Таргум (תרגום) — арамейский перевод Библии, входящий в еврейскую традиционную литературу; он должен быть отнесен ко временам второго храма. Слово Т. происходит от глагола תרגם, встречающегося в Эзр., 4, 7, где он употреблен относительно документа, писанного арамейским шрифтом и на арамейском языке и представлявшего, по-видимому, перевод с персидского языка. В Мишне под Т. подразумевают перевод на какой бы то ни было другой язык; так, напр., в Иер. Кид., 59а и Иер. Мег., 71с это слово относится к греческому переводу Аквилы, хотя термин Т. сам по себе относился преимущественно к переводу арамейскому (см. Bacher, Die Terminologie der Tannaiten, pp. 205 и сл.). Точно так же обозначали кратко словом Т. отдельные места в Бытии, Иеремии, Данииле и Эзре, написанные по-арамейски; библейский текст, в противоположность ему, называется «Микра» (см. Шаб., 115б). В качестве интерпретации библейского текста Т. занимает вполне определенное положение при изучении Библии, а в литургии публичное чтение текста вместе с Т. во время богослужения составляет древний институт, возникновение которого относится еще ко второму храму и которое было установлено, по словам Рава, еще Эзрой. Рав толковал в данном случае слово «meforasch» (Hex., 8, 8) в смысле T. (Мег., 3а; Нед., 37б; ср. Тер. Мег., 74д; строка 48; Бер., p. XXXVI, конец). В галахе формулированы все требования по отношению к чтению T. (см. M. Мег., III, и Гемару а. l.; Тосеф., Мег., IV): за каждым стихом библейского оригинала следовало читать соответствующий стих перевода, a в отрывках из пророков — за каждым третьим стихом оригинала. Исключение составляет свиток Эсфири, где два лица читали одно за другим. Читать Т. предоставлялось даже несовершеннолетнему, хотя этого делать не подобало, если оригинал был прочтен взрослым. Некоторые отдельные места Библии читали, но не переводили (напр. Быт., 35, 22), другие же не читали и не переводили (напр. Числ., 6, 24—26; II Сам., 11—13). Изучение Т. составляло интегральную часть изучения Библии, так назыв. «Микры», и р. Иуда б.-Илаи объявил, что звание «karjan’a» (чтеца) принадлежит лишь тому, кто умеет читать и переводить Св. Писание (Кид., 49а). В Сифре, Дебар., 161 Т. обозначен как отдельная ветвь науки.
Чтение перевода в синагоге лежало на обязанности профессионального чтеца, «таргемана» (он же «торгеман» и «меторгеман»), обыкновенно же его называли «метургеман» (см.). Уже в 4 веке Самуил бен-Исаак запретил чтецу читать перевод из книги и настаивал на произнесении перевода наизусть. Из этого надо заключить, что имелся записанный перевод, хотя еще не существовал общепризнанный текст его. В Иер. Бер., 9с рассказывается, что р. Иосе б.-Абин порицал чтение Т. к Лев., 22, 28, так как он вел к ложному толкованию текста (толкование это сохранилось в палестинском Таргуме). Имеются также указания, что были писаные переводы, но только для частного употребления. Таковы утверждения Мишны (Иад., IV, 5), что отдельные части библейского текста «были писаны, как Таргум», что, несомненно, говорит за то, что это были библейские отрывки на арамейском языке. Одна таннаитская традиция (Шаб., 115а и паралл. места) упоминает арамейский перевод книги Иова, существовавший в писаном виде во времена Гамлиила I. Изятый из употребления, он снова появился при внуке патриарха, Гамлииле II. Перевод Библии, признанный официально Т. вавилонских школ, был, по-видимому, записан и редактирован еще в третьем веке, так как относящаяся к нему масора датирует от первой половины этого столетия. Двое палестинских амораев того же времени рекомендовали прихожанам чтение Библии в таком виде: читать два раза библейский текст соответствующей «parascha» текущей недели и один раз T., точно так же, как это делалось при публичном богослужении. Р. Иошуа б.