Чудеса [евр. אלפ (Исх., 15, 11 и Дан. 12, 6); другие термины תואלפנ (Пс., 78, 11), האירנ (Числа, 16, 30) и תוא (Исх., 4, 8)] — явление, не вытекающее из законов природы или естественных человеческих сил и даже противоречащее им, являющееся результатом вмешательства в ход мировой жизни сверхъестественных сил божества или людей.
Библейскиe Ч., если исключить из них некоторые элементы народных преданий, проникнуты все возвышенной идеей величия Бога, от которого все исходит. Не только сам акт творения, но дождь, утешение скорбящих, уничтожение замыслов нечестивцев — все представляется как Ч. Божие (Иов, 5, 9; ср. Пс., 89, 6; 96, 3; 98, 1; 136, 4 и сл.). Все деяния Бога в природе и истории являются Ч.: "Все это от Господа и чудо в глазах наших" (ib., 118, 23). Естественно, что могущество Божественной воли особенно заметно проявляется в актах, нарушающих обычный ход вещей — чудесах в собственном смысле этого слова. Так, Бог проявлял свою силу в Египте и в пустыне. Когда евреи забывали Господа, Он творил необычайное (Числа, 16, 30). Дождь, град, огонь, камни с небесного пространства приходят на землю в необычайное время и в необычайном количестве, чтобы погубить нечестивых (Иош., 10, 11; Пс., 18, 13; Исх., 9, 22—24); вода морей и рек изменяют предначертанные им пути (Иош., 3, 13—16); светила останавливаются в своем движении (ib., 10, 10—14; Суд., 5, 20). Библейскиe Ч. исполняются или непосредственно самим Богом, или через Его посланцев, чтобы показать их высшее призвание (Исх., 4, 1—17; Второз., 34, 11; II Цар., 2—6). Чудесами являются и случаи теофании (Исх., 16, 10, 20); одно из высших Ч. — откровение на горе Синае. Высшим Ч. представляется и ожидаемое пришествие "тех дней", когда Господь закрепит свой завет с домом Израилевым и напишет закон Свой в сердцах народа (Иерем., 31, 33; Иезек., 36, 26; Иоил, 3, 1).
В побиблейское время сохранилось прежнее представление ο чудесах, но привнесено множество элементов из области народных верований, из заимствованной у греков мифологии, из сложного эсхатологического аппарата. Огромные бедствия, постигшие еврейство, и необычайные события, потрясшие древний мир, подавляюще подействовали на воображение современников и получили свое отражение в фантастической литературе апокрифов, сивиллиных книг, апокалипсиса, где переплелись между собой библейские чудеса с темными народными суевериями. Средневековое еврейство еще увеличило комплекс верований в эти Ч. заимствованиями из богатого суевериями христианского мира; свою крайнюю форму выражения это получило в каббале. В эпоху Талмуда законоучители стремились дать теоретическую основу библейским рассказам ο Ч. Весь мир преисполнен чудес и представляет высшее Ч. сам по себе и в явлениях повседневной жизни. Но эти чудеса благодаря своей повседневности теряют свое очарование для людей; поэтому Бог посылает новые, видимые Ч., которые в сущности заранее Им предустановлены и только людям могут казаться новыми. "Когда Бог создал мир, — говорится в Мидраше, — Он постановил, что пред некоторыми избранными море расступится в известные моменты, огонь их не истребит, рыба не проглотит и львы не растерзают" (Веresch. r., V, 4; Schemot r., XXI, 6). В мире, кроме всего сущего, содержатся и некоторые скрытые элементы, из которых исходит все новое и чудесное. Мишна перечисляет вещи, созданные Богом в конце шестого дня творения, оказавшиеся чудодейственными впоследствии: "уста земли" (Числа, 16, 30), колодезь пустыни (ib., 21, 17), ослицу Валаама (ib., 22, 28), радугу, манну, жезл Аарона, скрижали завета и др. (Абот, V, 6; ср. Аб. Р. H., текст Б, XXXVII; Сифре, Второз., 355; Pirke R. El, XIX; Targ. Jer. к Числ., 22, 28). Законоучители установили, что следует читать специальные славословия, проходя мимо мест, ознаменованных чудесными явлениями (Бер., IX, 1; 53б — 54а); они говорят ο Ч., которые всегда происходили в храме (Аб., V, 5; Иома, 21а, б); они знают праведников из своей среды, способных делать чудеса ("меллумадим бениссим"; Таан., 21—25; Хул., 7а; см. Ессеи). Но они не желают преувеличивать значение Ч. Симон бен-Шетах (см.) грозил Хони га Меагель отлучением за то, что тот обратился к Богу с просьбой ο ниспослании дождя чудесным путем (Таан., III, 8).
Средневековые еврейские философы, не отрицая допустимости Ч. вообще, по возможности стремились объяснять библейские Ч. естественными причинами. Так, Саадия-гаон, признавая божественность каждого слова Торы, настаивал, однако, на том, что библейская истина основана на разуме, и поэтому места из Библии, противоречащие разуму, содержат в себе аллегорический смысл (Эмунот ве-Деот, II, 44, 68): ни змея в Быт., 3, 1 и ни ослица в Числ., 22, 28, не говорили человеческой речью — ангел говорил их устами (Ибн-Эзра к Быт., 3, 1). Маймонид заявляет, что вера в Моисея и его законодательство основана на действительном откровении Бога на горе Синае, но не на Ч., ибо Ч. могут быть продуктом колдовства и других небожественных факторов и потому не являются доказательством. Этого взгляда держится и Альбо (в Иккарим I, 18). Герсонид (см.) подверг подробному анализу вопрос ο Ч. По его мнению, Ч. являются естественными последствиями законов природы, хотя и отличаются своей редкостью; они, в свою очередь, подчинены известным законам. Против закономерности Ч. выступает Крескас, но и он допускает, что они предустановлены в божественном плане сотворения мира (Or Adonai, III, 1, 5). Еврейские мыслители нового времени не любили ссылаться на Ч., как на довод в пользу иудаизма; Мендельсон замечает, что Ч. можно приводить как довод в пользу любой религии, и потому они вовсе не являются доводом (Gesammelte Schriften, III, 123, 311). — Гамбургер считает отличительной чертой иудаизма то, что его учение основано не на вере, нуждающейся для своего утверждения в чудесах, но на познании и религиозной деятельности.
Ср.: Joël, в Jahrbücher für Jüd. Gesch. und Liter., 1904, 70—73; Das Wunder in seinem Verhältnisse zur Religion, в Jud. Literaturblatt, I, 77—93; Hamburger, Realencyclop. für Bibel und Talmud, т. I, s. v. Wunder [По Jew. Enc. VIII, 606—7]; Энциклопедический Словарь Брокгауза-Ефрона, s. v. Чудо; Herzog-Hauck, Realencycl., 1908, т. 21, 558—567.
9.