Загадочный диск (Бекштрем)

Загадочный диск
автор Альберт Густавович Бекштрем

Дата создания: 1911, опубл.: 1911. Источник: Статья опубликована в: «Журнал Министерства народного просвещения», 1911, № 12. • Для облегчения восприятия текст разделён на параграфы, каждый из которых озаглавлен — в оригинальной публикации это разделение отсутствует.

Другие редакции
- В дореформенной орфографии
Википроекты
- Данные

<Введение>

Доисторическая древность задаёт нам всё более и более загадок, над которыми нередко напрасно бьются учёные, пытаясь найти их решение. Одной из таких ещё не разрешённых загадок является найденный в 1908 г. при раскопках на о-ве Крит диск с непонятными письменами. Напомним вкратце историю этого памятника. Археологическая итальянская миссия, после нескольких дополнительных раcследований подпочвы второго дворца в Фесте, 29-го июня 1908 г. приступила к раскопкам новой зоны, простирающейся с востока на запад вдоль северо-восточного края акрополя Феста(1). На небольшой глубине показались выступы стен и утварь эллинистической эпохи, остатки которой были находимы и ранее на всём протяжении акрополя; под этим слоем найдены были более древние постройки, заложенные непосредственно на скале. По типу и способу кладки открытое здание подходит скорее к первому, чем ко второму дворцу Феста. Это подтверждается больших размеров знаком, высеченным на одном из блоков и вполне соответствующим знаку, несколько раз встречающемуся на блоках в фундаменте стены, которая в среднеминойскую эпоху запирала с севера лестницу театра(2). Точно также найденные здесь черепки совершенно отвечают тем, которые были откопаны на мостовой первого дворца Феста. Здесь же вечером 3-го июля был найден глиняный диск, с обеих сторон покрытый иероглифическими письменами, обломок терракотовой таблички, тоже исписанный с обеих сторон знаками строчного критского письма.

↑ (1) L. Pernier, Un singolare monumento della scrittura pittografica Cretese в Rendiconti della Reale Accad. dei Lincei, XVII (1909), 642—651; Ausonia, 190 8/9, 255—302. Pernier e Міlanі в Atti del II Congresso della Società ilaliana per il Progresso delle Scienze (Firenze 1908), Roma 1909, 477—479. A. della Seta, Il disco di Phaistos в Rendiconti della R. Accad. dei Line. XVIII (1910). 297—367. Ed. Meyer. Der Diskus von Phaestos und die Philister anf Kreta в Sitzungsberichte der K. Preuss. Akad. d. Wiss. 1909, II, 1022. A. J. Evans, Scripta Minoa, I Oxford 1909, 22—28; 273—293. A. J. Reinach, Le disque de Phaistos et les peuples de la mer в Revue archéologique. XV (1910), 1—65.
↑ (2) См. Burrows, The discoveries in Crete, Lond. 1908 (3), 58 сл.

Оба эпиграфических памятника не были найдены in situ, но, по-видимому, попали сюда из верхнего слоя и лежали засыпанные чёрной землей, смешанной с золой, углём и обломками ваз, большая часть которых казалась одного типа с керамикой, представленной остатками последнего периода первого дворца в Фесте, то есть цилиндрическим или коническим типом сосудов с двумя горизонтальными ручками по бокам и одной вертикальной, противоположной носику. Вся очевидность, таким образом, говорит в пользу того, что это новооткрытое здание было современным первому дворцу Феста и погибло в той же катастрофе, которая постигла дворец в конце среднеминойского периода. Пернье замечает, что в этом здании можно видеть род сокровищницы, содержавшей также эпиграфические документы, или, ещё вероятнее, архив(1). Как система письма на найденной вместе с диском таблице, так и другие откопанные здесь предметы позволяют с точностью отнести диск к последней эпохе среднеминойского периода (Middle-Minoan III по общепринятой терминологии Ивенса^[1]). Эта эпоха «храмовых сокровищниц» Кносса хорошо определяется найденным в этом слое алабастром с именем гиксосского царя Хиана(2). Датировка его жизни вплоть до последнего времени подвергалась большим сомнениям(3). Питри на основании сохранившихся с его именем скарабеев принимал его принадлежность 9-й или 10-й династии(4). Эти скарабеи отчасти обрамлены прерывающимися спиралями; на других вертикальные чёрточки справа и слева отсекают поля. Но как раз такие скарабеи со спиралями были найдены в могилах, относящихся к промежутку между 12-й и 18-й династиями(5). После исследований Гриффита и Фразера(6) было установлено(7), что подобное обрамление спиралями появляется лишь со времени Сезостриса I (1970—1935), а отсечение краёв вертикальными линиями, как было предположено, является типичным признаком скарабеев времени гиксосов (1675—1580). К этому добавляется то, что нижняя часть гранитной статуи в Бубасте(8), относимой по стилю, технике и материалу к 12-й династии, имеет картуши царя Хиана сверх выскобленной надписи, современной статуе(9). Таким образом, он должен был жить после 12-й династии, и действительно, после того как в одной из могил времени гиксосов самим Питри(10) был найден скарабей с именем Хиана, стало несомненным, что и сам Хиан принадлежал к числу гиксосских царей. Ивенс относит его теперь приблизительно к 1600 г.(11), и, таким образом, отпадает более ранняя датировка XVIII-ым веком, по-прежнему принимаемая Сетой(12).

↑ (1) Rendiconti, ХVIII, 644.
↑ (2) Griffith, Beport 1900—1901, 37. Evans, Annual of the Brit. School, VII (1901), 65 fig. 21. Scripta Minoa, I, 273.
↑ (3) Fimmen, Zeit und Dauer der kretisch-mykenischen Kultur, Leipzig 1909, 62 сл.
↑ (4) W. F. Petrie, History of Egypt, I, London 1903, 118 слл.
↑ (5) Eg. Expl. F. 20. Petrie, Diospolis parva, 52 сл., т. 41.
↑ (6) Proceedings of the society of biblical archaeology, 19, 294 слл.; 21, 148 сл.
↑ (7) Newberry, Scarabs, 79 слл.
↑ (8) Eg. Expl. F. 8. Naville, Bubastis, табл. 12.
↑ (9) Borchardt в Aeg. Zeitschr. 1895, 142; 1902, 95.
↑ (10) Eg. Research Account, 12. Petrie, Hyksos and Israelite cities, 1, 3, 10, 15, табл. IX, 124.
↑ (11) Evans, Scripta Minoa, I, 273.
↑ (12) Rendiconti, ХVIII, 297. Г-жа Гэрриетт Бойд Хауэз (Hawes, Crete, the forerunner of Greece, London a. New-York 1911, 18) относит впрочем M. M. III к 1900—1700 г. до н. э. Рeйнак придерживается хронологии Ивенса (Rev. arch., XV. 1).

<Описание диска>

Диск сделан из очищенной и хорошо обожжённой глины, сформован от руки, вследствие чего его форма не представляется геометрически правильной: диаметр его колеблется между 158 и 165 мм, толщина — между 16 и 21 мм. Сохранность прекрасная. Знаки ясные и тонкие. Несколькими трещинами по краям чуть задеты некоторые знаки, и только один из них повреждён до неузнаваемости. На каждой стороне диска проведены выцарапанные (граффитные) линии и фигуры, вытесненные в глине, когда она была еще сырой. Граффитные линии проведены твёрдым остриём (стилем) 1) по спирали, которая, как кажется Ивенсу, начинается в центре и, разворачиваясь, идёт к периферии; Пернье, наоборот и, как теперь думают, правильно, принимал за начало её конец на периферии, откуда она, свёртываясь, направляется к центру диска; 2) в виде небольших чёрточек, которые, по мнению Пернье, служат для отличия одних вытесненных фигур от других, им подобных; 3) в виде различных вертикальных линий, идущих лучеобразно от одного изгиба спирали к другому и служащих для отделения одной группы вытесненных знаков от другой. Из этих линий та, которая с точки зрения вершины спирали спускается с каждой стороны диска к его периферии, имеет по пять точек, сделанных тем же остриём стиля, и указывает, по мнению Ивенса, конец текста, по нашему и других исследователей взгляду, — его начало.

Нет никакого сомнения, говорит Пернье в предварительном сообщении(1), что вытесненные между спиральными линиями знаки, представляют примитивное иероглифическое письмо, подобное египетскому, халдейскому, хеттскому. Уже ранее Ивенс обратил внимание на подобные же фигуры древнейших критских резных камней и признал в них письменные знаки(1). Если вертикальная линия, снабжённая пятью точками, действительно указывает конец надписи каждой стороны, говорит Пернье, то нужно принять, что надпись начинается в центре и продолжается к периферии в направлении слева направо. Действительно, фигуры некоторых живых существ обыкновенно смотрят вправо и по обычаю египетского и хеттского письма это указывало бы на то, что надпись начинается с правой стороны, то есть на краю диска, но на табличках со строчным характером письма из Кносса фигуры смотрят вправо, а строки, несомненно, читаются слева направо, имея у правого края обозначения чисел, которые, конечно (?), находятся в конце, а не в начале предложений.

↑ (1) Rendiconti, XVII, 646.
↑ (2) Cretan Pictographs. Journal of Hellen. Studies, XIV, 300 sqq.

К этим соображениям Пернье(1) Ивенс(2) прибавляет, что расположение надписей на обеих сторонах диска, развивающихся от центра к периферии a prima facie, имеет сходство с линеарной надписью класса А, начертанной при помощи особого рода чернил на боку чаши из Кносса(3), однако в этом случае надпись идёт не по спирали и непрерывно, а состоит из двух концентрических кругов письма вокруг центральной начальной группы. Таким образом, ни Пернье, ни Ивенс не сомневаются, по-видимому, что читать надпись следует слева направо. Однако, как выше сказано, это далеко не так несомненно. Напомним, что способ спирального письма не ограничивается Критом, хотя в других местностях и встречается он в совсем уже другое время, значительно позднейшее. Не говоря уже об известном сосуде Дуэноса, укажу на греческую надпись τᾰς θιον τσ. παιδός εἰμι на золотой пластинке из Пестума CIGr. 5778 и этрусскую граффитную надпись на вазе из bucchero, найденной в Кьюзи(4). Делла Сета(5) указывает ещё на диск из Кефаллении IG. IX, 649, кумский диск, изданный Сольяно(6), и известную надпись из Мальяно(7). Рейнак прибавляет еще аттическую надпись(8). При этом все указанные надписи читаются в направлении от периферии к центру. Существуют и литературные свидетельства, подтверждающие, что в древней Греции спиральное письмо или «змеевик» не представляло редкости (ср. Bekker, Anecd. Gr. II, 783, 24 сл.: των γαρ αρχαίων oι μέν σπυριδόν έγραφον, где нужно читать σπειρηδόν, как в cod. Ottobon. 173 f. 168 v: Ίοτέον ότι τών αρχαίων οι μέν βουστροφηδόν έγραφον τά γράμματα… οί δέ σπειρηδόν, ibid. I, 1700; впрочем, сами грамматики плохо отдавали себе отчёт в том, что означали передаваемые ими термины, и каждый толковал их по своему, ср. ibid. I, 786 слл.), а Моммсен (Röm. Gesch. I, 286) полагал даже, что письмо σπειρηδόν было свойственно первоначальному письму этрусков. Если на некоторых глиняных табличках из Кносса и попадаются время от времени экземпляры с искривлённым или начинающимся спиралевидным размещением знаковых групп, то, вопреки Ивенсу, этот способ письма показывает известное родство с более выработанным расположением надписей на диске не более, чем родство диска с греческой или этрусской манерой спирального письма. Точно так же концентрическое расположение надписей встречается и в Этрурии(9).

↑ (1) Rendiconti, XVII, 646.
↑ (2) Scripta Minoa, I, 274.
↑ (3) Report. 1902, 108, fig. 66 a. Scripta Minoa, I, 29, fig. 12.
↑ (4) Fabr. I Suppl. P. II, f. 1. p. 216—217=II S., 83. Fabretti, Palaeographische Studien, Leipzig, 1877, 111. Corssen, Ueber die Sprache der Etrusker, Leipzig 1875, II, 605. Pauli, Etrusk. Studien, III, Göttingen 1880. 51. № 178. Bugge, Etrusk. Beiträge II в Bezz. Beitr. X (1885), 83 sq. Herbig, Rhein. Mus. N. F. 64 (1909), 129: …kinaśkurtinaśenminipikapimirnunei. Там же издана Гербигом (стр. 122) другая надпись на чаше VII b, также спиральная: θupes fulusla mi еі шіnрісаріmі nunar|θevruclnas.
↑ (5) Rendiconti, XVIII, 311 n. 2.
↑ (6) Atti della R. Acc. di Xapoli, 1908, 103—109. См. также Röhl, Inscriptt. antiquiss. № 370 (читается из центра), 466, 512a и др.
↑ (7) Teza в Rivista di Filologia, Χ. 530—534. Milani в Monum. ant. delta R. Acc. dei Lincei, 1893 II, табл. κ ст. 37—68. Deecle в Rhein. Mus. f. Philol. Ν. F. 39, 141 и в программе Буксвейлерской гимназии (1885). Alf. Torp, Etruscan notes, 4—19 в Christiania Videnskabs-Selskabets Skrifter. II. Hist.-Filos. Kl. 1905 № 1. Pernier в Ausonia III (1900—1909). 301.
↑ (8) 'Αθηνᾶ, 1909. I. pl. I.
↑ (9) Напр., в надписи на чернолаковой вазе (Conway, Ital. Dial. II. 524): mi nipi capi mi χuliχna cupes alθrnas ei (=Herbig, 1. с. № 9) я на северно-этрусской чаше (Pauli, Altital. Forschungen, I, Leipz. 1884, 43, № 110).

<Изготовление диска>

Далее возникает вопрос, как был изготовлен диск. Предположение, что диск вместе с фигурами происходит от наложения матрицы и является, таким образом, копией, недопустимо по разным соображениям. Прежде всего, неправильная форма диска не позволяет сделать это заключение; во-вторых, граффитные линии не могут происходить от матрицы; далее, некоторая неуверенность и неправильность в расположении фигур(1) плохо соответствуют копии; наконец, различные типы фигур, хотя и являются тожественными, однако выдавлены одни глубже, другие мельче. Кроме того, необходимо заметить, говорит Пернье, что, если бы мы имели дело с копией, снятой с матрицы, на последней знаки должны бы были быть скорее углублёнными, чем рельефными. Сохранились формы, сделанные из различного материала, не исключая глины, и носящие углубленные фигуры: с этой точки зрения диск скорее сам кажется матрицей, чем штампованной копией.

Таким образом, Пернье приходит к неоспоримому выводу, что диск является оригинальной композицией, а тот факт, что различные типы знаков повторяются, постоянно оставаясь вполне тожественными, приводит его к заключению, что эти знаки не были вырезаны все зараз, а отпечатаны один за другим на сырой ещё глине посредством наложения пунсонов. Эти пунсоны, отпечатки которых представляют ясные и тонкие контуры, весьма вероятно, были сделаны из слоновой или какой-либо другой кости или твёрдого камня. Действительно, из материала, употребляемого для печатей и для других мелких вещиц в ту отдалённую эпоху, к которой восходит диск, слоновая и всякая другая кость служили материалом, от которого получались наиболее тонкие и ясные отпечатки.

Употребление пунсонов, продолжает Пернье, приводит внезапно к мысли о подвижных буквах современной типографии, но пунсоны диска и по их природе, и по их способу употребления отличаются от действительных подвижных букв. Прежде всего, такие древние пунсоны не носят знаков, соответствующих отдельным буквам, так как фигуры в некоторых случаях, по крайней мере, имеют идеографическое значение; затем, различные пунсоны не были скомбинированы вместе для образования известного сочетания, с которого могло бы прямо получаться несколько копий, но употреблялись, как штампы, каждый отдельно. Поэтому их употребление соответствует скорее употреблению штампов, или матриц, вообще бывших в ходу в древности для получения рельефов разного рода. Вызывает на диске наше удивление то, что на одном памятнике мы встречаем 45 различных отпечатков, и отпечатков, носящих знаки, вполне соответствующие элементам письма. С пунсонами диска ещё не была изобретена типография, но был сделан большой шаг к её открытию. Рейнак относит изобретение пунсонов к третьему тысячелетию(2).