-Леви советовал это своим сыновьям (Бер., 8б), a p. Амми, ученик р. Иоханана, вменил это в обязанность всем без исключения (ib., 8а). С этих пор чтение Т. укоренилось; оно имело религиозный авторитет и впоследствии, когда язык арамейский перестал быть разговорным. От строгого соблюдения этого обычая отказались лишь в эпоху первых гаонов. В середине девятого века гаон Натронаи бен-Гилаи упрекал тех, кто отказывался от «Таргума ученых», считая достаточным перевод арабский (см. Müller, Einleitung in die Responsen der Geonen, стр. 106). В конце 9-го и в начале 10 в. р. Иуда б.-Курайш порицал общину Феца за ее небрежное отношение к чтению Т. Он говорит, что был крайне поражен, узнав, что многие прихожане Феца не читают перевода Библии Пророков, вопреки обычаю, строго выполняемому в Вавилонии, Египте, Африке и Испании. Р. Гаи-гаон был также возмущен, узнав, что обычай чтения Т. выводится из Испании (Müller, l. c., стр. 211). С резкою отповедью выступил р. Самуил Ганагид против тех ученых, которые открыто защищали свое мнение, что не следует читать Т. По его словам, явление это наблюдалось лишь в северн. провинциях (см. респонс в Onkelos Berliner’a, II, 169). Действительно, чтение Т. постепенно выходило из употребления; удержалось оно лишь в Южн. Аравии (см. Яков Сапир, Eben Sappir, I, 53б; Berliner, l. c., 172). Чтение T. к гафторот вместе с введениями и гимнами на арамейском языке еще долго держась в ритуалах отдельных общин. В синагогах Бухары читают Т. вместе с персидским его переводом к гафторе последнего дня Пасхи. Сохранись переводы для всех книг Библии, за исключением Даниила и Эзры (вместе с Нехемией), написанных по большей части по-арамейски, хотя возможно, что и эти книги имели перевод.
Таргумы Пятикнижия. Таргум Онкелос — официальный Т. Пятикнижия, вошедший с течением времени во всеобщее употребление в вавилонских школах, почему и назван также «вавилонским» — «Таргум Бавли» (см. Berliner, l. c., р. 180; Mordechai к Гит., XI). Название «Таргум Онкелос» обязано своим происхождением известному месту в Талмуде (Мег., 3а), где речь идет ο происхождении переводов. Оно гласит: Р. Иеремия (и р. Хийя бар Абба) сказал: «Таргум к Пятикнижию был составлен прозелитом Онкелосом по требованию р. Элиезера и р. Иошуи». Нет сомнения, что утверждение это ошибочно, и что вавилонские ученые в данном случае примени ходячее мнение ο греческом переводе, приписываемом Аквиле, к арамейскому. По словам Иер. Мег., 71с: «Аквила-прозелит перевел Пятикнижие в присутствии р. Элиезера и р. Иошуи, которые похвали его словами Пс., 45, 3». Кроме того, там это также передается от имени р. Хии бар-Аббы и р. Иеремии. Оба эти сообщения, несомненно, совпадают, ясна и тождественность имен אונקלום הגר и עקילם הגר, т. е. Онкелос и Акилас (Aquilla) — одно и то же лицо (см. Онкелос). В вавилонском Талмуде встречается только первая форма этого имени, в палестинском исключительно вторая, и даже вавилонский Талмуд лишь один раз говорит об Онкелосе как об авторе T., a именно в вышеупомянутом месте. Все другие утверждения относительно авторства Онкелоса — переводчика на арамейский язык — относятся к поталмудическому периоду, хотя они и основываются на словах Мег., 3а. Первое упоминание места из Т. (к Быт., 45, 27), с прямым указанием «Онкелос перевел», имеется в Пирке р. Эл., ХХХVIII. Гаон Сар-Шам, писавший в 9 в., выражается следующим образом по поводу Т. Онкелоса: «Таргум, ο котором говорят мудрецы, есть тот, который мы имеем в своих руках; другие переводы лишены святости. Как предание древних, мы слышали, что Господь совершил великое (чудо), разрешив Онкелосу составить Таргум». Точно так же выражается об Онкелосе и Маймонид, считая его хранителем древних экзегетических преданий и глубоким знатоком еврейского и арамейск. яз. (см. Bacher, Die Bibelexegese Moses Maimunis, стр. 38—42). Следовательно, название Таргум Онкелос установилось в раннюю эпоху гаонов и настолько твердо, что его нельзя уже исключить из терминологии еврейской теологии.
