Мадьярская литература — Народная поэзия выставляет еврея то в виде мелкого разносчика, кочующего из деревни в деревню с коробом товаров, то в виде ростовщика, от которого крестьянину приходится терпеть почти столько же, сколько от помещика. Однако как поставщик товаров еврей рисуется иногда и в симпатичном виде, и крестьянские девушки благодарят Mózsi Zsidó за мыло, шелка и др. предметы деревенской роскоши. Но крестьяне не могут простить еврею, что он продает им не чистое вино и насмехаются также над его беззащитностью и неумением энергично сопротивляться betyár’aм (бандитам). Первым литературным произведением, где выступает еврей — эта комедия «Dorottya» Михаила Чоканея (1773—1805). Еврей Исаак изображается здесь в роли руководителя музыкального хора на одной свадьбе. Отношение Чоканея к еврею, не играющему, впрочем, большой роли в «Dorottya», неопределенное: оно полно предрассудков, но в нем нет ничего характерного, индивидуального. Поэт Арани в стихотворении «Rachel Siralma» («Плачевная песня Рахили») заставляет еврейку оплакивать падение независимого венгерского королевства; точно так же Михаил Томпа рисует возрождение Венгрии с помощью Uj Simeon’a (Нового Симеона); однако, кроме этих чисто случайных упоминаний о евреях, венгерские поэты не дали ни одного действительно еврейского типа. Первым заговорившим много о евреях в изящной литературе был Иосиф Киш, сам еврей по происхождению. В песне «Dal а szegény Arjérol» («Песня бедного Арье») описывается бедственное положение еврейской женщины, оставленной своим мужем, ходящим с товаром по глухим деревням. Она зажигает уже субботние свечи, рассчитывая, что муж запоздал лишь на несколько минут, а между тем бандит убил ее мужа. В другом популярном стихотворении Киша, «Simon Judit», изображено, как бедная женщина, горько оплакивая смерть задушенного ею во время сна маленького ребенка, просит у раввина совета, чем искупить невольный грех. Раввин утешает ее и говорит, что у нее будет еще ребенок, которого, однако, она не должна целовать до 13-летнего возраста. Женщина твердо блюдет слова раввина, но муж ее, видя, что она никогда не целует сына, изгоняет ее из дома, и мать в образе попрошайки встречает впервые своего сына во время его венчания. Перу Киша принадлежат еще и другие стихотворения на еврейские темы, между прочим, эпическое стихотворение «Jehova», где еврей-талмудист отправляет своих трех сыновей в мир Божий для счастья и работы. Старший сын принимает христианство, второй женился на христианке, а третий сложил голову за свободу Венгрии. В поэтических произведениях других писателей почти ничего нет о евреях. Но в романах мы часто встречаемся с еврейским типом. Впервые еврей рисуется в романе «Salomon» Андрея Фая (Fày, 1838 г.); главный герой этого романа — Соломон, арендатор-корчмарь, который все усилия своего недюжинного ума направляет в сторону накопления денег, ибо «что еврей без денег?». В романе «Hazai rejtelmek» («Отечественные тайны», 1846) Людвига фон Кути (Kuthy, 1813—1864) рисуется еврей Симон Лебль со всеми теми чертами, коими наделяют евреев злейшие антисемиты. Совершенно другой тип еврея дал знаменитый венгерский деятель Иосиф Этвеш (1813—1871), столь много сделавший в качестве министра культов для созыва в 1868 г. евр. конгресса в Будапеште. В романе «Falu jegyzöje» («Деревенский нотариус», 1845) Этвеш изображает еврея Uveges’a с некоторыми малосимпатичными чертами, явившимися результатом тех ненормальных условий, в которых он живет, и автор делает вывод, что лишь допущение евреев ко всякого рода занятиям исправит их и сделает их полезными для страны гражданами. Барон Николай Иошика (1794—1865) дает ряд симпатичных еврейских типов, душой преданных Венгрии и старающихся по возможности слиться с ее коренным населением. В «Egy magyar csalàd а forradalom alatt» («Венгерская семья во время революции») корчмарь Итциг Гиршель радуется победам революционеров Венгрии над Австрией, и австрийский генерал в яростном гневе бросает ему упрек в сочувствии всей его нации венгерцам. В противоположность Этвешу, желавшему показать на отрицательном типе еврея необходимость еврейской эмансипации, Иошика идеализирует евреев, как бы свидетельствуя этим, что они уже достойны эмансипации. В целом ряде романов, в особенности в «A csehek Magyarországon» («Чехи в Венгрии»), перед нами проходят евреи, наделенные самыми прекрасными душевными чертами, и — что особенно достойно внимания — Иошика в восторженных выражениях отзывается о привязанности евреев к их религии и обычаям. Отрицательными чертами рисуют евреев первой половины 19 в. Vas Gereben (1823—1867) в своем романе «Regi jó idök» («Старое доброе время», 1855), в рассказе «A hajhàsz» («Карьерист») Игнац Надь (Nagy). Величайший венгерский романист, Мориц Иокай (1825—1905) в своем романе «Rab Raby» («Взятый в плен раби») дает картину жизни евреев в пештском гетто. Главным лицом романа является в высокой степени симпатичный семинарист Авраам Ротезел, которому император Иосиф разрешает именоваться Ротейзель. — С развитием промышленной жизни Венгрии в ее литературе около середины 60-х годов стал появляться тип еврея не только мелкого арендатора и корчмаря, но и богатого и влиятельного человека. Сюда относится роман «Téli estékre» («Для зимних вечеров») Карла Вадная; еврей Соломон Гольдштейн, переменивший свое имя в Aranykövi, наделен всеми чертами тщеславного парвеню, только и думающего о том, как бы пробраться в аристократическое общество и раболепством искупить свой первородный грех — еврейское происхождение. Этот тип еврея, ближайшее потомство которого ради дворянского звания отказывается от своей религии и оплачивает дворянский герб деньгами, добытыми потом и кровью, рисуется обычно в отрицательном виде и представляет предмет некоторых и более поздних романов в М.