↑ (1) Напр., один и тот же знак встречается то стоящим прямо, то боком, то почти или совсем перевёрнутым (знак 29 «кошачья голова» или № 31 «орёл»).
↑ (2) Rev. arch. XV, 2.

<Происхождение диска и направление письма>

Раз мы пришли, таким образом, к выводу, что диск представляет оригинал, а не копию, то ясно, что текст его предназначался для чтения в настоящем виде, непосредственно, а не в зеркальном отражении. Пернье и Ивенс, как мы видели, склоняются к мысли, что текст диска читался слева направо и начинался в центре круга. Заметим, что приводимая Пернье и Ивенсом аналогия критских, точнее, кносских письмен, по нашему мнению, недоказательна, уже потому, что мы не знаем, какого происхождения диск. Есть много данных, говорящих за то, что диск иноземного происхождения. То, что диск найден во дворце Феста, не даёт уверенности в том, что это произведение минойской цивилизации; в форме письма или договора оно могло прибыть и из одной из стран восточного бассейна Средиземного моря, с которым минойская культура на Крите находилась в сношении и соприкосновении, то есть из Ливии или Египта, из Халдеи или страны хеттов, вообще из стран, где были в употреблении иероглифические, точнее пиктографические системы письма. Но при сопоставлении иероглифов диска с иероглифами других письменных систем оказывается, что совпадений весьма немного и что символы, обнаруживающее это совпадение, имеют на диске свой особый характер, показывают другую, отличную от них культуру и искусство, а все вместе представляют различное расположение(1). Действительно, фигуры диска, рассматриваемые, как элементы письма, на первый взгляд обнаруживают заметное отклонение также и от обычных критских иероглифов, какие встречаются на резных камнях центрального и восточного Крита и на глиняных документах Кносса, принадлежащих к условной пиктографической системе. В точности лишь десяток букв диска находит соответствие в серии критских иероглифов и этот десяток внешний вид имеет несколько иной, отличный. Различный вид, который представляют уже известные символы иероглифического критского письма, думает Пернье, может происходить от того, что он является продуктом фазы и центра минойской культуры, отличных от тех, которым принадлежат другие документы того же рода: значительное число новых символов должно, по-видимому, объясняться тем, что надпись диска, по своему содержанию, совершенно разнится от других критских иероглифических надписей, содержащих только весьма похожие друг на друга указания на собственность и принадлежность, счёт и инвентарь. С точки зрения такого однообразия содержания большое количество критских иероглифических надписей, найденных ранее диска, дают в своей совокупности немного более сотни различных знаков; поэтому неудивительно, что диск, содержащий, наоборот, связный текст специального содержания, прибавляет около 35 новых знаков к указанной серии иероглифов, во всяком случае, неполной и недостаточной.

↑ (1) Подробный анализ знаков Пернье даёт в Ausonia, III, 281 sqq.

Если затем, говорит Пернье, мы исследуем одну за другой фигуры диска, мы увидим, что, большей частью, они связаны с другими родами фигурных изображений минойского искусства и что в связи все они относятся, главным образом, к культуре и искусству эпохи больших критских дворцов. На эту культуру указывают способы мужской и женской причёски, разнообразие животных и растений, выражения морские и типы архитектонические, фасон оружия и различных предметов обихода, между тем, как натурализм, с которым изображены различные фигуры, напоминает одну из характернейших черт минойского искусства в его блестящий период, к которому принадлежат, например, склады кносского святилища(1).

На этом основании Пернье придерживается того мнения, что диск является продуктом минойской цивилизации той местности, в которой найден, и показывает, какое письмо было в употреблении в Фесте в последнее время первого дворца, в первые века II тысячелетия до н. э. Оставляя в стороне гипотезу, что диск является письмом или договором, прибывшим на Крит из чужих стран, Пернье старается решить, какого другого рода мог быть этот новый эпиграфический памятник, и здесь найти новые доказательства в пользу своего предположения. Он указывает на то, что по своей форме диск существенно отличается от всех других письменных документов и, так как не содержит, по-видимому, числительных, с трудом может быть отнесен к общей категории счетов, инвентарей и т. п. Выбор его формы не должен был быть произвольным и, хотя в действительности мог иметь связь со специальными условиями употребления, заставляет думать, что он определён каким-либо символизмом в соотношении с характером памятника.

Пернье указывает, что в минойском мире, как и в религиях наиболее отдалённых времён и мест, диск вообще имел священное значение. На Крите мы находим его, например, на символических конусах Гурнии наверху посвятительных рогов. Может быть, и диску из Феста не чужд такой священный характер, и его надписи содержат, если не ритуальный предписания, то какую-либо условность, помещённую под покровительство божества, воспоминание о приношении или посвящении(2).

↑ (1) Evans, Annual of the British School, IX, 38 слл.
↑ (2) См. также Dechelette, Le culte du soleil aux temps préhistoriques в Rev. arch. XIII (1909), I. 317 сл. Ср. Hommel в Memnon I, 1, где он привлекает золотой диск из Пергама к сравнению с бронзовой печенью из Пьяченцы.

Однако, многие обстоятельства, к которым мы ещё вернёмся, говорят против предположений Пернье. Здесь же достаточно будет упомянуть, что, как указывает сам Ивенс, знаток в подобных вещах, доктор Маккензи положительно утверждает, что глина, из которой сделан диск, не критского происхождения, хотя Пернье и находит в ней сходство с материалом так называемых «яйцевидных» чаш кносской дворцовой фабрики(1). Внешний вид самых знаков, не имеющий соответствия в минойской системе письма, мы пока оставим в стороне и посмотрим, нет ли на самом деле каких-либо указаний на то, откуда следовало читать текст. Зададим себе вопрос, как был изготовлен диск? Ясно, что сперва была проведена спиральная линия на одной из сторон(2). Это установил еще сам Пернье(3). Возьмём хотя бы сторону А. Писец, или лучше сказать, наборщик отметил вертикальной чертой приблизительную ширину строк на периферии диска и под прямым углом к ней повел от её вершины спиральную линию. Доведя почти до конца первый оборот в виде приблизительно правильного круга, чтобы вышла действительно спираль, а не окружность, он под некоторым углом к первому обороту начинает второй, который и продолжает далее к центру диска, делая третий и четвертый оборот. Если бы он начал линию в центре, то как он мог знать наперёд, что текст окончится именно там, где проведена вертикаль с пятью точками, обозначающая, как мы думаем, начало текста, и как он мог довести спираль именно до этого места? Не проще ли и не естественнее ли ему было бы довести спираль до самого края диска, скажем, в отделе 12-м? Далее, если бы текст читался слева направо, то, заполнив знаками участок № 14, штамповщик соединил бы вертикально вторую волюту спирали с первой (внешней), а не провёл бы вертикальную линию без пересечения с этой внешней волютой и на некотором расстоянии от вертикали с пятью точками непосредственно к краю диска. Наоборот, эта линия, отделяющая 13-й участок от 14-го, проведена тогда, когда штамп обошёл весь край диска и в участке 13-м были помещены его два знака, и притом проведена так, чтобы не повредить линии с 5-ю точками, то есть на некотором расстоянии от неё, так что штамповщик предпочёл даже зацепить стилем второй знак в № 13-м, чем повредить вертикаль с точками, которой, очевидно, придавал особое значение, если так ее берёг. Но что нужнее знать читателю в подобном памятнике, где его конец или где начало? Я думаю, что важнее было знать начало, которое и отмечено вертикалью с 5-ю точками. Поэтому и штамповщик оберегал её от повреждения, чтобы не стереть точек. Наоборот, если бы надпись начиналась в центре, то, собственно говоря, и конца её незачем было отмечать особо, так как, следя за текстом и идя по спирали, читатель, дочитав текст на стороне А до конца, упёрся бы в вертикаль, отделяющую участок 13-й от № 14-го. А если это так, то вертикаль с пятью точками обозначает то место, откуда следует начать чтение текста, и весь текст читается справа налево. Если приложить это рассуждение к стороне В, то и здесь окажется то же самое, что читать следует справа налево, то есть так, как это указано на диске положением фигур живых существ и как это принято было в письме египетском и хеттском.

↑ (1) Evans, Scripta Minoa. I. 274.
↑ (2) Так, напр., в группе № 31 первый знак, как я вижу, показывает это достаточно убедительно, так как цельность спиральной линии нарушена здесь наложением штампа и оттиском, пересекающим оставшуюся под ним спираль, а не наоборот и т. п.
↑ (3) Ausonia, III, 272 сл.

Детальный анализ, произведённый Делла Сетой(1), еще более утверждает нас в этом мнении, которого держатся также Эд. Мейер(2) и Рейнак(3).

Установив направление письма на диске, обратимся к рассмотрению и классификации знаков. Всего на диске 242 знака; из них 123 на стороне А, 119 на стороне В(4). Соединены они в группы (31 на стороне А, 30 на стороне В), отделённые друг от друга вертикальной чертой и охватывающие от 2 до 7 знаков каждая; преобладают, однако, группы с 3 и 4 знаками. Этот факт, отмеченный Ивенсом ещё при обозрении критских резных камней с пиктографическими знаками, указывает на то, что на диске, по крайней мере, часть знаков имеет фонетическое или, весьма возможно, силлабическое значение, между тем как другая часть, по мнению большинства исследователей, может оставаться идеографической. Если это так, то вертикальные линии отделяют друг от друга не предложения или фразы, а только слова, подобно точкам или линиям, черточкам в древнейшем финикийском письме, в архаическом греческом, в этрусском и т. п. Письмо диска является по внешнему виду как бы уже несколько развитым. Поэтому не было бы удивительно, замечает Пернье, если бы с внутренней стороны оно представляло одну из степеней развития, не особенно отличающуюся от иероглифических систем Египта или страны хеттов.

↑ (1) Rendic. XVIII. 301 слл.
↑ (2) Sitz.-Ber. 1909, 1023.
↑ (3) Rev. arch. XV, 10 cл.
↑ (4) Ивенс ошибочно насчитывает здесь 118, а всего 241 знак.

<Разновидности знаков>

Все знаки, как сказано, сводятся к 45 разновидностям или различным типам, из которых каждый повторяется несколько раз. Повторения отдельных знаков вполне между собою тождественны, так как всегда происходят от выбивания одним и тем же пунсоном. По внешнему виду знаки распадаются на 7 групп(1):

I. Человеческое тело и его части.

II. Оружие, инструменты и утварь.

III. Строение.

IV. Корабль.

V. Животные и их части.

VI. Растения и деревья.

VII. Неопределённые предметы.

Произведённый Пернье, Сетой, Ивенсом, Мейером и Рейнаком подробный анализ знаков, начертанных на диске, тщательно отмечает сходство некоторых иероглифов с письмом критян, хеттов и египтян. Располагая знаки по указанным выше рубрикам, мы получаем следующее разделение.

↑ (1) Мы сохраняем классификацию Ивенса (Scripta Minoa, I. 275). Пернье составляет те жe 7 групп, но в несколько ином виде и порядке: 1) человеческая фигура и её части; 2) животные и их части; 3) растения и их производные; 4) изображения топографические и морские; 5) постройки и утварь; 6) оружие, инструменты и посуда; 7) неопределённые символы.

Группа I. Человеческое тело и его части

1. Шагающая мужская фигура в короткой тунике с поясом. Верхушка его головы обнаруживает лёгкую опушенность, которая, может быть, обязана суммарной попытке показать, что на голову надет шлем с султаном из перьев (плюмажем) 1, 4. 11, 1. 15, 2. 21, 2. 26, 4. 30, 2. 38, 2. 39, 4. 43, 4. 46, 3. 48, 4(1).

2. Голова мужчины в плотно одетом шлеме с султаном из перьев (плюмажем). Головной убор напоминает изображения северных морских разбойников «Великого зеленого моря», опустошавших Дельту начиная с конца XVIII и до XXI династии, которые в египетских памятниках являются под именем Tsakkara, Dаnanas и др., особенно же Pulusati или филистимлян. Его же мы находим на голове двух вооруженных людей на более или менее современном кипро-микенском рельефе из слоновой кости на ларце из Энкоми(2), на эгинской золотой подвеске(3) кипро-микенского стиля(4) и целом ряде других изображений, приводимых Сетой, Мейером и Рейнаком, между тем как другой рельеф на ручке зеркала, также сделанный из слоновой кости и найденный тоже в Энкоми, изображает воина с круглым щитом, который в эту эпоху неизвестен в минойском цикле остатков. Короткая туника и пояс — обычный наряд этих народов-опустошителей(5). 1, 1. 5, 1. 8, 1. 10, 1, 12, 1. 14, 1. 16, 1. 17, 1. 19, 1. 20, 1. 22, 1, 23, 1. 26, 1. 29, 1. 32, 1. 34, 1. 42, 1. 48, 1. 59, 1.

3. Голова мужчины (женщины, по мнению Сеты), изображённого бритым или с плотно сидящей ермолкой или тюбетейкой. На щеке его виден знак в виде восьмёрки, по мнению Пернье, указывающий на татуировку или раскраску, как на некоторых минойских фигурах. Сета считает это за серьги, Рейнак — за локоны (пейсы). 28, 2. 31, 2.

4. Нагая фигура человека, по-видимому, пленника, со скрещенными (связанными?) за спиной руками. 5, 3.

5. Нагой мальчик. Ясно выраженная беспомощность, сравнительно малый рост, характерный очерк гениталий достаточно гарантируют верность толкования Ивенса. Пернье видел в этой фигуре «мужчину с признаками органической слабости», которая делается понятной, говорит Ивенс, если мы примем фигуру за изображение ребенка, как думал уже Сета. То, что Пернье принимает за подол рубашки, как справедливо замечает Ивенс, есть лишь попытка оттенить выдающийся или отвислый живот. 34, 4.

6. Женщина с обнажёнными грудями, в поясе, короткой тунике, вырезанной по нижнему краю фестонами, обозначающими широкие складки, и длинной нижней юбке. На поясе у неё висит какой-то предмет. Быть может, в нём нужно видеть подвески пряжки или узел опояски. Причёска напоминает Ивенсу такую же причёску фигур шардана(6) из времён Рамзеса II. Весь вид фигуры с преувеличенно широкой талией сильно контрастирует с минойскими и микенскими женскими типами. 8, 3. 24, 1. 47, 1. 59, 2.

7. Ивенс и Сета принимают этот знак за женскую грудь, Пернье и Рейнак видят в нём pileus или шапку. Еще не зная этих толкований, я тоже принимал этот знак за изображение ермолки или тюбетейки, но, в отличие от надетых на голову у фигур 1, 3, 4, с пуговкой, которая, может быть, на них не изображена, вследствие крайней своей миниатюрности сравнительно с ростом фигур. Ивенс(7) думает, что женская грудь является здесь символом женского божества, так как в анатолийских памятниках она обыкновенно символизирует «великую богиню-мать». Однако, странным является её перевёрнутое положение, соском вверх. На критских памятниках встречаются обе груди и притом в нормальном анатомически положении(8). 3, 3. 6, 3. 11, 4. 32, 5. 33, 3. 39, 2. 41, 1. 49, 3. 51, 3. 52, 4. 54, 1. 55, 1. и 3. 56, 1. 57, 4. 58, 5. 59, 5. 61, 2.

8. Кулак, обёрнутый в cestus, подобно тому, как мы встречаем это у минойских боксёров(9). 7, 3. 49, 4. 50, 2. 52, 5. 57, 5.

↑ (1) Первая цифра указывает № участка, вторая — место знака в участке или группе, считая справа налево. 1-ый участок находится на краю стороны А диска. См. таблицу.
↑ (2) Murray, Excavations in Cyprus. London 1903, pl. 1, 13.
↑ (3) Seta, Rendic. XVIII, 365
↑ (4) Evans, Journ. of the anthropol. Inst. 1900, 201.
↑ (5) Evans, Scripta Minoa, I, 25. Seta, Rendic. XVIII. 365. Meyer, Sitz.-Ber., 1909, 1025 сл. Reinach, Rev. arch. I. с. 20—27.
↑ (6) Max Müller, Asien u. Europe, 380.
↑ (7) Scripta Minoa, I, 24, 275, 291.
↑ (8) Ibid., 161, P. 66 a; 182, 232, № 4. Reinach, Rev. arch. 1. c. 7 n. 3.
↑ (9) Scripta Minoa, I, 27. Mosso, Escursioni nel Mediterraneo, Milano 1907, fig. 89, 100, 149. Burrows, The discoveries in Crete, London 1908(3), 34, 173 и так называемая ваза боксёров из Агиа Триады на табл. I А. Lagrange, La Crete ancienne, Paris 1908, 39. Annual of the Brit. School, VII, 95, 31; IX, 57, 35.

