительным воспитывать их вместе с детьми разночинцев. Государь Петр I-й действовал против этого и собственным примером, и понуждениями: но сии последние, оправдываемые и веком и самым младенчеством народа, когда, может быть, надлежало поступать как с детьми то ласково, то с угрозою, едва ли могут быть одобрены в такое время, когда народ пришел в некоторый возраст. Впрочем, польза от общественного воспитания, в котором все будет направлено к одной, главной цели, столь очевидна; необходимость оного, особенно в наше бурное время, так велика, что нельзя довольно обращать на сей предмет внимания.

•  — Правительство надеялось понудить дворян к обучению детей в казенных учебных заведениях постановлением 1809 года, которым воспрещается производить в чин Коллежского Асессора² без экзамена или без Университетского Аттестата³. Шестнадцать лет после того я знал Гимназии, в которых не производилось учения за недостатком учеников: доказательство и великости предрассудка, и недействительности употребленных против него средств. --*

Неоспоримо, что просвещение, рушитель всех предрассудков, исцелит со временем умы от предубеждения против казенных училищ: но успехи первого медленны; а зло, происходящее от последнего с каждым днем становится ощутительнее, и Правительство имеет, без сомнения, много побочных средств способствовать к его прекращению. Основываясь на высоких примерах народолюбия, явленных Государем Императором, осмеливаюсь предложить здесь одно, которое, полагаю, скорее всего приведет к сей вожделенной цели. Государь Наследник⁴ вступает в те годы, когда оканчивается первоначальное воспитание и начинается высшее. Смею думать, что великим будет для России благодеянием, если Его Высочество благоволит посещать здешние Университетские лекции. Тогда все знатнейшее дворянство поспешит отправить в Университет своих детей, чтоб осчастливить их товариществом такого соученика. Примеру Знати последуют и прочие дворяне, а сим подражать будут и другие сословия; казенные учебные заведения возвысятся в общественном мнении; Гимназии и Университеты наполнятся учениками; а сие подействует благотворно и на Учителей, и на самый способ преподавания; и наконец истребится мало по малу та поверхностность в образовании, которая в нынешнее время отличает нашу молодежь, и о пагубных последствиях коей я уже упоминал в другом месте.

•  — В сем отношении весьма, кажется, полезно будет строжайшее наблюдение, чтоб не принимать и не выпускать из учебных заведений в действительную службу прежде совершеннолетия, предписав прилагать при просьбах об определении свидетельства о крещении: ибо мы все обыкновенно в просьбах прибавляем себе годы. Можно утвердительно сказать, что до 18 лет мы не приносим Г[осу]д[а]рству никакой пользы: вред же от сей преждевременной свободы весьма велик и в нравственном и в умственном отношениях. --*

К тому же, посещение Университетских лекций подаст Его Высочеству возможность ознакомиться с способностями людей, которых Он употребит с пользою, когда лета дозволят ему разделять труды Государственного управления с Августейшим Родителем; и в заключение эта мера исполнит сердца новою признательностию к Монарху за сей повторенный опыт благости к подданным.

Ваше Высокопревосходительство! Я нахожу в речи Шатобрияна⁵, произнесенной по случаю происшедшего во Франции переворота, выражение: Монархия не есть уже Религия.

К счастию этого нельзя еще применить к России. У нас она еще составляет религию: но современное направление дел и умов, в котором мы, по естественному ходу вещей, более или менее принимаем участия, клонится к тому, чтоб ослабить сие религиозное чувство. Можно надеяться, что влияние их на нас будет ничтожное: но не менее того все усилия Правительства, усилия всех людей благомыслящих должны стремиться к поддержанию этого чувства: ибо на нем основывается спокойствие Государства, его благо. Одно из самых действительных средств к тому есть, без сомнения: поставить наши учебные заведения в надлежащее совершенство и поощрять публичное воспитание. После долгих размышлений я не вижу способа для сего лучше того, который осмеливаюсь представить на Ваше благоусмотрение. Если ошибаюсь, если против моей воли и ожидания, сказанное здесь покажется несколько смелым, да послужит мне оправданием чистота моих намерений.

Примите при сем, Милостивый Государь, уверение в чувствах глубочайшего почтения и преданности, с которыми честь имею пребыть

" " Генваря, 1831-го.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорным слугою.

Александр Корнилович.

23—24

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

В последнем моем письме к Вам упомянуто о неприязненности Поляков к Русским. Дальнейшее о сем размышление привело мне на память <некоторые> подробности, которые почитаю не излишним здесь поместить. Но прежде позволю себе сказать, какими глазами смотрю на самый предмет.

Мы все составляем большое семейство. Нас пятьдесят миллионов братьев, детей одного Отца. Поляк и Татарин, Финн и Калмык, в качестве подданных, имеют равное право на Его благоволение, как житель Петербурга или Москвы. Единство с Ним и единство между нами (а одно не может быть без другого) составляют совершенство. Достигнуть сего вполне нельзя, ибо совершенство не есть уделом нашей земли, но стремиться к тому, поставить это себе постоянною, неизменною целию можно, должно каждому и всем, потому что в этом заключается сила Государства, наше общее благополучие.

Если вышесказанное справедливо, то надлежит всеми мерами стараться об искоренении в Государстве всякого рода национальных предубеждений, ибо, говоря о наших Поляках, они тогда только будут истинными подданными Русского Царя, повинующимися не из страха, а по чувству долга, по любви, когда будут взирать на Русских как на братьев. Притом в отношении к ним Россия имеет священные обязанности, которых не уничтожило время. Присоединение Польских областей есть, конечно, великое благодеяние, поелику оно утвердило безопасность нашей Западной границы, но средства, какими сие было произведено, не могут быть оправданы. Обвиняя Поляков в раздорах, нами же разжигаемых, мы лишили их Отечества, и, что хуже, некоторые это еще помнят. Время, уже много сделавшее, истребит сии воспоминания, однако ж не менее того и справедливость, и благоразумие предписывают ускорять по возможности его действие, стараться, чтоб Поляки под отеческим правлением наших Государей забыли прошедшее, в России видели <новое> свое Отечество, на нее обратили ту любовь, которую питают к родной стране. Таковы были намерения Императора Павла, без сомнения, и Его Преемника, но, взирая на ход тамошних дел в последние годы, нехотя подумаешь противное. Я приписываю это неточным сведениям о тех местах, а потому и решился представить следующие замечания, полагая, что они впредь принесут пользу.

1-е. Любви предшествует уважение. Поляки видят у себя из Русских, кроме проживающих на временных квартирах Офицеров, коронных Чиновников, с ними имеют сношения, по ним заключают обо всем народе. Вашему Высокопревосходительству известно, что у нас недавно еще в сем отношении был род нравственного поветрия, так что на бескорыстного человека в гражданской службе указывали как на редкость; но дурной Чиновник в России приносит гораздо менее вреда, нежели в Польше, где сверх нарушения своего долга он порочит всю нацию и поселяет неприязнь к Правительству в умах, и без того считающих себя в праве быть недовольными. А потому желательно, чтоб впредь начальство обращало особенное внимание на назначаемые туда лица.

2-е. В последнее время принято было, кажется, правилом вверять управление Польских Губерний тамошним уроженцам. С каким намерением сие делалось, мне неизвестно, но, если этим полагали угодить жителям, то едва ли не ошиблись. В старинной Польше, как и во всякой Республике, были партии.

Россия, будучи державою пограничною, имела в ней также многочисленных приверженцев, и они немало способствовали нам к завладению сим краем. Некоторые держались нашей стороны по доброй совести, полагая в том выгоды своего отечества и не ожидая, чем дело кончится, большая же часть были просто на жалованьи нашего Двора. По уничтожении Республики коренные Поляки взирали на них с ненавистью, как на отступников, на предателей родины. Время ослабило сии чувства, но все-таки Губернатор, избранный из среды их (а Правительство, вероятно, не поручит Губернии другому), не будет пользоваться уважением, какое подобает Начальнику области. Притом Губернатор Поляк гораздо менее сделает в отношении к главной цели, нежели Русский, который, стараясь, по обязанности своей, войти в любовь у вверенных надзору его лиц, уже тем одним много будет способствовать примирению двух народов. Доказательством сему может послужить отчасти Белоруссия. Нигде Вы не найдете столько обрусевших Поляков. Одна из немаловажных тому причин, что край сей, быв присоединен к России, имел счастие подпасть управлению Графа Захара Григорьевича Чернышева¹, мужа просвещенного, вполне постигнувшего важность своей должности. Устроив Белоруссию, как только позволяли тогдашние обстоятельства, он сверх того неусыпным надзором за соблюдением правосудия и личным обращением пришел у обывателей в такую любовь, что там и теперь, после 50 лет с лишком, воспоминают об нем с признательностию.

•  — За несколько лет перед сим все Польские области поручены были главному управлению Государя Цесаревича². Многочисленные занятие не позволяли Его Высочеству бывать самому на местах, а потому немало обстоятельств полезных для того края должны были ускользнуть от Его внимания. В журналах извещают о назначении Военного Губернатора в Украинские Губернии. Желательно, чтоб сия мера не осталась временною. --*

3-е. Многочисленные сделки поместьями, допускаемые Польским правом, причиною того, что редкий тамошний помещик обойдется без тяжбы. Посему еще в старинной Польше волновавшие Республику партии всячески старались приобрести влияние на выбор судей, ибо от их приговоров зависела некоторым образом судьба всех граждан, и, следовательно, та партия, к которой принадлежали судьи, одерживала верх. С уничтожением Республики переменились обстоятельства, но существо дела осталось почти то же. Избрание Судей оставлено за дворянами. Вследствие переворотов в имениях, какие необходимо должны были произойти от событий, приведших Польские области в наше владычество, нынешних Польских помещиков, по крайней мере в Волыни и Подолии, можно разделить на должников и заимодавцев. Те и другие стараются при выборах захватить в свои руки судебную власть, дабы таким образом найти более благосклонности в судах. Ваше Высокопревосходительство уже из сего можете усмотреть, сколько при этом терпит правосудие. Но вместе с сим рождается и другое зло. Резкую черту между партиями составляет, как я сказал, положение их денежных дел, но, приглянувшись внимательно, усмотрите между ними и политическое отличие. Одна состоит преимущественно из старых помещиков, мечтавших или мечтающих о прошлом: они, может быть, и менее числом, но превосходят уважением, которым пользуются, и клиентами, на коих имеют влияние. Другие, обязанные своим настоящим положением или самому уничтожению Польши, или последовавшим за тем событиям, по большей части желают удержания настоящего порядка. И по мере успеха одной или другой партии на выборах, и мнение ее, от необходимости для всех граждан приобрести благоволение судей, неприметным образом поддерживаются в Губернии. Для отвращения сих зол без нарушения тамошних прав я вижу один только способ — умножить число Присутствующих в Гражданских Департаментах Губернских Судов. Теперь Суды сии состоят из Председателя и трех Депутатов, избранных Дворянством, и потом Секретаря, Советника и Прокурора. Секретарь занимается одним производством дела, а потому доселе только два последние могли противудействовать Членам выбранным, и то Прокурор посредственным образом, замедляя только решение Суда. Сверх того сии Чиновники, обыкновенно сами Поляки или Малороссияне, были до сих пор или люди честные и простые, или дельцы, более помышлявшие о себе, нежели о тяжущихся.

•  — Вообще желательно, чтоб до некоторого времени все важнейшие места по гражданской службе в Польских Губерниях занимаемы были коренными Русскими, точно так же, как Поляки известных чинов служили бы внутри России: ибо это сблизит два народа. Одно из двух: или присоединенные к нам Польские области останутся за Россиею, или сделаются независимыми. Если, как должно предполагать, Правительство имеет в виду первое, то не следует пренебрегать никакими средствами дабы упрочить сие соединение. --*

Умножение Членов Суда, назначенных от Правительства (разумеется, людей достойных) придаст более твердости правосудию и ослабит попеременное влияние партий на многочисленное сословие людей, которые, не имея постоянных мнений, соображают оные с обстоятельствами.

4-е. Одна из главных причин существующего у Поляков против России предубеждения есть незнание ее нынешнего положения. Они воображают нас такими, какими видели при Императрице Екатерине, когда и по образованности, и по нашим отношениям к ним мы должны были явиться им в неблагоприятном виде. Для рассеяния сих заблуждений полезно будет распространить и на Польские области издание Губернских ведомостей. Желательно только, чтоб издатели, не упуская из виду цели, с какою предпринимается сие издание, расширили его план и помещали в нем сверх означенного в общей программе известия об успехах нашего общежития и образованности, отрывки из нашей Литературы и вообще, что может подать понятие о настоящем нашем быту. Полагаю даже, что не лишним будет включить и политические известия. Опасности в том нет, если сие будет делаться под надзором местного Начальства или, если Издатели ограничаться переводом того, что помещается в Петербургских журналах. Польза же, что хорошая политическая газета своя, сверх влияния на общественное мнение, вытеснит читаемые там заграничные журналы.

•  — Слишком строгая цензура последних лет была причиною, что наши тогдашние журналы представляли для ума весьма скудную пищу. От этого и в Петербурге, и в провинциях многие, которым и на мысль не приходило затевать какие-либо перевороты, единственно для насыщения своего любопытства выписывали иностранные политические газеты. Получал их один, а читали десять, двадцать человек, и в том числе такие, которым сие чтение кружило головы. С уничтожением причины уничтожится и действие. Наши журналы видимо совершенствуются, а это единственное средство разрушить в сем отношении пристрастие к иноземному. --*

5-е. Нигде, может быть, женщины не имеют такого влияния на мущин, как в Польше: там только еще можно найти следы так называемой рыцарской угодливости женскому полу. Ваше Высокопревосходительство, вероятно, слыхали или сами знаете, как очаровательно обращение Полек, но Вам, может быть, неизвестно, что большая их часть пламенные патриотки; а сей патриотизм, хотя чувство почтенное, вообще весьма для нас неблагоприятен, ибо он состоит в желании народной самобытности и заключает в себе более или менее ненависти к России. Сверх того самый образ жизни Поляков способствует к поддержанию в них сего чувства. Появляясь в Губернском городе только для выборов Дворянства, они прочее время года проводят у себя в поместьях и видятся только между собою; не потому чтоб не были склонны к забавам, напротив, едва ли найдется где-либо в другом месте более к тому охоты, а что некому пробудить их к веселости. В сем отношении много может помочь образ жизни Начальника Губернии. Несколько балов, данных им в зиму, привлекут в город лучшее дворянство, поощрят оное к таковым же, а где веселятся, где все довольны, там гаснет всякое чувство ненависти.

•  — Сюда относится примечание, помещенное в конце. --*

Сии замечания, основанные на личных наблюдениях, относятся преимущественно к Подольской Губернии, но, полагаю, что с небольшими разве переменами они могут быть применены и к прочим Польским областям. Впрочем, это только немногие случаи той системы, которую вообще желательно принять в управлении оных, системы, основанной на правилах: искоренять по возможности национальные предрассудки. Достигнуть сего, право, не трудно: стоит только обратить на это деятельное внимание. Владычество над сердцами не есть мечта, и оно потому только считается несбыточным, что обыкновенно мало дают себе труда к его приобретению. В последнее время местные Начальства в Польше, вероятно, имея сведения или подозревая существование открывшихся после обществ, принимали, может быть, от излишнего усердия, либо надеясь скорее достигнуть своей цели, принимали, говорю, строгость за бдительную осторожность и как-будто старались облекать себя в грозный вид. Что от этого выходило? Все были в страхе, боялись, сами не зная чего. В семь месяцев моего в тех местах пребывания я встречал немало Поляков. Не взирая на сродную мне откровенность, которая должна была разуверить их на мой счет, на мое снисхождение к их образу мыслей и, наконец, что я некоторым образом находился между соотечественниками, ибо все почти мои родные суть жители того края, мне большого труда стоило стать с ними на ногу простого знакомства, так их напугал приезд мой из Петербурга.

Вред от такого положения дел чрезвычайно велик, ибо гроза не может быть продолжительною, она минуется, и тогда боязнь превращается в ненависть. Говорю об этом смело, уверенный, сколь сие противно благодушию Государя, Которого все действия являют, что Он хочет от подданных любви, а не страха; а для прочности сей любви в Западных наших областях, повторяю, необходимо искреннее примирение побежденных с победителями. От чистой души желаю, да поможет Господь Бог Его Величеству совершить сей благой подвиг. Русские и Поляки, быв одного происхождения, говоря почти одним языком, равные по просвещению, достойны и по характеру взаимной любви и уважения.

В заключение осмелюсь сказать еще несколько слов. Ваше Высокопревосходительство усмотрите из содержания сего письма, что оно совершенно противно тем мерам, какие были принимаемы в отношении к Польше в прошедшее царствование. Покорнейше прошу, не причисляйте меня по сему к разряду людей, которые находят удовольствие порицать все, что в то время ни делалось по причинам, весьма понятным в моих обстоятельствах. Я, право, гораздо охотнее взираю на вещи с хорошей стороны и очень понимаю, с какою осторожностию надлежит судить частному человеку о мерах Правительства, которое, без всякого сомнения, имеет всегда в виду благо подданных. Но, говоря с Вами, Вельможею, близким к особе Государя, считаю долгом представлять дело в том виде, в каком оно мне казалось. Побудительною причиною первых моих писем к Вам было чувство обязанности, теперь оно усилено личною признательностию к Монарху, благоволившему осчастливить Своим высоким вниманием меня, преступника, и разными снисхождениями усладить положение и без того милостиво наказанного. Я не умею лучше изъявить ее, как высказывая Вам честно, без утайки и лицеприятия все, что по моему мнению послужит к пользе Его и Государства. Если исполнение не совершенно соответствует моему желанию, то, верьте, причиною тому не недостаток собственной доброй воли.

II-е.

Я уже не раз позволял себе суждения о способах к улучшению нашего воспитания; принимаю смелость приобщить здесь еще несколько слов о сем предмете.

Всякий, думаю, согласится, что Государство, которого все члены будут по возможности исполнять должности своего звания, достигнет высшей степени благоденствия. Вся цель воспитания дать нам сие направление. В настоящее время мы получаем понятие о наших обязанностях в детстве, когда нас впервые знакомят с Божеством, и потом в школах, где мимоходом сообщают нам некоторые поверхностные сведения о нравственности. Этого довольно для низших сословий, где почти достаточно одного размышления для руководства человека на предписанном ему пути, но мало для людей, которых порода и обстоятельства готовят к высшему назначению, по следующим причинам:

1-е. В нынешний век, когда рассудок человеческий дерзнул посягнуть на все святое, когда предметы, к которым благоговели целые столетия, обращены в насмешку или подвергнуты пытливым изысканиям, голос веры не для всякого доступен.

2-е. Ум человеческий так склонен к заблуждениям, что не редко толкует превратно самые ясные вещи. Нигде явственнее не предписано безусловное покорство властям, как в Евангелии, а между тем не видите ли ежедневно истинных Християн, которые сими же словами Евангелия оправдывают противный образ мыслей?

3-е. Молодой человек при вступлении в свет попадает в лабиринт множества противуречащих одно другому мнений, встречает тысячу обстоятельств, из которых он не в состоянии будет выйти с безопасностию без предварительного руководства. Непросвещенный опытом, с поверхностными сведениями о нравственности, он теряется в сомнениях: наступает мучительная борьба с самим собою, а за нею заблуждения, пагубные всегда для него, часто для других.

4-е. Наконец, люди так слабы, так легко развлекаются приманками света, что нельзя довольно часто напоминать им об их обязанностях.

А посему, если кроме вышеозначенных средств находятся еще другие к нравственному улучшению человека, то не должно, кажется, пренебрегать ими при воспитании.

Кроме внушаемых нам правил мы имеем в себе другое побуждение ко нравственности, гораздо сильнейшее, в котором более всего обнаруживается неисповедимая благость Творца, а именно внутреннее сознание добра и эта прелесть, в какой является нам все истинное, все честное, все великое. Это чувство, общее всем людям, развивается, очищается, совершенствуется просвещением. Наука, занимающаяся сим в особенности, есть Наука Нравственности или Нравственная Философия. Она, объясняя наши обязанности посредством простого разума, представляет их в полной системе, принаровляет к разным случаям жизни и, указывая причины, почему мы должны им следовать, вместе с тем предписывает ни в каком случае от них не уклоняться. Полагаю, чрезвычайно будет полезно включить в число наук, кои составляют у нас Гимназический курс, Нравственность, если не во всем объеме, то по крайней мере в начальных основаниях.