Общепринятый Т. к Пятикнижию имеет, однако, гораздо больше прав называться «Таргум Бабли». Интересно отметить, что евреи Йемена получили его, как и Т. к Пророкам, с вавилонской пунктуацией (см. Merx, Chrestomathia Targumica), a согласно колофону кодекса де Росси, один Т. был в 12 в. привезен в Европу с пунктуацией вавилонской, и с него была изготовлена копия, но уже с тивериадской пунктуацией (см. Berliner, l. c., II, 134). Вавилонский Талмуд называет принятый Т. «нашим Таргумом» (Кид., 49а, «Targum didan», заменен Маймонидом в его Jad, Ischut, VIII, 4, словами Targum Onekelos). Отдельные места из T. часто цитируются вавилонским Талмудом с примечанием «как мы это переводим» (Berliner, l. c., 112). «Наш Таргум» противопоставляется и вавилонскими гаонами иерусалимскому переводу (см. Гаи-гаон, Гаркави, l. c., №№ 15, 248). Сам по себе Т. Онкелоса сохранил следы вавилонского влияния на языке в виде отдельных слов разговорного языка, напр. еврейское слово ראה всегда переводится словом חזא, a не палестинским חמא; слово םנינ переводится словами םחור םחור, a не חזור חזור. Встречаются в нем арамейские слова, соответствующие словам греческим в палестинском Т. Имеются также отдельные слова персидские, между прочим נחשירכן (охотник, Быт., 25, 27) вместо греческого κοιτώκ. Однако эти данные позволяют нам утверждать только то, что окончательная редакция была сделана в Вавилонии. В частностях Т. не вполне сходен с теми местами, которые цитируются в Талмуде вавилонском. Nöldeke удалось доказать, что «официальный Таргум» хотя и был редактирован в Вавилонии, но написан на диалекте палестинском. Это последнее утверждение обосновано текстом Т. Онкелоса, историческими исследованиями относительно его происхождения и путем сравнения с палестинским текстом. Результаты исследований указывают на то, что Т. был заимствован вавилонскими авторитетами из Палестины вместе с Мишной, Тосефтой и галахическими Мидрашим к Пятикнижию. Содержание Т. говорит за то, что составление его должно быть отнесено к Палестине второго в. Как галахическая, так и агадическая части его хранят следы школ таннаитов той эпохи, a главным образом, р. Акибы (см. F. Rosenthal, в Bet-Talmud, т. II—III; Berliner, l. c., 107). Сравнивать его, однако, с палестинским Таргумом мы не можем ввиду того, что последний сохранился в более поздней обработке, к тому же большинство сохранившихся отрывков, кажущихся древнейшими, по-видимому, более позднего происхождения, чем редактированный Т. Онкелоса. Но даже и в этой форме палестинский Т. к Пятикнижию сохранил достаточно данных, служащих доказательством, что оба Таргума бы первоначально идентичны. Некоторые стихи буквально совпадают слово в слово; таковы, напр., Лев., 6, 3, 4, 6—7, 9, 11, 18—20, 22—23. Разнятся они в силу того, что Т. Пятикнижия таннаитской эпохи подвергался тщательной и систематической переработке, что могло иметь место в Палестине; за этим пересмотром следовал пересмотр текста с целью приспособления его к наречию вавилонских евреев. Эта последняя версия, результат двойной редакции, и была принята и записана вавилонскими академиями. Однако несмотря на то, что Т. окристаллизовался в известную форму в Вавилонии, палестинские переводчики, «метургеманим», сохранили свободу в редактировании и обработке его; окончательная редакция и существует в виде так называемого «Таргум Псевдо-Ионатана», и хотя он относится уже к 7 в., но стоит ближе к оригиналу как по стилю, так и по содержанию, и в нем гораздо более древних элементов, чем в Т. Онкелоса, окончательно сформировавшемся в третьем веке. Относящаяся к Т. Онкелоса «масора» впервые упомянута в «Patschegen» — комментарии к вышеупомянутому T., написанном в 13 в. Комментарий этот был издан Бернером в 1877 г. и вторично издан в алфавитном порядке Ландауэром (Letterbode, VIII, IX). В этой «масоре» имеются указания на различия между школами сурской и негардейской; точно так же и Талмуд указывает на разногласия между Равом и Леви (Зеб., 54а; Санг., 99б) относительно отдельных слов в Т. Система, которой придерживались при пересмотре материала, ясно выступает при сравнении Т. Онкелоса с палестинским. Во-первых, преследовалась цель по возможности ближе подойти к оригиналу как по содержанию, так и по стилю. Опущены бы пояснительные примечания, a еврейские слова бы переведены согласно их этимологическому смыслу; географические названия сохранили свое еврейское начертание почти без исключения. Грамматическое построение еврейской фразы сохранялось по мере возможности. Метод парафразы с целью избегнуть антропоморфизма по отношению к Богу, использованный всеми таргумами, проведен особенно строго в Т. Онкелоса. В некоторых случаях первоначальная парафраза сокращена, чтобы перевод не слишком значительно разнился от оригинала. Таким образом, этот Т. не всегда сохраняет форму оригинала, что легко заметить, если сравнить с парафразами, сохранившимися во всей своей полноте в палестинском Т. Примером сокращенной парафразы Т. Онкелоса может служить Втор., 1, 44 по сравнению с Сота, 48б, приведенное аморой третьего века.