Группа II. Оружие, инструменты и утварь

9. Этот знак имеет сходство с тиарой и особенно с ранней формой персидской митры. Подобные же головные уборы встречаются, как указал Ивенс, в хеттских памятниках (Corp. Inscr. Hettit. t. IV Hamath, XI Jerabis). Рейнак и Сета считают его за тесло или лемех. 48,2. 58,1.

10. Опахало (павлинье перо). Пернье и Ивенс принимают этот знак почему-то за стрелу, изображения которой попадаются в разных формах в минойском письме. В таком случае странно было бы, что стрела повёрнута бородкой кверху, отсутствует на ней наконечник или, во всяком случае, острие изображено совершенно тупым. Рейнак думает, что это режущая стрела, употреблявшаяся в историческую эпоху на Кавказе и в Египте. Изображения павлиньих перьев во II позднеминойский период мы имеем на плоских фресках на стене кносского дворца, где представлен минойский царь в короне из павлиньих перьев (так называемый the King with the Peakock Plumes(1)). 14,4. 20,4. 31,1.

11. Роговой или «азиатский» лук. Этот тип луков из соединенных между собою двух рогов, как показывают печати, встречался на Крите еще в среднеминойскую эпоху. В арсенальном складе Кносса, относящемся к концу периода дворцов, были найдены вместе с другими принадлежностями луков дощечки из рога άγρίμι или критского ibex’a, очевидно, употреблявшиеся при выделке таких сложных луков, вместе с обширным запасом самых луков. Азиатский лук без тетивы часто встречается в хеттских памятниках. 13, 2.

12. Диск с 6 углублёнными кружками, концентрически расположенными вокруг 7-го. Пернье сравнивает этот знак с хеттскими иероглифами из Jerabis (С. I. Н. XIII, 7. XL, 17). Если диск из Феcта представляет матрицу, замечает он, то этот знак в своём позитиве даст выдающиеся шишки и может изображать щит; в противном случае, будучи снабжён круглыми углублениями, он скорее внушит мысль о столе для возлияний (χέρνος), видимом сверху, или астрономическом символе. Не без колебаний Пернье предполагает, что этот знак может представлять также условное изображение самого диска. Ивенс, однако, думает, что повторное появление этого знака в соседстве с головою воина в волосатом шлеме (№ 2) служит лучшим доказательством того, что здесь изображён щит, но отмечает, что такой же знак, хотя и с другим значением, встречается у египтян. Подобно тому как признал в этом знаке щит еще Милани, не находит в этом ничего невозможного и Рейнак. 1,2. 2,3. 5,2. 6,4. 8,2. 10,2. 12,2. 16,2. 17,2. 19,2. 22,2. 23,2. 25,3. 26,2. 29,2. 32,2. 36,4.

13. Обитая гвоздями с высокими шляпками палица, подобная дубине, составляющей атрибут Геракла. Сета и Рейнак считают этот знак за дерево, стилизованное в виде дубины. Рейнак думает, что это кипарис. 1,3. 26,3. 30,1. 38,1. 39,3, 50,3.

14. «Плоские вершины двух возвышений и замки (?) для привязывания ремней в базе представляют характерные черты наручников (колодок)», — говорит Ивенс. Пернье и Рейнак принимают этот знак за «горы», но в таком случае нужно было бы ожидать, говорит Ивенс, заострённых или, в крайнем случае, закруглённых вершин, как, напр., Scripta Minoa I, 233 № 114. Может быть, в этом знаке следует скорее видеть двойное ярмо для упряжки волов, как думает и Сета. 23,4. 45,2.

15. Секира, подобные которой известны из раскопок Трои, Вафио, Дельф, Ѳракии и Сардинии, кроме Крита. 39, 1.

16. Нож с изогнутой задней частью. Такого же фасона пила встречается в минойском письме и в египетских иероглифах 57,1. 45,1.

17. Портняжный или сапожный нож для кройки, с ручкой наверху, как на одной греческой вазе(2). Пернье и Сета считают его за профиль круглого щита, Рейнак — за кольцо с чечевицевидной печатью. 24, 3.

18. Плотничий угольник, подобный минойским(3). 1,5. 8,4. 14 6 20,6. 23,6. 24,2. 37,3, 39,5. 45,3. 54,2. 56,3. 58,4.

19. Рубанок или струг (?). 10,4. 24,4. 27,2.

20. Ваза с ручкой. Ивенс замечает, что ручка была ясно видна на одной из первых фотографий, но стёрлась от последовавшей чистки диска. Форма сосуда внушает предположение, что здесь изображён подлинный ασκός. В сосудах критской фабрикации не попадаются такие типы до конца III-го среднеминойского периода, но весьма обыкновенны в одновременной кикладской керамике на Милосе и в других местах. Рейнак видит аналогию в иероглифе раскрытой руки (tet) и считает этот знак за профиль руки со сжатыми пальцами. 36,3. 44,4.

21. Любопытный двойной гребень или расчёска, быть может, имеющая отношение к ткацкому ремеслу. Странный гребень с 4 зубцами и короткой ручкой встречается, как идеограмма, среди критских строчных знаков класса B. Сета думает, что это грабли. Рейнак считает за план дома, по сравнению с египетским иероглифом дома. 17,7. 29,7.

22. По-видимому, музыкальный инструмент из 2 трубочек с длинным дульцем, или мундштуком. Ивенс отмечает(4), что деревянный инструмент этого рода — svirala — распространён среди сербских и хорватских крестьян. Однако, по-сербски он называется svirale (свирели), а свирала — обычная прямая одноствольная флейта, или свирель(5). Название свирале осталось неизвестным Привалову и вместо него он употребляет далматинское слово свардоника или свардониста. Свирале отличаются от древних tibiae именно этим длинным мундштуком, который мы находим и на диске. Привалов считает свирель обще-арийским духовым инструментом. Сета и Рейнак обозначают этот иероглиф просто, как опрокинутую вилку. 32,3. 35,1. 40,1. 52,1. 57,1.

23. Быть может, молоток с кубической головкой. Пернье, Сета и Рейнак считают этот знак за колонну с капителью особого рода, встречающейся в минойских рельефах и архитектурной живописи. Ивенс отклоняет этот взгляд в виду того, что 1) колонны такого рода или продолжены выше капители или, во всяком случае, как на ῥυτον'е из Агиа Триады, имеют сверх капители часть архитрава; 2) сами капители продолговаты, а не кубичны; 3) по краям они имеют даже на весьма мелких изображениях печатей диски, похожие на небольшие поперечные балки(6); 4) по всей вероятности, это вовсе и не капители в обычном смысле, а продолговатые сооружения, охватывающие концы поперечных балок. 12,4. 14,5. 18,2. 20,5. 27,1. 34,3. 37,2. 53,3. 56,2. 59,4. 60,3.

↑ (1) Burrows, 1. с. 19 и 86.
↑ (2) Guhl u. Koner. Leben der Griechen u. Römer 1. с. 19 и 86, Berlin 1893, 435
↑ (3) Scripta Minoa, I, 232, № 42
↑ (4) Through Bosnia, 1877, 22 fig. 3. Scripta Minoa, I, 278.
↑ (5) Привалов, Музыкальные духовые инструменты русского народа в Зап. Имп. Русск. Арх. Общ. (отдел русск. и слав. арх.). VIII, 2, 171 сл. С.-Пб. 1909.
↑ (6) Report, 1903, 56 fig. 35. Ср. Peroutka, Dějiny Rěcké, I, Praha 1908, 153 fig. 69.

Группа III. Строение

24. Подобное пагоде здание, на первый взгляд внушающее мысль о круглой куполообразной постройке(1), с идущей вокруг платформой. Однако, более вероятным объяснением Ивенс(2) считает то, что мы имеем здесь фасад четырёхугольного здания с цилиндрическим (коробовым) сводчатым покрытием. Это подтверждается тем обстоятельством, что две верхние подпорки замка не наклонены и не расходятся лучеобразно от последнего, как это должно было бы быть, если бы мы имели перед собою купольный свод, но поддерживают, по-видимому, выгнутые стенки развилки. Но если мы имеем здесь действительно коробовый свод, то бросается тотчас в глаза близость его к традиционному архитектурному типу, представленному в могилах и высеченных в скалах гробницах Ликии. Постройка должна была быть сооружённой из дерева. Проекция стропил и платформа напоминают типичные черты, представленные, например, известным фасадом гробницы в Мире(3) или некоторыми иноземными постройками, вероятно, также могилами, поднимающимися над стенами города на рельефах Пинары(4). «Естественно», говорит Ивенс: «что сепулькральное искусство классической Ликии должно было сохранить черты жилищной архитектуры более отдалённого периода». Конечно, эти сравнения только общего рода. Платформа или веранда ведёт нас дальше на восток и подсказывает сравнение с пагодами, во всяком же случае представленная на диске форма здания не соответствует фасадам минойским, насколько мы знаем их по архитектурным изображениям в стенной живописи и на intaglio. 2,1. 36,2. 41,2. 44,2 и 3. 56,4.

↑ (1) Pernier, Ausonia, III, 288 сл. Reinach, Rev. arch. XV, 8 и 33.
↑ (2) Scripta Minoa, I, 26 сл.
↑ (3) Perrot et Chipiez, Histoire de l’art etc. V, 377 fig. 284. Ивенс отмечает при этом, что нижняя балка имеет загнутый кверху конец, как и на гробнице в Мире.
↑ (4) Benndorf u. Niemann, Reisen in Lykien u. Karien, Wien 1884, I, 56, fig. 36. Perrot et Chipiez, 1. c., 368, fig. 252.

Группа ІV. Корабль

25. Корабль со стрелою, направленною вперёд с его носа. С передней части стрелы свешивается какой-то неопределённый предмет. На корабле ясно изображён бак; корма оканчивается наверху украшением в виде трилистника. В передней части корабля (ближе к носу) поднимается какое-то непонятное сооружение с закруглённой верхушкой вроде набалдашника. Мейер думает, что это — сидящий или стоящий человек. Это изображение корабля отличается от всех ему подобных кораблей, встречающихся в иероглифическом или строчном критском письме. На минойских кораблях мы находим вёсла и центральную мачту с идущими от неё к носу и корме канатами(1). На некоторых таблицах строчного письма класса B, по сообщению Ивенса, это изображение сокращено в половину корабля, но всё-таки с мачтой. Здесь же ни мачты, ни вёсел. «Если рассматривать изображение, как идеограмму», говорит Ивенс(2): «то она кажется сложного вида и, быть может, должна быть сравнена со знаками нома» на раннединастических или додинастических египетских иероглифах нильской барки. Особенно это сходство бросается в глаза в символе, прикреплённом к форка-стелю нильских барок, на замечательной серии расписных ваз, найденных в доисторических могилах, в Негаде и других местах(3). Подобные знаки оружия вроде двойного гарпуна или скрещенных стрел Нейт прикрепляются к шесту, поднимающемуся из небольшой башенки на носу корабля, а немного ниже их две наискось расположенных подвески, требующих сравнения с изображением нашего судна. С минойскими судами имеют сходство корабли конфедеративных племён, грабивших Дельту в конце XVIII-ой династии (1580—1350 г. до н. э.), по крайней мере, в том отношении, что имеют центральную мачту. Настоящее судно в некоторых отношениях сходно с примитивными челноками, миниатюрные свинцовые модели которых были найдены в одной могиле на Аморге и датируются началом среднеминойского периода на Крите. И на них высокий нос — наиболее выдающаяся черта. Естественное заключение, которое может быть сделано из отсутствия парусов и мачты на нашем судне, то, что народ, к которому относится это изображение, прибыл откуда-то неподалеку от Феста. Однако ранние остатки западного Крита известны ещё настолько поверхностно, что, по справедливому замечанию Ивенса, с этой стороны нас могут ожидать еще большие неожиданности, но можно, по справедливости, задать вопрос, было ли в пределах острова место для параллельной формы культуры, столь отличной от минойской, как это открывается некоторыми наиболее характерными знаками картинного письма^[2]. на диске, или, скорее, могли ли на столь ограниченном пространстве существовать две независимые иероглифические системы письма? Что обычная минойская система письма употреблялась в самом Фесте, показывает иероглифическая табличка, найденная во дворце вместе с диском(4). Мейер и Рейнак, наоборот, находят большое сходство между баркой диска и кораблём пуласати (пелесета) на фресках Мединет Абу. 14,3. 20,3. 35,2. 40,4. 43,2. 53,4. 60,4.

↑ (1) Ср. напр. Scripta Minoa, I, 232, № 57.
↑ (2) Ibid., 26.
↑ (3) Petrie, Nagada and Ваllas, Lond. 1896, табл. 66, 67. Evans, 1. c. 278. Ср. Д. H. Анучин, Каменный век и доисторическое население Египта, Москва 1898, 16 сл., рис. 9; 10, 2.
↑ (4) Evans, Scripta Minoa. I, 26.

Группа V. Животные и их части

26. Рог быка, имеющий много аналогий в минойском письме и скульптуре. 9,2. 16,4. 19,4. 22,4. 25,2. 42,2.

27. Шкура освежёванного животного, быть может, быка. Половинки кож или кожи, сложенные вдвое по длине, представляют параллель на печатях из арсенального склада в Кноссе(1). 6,1. 7,1. 14,2. 17,3 и 4. 20,2. 23,3 и 7. 29, 3 и 4. 38,1. 35,3. 43.1. 48,3. 53,1.

28. Передняя конечность теленка в профиль. Что это нога теленка, доказывается широким эпифизом и тонким, узким диафизом фаланг, если полагать, что натурализм доведён здесь до анатомической точности. В пользу передней, а не задней конечности, при том же условии, говорит сравнительно короткий сустав пясти: ossa metacarpalia короче, чем ossa metatarsalia. 15,1. 21,1.

29. Голова животного кошачьей породы в профиль. Сравнительно короткая морда и общий контур говорят, по-видимому, против предположения Пернье и Сеты, видевших в изображении голову бульдога. Ивенс думает, что здесь возможна связь с великой богиней природы, и полагает, что в таком случае эта голова представляет львицу, обычную спутницу минойской «Реи»(2). Рейнак замечает, что кошка в это время была известна только на Крите и в Египте(3), но здесь может быть изображено и другое животное того же семейства, 3,1. 4,1 и 2. 44,1. 46,1. 49,1. 50, 1. 51, 1. 52, 2. 57, 2. 60, 1.

30. Голова барана в профиль, встречающая себе аналогию в минойских иероглифах, где она представлена в фас(4). 58,2.

31. Летящая хищная птица, держащая, по-видимому, в когтях змею. В том, чтобы это был непременно орёл, как думает Ивенс, можно сомневаться, хотя изображение летящего орла (?), но без змеи, Ивенс находит в обоих классах критского строчного письма. 9,1. 16,3. 19,3. 22,3. 25,1.

32. Сидящий голубь. Чистящий крылья голубь встречается в критских иероглифах (№ 79); в № 82 нужно, кажется, скорее видеть утку, чем голубя. 12,3. 23,5. 47,3.

33. Рыба, отожествляемая Пернье, к которому присоединяются Ивенс, с тунцом, Рейнак — с дельфином, по-видимому, ошибочно. 5,5. 18,1. 36,1. 38,4. 46,2. 47, 5.

34. Насекомое, вероятнее всего, пчела, как думают Рейнак и Ивенс. 4,3. 53,2. 60,2.

↑ (1) Evans, Report, 1904, 57, fig. 20. Scripta Minoa, I, 279.
↑ (2) Scripta Minoa, I, 283.
↑ (3) Keller, Die Katze im Altertum в Archäol. Jahrbuch, 1909.
↑ (4) Scripta Minoa, I, 232, № 67.

Группа VI. Растения и деревья

35. Ветка с 5 листьями. 9,3. 10,5. 17,5. 27,3.' 29,5. 33,4. 41,4. 44,5. 47,2. 54,3. 59,3.

36. Разветвлённый побег, вполне соответствующий некоторым вариантам минойского знака, описанного Ивенсом под названием «оливковая ветвь» (№ 101). 42, 3. 49, 2. 52, 3. 57, 3.

