Еще нѣсколько радикальныхъ мыслей о реформѣ одежды.
правитьЯ съ большимъ интересомъ прочиталъ большое количество писемъ, вызванныхъ моей недавней лекціей объ одеждѣ. Это доказываетъ мнѣ, что вопросъ о реформѣ одежды занимаетъ многихъ умныхъ, интересныхъ людей, близко принимающихъ къ сердцу принципы здоровья, свободы и красоты въ одеждѣ, и я надѣюсь, что «Н. В. Т.» и «Mater familias» возымѣютъ то вліяніе, которое ихъ письма — оба письма прекрасны — безусловно заслуживаютъ.
Но я обращусь сперва ко второму письму м-ра Хьюши и сопровождающему его рисунку; прежде же, чѣмъ приступить къ разбору теоріи, заключенной въ томъ и другомъ, мнѣ, пожалуй, слѣдуетъ замѣтить, что я не имѣю ни малѣйшаго понятія, носитъ ли этотъ господинъ длинные или короткіе волосы, прямыя или отложныя манжеты, и вообще не имѣю никакого представленія о его внѣшности. Я надѣюсь, что онъ считается со своими удобствами и желаніями во> всемъ, имѣющемъ отношеніе къ его костюму, и что онъ имѣетъ возможность проявлять ту индивидуальность въ одеждѣ, которую онъ такъ краснорѣчиво требуетъ для себя и такъ нелѣпо пытается отнять у другихъ; но я рѣшительно не могу взять индивидуальную внѣшность м-ра Вентворта Хьюши, какъ интеллектуальную основу для разслѣдованія принциповъ, которымъ надлежитъ руководствовать одеждою какого-либо народа. Я не отрицаю силы или популярности той школы критики, лозунгъ которой: «дай ему въ морду», но я признаюсь, что эта школа меня совершенно не интересуетъ. Мальчишка-хулиганъ на улицѣ, быть-можетъ, неизбѣжная необходимость, но хулиганъ въ спорѣ — только помѣха. Поэтому я сейчасъ прямо перейду къ затронутому вопросу, къ превосходству одежды конца XVIII вѣка надъ одеждой, которую носили въ теченіе второй четверти XVII-ю: перейду къ относительнымъ достоинствамъ принциповъ, проводимыхъ тѣмъ и другимъ…
Тотъ костюмъ, который я носилъ, очень близко напоминаетъ изображенный на снимкѣ съ гравюры Норткота, приведенной въ книгѣ м-ра Годвина; онъ обладалъ нѣкоторой долей изящества и элегантности, которыя были восхитительны; но все же я отказался отъ него по слѣдующимъ причинамъ: ознакомившись подробнѣе съ законами одежды, я пришелъ къ выводу, что куртка куда проще и удобнѣе, чѣмъ сюртукъ и жилетъ, и если она застегивается отъ плеча, куда теплѣе; фалдамъ же нѣтъ мѣста въ одеждѣ, развѣ только по какой-нибудь дарвинистической теоріи наслѣдственности; основываясь на личномъ долгомъ опытѣ, а пришелъ къ убѣжденію, что крайняя узость короткихъ брюкъ-рейтузъ не очень удобна, когда ихъ носишь постоянно; однимъ словомъ, я убѣдился, что этотъ видъ костюма не основанъ на раціональныхъ принципахъ. Широкополая шляпа и свободный плащъ, которые я всегда носилъ при вышеупомянутомъ костюмѣ (ибо моей цѣлью была не историческая точность, а современный комфортъ) — я ношу еще и теперь и считаю ихъ крайне удобными.
