Жаботинский — Короленко (письмо)
Свидетельствую вам мое уважение
Вл. Жаботинский, Stud. jur
Bern, Burnmattstrasse, 30, bei Frau Moser
Жаботинский В. Е. — Короленко В.Г.
Одесса, 28-го авг. 99г.
Милостивый государь.
Я имел уже честь обращаться к Вам по поводу своей неудачной повести-сказки «Галатея» и был тогда приятно поражен вашей сердечностью и любезностью, совершенно непохожими на обычное отношение литературного начальства к подчиненным и просителям. Поэтому беру на себя смелость второй раз обеспокоить Вас просьбою уже совершенно иного характера.
Вот уже 2 года, как либеральные журналы столиц регулярно возвращают мне мои произведения /преимущественно стихи/, отказываясь их печатать. Между тем, при всем моем искреннем и добросовестном желании убедить себя в том, что мои работы хуже того, что обыкновенно помещается в периодической печати, мне это абсолютно не удается; напротив, как отзывы лиц вроде Ал.М.Федорова или прив.-доц. Вл.М.Гесена, так и мое собственное глубокое убеждение говорят мне, что в журналы попадает многое — слабее моих несчастных стихотворений. А из «Мира Божьего» мне вернули кроме того, одну поэму только за то, что «идея ее не верна с точки зрения социологической». Такую постановку вопроса я счел за своего рода — и очень опасную — цензуру, о чем и написал открытое письмо в в «Новости». Но так как это письмо тоже принадлежало к числу моих произведений, то его тоже не напечатали. И бьют, и кричать не дают.
Два месяца назад я взялся за отчаянное средство — написал прошение в Союз Русских Писателей, с приложением образцов из тех, которые мне отсылались редакциями обратно, и с просьбой решить три вопроса: I/ ниже ли мои произведения тех, которые обыкновенно печатаются в журналах /особенно я напирал на какое-то египетское путешествие Вл.С.Соловьева, потому, во-первых, что оно безусловно никуда не годится в поэтическом и многих других отношениях, во-вторых, потому что было напечатано в «Вестнике Европы», который так дорожит своей репутацией корректностью и тем не менее придерживается «протекционизма» при выборе пьес для украшения своих глазированных страниц/; 2 / если мои работы не ниже других, то нельзя ли назвать отношение к ним редакций — кумовством или приемом по протекции, независимо от того, оказывает ли эту протекцию знакомый автора или имя самого автора; 3/ как следует смотреть на бракование либеральным журналом произведений только за «неверность идеи»?
На это прошение я ответа не удостоился. Но мне кажется, что я имею безусловное право обращаться в Союз с запросами по литературной части, а Союз имеет безусловную обязанность дать мне тот или другой ответ. А если это так, то я требую ответа и, главное, законного рассмотрения и обсуждения моего запроса. Но если я даже снова напишу об этом Союзу, это может не помешать моему прошению спокойно лежать под сукном, потому что Союз составлен на половину из
Заказным письмом, через редакцию «Русского богатства»
«начальства», наполовину из «генералов от литературы», — которые вряд ли особенно близко к сердцу принимают интересы начинающих, предполагая в них à’vol d’oiseau (с высоты своего полета — ОК) — «непризнанных гениев». Поэтому я убедительно и усиленно прошу Вас, Г-н Короленко, напомнить Союзу о его деле, и твердо уверен, что Вы мне не откажете. Иначе мне действительно придется глотать желчь и молчать.
Я отлично знаю, что даже в случае благоприятного ответа Союза, это мне принесет мало пользы и много вреда, потому что я жаловался на все либеральные ежемесячники столиц/ кроме Жизни, Образования и незначительных/ и мне могут это «припомнить». Но, по крайней мере, хоть закричать удастся, а этого мне теперь невыносимо хочется, при моем раздраженном состоянии.
Пользуюсь этим случаем, чтобы напомнить Вам, что в ред «Русс. Бог.» находится мое стихотворение «Шафлох» /за подписью Эгаль/ — хотя и его судьбу я предвижу.
Надеюсь на Вас и только на Вас, Г-н Короленко.
С искренним и глубоким уважением
Вл.Жаботинский.
Одесса, Екатерининская, №91