37. Растение с веерообразным цветком и почками на стебле с бисимметричным листорасположением. 17,6. 29,6. 34,2. 40,2.

38. Маргаритка или анемон с 8 лепестками. Это звездообразно-цветочное обозначение постоянно возвращается в минойском и микенском декоративном искусстве. Оно может быть ассимиляцией видимому сверху египетскому лотосу какого-либо местного цветка. 12,5. 28,3. 31,3. 43,3.

39. Пернье и Сета считают этот знак за цветок шафрана. Нечто подобное мы имеем и в минойских знаках (№ 88). 13,1. 38,3. 47,4. 58,3.

Группа VII. Неопределённые предметы

40. Неизвестный предмет из двух симметричных половинок (перевернутый сосуд или мех?), который Сета считает за перевернутый scrotum, но египетский иероглиф херуи всегда бывает в нормальном анатомически положении. 2,2. 5,4. 11,3. 32,4. 41,3. 42.4.

41. Сета и Рейнак, как кажется, правильно узнают в этом знаке египетский иероглиф уа (кость с мясом). 10,3. 11,2.

42. Неизвестный предмет. Род пилы (?), по Рейнаку. 40, 3.

43. Треугольник с грануляцией внутри. Простой треугольник встречается в минойском письме (№ 130). Некоторое сходство имеет с ним и № 51 (воронкообразный сосуд с ручкой, с грануляцией на стенках, по Ивенсу ad п.; сачок?). κτείς, по Рейнаку. 37,4.

44. Загадочная для Пернье и Ивенса фигура представляет, может быть, вид лекала или модифицированную форму заступа, на отсутствие которого среди знаков диска указывает Ивенс(1). Сета и Рейнак думают, что это полигональный клинок (сапожный нож — по Рейнаку). 7.2.

45. Пернье считает этот знак за условное изображение воды. 3,2. 6,2. 33,2. 51,2. 55,2. 61,1.

Наконец, неизвестный знак стёрся на стороне А. 8,5.

↑ (1) Scripta Minoa, I, 285 и 187 № 18.

<Тип письменности>

Приступая к анализу изображённых на диске знаков, Ивенс замечает, что сторона А обнаруживает, можно сказать, более воинственный характер, так как голова в шлеме с плюмажем встречается в начале 13 групп(1), в 12 случаях сопровождаемая круглым щитом (А 3, 6, 9, 10, 13, 15, 16, 20, 22, 24, 27, 31 по Ивенсу; по нашему счету, эти группы составят А 1, 5, 8, 10" 12 16, 17, 19, 22, 23, 26, 29). Три другие группы (А 7, 26, 30 по Ивенсу) начинаются (оканчиваются, по нашему, А 2, 6, 25) щитом и щит с головою в шлеме с плюмажем заключают последнюю (по нашему — начинают первую) группу. В двух случаях заключительные (по нашему, начальные) знаки группы — стрела (опахало), предшествующая голове в плотно сидящей шапке без султана (А, 1, 4 = 28, 31 по нашему). Кроме того, две группы показывают знак стрелы (опахала) предшествующим кораблю (А 12, 18=14, 20), в свою очередь имеющему стрелу, направленную с его носа. Быстро шагающая мужская фигура начинает четыре группы (А 2, 6, 11, 17=15, 21, 26, 30) и заканчивает одну (А 21=11; по нашему, наоборот). Замечательно также, что в А 27 (=5) щит и голова в шлеме помещены перед изображением пленника со связанными за спиною руками, а в А 24 (=8) — перед неуклюже одетой женской фигурой. Щит и голова в шлеме или последний знак один в пяти случаях (А 3, 9, 12, 15, 18=14, 17, 20, 23, 29) следуют (предшествуют) за тем, что кажется воловьей шкурой, в двух местах повторенной дважды (А 3, 15=17, 29); сама воловья шкура замыкает (начинает) две группы (А 25, 26 = 6, 7). По мнению Ивенса, возможно, что они имеют идеографическое значение и представляют кожи принесённых в жертву быков. На саркофаге из Агиа Триады мы видим жертвователей, несущих кожи заколотых быков. В свою очередь, в пяти случаях появляется бычий рог (А 7, 10, 13, 16, 23=9, 16, 19, 22, 25).

↑ (1) На самом деле 14-ти. Способ выражения Ивенса (1. с. 280 слл.) вызывает значительное недоумение касательно того, откуда он начинает чтение групп, слева или справа. Если начало текста в центре, то Ивенсу не следовало бы говорить о том, что группы «начинаются», а о том, что они «кончаются» тем или иным знаком, и наоборот, но во всяком случае не пользоваться этими обозначениями promiscue.

В противоположность чистоте стороны А, сторона В значительно запятнана, но не настолько, чтобы нельзя было разобрать письма. Голова в шлеме с плюмажем в качестве конечного (начального) знака появляется в пяти местах (В 13, 14, 20, 28, 30 = 32, 34, 42, 48, 49) и, как на стороне А, этот знак, сопровождаемый круглым щитом, появляется в конце (начале) всей надписи. Шагающая фигура встречается пять раз (В 14, 16, 19, 23, 24 = 38, 39, 43, 46, 48), в трёх случаях начиная (заканчивая) группу. Знак женщины появляется дважды, в обоих случаях в соединении с растением, которое Ивенс предположительно принимает за плодовое дерево (В 3, 15 = 47, 59). С другой стороны знак, считаемый Ивенсом за женскую грудь (№ 7) и принимаемый нами за ермолку или тюбетейку, он находит на стороне В в 15 местах (В, 1, 3, 4, 5,6, 7 (дважды), 8, 10, 11, 13, 21, 23, 29, 30 = 32, 33, 39, 41, 49, 51, 52, 54, 55 (дважды), 56, 57, 58, 59, 61), между тем как на стороне А он попадается лишь три раза; два раза на стороне В он встречается в одной и той же группе, а также начинает (заканчивает) всю надпись. В пяти местах появляется также строение в виде пагоды, притом дважды в одной группе (В 6, 18 дважды, 21, 26 = 36, 41, 44 дважды, 56). Также пять раз изображён корабль со стрелой на носу (В 2, 9, 19, 22, 27 = 35, 40, 43, 53, 60), притом два раза в соединении с воловьей шкурой (В 19, 27 = 35, 43). Кулак, обмотанный ремнями cestus’a, встречающийся на стороне А один раз (А 25=7), здесь начинает (заканчивает) четыре группы (В 5, 10, 12, 13 = 49, 50, 52, 57). Аналогия, представляемая этим знаком с cestus’ами минойских боксёров, весьма замечательна и свидетельствует, как уже замечено выше, об известной общности обычаев спорта среди минойских критян и того народа, который употреблял письмо диска. В трёх случаях этот символ соединяется с женской грудью (ермолкой, по нашему В 5, 10, 13 = 49, 52, 57). Интересно отметить, что на фрагменте стенной живописи, найденной вместе с фресками Торреадора в Кносском дворце и подобно этим представляющей какое-то состязание на арене, видны ремни, опутывающие женскую руку. Во всяком случае рука не была сжата в кулак и ремни, может быть, просто должны были укрепить кисть для акробатических упражнений при травле быка, в которой принимали участие также исполнительницы-девушки. Как бы то ни было, нет необходимости предполагать, говорит Ивенс, что грудь (по нашему ермолка), соединенная с «вооружённым кулаком» на диске относится к полу состязающихся. Минойские свидетельства приводят к заключению, что состязания на арене в виде травли быков или представлений борцов и кулачных бойцов находились в религиозной связи с великой богиней природы и производились в её честь. На Кипре и в Анатолии женская грудь рассматривалась, как наиболее естественная эмблема родственного божества, а некоторые священные сосуды в виде женской груди из минойских слоёв показывают, что тот же символизм господствовал и на Крите. Ивенс обращает внимание на то, что в В 21 (=41) женская грудь (ермолка) помещена перед зданием в роде пагоды, и видит в этом возможное указание на то, что здесь обозначается алтарь богини. С другой стороны в В 18 (=44) двойному изображению строения предшествует кошачья голова, которую, как мы видели, он также находит возможным связать с минойской «Реей». Таким образом Ивенс стремится доказать, что те или иные знаки на диске должны быть приняты в идеографическом значении в качестве детерминативов. По его мнению, существует несколько указаний на это употребление, аналогичных тем, которые были найдены в иероглифических памятниках минойского письма. К ним он причисляет 1) удвоение некоторых фигур, как, например, бычьей шкуры (А 8, 15=17, 24), кошачьей головы (А 28=4) и строения в виде пагоды (В 18=44), придающее им, по-видимому, множественное значение; 2) наличность того, что он описывает, как «кумулятивное идеографическое выражение», при котором картинный знак дополняется одним или более знаком того же класса, дополняющим то значение, которое было желательно им выразить(1). Таким образом, постоянное сочетание головы в шлеме и круглого щита могло бы быть принято для образования представления об особом классе воинов. Дальнейший вывод Ивенса состоит в том, что известные фигуры, постоянно появляющиеся в начале, то есть на правом конце групп, должны, по их общему характеру, трактоваться в идеографическом значении. Так, голова в шлеме и щит, которые, как было отмечено, кажутся дополнительными знаками, постоянно употребляются в этой постановке. Кроме того, вероятно, в высшей степени картинное изображение строения в виде пагоды во всех случаях должно быть принято в идеографическом значении, быть может, как представление о храме или о храмах. Весьма тщательное в подробностях изображение женщины и пленника также могут рассматриваться, как идеограммы. 4) Путём исключения таких элементов идеографического характера, можно придти к выводу, что другие знаки, входящие в состав групп диска, также могут стоять рядом с первыми в независимом значении. Ивенс приходит к заключению, что нельзя отрицать существования чисто идеографических элементов среди знаков диска. С другой стороны, замечает он, Пернье несомненно прав, заключая, что надпись, подобно обычным минойским, состоит, по крайней мере, отчасти из фонетических знаков. Группы, на которые она разбита, могут быть рассматриваемы, как и в других примерах, представляющими скорее отдельные слова с дополнительными иллюстрациями идеографического и детерминативного характера, чем целые предложения. Некоторые знаки здесь, очевидно, употреблены в силлабическом значении, но в общем нужно заключить, говорит Ивенс, что развитие фонографических знаков с единственно силлабическим значением было еще менее распространено в той системе, к которой относится надпись на диске, чем в обычном минойском письме. Насколько непоколебимы и насколько приемлемы эта выводы Ивенса, мы увидим далее, но уже теперь, надеемся, читатель мог себе отметить в этом, по-видимому, стройном здании тот или иной punctum saliens, пока же перейдём к определению характера иероглифической системы, представленной на диске, как его понимает Сета(2).

↑ (1) Scripta Minoa, I, 283—246. В минойских памятниках к единичному расположению словообозначающих знаков присоединяются, так сказать, кумулятивные идеографические группы. В этом случае два или более знака с тесно примыкающим значением ставятся рядом, как бы покрывая более широкое выражение. Этот способ был хорошо известен египетским писцам. Так, на глиняной пластинке P. 85 a поставлены рядом передняя (локтевая) часть руки (antibrachium), нога и две скрещенных руки, придавая, может быть, всей этой комбинации значение «труда» в разных формах. За ними следует цветок «шафрана». На глиняной печати Р. 15 мы видим соединёнными топор, копьё и наконечник стрелы, как бы для создания общей идеи оружия. Повторное соединение «тесла» и «лопаты» дополняет подобные примеры того же кумулятивного метода. В свою очередь, помещение священного двойного топора и знака «дворца» на Р. 64 с, по-видимому, обозначает «дом Миноса» в его двойном виде, как святилища и как дворца. Это соответствовало бы предполагаемому первоначальному звачению слова Λαβύρινθος.
↑ (2) Rendiconti, ХVIII, 315—360.

Откладывая подробное рассмотрение его теории дисематизма до другого раза, ограничусь изложением вытекающих отсюда выводов, к которым приходит итальянский исследователь на основании ещё более тщательного, чем у Ивенса анализа знаков диска и их группировки. Каждый отдел состоит из ядра с двумя основными знаками (дисемы), к которым приставляются моносематические суффиксы и префиксы или другие дисемы. Первый знак дисемы является идеограммой, сохраняющей свой характер и отдельно, второй — фонемой, требующей опоры. Значение идеограмм имеют 17 знаков, а 16 — значение фонетическое. Подвижной и изменчивый характер фонетических знаков заставляет в них видеть элементы флексий — падежа, рода, числа, времени, наклонения, лица, — устанавливающих за каждой группой значение предложения или его части, как в египетском языке. Таким образом, Сета полагает, что принцип письма на диске тот же, что и в египетском, но с отсутствием детерминативов. Однако его выводы требуют более твёрдого обоснования; притом значение 12-ти знаков остаётся неопределённым.

<Исследование Ивенса>

Более детальное изучение диска ещё более обнаруживает уже выше выраженное Ивенсом мнение о некритском происхождении диска. Весьма вероятно, что он должен быть отнесён к древним анатолийским элементам, некоторые более поздние традиции которых сохранились в остатках ликийской старины. Это не исключает островного пространства, подобно тому, как некогда был в тесном соприкосновении с материком карийский Родос. Уже выше было отмечено мнение Пернье, который в своём предварительном сообщении склонялся к мысли, что знаки диска заметно отличаются от обычных критских письмён, так что представляется довольно сомнительной принадлежность письма диска к той же системе, как и критская письменность. В настоящее время Пернье склонен считать диск критским произведением. Он полагает, что отличие фигур диска от критских знаков указывает на различные моменты развития критской иероглифической системы, последнюю ступень которого представляют надписи кносских глиняных табличек. Отчасти это отклонение могло быть вызвано разницей в технических процессах, применённых для нанесения знаков, в одном случае — посредством гравированных каменных печатей и граффитов на глину, в другом — посредством отпечатков, вырезанных рельефами пунсонов, деревянных или из слоновой кости.

Что касается последнего аргумента, то нужно заметить, что различие в применённых технических приёмах должно рассматриваться, по справедливому замечанию Ивенса, само по себе, как лишнее доказательство некритского происхождения диска. Кроме того, различие в технике не объясняет разницы в предметах, выбранных для знаков. Что же касается первого аргумента, то археологическая очевидность, как полагает и сам Пернье, показывает, что диск относится к более поздним слоям того же третьего среднеминойского періода, несколько более ранней стадии которого должны быть приписаны иероглифические архивы самого Кносса. Диск моложе, а не старше их.

Длина и единичный характер памятника также имелись в виду Пернье, но здесь опять-таки настоящее обилие материала делает ещё более заметным то обстоятельство, что многие из наиболее частых знаков, появляющихся в своих обеих — глиптической и граффитной — формах в обычной минойской иероглифической системе, блещут своим отсутствием на диске. Достаточно назвать такие частые формы как «глаз» (№ 5), «лопата» (№ 18), «широкая стрела» (№ 13) «двойной топор» (№ 36), «решето» (№ 54), Ψ и его растительные вариации, общие обоим классам обычного иероглифического письма минойских памятников.

Наконец, совершенно невозможно принять мнение Пернье о местном происхождении иероглифической системы диска, употреблявшейся в Фесте параллельно, но с широким уклонением от нормального для Кносса и других частей острова типа, где только такое иероглифическое письмо было найдено. Само по себе это мнение противоречит всей археологической очевидности, находящейся в нашем распоряжении, которая сводится к тому, что последовательные стадии развитой минойской культуры в своих главных чертах, обладают в разных областях совершенно тождественны. Явления, с которыми мы имеем дело, подсказывают, что, по крайней мере, в течение среднего и первой части позднего минойского периодов в высшей степени централизованная администрация оставляла весьма мало места для независимого развития областей. Каменные иероглифические печати Крита, во всяком случае, находятся на всём протяжении центральной и восточной части острова, а один экземпляр был найден и в такой близости от Феста, как Гортин(1). Но есть и ещё один факт, странным образом ускользнувший от внимания Пернье, факт, положительно говорящий против его последнего предположения, это — нахождение в первый год раскопок дворца в Фесте глиняной таблички Р. 121, знаки которой существенно примыкают(2) к нормальной иероглифической системе, иллюстрируемой архивами Кносса.

↑ (1) Scripta Minoa, I, 156. P. 34.
↑ (2) Scr. Min., I, 179.