Знаю, что можно сделать против этого много возражений, и позволю себе отвечать на важнейшие:

Этой науке не обучают в средних заведениях ни во Франции, ни в Англии. Согласен, но не от того ли происходят неустройства и замешательства, ежедневно появляющиеся в Европе, что в ее школах более стараются образовать ум, нежели сердце? Главная польза Нравственной Философии, что она обращает внимание наше на самих себя, предписывает нам стараться о собственном усовершении, прежде, нежели помыслим о переобразовании того, что кругом нас; и человек, который в сем отношении последует ее велениям, столько встретит работы, что ему едва ли достанет времени для отыскания чужих недостатков.

•  — Одно из самых пагубных мнений, которого влияние приметно теперь в Европе, что цель освящает все средства. Таких мнений множество, и лживость их обнаруживает одна Нравственность. --*

Второе обстоятельство гораздо важнее: господствующие против Философии предубеждения. Они двоякого рода:

1-е. Философия порождает неверие и вольнодумство. Достаточно было бы для опровержения сего сказать, что Сократ и Платон, Цицерон и Сенека³ в древности и все славнейшие Философы новых времен были искренние почитатели Божества, примерные граждане. Некоторые заплатили жизнию за свои правила. Да и что может быть противного в Нравственной Философии, о коей здесь говорится? Християнин видит в ней новую причину благоговеть ко Творцу, обещающему нам вечное блаженство за исполнение обязанностей, коих соблюдение счастливит нас в сей временной жизни. Неверующий убеждается рассудком, что цель его существования есть усовершать свое нравственное чувство и во всех случаях жизни следовать путем, какой оно предписывает. Не Философия сделала его неверующим, напротив, Нравственность без религии есть здание, сооруженное на песке, которое пошатнется при первом дуновении ветра. Правда, что многие люди с дарованиями, желая блеснуть остроумием или заблуждаясь, созидали ложные, пагубные системы и увлекали за собою немало последователей. Но нет в мире вещи, из которой не делали злоупотребления. Что может быть святее Християнского закона? И не видим ли в Истории множества гонений, убийств, совершаемых именем Христа, Который основал свое Божественное учение на любви? Неужели винить в том религию, или по сему лишать людей благодетельного ее влияния? Но в Философии говорится о начале обществ, о правах и о многих предметах противно мнениям господствующей церкви или местным отношениям. Говорить об них должно, но дело в том, как говорить. Вредных истин нет, в противном случае они не суть истины. Если у того или другого Писателя находятся о многих предметах положения несправедливые, которые могут породить пагубные последствия, то у других сии самые предметы объяснены весьма удовлетворительно. Отвергнем дурное и примем хорошее. Вообще таковые злоупотребления легко могут быть отклонены у нас при бдительном надзоре Правительства за народным воспитанием.

2-е. Каждый человек смотрит на вещи сообразно со своими склонностями, характером, обстоятельствами. От этого и между Философами, достойными всякого уважения, должны были родиться различные системы. Одни полагают основным побуждением к исполнению нравственных обязанностей просвещенную любовь к самому себе, другие обязанность быть полезным ближнему, иные желание угодить Богу и т. д. Все сии системы имеют, как творение человеческое, свои слабые стороны, и все равно хороши, ибо цель каждой нравственное усовершение человека: они взаимно подкрепляют одна другую, как разные потоки, сливающиеся в одну реку. Но последователи сих разных систем, по излишней привязанности к принятому ими учению, превозносят каждый свое, порицая другие, а сии разногласия поселяют предубеждения против самой науки в людях, которые поверхностно смотрят на вещь. Что в таком случае предписывает благоразумие? Опять то же. Не стесняя умственной свободы, избирать хорошее и удалять дурное; не разделять, что должно быть вместе; не спорить о словах, а прилепляться к делу. Пускай наши Учители, приняв за основание которую-нибудь из одобренных систем, изложат по ней всю связь нравственных обязанностей, не вдаваясь в отвлеченности; пусть вместе с тем представят и прочие нравственные теории, беспристрастно объясняя их хорошие стороны и недостатки; и, наконец, пусть более всего стараются внушать воспитанникам, что главное состоит не в том, дабы гоняться за умствованиями того или другого Философа, а избрать постоянным руководителем в жизни предписываемые ими правила, которые в существе одинаковы во всех системах; и тогда учение Философии принесет, без сомнения, благотворные плоды.

Ваше Высокопревосходительство! Я старался сколько возможно сократить сии замечания, дабы не отвлекать долго Вашего внимания и исключил многое, что могло бы сказать в пользу предложенного. Впрочем, думаю, сам предмет говорит за себя. Назначение каждого из нас способствовать по силам благу ближнего: если сие справедливо, то не должно отвергать учения Философии, ибо она вместе с религиею будут самым действительным средством для водворения мира и согласия между людьми. Находясь в том возрасте и положении, когда поневоле много размышляешь, пережевывая, так сказать, что когда-либо видел, читал, слышал, я уверился и по собственному опыту, и по многим наблюдениям, что главною причиною наших заблуждений есть отсутствие твердых правил нравственности. Полагаю, систематическое преподавание оных в наших средних учебных заведениях в том возрасте, когда мы так доступны к добродетели, отвратит сей недостаток, ибо одни сии правила в совокупности дадут последующим поступкам воспитанников надлежащее направление и поставят их в независимость от могущих встретиться в жизни обстоятельств.

С чувствами глубочайшего почтения и совершенной преданности честь имею пребыть

" " Февраля. 1831.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорнейшим слугою.

Александр Корнилович.

*-- Примечание. Недуги душевные, как и телесные, располагают человека к раздражительности, и для успешного их лечения необходимы большая осторожность и некоторая снисходительность. Мы же поступали с Поляками совсем напротив и будто кичились своим превосходством, забывая, что и между ними есть люди весьма почтенные. Вот известный случай в одной Польской Губернии. В Губернский город приехала труппа Варшавских актеров. В день представления театр был полон. Губернатор объявил, что не будет, и пьеса началась без него. Потом раздумал, приезжает в половине второго акта и, остановив игру актеров, велит возобновить спектакль. Явно, что это была прихоть Губернатора, но составлявшие Публику Поляки видели в этом обдуманное намерение <Правительства> их унизить; и мудрено ли, что несколько таковых примеров, один за другим повторенных, распространяли неудовольствие?

Покорнейше прошу извинения, что помещаю не на своем месте этот анекдот, который вспал мне на ум уже при перечитывании этого письма, но я почел его довольно важным, дабы не пропустить здесь. Впрочем таких случаев бывало множество. Я не знаю, известны ли теперь даже Правительству злоупотребления при следствии о Виленских происшествиях: оскорбления, ругательства, удары, которым подвергались люди, оказавшиеся потом невинными, взятки, вследствие коих более виновные были оправданы, и т. п. Я это слышал за 1500 верст от Вильны и, основываясь на неложных фактах, верю; упомянул же здесь, чтоб показать как должно быть осторожным при выборе людей, которым поручают таковые дела. --*

25

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

Как я ни стараюсь соблюдать в письмах моих к Вам надлежащую полноту; но, основываясь на воспоминаниях, которые приходят на память не вдруг, а последовательно, необходимо должен или оставлять свои замечания неудовлетворительными, или добавлять оные новыми. Так, после отправления последнего письма, пришли мне на мысль обстоятельства, о коих здесь упоминаю, потому что по важности предмета они кажутся мне стоящими Вашего внимания.

1-е. В числе принятых в прошедшее царствование относительно нашей Польши мер, важнейшею было образование Отдельного Литовского корпуса¹ и старание наполнить оный исключительно Поляками. Хотели ли тем приобрести благосклонность Поляков, или действительно имели в виду отделение их областей от России, мне не известно: но скажу не обинуясь, что это одна из самых пагубных мер, какие когда-либо были приняты, и особенной благости Божией приписать должно, что мы до сих пор не ощутили бедственных ее последствий. Я слышал от достоверных людей, что бывшие Польские общества надеялись [добиться] достижения своей цели посредством Литовского корпуса; читаю в газетах, что ныне в Варшаве призывали оный к содействию. Вероятно, ни те, ни другие не имели сообщников в сих войсках; но одна уже надежда на их помощь предполагает возможность какого-либо с их стороны предприятия. Я здесь позволю себе объяснить причины этой надежды.

Уже с лишком два года назад я имел честь писать к Вашему Высокопревосходительству, что одним из самых верных средств к подавлению предрассудков, какие разделяют Поляков и Русских, состоит в поощрении первых к военной службе. Но при этом необходимо условие, чтоб полки, в которые они вступят, состояли преимущественно из Россиян: в противном случае эта мера обратится против нас самих. Поляк с раскрытием первых понятий слышит, что кругом его говорят о Сеймиках, Сеймах, Конфедерациях². Старики в беседах любят предаваться воспоминаниям о былом; в прошедшем находят утешение о потере народной самобытности и придают ему ту прелесть, в какой обыкновенно являются нам утраченные блага. Напитанный этим юноша вступает в военную службу; входит в новый мир идей, занятий. При легкости, с какою впечатления проходят в этом возрасте, караулы и ученья, лагерная жизнь и товарищи скоро истребляют в нем воспоминания о слышанном дома; родятся новые привычки, кои делаются от времени второю природою, и он становится верным слугою Государству. Совсем другое дело, если сей же юноша попадет между Поляков. В часы отдохновения он говорит с товарищами не о службе, а о старине, привлекательной для него и по прелести всего отечественного, и потому что она напоминает ему счастливое время детства; слышит те же разговоры у помещика, у которого стоит на квартире; находит, может быть, одобрение или, по крайней мере, снисхождение к развивающимся в нем чувствам в ротном или взводном командире. Таким образом, семена, брошенные в него по неосторожности и, может быть, против желания Отцев, которые служба заглушила бы, от сего взаимного сообщения пускают отрасли. Образуется рассадник мечтателей пылких, нерассудительных, а потому самых опасных. При таких обстоятельствах нужно только одной буйной головы, дабы все поставить вверх дном: ибо, хоть я не служил во фронте, но видел на опыте, как легко совратить с прямого пути простых солдат, и что в этом отношении пустой Прапорщик может более иного полкового Командира: а за одною ротою, одним баталионом нередко следует и целый полк. Присоедините к тому, что сии войска расположены в Польских Губерниях между помещиками, которые сами ничего не начнут; но, без сомнения, не откажутся при случае более или менее содействовать всякому предприятию, которое будет иметь целию восстановление их политического бытия. Ибо я уже говорил в другом месте и здесь повторяю, что желание народной независимости таится в груди каждого Поляка; да оно так естественно в их положении, что сие иначе и быть не может. Истребит эти чувства одно время. Правительство может только своими мерами ослаблять их действие и препятствовать, чтоб они не переходили вдаль, переобразовывая новое поколение.

2-е. Между тем, проводя таким образом Поляков пустыми надеждами; принимая меры, которые явно клонились к их отделению от России, мы в то же время, по непонятному противуречию, привязывались к мелочам; приписывали важность вещам совершенно ничтожным, которые, если и заключали в себе что противного, то рушились бы сами собою, когда бы не обращаемо было на них внимания. Так, наприм[ер], Старинная Польская одежда совсем было вышла из употребления. Кой-когда появлялись на выборах приезжавшие из сел помещики в кунтушах³, с шапкою под мышкою и были предметом насмешек для самих даже Поляков. Вдруг вздумалось объявить гонение против кунтушей. Пятидесяти- и шестидесятилетние старики, которых заставили сбрить усы и одеться во фраки, не сделались от того лучшими гражданами. Но большинство Поляков почло это за желание унизить народную славу. Молодые люди по духу противудействия начали носить кунтуши. Местные начальства, видя, что пренебрегают их велениями, почли себя в праве к насильственным мерам; а сии меры растравляли чувства, которые всячески желательно погасить. Я очень согласен, что полезно распространять наши обычаи между Поляками: но для сего есть и более кроткие, и более верные средства. С сим намерением упомянуто в последнем письме о желании, чтоб все власти в Польских Губерниях состояли из коренных Русских. По слабости человеческой угождать и сравняться с сильными, лучшее тамошнее дворянство переймет их образ жизни: примеру Знатнейших последуют прочие дворяне; а сии мелочные перемены в домашнем быту много будут содействовать улучшению нравственного расположения жителей.

Вообще желательно в отношении к Полякам принять основным правилом: не отделять их, а, напротив, всеми мерами стараться соединять, смешивать с Россиянами: ибо это соединение есть лучшее ручательство за верность присоединенных к России Губерний.

3-е. Наконец, почитаю не излишним упомянуть, что обстоятельство, которое весьма много повредило прошедшему Правлению в умах тамошних жителей, была таинственность, которою оно облекало свои действия, как сама по себе, потому что рождала недоверчивость, так еще более по своим пагубным последствиям. Наприм[ер]. Никто не дерзнул бы произнести ни слова противу Виленского дела, если б оно производилось законным образом. Но желание скрыть оное поставило Правительство в необходимость отдать его на произвол немногих лиц. Воспользовались этим. Одни, чтоб выслужиться, отыскивали преступлений там, где их не было; другие нашли в сем деле случай обогатиться: а сии злоупотребления, тогда же известные (ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным); великие сами по себе, и еще преувеличенные молвою, распространили неудовольствие в толпе, которая, не рассуждая, обыкновенно приписывает Правительству преступные действия Его агентов; и сим самым подали способ людям, замышлявшим перевороты, рассеять свои правила и умножить число своих сообщников.

•  — Одним из главных недостатков Польского характера, следствие необузданной вольности, какою некогда пользовались тамошние дворяне, есть желание самоуправства, и примеры оного не редки в Польше. Разумеется, Начальство, почитало себя обязанным всякий раз их наказывать: но, словно у нас нет законов и суда, в самих наказаниях употребляло произвол. Это имело две невыгоды: во-первых, ослабляло признательность к Правительству за сохранение общественного порядка; во-вторых, мало служило к исправлению самого недостатка: ибо закон тогда только придет в почтение у подвластных, когда будет уважаем властями. --*

Может быть, сии суждения покажутся Вашему Высокопревосходительству излишними после сказанного в прошедшем письме, которому они служат дополнением. В таком случае прошу извинения за болтливость. Я счел их не бесполезными, поелику не все обращали внимание на предмет, о котором здесь говорится; редкие смотрели на него с беспристрастием; и, наконец, что сии замечания имеют одно достоинство, за которое ручаюсь: они внушены искренним желанием добра и изложены чистосердечно, без всяких личных видов и отношений.

Примите при сем, Милостивый Государь, уверение в чувствах глубокого высокопочитания и совершенной преданности, с которыми честь имею быть

"27" Февраля. 1831.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорным слугою

Александр Корнилович.

26

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

Пробегая старые журналы, нахожу известие, что за два года перед сим издано постановление, которым для возвышения дворянского достоинства, воспрещается принимать в службу из податных состояний¹. Сие привело мне на мысль некоторые обстоятельства, кои здесь осмеливаюсь представить на Ваше благоусмотрение.

Из числа препятствий, предстоявших древней России на пути к усовершению, главнейшим было местничество. Решительный удар оному нанес Государь Петр I-й двумя постановлениями: первым, в силу коего все дворяне должны были служить, начиная с нижних чинов², и вторым, позволявшим всех сословий лицам достигать посредством службы дворянского достоинства³. Но, ставя, как и надлежало, пользу Государственную выше всего и делая службу единственным средством к достижению почестей, Петр, желавший поставить Россию на чреду благоустроенных Монархий, не мог выпустить из виду двух обстоятельств: 1-е, что дворянство, отличнейшее сословие в Государстве, вернейшая подпора престола, дабы соответствовать своему назначению, должно иметь некоторое значение, независимое от случайностей; 2-е, что кроме сего сословия есть другие, обогащающие Государство промышленностию, которые, дабы они пришли в цветущее положение, надлежит окружить некоторым уважением. Путешествия Его по чужим краям указали Ему выгоды сословия среднего, коему Западная Европа обязана своим просвещением и в котором сосредотачиваются образованность, трудолюбие, добрые нравы. В Его же время был у нас зародыш его. Наши тогдашние иностранные гости были в своем роде люди весьма образованные. Кроме Демидовых, Строгановых⁴, История сохранила имена Овчинникова, Владимирова, Сердюкова⁵ и других, которые производили обширный торг за границею; призываемы были в Посольский Приказ для совещания о делах коммерческих и даже имели счастие пользоваться личным благоволением Монарха. Для достижения сих двух целей, то есть: дабы поставить дворянство на твердую ногу и дать ему соответствующий вес; а с другой стороны, дабы положить основание сословию среднему, издан был (после 1717 года) указ, которым повелевалось, чтоб дворянские поместья переходили нераздельно к одному в роде⁶. Так в предположениях Государя должно было составиться два рода дворянства: одно поместное, непременное, которое оправдывало бы это имя и по названию, и по самому своему положению и умножалось бы теми только лицами, которые в награду получали бы в родовое владение поместья; другое, состоящее из дворян безпоместных, родовых и службою стяжавщих сие достоинство, сословие, походящее на то, которое Англичане называют gentry⁷. Из них образовывались бы слуги Государственные тем вернейшие, что служба была бы единственным средством к поддержанию их в свете. Те же, которым здоровье или обстоятельства не позволили бы занимать общественных должностей, по необходимости посвятили бы себя ученому званию, торговле, промышленности. К ним присоединились бы значительнейшие купцы; одинаковость занятий сблизила бы состояния и истребила бы различие, основанное на одних именах; стена предрассудков, которые до сих пор тяготят нас, распалась бы сама собою, и образовалось бы сословие среднее в таком виде, в каком оно является в Государствах Западной Европы.

Провидению не угодно было, чтоб начертания Великого сбылись. Шесть лет спустя после Его кончины, Бирон⁸, ненавидимый Русским дворянством и плативший Ему равною ненавистию, воспользовался покушением нескольких честолюбцев ограничить власть Императрицы Анны⁹, дабы представить необходимость ослабления сего сословия. Указ о нераздельности поместий был уничтожен¹⁰, а с сим вместе обнаружились и все неудобства, какие повлекло за собою исключительное предпочтение службы. Исторические имена, составляющие славу народную, исчезли или погребены в неизвестность по бедности тех, которые их носят; начали вступать в службу не из любви к ней, а разночинцы, чтоб выскочить в дворяне, дворяне, чтоб выйти из недорослей; число дворян размножилось до необъятности; поместья чрезвычайно раздробились, и мы до сих пор не имеем сословия среднего. Сии неудобства не раз обращали на себя внимание мужей Государственных: так, между прочим, вскоре по вступлении на престол Императрицы Екатерины II-й Фельдмаршал А. П. Бестужев-Рюмин¹¹, бывший Канцлер, перед вторичным изданием Дворянской грамоты¹², предлагал запретить раздел поместий: но те же самые опасения, оправдываемые, впрочем, тогдашними обстоятельствами, отклонили Государыню от согласия на сию меру.

Ваше Высокопревосходительство! Никогда я не писал к Вам с такою робостию, как в сию минуту; ибо, хоть занимался несколько Историею Государя Петра I-го; но не видал выше означенного указа в подлиннике, а знаю об нем по свидетельству современных иностранцев. Существовавшие в мое время сборники наших Законов были весьма неполны; а описания царствования сего Монарха так недостаточны, что нельзя по ним составить себе понятия о той эпохе. Впрочем, мужам более сведущим предлежит, удостоверившись, сходны ли были намерения бессмертного нашего Переобразователя с упомянутыми здесь, определить, до какой степени можно осуществить их в настоящем положении России. Я же, не смея ручаться, дабы в представленном изложении не вкралось важных погрешностей, имею только целию сказать о необходимости положить некоторые границы раздроблению дворянских поместий. Если справедливо выражение Монтескье¹³, что без дворянства нет Монархии; что оно есть подпора престола; то из сего, кажется, следует, что для оправдания своего назначения оно должно иметь некоторую силу, независимую от обстоятельств. Благоволите же взглянуть на наших дворян. Какое множество найдете между ними, которые находятся в совершенной нищете? И число их с каждым днем увеличивается. Опасения, какие прежде могли удержать Правительство от исполнения сей меры, ныне, смею думать, уже не существуют. Дворянство наше дошло до такого бессилия, что пройдет еще много лет, пока оно в состоянии будет что-либо предпринять, да если б и могло, то, верно, ни на что не покусится, так выгоды его тесно соединены с неприкосновенностию прав верховной власти. Полагаю даже противное. Нынешнее направление умов в Европе клонится более к Демократии, следовательно, к ниспровержению всех привилегированных состояний, и, без сомнения, действительным будет противу сего потока оплотом усиление сословия, которое для удержания себя, должно всеми мерами ему противиться. Притом такого рода постановление послужит к истреблению господствующего у нас против общественного воспитания предрассудка. Можно надеяться, что родительская любовь победит устарелую спесь, когда дворяне увидят, что единственное средство доставить детям возможность показаться с честию в свете будет основательная образованность, которой они нигде не получат, кроме публичных заведений.

