ПО КРАЙНЕЙ мѣрѣ, уже четыре года, какъ я прикармливаю одну жабу, которая проторила себѣ дорожку къ нашей теплицѣ. Сидя на одномъ, опредѣленномъ мѣстѣ, она регулярно дожидаетъ подачки — мучныхъ червей, всегда имеющихся у меня, для нея, въ запасѣ. Препроводивъ къ себѣ въ ротъ, своимъ клейкимъ языкомъ, полученную порцію, она затѣмъ удаляется въ скрытый уголокъ и болѣе уже не возвращается до слѣдующаго утра. Осенью, какъ только настанутъ холода, она впадаетъ въ спячку, продолжающуюся всю зиму, и снова появляется на свѣтъ Божій, когда теплое весеннее солнышко выманитъ ее изъ ея зимняго убѣжища.
Я думаю, мало кто повѣритъ, если я скажу, что даже это бѣдное, всѣми презираемое созданіе можетъ проявлять, по-своему, пріятныя качества, если только съ нимъ хорошо обращаться — съ добротой и лаской. Я разскажу, какъ ведетъ себя моя «Ича», когда я представляю ее кому-нибудь изъ моихъ гостей. Неподалеку отъ нея кладутся на землю нѣсколько мучныхъ червей. Она медленно приближается къ нимъ и остается нѣкоторое время въ неподвижномъ созерцаніи, вперивъ свои золотистые глаза въ лакомую добычу. Затѣмъ подползаетъ еще ближе, устремляетъ свой неподвижный взоръ на одного изъ червей, наклоняетъ голову, — слышится слабый звукъ, какъ будто бы кто щелкнулъ слегка пальцами, и — червякъ исчезъ. Это схватываніе происходитъ такъ быстро, что нѣтъ никакой возможности увидѣть языкъ животнаго, съ помощью котораго происходитъ схватываніе червяка и препровожденіе его въ ротъ[1]. Пока жаба глотаетъ, она плотно закрываетъ свои глаза; проглотивъ, снова тотчасъ же вперяетъ взоръ въ другого червяка. И вотъ, теперь наступилъ благопріятный моментъ, когда къ ней можно осторожно приблизиться, съ тѣмъ, чтобы погладить ея бородавчатую спинку. Черезъ нѣсколько секундъ жаба приходитъ въ настоящій экстазъ отъ удовольствія: вытянувъ переднія ноги, она подставляетъ сначала одинъ бокъ, затѣмъ — другой, и, наконецъ, такъ приподнимаетъ, на всѣхъ четырехъ лапахъ, свое туловище, что становится совершенно, какъ говорится, на цыпочки. Въ эту минуту она является невыразимо смѣшною! Удовольствіе, испытываемое Ичей, въ то время, когда ее гладятъ, такъ велико, что для нея тогда, повидимому, не существуетъ ничего на свѣтѣ, между тѣмъ какъ въ другое время она боязливо уползаетъ при приближеніи чужого человека.
Однако, до сихъ поръ мнѣ не удалось еще довести дѣло до того, чтобы это доброе созданіе взяло у меня что-нибудь прямо изъ рукъ, хотя я не сомнѣваюсь, что, при помощи терпѣнія и выдержки, мнѣ, въ концѣ-концовъ, удастся таки этого достигнуть.