Палестинский Таргум (Таргум Иерушалми — ירושלמי תדגום). Один из респонсов р. Гаи-гаона гласит: «Мы не знаем, кому Т. Иер. принадлежит, мы даже не знаем и самого T., из которого мы слышали лишь отдельные отрывки. Если же они (евреи Палестины) сохранили традицию, что он был предметом публичных обсуждений со времен древних мудрецов (здесь следует перечень имен палестинских амораев третьего и четвертого вв.), то его следует почитать, как и наш T., ибо в противном случае они бы не разрешили его. Но он менее древен и не является авторитетным. Однако, по вашему мнению, очень невероятно, чтобы он был позднейшего происхождения» (ср. REJ. XLII, 235). Приведем мнение р. Меира из Ротенбурга ο Т. Иер. (13 в.): «Строго говоря, мы должны были бы читать недельный отдел Пятикнижия с Т. Иер., ибо он разъясняет еврейский текст полнее, чем наш T., но y нас его нет, и мы к тому же следуем обычаю вавилонян». Ясно по этим данным, что Иер. Т. был мало распространен в Средние века, хотя после 11 в. его уже часто цитируют (см. Цунц, G. V., 66 и сл.), особенно в Aruch’е Натана бен-Иехиеля, который объяснил многие слова в нем. Менахем б.-Соломон понял термин «Jeruschalmi» дословно, почему и цитировал его с вводными словами: «Иерусалимцы перевели» и «Таргум народа Св. Града». После 14 века стали верить, что Ионатан б.-Узиель, автор перевода Пророков, является также автором перевода Пятикнижия. Первым приписавшим ему это был Менахем Реканати. Ближайшей причиной, обусловившей это мнение, явилась, по-видимому, аббревиатура ת״י (Targum Jeruschalmi), которую стали читать «Targum Jonathan, תרגום יונתן. Слова Зогара (I, 89а к Быт., 15, 1): «Онкелос перевел Тору, a Ионатан Микру» следует, по мнению Ginsburger’a, понимать в том смысле, что Ионатан перевел не всю Библию, a только Пророков (см. REJ. XXII, 46). Однако возможно, что мнение, будто Ионатану принадлежит также перевод Пятикнижия, высказанное впервые Реканати, вызвано плохо понятым местом из Зогара. Азария де Росси, живший в 16 в., утверждает, что он видел два манускрипта палестинского Таргума, сходных во всем между собою, из которых один назывался «Targum Jeruschalmi», a другой — «Targum Jonathan ben Uzziel». С последнего списка и было сделано editio princeps (Венеция, 1591; Meor Enajim, изд. в Вильне, 127); таким образом ошибочное название распространилось.
Кроме полного палестинского Т. (Псевдо-Ионатана), существует целый ряд отрывков палестинского T., так назыв Таргум Иерушалми, но из них до последнего времени были известны лишь те, которые под общим именем «Fragment-Targum» были изданы в «Biblia Rabbinica» в 1518 г. Bomberg’ом с Ватиканского списка (Codex Vaticanus за № 440). Несколько лет тому назад Ginsburger издал ряд других фрагментов из Парижского списка (Codex Parisiensis, № 110), под названием «Das Fragmententhargum», вместе с цитатами из Т. Иер. по древним авторам. Благодаря этому труду прибавилось много материала, годного для критического исследования Т. Иер., несмотря на то, что много было уже сделано Basefreund’ом в его «Fragmenten-Targum zum Pentateuch» (см. Monatsschrift, 1896, XL). Новые исследования не много изменили во взглядах ученых на отношение Т. Иер. к Т. Онкелоса. Следует добавить, что полный палестинский T., каким он является в Псевдо-Ионатане, не мог возникнуть раньше 7 в.; в нем упоминается Айша, по другим — Хадиджа и Фатима, жена и дочь Магомета, в качестве жен Измаила, предшественника Магомета. Кроме того, он относится к тому времени, когда Т. Онкелос пользовался влиянием на Западе, почему и редактор палестинского Т. соединил многие места того и другого перевода, придав им ту форму, которая имеется y нас поныне в Т. Иерушалми и Онкелоса (см. ZDMG. ХХVIII, 69 и сл.). Зависимость его от второго заметна также и в других отношениях. Фрагменты Т. Иер. не составлены в одно и то же время; многие места его заключают варианты одного и того же стиха, a известные отделы фигурируют в качестве добавлений (tosefta). Текст большинства фрагментов древнее Т. Псевдо-Ионатана. Остатки эти, состоящие часто из одного лишь слова или части стиха, были слиты на основании принципа, который трудно теперь распознать. Возможно, что это были глоссы какого-нибудь переписчика на краях текста Онкелоса, но без всякой системы и лишенные полноты. Многие из этих фрагментов, особенно агадические парафразы, совпадают с Псевдо-Ионатаном, который, в свою очередь, может быть древнее многих парафраз. Подобным же образом были сделаны агадические добавления к тексту и в последующие столетия. Вот почему в одном африканском списке 1487 г. имеются намеки на взятие Константинополя в 1453 г. Уже в 12 в. Иуда б.-Барзилай писал ο таких добавлениях: «В палестинском Таргуме имеются агадические места, добавленные, сделанные людьми, проводившими время в молитве и также читавшими T. и настаивающими на том, чтобы это было читано в синагогах в качестве толкования текста Библии». Несмотря на многочисленные добавления к палестинскому Т. и на то, что большинство фрагментов Т. Онкелоса позднее Псевдо-Ионатана, фрагменты эти заключают в себе многое очень древнего происхождения. Действительно, ядро палестинского Т. древнее вавилонского, который был сделан по нем.