Тесное соответствие, обнаруживаемое архитектурой и расположением двух ранних строений в Кноссе и Фесте, и характер их содержимого, насколько он обнаруживается в произведениях керамики и других искусств, простирается и на форму их письма. Далее, в характере письма обнаруживается тот же самый переворот, произошедший совершенно в ту же эпоху в обоих дворцах. В Кноссе, в слое, относящемся к последней стадии раннего дворца, иероглифическое письмо, характеризующее несколько более раннюю фазу этого здания, очевидно, было заменено строчным письмом класса А. В Фесте, в тех же отложениях, где был найден диск, относящихся к последней стадии дворца, была найдена половинка глиняной таблички, исписанная с обеих сторон, по свидетельству самого Пернье(1), обычным строчным письмом класса А. Другими словами, диск относится ко времени, когда на самом Крите иероглифическая система являлась уже устаревшей. Но в Анатолии, как мы знаем это из хеттских остатков, иероглифический способ письма дожил до значительно более позднего времени. Нельзя сомневаться, заключает Ивенс, что на диске мы видим форму письма, представляющую ту же стадию развития, что и иероглифическое письмо минойского Крита. Известное небольшое количество знаков действительно, как уже отмечено выше, является общим достоянием обеих систем. Пернье, несомненно, прав, обращая внимание на известный параллелизм в способе расположения. В обоих случаях мы находим линии деления; к тому же и минойские надписи показывают изогнутый порядок. Группы знаков почти одинаковой длины и в них имеются те же указания на силлабическое, равно как и идеографическое их употребление. С точки зрения художественной также существует известное сходство. В некоторых фигурах заметен натурализм, — особенно в тунце, птице, насекомом, головах барана и кошки, — находящийся в совершенном соответствии с современным минойским стилем. Но эта самая верность природе свидетельствует, что мы имеем здесь дело с несколько отличным элементом, с некритскими фасонами и костюмами, с иноземной системой архитектуры. Выше уже говорилось достаточно о сходстве шлемов с плюмажем и круглых щитов с вооружением опустошителей Дельты с южных берегов Малой Азии и филистимлян из Ханаана. Особенно много говорит об этом Рейнак(2). Мы видели, что женщина с её тяжелыми широкими пропорциями представляет полную противоположность осиным тальям минойских женщин. В строении в виде пагоды есть едва ли случайное сходство с традиционной ликийской архитектурой с её проектированными стропилами и коробовой крышей. Можно прибавить ещё, что азиатский роговой лук, изображенный под № 11, хотя и был известен в позднеминойскую эпоху, отнюдь не был ранней типичной формой на Крите, которая относилась к простому классу европейских или африканских луков. Признание в № 9 вида тиары составляет новое связующее звено с анатолийским берегом. Таким образом, Ивенс приходит к логическому и, нужно сказать, единственно вероятному выводу, как принимается это и другими учёными в настоящее время, что в диске из Феста и, следовательно, в том иероглифическом письме, которое он представляет, мы должны признать продукт параллельной и тесно примыкающей к Криту культуры, существовавшей где-либо на юго-западном берегу Малой Азии и, весьма возможно, в ликийских пределах. Народ, которому он принадлежал, мог говорить на языке, близко родственном языку минойского Крита, и религиозный элемент, который мы, по-видимому, у него открываем, указывает на культ богини-матери, в своих основных чертах и выдающихся аттрибутах являющейся сестрой богини-матери доисторического Крита.

↑ (1) Rendiconti, XVII, 644; Аusоnіа, 266—271.
↑ (2) Rev. arch. XV, 20—31; ср. 36 слл.

Переходя к исследованию диска как целого, как литературного памятника, Ивенс обращает внимание на некоторые примечательные особенности расположения надписи. Каким образом произошло, спрашивает он, то, что надписи на обеих сторонах диска так точно соответствуют друг другу? Что они не представляют преемственности, ясно показано линией с точками, очевидно, служащей знаком конца (или, как мы принимаем, начала) и существующей на обеих сторонах. Но как можно было рассчитать так точно размеры самого диска, что каждая сторона содержит лишь требуемое число групп знаков, не оставляя даже следа свободного поля? Естественно заключить, что надписи, отштампованные на диске, были скопированы с прототипа, показывавшего точные размеры глиняного круга, требуемого для выполнения задачи. С другой стороны, тот факт, что надписи на обеих сторонах занимают одинаковое пространство, мог быть рассчитан заранее благодаря тому, что число групп знаков на каждой стороне было приблизительно одинаковое: 31 группа на стороне А, 30 на стороне В. Прибавим к этому, что и число самых знаков на каждой стороне почти равное: 123 на стороне А, и 119 на стороне В. В этом близком соответствии чнсла групп на обеих сторонах диска кроется указание на искусственную композицию. Стороны диска обозначены буквами А и В по примеру Пернье, но ничто не указывает на их действительный порядок. С другой стороны, Ивенс отмечает, что последний знак в последней (по нашему, первой) нечётной группе на стороне А отделён от остальной надписи этой стороны чёрточкой под начальным (по нашему, конечным), знаком группы. Отсюда Ивенс заключает, что, по всей вероятности, эта группа знаков представляет конечное дополнительное ко всей надписи, читающейся на обеих сторонах, слово. Принимая эту гипотезу, не лишенную остроумия, но опровергнутую Сетой, он думает, что в действительности первую часть надписи содержит сторона В, а вторую — сторона А. Таким образом, обе части надписи состоят из равного количества (30) групп + заключительное дополнительное слово.

Отличительная черта, поражающая нас при изучении диска, состоит в чёрточках, обыкновенно наклонённых вправо, но иногда и вертикальных: эти чёрточки повторяются через определённые промежутки под некоторыми знаками. Они, по мнению Ивенса, вырезаны от руки, привыкшей писать слева направо, уже после штамповки самых знаков, но ещё до высыхания глины.

Отмечены этой черточкой следующие знаки: женская грудь (или ермолка № 7) три раза (А 29, В 7, 11 = 3, 51, 55), шагающая фигура (№ 1) два раза (А 10, 17 = 15, 22), ребёнок (№ 5) один раз (В 28 = 34), кулак в cestus’e (№ 8) три раза (В 5, 10, 13 = 49, 52, 56), наугольник (№ 18) один раз (А 31 = 1), рог (№ 26) три раза (А 10, 13, 16=16, 19, 22), дерево (№ 35) один раз (А 5=27), треугольник (№ 43) один раз (В 25=37).

Эти отметки постоянно прибавляются к начальному (конечному, по нашему) знаку группы, повторяясь всего 16 раз (9 раз на стороне А(1) и 7 раз на стороне В(2)). Так как поперечные вертикальные линии, как замечено было ещё Пернье, указывают начало одних групп знаков и конец других, то ясно, что чёрточки под отдельными знаками должны обозначать что-нибудь иное. На первый взгляд кажется естественным предположение, что эти чёрточки под известными знаками исполняют ту же функцию, как и короткие чёрточки или точки, отмечающие отдельные знаки группы в иероглифических и строчных надписях обычного минойского письма, как например, в Р. 110 с. В этом случае существовало бы достаточное основание принимать упомянутые чёрточки в смысле обозначений, что знак, с которым они связываются стоит отдельно, с самостоятельным идеографическим значением, а не просто в качестве слога или буквы, составляющих часть слова. Однако это объяснение не выдерживает критики, так как тот же самый знак, который в некоторых местах появляется с прибавленной к нему отметкой, в других местах, встречается в подобной же или тожественной постановке без этой диакритической черты(3). В таком случае каково же значение этой отличительной чёрточки, перемежающейся в своём появлении и встречающейся всегда в начале (конце) группы знаков? Наиболее правдоподобное объяснение представляется само собою, если принять, что эти чёрточки указывают начало (конец) отдельных предложений или отделов надписи. В первой (по нашему, последней) группе они не появляются потому, что начало всей надписи здесь ясно указано, почему эти чёрточки здесь излишни. Согласно с этим взглядом, Ивенс делит надпись на стороне А на 10 отделов, а сторону В на 8 отделов. К этому нужно прибавить ещё один перерыв, обозначенный длинной нисходящей линией на каждой стороне диска в вонце 18-ой группы, так что внешняя линия сторон А и В диска начинается, по Ивенсу, группой 19-ой. Сравнивая между собой серии групп, разделённых чёрточками внизу на отделы, Ивенс приходит к заключению, что между отделами обеих сторон существует известный параллелизм, который он выражает в следующей таблице.

I (В).
1, 2, 3, 4 — 5, 6 — 7, 8, 9 — 10 — 11, 12 —
13, 14, 15, 16, 17, 18, | 19, 20, 21, 22, 23, 24 —
25, 26, 27 — 28, 29, 30.

II (А).
1, 2, 3, 4 — 5, 6, 7, S, 9 — 10 — 11, 12 —
13, 14, 15 — 16 — 17, 18, | 19, 20, 21, 22, 23, 24-
25, 26, 27, 28 — 29, 30 (—31).

↑ (1) Ивенс замечает, что одна чёрточка, вероятно, стёрлась в А 25 (7) так как нижняя часть знака «кулак» повреждена. Но так как в других случаях где появляется этот знак в начале (конце) группы, он имеет внизу чёрточку, то ему кажется вероятным её присутствие и здесь, прежде чем знак был повреждён.
↑ (2) Тонкая линия, отсекающая угол «груди» (ермолки) в В 1 (61) кажется Ивенсу случайной царапиной. Менее утвердительно можно это сказать относительно А 20 (12) и В 23 (39).
↑ (3) Ср. А 5 (27) и А 22 (10); А 10, 13, 16 (16, 19, 22) и А 23 (9); А 31 (1) и В 23 (39); А 29, В 11 (3, 51) и В (61); В 7 (55) и А 26 (6), ср. В 29 (33).

Он находит относительное соответствие между первой строкой I столбца и первой строкой столбца II. Разница между ними в том, что второй отдел II-го (№ 5—9) в I распадается на два отдела (5, 6 и 7—9). Далее в обоих случаях мы имеем перерыв в конце 24-ой группы, то есть после новой серии в 12 группе, в свою очередь на обеих сторонах диска, разделённых длинной нисходящей линией после № 18 на две части по шести групп в каждой. Другие шесть групп знаков, разделённых в одном случае на 3 и 3, в другом на 4 и 2 группы, доводят нас до № 30, заключительного, ex hypothesi, числа всей надписи как на стороне А (II), так и на стороне В (I). Таким образом, в обоих случаях сохранились следы, по предположению Ивенса, деления на дюжины, всего же две с половиной дюжины групп на каждой стороне.

Как ни заманчивы эти сопоставления и выводы, извлекаемые из них Ивенсом, с ними нельзя согласиться. Уже выше мы говорили, что чтение надписи нужно начинать с края диска и продолжать к центру. Правда, некоторую кажущуюся опору построение Ивенса как будто встречает в придуманном им и только что изложенном параллелизме членов внутри текста надписи, однако и этот параллелизм представляется несколько сомнительным, так как вытекает из двух произвольных допущений: 1) того, что на стороне А крайняя группа № 31 (№ 1, по нашему счёту) является дополнительной, вследствие чего остальная часть системы Ивенса является лишь более или менее остроумной игрой в сочетания групп, случайно составляющих на обеих сторонах диска одинаковое число 30: гораздо вероятнее, что на одной стороне (А) оказалась 31 группа, а на другой (В) почти одинаковое количество их — 30 — именно вследствие невозможности поместить большее количество слов при ограниченной поверхности диска, а также вследствие того, что на том языке, на котором сделана надпись, и при том способе письма, который здесь принят, длина употреблённых слов в среднем одинакова; 2) того, что чёрточки под некоторыми начальными, по Ивенсу (конечными, по нашему мнению), иероглифами являются своего рода знаками препинания, какими их, впрочем, считает и Сета, как будто эти чёрточки не могут иметь никакого иного значения и не допускают другого объяснения, к которому мы перейдём ниже, не говоря уже о том, что, может быть, эти знаки встречаются на диске не только под начальными, по Ивенсу, или конечными, по нашему, знаками отдельных групп: в двух случаях, по крайней мере, как было указано выше, такие же чёрточки мы находим, кажется, и внутри групп № 12 и 39. Далее, если читать надписи, как это делаем мы, справа налево и предположить, что чёрточками означаются действительно своего рода знаки препинания, а не что-либо иное, нам пока неизвестное, то некоторый параллелизм между периодами групп на каждой стороне надписи окажется и в этом случае. При этом на стороне А мы получим деление:

1,-2, 3,-4, 5, 6, 7,-8,-9, 10, 11, 12, 13, 14, 15,-16,-17, 18, 19,-20, 21, 22,-23, 24, 25, 26, 27,-28, 29, 30, 31, то есть сочетания чисел групп: 3(1), 5(2), 7, 7(3), 5, 4.

В таком случае вокруг двух центральных периодов из 7 групп, из которых второй период разложился на три самостоятельно стоящих члена, группируются в начале и в конце два периода с одинаковым числом членов (5) и два с меньшим, но приблизительно одинаковым числом их (3 и 4).

На стороне В группировка выразится так: 32, 33, 34,-35, 36, 37,-38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49,-50, 51—52—53, 54, 55,-56, 57,-58, 59, 60, 61, то есть сочетанием чисел 3, 3, 12, 3(4), 3, 2, 4.

В этом случае опять к одному неразложенному периоду в 12 групп примыкают по бокам по два других меньших, но одинаковых по числу входящих групп периода, сопровождаясь в конце кадансом из двух периодов в 2 и 4 группы, в сумме равносильных двум предыдущим (3 и 3) и составляющих ровно половину центрального периода. Можно было бы найти и другие совпадения и придумать новые сочетания, столь же произвольные и столь же убедительные, например, сосчитав число групп между повторяющимися группами знаков и т. д., но и сказанного уже, кажется, достаточно, чтобы показать, насколько можно полагаться на такого рода параллелизм.

↑ (1) Два первых члена мы соединяем в одну группу.
↑ (2) Здесь точно также в один период соединены два следующих члена.
↑ (3) В один период соединены три члена в предположении, что сумма его членов равносильна предыдущему периоду или члену из 7 групп
↑ (4) В одну группу соединены отделы 50, 51 и 52.

Гораздо более внимания заслуживает замеченное ещё Ивенсом обстоятельство, что предполагаемый им параллелизм в некоторых случаях распространяется и на отдельные группы знаков. Говоря другими словами, мы находим, что известные группы («слова») повторяются, чередуются. Так, известное соответствие показывают группы А 1—4 (=28—31) и 13—16 (16—19). Здесь первая (31-я) группа соответствует четвёртой (28-ой), 13-я (19-я) повторяет 16-ую, то есть в обеих сериях совпадают первая и четвёртая группа и та же самая исключительно длинная семизначная группа А 3 (=29) стоит в них на третьем месте (20 = 17). Точно также А 10 (22) = А 13 (19), В 10 (52) = В 13 (49); в последнем случае только В 13 (49) имеет одним знаком («свирель») меньше, чем соответствующая ей В 10 (52); зато вполне совпадает с В 10 (52) группа В 5 (57). Кроме того, на стороне А три группы знаков повторяются в том же самом порядке несколько далее А 10—12 (20—22) = А 16—18 (14—16). Не имеем ли мы здесь дело с рефреном, спрашивает Ивенс, верный своему толкованию нижних чёрточек, как разделяющих предложения знаков препинаний, и понимающий группы А 10 и 16 (22 и 16 по нашему счету), как составляющие сами по себе особое предложение в виде восклицания и религиозного обращения в роде тех, какие часто встречаются в еврейских псалмах. «Таким образом», говорит он(1): «открытые здесь следы искусственного расположения, до известной степени тожественные на обеих половинках надписи, наиболее естественным образом приводят к заключению, что мы имеем здесь дело с метрической композицией, разделённой на две одинаковых строфы. Весьма мало остаётся места для сомнения в том, что эта композиция следует законам первобытной музыки и может прекрасно представлять нечто вроде песни или заклинания». Это мнение совпадает с отмеченными им указаниями на религиозные элементы в числе иероглифов диска, среди которых однако далеко не все так несомненны, как хочет этого Ивенс. «Кроме того, происхождение диска ex hypothesi из ликийского источника делает в высшей степени вероятным, что женская грудь, постоянно встречающаяся в этом сочинении, должна быть принята в обычном анатолийском смысле символа великой богини-матери», — говорит он. Но мы уже видели, что эта «женская грудь» (№ 7) также хорошо может быть принята и за шапку или ермолку и, кажется, это толкование даже предпочтительнее. Хотя, по мнению Ивенса, эта «женская грудь» в соединении с загадочной фигурой № 45 («водой») начинает всю надпись (В 1=61) и занимает также первое место в трёх следующих отделах, однако и надпись, как сказано, нужно читать в обратном порядке, и предполагаемые Ивенсом отделы вовсе таковыми не являются. В других местах этот знак находится рядом или в тесной связи с кошачьей головой (№ 29), в которой Ивенс видит голову львицы, специальной спутницы Великой Матери. Эта голова в трёх случаях В 2 (60), 6 (56) А 28 (4, где кошачья голова повторена дважды) соединяется с насекомым (№ 34), в котором Ивенс узнаёт священную пчелу той же богини. В повторяющейся формуле В 5, 10, 13 (= 49, 52, 57), где также попадается «грудь», группа замыкается (начинается) кошачьей головой, предшествуемой (сопровождаемой) «двойной флейтой» (№ 22), которая по мнению Ивенса, должна быть принята здесь в качестве религиозного музыкального инструмента. В группах В 6, 18, 21 (=41, 44, 56) один или более из этих знаков соединяется постоянно с зданием в виде пагоды (№ 24), которое, «быть может, действительно должно представлять храм богини», по предположению Ивенса. Понимание надписи диска, как религиозного памятника, заставляет его и в остальных знаках искать хотя бы отдалённой связи с культом великой богини-матери. Так, в часто встречающейся шкуре (№ 27) предполагается сама по себе кожа принесённого в жертву животного. В группе В 14 (48) этому знаку предшествует (сопутствует) «тиара» (№ 9), получающая вследствие этого «особенный жреческий вид»; в В 4 (58) та же тиара стоит рядом с головою барана (№ 30), животного тесным образом связанного с той или другой формой азиатской богини.