Хотя м-ръ Хьюши не имѣлъ случая лично провѣрить пригодность костюма, который онъ предлагаетъ, онъ даже даетъ намъ рисунокъ его, величая его немного преждевременно «идеальнымъ костюмомъ». Конечно, это ни въ коемъ случаѣ не идеальный костюмъ; м-ръ Хьюши надѣется, что я могу согласиться съ тѣмъ, что костюмъ «довольно живописенъ»; что жъ, можетъ-быть, онъ и живописенъ, но во всякомъ случаѣ не красивъ, такъ какъ онъ не основанъ на правильныхъ принципахъ, или, скорѣе всего, не основанъ ни на какихъ принципахъ. Живописности или «красивости» можно добиться различными путями; такъ, напримѣръ, вещи намъ мало знакомыя или причудливыя могутъ быть живописными, какъ костюмъ конца XVI вѣка или времени Георговъ. Развалины еще могутъ быть живописными, но прекрасными онѣ никогда не могутъ быть, такъ какъ ихъ линіи лишены смысла. Красота достигается только совершенствованіемъ принциповъ; а въ «идеальномъ костюмѣ» м-ра Хьюши нѣтъ вовсе ни смысла ни принциповъ, тѣмъ менѣе ихъ совершенства. Давайте разслѣдуемъ его и найдемъ его недостатки; они очевидны для всякаго, кто требуетъ для одежды чего-нибудь большаго, чѣмъ основа «маскараднаго» костюма. Начать съ того, что шляпа и башмаки никуда не годятся. Все, что надѣвается на конечности, кромѣ головы и ногъ, должно быть ради удобства изготовлено изъ мягкаго матеріала, а ради свободы должно заимствовать свою форму отъ того, какъ хочешь его носить, а не отъ какого-нибудь стереотипнаго рисунка сапожника или шляпника. Шляпа, изготовленная на основаніи правильныхъ принциповъ, должна имѣть такія іюля, которыя можно поднять или опустить, смотря по тому, мраченъ или ясенъ, сухъ или дождливъ день; поля же шляпы на рисункѣ м-ра Хьюши совершенно жестки и очень плохо защищаютъ лицо, и совсѣмъ не въ состояніи защитить затылокъ или уши въ случаѣ холоднаго восточнаго вѣтра; въ то же время шляпа, изготовленная согласно раціональнымъ законамъ, можетъ быть отогнута сзади и по бокамъ и такимъ образомъ быть такой же шляпой, какъ и капюшонъ. Затѣмъ, дно шляпы м-ра Хьюши слишкомъ велико; высокая шляпа уменьшаетъ ростъ низкаго человѣка, а человѣку высокаго роста причиняетъ массу неудобствъ при влѣзаніи и вылѣзаніи изъ экипажей и вагоновъ, при прохожденіи подъ уличной оконной маркизой; ни съ какой стороны такая шляпа не цѣнна, а будучи безполезной, она тѣмъ самымъ противорѣчитъ основнымъ принцинанъ одежды.
Что касается сапогъ, то они не такъ безобразны и неудобны, какъ шляпа; но все же они, очевидно, сдѣланы изъ жесткой кожи, такъ какъ иначе они не собрались бы складками у щиколотки; между тѣмъ сапогъ долженъ быть всегда сдѣланъ изъ мягкой кожи, и если онъ съ длиннымъ голенищемъ, то долженъ быть или зашнурованъ спереди, или подтянутъ значительно выше колѣнъ; въ послѣднемъ случаѣ полная свобода при ходьбѣ сочетается съ совершенной защитой отъ дождя; этихъ двухъ преимуществъ никогда не даетъ короткій жесткій сапогъ, а когда отдыхаешь дома, можно отогнуть мягкое, длинное голенище, какъ на сапогѣ 1640-го года,
Затѣмъ идетъ верхняя одежда: какіе же раціональные принципы должны лежать въ основѣ верхней одежды? Начать съ того, что она должна быть легко надѣваема или снимаема, и также должна надѣваться на какое угодно платье; слѣдовательно она никогда не должна имѣть такіе узкіе рукава, какъ на рисункѣ м-ра Хьюши. Если необходимо отверстіе или щель для руки, она должна быть безусловно широка и можетъ бытъ защищена клапанами, какъ въ этомъ идеальномъ видѣ верхней одежды, современной Инвернессовской накидкѣ[1]; во-вторыхъ, верхняя одежда не должна быть узкой, иначе она будетъ стѣснять свободу движеніи. Если молодой человѣкъ на рисункѣ застегнетъ свое пальто, онъ, можетъ-быть, и будетъ скульптуренъ, хотя я въ этомъ сильно сомнѣваюсь, но онъ никогда не будетъ въ состояніи быстро двигаться; его super-totus не основанъ ни на какомъ принципѣ; верхняя одежда должна быть сдѣлана такъ, чтобы ее можно было носить длинной или короткой, совершенно свободной или сравнительно узкой, какъ захочетъ этого владѣлецъ; она должна давать возможность одну руку держать закрытой и одну свободной, или обѣ свободными. или обѣ закрытыми, какъ ему будетъ угодно и какъ для него будетъ удобно при ходьбѣ или ѣздѣ; верхняя одежда, кромѣ того, не должна быть тяжелой и всегда должна быть теплой; наконецъ, она должна быть такой, чтобы ее можно было легко носить на рукѣ, если ее снять; однимъ словомъ, принципы, лежащіе въ ея основѣ, должны исходить отъ свободы и удобства, и они всѣ осуществлены въ плащѣ, тогда какъ пальто на рисунку м-ра Хьюши ихъ всѣ нарушаетъ.