[Некоторые чисто галахические парафразы Псевдо-Ионатана, находящиеся притом в явном противоречии с галахическими нормами Мишны, несомненно доказывают присутствие в нем элементов из домишнаитской эпохи. Интересный пример представляет следующее сопоставление: Трактат Негаим начинается сентенцией, по архаическому своему стилю весьма древнего происхождения, מראות נגעים שתים שהן ארנע, т. е. «Проявления кожных поражений бывают двух видов, которые (с подвидами) составляют четыре». Мишна толкует эти четыре вида в смысле четырех оттенков белизны светлых пятен на коже: цвет снега, цвет известковой штукатурки храма, цвет яичной пленки и цвет белой шерсти. Сифра к Лев., 13 толкует иначе эту древнюю сентенцию. Во всяком случае, во втором веке истинный смысл этого изречения был забыт, и в самой Мишне имеются уже разногласия насчет указанных видов. Псевдо-Ионатан, признавая эти четыре вида в смысле оттенков белизны, относит их не только к цвету кожи, но также и к волосам. В то же время Мишна (глав. IV, § 1) прямо говорит, что оттенки волос никакой роли в данном случае не играют. Ср. Л. Каценельсон, Schemot ha-Negain be-Kitbe ha-Kodesch, сборник היקנ].
T. к Пророкам: 1) Официальный T. к Пророкам. Как Т. Онкелоса к Пятикнижию, так и Т. к Пророкам был общепризнан в третьем веке в Вавилонии, откуда он затем распространился по всей диаспоре. Т. этот был написан в Палестине и приспособлен к разговорному языку Вавилонии. Таким образом, он в лингвистическом отношении отличается теми же особенностями, что Т. Онкелоса, заключая в себе спорадически и персидские слова. Во всех тех случаях, когда палестинский Таргум расходится с вавилонским, этот Т. следует вавилонскому («madinehae»; см. Пинскер, Einleitung in die Babylonische Punktuation, 124). Как и T. Пятикнижия, он ведет свое происхождение от литургического употребления его в синагоге, как перевод Пророков, читавшихся после очередного отдела Пятикнижия. В вавилонском Талмуде ясно выражено, что происхождение его палестинское. Таннаитская же традиция (Мегил., 3а) приписывает его Ионатану б.-Уззиелю (см.), «с уст Хаггая, Зехарии и Малахи», т. е. относит его еще к последним пророкам; другая традиция, гласящая, что вся страна была потрясена появлением перевода, a голос с неба провозгласил: «Кто открыл мои тайны сынам человека?», являются легендарными отзвуками того впечатления, которое произвело предприятие Ионатана, и недовольства, вызванного им. Предание добавляет, что Ионатан имел в виду перевести и Агиографы, но голос небесный запретил ему. Перевод Иова, изъятый из обращения р. Гамлиилом I, вероятно, и был результатом этой попытки перевести Агиографы (см. Bacher, Ag. Tan., I, 23 и сл.; 2-е изд., 20 и сл.). Переводчик Ионатан б.-Уззиель слывет наиболее выдающимся учеником Гиллеля, и ничто не говорит против того, что его перевод и послужил основой для ныне существующего Т. Пророков. Последний подвергся пересмотру еще до того, как был редактирован для Вавилонии. В вавил. Талмуде его часто цитирует р. Иосиф, глава Академии в Пумбедите, который ο двух библейских стихах выражается следующим образом (Ис., 8, 6 и Зех., 12, 11): «He будь соответствующего к ним T., мы не знали бы значения этих стихов» (Санг., 94б; М. К., 28б; Мег., 3а). Слова эти доказывают, что уже в начале четвертого века Т. к Пророкам был признан в качестве древнего авторитета. По-видимому, р. Гаи-гаон считал Иосифа автором T., что ясно следует из его слов: «р. Иосиф перевел» (комментарий к Тогорот, цитир. в Aruch’е; см. Kohut, Aruch. Completum, II, 293а, 308а). В общем Т. этот очень сходен с Т. Онкелоса, хотя он и не так близок к тексту и в своих парафразах свободнее. Несомненно, что Т. к Пророкам — результат однократной редакции.
