Розанов В. В. Народная душа и сила национальности
М.: Институт русской цивилизации, 2012.
ЕВРЕИ В ЖИЗНИ И В ПЕЧАТИ
правитьОчень умеренная критика положения евреев в России, которую одна из петербургских газет допустила на свои столбцы, вызвала страстный еврейский или за евреев взрыв в печати. Испуганно спрашиваешь себя: неужели есть что-либо недоступное критике свободной печати, свободной не в положении, которое связано и не может не быть связано законом, но в совести своей, в мнениях своих, в желании ко всему относиться критически и осмотрительно? Русские столь сильно критиковали себя самих, свои сословия, как в особенности дворянское, свое духовенство, свою необразованность, отсталость, косность, что не могут не спросить себя, и даже несколько растерянно: почему привилегия не быть судимым принадлежит в составе русского населения одной, весьма пришлой, частице его — евреям?! Всех судят — могут судить и евреев: печать и общество всех критикует — подлежат критике и евреи. Мы не негодовали по поводу художественных созданий Щедрина, когда он говорил о Колупаевых и Разуваевых в составе «истово-православных людей»; единство с нами в вере и даже ревность к нашей родной вере не закрывала от глаз наших экономических хищников; как можем мы удержать речи и почему мы должны удерживаться в речах, когда не сатирик нравов, а уголовный суд обнажает перед нами Ойзера Диманта?
Если взять еврейские органы русской печати, еврейские явно или еврейские замаскированно, мы увидим, как едко относятся они к коренным и специальным особенностям русизма, и повсюду рекомендуют, указывают и считают единоспасительным для нас переход к общечеловеческому облику идей и чувств. «Будьте просто люди», — говорят они нам. Но мы видим при этом, что сами они имеют для себя совсем другой лозунг: «Будем непременно евреями», и в этой двойственности лозунгов мы не можем не видеть фальшивой игры. Мы давным-давно «вообще люди», даже, может быть, с излишне крупной потерей индивидуальных черт, и даже нельзя представить себе, куда еще дальше идти по пути национального обезличения. И вдруг о евреях ни слова. Или, вернее, о евреях только плач общечеловека по поводу их несколько исключительного положения, вызванного историческими и экономическими причинами? В храме печати они — какая-то святая святых? С какой стати, по какому праву? Не самое ли это наше элементарное право обращаться с критикою к отрицательным сторонам деятельности евреев? И мы с энергиею обращаем к ним такой лозунг: «Оставьте в России свои специальные еврейские интересы и останьтесь просто человеками, хотя и без специального обрусения». Мы давно это твердим, давно убеждаем самих евреев отказаться от своей исключительности и за это попадаем в антисемиты, ибо кто не за евреев, тот антисемит. Яркое доказательство того, что так именно стоит дело, — «С<анкт>-П<етербургские> Вед<омости>» со своей случайной статьей против евреев, именно случайной, шедшей вразрез с другими статьями и в пользу евреев. Самое правило — andiatur et altera pars, «выслушай и противную сторону», было поставлено газете чуть не в преступление. Оставляя в стороне темный еврейский люд, мы и в еврейской интеллигенции, в литературном еврействе находим эту же специальность своих еврейских интересов и крайнюю их отгороженность от общерусских интересов. Русские русских упрекают, но видели ли мы, чтобы упрекнул еврей еврея, упрекнул из-за дела явно вредного? Этот материалистический национальный эгоизм их и меряние себя и чужих разною мерою и делают из еврейства пугало для всех народов. Всем очевидно, что они усиливаются сделать из других предмет своей эксплуатации и желают двинуться на население с лозунгом: «Разомкнитесь, станьте общечеловеками, чтобы мы удобнее проникли в вас со своим специфическим еврейством и вас разрушили». Не надо забывать, сколько миллионов евреев в России и какая это стройная, компактная, трезвая и деятельная масса.
Евреи бессильны там только, где русские какими-нибудь особенными исключительными обстоятельствами сбиты в плотную организованную, хорошо защищающуюся кучу. Так, еврейской эксплуатации не существует в местностях со старообрядческим и вообще с сектантским русским населением. Но факт в том, что вне этих религиозных островков остальная масса русских и разрознена, и некультурна. Что такое русский на всем протяжении центральных губерний? — Ни яркой и мощной общественной организации около него; в сфере экономической — ни мелкого кредита, как помощи в случае несчастья; не всегда твердая нравственная поддержка со стороны «батюшки»; довольно неясный юридический свет в лице земского начальника; в сфере грамоты — грамота отвлеченная и незнание ремесел. Стоит соблазном перед ним питейная торговля; и очень худым советчиком встанет около него еврей, со своим вековым гешефтмахерством, если он будет перепущен через черту оседлости. Русский колосс — недостаточно еще сильный колосс. Центр империи не без причины у нас заваливается. И если к этому колоссу, во всяком случае не стоящему во весь рост, не налившемуся полновесным зерном, подпустить сильную траву, может быть, очень прекрасную для себя, — не сдобровать русской ниве.
ПРИМЕЧАНИЯ
правитьПервая публикация — «Новое время». 1900. 28 марта. № 8651.
Печатается по изданию — Розанов В. В. Юдаизм. Статьи и очерки 1898—1901 гг. // Собрание сочинений под общей редакцией А. Н. Николюкина. М.: Республика; Спб: Росток, 2009. С. 406—408.