С другой стороны, нельзя также выпустить из виду мелких поместий. Очень верю, что господские крестьяне могут прийти в цветущее положение; что с распространением образованности и убеждения, что собственное благо помещиков основывается на благосостоянии поселян, оно будет улучшиваться: но раздробление поместий естественным образом противится усовершениям. Все мы люди не без недостатков. Я, конечно, не буду притеснять вверенных мне крестьян, когда доходов моих достаточно для удовлетворения моих нужд: но если, воспитанный у отца вдесятеро меня богатее, должен буду по его кончине, дабы не отяготить имения, отказываться от прихотей, кои сделались для меня необходимостию: то с лучшими правилами не ручаюсь сохранить всегда надлежащую твердость, а этот недостаток постоянства нередко искупается кровавым потом целых семейств. При нынешнем же положении дел ничто не препятствует, чтоб после 50 или 100 лет все господские имения не обратились в мелкопоместные, и тогда что последует с дворянством, которого весь вес основывается на владельческом праве? Теперь уже число родовых дворян простирается до 150.000; торгующее же сословие (купцы трех гильдий) не составляют и половины сего числа.

Примите, Милостивый Государь, уверение в глубоком высокопочитании и совершенной преданности, с которыми честь имею быть

"19-го" Мая. 1831.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорный слуга

Александр Корнилович.

27

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

В числе упреков общественному воспитанию главнейший и отчасти справедливый, что учащиеся знакомятся в школах с пороками, от которых можно было бы предохранить их в семействе. Под сим разумеются особенно противуестественные шалости, какие бывают между воспитанниками, шалости, потому что в этом возрасте нельзя назвать их иначе. Зло это, в мое время, было довольно обыкновенно в здешних учебных заведениях. Грех сказать, чтоб за этим не смотрели; но, кажется, брались за дело не так как надлежало: старались преимущественно об исправлении, а не о предупреждении зла. В сем же случае самое исправление имеет неудобства: ибо нельзя скрыть проступка, подавшего повод к наказанию; а знакомство с существованием таковых шалостей, в этом возрасте, есть вернейший способ к их распространению. Дабы сохранить чистоту нравов между воспитанниками, надлежит по возможности стараться поставить их в невозможность грешить.

Одесский Лицей в то время, когда я в нем воспитывался, уступая по учебной части многим другим заведениям в России, в нравственном отношении, без сомнения, занимал между ними первое место. У нас зло, о коем здесь говорится, было почти неизвестно. Приму смелость сказать здесь, какие для сего были принимаемы меры, полагая, что полезно будет применить их, по возможности, к прочим учебным заведениям:

1-е. Поелику шалости сего рода происходят по большей части от смешения возрастов, то у нас они были совершенно отделены: малолетные имели свой двор для забав; спали на другой половине дома и виделись с взрослыми только за общим столом.

2-е. Днем строжайше было запрещено ходить воспитанникам в спальни: после классов летом сад или двор, зимою рекреационная зала служили им местом забав или отдохновения.

3-е. Самые спальни разделены были перегородками в полтора роста человеческого. Каждый воспитанник имел свою комнатку, которая на ночь запиралась решетчатою дверью с крючком извне: в комнате приделана была кровать с предосторожностию, дабы не было двух смежных к одной стенке.

4-е. Для каждого класса были устроены, с позволения Вашего, особенные нужные места, и то не более как на одного человека. Ключи от них во время классов висели на стенах, а в часы отдыха находились у надзирателей: ибо все подобные проступки случаются или в спальнях, или в нужных местах.

5-е. В верхнем возрасте заведены были Гимнастические игры, и поставлено всем в обязанность в них участвовать: ибо укрепляя, они вместе утомляют тело, а потому подавляют плотские побуждения и желания, кои в этих летах природны человеку.

6-е. В воскресные или праздничные дни родственники должны были или сами приходить за детьми, или присылать людей, на коих Начальники заведения могли бы положиться: никогда не отпускали воспитанников со слугами, а еще менее одних, так что учащийся, пока находился в школе, не выходил ни на минуту из-под надзора. Чистота нравов так строго соблюдалась, что даже воспрещаемо было возить детей в театры: у нас был свой театр, на котором нам позволяли играть, когда были довольны нашими успехами.

7-е. Наконец, выбирали в Надзиратели людей пожилых, переживших время страстей: ибо дети чрезвычайно внимательны и удивительно догадливы.

Сии меры имели последствием, как я выше сказал, что у нас проступки сего рода совсем не были известны. Пробыв в Институте семь лет, я вышел из него почти также невинным как вошел: и мало того, потом, уже в службе, быв совершенно на воле, среди всех искушений, весьма долго сохранил это счастливое неведение и какой-то священный ужас к пороку. Правда, сделался после большим шалуном; но первый шаг случился при обстоятельствах чрезвычайных, в которых, думаю, редкий бы не соблазнился.

Ваше Высокопревосходительство! Может быть, изложенные здесь предосторожности покажутся мелочными: но они имеют весьма важные последствия. Благоволите взглянуть на нашу молодежь в Петербурге: из десяти Вы едва ли найдете одного, который не узнал бы на опыте постыдной болезни, большая часть не достигнув еще совершеннолетия. Впрочем, старания врачей могут возвратить здоровье: но вред, наносимый сим развратом нашему нравственному бытию неизлечим. Ничто столько не способствует подавлению добрых качеств и способностей человека. Если, по нашему образу жизни, мы неизбежно должны узнать прежде времени запрещенное: то, по крайней мере, желательно продолжить, сколько можно, время нашего неведения, и особенно содержать нас в оном во время учения. Что ни говорят, а монашество, в некотором отношении, необходимо кажется для юношества, у которого уже начинают действовать страсти, а рассудок еще не имеет силы.

Примите, Милостивый Государь, уверение в совершенном высокопочитании и глубокой преданности, с которыми честь имею пребыть

"23-го" Июня, 1831.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорнейшим слугою.

Александр Корнилович.

28

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

Проступки чужие, говорит один древний Писатель, не раз подавали мужам благомыслящим мысль к мудрым постановлениям. Последние неустройства в Западных областях России, благостию Божиею, счастливо конченные, доказали ошибочность системы отделения наших Поляков, пагубной при народных предрассудках мелкого и несбыточных желаниях высшего дворянства. В другом месте упомянуто мною, что истребит те и другие надлежащее воспитание нынешнего поколения. Велика честь, велика слава Правительству за снисхождение, оказываемое народу побежденному, дозволением иметь свой Университет, учиться на своем языке и т. п.: но, кажется, мы зашли в этом слишком далеко. Я знал Поляков, воспитанников казенных учебных заведений, кои не умели Русской грамоте; скажу более, в мое время в некоторых не было средств к изучению России. Полезно, нужно снисходить к Полякам в этом случае; ибо иначе не заставишь их посылать детей в наши школы: но не будем выпускать из виду главного, что воспитанники, оставаясь Поляками, должны в то же время быть Русскими. Винили Виленский Университет, что он способствовал брожению умов в Польских областях. Это справедливо, но от чего? Не от вольномыслия, которое, если было <действительно>, было совершенно ничтожным; а именно от этого пренебрежения знакомить учащихся с Россиею. Литва или Украина Польская не то, что Финляндия или Ост-Зейские области: там народные предубеждения, исторические воспоминания, и самое восстановление Царства Польского, управляющегося самостоятельно, не дают забывать жителям, что они завоеваны. Чем истребите это, как не старанием слить их в одно с нами, не направлением их воспитания? Под направлением же разумею всю общность образования, а не несколько правил, преподанных мимоходом. Мы, в школах, видели в законе Божием обязанность служить Русскому Царю, повиноваться Русским властям и пр.; в Словесности Русской искусство выражаться на родном языке; в Русской Истории, Географии судьбу наших предков; описание нашей земли. Так все роднило нас с Россиею; вливало в нас любовь к отчизне. Напротив, в воспитании Поляков, без исключения светском и духовном, Россия была делом посторонним, и даже едва ли об ней упоминали, а во всем вышесказанном выставляли им Польшу, Польшу уничтоженную. И вот что главнейше порождало мечты, которые кружили головы тамошним молодым людям; что питало их неприязнь к нам.

•  — И без всякой вины Учителей, которые, может быть, сами не ведали, что бросали семена неудовольствия. --*

Хотите ли положить этому конец? Истребите причину, и уничтожатся действия. Перемените направление воспитания: ослабьте Польское, усильте Русское; подчините первое второму главнейшему. Старики перемрут, останутся одни питомцы Ваши, Поляки происхождением, Русские душею. Конечно, нельзя ручаться, чтоб и тогда не было мятежей; ибо, пока не переведутся люди, не переведутся властолюбцы и мечтатели: но Вы будете спокойны; Вам нечем будет упрекнуть себя.

Впрочем, сколько могу судить по журнальным известиям, сие обстоятельство не ушло от прозорливости нынешнего Правления. Учреждение Белорусского Учебного Округа¹, кадетских корпусов в Полоцке и Елисаветграде² и, наконец, причисление Украинских Губерний к Харьковскому учебному округу³ принесут, без сомнения, благотворные плоды. Но есть другая отрасль образованности, столь же важная, воспитание духовное, которое доселе, кажется, мало обращало на себя внимания. Последние события показали влияние духовенства в Польских областях. Объяснить оное не трудно. Отличительное свойство шляхты, набожность: качество похвальное, но, при малообразованности сего сословия, опасное, если будет руководимо священниками изуверами. Твердят, изуверство принадлежность Католицизма; но так говорит клевета или незнание. В высших оно исчадие властолюбия и кичливости ума; в низших невежества или превратного воспитания. Ксендзы Польские (наши), за весьма малыми исключениями принадлежат к разряду мелкого дворянства и разделяют его предрассудки. Не найдете между ними вольнодумцев или свободномыслящих; редко даже волнует их желание народной самобытности, предполагающее возвышенность чувств, до которой они не доходят. Характеристическая их черта, национальная ненависть к Москалям, чувство, с коим они вступили в духовный сан и которое, как Ваше Высокопревосходительство можете заключить из вышесказанного, от воспитания, если не усилилось, по крайней мере не ослабело. И оно-то источник их изуверства; оно подняло их и в нынешние мятежи. Заметьте притом, что они занимаются также обучением народа. В большей части монастырей, во многих приходах находятся светские школы, преимущественно первоначальные. Не преподается в них, правда, ничего предосудительного, воспитанникам не сообщают правил вредных: но и не внушают тех чувств, какие желательно б было видеть в Поляках. Да и одного обстоятельства, что Начальники школ не такие люди, на коих можно положиться, довольно для пробуждения справедливых опасений.

Предстоит вопрос: Какие же способы имеет Правительство, не нарушая правил терпимости, не касаясь догматов Веры; словом, не выходя за черту отличающей его умеренности, дать воспитанию духовенства соответствующее с целию направление? Вопрос чрезвычайно важный, от разрешения коего зависит прочное спокойствие Западных наших областей, едва ли не одних, кои, по положению Географическому и нравственному, еще доступны покушениям врагов России. Ибо как воспитание одного лица дает направление его последующей жизни, так воспитание целого сословия или народа есть основа его образа мыслей и поступков.

В нахождение мое в Подолии, я был молод, ветрен, занят делами семейственными и, глядев на вещи мимоходом, не смею теперь браться за решение столь важного, столь щекотливого дела. Поверхностность или догадки здесь не у места: Вам нужны сведения основательные, положительные; заключения общие, а не основанные на одном или двух событиях: а потому, если б и хотел что-нибудь сказать, поневоле удержишься, дабы Вас не ввести в обман и самому не прослыть легкомысленным. Итак, не отвечая прямо на вопрос, который не по моим силам, ограничусь, ободренный Вашим снисхождением, общими замечаниями о сем предмете, счастлив, если они сколько-нибудь будут споспешествовать вышеизложенной цели.

Нигде, может быть, положение Правительства не затруднительнее, как в делах, имеющих соприкосновение с народным вероисповеданием, особенно если оно не господствующее в Государстве, а терпимое. Конечно, всякий, коего религиозные понятия очищены просвещением, очень понимает, что меры против служителей церкви нимало не касаются самой Веры; но толпа не рассуждает. Слепое орудие тех, кои принимают на себя труд ею двигать, она видит иногда в самых невинных переменах посягательство на Религию; а одна уже эта мысль, не говоря о последствиях, есть зло. Притом в наших Польских областях менее светских священников, чем монахов, принадлежащих к различным орденам: Доминикан, Францисканцев⁴ и пр. Каждый орден имеет свои правила, которые дают направление образу мыслей, просвещению, всему быту его последователей. Каких трудов будет стоить согласить виды Правительственные, одни и те же, с сим разнообразием мнений! Наконец, третье обстоятельство: таковые перемены, для большей прочности, потребуют, может быть, согласия Римского двора, который также имеет свои предрассудки. Не спорю, он не будет в силах отказать в справедливых требованиях: но одна уже необходимость переговоров повлечет за собою усилия и трату времени. А посему, буде есть способ привести Католическое духовенство мерами побочными, чисто гражданскими, к той цели, какую Вы можете иметь при непосредственном на него действии; то, несомненно, сей способ предпочтительнее.

Мне кажется, большую часть существующего зла отвратит постановление: чтоб впредь никто не вступал в духовное звание у Католиков, не кончив курса Наук в каком-либо светском учебном заведении, и аттестат о сем представлял Начальству вместе со свидетельством о дворянстве. Поелику в каждой Польской Губернии находится, по крайности, по одной Гимназии, и определены известные годы, прежде коих не облачают в священство; то затруднения в том не предвижу. Ибо юноша, в 18 лет вышедший из училища, будет иметь слишком довольно времени для новицията⁵ и приготовления к званию Пастыря церкви: да и познания, какие ему именно для сего останется приобрести, требуют уже некоей зрелости ума. Польза же:

1-е. Воспитанник, обучавшийся в заведении, на которое Правительство имеет непосредственное влияние; вышедший оттуда, уже в некоторых летах, с тем направлением, какое Правительство захочет ему дать, по вступлении в Семинарию, менее будет доступен впечатлениям, кои там получит, если б случились между ними противные нашим видам.

2-е. Просвещение, а за тем весь нравственный быт духовенства улучшится; и будет более приспособлено к потребностям других сословий. Эту массу, мертвую, цепенеющую в предрассудках, по наследству передаваемых из рода в род, коих действия столь пагубны, Вы ее подвигнете: а сия жизнь, сие движение приведут за собою уничтожение самих предрассудков. Священники Польские научатся быть гражданами, прежде чем соделаться священниками. Вы сблизите их с Собою; они, в свою очередь, сблизят с Вами лица, на кои будут иметь влияние.

Наконец, 3-е: Духовное воспитание в Семинариях или монастырях сделается частным в строгом смысле: и таким образом, не трогая духовенства <прямо>; отклоняясь ото всего, что в очах толпы казалось бы, касается Религии, под благим предлогом доставить церкви достойных пастырей, Вы ограничите монахов преподаванием одних богословских предметов, без примеси гражданского, которое, сколько сужу по духовным лицам, с коими встречался, не соответствует, да едва ли может соответствовать, желаемой цели; а если б соответствовало, то потому уже не должно быть терпимо, что выходит из-под Вашего надзора.

С другой стороны, дабы не стеснять тех, кои по разным обстоятельствам в жизни, захотели бы посвятить себя монашеской жизни в зрелом возрасте, можно в пользу их сделать исключение, с предостережением однако ж не давать им приходов: так ограничите круг их действия стенами монастырскими.

Лучше, вернее, действительнее сего средства к исправлению католического духовенства я не вижу: но из сего не следует, чтоб его не было.

•  — Не спорю, сие постановление не покажется, может быть, Риму, которого неизменная политика отделять духовенство от других сословий, как тело особенное, от него одного зависящее. Но, умалчивая, что сие правило не может быть терпимо ни в каком благоустроенном Государстве, подавно где Правительство не Католическое, не вижу, под каким предлогом Римский Двор изъявит свое неудовольствие. Вы нимало не трогаете духовенства; подчиняете означенной мере лица светские, прежде чем они сделаются духовными. Притом, полагаю, в сем отношении помогут и современные политические обстоятельства. Папа, как светский Государь, обязанный поддерживать престолы, недавно сам пострадавший от мятежей⁶, вероятно, откажется от притязаний, допущенных в Средние века, неуместных при нынешнем просвещении.

Замечу мимоходом, что вышеозначенное постановление полезно было бы распространить на Русское городское духовенство. Ничто столько не сблизит его с другими сословиями, как одинаковость воспитания. Мы имеем много ученых священников, весьма мало просвещенных: потому что им вообще недостает общего образования, которое должно служить основанием частному, и одно отличает человека просвещенного: а в Семинариях они сего образования не получат. --*

Притом, может быть, сверх воспитания найдутся еще другие способы сделать из Польских священников добрых граждан. Правительство прозрело зло: повязка спала с его очей. Последнее время показало, что в Польше между духовными лицами есть ему неприязненные. Зла большого нет, если эта неприязнь происходит от превратного нрава самих лиц: но буде ей способствуют обстоятельства посторонние, касающиеся духовенства вообще, необходимость велит пещись об их отстранении. Вы погасили пожар, побороли мятеж и теперь сильнее, чем когда либо. Тяжкое в другое время, ныне будет принято безропотно. Пользуйтесь выгодою победителя: Вы не употребите ее во зло. Государь Император доказал миру, что Он одарен духом твердым и неразлучной его спутницей — умеренностию в счастии и невзгоде. Меры же решительные не суть насильственные; напротив, часто служат лучшим предохранением от насилий. Но для успешного врачевания болезни нужно знать ее совершенно, дабы в противном случае не употребить лекарств раздражающих, где пользуют смягчительные. Вот почему полагаю, полезно будет отправить с сею целию, частным образом в Польские наши области одного или нескольких Поляков, Католиков, людей надежных, с духом наблюдательным, дабы, внимательно присматриваясь, прислушиваясь, собрать сведения, кои, сообщив Вам полную картину нравственного и умственного быта тамошнего Духовенства, поставили бы Вас в возможность принять относительно к нему спасительные меры.

Скажут: к чему отправлять нарочных? Есть-де на то местные Начальства: они имеют более способов, более удобства для собрания потребных сведений, чем путешественник, которому недостанет времени вникнуть в предмет. Мне кажется, это возражение не совсем справедливо. Духовному Начальству нельзя в этом случае верить; ибо оно имеет свои предрассудки. Светское же ошибется именно потому, что оно Начальство. Где дело идет об узнании нравственного расположения сословий, даже лиц, там власти, по какому-то приговору судьбы, облечены туманом, коего иногда и лучшая воля не в силах рассеять. Дабы уведать свойства людей, нужно обращаться с ними лично: в беседах обыкновенных, по видимому посторонних, следить их понятия, мысли, степень образованности. Какие средства имеет на то Губернатор, или всякий другой, особенно если он иноверец? Может быть, удастся ему сойтись с лицами высшего Духовенства; но как сблизится с приходскими или сельскими священниками, которые в сем случае гораздо важнее, потому что действуют на круг обширнейший, на людей более покорных их влиянию? И какое преимущество иметь будет простой путешественник, перед коим не скрываются, потому что не чают в нем наблюдателя; почитают его единомышленником! Главное только, чтоб сей последний ездил не с закрытыми очами; был сам свободен от предрассудков и проникнут важностию своего поручения.

Примите при сем, Милостивый Государь, уверение в глубоком высокопочитании и совершенной преданности, с которыми честь имею пребыть

"30-го" Сентября, 1831.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорным слугою.

Александр Корнилович.

29

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

В дополнение к последнему моему письму, осмелюсь приобщить несколько замечаний, может быть, ничтожных, но, по-моему, могущих иметь важные последствия.

