Житие и избранные места из творений Преподобного Макария Египетского (Аполлов)

Житие и избранные места из творений Преподобного Макария Египетского
автор Александр Иванович Аполлов

Опубл.: 1890. Источник: az.lib.ru

ЖИТІЕ И ИЗБРАННЫЯ МѢСТА ИЗЪ ТВОРЕНІЙ ПРЕПОДОБНАГО МАКАРІЯ ЕГИПЕТСКАГО. ИЗВЛЕЧЕНІЕ ИЗЪ ЕГО ДУХОВНЫХЪ БЕСѢДЪ, ПОСЛАНІЙ И СЛОВЪ ПО ПЕРЕВОДУ МОСКОВСКОЙ ДУХОВНОЙ АКАДЕМІИ. СОСТАВЛЕНО СВЯЩЕННИКОМЪ А. Аполловымъ. № 59. МОСКВА.

Типографія И. Д. Сытина и К^о., Валовая ул., соб. домъ.

1890.

Нѣкоторыя черты изъ жизни преп. Макарія Египетскаго.

Макарій, въ отличіе отъ другаго соименнаго и современнаго ему подвижника, родившагося въ Александріи, названный Египетскимъ, а за свою святость и мудрость — Великимъ, родился въ 300 г. Время юности провелъ онъ въ домѣ родителей и былъ пастухомъ стадъ отца своего. Не сохранилось извѣстія, чтобы Макарій получилъ образованіе въ какомъ-либо училищѣ, но изъ его описаній видно, что онъ не чуждъ былъ и книжнаго образованія. Но то несомнѣнно, что нравственное его образованіе началось рано. Какъ въ самыхъ молодыхъ лѣтахъ онъ заботился о правотѣ своихъ дѣйствій, показываетъ одинъ случай въ его дѣтствѣ. Однажды сверстники его пошли въ чужой садъ за смоквами и, когда бѣжали назадъ, уронили одну изъ нихъ. Макарій поднялъ ее и съѣлъ. Эта погрѣшность такъ тяжело легла на его чистую совѣсть, что осталась навсегда памятною во всю жизнь его и, какъ говорилъ самъ Макарій, онъ не могъ вспомнить объ ней безъ слезъ^[1].

Немного до какъ дошло свѣдѣній о жизни Великаго Макарія. Жизнь его. сокровенная во Христѣ, осталась сокрытою и для насъ^[2]. Макарій удовлетворялъ своимъ потребностямъ не болѣе, чѣмъ сколько нужно для поддержанія жизни. Однажды, ученикъ его Езагрій, томимый жаждою, просилъ позволенія напиться воды. «Будь доволенъ и тѣмъ, — сказалъ Макарій, — что находишься подъ тѣнію: многіе лишены и этой отрады. Уже двадцать лѣтъ, какъ я ѣмъ, пью и сплю не болѣе, какъ сколько нужно для поддержанія жизни»^[3].

Произвольную нищету и нестяжательность Макарій почиталъ для инока выше всего. Однажды, авва Ѳеодоръ Фермейскій, имѣвшій три книги, пришелъ къ нему и говоритъ: «Вотъ у меня три книги, и самъ я подучаю отъ нихъ пользу и братія, употребивъ ихъ, получаетъ назиданіе; что мнѣ полезнѣе сдѣлать: оставить ли ихъ у себя для собственной пользы и для пользы братіи, или продать ихъ и полученное раздать нищимъ». Старецъ отвѣчалъ: «Первое хорошо, но нестяжательность всего лучше». Два раза Макарій заставалъ въ своей келліи воровъ, и не только не задерживалъ ихъ, но и самъ, какъ бы посторонній, помогалъ имъ выносить вещи изъ своей келліи^[4].

