Куприн А. И. Пёстрая книга. Несобранное и забытое.
Пенза, 2015.
ЖЕЛТУГИНСКАЯ РЕСПУБЛИКА
правитьНынешняя жизнь России — потрясающая и жалкая, фантастическая и пошлая, странная и глупая, кровавая без величия, свободная, но с револьвером у виска, — породила множество суеверов, пророков и лжетолкователей.
Доморощенные Мартыны Задеки занимаются каббалистикой слов и цифр или корпят над туманными текстами Апокалипсиса и пророка Даниила. Необыкновенным спросом пользуются книги лжемонаха Нилуса, этого черносотенного предсказателя из Троицко-Сергиевской лавры, бредящего жидо-масонством и призывающего к погромам. Толпа на улице благоговейно внимает юродивым. Газетные Нострадамусы из бывших дьячков вычисляют на соннике и на кофейной гуще времена и сроки и предрекают близкую кончину мира.
Библейские прообразы никогда не смущали моего воображения. Мой реалистический ум одинаково равнодушен как к потустороннему миру, так и к запечатанной книге грядущего. Но меня иногда волнует, но чаще забавляет, когда меткое слово, взгляд, привычный жест рисуют всего человека — его внешность, породу и душу, и когда мелкий, но яркий штришок мгновенно освещает сложную картину быта или целую эпоху. Как странно наблюдать повторяемость разновременных событий и отмечать их подобие то в поразительном сходстве, то в карикатуре, то в преувеличении, то в уменьшении до микроскопических результатов.
Тут сама жизнь как бы становится перед вашими глазами пророческой, хотя, конечно, без всякого закулисного участия провидения.
Одно из таких замечательных и сравнительно недавних явлений — Желтугинская республика. Ее краткая двухгодовая история с удивительной ясностью показывает, как просто, спокойно, умно, справедливо и великодушно может русский народ самостоятельно слагать вольную общественную жизнь на извечных артельно-вечевых началах и как, по натуре своей, он, воистину, социален и демократичен. Но она также свидетельствует о полной неспособности этого народа к финансовой, дипломатической и военной политике, ко всему, что «от диавола».
Эта своеобразная республика основалась в 1884 году на безвестной реченьке Желтуге, на границе России и Китая. Необычное богатство золотых россыпей (на 100 пудов породы до 1 S ф<унта> шлихтового золота; самородки до 5 фунтов) привлекло туда огромное количество народа; из кучки пионеров в 300 человек через полгода возник поселок с 12-тысячным населением. Приходили ссыльные, беглые, каторжники, хлебопашцы, купцы, чиновники, шулера, кабатчики, отставные военные, казаки, маньчжуры, китайцы. Русские сбивались в артели, человек по двенадцати. Азиаты составляли отдельное общество. Однако раздоров не было.
Артельное начало само собой давало уже материал к самоуправлению. Весь прииск разделялся на участки, которыми ведали участковые старосты. Их возглавлял старшина с властью президента или председателя. Пятеро участковых судей судили гласно, строго, быстро и справедливо. Важные дела решались на сходе, на «Орлином поле», куда глашатай собирал поселок, громко трубя в трубу. Там же и казначей предъявлял во всеуслышание свой счет. Там, на «Орлином поле», царствовали порядок и тишина: галдеть и прекословить не полагалось, это знал всякий.
Желтугинские законы, вывешиваемые на столбах, были кратки, но драконовски жестоки. Убийцу живым закапывали в землю. Вор, помимо наказания 500-ми розог, навсегда изгонялся из Желтуги. Неповиновение, драки, буйство также наказывались телесно. Никто из желтугинцев не имел права выходить на работу в нетрезвом виде, хотя вне работы и схода процветало великое, всеобщее пьянство. Замечательно было отсутствие алчности или недоброжелательства к новым поселенцам. Их принимали охотно, размещая заботливо; ни у кого не было боязни, что золота не хватит…
Рядом с бесшабашным разгулом в Желтугине господствовало уважение к чужим правам и чужой собственности. Товар и провизия оставались на улице без присмотра. Дома не запирались. Никому и в мысль не приходило, что может что-нибудь пропасть. Изгнание с прииска считалось хуже смерти.