Первое. Никто более меня не уверен, что Правительство, издавая постановления, поступает не без основательных причин; но нет возможности, чтоб оно все ведало. Полагаю, полезнее будет, вместо причисления Губерний Киевской, Волынской и Подольской к Харьковскому Учебному Округу, составить из них округ особенный. Причины: 1-е. Смесь Русского с Польским в преподавании требуют предметов, кои не входят в состав преподавания в Харьковском Округе. Совершенное исключение Польского повредит по изъясненному в прошедшем письме. Может статься, в первоначальном возрасте понадобится удержать отчасти преподавание на Польском языке; в высшем Польскую Словесность, Историю. 2-е. Воспитание в сих Губерниях, по их положению и самой сей смеси, требуют ближайшего надзора. 3-е. Пребывание Попечителя на местах, если он будет особа высокого сана и Попечитель не по одному имени, привлечет в учебные заведения воспитанников, что в сем случае главное, а следовательно, отвратит единственное неудобство, какое могло бы последовать от перемены образования Польского на Русское. Отцы, из уважения к лицу Попечителя, в надежде на благосклонность его к детям по окончании учения, охотно будут посылать детей в местные школы. В Польше нет того предрассудка против общественного воспитания, какой господствует в России, но по восстановлении Царства лучшее в Украине дворянство отправляло детей учиться в Варшаву; а это вредно, потому что не сближало учащихся с Россиею.

Если вышеозначенные обстоятельства были в виду и, не взирая на то, признано лучшим остаться при изданном постановлении, будьте, Ваше Высокопревосходительство, снисходительны к моей нескромности.

Второе. Я говорил в другом месте о влиянии женщин в Польше, об их патриотизме. Что причиною последнего? Полька воспитывается или дома, или в пенсионе, содержимом обыкновенно иностранкой. Предметы учения: языки Польский и Французский, Польская История, начала Географии, музыка, танцованье, рисованье. Ничто не говорит ей о России, все же напоминает о Польше. Между тем предубеждение против Москалей, общее всем Полякам, хотя более слабое в высших, чем в низших сословиях, имеет также свое влияние. Сии впечатления вместе производят, что она гордится именем Польки; оскорбляется, если ее назовут Русской, и желает народной самобытности сильно, пламенно, как по сродной ей живости, так и по свойству женщин, у коих чувства преобладают над рассудком. Для истребления сего лучшее средство завести в Украине и Литве девичьи училища. Сопряженные с сим издержки едва ли будут значительны. Предложи о сем Губернатор, особенно Генерал-Губернатор (чем знатнее, тем лучше) на выборах, или при каком-либо торжестве собранным дворянам; возьми на себя супруга того или другого попечительство нового заведения; дворяне, из уважения к лицу предлагающего; счастливые, что дочери их поступят под покров особы важной, охотно пожертвуют от избытков своих потребною для основания училищ суммой. Вы устроите их сходно с Вашими видами, и можно предсказать безошибочно, воспитанницы воротятся в семейства не с теми чувствами, с какими их оставили. Истинные дщери одного общего Отечества, они присоединят к званию попечительных супруг, матерей столь же важные, столь же почтенные звания усердных подданных Царю, добрых наших согражданок.

Ваше Высокопревосходительство! Я сам Поляк, люблю Польшу всею душою, как страну моих отцев, и верно не позволил бы себе ни слова против исключительно Польского воспитания, если б не видал пагубных его последствий. Но я убежден и рассудком, и не одним примером, что оно было главною причиной того волнения в умах молодых людей, какое там видали. Россия так счастлива, что в ней Правительство образует грядущее поколение; следовательно, может ему дать то направление, какое заблагорассудит. Правительство, без всякого сомнения имеет в виду слить все в одно тело; сообщить всему одну мысль, одно желание: ибо это единство его сила, наше благо. Вернейший к тому способ общественное воспитание. Дело в том, чтоб устроить оное сходно с целию, и стараться в то же время, дабы подданные не предпочитали воспитания частного общественному, чужого своему.

•  — В подтверждение сказанного о пользе назначения особенного Попечителя для Украинских училищ, приведу пример, коего был сам свидетелем: Ришелье весьма много пекся об Одесском Институте, его создании. От сего там, не взирая на высокую плату, были всегда ученики сверх положенного числа, и кроме того многим принуждены были отказывать за невозможностию помещения. --*

______

При сем случае позволю себе еще несколько слов о мнении, изложенном в последнем письме, дабы Католики вступали, в духовный сан не иначе, как кончив воспитание в каком-либо светском заведении. Там сказано, они менее будут доступны впечатлениям, кои получат в Семинариях, если бы в преподавании нашлось противное нашим видам. Почитаю не излишним объяснить это.

Было время, когда Католическое духовенство более пеклось о распространении власти Римского Двора, чем о чистоте Веры. При господствовавшем в ту эпоху невежестве, вкралось в Религию, немало положений, тогда же, подавно теперь, отверженных всеми истинными Католиками, и непризнанных явно Папами для избежания соблазна, но дозволенных, потому что благоприятствовали их светским видам. Сии положения, принимаемые невежеством столь же подобострастно, как религиозные истины, противны духу Християнства, ибо начертаны не в духе любви; противны намерениям Правительства, ибо поощряют изуверство и суеверие. Просвещение, очистившее Религию от этих плевел в большей части Западной Европы, не коснулось еще Польского духовенства. Не знаю, бросают ли сии зловредные семена в его школах, но встречал в сем сословии лица, кои, если б посмели, усердно, по убеждению, проповедывали бы Инквизицию, Индульгенции и другие подобные сим изобретения времени варварского. Употребите против них то же самое оружие, оружие просвещения: но поелику оно оружие, не выпускайте его из своих рук. Доселе Католические монахи были поборниками Римского властолюбия и с неприязнию взирали на все препоны сему духу господствования: Вы соделаете их истинными поборниками Евангелия и в то же время поборниками Вашими.

Наконец, еще одно сомнение: Вашему Высокопревосходительству угодно будет, может статься, напомнить мне, что я сам в одном из предыдущих писем не одобрял мер понудительных, а вышеозначенная из их числа, следовательно, противуречу себе. Приму смелость отвечать: люди людям рознь; с детьми поступают так, с взрослыми иначе. Священники Польские выходят из мелких дворян, кои стоят на самой низкой степени просвещения, младенцы в отношении умственном, а потому, полагаю, должны еще находиться под руководством.

Примите при сем, Милостивый Государь, уверение в глубоком высокопочитании и совершенной преданности, с которыми честь имею пребыть

"6-го" Октября, 1831.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорный слуга.

Александр Корнилович.

30

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

В пополнение к сказанному в прошедших моих письмах о перемене направления в воспитании наших Поляков, принимаю смелость приобщить еще несколько слов.

«Не трудно», скажут, «ввести в школах Украины более Русское направление, приобщив оные к Харьковскому Учебному округу; но каким образом переобразовать Виленский Университет? Триста лет он слыл Университетом Польским; наше Правительство почти полвека поддерживало его права; внезапное уничтожение их произведет сильное неудовольствие; заговорят не только Поляки, но и весь ученый мир. Слова нет, неприлично в делах Правительственных слепо угождать общественному мнению; но и совершенно пренебрегать им не должно. Притом, неужели отставить Профессоров заслуженных, стяжавших себе имя в области Наук, потому только, что они не умеют по-Русски? Какая потеря для воспитанников лишение столь достойных Наставников?».

Дабы сии и подобные возражения не отклонили от меры, которую до известной степени почитаю необходимою для прочного спокойствия наших областей Польских, позволю себе сказать, что, по моему мнению, не нужно при предположенном переобразовании никаких перемен. Стоит только принять правилом, чтоб отселе впредь, по крайней мере на 10 лет на вакантные Профессорские места в предметах, преподаваемых ныне на Польском языке (кроме, разумеется, тех, где он необходим, напр[имер]: Закона Божия, Польской Словесности и пр.) посылать в Вильну Профессоров из ближайших Русских Университетов; но (непременное условие для избежания нареканий) людей достойных, вполне оправдывающих свое звание, а Кандидатов в Профессоры из Виленского Университета назначать в округи, подведомственные Университетам Русским.

Одно неудобство от этой меры, что Полякам несколько трудно будет привыкнуть к преподаванию и слушанию уроков на Русском языке; но это затруднение временное, по сходству Русского с Польским. Польза же:

1-е. Переобразование постепенное, производимое исподволь, не наделает шуму, и, приписанное распоряжениям Местного Начальства, даже не обнаружит намерений Правительства.

2-е. Преподавание на Русском в тех местах чрезвычайно важно; ибо освоивает учащихся с мыслию, что они Русские, от России получают воспитание.

3-е. Вы будете покойнее. Не сомневаюсь, что Виленские Профессоры люди весьма благонамеренные: но после волнений, какие происходили в Западных областях, где расположение значительной части жителей обнаружилось так явно, весьма естественно, что Вы не можете взирать совершенно равнодушно на Поляков, занимающихся воспитанием Поляков. Тут же исчезнут все причины к недоверчивости.

Жестоко, может быть, покажется отнимать у Поляков (разумею Литву и Украину) таким образом остатки их народности, драгоценнейшего достояния: но, повторяю сказанное в последнем письме, я верно бы о сем не заикнулся, если б, при их настоящих отношениях, умел согласить в своем рассудке снисхождение Ваше к ним со спокойствием Государства.

•  — Благоволите взглянуть на события. Много ли найдете старых, помнящих древнюю Республику, Поляков между лицами, принимавшими участие в последних волнениях? Все нынешнее поколение, воспитанники Вильны, Кейдан, Кременца, Винницы. Чего же они хотят? Не ограничения власти, а права не называться Русскими. Дайте им какое угодно Правление вместе с самобытностью, и они будут довольны. Где же тут вольномыслие? Посмотрите же теперь на Поляков, вышедших из Корпусов, кои бились в Царстве в Ваших рядах и не уступали Русским в храбрости и усердии. Не явны ли при сем последствия различного воспитания? --*

Истина горькая, но не менее того истина: сие чувство народности несовместно с выгодами России. Вам должно его ослаблять: это печальное, но необходимое последствие завоевания. Являйте по-прежнему снисходительность к старикам; но не допускайте молодежи, на которую имеете непосредственное влияние, разделять их образ мыслей.

Примите, Милостивый Государь, уверение в глубоком высокопочитании и совершенной преданности, с которыми честь имею пребыть

"25-го" Ноября, 1831.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорным слугою.

Александр Корнилович.

31—33

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

Чтение последних журналов привело мне на мысль некоторые обстоятельства, которые принимаю смелость представить здесь на Ваше благоусмотрение.

Первое. Я не знаю уголка в России, наделенного Природою щедрее Подолии; и нигде так мало не пользуются ее дарами. Управление тамошних поместий основано на весьма хороших началах. В каждом селении есть инвентарь, то есть расписание повинностей каждого крестьянина по достатку, и повинности сии вообще довольно сносны. Всему же злу причиною: во-первых, частое нарушение инвентарей и, во-вторых, глубокое невежество, в котором тамошние помещики, как бы умышленно, содержат крестьян. Большинство их о том только мыслит, чтоб выгоднее отдать на откуп имение и получить за несколько лет вперед готовый доход. Иные, более радеющие о своих поместьях, будучи сами образования невысокого, убеждены, что крестьянин на то только создан, чтоб ходить за плугом: и следовательно, развитие его способностей было бы противно его назначению. От сего у поселян никакого желания улучшить свою участь; никакого духа промышленности: только и заботы уплатить казенные подати и отбыть повинности господские: а посему, среди изобилия томятся в нищете. Так, например: по всему Днестровскому побережью, начиная от Балты до Каменца, всякий почти крестьянин имеет сад диких плодовых дерев. Порядочному человеку таковой сад принес бы в год по крайней мере 10 рублей серебром: но у них как-будто его не бывало. Никакого хождения, никакого смотрения: нет того, чтоб собрать плоды и отвезти на продажу в город; или, высушив, запастись ими на зиму. Явится купец в селение, продадут ему, чего не обил ветер или не испортил червь; нет купца, оставшееся за собственным потреблением гниет на дереве. Другой пример: Мы выпускаем ежегодно десятки тысяч на покупку за границей воросильных шишек для наших суконных фабрик; там улицы в деревнях покрыты дающим оные растением; но ни крестьяне, ни сами помещики не знают их употребления, а посему они и пропадают на корне.

Вследствие последних событий немало поместий в Подолии поступило в казну. Нет сомнения, первым попечением Правительства будет улучшение участи поселян. Полагаю решительным для сего средством употребить часть доходов с имений на заведение сельских училищ, в которых, кроме Закона Божия, грамоты и начал Арифметики, преподавать практически садоводство, пчеловодство и вообще сельское хозяйство. Польза от сих заведений будет великая:

1-е. Для самих имений. Просвещение выведет сих несчастных из их настоящего оцепенения и пробудит в них деятельность, которой одной недостает для того, чтоб край тот пришел в цветущее положение.

2-е. Для всей Губернии. Всякое такое нововведение — камешек, брошенный в воду и образующий волны, расширяющиеся далее и далее. Неминуемая выгода от сих школ раскроет очи помещикам. Они узнают, что вернейший способ к обогащению себя, улучшение участи подвластных им; увидят к тому средства и вместо того, чтоб приискивать арендаторов для имений, сами займутся их устройством: а сие подействует благотворно и на имения, и на нравственный быт владельцев; ибо трудолюбие неразлучно с любовию к порядку и тишине.

3-е. Для казны. Отобранные имения принадлежали помещикам и посему управлялись как помещичьи. Повинности Подольского крестьянина состоят из повинностей личных — барщины и оброчных статей, платимых естественными произведениями по достатку: яиц, кур, льна и пр. Вероятно, казна для большего удобства постарается обратить и те, и другие в сборы денежные; а ныне, без большого расстройства и убытка, учинить сего невозможно; и просвещение лучше всего приготовит поселян к такой перемене.

4-е. Капитал, для первоначального заведения употребленный, воротится в короткое время с богатою лихвою. Ибо, в том благословенном крае, за всяким усилением промышленности последует неминуемо улучшение крестьянского быта; а следовательно, умножение доходов с поместий. Полагаю даже, если число сих последних значительно, полезно было бы поручить оные ведению особенного Начальства, потому что действительно они заслуживают особенного внимания. Благоволите вспомнить, что виноград, шелковица, грецкий орех созревают там на открытом воздухе; что шафран, вайда, мерена, большая часть дорогих красильных растений произрастают там без особенного труда. В небольшое число лет, с малыми издержками и старанием, можно удвоить и утроить ценность имения. Вам скажут, что с Подольскими поселянами нельзя ничего сделать. Не верьте: они, правда, теперь вялы, беспечны, ленивы; но это от того, что убиты нравственно. Возвратите им жизнь, трудолюбие их оправдает Ваши попечения.

С другой стороны, особенное Начальство принесет пользу относительно арендных имений. Дело едва вероятное, имения сии вообще суть самые разоренные. Оценка их, сделанная лет за тридцать, ниже настоящей. Лица, коим жалуют аренды, дабы избавить себя от хлопот личного управления, обыкновенно продают сие право помещикам, и зная, что действительные доходы имения более показанных, разумеется, чтоб не терять принадлежащего им, требуют соразмерную сумму. Откупщик, заплатив значительные деньги по большей части за несколько лет вперед, имеет в виду возвратить капитал, возвратить проценты и получить барыш, и для сего нередко употребляет средства недозволенные. Против подобных злоупотреблений есть указы; но он нарушает их безнаказанно, и крестьянину нет защиты. Помещичий в случае притеснения прибегнет к господину; арендный же к кому обратится? Исправник не смеет слова сказать арендатору, который действует именем своего милостивца, Вельможи сильного, обыкновенно без ведома и против воли сего последнего. Местное Начальство, вникнув в дело, приищет способы согласить выгоды лиц, жалуемых арендами, с выгодами поселян.

Второе. В одном из прежних моих писем сказано, что положение Польско-Украинских Губерний требует ближайшего надзора за воспитанием. Вот случай, который пояснит сие выражение:

Всякому, кто бывал в Польше, бросалось в глаза влияние, каким тамошние помещики пользуются каждый в своем кругу. Кроме проживающих на их земле однодворцев, есть множество небогатых дворян, кои держат у них на откупу имения и, нуждаясь в благоволении вотчинника, по большей части суть его покорные слуги. Эта зависимость имеет свою хорошую сторону; но, перешед за известную степень, может сделаться опасной, как показали последние события. Ибо она-то объясняет легкость, с каковою тамошние помещики выводили в поле целые ополчения. Правительство сделало решительный шаг к ослаблению сего влияния, подчинив однодворцев воинской службе: но, полагаю, этого недостаточно. Главная его причина есть: или недостаток просвещения, от чего небогатые дворяне не находят для своих капиталов другого употребления, кроме земледельческой промышленности; или (обстоятельство, почему оно вредно) воспитание, которое делает их доступными ко внушениям, имеющим целию восстановление Польши. Лица сего сословия обучаются большею частию в народных школах, содержимых духовенством, школах, кои совершенно соответствовали бы своему назначению, без общего Польским училищам недостатка, что воспитанники оных слишком чужды России. Отнятие сих школ у духовенства сопряжено будет с важными неудобствами. Они содержатся имениями, завещанными церквам с тем, чтоб при них завести училища. Вы не захотите, может быть, тронуть сих имений; не захотите явить недоверчивости к целому сословию от того, что провинилось в нем несколько лиц, тем более, что некоторые монашеские ордена, по правилам своим, имеют обязанностию заниматься воспитанием юношества. Но можно, кажется, без всякого затруднения, подчинить сии училища надзору светских властей; ввести в них соответственные цели перемены; и, для успеха сего переобразования, согласить его с местными обстоятельствами. А сие предполагает пребывание на месте особенного Начальства.

Третье. Еще несколько слов о Польском Духовенстве.

Вооружаются против изуверства Езуитов. Но Доминиканцы, составляющие большую часть Польского Духовенства (разумею Белоруссию, Литву и Украину), гораздо сильнее изуверы. Благоволите вспомнить, что основатель их Ордена был вместе основателем Инквизиции. Разница та, что те изуверы-властолюбцы, эти по слепоте, а потому менее опасны. Езуиты, с тем же нерасположением к Вам (не как к Правительству, а как к Правительству не Католическому), употребили бы, может быть, при настоящем восстании, все усилия для его подавления, в надежде стяжать право на Вашу милость, которая дала бы им способы к распространению своих правил. Напротив, у Доминиканцев никаких замыслов; никакой особенной страсти к обращению. Они чистосердечнее в своем изуверстве; убеждены, что терпимостию нарушат свою обязанность; явят холодность к Вере; и, по данному однажды направлению, следуют путем, каким шествовали их предместники, по коему поведут своих преемников. Присоедините к тому национальную неприязнь, мало ослабленную воспитанием, и Вы составите Себе довольно верное об них понятие. С другой стороны, Францисканцы или Капуцины¹ менее Доминиканцев заражены изуверством; но, будучи гораздо ниже образованностию, более причастны к народным предубеждениям. О монахах прочих Орденов говорить не могу, потому что мало их знаю; но все, имею причины полагать, более или менее причастны к вышеозначенным недостаткам.

•  — Униятских священников² не причисляю к Католикам: но и они разделяют предрассудки сословия, из коего вышли, и довольно сильно, потому что вообще мало просвещены. --*

Изменить существующее направление; разрушить это здание предрассудков, копившихся целые века, с успехом и полною безопасностию (говорю как Католик, искренно желающий добра), едва ли можно чем иным, как непосредственным просвещением слепотствующих: с успехом, ибо это мера решительная, то есть, падающая не на признаки зла, а на его корень; с безопасностию, потому что самая злобная клевета не дерзнет изрыгнуть слова на объявленное Вами желание пособить недостаточным средствам Духовенства к приличному, сходственному с нынешним просвещением образованию достойных Пастырей церкви. Глубоко западают семена, брошенные в ниву свежую, еще не тронутую: и никакие последующие усилия не довлеют их искоренить.