Промыслъ Божій, для утвержденія Макарія въ смиреніи, указалъ ему на двухъ женщинъ, жившихъ въ мірѣ съ своими мужьями въ городѣ, но высшихъ его по нравственному совершенству. И старецъ не облѣнился изъ пустыни придти въ городъ и разспросить сихъ женъ, какъ онѣ живутъ. По просьбѣ Макарія, онѣ разсказали, что пятнадцать уже лѣтъ, какъ онѣ вышли замужъ за двухъ братьевъ, и въ теченіе сего времени жили во взаимной любви и согласіи, всегда исполняли волю мужей; имѣли желаніе поступить въ монастырь, но, по несогласію на то мужей, рѣшились остаться въ мірѣ, но вмѣстѣ положили бдѣть надъ своимъ сердцемъ и не произносить ни одного празднаго слова. И Макарій смиренно просилъ Бога, чтобы Онъ сподобилъ его жить въ пустынѣ такъ, какъ онѣ жили въ мірѣ^[5]. Смиреніе Макарія обнаруживалось особенно въ снисходительности къ немощамъ другихъ. Онъ былъ, по свидѣтельству свитскихъ старцевъ, какъ бы богъ земный. «Потому что, — говорили они, — какъ Богъ покрываетъ міръ, такъ Макарій покрывалъ согрѣшенія, которыя онъ, видя — какъ бы не видѣлъ, и слыша — какъ бы не слышалъ». Разъ онъ увидалъ брата, совершающаго тяжкій грѣхъ. «Если Богъ, Творецъ его, — сказалъ онъ, — терпитъ грѣхъ, когда могъ бы сожечь огнемъ, то кто я, чтобы могъ осуждать его? — Христіане, — говорилъ онъ, — не должны никого осуждать: ни явную блудницу, ни грѣшниковъ, ни людей безчинныхъ, но взирать на всѣхъ съ простодушіемъ и чистымъ окомъ. Въ томъ и состоитъ чистота сердца, чтобы, видя грѣшниковъ или немощныхъ, имѣть къ нимъ состраданіе и быть милосерднымъ»^[6].

Кротко управлялъ Макарій своею братіей, внушая имъ прежде всего взаимную любовь другъ къ другу, и въ обращеніи съ ними вообще отличался особенною простотою. Нѣкоторые говорили ему: «Зачѣмъ ты такъ себя ведешь?» Макарій отвѣчалъ: «Двѣнадцать лѣтъ служилъ я Господу моему, чтобы Онъ даровалъ мнѣ благодать сію, а вы совѣтуете мнѣ оставить ее». Макарій готовъ былъ служить каждому. Пришелъ онъ нѣкогда къ одному отшельнику и, нашедши его больнымъ, Спросилъ: не хочетъ ли онъ съѣсть чего-нибудь? Больной сказалъ: «Хочу пастилы». Старецъ не полѣнился сходить въ Александрію, чтобы достать больному то, чего онъ просилъ^[7].

Свои обличенія братіи Макарій старался растворять любовію. «Если ты, — говорилъ онъ, — дѣлая кому-либо выговоръ, приходишь въ раздраженіе, то удовлетворяешь своей страсти. Такимъ образомъ, спасая другихъ, причиняешь вредъ и себѣ».Своею мудростію, любовію и кроткою снисходительностію онъ скорѣе обращалъ заблуждающихся на путь истины, нежели другіе своею строгостію^[8]. Своею кротостію Макарій обратилъ ко Христу одного идольскаго жреца, встрѣтившагося ему на пути въ Нитрійскую гору. Сего жреца встрѣтилъ прежде ученикъ Макарія, но былъ избитъ имъ до полусмерти за то, что назвалъ его демономъ. Но когда Макарій, встрѣтившись съ нимъ, ласково привѣтствовалъ его, жрецъ, пораженный симъ, сказалъ: «Я вижу, что ты человѣкъ Божій». И, ухватившись за ноги его, продолжалъ: «Не отпущу тебя, пока не сдѣлаешь меня христіаниномъ». И онъ принятъ былъ отцомъ въ число братіи, а чрезъ него и многіе язычники сдѣлались христіанами. Указывая на этотъ случай. Макарій говаривалъ: «Худое слово и добрыхъ дѣлаетъ худыми, а слово доброе и худыхъ дѣлаетъ добрыми»^[9].

«Какъ мнѣ спастись?» — спросилъ однажды юноша, желавшій быть инокомъ. Макарій послалъ его на кладбище сначала бранить, а потомъ хвалить мертвыхъ. Когда юноша исполнилъ это, Макарій спросилъ его: что отвѣчали ему мертвые? «Они были безмолвны и къ похваламъ и порицанію. — Такъ и ты, — отвѣчалъ старецъ, — если хочешь спастися, будь мертвъ: подобно мертвымъ, не думай ни объ обидахъ отъ людей, ни о славѣ людской. Если для тебя поношеніе какъ похвала, бѣдность какъ богатство, недостатокъ какъ изобиліе, — ты не умрешь». Другому ученику, просившему у него наставленія, Макарій сказалъ: «Никого не осуждай, никого не обижай; соблюдай сіе и спасешься».

Когда спросили Макарія, какъ молиться, онъ отвѣчалъ: «Довольно, если вы будете часто повторять отъ всего сердца: Господи, какъ Тебѣ угодно и какъ знаешь, помилуй меня»^[10].