↑ (1) Scripta Minoa, I, 291.

Подтверждение своим взглядам Ивенс ищет, и находит, в том обстоятельстве, что на минойском Крите почиталась родственная богиня природы, предание о которой дожило до позднейших времён в виде Реи, Бритомартис, Артемиды Диктинны или Афродиты-Ариадны. Это минойское божество обнаруживает многие аттрибуты своих анатолийских сестёр. Подобно Кивеле, она охранялась львами, и похожее на кошку животное, по-видимому, львиный детёныш, является на голове одной из её жриц или жертвовательниц. В виде «богини змей»(1), она также носит тиару, похожую на ту, что на диске, а женская грудь кажется её специальным символом. По общим сочетаниям фигур на диске, по их значительному, во всяком случае, отличию от минойских иероглифических форм и ясно выраженному некритскому характеру некоторых изображений Ивенсу кажется всё-таки более предпочтительным отнести различаемые на диске религиозные элементы к какому-нибудь анатолийскому святилищу Великой Матери. Мало того, Ивенс полагает, что на Крите употреблялся особый священный, богослужебный язык, представлявший более раннюю ступень туземного языка, подобно тому как происходит богослужение в православной греческой и римско-католической церкви. Этот язык, говорит он, мог прекрасно соответствовать языку, ещё продолжавшему жить в одном из древних религиозных центров материка, где, по общему признанию филологов, язык и религия примыкали к доисторическому Криту. Уже ранее было сказано, что Ивенс различает на диске не только религиозные символы, но и знаки, носящие на себе черты военного характера, как, например, голова в шлеме с плюмажем, круглый щит, роговой лук, корабль со стрелой на носу. На этом основании он заключает, что надписи диска представляют комбинацию военного элемента с религиозным, а отсюда уже не далеко лежит догадка о том, что надпись является древней победной песнью в том роде, который сохранился в песни Деворры.

↑ (1) Evans, Report, 1903, 74 слл. fig. 54. Burrows, 1. 1. 115, 137 ci. Peroutka, Dějiuy Řecké, Praha, 1908 I, 162 сл., рис. 79—81 и др.

Выше было отмечено, что Пернье находит возможным видеть в диск матрицу или форму для воспроизведения подобных же дисков в глине или ином матеріале с рельефными надписями. Подтверждает своё мнение Пернье сравнением с нашим плоского диска, покрытого с одной стороны вытесненными фигурами в виде небольших кружков с лучами, шариков и нескольких ячменных зёрен(1). Этот диск, действительно бывший, вероятно, формой, носит, как известно, имя арретинского горшечника Марка Перенния(2). Подобные же диски из терракоты позднегреческого происхождения, покрытые различными религиозными символами были найдены в Южной Италии и служили формами для священных хлебов или пирогов(3), но вдавленные рисунки их отличаются грубым характером и представляют полную противоположность тщательности и тонкости изображений на нашем диске. Именно это изящество и тонкость деталей многих знаков, а также знаки делений, по справедливому замечанию Ивенса(4), не могли быть рассчитаны на воспроизведение в оттисках диска. Против этого говорят также корректуры(5). Более простое объяснение принятого здесь способа создания групп знаков при помощи пунсонов заключается в большой практической трудности применять выработанные иероглифические знаки к документам более или менее значительной длины. Граффитные попытки выразить эти нередко художественные формы превратились в совершенно выродившуюся форму письма, какую мы видим на глиняных табличках и черепках. Подобные суммарные воспроизведения были удовлетворительны для деловых целей, которым служит этот вид памятников, но для более торжественных предметов они не годились. Ивенс считает нужным ещё раз подчеркнуть, что в то время, когда был сделан диск, строчное письмо, по крайней мере, класса А, по всей вероятности, уже было принято на Крите. Когда эволюция искусства письма достигла этой ступени строчного письма, памятники более или менее значительной длины могли отлично писаться подобным «курсивом», как мы видим это на кносских таблицах, без того, чтобы значительность содержания влияла на письмо. Но каким образом продолжающееся употребление монументального типа иероглифов может быть примирено с желанием сохранить более длинные памятники, какие, без сомнения, в это время существовали на Крите в строчном письме? На этот вопрос Ивенс отвечает, что приготовление серии тонких пунсонов из слоновой кости или металла, представляющих различные знаки бывших в употреблении иероглифов, требовало готовых механических способов борьбы с затруднениями. Появление на диске знаков, произведенных подобным образом, находится в полном согласии с общим употреблением резных знаков на глиняных табличках и вовсе не требует предвзятой мысли, что диск служит штампом. Во всяком случае, думает Ивенс, одно заключение, которое можно вывести из выработанного характера употреблённых здесь резных пунсонов, это — то, что они едва ли могли быть сделаны для штампования только на диске. Столь прекрасные «буквы» предназначались для «печатания» более объемистых литературных произведений. Диск в его настоящем виде стоит одиноко. Надписи на обеих его сторонах представляют, по-видимому, две последовательные строфы одинаковой длины, сопровождающиеся заключительным словом вроде «аллилуія». Однако, говорит Ивенс, остаётся еще возможность, что диск сам по себе был лишь одним из непрерывной серии, содержавшей дальнейшие стихи длинного метрического произведения, отпечатанного штампами той же прекрасной отливки. С этой точки зренія, диск представляет лишь один лист потерянных псалмов древней анатолийской религии. Но в этом случае мы должны бы были ожидать каких-либо видимых знаков нумерации, которыми определялось бы его место, занимаемое им в подобной серии. Таким образом, и это соображение Ивенса само собою отпадает. С другой стороны, мы в праве были бы ожидать от произведенных раскопок других памятников того же письма, как диск. Отсутствие других подобных же свидетельств говорит и против догадок Ивенса насчёт курсивного и монументального критского письма, так как употребляемый на печатях и резных камнях знаки ничего общего с иероглифами диска не имеют, который по-прежнему остаётся стоящим одиноко, вне всякой связи с другими, особенно критскими памятниками письма. Сходство некоторых знаков диска с письменами минойскими так же мало говорит в пользу тожественности их системы письма и близости, если не тожественности, языка обоего рода памятников, как мало свидетельствует о тожестве языка минойского с египетским сходство некоторых минойских знаков с египетскими иероглифами, заимствование которых (если может быть речь о заимствовании) указывается самим Ивенсом(6).

Но если не выдерживают критики взгляды Ивенса, как имеющие под собой слишком шаткое основание и опирающиеся на маловероятные доводы, то позволительно всё-таки спросить, какого же, однако, происхождения диск и его письмо и что оно собою представляет, каково содержание этого памятника.

↑ (1) Ausonia, 277; Rendiconti, ХVII, 647, ср. выше стр. 554.
↑ (2) Fabroni, Storia degli antichi vasi fittili aretini, 1841, 43.
↑ (3) Journ. of Hellen. Stud. VII, 44 слл.
↑ (4) Scripta Minoa, I, 292.
↑ (5) Seta, Rendiconti, ХVIII, 311.
↑ (6) Scripta Minoa, I, 238 слл. и особенно 242.

<Дешифровка Гемпля>

Мы видели выше, что Ивенс сам отмечает неминойский и даже некритский вообще характер письма на диске, а уже это одно говорит не в пользу того предположения, что содержание надписей диска составляет богослужебный — стихотворный или прозаический, безразлично — текст на старинном, лишь в религиозном употреблении и сохранившемся на Крите праанатолийском языке. Само по себе мнение об анатолийском происхождении надписей не должно бы было встретить серьёзных возражений после работ Сеты, Мейера и Рейнака; но совершенно иначе смотрит на дело последний исследователь диска Джордж Гемпль, посвятивший попытке разбора надписей статью в № 728 Harper’s Monthly Magazine(1).

Подобно нам, он прежде всего подчёркивает неминойский характер знаков диска, указывает, что еще доктор Маккензи засвидетельствовал некритское происхождение глины, из которой вылеплен диск, отмечает, что нет никаких указаний на то, на каком языке написан текст и каково настоящее направление надписей. Он продолжает считать открытым вопрос о том, является ли это письмо иероглифическим (идеографическим), силлабическим или алфавитным, так как занимавшиеся этим учёные сделали исследование ещё более мучительным вследствие допущения, что письмо диска, по всей вероятности, представляет смесь двух или более различных систем письма. «Однако», говорит он(2): «здесь были некоторые ободряющие черты». Текст не является слишком коротким, знаки вполне отчётливы, в надписи, по-видимому, существует вполне ясное разделение слов. «Было очевидно», продолжает автор: «что, если какой-либо шаг вперёд мог быть сделан, то это могло произойти лишь путём такого изучения текста, которое заставило бы его обнаружить природу письма». В сомнительных случаях было необходимо взвесить вероятности, создать пробные теории и затем строго доказать их, — другими словами, нужно было произвести некоторое рассудительное угадывание (some judicious guessing) и посмотреть, насколько оно годится. Гемпль останавливает своё внимание прежде всего на тех чёрточках под отдельными знаками, которые Ивенс считал за разделителей предложений. Эти чёрточки напомнили ему вираму в санскрите, венетском и раннем руническом письме, как было замечено уже Мейером(3). По положению и по форме эти чёрточки действительно тожественны с вирамой. Подобно вираме, ставящейся под конечной, а не под начальной согласной, и эти чёрточки стоят всегда под крайним знаком, который Гемпль считает конечным, так как думает, подобно нам, что надпись читается справа налево. Последнее он заключает из исследования спиральных линий, начинающихся с краю и идущих к центру диска. Кроме того, исследователь заметил, что если пунсоны при наложении не приходились перпендикулярно к поверхности диска, их отпечаток всегда был глубже с левой стороны. Произведенные опыты показали, что штамповщик работал левой рукой. Для решения вопроса о направлении письма это наблюдение оказалось весьма важным: если бы он набирал пунсоны и отштамповывал их правой рукой, идя справа налево, то рука при наложении пунсона закрывала бы от него то, что уже было вытеснено, и не позволила бы точно выбрать место для наложения пунсона. При работе левой рукой происходило бы то же самое, если бы штамповщик шёл слева направо. Значит, работая левой рукой, он шёл справа налево, или, другими словами, надпись начинается на краю диска и идёт к центру, так как само собой разумеется, что он набирал пунсоны не с конца надписи, а с начала, подобно нашим типографским наборщикам, но в обратном направлении, сообразно с чтением текста.

↑ (1) New-York a. London. January 1911, 187—198: The Solving of an Ancient Riddle by G. Hempl.
↑ (2) L. c. 189.
↑ (3) Sitz.-Ber. 1. с. 1024.

Далее Гемпль указывает несколько неисправностей в тексте, не замеченных Ивенсом, но указанных Сетой. В группе 5-ой и 29-ой по ошибке пропущен был один знак (5,2 и 29,2). Пришлось выскоблить знаки 5,1 и 29,1 и на месте одного знака вытиснуть два. В группе 8 один (конечный) знак стёрт. Сперва Гемпль думал подобно Пернье, Ивенсу и нам, что в этом месте надпись диска испорчена, но потом пришёл к убеждению, что знак был поставлен по ошибке и поэтому выскоблен. Иcследование знаков приводит Гемпля к заключению, что число 45 слишком велико для алфавитного письма и слишком ограничено для иероглифического (идеографического), но вполне подходит к силлабическому письму(1). Прибавим, что в надписи случайно некоторые знаки силлабария могли и не встретиться. Как известно, кипрское слоговое письмо обладает гласными буквами, как и алфавитное письмо, но согласные в нём стоят не сами по себе, а сочетаются с известной гласной, образуя слог. Каждому такому слогу соответствует определённый знак. В тех случаях, когда было необходимо написать конечную согласную, не сопровождаемую гласным звуком, употреблялся слоговой знак этой согласной в её сочетании или со звуком е, которое не произносилось, представляя как бы е muet (напр. to—ti—о—se=τώ Διός), или в сочетании с а (в санскрите), причём под этим знаком ставился знак вирамы. При употреблении рядом двух согласных внутри слова первая (или вторая) в кипрских надписях пишется с гласной того слога, какой составляет вторая (или первая) согласная с сопровождающей её гласной (напр. ta—ро—to—lі—nе=τάν πτόλιν; ka—te—se—ta—se=καχέσχασε). Таким образом незначительное число знаков и то, что кажется вирамой, убеждает Гемпля, что в надписи на диске мы имеем дело со слоговым письмом. Употребление вирамы облегчает ему дальнейшие шаги. Так как в санскрите вирама обозначает отсутствие гласного звука а, то знак под которым стоить вирама, в других случаях, где последняя отсутствует, очевидно, содержит это а. Исследуя знаки снабжённые вирамой, Гемпль находит 8 букв, обозначающих согласные звуки (№№ 1, 5, 7, 8, 18, 26, 35, 43), сопровождаемые звуком а. Однако это было ещё только частичным знанием, так как оставалось неизвестным, какой знак соответствует, например, слогу ка, какой — слогу tа или sa и т. д. Что же теперь оставалось делать?

↑ (1) Действительно, как известно, в кипрском слоговом письме, например, почти такое же число знаков: именно 54 (Deecke у Collitz, Sammlung der griechischen Dialekt-Inschriften, Göttingen 1884, I, табл. к стр. 80).

Гемпль припоминает, что в силлабическом письме гласная связывается с предыдущей согласной только в том случае, конечно, если таковая действительно предшествует. Но в начале слова и после другой гласной является необходимым для обозначения гласной особый знак для каждой. Таким образом, если знак встречается лишь в начале слова или по большей части в начале, то много шансов имеется на то, что подобный знак представляет гласную. В поисках такого знака Гемпль останавливает своё внимание на голове в шлеме с плюмажем (№ 2) и кошачьей голове (№ 29). Первая, как мы видели выше, встречается на диске только в начале групп или слов (именно 1,1. 5,1. 8,1. 10,1. 12,1. 14,1. 16,1. 17,1. 19,1. 20,1. 22,1. 23,1. 26,1. 29,1. 32,1. 34,1. 42,1.48,1. 59,1); вторая — 8 раз в начале слов (3,1. 4,1. 44,1. 46,1. 49,1. 50,1. 51,1. 60,1) и 3 раза на втором месте (4,2. 52,2. 57,2), причём из этих трёх раз в одном случае она стоит после другой кошачьей головы (4,1 и 2). Поэтому казалось вероятным, что эти знаки представляют гласные звуки. Так как остаётся нерешённым вопрос о языке надписи, то исследователь делает статистический подсчёт встречаемости различных гласных в начале слов в латинском и греческом языке. Этот подсчёт показал, что наибольшая встречаемость приходится на звуки а и е. Тогда автор предположительно допустил, что голова в шлеме означает а, а голова кошки — е. С таким запасом сведений он попытался приступить к чтению надписи, несмотря на то, что сознавал сам, как мало шансов у него имелось на удачу, если бы язык оказался не индоевропейским; допуская же, что этот язык индоевропейский, он естественно остановился прежде всего на греческом, так как мало вероятия было встретить на Крите этой эпохи какой-либо другой индоевропейский язык.