•  — Обучал меня Закону Божию Француз Езуит, человек большого ума и учености. Помню очень, у меня зашел с ним однажды спор о знаменитом догмате hors de foi point de Salut³. По его толкованию это значило, что рай доступен одним Католикам. Два урока он бился со мною; но ни убеждениями, ни угрозой не мог вынудить у меня согласия. Что подало мне смелость в полном классе противустать Наставнику, к которому я питал душевное уважение? Я был тогда <еще> мальчик лет тринадцати и еще не в состоянии судить о вещах. Но наученный с малолетства почитать себя Русским, любил Россию, сам того не ведая; и не мог допустить, чтоб те, в коих видел братьев, кровных, других себя, обречены были на адские мучения потому только, что рознились со мною в понятиях о сущности Божества. Так сильны впечатления первоначального воспитания. --*

Ваше Высокопревосходительство! Может быть, сии строки покажутся излишними после сказанного в прежних моих письмах; я не поместил бы их, если б писал к Католику. Мое положение таково, что мне всегда должно опасаться: или не совершенно высказать свою мысль, или не подкрепить ее достаточными доказательствами. Вообще, весьма неприятно отзываться невыгодным образом об одном лице, подавно о целом сословии, почтенном многими добрыми качествами: но нельзя не указать на зло, говоря о средствах к его исправлению. Ваши труды, Ваши попечения — подавить семена несогласий; водворить мир и единодушие в обширном семействе, составляющем народ Русский. Какой Християнин, какой человек с душею не почтет долгом служить Вам по разумению? Я не мог без болезненного чувства видеть мужей высокой нравственности, питающих в душе неприязнь потому только, что почитают себя к тому обязанными. Ибо должно отдать справедливость Польским священникам, что вообще их бескорыстие, воздержание и готовность к помощи ближнему заслуживают всякую похвалу. Вам предлежит трудный подвиг подчинить их Себе, не физически, ибо они не отвергают Вашей власти^[8]; а нравственно, дабы они направляли мысли, слова, поступки по Вашему желанию, к цели, к коей Вы стремитесь. Конечно, болезнь, длившаяся века, не может быть исцелена вдруг: но Вы положите сему исцелению твердое начало, и Господь благословит подъемлемые Вами для сего труды.

Примите при сем, Милостивый Государь, уверение в глубоком высокопочитании и совершенной преданности, с коими честь имею пребыть

"3-го" Февраля, 1832.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорным слугою.

Александр Корнилович.

34

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

В последнем письме моем замечено, что дворян Польских можно разделить на помещиков и арендаторов, кои по различным сделкам, под названиями поссессоров¹, заставников и проч., держат у первых имения на откупу. Сей порядок вещей был хорош в древней Польше, когда Магнатам, для поддержания весу в Республике, надлежало иметь в своей зависимости многочисленное дворянство. Ныне желательно, чтоб он изменился, потому что:

1-е. Усиливает без нужды помещиков, о чем упомянуто в другом месте.

2-е. Препятствует благосостоянию поместий. Не говоря о злоупотреблениях, откупы имений, обыкновенно продолжающиеся по три года, вообще несовместны с их улучшениями: ибо сии последние требуют пожертвований, коих откупщик не будет делать, не имея в виду получить от оных выгоды в столь короткое время.

3-е. Лишает Государство людей, кои могли бы принести ему пользу службой или другою отраслию промышленности; а ныне составляют род управителей у помещиков.

Спрашивается: Каким образом обратить небогатое дворянство от промышленности земледельческой к службе или другим занятиям?

Предоставляя отвечать на сей вопрос удовлетворительно людям, лучше знающим местности страны, ограничусь изложением некоторых мыслей о способах привлечь Польских дворян в службу: обстоятельство немаловажное, ибо служба одно из самых действительных средств к нравственному сближению Поляков.

В бытность мою в Подолии господствовало там в рассуждении сего какое-то предубеждение. Знатные старались попасть в Придворный Штат: молодые в Камер-Юнкеры, люди средних лет в Камергеры, и сими званиями оканчивалось обыкновенно их служебное поприще. Молодежь, чувствовавшая в себе склонности к воинскому ремеслу, отправлялась гурьбою в Варшаву и определялась в Польские войска. В Русские полки только вступали дети наших сторонников, людей богатых, знатных, но малочисленных, и самые бедные дворяне, коим не было другого приюта. Один род службы пользуется в Польше всеобщим уважением — служение по выборам. Там не бегают от выборов; не стыдятся званий Исправника или Заседателя в Земском или Уездном Судах: дворяне чувствуют важность дарованного им преимущества; почитают обязанностию присутствовать в собраниях; дорожат доверенностию сословия, к коему принадлежат. Кроме честолюбия, самая необходимость заставляет Польских дворян принимать деятельное участие в выборах: ибо при тамошнем законодательстве ни один не может ручаться, чтоб ему не пришлось иметь тяжбы; а потому неравнодушен к избранию судей. Полагаю, можно воспользоваться сим общим расположением для истребления предрассудка против службы Государственной: и для сего распространить на Польские Губернии указ Императрицы Екатерины II-й о Русском дворянстве², с небольшим изменением, которого требуют местные обстоятельства, а именно:

1-е. Дворяне, не получившие в службе Государственной Офицерского чина, не допускаются впредь к выборам.

2-е. Исключаются из сего лица, кои, до издания указа, уже служили по Губернии; а следовательно занимали должности, соответствующие Офицерским чинам.

Сие прибавление необходимо: во-первых, дабы число избирателей не уменьшилось значительно: ибо иначе не знаю, найдется ли в Подолии достаточное число дворян чиновных для занятия всех должностей в Губернских и уездных присутственных местах; во-вторых, с сим дополнением постановление не покажется тяжким, потому что всякий дворянин попорядочнее, известных лет, нес какую-либо должность по выборам. Сила указа падет преимущественно на молодых людей, кои ныне празднуют в своих поместьях, пока годы не дозволят им искать места в Губернии. И поелику в гражданской службе места высшие сделаются им недоступны; а нижние, занимаемые обыкновенно простыми гражданами, покажутся неприличными; то, вероятно, они предпочтут службу военную, где товарищество и труды, равно падающие на однополчан, весьма скоро истребят предрассудки.

Для большей полноты надлежало бы сказать, каким образом заставить Подольских дворян предпочитать Русские войска Польским; но молчу о сем, не зная, какие будут приняты меры для образования новой Польской армии.

Примите, Милостивый Государь, уверение в чувствах глубокого высокопочитания и совершенной преданности, с которыми честь имею быть

"10-го" Февраля, 1832.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорным слугою.

Александр Корнилович.

35—36

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

Разбирая в журналах ведомость о разных происшествиях в России с 1823-го по 1831-й год, я остановился на статье скотский падеж и, взяв среднее число за 8 лет, нахожу, что мы теряем каждогодно до 25 тысяч лошадей, с лишком 60 тысяч штук скота, с лишком 80 тысяч овец. С другой стороны, сравнивая число умирающих в году у нас с тем, какое бывает в некоторых Государствах Западной Европы, вижу, что, не взирая на большую здоровость климата, смертность в России значительнее. Сверх того, в редком из наших селений не найдете страждущих недугом, который обыкновенно бывает от излишнего напряжения сил, недугом, нередко лишающим навсегда сих несчастных возможности работать; в редком селе не встретите увечных, известных в народе под именем испорченных, и эти увечья суть по большей части следствия запущенных болезней. Можно, думаю, безошибочно сказать, что сия смертность, сии болезни были бы менее опустошительны, если б простой наш народ не был совершенно лишен врачебных пособий. В большей части уездов всего один Врач, уездный, и тот, быв занят службой и практикой в сословиях высших, не имеет ни времени, ни, может быть, охоты лечить людей, которые не в силах вознаградить его за труды. Посему полагаю, большим будет благодеянием учреждение при Университетских Медицинских факультетах Институтов для образования из сословия крестьян помещичьих и казенных Сельских Врачей, которых вместе с началами Медицины обучать Ветеринарному Искусству. Для отвращения издержек, сопряженных с таковым заведением, можно положить за воспитание известную плату. Нет сомнения, всякий помещик порядочный радостно пожертвует несколько сот рублей, дабы иметь у себя человека, к советам и помощи которого крестьяне его могли бы во всякое время прибегнуть; относительно к казенным поселянам, не трудно будет, полагаю, сделать распоряжение, дабы присылаемые от волостей воспитанники были содержимы на счет Земских повинностей. Учреждение Сельских Врачей, кроме существенной пользы, подействует благотворно на умственный быт наших поселян. Несколько успешных исцелений, поселив доверенность к Врачам, истребит и существующее предубеждение против их Искусства, и уважение к употребляемым ныне суеверным способам лечения, способам, кои, содержа умы в ослеплении, нередко пагубны для самой жизни. После того можно будет надеяться, что если, от чего Боже сохрани, посетит Россию снова повальная болезнь, печальные события, которыми в некоторых местах ознаменовано было у нас появление холеры, уже не повторятся.

II-е.

Взглянув в тех же журналах на список гвардейских полков, я весьма обрадовался, нашед в числе их Кавказско-Горский эскадрон¹: ибо служение Горцев в гвардии, особенно буде они, по примеру Донцев², сменяются через известное число лет другими, сильно, полагаю подействует на просвещение всего Кавказа. Бытность в столице ознакомит их со многими удобствами житейскими, дотоле им неведомыми; привыкнув к ним, они принесут на родину новые потребности, новый образ жизни и найдут между соотчичами подражателей; распространится некоторая роскошь, которая всего действительнее мягчит нравы. Сии суждения привели мне на мысль, что весьма полезно было бы учредить на таком же основании эскадрон Киргиз-Кайсаков³. Думаю, не трудно будет Военным Губернаторам Оренбургскому и Сибирскому склонить к тому Султанов, объявив им, как милость Государеву, волю Его Величества видеть в числе Своих телохранителей их родственников, Ханов, с родовичами. Кроме выгод вышеозначенных служение Киргизов в гвардии:

1-е. Внушит им понятие о порядке и воинской подчиненности; а сие будет иметь благотворное влияние на их гражданский быт.

2-е. Сблизит сих полудикарей с нами и утвердит во всем народе мысль, что он находится в нашей зависимости. Киргизы приучатся видеть в Русском Царе своего Царя, в России свое Отечество.

3-е. Будет первым шагом к набору между ними войска, если Правительство имеет в виду, образовав из них действительных граждан, умножить со временем силы Государственные их ополчениями. Добровольное приношение услуг, в признательность за почесть им оказываемую, превратится после нескольких примеров в обязанность.

Примите, Милостивый Государь, уверение в глубоком высокопочитании и совершенной преданности, с которыми честь имею быть

"24-го" Июня, 1832.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорным слугою.

Александр Корнилович.

37

Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь!

Вы доселе были ко мне чрезвычайно милостивы: дозволили мне затруднять Вас письмами и, если встречали в них несообразности, извиняли оные, снисходя к моим намерениям. Сие снисхождение подает мне смелость представить на Ваше благоусмотрение несколько суждений о Бессарабской промышленности.

Я ездил в Бессарабию в 1825 году, призванный туда делами семейственными, и, в двухнедельную бытность в том крае, старался по возможности с ним ознакомиться. Замечания мои, поверхностные и в то время, когда были деланы, необходимо должны быть неудовлетворительны ныне, после перемен, происшедших в Бессарабии в последние семь лет. Очень хорошо знаю, что при таких обстоятельствах смешно, безрассудно являться с суждениями о предмете, требующем внимательного изучения и наблюдений многолетних. Я никогда и не дерзнул бы отвлекать Вашего внимания, если б не читал в журналах последних лет нескольких статей о Бессарабской промышленности. Все сии статьи написаны основательно, с любовию к добру, с знанием дела: но Авторы оных, указывая на возможные улучшения, исчисляя выгоды, какие последуют для Бессарабии от счастливого окончания Турецкой войны¹, от заботливости Правительства об ее благоденствии, выпускают из виду одно, едва ли не главное: что промышленность творится людьми; а посему для преспеяния оной надлежит обращать столько же по крайней мере внимания на лица, сколько на вещи. Распространяться о важности Бессарабской области для Государства вообще; говорить, что сия важность увеличится несравненно с усилением промышленности тамошних обывателей, не составляет цели сего письма. Некто, по-видимому, разумеющий дело, рассчитал, что одни Дунайские рыбные промыслы, отданные компании на откуп, принесут казне годового дохода до десяти миллионов рублей. Благоволите же принять в соображение садоводство, скотоводство, пчеловодство вместе с непосредственно принадлежащими к ним промыслами, как то: добыванием шелку, шерсти, сала, воску, выделыванием вина, кож и пр., отрасли занятий, кои все ныне в Бессарабии младенчествуют и все, при удобствах почвы, климата и сбыта произведений, могут быть доведены до возможного совершенства, и Ваше Высокопревосходительство согласитесь, что страна сия заслуживает особенного внимания. Правительство, кажется, того же мнения. В последние годы оно щедрою рукою благотворило Бессарабии. Не говоря о частных постановлениях, о льготах разным городам и сословиям, одних выгод от Адриянопольского договора достаточно было бы для приведения всякой другой страны в положение цветущее. Но для Бессарабии всего этого мало. Доставьте человеку все способы к учению, но не поселите в нем охоты, он останется невежей. Каким образом пробудить в жителях Бессарабской области сию охоту; как возбужденный дух промышленности обратить на пользу того края и всего Государства, вот о чем намереваюсь сказать здесь несколько слов.

Народы, равно как и лица, имеют свой возраст, свое воспитание, кои, завися от их исторического образования и быта гражданского, сообщают им характер и образ мыслей. Правительство уподобить можно мудрому Наставнику, который сперва узнает нрав воспитанника; потом и добрые и дурные его склонности, и выгоды и препятствия употребляет как орудия для достижения предположенной цели. Простой народ в Бессарабии состоит из разноплеменников, между коими одни, поселившись на дарованных им от казны землях, принесли с собою в новые жилища промышленность, которою занимались на родине; другие, в несравненно большем числе, проживают по условию на землях владельческих. Помещики Бессарабские принадлежали некогда к сословию Молдавских Бояр. Известно, какое Правление было до последних времен в Молдавии. Господарь², взяв Княжество на откуп от Порты, продавал управление туземным Боярам. Бояре направляли всю деятельность, все умственные способности на то, чтоб попасть в милость к Господарю или к его приближенным; мелкие дворяне, чтоб стяжать благоволение Бояр: и целию всех сих происков было получение прибыльных мест, с коими сопряжены были богатства, уважение, все житейские наслаждения. Рабы и деспоты в то же время, все от мала до велика ползали перед высшими с тем, чтоб в свою очередь угнетать низших. При таковом стремлении умов к обогащению противузаконному; при сопряженной с оным шаткости права собственности, не могла, разумеется, процветать промышленность, которая под сению безопасности ищет прибытка средствами честными. Когда Бессарабия стала Русскою областию, Государство было озабочено войною³. Прежние беспорядки под другими видами продолжались некоторое время. Наконец, край тот вверен был Графу Воронцову⁴. С ним царство корысти в Бессарабии рушилось; начали определять к местам Чиновников с правилами честности изведанной; продажность, потворство прекратились; злоупотребления, буде не совсем уничтожились, по крайней мере кроются в тайне, и обнаруженные, не пользуются более безнаказанностию. Но с сей благотворной переменой в управлении не мог вдруг измениться дух народный. Для воспитания одного человека потребны годы; сколько же более для перевоспитания целого сословия! Рвение к пользе общественной, самоотвержение и вообще все качества, отличающие истинных сынов Отечества, предполагают высокое просвещение, которого лучи доселе озаряли слабо Бессарабию: ибо общества, подобно лицам, чем выше просвещением, тем менее причастны к своекорыстию, тем более убеждены в истине, что их судьба связана неразрывно с судьбой Государства.

Я вошел в сии подробности, ибо на них основывается сказанное ниже. Но прежде чем приступлю к решению главного вопроса, позволю себе небольшое отступление.

Лет за пятьдесят перед сим Волжские рыбные промыслы были тем же, что ныне Дунайские. Жители прибрежных слобод, посвящая рыбной ловле досуги от занятий земледельческих, снабжали произведениями оной окрестные города и селения. В таком положении застал дело Астраханский Наместник Бекетов⁵. Провидя благотворные последствия от усиления рыбного промысла и чувствуя, что для сего необходимо содействие самих обывателей, Наместник приглашает к себе, по случаю какого-то торжества, зажиточнейших, следовательно, и почетнейших граждан Астрахани. За столом заводит речь о возможности устроить общими трудами богатые ловли в устьях Волги; о пользе, какую они принесут участникам, Астраханскому краю, всей России; об обязанности добрых граждан трудиться для блага своего и вместе Государственного; когда же заметил одобрение на лицах собеседников, с подобострастием вторивших хозяину, приказывает при выходе из-за стола подать лист бумаги, и первый подписавшись на несколько тысяч рублей, приглашает гостей к участию в добром деле. Никому из присутствовавших мысль это не пришла бы сама собою; и вероятно, что при тогдашнем меньшем просвещении, а следовательно, и меньшей предприимчивости, никто из них не решился бы по собственному побуждению жертвовать на предприятие, которого выгод не мог предвидеть. Но тут, как отказать Наместнику, который их обласкал, угостил, сам первый подал пример пожертвования? Неужели явиться в очах его дурным гражданином? Волей-неволей, все помещают имена свои на благодетельном листе. Так в течение часу собрано было до тридцати тысяч рублей. Бекетов этим не удовольствовался: отправляет собственноручные письма к знатнейшим помещикам Наместничества с тем же приглашением, приложив список участников. Учтивость не позволяла не отвечать Генерал-Губернатору, а отвечать отказом не ставало духу. В короткое время из собранной суммы устроены были на берегах Каспийского моря первые заведения Астраханской рыбной компании. Бекетова не стало; первоначальные акционеры уступили свое право другим лицам; но посаженное деревцо пустило корни, и от плодов его вкушает Россия.

Выше сказано, что с Графом Воронцовым наступила новая эпоха для Бессарабии. Но Граф Воронцов, имея на руках Новороссийский край, страну еще образующуюся, а посему требующую также большой деятельности, множества усовершений, не мог обратить на Бессарабию всего внимания, какого она заслуживает. Угодно Вам поставить ее на возможную степень благоденствия; привести в положение, в каком желаете ее видеть? Вверьте исключительно ее управление новому Бекетову, новому Сипягину, самому Графу Воронцову, но с тем, чтоб он был на месте, и изучая потребности и способы страны, воспользовался подобострастным уважением Бессарабского Дворянства к властям для обращения его деятельности на пользу собственную и Государственную; чтоб увещаниями, поощрением, примером пробуждал в нем охоту к промышленности, руководствовал его начинания, сам принимал в них участие: и Вы достигнете вожделенной цели. Знатнейшие Дворяне из приличия, в угождение Генерал-Губернатору, мелкие из подражания знатным будут содействовать его видам, состязаться с ним в усердии. И какие благотворные последствия проистекут от сего состязания для Бессарабии, для всей России! Дунай покроется судами, кои понесут вглубь Германии богатые произведения его устьев; Бессарабская винная компания, соревнуя Крымской, умножит количество, возвысит достоинство тамошних вин; тучные пажити Буджака оденутся бесчисленными стадами, коих шерсть, сало, кожи, выходя за границу, обогатят казну новыми доходами; на степях, ныне безжизненных, зазеленеют тутовые рощи, и шелк их заменит на наших фабриках шелк, получаемый из чужих краев; все воспрянет новою жизнию, закипит неведомой дотоле деятельностию; и Бессарабия, в чувстве должной признательности, возрадуется возможностию воздать Правительству за дарованное ей благоденствие.