Св. Макарій отошелъ въ жизнь блаженную въ 390 году, девяноста лѣтъ отъ роду^[11].

Поученія пр. Макарія Египетскаго ¹)

¹) Извлечено изъ той же книги.

Если кто ради Господа, оставивъ своихъ, отрекшись отъ міра сего, отказавшись отъ мірскихъ наслажденій, отъ имѣнія, отъ отца и матери, распявъ самого себя, сдѣлается странникомъ, нищимъ и ничего не имѣющимъ, вмѣсто же мірскаго спокойствія не обрѣтетъ въ себѣ божественнаго успокоенія, вмѣсто временнаго наслажденія не ощутитъ въ душѣ своей услажденія духовнаго, вмѣсто тлѣнныхъ одеждъ не облечется въ ризу Божественнаго свѣта по внутреннему человѣку, вмѣсто всего прежняго и плотскаго общенія не познаетъ съ несомнѣнностію въ душѣ своей общенія съ небеснымъ, вмѣсто видимой радости міра сего не будетъ имѣть внутри себя радости духа и утѣшенія небесной благодати, не прійметъ въ душу, по написанному, Божественнаго насыщенія внегда явитеся ему славѣ Господней (Псал. 16, 15), — однимъ словомъ, вмѣсто сего временнаго наслажденія, не пріобрѣтетъ нынѣ еще.въ душѣ своей вожделѣннаго, нетлѣннаго услажденія, — то сталъ онъ солію обуявшею, онъ жалокъ паче всѣхъ людей, и здѣшняго лишенъ, и Божественнымъ не насладился, не позналъ по дѣйствію Духа во внутреннемъ своемъ человѣкѣ Божественныхъ тайнъ^[12]. Ибо, что пользы отъ воздѣлыванія виноградника, когда нѣтъ въ немъ плодовъ, ради которыхъ несетъ трудъ земледѣлецъ? Какое пріобрѣтеніе отъ поста, молитвы, бдѣнія, когда нѣтъ мира и любви и прочихъ плодовъ духовной благодати, какіе перечисляетъ святый Апостолъ?^[13] И Господь сказалъ: царствіе небесное внутрь васъ есть (Лук. 17, 21), Какое же внутри насъ разумѣетъ Онъ царство? Не то ли, конечно, веселіе, какое душамъ подается свыше Духомъ^[14]. Ибо Господь призываетъ человѣка къ покою, говоря: пріидите ко Мнѣ ecu труждающіися и обремененніи и Азъ упокою вы (Мѳ. 11, 28). И тѣ души, которыя покоряются и приходятъ, Онъ упокоиваетъ отъ сихъ тяжкихъ обременительныхъ и нечистыхъ помысловъ; дѣлаются онѣ праздными отъ всякаго беззаконія, субботствуютъ субботу истинную, пріятную и святую, празднуютъ духовный праздникъ низглаголанной радости и веселія, совершаютъ отъ чистаго сердца служеніе чистое и благоугодное Богу. И это есть истинная и святая суббота^[15]. Разумѣй, что отречься себя, значитъ, во всемъ предать себя братству, не водиться ни въ чемъ своею волею, и не быть господиномъ чего бы то ни было, кромѣ единой ризы, чтобы человѣкъ, содѣлавшись вполнѣ независимымъ, съ радостію могъ держаться только предписываемаго ему, и подобно невольнику вести себя со всѣми, а тѣмъ паче съ настоятелями, повинуясь рекшему Христу: иже аще хощетъ въ васъ быти первый и вящшій, пустъ будетъ слугою всѣмъ, и послѣднимъ и рабомъ (Мѳ. 20, 26, 27), не домогаясь ни чести, ни славы, ни похвалы, не предъ очима точію работая, аки человѣкоугодникъ, но почитая себя обязаннымъ во всемъ услуживать братіи въ любви и простотѣ (Кол. 3, 22)^[16].