На диске встречаются два изображения птицы; одна из них, по-видимому, голубь (№ 32), другая — ястреб или какая-нибудь другая, во всяком случае, хищная птица, несущая змею в когтях (№ 31). Автор останавливает своё внимание на группах трёх строк стороны А, где обе эти птицы встречаются:

группа 25 № 31. 26. 12(1)
группа 19 № 2. 12. 31. 26 (с вирамой)
группа 9 № 31. 26. 36.

↑ (3) Цифры после № означают место знака в приведённом выше обзоре их.

Автор заподозрил, что сочетание ястреба и рога (№ 31. 26} означает определённое слово, снабжённое в одном случае префиксом, в двух других — какими-то суффиксами. В средней группе (19-ой) слово не имеет суффикса и сопровождается вирамой, то есть, по предположению автора, кончается на согласную, а в группе 25-ой рог не имеет вирамы и сопровождается щитом, который ни разу в надписи не имеет вирамы и потому, по мнению Гемпля, означает согласную с какой-то иной, чем а, гласной. Это привело исследователя к мысли, что в этом случае слово 31. 26 сопровождалось суффиксом или постпозитивным предлогом, начинавшимся с буквы а, связанной с предыдущим рогом (№ 26) и сопровождавшейся согласной и гласной, причём последняя не может быть звуком а. Таким предлогом в греческом языке могло быть только ἀπό. Открытие этого предлога настолько окрылило нашего исследователя, что он счёл себя совершенно на верном пути. «Если» рассуждает он: «это объяснение конца группы правильно, то щит (№ 12) должен стоять вместо po». Под этим po он подразумевает так же, как и в кипрском, слоги πο, πω, βο, βω, φο, φω, так как в раннем письме ещё не делалось графического различия между глухими, звонкими и придыхательными согласными, равно как не отличались открытое ω и η от закрытых ο и ε. В группе 19-ой слово 31. 26 имеет впереди префикс, состоящий из головы в шлеме (№ 2) и щита (№ 12). Так как выше автор предположил для № 2 значение а, то группа 2. 12 составляет то же ἀπό, стоящее перед словом 31. 26. «Я чувствовал», говорит он(1): «что в этом совпадении префиксированного и суффиксированного ἀπό я имел известного рода подтверждение моего допущения, что голова в шлеме стоит вместо а и что черта внизу соответствует вираме». В группе 9-ой слово 31. 26 сопровождается суффиксом или постпозитивным предлогом, изображенным ветвью (№ 35). Так как ветвь представляет знак, кончающийся на а и предшествуемый звуком а, заключающимся в роге, то составляется формула этого предлога: а+согласная+а, которой удовлетворяет только одно греческое слово ἀνά. Таким образом, ветвь (№ 35) означает слог na.

↑ (1) L. с. 192.

После этого Гемпль сравнивает между собою три другие группы.

группа 51. № 29. 45. 7 (с вирамой) группа 6. № 27. 45. 7. 12 группа 33. № 27. 45. 7. 35

Грудь № 7 (ермолка, по нашему) принадлежит к тем знакам, которые снабжаются вирамой и потому, по мнению Гемпля, должны оканчиваться на а. В свою очередь в конце групп 6-й и 33-й Гемпль находит те же предлоги ἀπό и ἀνά, управляющие во всех трёх случаях словом 45. 7, которое в группах 6-й и 33-й имеет впереди приставку, изображенную воловьей шкурой (№ 27), а в группе 51-й изображенную кошачьей головой (№ 29), для которой было предположено значение гласной е. Здесь это е Гемпль принимает в смысле ἡ, а № 27 считает за обозначение падежной формы члена τῆ или τὴ(ν)(1). Испытав эту гипотезу в других случаях, Гемпль нашёл, что она подтверждается ими. Установив значение слогов a, e, po, na, te и прочтя слова ἀπό, ἀνά, ἡ, τῆ, автор окончательно уверился в том, что имеет перед собою греческий текст. Продолжая дешифровку, он отмечает, что знаки весьма редко встречаются в удвоении. Это не показалось ему странным, так как в примитивном письме удвоение долгих гласных и согласных не употребительно. Двойное начертание № 29 в группе 4-й он считает за εε или в слитной форме за условное обозначение дифтонга ει. Этот дифтонг сопровождается здесь знаком пчелы, по Ивенсу, или моли, по Гемплю, (№ 34), который не относится к согласным, соединяющимся со звуком а, так как не встречается с вирамой. Отсюда возникает подозрение, что это 3 pers. sg. глагола с слоговым приращением, именно εἶσε. Значение «посвящать» автор находит весьма уместным в подобной (?) надписи.

↑ (1) Гемпль не указывает, хотя, очевидно, имеет это в виду, что в кипрском письме носовые ν, μ, γ не пишутся перед другой согласной внутри слова (im Jnlaut) и в конце его (im Auslaut), если слово тесно примыкает к следующему, как например, член и существительное, предлог и rectum, определение и существительное (или наоборот), а также перед энклитиками. Deecke у Collitz, 1. с., 10 сл.

Знаки двойных согласных мы имеем в группе 17-й: 2, 12, 27, 27, 35, 37, 21, откуда получается а. ро. te. te. па. 37. 21, или, по правилам кипрского письма, ἀποτεθνᾶ. 37. 21. Сочетание ἀποτεθνᾶ + согласная и гласная (кроме а)+ другая согласная и гласная (кроме a) приводит Гемпля к форме ἀποτεθνᾶ(ν)σι, изображённой на диске, согласно правилам кипрского письма в виде a. po. te. t(e). na. n(i). si. Так устанавливается значение двух новых знаков 37 = ni, 21=si. Так как окончание 3 pers. plur. -σι образовалось из -ti, то Гемпль полагает, что знак 21 означает промежуточный звук š (нечто вроде ts) (1). Продолжая таким же образом, автор определил, как он думает, с большей или меньшей достоверностью значение 17 знаков. Этого оказалось для него достаточным, чтобы прочесть некоторое количество слов и поставить вне всякого сомнения (для себя) тот факт, что текст надписи является не только греческим, но и носит ионийско-аттический (!) характер, так как в члене и других случаях показывает η вместо дорийской α. С другой стороны, он пытается определить соотношение между картинным символом и тем звуком или слогом, который им обозначается. Он находит, что первый слог названия символов соответствует их фонетическому значению.

Так, голова в шлеме (№ 2, άνήρ)=a; клейменый преступник (№ 3, χιξάλλης)=ki; пленник (№ 4, ληΐδιος)=le; мальчик (№ 5, παῖς=pa; женщина (№ 6, γυνή)=ku; тунец (№ 33, θύννος)=tu; баранья голова (№ 30, ὅις)=o; свиная голова (2) (№ 44, ὗς)=u; лошадиная нога (№ 28, πούς;)=pu; моль (№ 34, σής;)=se; шкура (№ 27, δέρμα)=te; короткий меч (№ 16, μάχαιρα)=ma; лук (№ 11, τόξον)= to; щит (№ 12, βοάγριον)=po; ярмо (№ 14, ζεύγλη)=ze; тиара (№ 9, τιήρης)=ti; корабль (№ 25, νηῦς)=ne; лилия (№ 39, σοῦσον)=so; водяная лилия (№ 38, νομφαία)=nu; поток (№ 45, πηγή)=pe.

↑ (1) Hempl, 1. c., 193.
↑ (2) Значение этого символа весьма неясно (см. выше s. n.)

Начало подобного силлабического письма кроется в письме иероглифическом, пиктограммы которого являются действительными изображениями предметов, но не предназначаются, как в иероглифической системе, к тому, чтобы вызывать в уме читателя идею изображенного предмета, а только его название или точнее — один только первый слог его названия(1). Картинное слоговое письмо имеет, по замечанию Гемпля, то преимущество, что может быть прочтено даже теми, кто никогда не учился читать или же придерживался другой системы. Это соображение дало возможность автору установить фонетическое значение некоторых знаков, которые до того ускользали от его попыток их определения. Но возможности в этом направлении скоро истощились: изображение могло быть совершенно ясным, но установление его греческого названия представлялось весьма затруднительным. Например, Ивенс в № 30 узнал голову рогатой овцы или барана, но в греческом 9 или 10 слов, означающих овцу, барана и т. д. № 32 совершенно ясно представляет голубя, но ни одно из названий этой птицы не давало надлежащего смысла искомому слогу, пока автор при помощи латинского columba не пришёл к греческому слову χόλυμβος «нырок», которое, по его заключению, некогда означало «голубь» и, таким образом, находилось в соответствии со словом columba. № 26, очевидно, обозначает рог, но греческое χέρας не подходило ни к одной из групп, в которых этот знак встречался, пока в словаре Прельвица(2) Гемпль не нашёл, что χάρη первоначально являлось синонимом χέρας. Дифференциация значения наступила позже. № 45 Гемпль сравнивает с критским знаком воды, обозначаемой точками внутри пиктограммы. Перепробовав 19 различных слов, означающих поток или струю, он остановился на слове πηγή, которое давало искомый слог. Точно также бегущая фигура (№ 1) долго не поддавалась отождествлению, пока автор не увидел, что здесь требуется слог la, при помощи которого нашёл название фигуры λαβροπόδης. Знаки № 13, 17, 19, 21, 22, 23, 40, 41, 42, 43 являлись настоящими камнями преткновения. Не лучше обстояло дело и с различными растениями. Природный критянин (?), конечно, узнавал их с первого взгляда, но совсем иначе обстоит дело с другими национальностями. Поэтому Гемпль прибегает к новому способу отыскания значения этих знаков. Найдя при помощи известных уже знаков звуковое значение слога, представляемого данным знаком, он перебирает в словаре все слова, начинающиеся с данного слога, пока не находит слова, соответствующего картинному изображению этого слога. С другой стороны, найдя искомый слог, он подставляет его во все те группы, где данный знак встречается, чтобы убедиться, что найденное фонетическое значение знака годится для всех этих групп. Таким образом, получилось, что во многих случаях могло быть найдено слоговое значение пиктограммы, но не представлялось возможным найти соответствующее название предмета. Так мало-помалу Гемпль устанавливает значения всех 45-ти знаков. Однако и после этого «битва ещё не была выиграна», — говорит он(3). Этрусские и венетские надписи написаны греческими буквами, значение которых совершенно ясно, однако, до XX столетия их язык оставался непонятным, пока не было решено, что оба языка стоят в тесном родстве с латинским(4). Наибольшее затруднение представляли символы, которые могли стоять вместо нескольких сходных звуков. Так, кошачья голова (№ 29) могла обозначать ε, ει, η; № 45 (πηγή) мог заменять βε, βει, βη, πε, πει, πη, φε, φει, φη. Ясно, что при сочетании таких знаков с другими вроде шкуры (№ 27) и т. п. число возможностей возрастает почти до беcконечности и поэтому настоящее чтение может быть угадано лишь приблизительно. Нередко не представлялось возможным отождествить слово с классической греческой формой. Гемпль приписывает это тому обстоятельству, что минойский греческий язык значительно древнее. Иногда отличие заключалось в начале, иногда в средней гласной, но чаще всего необычную форму показывало окончание. Старые знакомые являлись в странном одеянии, в шляпе, в платье или в башмаках, казавшихся чужеземными и обезображивавших их. Гемпль не сообщает значения всех знаков, обещая сделать это в отдельной книге, которая до сих пор, сколько мне известно, ещё не выходила в свет, но из сопоставления различных мест его статьи составляется следующая таблица, в которой не находят себе места только 6 знаков диска (№ 15, 17, 22, 36, 42 , 43):

a (№ 2), е (№ 29), о (№ 30), u (№ 44), ka (№ 26), ке (№ 24), кі (№ 3), ко (№ 32), ки (№ 6), ta (№ 7), te (№ 27), ti (№ 9), to (№ 11), tu (№ 33), pa (№ 5), ре (№ 45), pi (№ 19), ро (№ 12), pu (№ 28), la (№ 1), le (№ 4), ra (№ 18), re (№ 20), ri (№ 41), ma (№ 16), me (№ 23), mi (№ 10), na (№ 35), ne (№ 25), ni (№ 37), nu (№ 38), vi (№ 31), sa (№ 8), se (16 34), si (№ 40), so (№ 39), su (№ 13), si (№ 21), ze (№ 14).

↑ (1) Ср. Ed. Meyer, Geschichte des Altertums, I(2), 2, Berlin 1910, 213 слл.
↑ (2) Prellwitz, Etymologisches Wörterbuch der griechischen Sprache, Göttingen 1905.
↑ (3) Hempl, 1. c. 195.
↑ (4) Автор, очевидно, примыкает к итальянской школе этрускологов и разделяет её ошибки. Что касается венетского языка, то ещё не так давно было признано Даниельссоном, что этот язык с одной стороны приближается к кельтскому, с другой к италийским языкам (Zu den venetischen und lepontischen Inschriften в Skrifter utgifvna af K. Humanistiska Vetenskaps-Samfundet i Uppsala XIII, 1, (1909) p. 13) и, следовательно, о таком тесном родстве с латинским, о каком думает Гемпль, говорить нельзя. Вышедшей в октябре брошюры Гемпля (Early Etruscan Inscriptions Fabretti 2343—2346. Stanford Univ., California 1911) я ещё не получил, так что определённо о его взглядах на зтрусский язык говорить не могу.

Как видно из пропусков в соответствующих местах, в этой таблице не хватает знаков для і, li, lo, lu, ro, ru, mo, mu, no, va, ve, vo, vu, ša, še, šo, šu, za, zi, zo, zu, так что весь силлабарий диска, по Гемплю, должен был состоять из 60-ти знаков.

При помощи найденных значений Гемпль разбирает первые 19 групп стороны А, означающие, по его мнению, следующее(1):

2. 12. 31. 1. 18 v.—24. 40. 12.—29. 45. 7 v.—29. 29. 34— A—po — sū — la—r Ke — si — pō ē — рē—t e — e — se

2. 12. 4. 40. 33.—27. 45. 7. 12.— a — po—lē—is(2)—tu tē — pē — ta—po

27. 44. 8 (v)—2. 12. 6. 18*.—31. 26. 35.—2. 12. 41. 19.35.— Te — u—s a—po—ku—ra vī — ka — na a—po — rī — pi — na

1. 41. 40. 7.-2. 12. 32. 23. 38.—39. 11.— lā—ri — si — ta a — pō—ко—me-nū sō—tō

2. 27. 25. 10. 23. 18. —28. 1 v. — 2. 12. 31. 26 v. —2. 12. A — tē — nē—mi—me — ra pū — l a—po—vī — k a—po—

27. 27. 35. 37. 21.—33. 23.—2. 12. 31. 26 v.— te — te — ва — ni—ši tū—mē a—po—vī — k.

Приведённый текст по-гречески должен означать следующее:

'Αποσῦλ' ἄρ' Ξιφὼ ἡ φῆτ' εἶσε ἀπὸ ληιστοῦ τῆ φῆτ' ἄπο.
Ζεύς, άποχύρου. Σίγ' ἀνὰ ἀπόῤῥιπτε λάριστα ἀφώκτου ζῷου τοῦ.
'Αθήνη Μέρμηρα, βοῦλ'. 'Αποσίγ'. 'Αποτεθνᾶσι θύματα. 'Αποσίγ',

т. е. «вот Ксифо пророчица посвятила награбленное от грабителя пророчицы. Зевс, оборони. В молчании отложи лучшие (части ещё) неизжаренного животного. Аѳина—Минерва, будь милостива. Молчание! Жертвы умерли. Молчание!»

↑ (1) Знаки диска мы заменили соответствующими им в приведённом выше описании цифрами; знак вирамы обозначаем буквой v; 6 неизвестных знаков — звёздочкой.
↑ (2) Вместо нужного si Гемпль почему-то читает здесь is.