•  — Одесса, самый выгодный из наших Черноморских портов, принес в 1831 году до 1.500.000 пошлины. Можно, думаю, безошибочно сказать, что в самое короткое время Измаил, буде не станет выше Одессы, по крайней мере, с нею сравняется. Измаил, превосходя во всем Одессу, уступает ей двумя обстоятельствами: новостию и тем, что в Одессу приходят подвозы из Губерний Подольской, Киевской, Херсонской и частию Екатеринославской. Но сие последнее неудобство не так велико, как оно кажется с первого взгляда. Подвозы из Подолии в Одессу ничтожны в сравнении с теми, какие могли бы быть, по причине трудности перевозки гужем. Богатейшие ее уезды, прилегающие к Днестру, сбывают самую малую часть своих произведений. По снятии Днестровской карантинной и таможенной линии⁶, когда откроется свободное плавание по Днестру, вся эта страна, особенно ниже Ямполя (около сего города находятся пороги), обратится с избытком своих произведений в Бессарабию, и Аккерман, при устье Днестра, сделается складочным оных местом. Впрочем, один Буджак, занимающий все пространство между Аккерманом, Кишиневом, Бендерами и с каждым днем более совлекающий с себя степную наружность, по изобилию и разнообразию своих произведений едва ли не заменит все доставляемое в Одессу. Приобщите к тому обстоятельство Средиземной торговли, сопряженной с плаванием вверх по Дунаю и впадающим в нее рекам; сообщение с Молдавиею, Валлахиею, Австрийскими владениями — выгода чрезвычайно важная, каковой Одесса не имеет. --*

Когда же сии отрасли занятий, к которым сама Природа ее приглашает, а именно: земледелие, садоводство, пчеловодство вместе с непосредственно принадлежащими к ним промыслами будут в полном ходу; тогда дух трудолюбия и предприимчивости, однажды возбужденный, ища новой пищи, сам собою обратится к промышленности мануфактурной. Без всякого поощрения, без усилий со стороны Правительства, устроятся фабрики и заводы, требуемые местными обстоятельствами страны, а с сим вместе польются на нее довольство, изобилие, все блага, доставляемые трудом.

•  — Лет семь назад Крым производил не более 300 тысяч ведер вина; в нынешнем году Крымская Компания, заведенная стараниями Гр. Воронцова, ожидала оных до миллиона; а сие приращение необходимо влечет за собою усиление других промыслов, так что одно сие обстоятельство, не сомневаюсь, чрезвычайно возвысило и еще более возвысит всю промышленность Крыма. При нравственном и умственном расположении обывателей Бессарабии, влияние Генерал-Губернатора будет там гораздо значительнее, и последствия оного еще более несомненны. --*

Примите, Милостивый Государь, уверение в глубоком высокопочитании и душевной преданности, с коими честь имею пребыть

"28-го" Августа, 1832.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорным слугою.

Александр Корнилович.

КОММЕНТАРИИ

1

Публикуется впервые по писарской копии: ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 41—43. В деле также имеется черновик записки (л. 37—38 об.) с большим количеством исправлений и незначительными стилистическими отличиями.

25 февраля 1828 года записка была представлена Бенкендорфом начальнику Главного штаба графу И. И. Дибичу: «Генерал-Адъютант Бенкендорф имеет честь представить Его Сият[ельст]ву Графу Ивану Ивановичу включаемые у сего рассуждения Государственного преступника Корниловича о разных политических предметах. Мысли сии могут иногда обратить на себя внимание Его Сиятельства» (л. 40).

¹ Макиавелли Никколо ди Бернардо (1469—1527), итальянский мыслитель, писатель и историк эпохи Возрождения. Ради упрочения государства считал допустимыми любые средства, отсюда — термин «макиавеллизм» для определения политики, пренебрегающей нормами морали.

² Русско-турецкая война 1806—1812 годов.

³ Мехмед II Фатих (Завоеватель) (1432—1481), турецкий султан в 1444 и 1451—1481 годах. Вел завоевательную политику, лично возглавлял походы турецкой армии. В 1453 году завоевал Константинополь (древнерусское название — Царьград, ныне Стамбул (Истанбул)) и сделал его столицей Османской империи, фактически положив тем самым конец существованию Византии.

⁴ Пустошкин Семен Афанасьевич (1759—1846), адмирал (1831), сенатор (1827). В 1807 году, во время русско-турецкой войны 1806—1812 годов, содействовал сухопутным войскам при взятии Аккермана и Килии, овладел Анапой и блокировал Трапезунд.

⁵ Весной 1821 года в Греции началось восстание против турецкого ига. Русское общество, сочувствовавшее освободительной борьбе греческого народа, ожидало, что Александр I окажет помощь повстанцам. Однако, хотя Россия и порвала дипломатические отношения с Турцией в июне 1821 года после того, как в Константинополе были повешены греческий патриарх Григорий и три митрополита, до войны дело тогда не дошло. Александр I не поддержал восставших греков, так как это противоречило бы идее Священного союза, заключенного в 1815 году Австрией, Пруссией и Россией с целью подавления национально освободительных и революционных движений.

⁶ Наваринская битва 8 октября 1827 — морское сражение в Наваринской бухте (Южная Греция) во время Греческой национально-освободительной революции 1821—1829 годов между турецко-египетским флотом и соединенным флотом России, Великобритании и Франции. Последний был направлен для давления на Турцию, которая отказалась выполнить требования Лондонской конвенции 1827 года о предоставлении Греции автономии.

⁷ Речь идет о Далматинском (Балканском) проекте, разработанном в связи с ожидавшимся вторжением в Россию армии Наполеона. После получения известия о подписании франко-австрийского договора (14 марта 1812 года) планировалось нанести удар по Австрийской империи с привлечением к участию к диверсии Турции, а также славянских народов Балканского полуострова и венгров. Порученный адмиралу П. В. Чичагову проект не был осуществлен из-за решительного противодействия Турции, а также достигнутого в июне 1812 года тайного русско-австрийского соглашения.

⁸ Франциск I (1494—1547), французский король (с 1515) из династии Валуа. В 1540-х годах, во время Итальянских войн 1494—1559 годов, Франция выступала против «Священной Римской империи» в союзе с Османской империей.

⁹ Остерман Андрей Иванович (Генрих Иоганн Фридрих) (1686—1747), граф (1730), государственный деятель, дипломат. С 1703 года на русской службе. Активно участвовал в работе Аландского конгресса (1718—1719) и выработке условий Ништадтского мира (1721). С 1723 года вице-президент Коллегии иностранных дел, в 1725—1741 годах вице-канцлер. С 1726 года член Верховного тайного совета. С 1731 года фактически руководил внешней и внутренней политикой России. После дворцового переворота 1741 года предан суду, приговорен к смертной казни, замененной пожизненной ссылкой в Березов, где и умер.

¹⁰ Речь идет о перевороте 25 ноября 1741 года, возведшем на престол Елизавету Петровну.

¹¹ Инспекторский департамент образован с учреждением военного министерства в 1812 году. Занимался делами личного состава вооруженных сил, составлением сведений о войсках, вопросами их комплектования, рассылкой приказов, осуществлял контроль за благоустройством войск в строевом отношении, за исполнением судебных решений и др.

¹² Далее в черновом варианте: «ибо мне случилось видеть в Иностранной Коллегии многотомные выписки о сношениях России с иностранными державами, которые не подают никакого понятия о предмете, для которого они писаны».

2

Публикуется впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 56—60.

На записке помета, сделанная карандашом рукой Бенкендорфа: «1. Э[кспедиция]. Составить краткую записку; а в подробности представить на уважение Гр[афа] Кочубея, не называя Корниловича».

11 апреля 1828 года записка была представлена Бенкендорфом председателю Государственного совета и Комитета министров графу Виктору Павловичу Кочубею: «Получив частное письмо о развращении Крестьянских нравов в некоторых Велико-Российских и Сибирских Губерниях и о мерах, как кажется, весьма благоразумных и приличных обстоятельствам к исправлению оных и к восстановлению между поселянами основанной на вере нравственности, я счел долгом представить при сем подробную выписку из сего письма для благоуважения Вашему Сиятельству» (л. 55).

¹ Епархия — в православных церквах административно-территориальная единица во главе с архиереем (епископом).

3

Публикуется по автографу: ГАРФ. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 66—68. Впервые напечатана (с ошибочными прочтениями): Щеголев П. Е. Благоразумные советы из крепости. (По неизданным материалам) // Современник, 1913. Кн. 2. С. 294—296; затем в академическом издании: Корнилович А. О. Сочинения и письма (Редакторы-составители А. Г. Грумм-Гржимайло и Б. Б. Кафенгауз). М. — Л., 1957. С. 208—211.

Связана с запиской Бенкендорфа Корниловичу от 17 апреля 1828 года: «Замечания Ваши об исправлении безнравственности, распространившейся в простом народе, я имел щастие представить Государю Императору.

Его Величество, прочтя оные с благоволением, изъявить изволил желание иметь подробное сведение о том, каким образом обходятся с каторжными в Чите; вследствие чего я прошу Вас взять на себя труд исполнить, с свойственною Вам откровенностию, сие благодетельное и великодушное желание Монарха, доставя ко мне обыкновенным путем Ваши замечания по сему предмету» (л. 65).

На записке помета чернилами: «Подлинная Копия, снабженная Высочайшею резолюциею касатель[но] Государственных преступников вообще, приложена к делу о содержании их, № 61. 1826».

¹ Заря — военный сигнал, подаваемый при заходе солнца, отбой.

² Лепарский Станислав Романович (1754—1837), генерал-лейтенант. С 1826 года — комендант Нерчинских рудников. Заслужил уважение и симпатию декабристов гуманным отношением и отзывчивостью.

³ Инвалидами назывались военные, несшие нестроевую службу по причине преклонного возраста или физических увечий, синоним слова «ветеран».

4

Публикуется по автографу: ГАРФ. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 72—78 об. Впервые напечатана (с ошибочными прочтениями): Корнилович А. О. Сочинения и письма. С. 213—220.

По записке Корниловича были составлены выписки (л. 82—97), на которых имеется помета: «Было представлено и читано в Собственной Комиссии. Соответственные распоряжения по содержанию сей Записки уже сделаны в Сибирском Комитете. 6 Августа 1828».

¹ Имеются в виду различные разряды крестьян Российской империи начала XIX в.: казенные (государственные) и владельческие (помещичьи), которые несли повинности (барщину — отработочную ренту или оброк — продуктовую или денежную ренту). Крестьяне Остзейского края (Курляндской, Лифляндской и Эстляндской губерний) и Польских губерний были незакрепощенными и арендовали землю у помещиков.

5

Публикуется впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 100—108 об.

На записке помета карандашом, сделанная рукой Бенкендорфа: «Lui avez vous envoyê les gazettes; faites les lui tenir avec toutes les derniХres qui pourraient l’intêresser. Il y a de trХs bonnes idêes, mais je ne suis pas assez intruit dans les affaires de la Pologne pour juger ce qu’on peut en faire». («Вы послали ему газеты; пусть ему доставляют все новости, которые могут его заинтересовать. У него были хорошие идеи, но я недостаточно посвящен в дела Польши, чтобы судить о том, что можно сделать»).

¹ Имеются в виду белорусские, украинские, литовские и латышские земли, отошедшие к России в результате трех разделов Речи Посполитой (1772, 1793, 1795) между Россией, Пруссией и Австрией.

² Великое княжество Литовское — государство в XIII—XVI веках на территории современной Литвы, Белоруссии, части Украины, Западной России. По Люблинской унии 1569 года объединилось с Польшей в одно государство — Речь Посполитую (польск. Rzecz-pospolita — республика), представлявшую собой специфическую форму сословной монархии во главе с королем, избираемым Сеймом.

³ Речь Посполитая в административном отношении делилась на две части: Корону (Польшу) и Великое княжество (Литву), которые управлялись соответственно Коронным правом и Литовским статутом.

⁴ Магнаты — крупные феодалы, родовитая и богатая знать.

⁵ Заставной — закладной, заложенный, данный в залог.

⁶ В мае 1792 года союз польских магнатов (Тарговицкая конфедерация), стремясь ликвидировать реформы Четырехлетнего Сейма (1788—1792) и отменить прогрессивную Конституцию 3 мая 1791 года, обратилась за помощью к русскому правительству. Результатом вторжения войск России и Пруссии был второй раздел Речи Посполитой, оформленный актом от 13 января 1793 года

⁷ Стряпчий — чиновник по судебным делам.

⁸ Шляхта — мелкопоместное дворянство.

⁹ Боярские дети — мелкие феодалы в Русском государстве XV—XVII веков несшие военную и гражданскую службу. Позднее слились с дворянством.

¹⁰ Однодворцы — разряд служилых людей Московской Руси, владевших небольшим земельным участком, полученным за службу, и впоследствии фактически приравненных к крестьянам.

¹¹ Сеймики — региональные (по воеводствам и землям) шляхетские съезды в Польше (с XV века), собиравшиеся для избрания депутатов в Сейм.

¹² Вероятно, имеется в виду указ от 3 мая 1795 года «О разных распоряжениях, касательно устройства Минской губернии».

¹³ Император Павел I восстановил шляхетские собрания, выборные суды и местные привилегии польской шляхты.

¹⁴ Графы Любомирские, князья Чарторижские, графы Потоцкие — наиболее богатые и влиятельные роды польских магнатов.

¹⁵ Чинш — в феодальной Европе регулярный фиксированный оброк продуктами или деньгами, который платился сеньору. Крестьяне, уплачивавшие чинш, были обычно наследственными держателями своих наделов.

¹⁶ Имеется в виду Высочайше утвержденный доклад Сената от 17 июня 1803 года «О выпуске в аренду частным людям казенных имений в губерниях Волынской, Подольской и Киевской».

¹⁷ Имеется в виду указ от 30 ноября 1823 года «О внесении в ревизию всех русских крепостных людей, в Бесарабии находящихся».

¹⁸ Некрасовцы — потомки донских казаков, участников Булавинского восстания 1707—1709 годов, которые после поражения ушли во главе с И. Ф. Некрасовым (1660—1737) на Кубань (где Некрасов возглавил своеобразную казачью «республику»), а в 1740 бежали в Турцию. Расселились в Добрудже и Малой Азии, около озера Маньес. Получили свободу от податей и повинностей, самоуправление (казачий круг) с обязательным участием в войнах против России.

¹⁹ Буджакские татары — ногайцы, тюркоязычный народ, населявший в XVI—XVIII вв. степи Юго-Восточной Бессарабии (Буджак). До присоединения Бессарабии к России в 1791 году совершали набеги на территорию Украины и Подолии, жители которых называли ногайцев буджакскими татарами.

²⁰ Вероятно, имеется в виду Высочайше утвержденное мнение Государственного совета от 23 июня 1827 года «О посреднических комиссиях в случае неисправности должников помещичьего состояния».

²¹ Вероятно, имеется в виду указ от 31 октября 1818 года «Об обязанности крестьян, отыскивающих дворянство, представить предварительно доказательство на то, что они по роду своему не принадлежат к крестьянскому состоянию».

²² В 1809 году Наполеон, завоевав Австрию и Пруссию, на исторических территориях Польши создал Герцогство Варшавское. Поляки восприняли это как обретение национальной независимости и поэтому принимали активное участие в австро-французской войне 1809 года и русско-французской войне 1812 года.

²³ Шкловский кадетский корпус основан С. Г. Зоричем в городе Шклове в 1778 году, в 1799 году поступил в ведение государства. В 1824 году был переведен в Москву и стал называться Московским кадетским корпусом. Существовал до 1918 года.

²⁴ Корчемство — содержание постоялого двора, трактира (корчмы).

²⁵ Хананейская земля (Ханаан) — древнее название территории Палестины, Сирии и Финикии.

²⁶ Раввин (от др.-евр. рабби — мой учитель) — в иудаизме руководитель общины верующих, служитель культа.

²⁷ Имеется в виду указ от 11 апреля 1823 года «О несодержании евреями в Могилевской и Витебской губерниях ни в каком селении аренд, шинков, кабаков, постоялых дворов и почт; о переселении

— 285 —

их в города и местечки к 1 января 1825 года; о селении евреев, если пожелают обратиться в хлебопашца, на помещичьих свободных землях».

²⁸ À fonds perdus (франц.) — за пожизненную ренту, постоянно.

6—7

Публикуются по автографу: ГАРФ. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 120—125. Впервые напечатаны (с ошибочными прочтениями): Корнилович А. О. Сочинения и письма. С. 221—229.

На записке помета карандашом, сделанная рукой Бенкендорфа и адресованная экспедитору III Отделения П. Я. фон Фоку: «Петр Яков[левич]: К прочим подобным же».

¹ Русско-турецкая война 1828—1829 годов.

² Левант (от франц. Levant — Восток) — общее название стран, прилегающих к восточной части Средиземного моря (Сирия, Ливан, Египет, Турция, Греция, Кипр, Израиль), в узком смысле — Сирия и Ливан.

³ Персидский поход 1722—1723 годов — поход русской армии и флота во главе с императором Петром I в принадлежавшие Ирану (Персии) Северный Азербайджан и Дагестан. Закончился Петербургским договором 1723 года, по которому к России отошли Прикаспийские области. В связи с обострением русско-турецких отношений императрица Анна Иоанновна, заинтересованная в союзе с Ираном, по Рештскому договору 1732 года и Гянджинскому трактату 1735 года возвратила завоеванные земли.

⁴ Император Петр I послал в Пекин духовную миссию под предлогом обеспечения православного богослужения для переселенных в Пекин жителей уничтоженного русского города Албазин и для приезжающих в Китай русских купцов. В 1715 году духовная миссия выехала в Китай. В 1719—1722 годах состоялась поездка в Пекин чрезвычайного посланника императора Петра I Л. В. Измайлова, получившего от цинских властей охранную грамоту для русских торговых караванов и разрешение на открытие в Пекине православной церкви.

⁵ Канси (1654—1722), император (с 1662) маньчжурской династии Цин в Китае. При нем велись военные походы против русских поселений на Амуре и был заключен с Россией Нерчинский договор 1689 года, по которому Китаю передавалась обширная территория Албазинского воеводства.

⁶ В 1793 году в Пекин был допущен посол английского короля лорд Джордж Маккартней (1737—1806), имевший поручение установить дипломатические отношения между Китаем и Великобританией и добиться права свободного поселения и передвижения англичан в Китае. Члены миссии были приняты как представители вассалов. В эдикте императора Цяньлуна говорилось, что просьба англичан противоречит всем обычаям династии и не может быть принята.

⁷ Постоянная российская православная миссия в Китае выполняла торговые и дипломатические функции.

⁸ Иезуиты — члены наиболее влиятельного в католической церкви монашеского ордена, созданного для защиты интересов папства, борьбы с ересями и миссионерской деятельности. Орден основан в 1534 году в Париже Игнатием Лойолой и утвержден под названием «Societas Jesu» («Общество Иисуса») папой Павлом III в 1540 году Иезуиты участвовали в деятельности инквизиции.

⁹ Тимковский Егор Федорович (1790—1875), путешественник, сопровождавший русскую духовную миссию в Пекин в 1821 году.

¹⁰ Бичурин Никита Яковлевич, в монашестве о. Иакинф (1777—1853), китаевед, член-корреспондент Санкт-Петербургской Академии наук (1828). В 1807—1821 годах возглавлял духовную миссию в Пекине. Автор работ по истории, культуре и философии Китая.

¹¹ В 1684—1686 годах китайские войска неоднократно атаковали построенный русскими казаками и поселенцами в середине XVII века в верховье Амура город Албазин. С июля 1686 по май 1687 года длилась осада города, снятая с началом мирных переговоров, завершившихся подписанием 27 августа 1869 года Нерчинского договора, по которому русские оставили Албазин.

¹² Сарепта — немецкая колония в Саратовской губернии Царицынского уезда.

¹³ Английская Ост-Индская компания (1600—1858), основанная для торговли с Индией и другими странами Южной и Юго-Восточной Азии, постепенно превратилась в государственную организацию с армией и аппаратом управления английскими колониями в этой части света.

8

Публикуется по автографу: ГАРФ. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 111—118. Впервые напечатана (с ошибочными прочтениями): Корнилович А. О. Сочинения и письма. С. 229—239.

На записке пометы карандашом, сделанные рукой Бенкендорфа: «Можно послать прочесть Д. Г. Бибикову» (вверху) и «Петру Яковлев[ичу]» (внизу).

Бибиков Дмитрий Гаврилович (1791—1870), государственный деятель, генерал от инфантерии (1843), генерал-адъютант (1843), член Государственного совета (1848), сенатор (1837). В 1824—1835 годах директор Департамента внешней торговли и член Мануфактур-совета Министерства финансов.

¹ Идес Эверт Исбрандт (Эбергард Избраннедес) (1660 — после 1704), иностранный купец, посланный в 1692 году в Китай для переговоров по устройству торговых сношений России и Китая.

Ланг Лоренц (1690-е — после 1743), швед, инженер-лейтенант, состоял на русской службе. По поручению императора Петра I дважды был в Китае (1715—1717 и 1720—1722) с посольством Л. В. Измайлова.

Измайлов Лев Васильевич (1685—1738) в 1719 году был направлен в Пекин чрезвычайным посланником для заключения торгового договора между Россией и Китаем. В ноябре 1720 года был принят богдыханом, но договор заключен не был.