Все видимое создалъ Богъ и далъ сіе людямъ въ упокоенію и наслажденію, но далъ имъ и законъ правды. Со времени же Христова пришествія Богъ требуетъ иного плода и иной правды: чистоты сердца, благой совѣсти, полезныхъ рѣчей, честныхъ и добрыхъ помышленій, и всего того, въ чемъ преуспѣваютъ святые. Ибо, говоритъ Господь: аще не избудетъ правда ваша паче книжникъ и фарисей, не можетъ внити въ царствіе небесное (Mѳ. 5, 20)^[17], потому что фарисеи, слѣпотствуя умомъ, очищаютъ внѣшнія, сткляницы (Мѳ. 23, 25), какъ и нынѣ подобные имъ новые фарисеи неискуснымъ умомъ, украшая внѣшняго Человѣка, сами себя оправдываютъ^[18], уподобляются гробамъ поваленнымъ: снаружи они раскрашены и убраны, а внутри полны мертвыхъ костей, великаго зловонія и нечистыхъ духовъ, мертвы предъ Богомъ и покрыты всякою срамотою^[19]. Если не будутъ украшать насъ смиренномудріе, простота и благость, то никакой не принесетъ намъ пользы молитвенная наружность^[20]. Кто приходитъ къ Богу и дѣйствительно желаетъ быть послѣдователемъ Христовымъ, тотъ долженъ приходить съ тою цѣлію, чтобы перемѣниться, измѣнить прежнее свое состояніе и поведеніе, показать себя лучшимъ и новымъ человѣкомъ, не удержавшимъ въ себѣ ничего Изъ свойственнаго человѣку ветхому. Ибо сказано: «аще кто во Христѣ, нова тварь» (2 Кор. 5, 17)^[21]. Истинные христіане отличаются отъ всего человѣческаго рода^[22]. У христіанъ — свой міръ, свой образъ жизни, и умъ, и слово, и дѣятельность свои; инаковы же и образъ жизни, и умъ, и слово, и дѣятельность у людей міра сего. Иное — христіане, иное — міролюбцы; между тѣми и другими разстояніе велико^[23]. Поэтому отличіе христіанъ состоитъ не во внѣшнемъ видѣ и не въ наружныхъ образахъ, какъ многіе думаютъ, что въ этомъ вся разность, и что самые христіане различаются между собою внѣшнимъ видомъ и образомъ. И вотъ они и умомъ и разумѣніемъ уподобляются міру: у нихъ, какъ и у всѣхъ прочихъ людей, то же колебаніе и неустройство помысловъ, тѣ же невѣріе, смятеніе, смущеніе, боязнь. Хотя отличаются они отъ міра наружнымъ видомъ и мнѣніями, также нѣкоторыми внѣшними заслугами, однакоже въ сердцѣ и умѣ связаны земными узами, не пріобрѣли сердцу своему упокоенія отъ Бога и небеснаго духовнаго міра, потому что не взыскали и не увѣровали, что сподобятся сего отъ Бога. Обновленіемъ ума, умиреніемъ помысловъ, любовію и небесною приверженностію ко Господу отличается новая тварь — христіанинъ^[24]. И лицезрѣніе земнаго царя вожделѣнно всякому человѣку. Кто ни приходитъ въ царственный городъ, всякому желательно хотя взглянуть только на лѣпоту его, или на убранство одеждъ, или на великолѣпіе порфиры, на красоту разновидныхъ жемчуговъ, на благолѣпіе діадемы, на драгоцѣнность царскихъ его отличій. Развѣ только живущіе духовно не высоко цѣнятъ сіе, потому что опытно извѣдали иную небесную и неплотскую славу^[25]. А людямъ міра сего, имѣющимъ въ себѣ духа міра, весьма вожделѣнно увидѣть земнаго царя, особливо же во всемъ его благолѣпіи и во всей славѣ^[26]. Если же людямъ плотскимъ такъ вождедѣнно лицезрѣніе царя смертнаго, то не тѣмъ ли паче много любезно лицезрѣніе царя безсмертнаго^[27]. Люди, на которыхъ уканула оная роса Духа божественной жизни и уязвила сердце божественною любовію къ небесному Царю — Христу, тѣмъ паче привязуются къ оной красотѣ^[28]. Они отдаются въ плѣнъ вожделѣнію и любви, всецѣло устремясь ко Христу, и вожделѣваютъ улучить тѣ неизглаголанныя блага, какія созерцаютъ духомъ, и ради его ни во что вмѣняютъ всякую красоту, и славу, и благолѣпіе, и честь, и богатство царей и князей^[29].

