В. В. Розанов
правитьЗадача истории
правитьКто из двух «культурнее», — старец Гомер, слепой и нигде не учившийся, который по памяти воспел Трою и изрек «Илиаду»? Или — германец Вольф, который, вооружась всей филологией и рассмотрев «Илиаду» в микроскоп, доказал в 1795 году в своей книге «Prolegomena ad Homerum», что Гомера никогда не было, а были сказки и песни, «собранные потом в одно и приписанные Гомеру».
У одного — вся ученость и никакого таланта.
У другого — душа певучая, светлая, благодарная Богу и людям. И люди его возлюбили, а Бог наградил его чудным даром песен.
Это сравнение хочется кинуть немцам в ответ на слова, в частности относящиеся к русским, которые имели дух выговорить их ученые[1].
«Выставлять себя защитниками европейской цивилизации менее всего пристало тем, кто вступил в союз с русскими и сербами и кто устраивает возмутительное зрелище, натравливая на белую расу монголов и негров.
Разнузданная жестокость нам ненавистна. Между тем, на Востоке земля окрашивается от массы искромсанных русскими ордами женщин и детей, а на Западе пули дум-дум разрывают грудь наших воинов.
He-германцы — ничего не знают об истинной Германии. Мы в нравственном и умственном отношении выше всех, и нам нет равных. Вильгельм II — deliciae generis humani, украшение рода человеческого».
(Письмо профессора Берлинского университета Адольфа Лассона.)
«Среди наших врагов — русские все еще находятся на самой низкой ступени цивилизации»… (слова химика Освальда, получившего Нобелевскую премию).
«Вы хотите знать, чего хочет Германия? Германия хочет организовать Европу, потому что Европа до сих пор остается неорганизованной… Она потребует, чтобы немцы пользовались одинаковыми правами с французами во Франции, чтобы им позволили работать там и приобретать имущества и земли на одинаковых условиях с жителями этой страны» (он же; ну, а французы получат ли то же самое в Германии?).
И хочется на это все им кинуть: вы — нация не просвещенная и не освященная, хотя по форме ученая и высокотехническая. Но у вас есть только формальность всего этого, только внешние признаки учения и выучки: сведения, умения. Но нет сердцевины всего этого, которая выражается в человечности, в доброте, деликатности, скромности; в том всем, что ваши старики времен Гердера и Фихте обозначали словом humanitat. Мы (целая Европа) знаем и в особенности мы постигаем вашу Германию лучше и глубже, чем те ваши профессора, «художники», «библиотекари», «литераторы», «скульпторы» и «дирижеры», которые подписали, — впрочем, в крохотном числе всего 93 человек со всей Германии!! — полное лживости и хвастовства «воззвание к цивилизованному миру»… Только 93 человека, — сколько бывает профессоров в одном университете… Что за недоразумение, — когда, судя по некоторым подписям, напр., «Гальбе, литератор в Мюнхене», «Гофман, городской архитектор в Берлине», «Фольмёллер, ученый (?!) в Штутгарте», — обращались решительно ко всем, решительно везде!! Ведь «всех», очевидно, несколько тысяч, много тысяч в Германии!! Судя по всему, в самой современной Германии борются два типа человека, — два типа души, два типа мышления, два типа отношения к людям. Среди старых немцев, добисмарковского склада души, мы верим, и до сих пор есть прекрасные души, на которых лежит отсвет Бетховена, Моцарта, Шеллинга, Фихте, Гёте, Гофмана, Шиллера, Гердера и множества-множества им подобных. Это — Германия по преимуществу провинциальная, Германия тех королевств и небольших княжеств, тех, наконец, старинных усадеб и тихих городков, на которые наступил и которые раздавил прусский сапог. Но этот тип души и жизни есть побежденный в Германии, вырождающийся и исчезающий в Германии, выколоченный из Германии железною палкою Бисмарка и двух Вильгельмов. Победил молодой тип, здоровый и здоровенный, кровяной и упитанный, сытый и самодовольный.