Палестинский Т. к Пророкам (Targum Jeruschalmi, תרגום ירושלמי). T. этот часто цитируют древние авторы, особенно Раши и Давид Кимхи. В Codex Reuchlinianus, написанном в 1105 г. (изд. Lagarde, Prophetae Chaldaice, 1872), имеется 80 отрывков из Т. Иер., кроме многих вариантов, помещенных там же под различными наименованиями; многие из них имеют примечание, что они взяты из «другого списка» Т. Судя по их лингвистическим особенностям, они палестинского происхождения. Большинство цитат, приведенных в Т. Иер., является добавлением агадического характера, которое можно проследить до вавилонского Талмуда, так что палестинский Т. должен быть отнесен к позднейшей эпохе, когда вавилонский Талмуд стал влиять на палестинскую литературу. Отношение вариантов этого Т. к вавилонскому в общем то же, что и отношение фрагментов палестинского Таргума к Т. Онкелоса. Они показывают те же изменения, которым подвергся текст Т. в течение столетий, и которые можно проследить в древнейших изданиях Т. к Пророкам и их отношение к кодексу Рейхлина. Добавления (tosefta) к Т. Пророков, схожие по большей части с таковыми в Т. Иер., были часто цитируемы, особенно Давидом Кимхи. Главной частью сохранившегося фрагмента этого палестинского Т. является перевод Гафтарот (см. Zunz. G. V., 79, 412).
T. к Агиографам. — Признанными переводами являются только Т. к Пятикнижию и к Пророкам, и даже в Вавилонии не было признанного авторитетного перевода Агиографов ввиду того, что эта часть Библии не послужила материалом для «Sidrot» богослужения. Это отразилось и в вышеприведенном предании ο голосе с небес, запретившем Ионатану переводить агиографы. Тем не менее, существуют Т. и к агиографическим книгам, большей частью палестинского происхождения, хотя влияние вавилонского Талмуда и его языка сказалось на Т. к Пяти Свиткам.
Т. к Псалмам и Иову. — Эти Т. составляют обособленную группу, a судя по тому, как использована агада, и по всему лингвистическому построению, они могут иметь и общее происхождение. Ни в каком другом T., за исключением Т. Шени к Эсфири, не встречается греческое слово άγγελος. Т. к Псалмам содержит интересную драматизацию Пс. 91, 118 и 137, и в нем и в Т. к Иову постоянными темами являются Закон Божий и его изучение, a затем будущая жизнь. Т. к Иову 4, 10, по-видимому, намекает на разделение Римской империи. В пользу этой гипотезы говорит и наличность двух слов, греческого и латинского, в T., который везде передает слово «nagid» или «nadib» словом άρχων (относительно значения этого слова в смысле официального титула представителя еврейской общины см. Schürer, Gesch., II, 518), и передает слово chanef (חנף) через «delator», которым в Римской империи обозначали доносчиков. Характерным для обоих Т. является то, что они имеют гораздо более вариантов масоретского текста и гласных знаков и даже согласных, чем какой-нибудь другой Т. Около 50 их встречается в Т. к Псалмам и почти столько же в Т. к Иову, несмотря на его незначительный объем. Известное число этих вариантов имеется и в Септуагинте и в Пешитте, что служит доказательством древности обоих Т. Как в первом, так и во втором Т. имеется много вариантов; 50 стихов из Иова снабжены двумя, a порою и тремя переводами. Оригинальным следует признать второй перевод, a позднейший помещен в начале (см. Monatsschrift, XX, 821; см. Perles, ib., VII, 147 и REJ., XXI, 122). Нахманид цитирует Т. к Псалмам и к Иову под названием «Targum Jeruschalmi» (Zunz, G. V., 80).