Порокъ ласкаетъ и манитъ душевную волю мірскими пожеланіями и плотскими удовольствіями. Такъ уготовляется любодѣяніе, такъ татьба, такъ любостяжаніе, такъ тщеславіе, такъ и всякое, какое бы то ни было, худое дѣло^[30]. Что возлюбилъ человѣкъ въ мірѣ, то и обременяетъ умъ его, овладѣваетъ имъ и не позволяетъ ему собраться съ силами. Отъ этого зависитъ и равновѣсіе и склоненіе, и перевѣсъ порока; симъ испытывается весь родъ человѣческій, испытываются всѣ христіане, живущія въ городахъ или въ горахъ, или въ обителяхъ, или въ поляхъ, или въ мѣстахъ пустынныхъ; потому что человѣкъ уловляемый собственною своей волею, начинаетъ любить что-нибудь; любовь его связывается чѣмъ-нибудь и не всецѣло уже устремлена къ Богу. Напримѣръ, иный возлюбилъ имѣніе, а иный — золото и серебро, иный же — многоученую мірскую мудрость для славы человѣческой; иный возлюбилъ начальство, иный — славу и человѣческія почести, иный — гнѣвъ и досаду; любитъ же это потому самому, что быстро предается страсти; иный — любитъ безвременныя сходбища, а иный — ревность; иный весь день проводилъ въ разсѣяніи и удовольствіяхъ; иный обольщается праздными помыслами; иный для человѣческой славы любитъ быть какъ бы законоучителемъ; иный услаждается недѣятельностію и нерадѣніемъ; иный привязанъ къ одеждамъ и рубищамъ; иный предается земнымъ попеченіямъ; иный любитъ сонъ или шутки, или сквернословія. Чѣмъ привязанъ кто къ міру, малымъ или великимъ, то и удерживаетъ его и не позволяетъ ему собраться съ силами^[31]. Христіанамъ предлежитъ двоякая брань и двоякая борьба: во-первыхъ, съ вещами, которыя видимы этимъ глазомъ, потому что онѣ раздражаютъ, растрогиваютъ и вызываютъ душу пристращаться къ нимъ и услаждаться ими; а во-вторыхъ — съ началами и властями страшнаго міродержателя^[32], о которыхъ сказалъ Апостолъ: нѣсть наша брань къ крови и плоти, но къ началамъ и влаетемъ, къ міродержателемъ тмы вѣка сего (Еф. 6, 12)^[33].

Господь, преподавъ многія заповѣди о любви, повелѣлъ искать правды Божіей, ибо зналъ, что она — матерь любви. Невозможно спастись иначе, какъ токмо чрезъ ближняго, какъ и заповѣдалъ: отпустите, и отпустятся вамъ, Это духовный законъ, написанный въ сердцахъ вѣрныхъ^[34]. Посему, исполняющіе законъ духовно и соразмѣрно сему, причастные благодати, любятъ не только благодѣтелей, но даже хулителей и гонителей^[35]. Любя другъ друга, для взаимнаго блага, не бойтесь ни смерти, ни другаго какого наказанія, но тѣмъ же путемъ, какимъ ходилъ среди насъ Спаситель, и вы, идя къ Нему, какъ бы въ единомъ тѣлѣ и единою душею поспѣшайте къ вышнему званію, любя Бога и другъ друга^[36]. Братія должны пребывать другъ съ другомъ въ великой любви. Молятся ли они, или читаютъ Писаніе, или занимаются какою работою, — въ основаніе да полагаютъ любовь другъ къ другу^[37]. Какъ членовъ тѣлесныхъ много, и они составляютъ одно тѣло, и взаимно помогаютъ другъ другу и каждый членъ исполняетъ собственное свое дѣло, сверхъ того, глазъ смотритъ за цѣлое тѣло и рука работаетъ за всѣ члены, и нога ходитъ, нося на себѣ всѣ части тѣла, а иный членъ состраждетъ другимъ, — такъ пусть будутъ и братія между собою^[38]. Не надобно ничего пріобрѣтать или называть своею собственностію, отдѣляя отъ общаго, кромѣ одежды, покрывающей тѣло. Ибо, если кто ничего этого не имѣетъ у себя, не совлечется житейской о себѣ заботой, то будетъ попечительнымъ объ общей потребности и усердно, съ удовольствіемъ и надеждою станетъ выполнять приказанное начальствующими, какъ доброжелательный и простодушный рабъ Христовъ, преданный тому, что служитъ къ общей потребности братіи. Сего требуетъ и къ сему увѣщеваетъ Господь, говоря: «кто изъ васъ хочетъ быть первымъ и вящшимъ, тотъ пусть будетъ изъ всѣхъ послѣднимъ, для всѣхъ слугою, для всѣхъ рабомъ» (Мѳ. 20, 27, 28)^[39].