Из этого документа, говорит Гемпль, мы узнаём, что пират разграбил святилище пророчицы Ксифо и затем возместил убытки; далее то, что это возмещение, состоявшее из скота, должно было быть принесено в жертву богам с должной церемонией и несколькими напоминаниями помощникам хранить благоговейное молчание.

Приступая к объяснению данного текста, Гемпль замечает, что всякий эллинист тотчас увидит удивительное сходство со знакомым ему греческим, но вместе с тем найдёт и многочисленные отличия от употребления классического времени. Это обстоятельство обязано будто бы тому, что здесь мы имеем текст, далеко превосходящий своей древностью любой из до сих пор известных, более чем на тысячу лет старше Эсхила и Еврипида и сотнями лет отделённый от эпохи Гомера. «Эти новые древние формы» говорит Гемпль: «не только интересны сами по себе, но они проливают также потоки света на раннюю историю греческих звуков, флексий и синтаксиса».

Автор обращает внимание на первоначальное окончание множественного числа среднего рода на—η (tume) и примитивные формы окончаний глаголов на—όω (ἀποχορόω) и на—πτω (ἀπόῤῥιπτε). Член может следовать за именем существительным (ζῷου τοῦ), как в древнеисландском. Указательное прилагательное нередко ставится таким же образом в венетском. Форма τοῦ употребляется ещё безразлично для всех трёх родов, как, например, в группе 47-й: kunakos(o) το=γυναιχὸς τοΰ. Второй элемент дифтонга вообще игнорируется, как в только что приведённом kunakos. Слова aposula (1. 26) и sula (30. 39) употреблены в смысле скота, взятого в возмездие или данного в уплату, с чем Гемпль сравнивает употребление слов ληίς, σῦλον, σκῦλον, ἀποσῦλάω и т. д. Наибольший интерес, по мнению Гемпля, должно вызывать соединение Atene Mimera, в котором он видит греческое и латинское название богини мысли. Ему кажется, что послужившее предметом многих споров имя Minerva — ни что иное, как один из многочисленных вариантов греческого слова μέρμηρα, позже μέριμνα — «мысль».

Расстановка слов кажется Гемплю поэтической и весь текст распадающимся на анапестические тетраметры, в которых анапесты могут иногда разлагаться в четырёхмерные стопы. Единственную неуказанную элизию Гемпль находит в цезуре первой стопы (после е—е—se). Стихи Гемпль скандирует так:

UU—|—UU|— —|—UU||UU—|— —|— —|UU(ū)
—UU|UU—|UUUU|—UU||—UU|UU —|UU—|— —
— —|— —|UU —|UU—||UUUU|—UU|— —|UU—,

замечая, что стопы вроде второй в первом стихе, пятой во втором стихе и шестой в третьем стихе, показывают, что эпентетические гласные, принадлежащие предыдущему согласному звуку, принимались в расчёт метра. Долгота первого слога в слове Atene обуславливается недавней потерей дигаммы после первой согласной.

Присоединяясь к тем выводам относительно малоазиатского происхождения диска, которые Ивенс сделал на основании археологических данных, Гемпль говорит, что и филологическое исследование диска приводит к тому же заключению, но с большей очевидностью. Он ещё раз отмечает преобладание η над α в ἡ (3 и др.), τῆ, (6 и пр.), σεμνῆ (53), Άθήνη (14, 20), θύμυ, (18), указывающее на принадлежность диалекта надписи к ионийско-аттической группе. Точно также η встречается и после ρ в е—ke—k(e)— re—na (44)=έκέκρηνα (эпич. εκρηνα, но в аттич. εχρανα), а эта форма ясно указывает на ионийское, а не аттическое происхождение диска. Равным образом это подтверждается тем, что корабль (№ 25) означает слог ne (νηῦς), а не na (ναῦς). Краткая a в словах peta (61) = φῆτα «пророчица» и Mimera (14) соответствует краткой альфе в μέρμηρα, μέριμνα и, таким образом, не нарушает указанного ионизма. Форма teus=Δεύς (7) вместо Ζεύς рядом с формой so = ζῷου (13) свидетельствует об известной примеси эолизма, какую мы находим и в гомеровских поэмах. Принимая всё это во внимание, Гемпль, вслед за Ивенсом, находит возможным признать диск происходящим с юго-западных берегов Малой Азии, где и следует искать другие памятники того же письма. «Несмотря на ломкость материала, на глиняные диски не действуют ни огонь, ни вода, ни ржавчина, и где-нибудь в ионийских странах земля скрывает ещё в своих недрах не один подобный документ».

«Остаётся задать вопрос», говорит Гемпль: «как попал диск на Крит?» Произойти это могло таким, например, путём, что пираты из Феста разграбили святилище «священной пророчицы». Последовавшие несчастья среди населения Феста были приписаны божественному гневу за совершённое святотатство. В Ионию было отправлено особое посольство с запросом о том, что может быть сделано для умилостивления разгневанных богов. Жреческая мудрость увидела случай учредить филиальное отделение святилища в Фесте и, таким образом, расширить сферу влияния ионийского культа. Вследствие этого было решено потребовать возмещения убытков в виде скота, посвящённого и принесённого в жертву оскорблённым богам. Ответ жрецов заключал и правила жертвенной церемонии. Таким образом, возник на критской почве новый культ. Та же мудрость была выказана много столетий спустя при распространении других культов.

В заключение Гемпль говорит, что не только письмо диска отличается от письма миноиских критян, но и язык его отличается от их языка, хотя в обоих случаях (!) он был греческим. Как он это узнал, — другая история, которую он обещает ещё нам поведать с течением времени, пока же удовлетворяется голословным указанием, что критский диалект приближается к аттическому. Некоторые из пиктограмм, употреблявшихся в критских надписях, являются, по его мнению, прототипами греко-финикийского алфавита. Не только Ивенс правильно подмечает сходство некоторых минойских знаков с египетскими иероглифами, но это сходство может быть распространено и на наиболее примитивные китайские знаки. Так, например, древний китайский знак для «потока» или «реки» совпадает с трёхлинейным иероглифом диска из Феста (№ 45).

Несмотря на полную убеждённость Гемпля, которую он старается сообщить и читателям в том, что надпись на диске написана на греческом языке, едва ли кто-либо рискнёт принять его мнение(1). Действительно, пользуясь предлагаемым Гемплем силлабарием, мы можем почти целиком (за исключением тех мест, где встречаются вышеприведённые шесть знаков, значения которых им не сообщаются) дешифрировать остальной текст диска, и эта дешифровка мне кажется наиболее убедительным доказательством того, что диск написан на каком угодно языке, кроме греческого. Едва ли, в самом деле, можно признать греческий язык в следующем наборе слов, из которых отдельные места ещё могут сойти за эллинские, но зато другие не поддаются никаким ухищрениям.

Сторона А, 20—31.
2. 27. 25. 10. 23. 18. — 28. 1 v.—2. 12. 31. 26 v.—2. 12. 27.
a—te—пе—mi—me—га pu—1 а—ро—ѵі—k а—ро—te—

14. 32. 18. 27.-6. 18. 17. 19.—31. 26. 12.—2. 12. 13. 1.—23. 19.
ze — ко—га—te ku—га — * —* vi — ка—ро а—ро—su—la me—pi—

35 v.—10. 3. 38.—2. 12. 27. 27. 35. 37. 21.—13. 1.—10. 3. 38.
n mi—ki—nu a—po — te — te — na — ni — si su—la mi—ki—nu

Сторона В, 32—61.
2. 12. 22. 40. 7.-27. 45. 7. 35.—2. 37. 23. 5 v.—22. 25. 27.
— a — po—*—si —tu te — pe—ta—na a—ni—me—ρ * — пе—te

33. 24.· 20. 12.—16. 23. 18. 43 v. —13. 1. 39. 33.—15. 7. 13. 1.
tu — ke — re — po ma—me—га — * su—la—so — tu * —ta—su—la—

18.—22. 37. 42. 25.-7. 24. 40. 35.—2. 26. 36. 40,—27. 25. 38. 1.
— ra * — ni— * — no ta—ke—si—na a—ka—*—si te — ne—nu—la

29. 24. 24. 20. 35.—16. 14. 18.—29. 33. 1.—6. 35. 32. 39. 33.—
e — ke — ke — re — na ma—ze—ra e—tu—la ku—na — ко—so — tu

2. 9. 27. 1. —29. 36. 7. 8 v. —29. 8. 13.—29. 45. 7. v.—22. 29.
a — ti—te — la e — *—ta—s e—sa—su e—pe—t *—e—

36. 7. 8 v. — 27. 34. 23. 25.-7. 18. 35.—7. 45. 7 v.—7. 23. 18.

—ta—s te — se—me—ne ta—ra — na ta—pe—t ta—me—ra—

24.-22. 29. 36. 7. 8 v.—9. 30. 39. 18. 7.-2. 6. 35. 23. 7.-29.
ke * — e — * —ta—s ti — o — so — ra—ta a—ku—na—me—ta e—

34. 23. 25.-45. 7.
se—me—na pe—ta.

↑ (1) Соответственная не весьма благоприятная рецензия была помещена недавно Гесслером (Р. Goessler) в Wochenschrift f. kl. Philol. 28 (1911), № 41, 1107 сл.

Безнадёжность этого текста, вероятно, и удержала Гемпля от полного разбора надписи в его предварительном сообщении(1). Между тем, он стоял на довольно верном пути и некоторым его суждениям нельзя отказать в меткости. Так, он совершенно верно отмечает, что незначительное число иероглифов говорит против идеографического способа письма точно так же, как и против алфавитного. Именно, число знаков, превышающее любой древний алфавит, но недостаточное для иероглифического, подобного египетскому и хеттскому, или чисто идеографического, подобного древнеацтекскому, прежде всего заставляет нас подумать о какой-либо силлабической системе вроде кипрского письма, дешифрированного, можно сказать, ещё на нашей памяти Морицем Шмидтом, Сигизмундом, Аренсом и, главным образом, Дэкке. Вполне резонно, как нам кажется, считает Гемпль и чёрточку под некоторыми знаками не за обозначение метрических колен и т. п., а за знак, аналогичный санскритской вираме, что совершенно совпадает и с направлением письма справа налево. Если этот знак встречается в середине слов, то указывает, как в санскрите, на изменение гласного компонента. Весьма вероятен и тот факт, что голова в шлеме (№ 2) и кошачья голова (№ 29) означают гласные, природа которых, однако, может быть приблизительно предрешена только в том случае, когда мы будем знать наверняка, на каком языке написан диск. Именно в этом вопросе автор впадает в методологическую ошибку, которую до него неоднократно совершали — и всегда с одинаковым результатом — исследователи этрусского языка, принадлежавшие к школе компаративистов, начиная с Дэкке и Латтеса и кончая Бунге и Томсеном. Казалось бы, этот пример должен был предостеречь Гемпля от предвзятого суждения, будто язык надписи греческий. Логика требовала бы от него как раз доказательства от противного: не методично останавливаться на одном определённом языке, который остаётся неизвестным, не лучший ли результат получится при сравнении с другими языками. Произведённый Гемплем статистический подсчёт встречаемости гласных, во всяком случае, нужно было расширить: именно этим путём можно было бы придти к каким-нибудь более надёжным выводам, если бы автор не ограничился подсчётом одних гласных, а принял бы во внимание и согласные звуки, так как его предположение, что № 2 соответствует a, а № 29 означает е, основано на чисто субъективном и произвольном допущении. Отчего бы им не быть, например, k или p, r или s, или другой часто встречающейся в том или другом языке буквой? Действительно, наибольшую вероятность имеет его допущение, но всё-таки не исключены и другие возможности. Автор находит, что весьма мало шансов найти на Крите этой эпохи какой-либо другой индоевропейский язык, кроме греческого, но он упускает из виду, что неизмеримо больше шансов имеем мы встретить здесь в указанную эпоху какой-угодно неиндоевропейский диалект, чем именно греческий или вообще язык индогерманского корня. Даже позднейшие, написанные греческим алфавитом надписи, изданные Конвеем(2), принадлежат народу, говорившему на особом и едва ли индоевропейском языке. Далее, Гемпль допускает, что знак пчелы или моли (№ 34) не принадлежит к знакам, соединяющимся с вирамой, то есть не содержит гласного а. Но ведь неизвестно и то, под каким слогом ставилась вирама на диске, содержащем a, e, i, o или u. Соединение согласной с a допущено Гемплем по примеру санскритского языка, то есть опять-таки произвольно. С другой стороны, 8 перечисленных случаев вирамы не охватывают всех возможных в надписи согласных. Если бы мы имели более длинный текст, то вирама встретилась бы, может быть, и ещё под тремя, по крайней мере, знаками (я допускаю вместе с Гемплем, что язык надписи содержал 11 согласных+a), а в таком случае ничем не может быть доказано, что знак № 34 не содержал a: он мог быть любой из остальных трёх согласных+a, кроме тех 8, которые имеют вираму. Непоследователен Гемпль и в других случаях. Так, он допускает, что глагол «посвящать» был бы уместен в «подобной» надписи, как будто ему уже известно её содержание: этот глагол как раз мог быть и неуместен. Полон внутренних противоречий его способ определять значение тех силлабических знаков, которые не поддались его первым усилиям. Допуская, что весь текст греческий и предположительно определив некоторое незначительное количество слогов, он вставляет их в текст и пытается угадать значение неизвестных пока знаков, подбирая такое слово, которое приблизительно годилось бы для данной группы по количеству содержащихся в нём слогов и хоть как-нибудь подходило к смыслу соседних уже определённых по тому же способу слов. Но ведь если соседние слова, допустим, определены неверно, то и новому слову будет приписано неверное значение. Α где ручательство, что первые им угаданы безошибочно? Таким образом, всё толкование Гемпля падает само собою, кроме нескольких перечисленных выше наблюдений, имеющих под собою известную почву.

↑ (1) По крайней мере, он сам заявляет на стр. 196: There are in the latter part of the test which I have not fully cleared up. Λ sample from the beginning will suffice for the present.
↑ (2) The prehellenic іnscriptions of Praesos в Annual of the British School at Athens, VIII, 125—156; X, 115—123.

Вопрос о происхождении диска решается Гемплем также на основании произвольного толкования текста и, хотя в общем взгляд его совпадает с воззрениямн Ивенса, с методологической точки зрения является, однако, совершенно необоснованным, раз греческое происхождение диска не находит себе объективного подтверждения. Последовательнее во всяком случае поступил бы Гемпль, если бы попытался при помощи тех же средств объяснить надписи диска с точки зрения ликийского языка, но в этом ему, вероятно, препятствием являлось наше ещё сравнительно малое знакомство с этим языком. Во всяком случае, анатолийское происхождение диска кажется теперь несомненным, хотя язык надписи ближе определён быть не может. Открытым остаётся и вопрос о том, как попал анатолийский памятник на остров Крит. Мне думается, что он прибыл в Фест в числе прочей добычи после какого-либо набега минойцев на берега Малой Азии или прилежащие острова, но я не вижу причины, почему надпись его должна иметь сакральный характер. Он мог, одинаково, быть похищен из святилища, как и из царской усыпальницы, из дворца также, как и из государственного архива какого-нибудь малоазиатского города, а в зависимости от различных возможностей решения этого вопроса мы можем приписывать диску и различное содержание: например, Рейнак(1) считает его копией трактата, вырезанного на драгоценном материале вроде, например, серебряных табличек договора Рамзеса II с хеттами и т. п.

↑ (1) Rev. arch. XV. 17.

А. Бекштрем

↑ Имеется в виду Артур Эванс (1951-1941) - открыватель Минойской культуры, автор фундаментальных трудов Scripta Minoa (т. 1, 1901 и т. 2, изд. 1952) и The Palace of Minos (т 1-4, 1921-1935) - прим. ред.
↑ Имеется ввиду пиктографическое, или, как его иногда называют, рисуночное письмо. - прим. ред.

[1] Имеется в виду Артур Эванс (1951-1941) - открыватель Минойской культуры, автор фундаментальных трудов Scripta Minoa (т. 1, 1901 и т. 2, изд. 1952) и The Palace of Minos (т 1-4, 1921-1935) - прим. ред.

[2] Имеется ввиду пиктографическое, или, как его иногда называют, рисуночное письмо. - прим. ред.

[1]

[2]