Брюки до колѣнъ на рисункѣ, конечно, слишкомъ узки; всякій, носившій ихъ когда-нибудь въ продолженіе нѣкотораго времени, всякій, даже у кого чисто-теоретическіе взгляды на этотъ вопросъ, согласится со мной въ этомъ; и, какъ все остальное въ приведенномъ костюмѣ, онѣ неправильны. Замѣна сюртука и жилета курткой — шагъ по правильному пути, который я съ удовольствіемъ привѣтствую, но куртка на рисункѣ слишкомъ узка на бедрахъ, чтобы быть удобной. Когда куртка или камзолъ спускаются ниже таліи, они должны быть разрѣзаны по бокамъ. Въ XVII вѣкѣ когда нижнія полы куртки прикрѣплялись къ верхней части съ помощью шнуровъ и клапановъ, такъ что, по желанію, куртка могла сниматься, иногда же просто дѣлалась открытой по бокамъ; въ каждомъ случаѣ она является нагляднымъ примѣромъ раціональныхъ принциповъ одежды, т.е, предоставляетъ полную свободу и приспособленіе къ обстоятельствамъ,
Наконецъ, что касается такого рода рисунковъ, то я долженъ отмѣтить, что абсолютно нѣтъ никакого предѣла всякаго рода «довольно живописнымъ» костюмамъ, которые можно или реставрировать, или изобрѣсти; но если костюмъ не основанъ на принципахъ и не слѣдуетъ какимъ-нибудь законамъ, онъ никогда не будетъ цѣннымъ для насъ при реформѣ одежды. и этотъ рисунокъ м-ра Хьюши, напримѣръ, ничего не доказываетъ, кромѣ того, что наши дѣды ничего не понимали въ раціональныхъ законахъ одежды. Нѣтъ ни одного закона раціональнаго костюма, который не былъ бы въ немъ нарушенъ, такъ какъ онъ предлагаетъ намъ жесткость, узость и неудобство, взамѣнъ удобства, свободы и комфорта.
А вотъ, съ другой стороны, одежда, которая, будучи основана на принципахъ, можетъ служить намъ прекраснымъ руководствомъ и примѣромъ; ее любезно срисовалъ для меня м-ръ Годвинъ изъ прелестной книги герцога Ньюкэстльскаго о верховой ѣздѣ, изъ книги, которая является наилучшимъ у насъ авторитетомъ по наилучшей эпохѣ костюма. Я, конечно, не предлагаю его для обязательнаго копированія, и не съ этой точки зрѣнія слѣдуетъ къ нему подходить; т.-е. это не реставрація умершаго костюма, а просто реализація живыхъ законовъ. Я привожу его, какъ примѣръ особаго примѣненія универсально-раціональныхъ принциповъ. Этотъ раціонально одѣтый молодой человѣкъ можетъ опустить поля своей шляпы, если пойдетъ дождь, отогнуть свои широкія брюки и мягкіе сапоги, если устанетъ, — т.-е. онъ можетъ приспособить свой костюмъ ко всякимъ обстоятельствамъ; тогда онъ можетъ пользоваться полной свободой, руки и ноги не стѣснены излишней тѣсностью узкихъ рукавовъ и рейтузъ, а бедра совершенно по затянуты, что очень важно; что касается удобства, то куртка его не слишкомъ свободна, чтобы было тепло, и не слишкомъ узка, чтобы было легче дышать: шея его хорошо защищена, хотя ему не душно, и даже его страусовыя перья, если какой-нибудь филистеръ вздумаетъ возражать противъ нихъ, не измышленіе дэндизма, а служатъ ему вѣеромъ въ лѣтнее время; когда же погода. дождливая, онъ, безъ сомнѣнія, оставляетъ ихъ дома и надѣваетъ плащъ. Цѣнность этого костюма въ томъ, что просто каждая часть его является выраженіемъ какого-либо закона. Такимъ образомъ мой юноша прямо одѣтъ въ идеи, въ то время какъ юноша м-ра Хьюши накрахмаленъ фактами; второй изъ нихъ ничему не учитъ, у перваго можно всему научиться. Излишне указывать, что этотъ костюмъ хорошъ не потому, что онъ заимствованъ у XVII вѣка, а потому, что онъ построенъ на раціональныхъ принципахъ костюма, точно такъ же, какъ хороши четырехугольная притолока или стрѣльчатая арка не потому, что одна изъ нихъ греческая, а другая готическая, но потому, что каждая изъ нихъ является наиболѣе раціональнымъ завершеніемъ отверстія опредѣленной величины и противодѣйствіемъ опредѣленному вѣсу. А тотъ фактъ, что этотъ костюмъ пользовался всеобщимъ распространеніемъ въ Англіи два съ половиною столѣтія тому назадъ, доказываетъ по крайней мѣрѣ, что законы костюма признавались и осуществлялись въ нашей странѣ, и поэтому есть надежда, что ихъ снова признаютъ и осуществятъ. Что же касается абсолютной красоты этого костюма и ея значенія, я хотѣлъ бы прибавить еще нѣсколько словъ.