-Л. Однако наряду с этим попадаются и изображения евреев, достигших высокого положения путем упорного и полезного труда. Так, Стефан Сомахази в романе «Baró Siklosi Löw» (1907) рисует еврея, вышедшего из низов общества и занявшего видное место в финансовом и промышленном мире. Такие же различные отношения к евреям встречаем и в драме «Gerson du Malheureux» (1793) Михаила Чоконея, где выступает еврей, который, несмотря на незнание венгерского языка, играет роль ловкого интригана в венгерском обществе. Сиглегети в драме «Zsidó» (1844) изображает малосимпатичного еврея-купца Лоренца; однако несимпатичные черты его являются не столько его индивидуальной или национальной особенностью, сколько продуктом тех ненормальных условий, в которых тогда жили венгерские евреи. Лоренц хотел посвятить себя науке, но вынужден был заняться коммерцией, втягивающей человека во всевозможного рода предосудительные дела. В комедиях и фарсах нередко изображается еврей в комическом виде для увеселения малотребовательной публики. Из ряда этих произведений отметим лишь наиболее известные пьесы: «Két Julia» («Два Юлия») Иосифа Гааля, «Sárga csikó» Франца Чепреги, «Két huszár és egy bakancsos» («Два гусара и один пехотинец»), «Kenyes Bertok» Сиглигети и «A Ripacsos Pista dolmánya» Евгения Ракоши. Во всех этих произведениях еврей фигурирует на сцене в смешных позах, сопровождаемых, однако, часто злыми и едкими характеристиками евреев вообще. Наоборот, в «Arendás zsido» («Еврей-арендатор») еврей изображается положительными чертами, и автор рисует картину общего уважения села к арендатору, и крестьяне ему неоднократно заявляют, что никто из них не может допустить его еврейского происхождения. В пьесе «A szép asszony leánya» («Красивая дочь») Коломана Эчеди дан тип еврея, принадлежавшего к прогрессивной партии, стремящейся к мадьяризации. Еврей готов для вящей ассимиляции идти на всякие уступки, не останавливаясь и перед принятием католицизма. Народная пьеса «A zsido honvéd» («Еврейский солдат венгерской армии») Александра Лукачи идеализирует еврея, чувствующего особую любовь к Венгрии. Еврей — патриот, еврей — прекрасный солдат, еврей готов ради Венгрии на всякие жертвы — такова характеристика евреев у Лукачи. В той же пьесе рисуется богач-банкир Штейнберг, намеревающийся ради баронского титула выдать свою дочь Эстер за разорившегося барона; но молодая девушка отказывается выйти замуж за христианина и доказывает своему отцу, что она никогда не будет как равноправная принята в христианском обществе. Игнац Надь в пьесе «Tisztujitás» («Выбор чиновника») дает положительный тип в лице Моисея Шнапса, борющегося за полную эмансипацию евреев; однако автор, мало симпатизирующий евреям, подчеркивает, что стремление евреев к эмансипации является продуктом выгодного для них расчета. В пьесе «Az uj emberek» («Hoвые люди») Стефана Тольди с грустью констатируется, что евреи в погоне за дворянскими титулами вытесняют старые мадьярские семьи, в жилы которых вливается столько еврейской крови. В исторической драме Иокая «Zsidó fiu» («Еврейский юноша») рассказано, как еврей Соломон из любви к христианской девушке покидает отцовский дом и религию, под именем Эмерик Фортунатус становится позже (при короле Людвиге II) главным казначеем государства. В конце концов он погибает на костре по обвинению в измене отечеству, и в пьесе приводится песнь еврейского народа, «Кочующего из страны в страну, словно щепки, разносимые ветром, которых никто не собирает, О Господи, когда же, наконец, исполнится обещание, данное Тобой нашим предкам». В современной драме "Aron rabbi (1903) Сомори рисуется раввин, скорее готовый разрушить «счастье» своей дочери, нежели разрешить ей выйти замуж за христианина. В другой пьесе, «Sotétség» («Тьма», 1906) Георга Руткая, высмеивается дворянин-еврей, полагающий, что его новый титул действительно может дать ему право считаться настоящим мадьяром. Мейнгард Лендьель в «Falusi idiclek» («Деревенские идиллии», 1908) показывает, что народная масса по-прежнему продолжает считать еврея не мадьяром, а представителем другой национальности. В общем, за исключением Иокая и Этвеша, а отчасти и Иошики, М.-Л. рисует евреев в малосимпатичном свете и дает о них представление как об эгоистическом народе, любящем лишь деньги. — Ср.: Beöthy Zsolt, A magyar irodalom története; Kecskeméti, A Zsidó а magyar népkölteszetben es szinmüirodalomban, 1896; id., A Zsidó а magyar regényirodaloniban, 1897; Rádo, A zsido alakja Mikszáth Kolmannal, 1911; Dugonics Mag. peldabeszédek s jeles mondasok; Kriza, Vadrózsak. Em. P. Thewrewk, Egy paraszt besz. а Zsidóságot illetòszavai.
L. Bató.6.