Христіанство не есть что-нибудь маловажное; оно — великая тайна. Познай же свое благородство, а именно, что призванъ ты въ царское достоинство, что ты — родъ избранъ, священіе и языкъ святъ (1 Петр. 2, 9). Тайна христіанства необычайна для міра сего. Видимая слава и богатство царя суть нѣчто земное, тлѣнное, преходящее; а то царство и то богатство — божественны, небесны, славны, никогда не прекращаются^[40]. Міръ страждетъ недугомъ порока и не знаетъ того. Есть нечистый огнь, который воспламеняетъ сердце, пробѣгаетъ по всѣмъ венамъ и побуждаетъ людей къ непотребству и къ тысячамъ злыхъ дѣлъ. Отрасти суть горящій огненный пламень и разженныя стрѣлы лукаваго^[41]. Всякая страсть, дѣйствующая въ душѣ, есть идолъ^[42]. Какъ огнь золотымъ сосудамъ далъ образъ, и стали они идоломъ, такъ и Господь, соображаясь съ произволеніемъ вѣрныхъ и добрыхъ душъ, согласно съ ихъ волею, еще нынѣ производитъ въ душѣ Свой образъ. Но какъ тѣла ихъ въ настоящее время еще тлѣнны, мертвенны и удоборазрушимы, такъ и помыслы нѣкоторыхъ растлѣны сатаною, мертвы для жизни и погребены въ тинѣ и землѣ, потому что душа ихъ погибла. Посему, какъ израильтяне ввергли золотые сосуды въ огнь, и стали они идоломъ, такъ и нынѣ человѣкъ предалъ пороку чистые и прекрасные помыслы, и они погребены въ грѣховной тинѣ и стали идоломъ^[43]. Подлинно, не пріобрѣли еще мы простоты нравовъ и свѣтлости ума. Не воспріяли еще мы на себя подобія Господня и не сдѣлались причастниками Божественнаго естества. Не носимъ еще въ себѣ образа небеснаго и не сдѣлались сообразными славѣ Его. Не стали еще мы покланяться Богу духомъ и истиною, потому что въ мертвенномъ тѣлѣ нашемъ царствуетъ грѣхъ. Не стали мы еще храмомъ Божіимъ и обителью Духа Святаго, потому что донынѣ, по стремленію своему къ страстямъ, мы — храмъ идольскій. И выражая все сіе въ совокупности, мы не родъ избранъ, не царское священіе, не языкъ святъ, не люди обновленія (1 Пет. 2, 9)^[44]. Ибо нѣтъ никакого общенія свѣту ко тмѣ, ни сложенія церкви со идолы (2 Кор. 6, 15—16). Посему признай себя храмомъ Божіимъ и старайся не изображать въ сердцѣ своемъ мысленныхъ идоловъ. Храмъ Божій святъ, не имѣетъ скверны или порока или нѣчто отъ таковыхъ (Еф. 5, 27)^[45]. Прежніе іереи, левиты и учители не могли уврачевать душу приношеніемъ даровъ и жертвъ, даже не способны были уврачевать и себя самихъ, потому что иксами обложены были немощію. Господь же, показывая немощь тогдашнихъ врачей, сказалъ: «всяко речете Мы притчу сію: врачу, исцѣлися самъ» (Лук. 4, 23)^[46]. Христосъ, истинный архіерей грядущихъ благъ, снисходя къ душамъ, прокаженнымъ грѣховною проказою, входитъ въ тѣлесную ихъ скинію, врачуетъ и исцѣляетъ страсти, и тогда уже душа можетъ войти въ Небесную Церковь Святыхъ Истиннаго Израиля^[47].

Изреченія, избранныя изъ словъ и бесѣдъ Макарія Египетскаго.

1. Приступающему ко Господу надлежитъ прежде всего, даже противъ воли сердца, принуждать себя къ добру; надлежитъ принуждать себя къ любви, если кто не имѣетъ любви; принуждать себя къ кротости, если не имѣетъ кротости (стр. 215).

2. Ангельскій языкъ и пророчество, и всякое видѣніе, и дарованіе исцѣленій въ сравненіи съ любовію ничто (стр. 477).

3. Всякій да пріучаетъ себя, сколько можно, быть милостивымъ, добрымъ, милосерднымъ, благимъ, какъ говоритъ Господь: «будите добры и благи, якоже и Отецъ вашъ небесный милосердъ есть» (Лук. 6, 36), (стр. 214).

4. Всѣ добродѣтели между собою связаны какъ звенья въ духовной цѣпи, одна отъ другой зависитъ (стр. 348).

5. Душа, которая не имѣетъ въ себѣ небеснаго образа Божественнаго свѣта, то-есть жизни души, дѣлается какъ бы не имѣющею цѣны и вовсе отверженною (стр. 303).