T. к Притчам отличается от других иудео-арамейских переводов Библии своими сирийскими характерными чертами, сходясь во многих отношениях с Пешиттой, с которой, по словам Гейгера (Nachgelassene Schriften, ΙV, 112), согласуется целая половина его слово в слово. Т. этот едва ли сохраняет какую-нибудь агадическую парафразу. Скорее можно предположить, что автор ее пересмотрел Пешитту или, с еще большей вероятностью, что Т. к Притчам почерпнут из того же источника, что и Пешитта этой книги, и что сирийская версия сама по себе основана на переводе, предназначенном для евреев, говорящих на сирийском диалекте. Т. этот цитируется в Aruch’е и y Нахманида под именем «Targum Jeruschalmi» (Zunz, l. c.).
T. к Пяти Свиткам является по существу своему агадической парафразой. Это относится преимущественно к Т. Песни Песней, где вся книга толкуется аллегорически в смысле отношения Господа к Израильскому народу. Aruch, первый упоминающий этот T., называет его один раз «Targum Jeruschalmi», то же имя применяет Раши по отношению к «Targum Scheni» к Эсфири (Комм. к Втор., 3, 4), который благодаря своей детальности может быть назван арамейским мидрашем к книге Эсфири. Последнее произведение пользуется огромного популярностью и упоминается уже в Массех. Соф. (XIII, 6). Книга Эсфири — единственный из всех агиографов, имеющий T., отмеченный галахой и правила чтения которого были установлены уже в эпоху таннаитов. Другие «свитки» также имеют известное значение в литургии, и их читают по праздникам и 9-го Аба, чем и объясняется существование Т. и для них.
Т. к Хроникам — подражает палестинским таргумам как в языке, так и в агадической парафразе, хотя носит на себе также следы вавилонского Талмуда. Т. этот оставался почти совсем неизвестным; его не цитировал даже «Aruch», и он не вошел в первые издания Т. Впервые он был опубликован в 1680 г. (затем в 1683 г.) M. F. Beck’ом по списку из Эрфурта от 1343 года. Затем его издал D. Wilkins в 1715 г. по списку города Кембриджа от 1347 г. Последнее издание является более поздним пересмотренным текстом Т.
Среди других добавлений к Эсфири сохранился и так называемый «Chalom Mordechai» («Сон Мордехая»), обозначенный в одной рукописи как составная часть Т. к Агиографам. Отрывок этот, разделенный на 51 стих, по образцу Библии, появился в издании Lagarde’a (Hagiographa Chaldaice, 352—365) и в хрестоматии Меркса «Chrestomathia Targumica», 154—164 (см. Bacher в Monatsschrift, 1869, XVIII, 543 и сл.). Что касается T. к книге Товита, известного и Иерониму и сохранившегося в брошюре, опубликованной А. Neubauer’ом (The Book of Tobit, Оксфорд, 1878), см. Dalman, «Grammatik des Jüdisch-Palästinensischen Aramäisch», 27—29. Очень возможно, что некогда существовал и перевод Бен-Сиры (ib., p. 29).
В древности существовало убеждение, что амора р. Иосиф б.-Хама, пользовавшийся репутацией глубокого знатока Таргума к Пророкам, и является автором Т. к Агиографам. В «Masseket Soferim» (l. c.) приведена цитата из Т. Шени к книге Эсфири (3, 1) с вводной фразой: «Tirgem Rab Joseph» (перевел p. Иосиф), a список от 1238 г., находящийся в библиотеке гор. Бреславля, имеет примечание ко «Сну Мордехая»: «Это — конец книги Таргума к Агиографам, переведенным р. Иосифом». Оригинал, с которого списан бреславльский кодекс, заключал в себе «Сон Мордехая», вышеупомянутый колофон, все Т. к Агиографам, за исключением относящегося к Хроникам, a соответствующий книге Эсфири помещался в конце (см. Monatsschrift, ХVIII, 343).
В комментарии к Исх., 15, 2 и Лев. 20, 17 Самуил б.-Меир, писавший в 12 веке, цитирует отрывки Т. к Иову и Притчам, приписывая их р. Иосифу. Мнение, что перевод их принадлежит р. Иосифу, основано на фразе, очень часто повторяющейся в Талмуде и гласящей: «Как это перевел Иосиф». Несмотря на то, что она встречается исключительно в Т. к Пророкам, ее отнесли ко всем агиографам. Палестинские черты агиографических Т. доказывают всю историческую необоснованность этого взгляда. Тосафот (к Шаб., 115а, снизу) приписывают Т. к Агиографам таннаитское происхождение (ср. Тос. к Мег., 21б) и естественным образом отрицают авторство р. Иосифа.
