Снова перечитал я свои «Записки Простодушного» и, сидя сейчас за письменным столом, призадумался…
Точно ли я теперь такой «Простодушный», каким был тогда, когда ясным, ликующим взором оглядывая пеструю Галату, высаживался на константинопольский берег, в полной уверенности, что ожесточенная борьба хамалов из-за моих вещей — результат радости при встрече восточных поклонников с русским писателем? Точно ли я таков теперь, каким был тогда?..
О, нет. Гляжу я искоса в зеркало, висящее в простенке, и нет больше простодушия в выражении лица моего…
Как будто появилось что-то себе на уме, что-то хитрое, что-то как будто даже жестокое.
А может быть, эти резкие складки около губ — результат дорого приобретенной мудрости?
Во всяком случае — умер Простодушный…
Доконал Константинополь русского Простодушного.
Целый ряд лет еще промелькнет перед нами… Но все эти годы уже будут обвеяны мудростью, хитростью и, может быть, жестокостью.
Выковали из нас благодушных, мягких, ласковых дураков прочное железное изделие…