В 1720 году экспедицией генерал-майора Лихарева была заложена крепость Усть-Каменная (позднее — Усть-Каменогорская).

Бекович-Черкасский Александр (Жансох Девлет-Кизден-Мурза) (? —1717), князь, политический и военный деятель, гидрограф. В 1714 году по поручению императора Петра I отправился в Хиву и Бухарию. В 1714—1716 годах обследовал восточный берег Каспийского моря, основал там 3 крепости, составил его карту. В 1717 году с отрядом в 5 тысяч человек возглавил экспедицию в Хиву. Отразив нападение 20-тысячного войска хана Ширгази, был вероломно убит по его приказу в районе озера Порсу, близ Хивы.

² Маньчжурское правительство Китая в 1755 году оккупировало Джунгарское (Ойратское) ханство. В результате трехлетней борьбы в 1758 году национально-освободительное движение было жестоко подавлено. При этом сотни тысяч ойратов были истреблены.

³ Надир-Шах Афшар (1688—1747), шах Ирана (Персии) (с 1736). Пришел к власти после завершения возглавляемой им борьбы за изгнание из Ирана афганцев и турок. Завоевал значительные территории в Индии, Средней Азии, Закавказье. Убит в результате заговора одной из группировок военно-феодальной знати.

⁴ Два основных направления в исламе — шиизм и суннизм. При решении вопроса о высшей мусульманской власти (имаме-халифе) сунниты опираются на «согласие всей общины» (фактически ее религиозно-политической верхушки), в отличие от шиитов, признающих имамами-халифами лишь династию Алидов (Али (? —661) и его прямых потомков от брака с дочерью пророка Мухаммеда Фатимой).

⁵ Гюлистанский договор (15 ноября 1813 года) завершил русско-персидскую войну 1804—1813 годов. Ряд закавказских провинций и ханств отошел к России, которая получила исключительное право держать военный флот на Каспийском море.

⁶ Ртищев Николай Федорович (1754—1835), генерал от инфантерии, сенатор. В 1811—1813 годах — управляющий Кавказской и Астраханской губерниями, Главнокомандующий в Грузии.

⁷ Головкин Юрий Александрович (1763—1846), граф, обер-церемониймейстер (1800), действительный тайный советник (1804), сенатор (с 1796), член Государственного совета (с 1832). В 1805 году отправлен с особой миссией в Китай.

Негри Александр Федорович (1784—1854), дипломат, археолог. Сотрудник Министерства иностранных дел. В 1820 году был послан в Бухару для утверждения торговых сношений и возвращения русских пленных.

Муравьев Николай Николаевич (Карский) (1794—1866), генерал от инфантерии. Совершил военно-дипломатические поездки в Хиву (1819—1820), Египет и Турцию (1832—1833). Автор работы «Путешествие в Туркмению и Хиву в 1819 и 1820 годах» (М., 1822).

⁸ Мейендорф Александр Казимирович (1798—1865), барон, путешественник, геолог. В 1820 году в составе русского посольства был направлен в Бухару «для собирания географических и статистических сведений», изложенных затем в книге «Краткое начертание путешествия Российского посольства из Оренбурга в Бухарию» (Париж, 1826).

⁹ До 1860-х годов, когда завершилось присоединение земель Казахского ханства к России, оно делилось на Большую Орду (Семиречье), Среднюю Орду (Центральный Казахстан) и Малую Орду (Западный Казахстан).

¹⁰ Караван-сарай (перс., букв. — дом караванов), постоялый и торговый двор в городах и на дорогах в странах Ближнего Востока, Средней Азии, Закавказья.

¹¹ Назаров Филипп, посланник к кокандскому хану, автор работы «Записки о некоторых народах и землях средней части Азии Филиппа Назарова, Отдельного Сибирского корпуса переводчика, посланного в Кокант в 1813 и 1814 годах» (СПб., 1821).

9

Публикуется впервые по автографу: ГАРФ. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 137—145.

¹ Имеется в виду деятельность Российского Библейского общества (1813—1826) по переводу и изданию на разных языках книг Священного писания и распространению их среди народов России.

² Президент Библейского общества князь А. Н. Голицын содействовал изданию и распространению книг мистического содержания, оказывал покровительство различным мистическим сектам. Кроме того, его экуменизм и связь с протестантскими проповедниками вызывали опасение у многих высших иерархов. Сменивший Голицына на посту президента митрополит Серафим осенью 1824 года представил императору Александру I доклад о вреде общества и необходимости его закрытия. Указом императора Николая I от 12 апреля 1826 года деятельность Библейского общества была прекращена.

³ Указ от 22 мая 1801 года «Об освобождении священников и диаконов от телесных наказаний», Указ от 17 мая 1808 года «Об освобождении жен священнослужителей, впавших в уголовные преступления, от телесных наказаний».

⁴ Черное духовенство — в православии — монашество.

⁵ Журнал «Христианское чтение» издавался Санкт-Петербургской духовной академией в 1821—1917 годах.

⁶ Скопцы — религиозная секта, возникшая в России в конце XVIII века. Проповедовала спасение души в борьбе с плотью путем оскопления (кастрации) мужчин и женщин, отказа от мирской жизни.

⁷ Нормальная школа (от франц. ecole normale) — педагогическое училище.

⁸ Схоластика (от греч. школьный, ученый) — тип религиозной философии, получивший наиболее полное распространение и господство в Западной Европе в средние века. Для схоластики характерно подчинения мысли авторитету догмата, стремление открыть истину через анализ библейских текстов. В переносном смысле — оторванное от жизни бесплодное умствование, пустая словесная игра.

⁹ Пеле Уильям (1743—1805) — английский священник, философ-утилитарист, автор работы «Принципы нравственной и политической философии» (1785).

¹⁰ 1 Тим. 3, 10.

10

Публикуется по автографу: ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 146—147 об. Впервые напечатана (с ошибочными прочтениями): Корнилович А. О. Сочинения и письма. С. 268—271.

¹ Хозрев-Мирза (1813—1875), сын персидского наследного принца Аббас-Мирзы. В 1829 году был прислан своим дедом шахом Фетх-Али в Петербург для принесения извинений русскому правительству в связи с разгромом в январе 1829 года русского посольства в Тегеране и убийства большинства членов дипломатической миссии, включая посла А. С. Грибоедова.

² Мирза (мурза) — в Иране (Персии) титул члена правящей династии (употребляется после имени, например, Аббас-Мирза), или вельможа, приближенный ко двору правителя (употребляется перед именем, например, Мирза Салег).

³ Аббас-Мирза (1789—1833), наследный принц, государственный деятель Ирана (Персии), наместник в Азербайджане. Играл руководящую роль в управлении государственными делами и во внешней политике Ирана. Командовал войсками во время русско-персидских войн (1804—1813 и 1826—1828) годов и персидско-турецкой войны (1821—1823). Пытался реорганизовать персидскую армию по европейскому образцу.

⁴ Волконский Петр Михайлович (1776—1852), светлейший князь, государственный деятель, военный администратор, генерал-фельдмаршал (1843), член Государственного совета (с 1821). Участник Наполеоновских войн. В 1813—1823 годах начальник Главного штаба. В 1826—1852 годах министр Императорского Двора и Уделов.

⁵ Фетх Али-шах (1766—1834) — шах Ирана (Персии) (1797—1832).

⁶ Персидско-турецкая война 1821—1823 годов.

⁷ Каджарская династия — династия шахов Ирана (Персии), правившая в 1796—1925 годах.

⁸ Русско-персидская война 1826—1828 годов завершилась подписанием Туркманчайского договора 22 февраля 1828 года, по которому к России отошли Эриванское и Нахичеванское ханства.

⁹ Сатрапия — провинция в Персии.

11

Публикуется впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 152—156 об.

¹ Адрианопольский договор 14 сентября 1829 года завершил русско-турецкую войну 1828—1829 годов. По его условиям устье Дуная с островами, Кавказское побережье Черного моря от устья Кубани до северной границы Аджарии, а также крепости Ахалцих и Ахалкалаки перешли к России. Турция признавала присоединение к России Грузии, Имеретии, Менгрелии и Гурии, а также ханств Эриванского и Нахичеванского. Подтверждалось право российских подданных вести свободную торговлю по всей территории Турции. Черноморские проливы объявлялись открытыми для торговых судов.

² Сипягин Николай Мартьянович (Мартынович) (1785—1828), генерал-лейтенант (1826), участник Наполеоновских войн. С 1827 года Тифлисский военный губернатор. Содействовал развитию благотворительных учреждений, открыл школу для местных уроженцев и аманатов горских и других народов. Поощрял развитие виноградарства и шелководства, учредил школу земледелия и ярмарку. Начал издавать «Тифлисские ведомости» на русском, грузинском и персидском языках.

³ Аманат (араб.) — заложник для обеспечения точного выполнения договора.

⁴ Уздень — в Дагестане свободный крестьянин-общинник. С XVI в. термин применялся русской администрацией и к служилому феодальному сословию. Часть узденей выдвигалась в ряды феодальной верхушки, некоторые превращались в зависимых крестьян.

⁵ Ришельевский (Одесский) лицей — учебное заведение для детей дворян, основанное в 1817 году герцогом Ришелье. В 1865 году преобразован в Новороссийский университет.

⁶ Ришелье Арман Эмманюэль дю Плесси (1766—1822), герцог, французский и русский государственный деятель. В 1790 году в качестве волонтера русской армии участвовал в штурме Измаила. С 1795 года жил в России. С 1803 года градоначальник Одессы, одновременно в 1805—1814 годах генерал-губернатор Новороссийского края. Содействовал превращению Одессы в крупный торговый город, быстрому заселению и хозяйственному освоению Северного Причерноморья. После реставрации Бурбонов (1814) возвратился во Францию, участвовал в Венском конгрессе, был первым министром в правительстве Людовика XVIII (1815—1818, 1820—1821). В Одессе Ришелье воздвигнут памятник работы И. Мартоса (1828).

⁷ Алкоран (устаревшее) — то же, что Коран — главная священная книга мусульман.

⁸ Халифат (Арабский халифат) — государство, образовавшееся в результате арабских завоеваний VII—IX вв.

⁹ Аббасиды — династия арабских халифов (750—1258), происходящая от Аббаса, дяди пророка Мухаммеда.

¹⁰ Мавры — в средневековой Западной Европе название арабов и берберов, под властью которых находился Пиренейский полуостров (начало VIII — конец XV в.).

¹¹ Гяуры — название мусульманами всех представителей других религий. Кафиры — немусульманское население Нуристана (бывшего Кафиристана), высокогорной области на северо-востоке Афганистана, называвшееся так соседними мусульманами.

¹² Шейх-Мансур (настоящее имя Ушурма) активно поддерживал расширение турецкой экспансии на Кавказе. В 1785 году организовал ряд нападений на русские укрепления (Кизляр и др.). Захвачен в плен в 1791 году при взятии русскими войсками Анапы. Умер в ссылке в Соловецком монастыре.

¹³ Баранта (тюркск.) — захват скота или какого-либо другого имущества с целью принудить его владельца возместить ранее причиненный виновному ущерб. Баранта была распространена главным образом среди кочевых народов.

¹⁴ Ясачные люди — название нерусских народностей Поволжья (в XV—XVIII вв.) и Сибири (в XVII — начале XX вв.), которые платили натуральный налог — ясак, вносившийся в казну пушниной, а иногда скотом.

12

Публикуется по автографу: ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 157—161. Впервые напечатана: Корнилович А. О. Сочинения и письма. С. 239—244.

¹ Троицк — уездный город Оренбургской губернии, через который проходил один из главных сибирских трактов.

² «Общее обозрение торговли с Азиею (Из бумаг покойного графа Валериана Александровича Зубова, 1801 года)» (Сын Отечества. 1829. № 35. С. 95—105. № 36. С 164—176).

³ Ермолов Алексей Петрович (1772—1861), военный и государственный деятель, генерал от инфантерии (1818), генерал от артиллерии (1837). Участник Наполеоновский войн. В 1816—1827 годах командующий Кавказским корпусом и Главнокомандующий в Грузии. В 1819 году отправил посольство к хивинскому хану во главе с Н. Н. Муравьевым.

⁴ Мухаммед Рахим I (1806—1825), хан Хивы. Завершил борьбу за объединение Хивинского ханства, учредил Верховный совет, провел налоговую реформу, завел таможни и монетный двор.

⁵ Во время своего путешествия в Хиву в конце 1819 года Н. Н. Муравьев в течении 40 дней находился на положении узника в расположенной неподалеку от Хивы крепости Иль-Гельды, затем был принят ханом Мухаммедом Рахимом.

⁶ Аллакули-хан, хан Хивы (1825—1842).

⁷ Депо — временная тюрьма.

⁸ Колодкин Алексей Емельянович (1776—1851), картограф, генерал-майор. В 1808 году произвел картографическое описание Каспийского моря. В 1826 году издал Атлас Каспийского моря.

⁹ Макао — португальская колония на южном берегу Китая (с 1557), средоточие восточно-азиатской торговли.

¹⁰ Купцы торговой республики Генуя (XIII—XV вв.) из своих колоний на Азовском море доплывали вверх по Дону и вниз по Волге до Астрахани, а оттуда Каспийским морем попадали в Персию.

13—15

Публикуются впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 173—184.

На записке внизу помета карандашом, обведенная чернилами: «К делу».

¹ Российско-Американская компания — торговое объединение для освоения территории Русской Америки и островов Курильской гряды (1799—1868). Ей предоставлялись в монопольное пользование все промыслы и ископаемые, находившиеся на этих территориях, право организации экспедиций, освоения вновь открываемых земель, и торговли с соседними странами.

² Восточный океан (устар.) — Тихий океан.

³ Колониальное господство Испании в странах Северной и Южной Америки было установлено в XVI веке. В результате Войны за независимость Испанских колоний в Америке 1810—1826 годов возникли политически независимые государства с республиканским строем.

⁴ Кяхта — торговая слобода (XVIII—XIX вв.) на границе с Китаем. С 1772 года единственный пункт легальной торговли с Китаем. Кяхтинский торг занимал важнейшее место во внешней торговле России.

⁵ Чичерин Денис Иванович (ок. 1720—1785), сибирский губернатор (1763—1781), много сделавший для заселения большого тракта от Тобольска до Иркутска и Барабинской степи. Открыл в Тобольске геодезическую школу, госпиталь, аптеку, устроил ремесленный дом для ссыльных, заботился о благоустройстве города, следил за его санитарным состоянием.

⁶ Трескин Николай Иванович (1763—1842), иркутский гражданский губернатор (1806—1819). Наряду с активной деятельностью Трескина по преобразованию края (строительство дорог, благоустройство Иркутска, развитие промышленности и др.), его управление губернией ознаменовалось исключительным размахом злоупотреблений и беззаконий.

⁷ «Описание Охотского порта, составленное покойным контрадмиралом Миницким, бывшим начальником Охотского порта с 1809 по 1817 год» (Сын Отечества. 1829. № 29. С. 136—153. № 30. С. 206—221).

⁸ Имеются в виду участники Стрелецкого восстания 1698 года, сосланные Петром I в Сибирь.

⁹ Приказы общественного призрения — губернские административные органы в России, созданные по административной реформе 1775 года и ведавшие местными школами, госпиталями, больницами, богадельнями, сиротскими домами, а также некоторыми тюремными учреждениями — «работными» и «смирительными» домами.

¹⁰ Линейные казаки — казаки, служившие на границе.

¹² Русскому посольству Л. В. Измайлова в Китае в 1720 году не удалось заключить русско-китайский торговый договор из-за укрывательства в России беглых монголов, медлительности в размежевании границ и покровительства хану Джунгарии, воевавшему с Китаем.

¹³ Главное правление училищ было образовано 8 сентября 1802 года, заведовало народным просвещением.

¹⁴ А. О. Корнилович преподавал статистику и географию в Корпусе военных топографов и в Санкт-Петербургском училище колонновожатых в 1823—1825 годах. Училище колонновожатых было открыто в 1815 году в Москве по инициативе Н. Н. Муравьева, в 1823 году переведено в Санкт-Петербург. Готовило офицеров квартирмейстерской части. Ликвидировано в 1826 году. Корпус топографов был учрежден в 1822 году при Генеральном штабе.

¹⁵ Шторх Андрей (Генрих) Карлович (1766—1835), экономист, историк и статистик, академик (1804), вице-президент Санкт-Петербургской Академии наук (1830). Преподавал историю и словесность в Санкт-Петербургском кадетском корпусе. С 1799 года наставник детей императорской фамилии. Автор девятитомного труда «Историко-статистическая картина русской империи в конце 18-го века» (на немецком языке, Рига и Лейпциг, 1797—1803).

¹⁶ Гейм Иван Андреевич (1758—1821), профессор всемирной истории, географии и статистики Московского университета. Автор многих учебников, в том числе «Первоначальных оснований новейшего всеобщего землеописания» (Москва, 1813).

¹⁷ В 1796—1797 годах в России была проведена губернская реформа, в ходе которой было установлено новое разделение государства на губернии, сокращавшее их число.

¹⁸ Имеется в виду рецензия Корниловича на книгу К. И. Арсеньева «Начертание всеобщей географии» (Северный архив. 1825. Ч. 14. № 5. С. 43—66).

¹⁹ Франклин Бенджамин (1706—1790), американский просветитель, государственный деятель, ученый, один из авторов Декларации независимости США (1776) и Конституции (1787), почетный член Санкт-Петербургской академии наук (1789). С 1732 по 1758 год издавал «Альманах бедняка Ричарда», где в популярной форме приводил различные научные данные, проповедовал практическую мораль, бережливость и трудолюбие. В 1757 году выпустил отдельную книгу «Путь к богатству, или Усовершенствования бедняка Ричарда». В России переводы этой книги выходили под различными заголовками: «Учение добродушного Ричарда» (СПб., 1784), «Как благополучно век прожить? Наука доброго человека Ричарда» (М., 1791), «Ручная философия, или Наука доброго Ричарда» (М., 1804) и др.

16

Публикуется впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 189—190 об.

¹ Ламаизм — одно из течений буддизма, для которого характерно полное подчинение ученика учителю-ламе.

² Далай-лама (от. монг. далай — море (мудрости) и тибет. лама — высший) — титул первосвященника ламаистской церкви.

17—19

Публикуются впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 199—210 об.

¹ Плутарх (ок. 45 — ок. 127), древнегреческий писатель и историк.

Тацит (ок. 58 — ок. 117), римский историк.

² Имеется в виду общественный договор — теория происхождения государства, выдвинутая голландским ученым Г. Гроцием, утверждающая, что государство возникло в результате договора, в котором предусматривался отказ граждан от части их естественных прав в пользу государственной власти, призванной охранять их собственность и безопасность.

³ Митфорд Уильям (1744—1827), английский историк, автор многотомного труда «История Греции» (1784—1822).

⁴ Методисты — англо-американская протестанская секта, основанная в 1729 году в Оксфордском университете братьями Джоном (1703—1791) и Чарльзом (1706—1788) Уэсли. Члены секты считают своей целью «методичное», то есть полное и точное исполнение христианских заповедей, проповедуют дух смирения и покорности. В 1735 году к ним присоединился Джордж Уайтфильд (1714—1770). Проповеди Джона Уэсли, Уайтфильда и их последователей в Англии и Америке на открытых местах — площадях и полях собирали десятки тысяч человек.

⁵ Речь идет об установлении в результате так называемой «Славной революции» 1688—1689 годов парламентской системы в Англии, об утверждении конституционной монархии, пришедшей на смену абсолютизму.

⁶ В воззвании к народам Германии от имени императора Александра I и короля Фридриха-Вильгельма от 13 марта 1813 года говорилось: «Сим объявлением определяется и то отношение, в каком Его Величество Император Российский к восстановляемой Германии и ее конституции быть желает. Поелику Его Величество имеет в виду уничтожение чуждого влияния, то отношение сие не может состоять ни в чем ином, как только в даровании покровительства делу, совершение коего надлежит предоставить единым токмо государям и народам германским. Чем более первоначальные черты постановлений сих будут соответствовать коренному духу народа германского, тем единодушное, могущественнее и почтеннее явится вновь Германия между народами европейскими» (Михайловский-Данилевский А. И. Полн. собр. соч. Т. 6. СПб., 1850. С. 45).