6. Весьма многіе изъ людей хотятъ сподобиться царствія безъ трудовъ, безъ подвиговъ, безъ пролитія пота; но сіе — невозможно (стр. 69).

7. Господь требуетъ отъ тебя, чтобы самъ на себя былъ ты гнѣвенъ, велъ брань съ умомъ своимъ, не соглашался на порочные помыслы и не услаждался ими (стр. 24).

8. Богъ не повелѣваетъ рабамъ Своимъ чего-либо невозможнаго, но явилъ столько преизобильную любовь и благость Божества, что каждому даетъ возможность, по волѣ его, сдѣлать что-либо доброе, и никто изъ имѣющихъ рачительность не остается безъ возможности "пастись (стр. 44).

9. Человѣкъ но природѣ имѣетъ предначинаніе или наклонность къ добродѣтели (стр. IX).

10. Благодать такъ дѣйствуетъ и умиряетъ всѣ члены и сердце, что душа отъ великой радости уподобляется незлобивому младенцу, и человѣкъ не осуждаетъ уже ни эллина, ни іудея, ни грѣшника, ни мірянина, но на всѣхъ чистымъ окомъ взираетъ внутренній человѣкъ и радуется о цѣломъ мірѣ и всемѣрно желаетъ почтить и полюбить эллиновъ и іудеевъ (стр. 93).

11. Слышащіе слово должны въ душахъ своихъ показать дѣло слова, потому что слово Божіе — не праздное дѣло, но имѣетъ дѣло, совершаемое въ душѣ (стр. 300).

12. Основаніемъ христіанству служитъ то, чтобы человѣкъ, если и совершитъ дѣла правды, не упокоивался на нихъ и не почиталъ себя великимъ, но былъ нищъ духомъ (стр. 459).

13. Воля Божія, къ познанію которой восходитъ апостолъ, призываетъ и убѣждаетъ каждаго изъ насъ (Рим. 12,2), есть совершенное очищеніе отъ грѣха, освобожденіе отъ постыдныхъ страстей и пріобрѣтеніе самой высокой добродѣтели, то-есть очищенія и освященія сердца (стр. 473—474).

14. Тогда бываетъ воля Божія, то на небеса и на земли, когда не превозносимся другъ передъ другомъ, когда не только безъ ревности, но и въ общеніи простоты, любви, мира и радости соединены бываемъ между собою, преуспѣяніе ближняго почитая своимъ собственнымъ, сколько должно и лишеніе его вмѣняя въ утрату себѣ самимъ (стр. 492).

15. Да имѣетъ человѣкъ всегда предъ очима, какъ незабвенный образецъ во всегдашней памяти, Господне смиреніе и жизнь и обращеніе съ людьми (стр. 467).

16. Каждый да убѣдится самъ въ себѣ, что онъ хуже не только живущаго съ нимъ брата, но и всякаго человѣка. Кто знаетъ это, тотъ дѣйствительно будетъ ученикомъ Христа (стр. 434).

17. Смиренный никогда не падаетъ, да и куда ему пасть, когда онъ ниже всѣхъ? Великая высота есть смиреніе, и почесть и достоинство есть смиренномудріе (стр. 471).

18. Истинно возлюбившіе Бога рѣшились служить Ему не ради царствія, какъ бы для купли и корысти и не по причинѣ наказанія, уготованнаго грѣшникамъ, но какъ приверженные къ единому Богу (стр. 593).

19. Въ мірѣ семъ есть разные языки, потому что у всякаго народа свой языкъ. А христіане и нынѣ учатся одному языку, и всѣ берутъ уроки у одной премудрости, у премудрости Божіей, а не у мудрости міра сего и вѣка преходящаго (стр. 313).

20. Произносящіе одни только слова мечтаютъ и надмеваются своимъ умомъ. А наше слово, какъ сказано, и наша проповѣдь не въ препрѣтельныхъ человѣческія премудрости словесѣхъ, но въ явленіи духа и силы (1 Кор. 2, 4), (стр. 278).

21. Если любишь ты человѣческую славу, хочешь, чтобы кланялись тебѣ, ищешь себѣ покоя, то совратился ты съ пути (стр. 124).

22. Если кто не борется со грѣхомъ, то внутренній порокъ, разливаясь постепенно, съ пріумноженіемъ своимъ увлекаетъ человѣка въ явные грѣхи, доводитъ до совершенія ихъ самымъ дѣломъ, потому что зло, какъ отверстіе источника, всегда источаетъ изъ себя струю (стр. 175).