Тип этот несет на себе и в себе только железистые, грубые частицы цивилизации, а не ее дух. В теле есть «бездушные» кости и нежные ткани нервов и мозга. Вот нервы-то и исчезли, а осталась голая кость Германии, — сильная, крепкая и имеющая еще фигуру человека. Техника, машины — остались; дух, поэзия, философия — угасли; производство — великолепно, производители — омерзительны. На нас лезут, на всю Европу полезли великолепно вооруженные мошенники, которые не понимают даже такой элементарности, что стыдно лгать; не понимают вообще ничего настояще-человеческого. Германским ученым приходится объяснять из учебников, ими же составленных, но составленных формально, без одушевления, что ведь римляне времен падения были технически совершеннее и книжно ученее, чем Рим времен добродетелей, чем Рим крестьянско-патрицианский; и что греки после Александра Македонского были ученее греков времен Аристида и Кимона. То же можно сказать о папах эпохи Возрождения сравнительно с папами средневековыми. Авось эти сравнения будут убедительными для ваших (обращаюсь к немцам) профессоров. И греки и римляне, и папы второго, «ученого» и книжного периода явили собою чудовищное человеческое лицо, — не образ, а образину, — не картину жизни и человека, а карикатуру жизни и человека. Но ужас вашего несчастного положения и нашего несчастного состояния заключается в том, что вы уже ничего этого не можете понять, как порочный ничего не понимает в добродетели, тупой ничего не понимает в развитом, тьма не видит света и не принимает в себя света. Только когда германцы, типа Ницше и духа Ницше («красивое, сильное белокурое животное»), будут укрощены, как дикие звери, и будут недоумевающе озираться по сторонам в железной клетке, — то с горем и унижением в них родится новое сердце, и они начнут что-нибудь понимать.
Укрощение вас (говорю новой молодой Германии), ваших диких ученых орд, есть очередная задача истории, есть абсолютное требование культуры, — есть то, без чего «не будет сделан ее следующий шаг». Предстоит разрушить фантом, которым увлечены вы и в который вслед за собой вы увлекли многих из европейцев: что «ученость» и «книжность» есть будто бы «все, что нужно», — и что «ничего более не требуется для достоинства». Это новый библиотечный и школьный фетиш, — хоронящий Гомера под Вольфом, — хоронящий малограмотную Гретхен («Фауст») под набитым всякою ученою трухою и совершенно глупым Вагнером. Кстати, Германия «прежде» и Германия «теперь» есть Германия, с одной стороны, Фауста, Гретхен и Вертера, таинственная и поучительная, — а с другой стороны, это есть Германия сотен и тысяч Вагнеров. Пример этот тоже может быть убедителен для ваших профессоров. Ваш Моммзен, сказавший, что «тупая славянская башка ничего не понимает, а понимает только удары палкою», — истинный взгляд рабовладельца! — был не светлою точкою цивилизации, а плачем цивилизации: там, где «муза истории», античная Клио, заплакала об историке, который вздумал быть поганым человеком.
Этот пример тоже все объясняет. Не знаем, как в других странах, а у нас в России ни один профессор не смеет себя поставить выше крестьянина, который трудолюбиво пашет свое поле и кладет на себя крест перед работою. И ни одна ученая русская женщина не посмеет никогда посмотреть сверху вниз на безграмотную деревенскую девушку, трудолюбивую и полную достоинства. У нас нет вашей пошлой арифметической демократии, а есть святое народное чувство, диктующее каждому, что все люди равны, если они одинаковы в совести, правде и трудолюбии. У нас нет высших и низших, -иначе чем в разрядах работы, — и наш Государь, первый из императоров облекшийся в форму трудолюбца-солдата, есть символ и выразитель христианского духа, царствующего на Руси. Вам этого никогда не понять. И вы со своим Моммзеном представляете огромную массу тех чугунных голов, в которых мысль пробудится лишь тогда, когда они больно ушибутся, К этому вас и ведет история, — история как Провидение. Не наш суд будет над вами, Но на вас идет Божий Суд, и трепещите! Ваша гордость разобьется о всемирную скромность, — ваша ученость будет унижена, ваши идеалы, которые нам кажутся идеалами всеобщего оподления, будут представлять собою черепки разбитого глиняного горшка. Господь всегда сильнее человека, и Господь идет на вас. Трепещите! Заливайте землю кровью, и все-таки трепещите. Лгите, насильничайте, хвастайтесь: это последний лай собаки, за которым виден опускающийся хвост. И ваше пошлое «Воззвание к цивилизованному миру» есть именно такая поза лая и поджатого хвоста…
Нет, не новая Германия отстаивает культуру старой Германии, — прежней; напротив, Европа поднялась в защиту и своего старого достоинства против новых прусских выскочек, этой помеси барабанщика, шульмейстера и делового проходимца.
«Умер, умер человек в вас!» — вот крик, с которым идет на вас мир.
Впервые опубликовано: Новое время. 1915. 1 июля. № 14118.
- ↑ Привожу эти слова из книги проф. В. И. Адамовича, изданной в пользу пострадавших на войне народных учителей: «Оправдание представителями германской интеллигенции нынешней войны и способа ее ведения Германией и Австро-Венгрией. Отповедь представителей интеллигенции во Франции, Англии и России». В.Р.