М-ръ Хьюши торжественно заявляетъ, что «онъ и его единомышленники» не могутъ допустить, чтобы этотъ вопросъ о красотѣ вносился въ вопросъ «объ одеждѣ»; что онъ и его единомышленники «смотрятъ на вопросъ съ практической точки зрѣнія» и т. д. Я не стану здѣсь обсуждать, насколько человѣкъ, нежелающій считаться съ красотой и цѣнностью красоты, можетъ притязать на практичность. Слово «практичный» почти всегда служитъ послѣднимъ убѣжищемъ некультурныхъ людей. Изо всѣхъ словъ съ извращеннымъ толкованіемъ это, пожалуй, самое несчастное. Я хочу только отмѣтить, что красота въ основѣ своей органична, т.-е. исходитъ не извнѣ. а изнутри; не отъ какой-либо придаточной «красивости», а отъ совершенствованія своей собственной сущности; и слѣдовательно, такъ какъ тѣло красиво, всякая одежда, которая раціонально одѣваетъ его, должна быть также красива въ своей конструкціи и своихъ линіяхъ.
Я имѣю столь же мало желанія опредѣлять уродство, сколько недостаточно самосуда, чтобы опредѣлять красоту; но все же я хотѣлъ бы напомнить тѣмъ, кто издѣвается надъ красотой, какъ надъ чѣмъ-то непрактичнымъ, что вещь безобразная — это просто вещь скверно сдѣланная, или вещь не отвѣчающая своему назначенію; что уродство — это непригодность; что уродство — это несостоятельность; что уродство~это безполезность, какъ, напримѣръ, украшеніе не на мѣстѣ; въ то время какъ красота, какъ кто-то сказалъ, это очищеніе отъ всего излишняго. Красота одарена божественной бережливостью; красота даетъ только необходимое, ни капельки больше, въ то время какъ уродство всегда расточительно, уродство — мотъ, расшвыривающій направо и налѣво свой матеріалъ; однимъ словомъ, уродство, — и я усердно обращаю вниманіе м-ра Вентворта Хьюши на эти слова, — уродство въ одеждѣ, какъ и во всемъ другомъ, всегда является признакомъ того, что кто-то былъ непрактиченъ. Поэтому одежда будущаго въ Англіи, если она будетъ основана на истинныхъ законахъ свободы, удобства и приспособляемости къ обстоятельствамъ, безусловно будетъ также и красивой, ибо красота всегда является признакомъ вѣрности принциповъ, мистической печатью, налагаемой на все совершенное и только на то, что совершенно.
Что же касается второго корреспондента, то главный принципъ одежды, заключающійся въ томъ, чтобъ всѣ части ея ложились тяжестью своей на плечи, а не на талію, мнѣ кажется, всѣми одобренъ, хотя «старый морякъ» и заявляетъ, что ни одинъ матросъ или атлетъ никогда не вѣшаетъ свою одежду на плечи, а всегда прикрѣпляетъ ее вокругъ бедеръ. По моимъ же воспоминаніямъ о рѣкѣ и гимнастической площадкѣ въ Оксфордѣ — этихъ двухъ убѣжищахъ эллинизма въ нашемъ маленькомъ готическомъ городкѣ — лучшіе чемпіоны бѣга и гребного спорта (а изъ моего колледжа ихъ вышло не мало) всегда носили узкую фуфайку, съ которой были наглухо соединены короткія брюки, вытканныя цѣликомъ изъ одного куска. Что касается матросовъ, то, я долженъ сознаться, его замѣчаніе справедливо, и эта скверная привычка, мнѣ кажется, влечетъ за собой то постоянное подтягиваніе нижнихъ частей костюма, которое хотя и популярно въ дешевыхъ мелодрамахъ, все же не что иное, какъ очень некрасивая и неловкая привычка; и такъ какъ всякая неловкость является слѣдствіемъ какого-либо неудобства, я увѣренъ, что эта подробность костюма нашихъ матросовъ будетъ принята во вниманіе при ближайшей реформѣ нашего флота, ибо, несмотря на всѣ протесты, я надѣюсь, что мы подвергнемъ реформѣ все, начиная съ торпедъ и кончая шляпами, начиная съ кринолиновъ и кончая крейсерами.