23. Христіане въ скорбныхъ обстоятельствахъ не тужатъ и не печалятся. Если испытываются бѣдностію или зло страданіемъ, то должны не дивиться сему, а скорѣе услаждаться нищетою и ее вмѣнять въ богатство (стр. 161).

24. Смотри, каковы небо, земля, солнце, луна: и не въ нихъ благоволилъ упокоиться Господь, а только въ человѣкѣ. Поэтому человѣкъ драгоцѣннѣе всѣхъ тварей (стр. 156).

25. Моисею пищею стадо Божіе слово, и имѣлъ онъ славу на лицѣ. Но бывшее съ Моисеемъ есть только образъ; ибо оная слава сіяетъ нынѣ внутри — въ сердцахъ христіанъ (стр. 180).

26. Церковь можно разумѣть въ двухъ видахъ: или какъ собраніе вѣрныхъ или какъ душевный составъ (стр. 339).

27. Какъ тѣло близко къ душѣ, такъ и Господь близокъ и готовъ прійдти и отверзть заключенныя двери сердца и даровать намъ небесное богатство (стр. 120).

26. Престолъ Божества есть умъ нашъ и, наоборотъ, престолъ ума — Божество и Духъ (стр. 82).

29. Какъ при пророкахъ всего досточестнѣе было помазаніе, потому что по мазуемы были цари и пророки, такъ и нынѣ люди духовные, помазуемые небеснымъ помазаніемъ, дѣлаются христіанами по благодати, чтобы имъ быть царями и пророками небесныхъ тайнъ (стр. 192).

30. Истинная смерть внутри — въ сердцѣ, и она сокровенна; ею умираетъ внутренній человѣкъ. Посему, если кто перешелъ отъ смерти къ жизни сокровенной, то онъ истинно во вѣки живетъ и не умираетъ (стр. 168—169).

31. Іудеямъ данъ былъ законъ, написанный на каменныхъ скрижаляхъ; а. намъ даны законы духовные, написанные на плотяныхъ скрижаляхъ. Ибо сказано: дая законы, Моя, въ сердцахъ ихъ, и на мысляхъ ихъ напишу Я (Іер. 31, 33), (стр. 390).

32. Допросивъ и испытавъ свою душу, пусть всякій потребуетъ у нея отвѣта: къ чему она расположена? И если случится увидѣть, что сердце несогласно съ законами Божіими, то всѣми силами да постарается какъ тѣло, такъ и умъ соблюдать не растлѣнными и не соизволяющими на лукавые помыслы, если хочетъ только, чтобы Богъ, по обѣтованію, вселился въ чистой его душѣ (стр. 578).

КОНЕЦЪ.

---

1. Стр. III—IV.
2. Стр. VIII.
3. Стр. XV.
4. Стр. XVII.
5. Стр. XVIII—ХІХ.
6. Стр. XX—XXI.
7. Стр. XXI.
8. Стр. XXI—XXII.
9. Стр. ХXIV.
10. Стр. XXIV.
11. Стр. XXVII.
12. Стр. 406—407, бес. 49.
13. Посл. стр. 445.
14. Тамъ жe стр. 441.
15. Бес. 35, стр. 331.
16. Слово 2, гл. 8, стр. 478.
17. Бес. 18, стр. 184.
18. Посл. стр. 422.
19. Бес. 43, стр. 361.
20. Слов. 1, гл. 9, стр. 456.
21. Бес. 44, стр. 368.
22. Стр. 56.
23. Бес. 6, стр. 53.
24. Тамъ же, стр. 56—57.
25. Тамъ же.
26. Тамъ же, см. также стр. 516.
27. Слово 4, гл. 21.
28. Бес. 5, стр. 58.
29. Тамъ же.
30. Слов. 4, стр. 519.
31. Бес. 5, стр. 63—64.
32. Слов. 6, гл. 20, стр. 563.
33. Бес. 21, стр. 227.
34. Бес. 37, стр. 336.
35. Тамъ же, стр. 336—337.
36. Посл. стр. 485.
37. Бес. 3, стр. 22.
38. Бес. 3, стр. 23.
39. Посл. стр. 431—432.
40. Бес. 27, стр. 271.
41. Бес. 15, стр. 176—177.
42. Посл. стр. 424.
43. Бес. 11, стр. 110.
44. Бес. 25, стр. 243—245.
45. Посл. стр. 424.
46. Бес. 44, стр. 369—370.
47. Стр. 371.