⁷ Сталь Анна Луиза Жермена де (1766—1817), французская писательница, публицист. Летом 1812 года посетила Россию, была принята императорской семьей. Оставила записки о своем пребывании в России, в которых передала содержание своей известной беседы с императором Александром I: «Он сказал мне о своем желании (которое признает за ним весь мир) улучшить положение крестьян, еще закованных цепями рабства. „Государь, — сказала я, — в вашем характере есть залог конституции для вашего государства, и ваша совесть тому порукой“. — „Если бы это было так, то я не был бы ни чем иным, как счастливой случайностью“». (1812 год. Баронесса де Сталь в России // Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев. Л., 1991. С. 46).

⁸ В своей речи на открытии первого Польского Сейма в 1818 году император Александр I сказал о своем намерении распространить «законносвободные учреждения» «на все страны, Проведением попечению его вверенные», и призвал польских народных представителей доказать своим современникам, что «законносвободные постановления, … когда приводятся в исполнение по правоте сердца и направляются с чистым намерением к достижению полезной и спасительной для человечества цели; то совершенно согласуются с порядком и общим содействием утверждают истинное благосостояние народов». (Северная почта. 1818. № 26).

⁹ Принц Оранский Фредерик Георг Лодевейк (1792—1849), будущий король Нидерландов Вильгельм II (1840—1849). В 1815 году командовал нидерландскими войсками в битве при Ватерлоо. В 1816 году сочетался браком с сестрой императора Александра I великой княжной Анной Павловной (1795—1865).

¹⁰ Герман Карл Федорович (1767—1838), статистик, профессор Санкт-Петербургского университета, академик (с 1835). С 1820 года инспектор классов в Смольном институте и в Училище ордена св. Екатерины. Начальник статистического отделения в Министерстве внутренних дел. Автор первых русских теоретических трудов и учебников по статистике «Краткое руководство к всеобщей истории статистики» (1808) и др.

¹¹ См. указ от 26 января 1822 года «О разделении Сибирских губерний на Западное и Восточное управления».

20

Публикуется по автографу: ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 214—215 об. Впервые напечатана (с ошибочными прочтениями): Мейлах Б. С. Литературная деятельность декабриста Корниловича // Литературный архив. Т. 1. М. — Л., 1938. С. 417—418, затем: Корнилович А. О. Сочинения и письма. С. 211—213.

На записке помета карандашом, обведенная чернилами: «1. Э[кспедиция]. К подобным».

¹ Фемистокл (ок. 525 — ок. 460 до н. э.), афинский полководец, вождь демократической группировки. В период греко-персидских войн сыграл решающую роль в организации общегреческих сил сопротивления.

Аристид (ок. 540 — ок. 467 до н. э.), афинский полководец, политический противник Фемистокла.

Перикл (ок. 490—429 до н. э.), афинский стратег (главнокомандующий), вождь демократической группировки. Законодательные меры Перикла способствовали расцвету афинской демократии.

² Геродот (между 490 и 480 — ок. 425 до н. э.), древнегреческий историк, прозванный «отцом истории».

Фукидид (ок. 460—400 до н. э.), древнегреческий историк.

Ксенофонт (ок. 430—355 или 354 до н. э.), древнегреческий писатель и историк.

³ Елизавета I Тюдор (1533—1603), английская королева (с 1558).

⁴ Вольтер (наст. имя Мари Франсуа Аруэ) (1694—1778), французский писатель и философ-просветитель.

Монтескье Шарль-Луи (1689—1755), французский философ-просветитель, политический мыслитель, социолог и историк.

⁵ Бэкон Фрэнсис (1561—1626), английский философ, родоначальник английского материализма.

Локк Джон (1632—1704), английский философ-материалист, создатель идейно-политической доктрины либерализма.

⁶ Российская академия — научный центр по изучению русского языка и словесности в Санкт-Петербурге (1783—1841). Выпустила «Толковый словарь русского языка» (СПб., 1789—1794. 2-е доп. изд. 1806—1822) и издавала ежемесячный журнал «Академические Известия». (1779—1781).

21

Публикуется впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 217—220.

¹ Речь идет о Польском восстании (ноябрь 1830 — октябрь 1831).

² Царство Польское — название части Польши, которая по решению Венского конгресса 1814—1815 годов отошла к России. Царство Польское получило статус конституционной монархии, связанной с Российской империей реальной унией. После подавления восстания 1830—1831 годов автономия Царства Польского была упразднена.

³ Имеется в виду оккупация Польши русскими и прусскими войсками (1792) и подавление ими восстания 1794 года под руководством Т. Костюшко, закончившееся третьим разделом Речи Посполитой (1795).

⁴ Костюшко Тадеуш (1746—1817) — польский политический и военный деятель. Возглавил Польское восстание 1794 года 10 октября 1794 года в бою под Мацеевичами был тяжело ранен, взят в плен русскими войсками и заключен в Петропавловскую крепость. В 1796 году вместе с 12 тысячами пленных поляков освобожден императором Павлом I.

⁵ Варшавское герцогство — вассальное от Франции государство, образованное по Тильзитскому миру 1807 года. Включало польские земли, отобранные Наполеоном у Пруссии (1807) и Австрии (1809). Венским конгрессом 1814—1815 годов территория Варшавского герцогства разделена между Россией, Австрией и Пруссией.

⁶ Манифест от 12 декабря 1812 года «О прощении жителей от Польши присоединенных областей, участвовавших с французами в войне против России».

⁷ Во время работы первого Польского Сейма 1818 года император Александр I высказывал свои давнишние намерения присоединить к Царству Польскому западные губернии Российской империи, находившиеся прежде в составе Великого княжества Литовского. Об этом свидетельствует в частности письмо А. Чарторижского отцу, написанное вскоре после закрытия Сейма: «Благосклонные для нас намерения присоединить к королевству западные провинции, кажется, постепенно укрепляются в его уме» (РБС. Т. 1. СПб., 1896. С. 358).

⁸ Корнилович был принят в тайное общество в мае 1825 года в Киеве С. И. Муравьевым-Апостолом и М. П. Бестужевым-Рюминым. Они посвятили Корниловича в некоторые планы готовившегося выступления и поручили ему передать членам Северного общества письмо о связях южан с Польским тайным обществом.

⁹ В 1820-е годы в Царстве Польском существовал ряд тайных обществ: «Общество филоматов» при Виленском университете, «Общество военных друзей», созданное среди офицеров Литовского корпуса, Польское патриотическое общество и др.

22

Публикуется впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 221—224.

¹ Голицын Василий Васильевич (1643—1714), князь, военный и государственный деятель, фаворит царевны Софьи. Выдвинулся при царе Федоре Алексеевиче, получил от него крупные земельные пожалования; с 1676 года — боярин. Руководил комиссией, отменившей местничество (1682). В правление Софьи сосредоточил в своих руках руководство важнейшими государственными делами. В 1689 году сослан Петром I в Архангельский край.

² Коллежский асессор — в России гражданский чин 8-го класса по «Табели о рангах». До 1845 года давал потомственное дворянство, затем только личное.

³ Указ от 6 августа 1809 года «О правилах производства в чины по гражданской службе и об испытаниях в науках, для производства в коллежские асессоры и статские советники».

⁴ Александр Николаевич (1818—1881), наследник-цесаревич великий князь, сын императора Николая I, будущий император Александр II.

⁵ Шатобриан Франсуа Рене (1768—1848), французский писатель, публицист, политический деятель, дипломат, пэр Франции. Убежденный легитимист. После Июльской революции 1830 года объявил себя сторонником свергнутой власти, отказался от звания пэра и отошел от политической деятельности.

23—24

Публикуются впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 226—236 об.

¹ Чернышев Захар Григорьевич (1722—1784), граф, военный и государственный деятель, генерал-фельдмаршал (1773). Участвовал в Семилетней войне (1756—1763). В октябре 1760 года отряд под командованием Чернышева взял Берлин. С 1763 года вице-президент, а в 1773—1774 годах — президент военной коллегии. В 1772—1782 годах первый наместник Белоруссии (Полоцкой и Могилевской губерний). В 1782—1784 годах Московский генерал-губернатор.

² Константин Павлович (1779—1831), великий князь, второй сын императора Павла I. Участник походов А. В. Суворова 1799—1800 годов (за мужество в которых был пожалован в 1799 году титулом цесаревича); Отечественной войны 1812 года и заграничных походов 1813—1814 годов. С 1814 года Главнокомандующий Польской армией. Фактически являлся верховным правителем Царства Польского. Указом от 29 июня 1822 года Константину Павловичу была предоставлена власть Главнокомандующего действующей армией над Виленской, Гродненской, Минской, Волынской, Подольской губерниями и Белостокской областью.

³ Сократ (ок. 470—399 год до н. э.), древнегреческий философ.

Платон (428 или 427—348 или 347 годы до н. э.), древнегреческий философ-идеалист, ученик Сократа.

Цицерон Марк Туллий (106—43 годы до н. э.), римский политический деятель, оратор и писатель. Сторонник республиканского строя.

Сенека Луций Анней (ок. 4 года до н. э. — 65 год н. э.), римский политический деятель, философ и писатель, представитель стоицизма.

25

Публикуется впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 237—240.

¹ Литовский отдельный корпус сформирован в 1817 году, комплектовался в основном из поляков и литовцев. Расформирован в 1831 году.

² Конфедерации — в Речи Посполитой в XVI—XVIII вв. Временные союзы вооруженной шляхты для достижения определенных политических целей. Иногда перерастали в восстание шляхты против короля.

³ Кунтуш — старинный польский и украинский кафтан с широкими откидными рукавами.

26

Публикуется впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 256—259.

¹ Указ от 14 октября 1827 года «О канцелярских служителях гражданского ведомства».

² Указ от 26 февраля 1714 года «О непроизводстве в офицеры дворян, не служивших солдатами в гвардии».

³ Имеется в виду «Табель о рангах» 1722 года.

⁴ Демидовы — крупнейшие русские заводчики и землевладельцы. Из тульских кузнецов. С 1720 года — дворяне, в конце XVIII века вошли в круг высшей бюрократии и знати. Основали свыше 50 заводов.

Строгановы — крупнейшие русские купцы и промышленники. Из поморских крестьян. Известны своей деятельностью по колонизации Урала и Сибири. Затем крупные землевладельцы и государственные деятели XVI — начала XX века.

⁵ Овчинников Андрей, купец, депутат в комиссии Нового Уложения 1768 года. Стоял за расширение прав купечества.

Сердюков Михаил Иванович (? — ок. 1753), новгородский купец, строитель Вышневолоцкой системы каналов. Пользовался благоволением императора Петра I.

⁶ Указ от 23 марта 1714 года «О порядке наследования в движимых и недвижимых имуществах».

⁷ Gentry (англ.) — джентри, нетитулованное мелкопоместное дворянство.

⁸ Бирон Эрнст Иоганн (1690—1772), граф, фаворит императрицы Анны Ивановны, герцог Курляндский (1737). С апреля 1730 года обер-камергер. Оказывал большое влияние на императрицу, активно вмешивался в управление государством. После дворцового переворота 1740 года арестован и сослан. Помилован и возвращен в Санкт-Петербург императором Петром III.

⁹ Речь идет об известном эпизоде, связанным с попыткой членов Верховного тайного совета ограничить самодержавие в интересах аристократии («заговор верховников») в январе 1730 года.

¹⁰ Указ о нераздельности поместий был уничтожен согласно Высочайше утвержденному докладу сената от 9 декабря 1730 года «О разделе детям движимых и недвижимых имений по Уложенью и об отмене указа 714 и пополнительных к оному пунктов 725».

¹¹ Бестужев-Рюмин Алексей Петрович (1693—1766), граф (1742), государственный деятель и дипломат, генерал-фельдмаршал (1762). Принимал участие в дворцовом перевороте 1741 года, возведшем на престол императрицу Елизавету Петровну. До 1758 года руководил внешней политикой России. В феврале 1758 года арестован за участие в дворцовых интригах. После переворота 1762 года восстановлен императрицей Екатериной II во всех правах и званиях и произведен в генерал-фельдмаршалы. Входил в число ближайших советников Екатерины, однако активной роли в политической жизни страны не играл.

¹² Имеется в виду «Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства» от 21 апреля 1785 года, в которую вошли положения «Манифеста о даровании вольности и свободы всему российскому дворянству» от 18 февраля 1762 года.

¹³ Согласно политической теории Монтескье, наиболее полно отраженной в его трактате «О духе законов» (1748), для предотвращения вырождения монархии в тиранию верховная власть должна быть ограничена самостоятельными силами-сословиями: дворянством и духовенством.

27

Публикуется впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1826. Д. 61. Ч. 79. Л. 261—262 об.

28

Публикуется впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. Секретный архив. Оп. 1. Д. 36. Л. 1—6.

¹ Белорусский учебный округ был учрежден в 1829 году.

² Полоцкий и Елизаветградский кадетские корпуса были учреждены в 1830 году.

³ Харьковский учебный округ был учрежден в 1831 году.

⁴ Доминиканцы — монахи католического нищенствующего ордена, основанного в 1215 году испанским монахом Домиником. В 1232 году папство передало в ведение доминиканцев инквизицию. После основания ордена иезуитов (XVI в.) значение доминиканцев уменьшилось.

Францисканцы — монахи католического ордена, основанного в Италии в 1207—1209 годах Франциском Ассизским. Организация францисканцев выросла из религиозного братства, созданного с целью проповеди в народе евангельских истин. Основанием ордена францисканцев было положено начало нищенствующим орденам, члены которых давали обет бедности. Наряду с доминиканцами участвовали в инквизиции.

⁵ Новициат — в католической церкви время испытания для лиц, желающих поступить в монашеский орден.

⁶ В 1831 году происходившая в государствах Центральной Италии буржуазная революция охватила и большую часть Папской области.

29

Публикуется впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. Секретный архив. Оп. 1. Д. 36. Л. 7—9 об.

30

Публикуется впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. Секретный архив. Оп. 1. Д. 36. Л. 10—11 об.

31—33

Публикуются впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. Секретный архив. Оп. 1. Д. 36. Л. 12—16 об.

¹ Капуцины (от итал. cappuccio — капюшон) — члены католического монашеского ордена, основанного в 1525 году в Италии как ветвь ордена францисканцев (самостоятелен с 1619 года). Название получили по остроконечному капюшону, наглухо пришитому к рясе из грубого сукна, которую капуцины носят, подпоясавшись веревкой.

² Униаты — духовные лица, придерживавшиеся греко-католического (униатского) исповедания. Согласно Брестской церковной унии (1596), православная церковь украинских и белорусских земель Речи Посполитой признавала своим главой Римского Папу, но сохраняла богослужение на славянских языках и обряды православной церкви.

³ Hors de foi point de Salut (франц.) — вне веры нет спасения.

34

Публикуется впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. Секретный архив. Оп. 1. Д. 36. Л. 17—18 об.

¹ Посессия (от лат. possessio — владение), передача государством в условное владение частным лицам земель, недр и лесов для промышленного использования.

² Имеется в виду Жалованная грамота дворянству.

35

Публикуется по автографу: ГАРФ. Ф. 109. Секретный архив. Оп. 1. Д. 36. Л. 21—22. Впервые напечатана (с ошибочными прочтениями): Кацнельбоген А. Г. Медицинская записка декабриста А. О. Корниловича // Советское здравоохранение. 1981. № 11. С. 63—64.

36

Публикуется впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. Секретный архив. Оп. 1. Д. 36. Л. 22—22 об.

¹ 1 мая 1828 года был учрежден взвод кавказских горцев, составленный из князей и узденей Кабарды, Чечни, а также кумыков и ногайцев. 30 апреля 1830 года переименован в лейб-гвардии Кавказско-Горский эскадрон Его Величества Конвоя.

² Имеются в виду лейб-гвардии Казачий полк, лейб-гвардии Атаманский полк, лейб-гвардии Донская конно-артиллерийская рота.

³ Киргиз-кайсаки — распространенное в дореволюционной литературе название казахов.

37

Публикуется впервые по автографу: ГАРФ. Ф. 109. Секретный архив. Оп. 1. Д. 36. Л. 23—26 об.

На записке помета карандашом, сделанная рукой Бенкендорфа и адресованная экспедитору III Отделения И. Я. Тупицыну: «во вход[ящие] не записывать. Ив[ан] Яковл[евич]: сделать краткую выписку, не говоря от кого».

¹ По Адрианопольскому договору 1829 года, завершившему русско-турецкую войну 1828—1829 годов, Турция уступила России земли в устье Дуная, которые вошли в состав Бессарабии.

² Господарь — титул правителей (князей) Молдавии и Валахии (XIV—XIX вв.).

³ Бессарабия отошла к России по Бухарестскому договору 1812 года, завершившему русско-турецкую войну 1806—1812 годов за месяц до начала Отечественной войны.

⁴ Воронцов Михаил Семенович (1782—1856), светлейший князь (1852), военный и государственный деятель, генерал-фельдмаршал (1856). Участник Наполеоновских войн и русско-турецкой войны 1806—1812 годов. С 1823 года Новороссийский генерал-губернатор и наместник Бессарабии (с 1828 года часть Новороссийской губернии). В 1844—1854 годах наместник на Кавказе и Главнокомандующий Отдельным кавказским корпусом.

⁵ Бекетов Никита Афанасьевич (1729—1794), генерал-поручик (1773), сенатор (1773), фаворит императрицы Елизаветы Петровны, с 1763 года Астраханский губернатор. Много сделал для астраханской губернии: основал Сарептскую колонию, заботился об улучшении рыбных промыслов, о распространении шелководства, разведении виноградников, ограждения населения от набегов киргизов (для этой цели была построена Енотаевская крепость) и пр.

⁶ Днестровская карантинная линия была установлена в 1829 году для предотвращения распространения эпидемии чумы с территории Османской империи.

---

1. Инвентарем называется список повинностей крестьян к помещику, которым руководствуются при оценке имения.
2. Число сие показано гадательно, потому что подлинное неизвестно; но, чтоб заранее не задобрять Вашего Превосходительства в пользу своего предложения, я с намерением принял за основание самое меньшее в Подольской Губернии, где, кроме шляхтичей, проживающих в городах или состоящих в услужении у помещиков, одних чиновных (т. е. тех, кои нанимают земли и плотят чинш) найдется более 5000, и поэтому соображался в показании числа шляхты в других Губерниях.
3. Продолжительная льгота пагубна для колонистов, потому что поощряет их к праздности; невыгодна для Правительства по самому простому расчету. Полагая в семье по 2 мужеских души, которые в год платят по 10 р. подати, выйдет в двадцать лет 400 рублей. На пособие для сей семьи нужно 100 или 150 руб., которые, считая по 5 процентов, дадут в тот же промежуток не более 200 или 300 рублей.
4. Аще кто своего дому не умеет правити, како о церкви Божией прилежати возможет. 1 Послание Св. Павл[а] к Тимоф[ею] Гл. III. ст. 5.
5. Одно распространение прививания коровьей оспы, порученное священникам, будет несказанным благодеянием для сельских жителей. По ведомостям о родившихся и умерших Греческого вероисповедания, обнародовываемым от Святейшего Синода, явствует, что из числа последних большая половина суть дети ниже пятилетнего возраста. Можно смело положить, что из них по крайней мере две трети умирают от оспы. Правительство во многих местах открыло способы к прививанию оной; но народные предрассудки противятся благодетельным его усилиям. Сии предрассудки непременно истребятся, если духовенство, следуя своей обязанности, и поощряемое притом личными выгодами, деятельно против них вооружится.
6. Род высших школ, в которых предметы учения ограничиваются Алкораном и началами Математики, потребными для счисления времени по Турецкому календарю.
7. Другие называют сию полосу земли, лежащую между Каспийским морем и Хивою, Туркмениею, по кочующим в ней Туркменцам.
8. Скажут: «последние события, говорят противное; в рядах Польских мятежников были духовные лица». Отвечаю: это исключение из общего правила; произошло от соучастия к делу соотечественников, которое подает священникам случай обнаружить свою неприязнь. Само Духовенство (Российско-Польское; ибо о находящемся в Царстве не имею ни малейшего понятия) никогда первое не подняло бы знамени бунта, не взирая на все его изуверство, все предубеждения: его правила, его образ мыслей тому противятся. Оно есть орудие власти, и потому только противно Вам, что Вы не эта власть. Здание может оставаться таким, каким оно есть; дело в том, чтоб положить другую основу.