Затѣмъ, что касается деревянныхъ башмаковъ или котурновъ, то мое упоминаніе о нихъ вызвало великій ужасъ. Мода въ туфляхъ на высокихъ каблукахъ вскрикнула отъ испуга, и ужасное слово «анахронизмъ» пущено въ ходъ. Но все, что можетъ быть полезнымъ, не можетъ быть анахронизмомъ. Это слово примѣнимо только къ воскрешенію какой-нибудь глупости; однако въ современной Англіи во многихъ нашихъ фабричныхъ городахъ, какъ, напримѣръ, въ Олдхамѣ, до сихъ норъ носятъ деревянные башмаки. Къ сожалѣнію, въ Олдхамѣ они врядъ ли красивы, какъ мечта; въ Олдхамѣ, можетъ-быть, и не знаютъ объ искусствѣ украшенія ихъ инкрустаціями изъ слоновой кости и жемчуга; но въ Олдхамѣ они отвѣчаютъ своему назначенію. Да и не такъ давно ихъ носили вообще высшіе классы нашей страны. Только нѣсколько дней тому назадъ я имѣлъ удовольствіе бесѣдовать съ дамой, которая вспомнила съ трогательнымъ сожалѣніемъ о деревянныхъ башмакахъ своей юности; они были, по ея словамъ, не слишкомъ высоки и не слишкомъ тяжелы, и кромѣ того были снабжены какого-то рода пружиной на подошвѣ, такъ, чтобы было легче въ нихъ ходить. Лично я противъ того, чтобы башмаку или туфлѣ придавалась добавочная вышина; это противорѣчитъ раціональнымъ принципамъ одежды, хотя, если такое искусственное увеличеніе высоты неизбѣжно, оно должно быть достигнуто съ помощью двухъ подпорокъ, а не одной; но что я предпочелъ бы видѣть, это какое-нибудь видоизмѣненіе раздѣленной надвое юбки, или длинныя, умѣренно свободныя шаровары. Если же раздѣленная юбка должна пріобрѣсти какое-нибудь положительное значеніе, она должна отбросить всякое стремленіе «не отличаться по виду отъ обыкновенной юбки»; она должна уменьшить среднюю ширину каждой изъ своихъ двухъ половинъ и пожертвовать всѣми своими глупыми сборками и оборками; съ той минуты, какъ она начинаетъ имитировать обыкновенную юбку, она погибла; но пусть она смѣло объявитъ себя тѣмъ, что она дѣйствительно есть, и она сдѣлаетъ огромный шагъ на пути разрѣшенія настоящаго затрудненія. Я увѣренъ, что найдется много граціозныхъ, очаровательныхъ дѣвушекъ, которыя будутъ готовы носить костюмъ, основанный на этихъ принципахъ, несмотря на страшную угрозу м-ра Хьюши, что онъ не сдѣлаетъ имъ предложенія, пока онѣ будутъ носить такой костюмъ, ибо всѣ обвиненія въ недостаткѣ женственности въ такого рода костюмахъ совершенно безсмысленны; каждый раціональный видъ одежды одинаково пригоденъ для обоихъ половъ, и абсолютно нѣтъ такой вещи, какъ опредѣленно женская часть платья.
Мнѣ только хотѣлось бы сказать одно слово предостереженія: верхняя туника должна быть пышной и умѣренно широкой; по желанію, она можетъ быть скроена болѣе или менѣе по фигурѣ, но ни въ какомъ случаѣ она не должна быть стѣснена въ таліи какимъ-либо поясомъ или лентой; наоборотъ, она должна спадать отъ плечъ до колѣнъ, или ниже, красивыми изгибами и вертикальными линіями, предоставляя большую свободу и слѣдовательно большее изящество. Немногіе виды одежды такъ абсолютно некрасивы, какъ опоясанная тюника, доходящая едва-едва до колѣнъ; мнѣ хотѣлось бы, чтобы нѣкоторыя изъ нашихъ Розалиндъ приняли это во вниманіе, когда онѣ надѣваютъ трико; благодаря именно пренебреженію этимъ принципомъ, такъ безобразенъ, такъ непропорціоналенъ гимнастическій дамскій костюмъ, который въ другихъ отношеніяхъ вполнѣ разуменъ.
11 ноября 1884 г.
- ↑ Пальто съ пелериной, которое носили въ Англіи въ концѣ XIX вѣка.