Не забывали и Бога. Из ближайшей станицы Покровской наезжал не один раз священник исполнять требы. Настоятель из г. Читы, о. Петр, посетив Желтугу, вывез на 3000 р<ублей>. пожертвований для своего прихода… Не правда ли — идиллические нравы и времена? Заметьте еще, что женщин сначала вовсе не допускали в Желтугу. Они появились, и то в малом числе, лишь в середине 1885 года.
Но вот, в 1886 году китайское и русское правительства обратили внимание на молодую республику и решили положить конец хищническому добыванию золота. Надо, однако, сказать, что, против обычая, русские власти проявили в этом деле очень много такта, добродушия и внимания; очень вероятно, что желтугинцам и удалось бы сговориться с ними на каких-нибудь общих уступках. Главный почин и всю жестокость разорения желтугинского гнезда взяло на себя китайское начальство.
Достойно удивления: сильные, влиятельные и богатые артели — Семейская, Благовещенская, Гармоновская, Зыковская и другие, не смогли и не сумели дать китайцам отпора. Они без сопротивления покинули свою республику многочисленными отрядами.
Позднее желтугинцы спохватились. Соединясь в два отряда, они двинулись обратно на прииск, который к этому времени уже представлял из себя груды дымящихся развалин, устланных изувеченными трупами. Обоими отрядами распоряжался главнокомандующий, некто «господин военный», отставной телеграфист Крейтер, который, однако, не выказал ничем тактических дарований. Так, захватив большой отряд заснувших китайских солдат, отлично вооруженных скорострельными ружьями, он не знал, что делать с этими военнопленными, и, наконец, решил отпустить их с оружием и лошадьми.
Китайский отряд стянулся и занял позицию в боевом порядке. Вся храбрость покинула военного телеграфиста, и он прибегнул к «военной хитрости»: послал в китайский лагерь парламентера, фельдшера Ромбаха, сказать, что мы-де пришли убрать трупы товарищей. Китайский генерал принял посла надменно, но трупы убрать позволил… Обрадованные авантюристы устроили привал, выпили, закусили и по распоряжению своего фельдмаршала отправили во главе с самим Крейтером новых депутатов, которые должны были прямо объяснить цель своего прихода и просить разрешить копать золото.
Но на этот раз генерал совсем не принял посланников, а, приказав их задержать вместе с их фельдмаршалом, окружил русских. Китайцы, желая вызвать наших на кровопролитие, кричали: «Ну, стреляйте, стреляйте, война, война». Русские долго и молчаливо жались. Вдруг кто-то крикнул: «Ребята, спасайтесь, кто может!» Вся масса бросилась врассыпную, избиваемая китайцами, и бежала 17 верст без оглядки и только в виду нашего селения Ашазора очнулась и разглядела, что ее гонят 15 китайцев. Крейтер с другими предводителями были сданы русским властям.
Таким бесславным эпизодом окончилась история удивительной Желтугинской республики.
ПРИМЕЧАНИЯ
правитьФельетон впервые напечатан в вечернем выпуске газеты «Петроградское эхо». — 1918. — № 58; в журнале «Радуга», Киев. — 2000. — № 2 (публ. М. Рыбакова).
— Желтугинская, или Желтухинская республика, которую иногда называют Амурская Калифорния, стихийно образовалась в конце 19 века в Маньчжурии, находившейся под юрисдикцией Китая. Располагалась на берегах реки Желта (китайское название Мохэ), притока Албазихи, впадающей в реку Амур. Позже речку Желту переименовали в Желтугу, откуда и пошло наименование.
— Мартын Задека — толкователь снов, ему приписывается книга-сонник 18 в. «Древний и новый всегдашний гадательный оракул».
— каббалистика — мистическое течение в иудаизме, применявшее магические ритуалы и гадания.
— лжемонах Нилус — Сергей Александрович Нилус (1862—1929), российский религиозный писатель и общественный деятель, публикатор «Протоколов сионских мудрецов» (1905, 1917). Куприн придерживался версии, что это сфальсифицированный сборник текстов о вымышленном мировом заговоре евреев.
— Нострадамус — Мишель де Нострдам (1503—1566), французский астролог, известный своими предсказаниями и пророчествами.
— законы драконовски жестоки — фразеологизм «драконовские законы» означает непомерно суровые законы, происходит от имени Дракона — первого законодателя Афинской республики (621 г. до н. э.)
Печатается по первой публикации.