Ср.: ο Т. вообще: различные введения к Библии: Zunz, G. V., 61—83; Z. Frankel, Einiges zu den Targumim в Zeitschrift für die religiösen Interessen des Judenthums, 1846, III, 110—111; Geiger, Urschrift, 162—167; idem, Nachgelassene Schriften, IV, 98—116; G. Dalman, Grammatik des Jüdisch-Palästinensischen Aramäisch, 21—27; Hamburger, RBT, II, 1167—1195. О T. Пятикнижия: Luzzatto, Oheb Ger, Вена, 1830; Levy, Heber Onkelos etc. в Wiss. Zeit. jud. Theol. Гейrepa, 1844, т. V; Fürst в Orient. Lit., 1845; A. Geiger, Das nach Onkelos bennante babylonische Targum, в Jüd. Zeit., IX; A. Berliner, Das Targum Onkelos, II, Берлин, 1884; Anger, De Onkelo Chaldaico, Лейпциг, 1846; M. Friedmann, Onkelos und Akylas, Вена, 1896; Schönfelder, Onkelos und Peschitta, Мюнхен, 1864; Maybaum, Die Antropomorphien and Antropopathien bei Onkelos, etc., Бреславль, 1870; S. Singer, Onkelos und das Verhältniss seines Targum zur Halacha, Франкфурт-на-М., 1881; H. Barnstein, The Targum of Onkelos to Genesis, Лондон, 1896; A. Merx, Anmerkungen über die Vocalisation der Targume, в Verhandlungen des fünften Orientalistenkongresses, II, 1, 145—188; Seligsohn, De duabus Hierosolymitamis Pentateuchi Paraphrasibus, Бреславль, 1858; S. Gronemann, Die Jonathan’sche Pentateuchübersetzung in ihren Verhältnisse zur Halacha, Лейпциг, 1879; W. Bacher, Ueber das gegenseitige Verhältniss der Pentateuch-Targumim, в ZDMG, 1874, XXVIII, 59—72; I. Bassfreund, Das Fragmenten-Targum zum Pentateuch in Monatsschrift, 1896, XL; M. Neumark, Lexikalische Untersuchungen zur Sprache des Jerusalemischen Pentateuch-Targum, Берлин, 1905; Z. Frankel, Zu dem Targum der Propheten, Бреславль, 1872; H. S. Levy, Targum to Isaiah, with Commentary, Лондон, 1889 H. Weiss, Die Peschitta zu Deutero-Jesaja und ihr Verhältniss zum… Targum, Галле, 1893; W. Bacher, Das Targum zu den Psalmen, в Monatsschrift, 1872, XXI; idem, Das Targum zu Hiob, ib., 1871, XX; S. Maybaum, Ueber die Sprache des Targum zu den Sprüchen und dessen Verhältniss zum Syrer, в Archiv Merx’a, II, 66—93; T. Nöldeke, Das Targum zu den Sprüchen, ib., 246—249; A. Abelesz, Die syrische Uebersetzung der Klagelieder und ihr Verhältniss zum Targum, Гиссен, 1896; A. Weiss, De Libri Job, Paraphrasi Chaldaica, Бреславль, 1873; S. Gelbhaus, Das Targum Scheni zum Buche Esther, Франкфурт-на-М.; J. Reis, Das Targum Scheni zu dem Buche Esther, в Monatsschrift, 1876, XXV; 1881, XXX; P. Cassel, Zweites Targum zum Buche Esther, Лейпциг, 1885; M. Rosenberg und K. Kohler, Das Targum zur Chronik, в Jüd. Zeit. Гейгера, 1870, VIII; комментарий Patschegen, 13 в. в виленском издании, 1874; N. Adler, Netinah la-ger — в том же издании; S. B. Scheftel, Biure Onkelos, изд. J. Perles, Мюнхен, 1888; Авраам бен-Элия из Вильны, Targum Abraham, Иерусалим, 1896; Исаия Берлин, Mine Targima, Бреславль, 1831; Вильна, 1836; H. Chajes, Imre Binah, Жолкиев, 1849; B. Berkovitz, Oteh Or, Вильна, 1843; idem, Lechem we-Simlah, ib., 1850; idem, Chalifot u. Semalot, ib., 1874; idem, Abne Zijon, ib., 1877; J. Reifmann, Sedeh Aram, Бepлин, 1875; idem, Maamar Darke ha-Targumim, Петербург, 1891. [J. E., т. XII, 57—63]. 3.