Кагал в России — К. были учреждены русским правительством сейчас же по присоединении от Польши Белоруссии, давшей России первых евреев-подданных. 13 сентября 1772 г. Екатерина II утвердила доклад белорусского генерал-губернатора гр. Чернышева, предложившего «с жидов сбор положить поголовный по одному рублю и приписать их к кагалам, которые и учредить по рассмотрению губернаторов и по надобности» (Первое Полное Собр. Зак., № 13865). Из этого закона явствует, что, вводя институт кагала, правительство имело в виду фискальные интересы, «как думать можно, — писал Державин, — единственно для государственных податей, чтоб чрез них удобнее было сбирать оные», однако, из инструкции, данной вслед за тем белорусским губернаторам, видно, что правительство решило использовать К. не только с той целью, чтобы сбор с евреев «в казну вернее вступать мог», но и чтобы «в прочем во всем сделать с ними надлежащий порядок». Прежде всего, в обеих белорусских губерниях были учреждены для разбора дел между евреями К. уездные и губернские, в качестве апелляционной инстанции; в этих судах разбирались духовные и гражданские дела, за исключением вексельных; последние, а также уголовные дела, подлежали общему суду, где евреи могли иметь «для наставления и помощи» одного из кагальных судей. Из этих-то евр. судов и развился, по-видимому, кагал в той форме, какая была ему придана правительством, как органу административному и финансовому. Районы юрисдикции К. были русской властью наново установлены — ревизорам было предписано зарегистрировать местожительство и род занятий евреев, «дабы по соображениям всех об них сведений можно было порядочным образом разделить их на кагалы». Административная деятельность К. носила характер полицейского надзора — еврей не мог переселяться или даже временно отлучаться, не получив от К. паспорта; эта функция К. была тесно связана с фискальными обязанностями — он должен был «платить» поголовные подати, вносить их в казну; являясь ответственным перед правительством за исправное поступление податей, К. пользовался правом их раскладки, а вместе с тем в этих целях ему должен был быть предоставлен и надзор за передвижением евр. населения. Деятельность К. контролировалась существовавшими в каждой губернии несколькими «провинциальными канцеляриями», принимавшими от них также подати, из чего следует заключить, что в финансовом и в административном отношениях губернский кагал не служил центральным органом; были введены одни лишь районные центры, каковыми, по-видимому, являлись К. провинциальных городов. Вообще К. утратили роль представительного учреждения, какую они играли в Польше; их место в этом отношении заступили «общества», т. е. собрания влиятельных членов одной или нескольких общин, обращавшихся к высшим властям с ходатайством чрез посредство своих поверенных; в полномочии, данном одному подобному лицу, так и указывалось, что он действует и от имени общества, и от имени кагала, — К. уже не являлся единственным самостоятельным представительным органом. — Восстанавливая главные основания административно-гражданской жизни евреев в Польше, русская власть приняла в соображение условия не только еврейской, но и русской государственной жизни. Кагал (по-евр. общество), который служил для объединения евреев данной местности, не был из ряда вон выходящим явлением, специально еврейской особенностью, хотя и носил специально еврейское имя — все русское общество было разбито на корпорации, пользовавшиеся известным самоуправлением; дворяне, духовенство, городские и сельские обыватели — все эти сословия имели свои особые органы самоуправления. В частности, и русскому торгово-промышленному классу, с которым евреи вскоре слились в гражданской жизни, принадлежало право самоуправления, а сословно-городские представительные учреждения (магистрат, ратуша и др.) торгово-промышленного класса одновременно являлись, подобно кагалу, как судебными, так и административно-финансовыми органами. Однако между К. и самоуправлением русских общественных групп было то различие, что правительство сохранило за К. его прежнюю власть «в рассуждении закона», т. е. во внутренней, религиозно-бытовой жизни. — Впрочем, К. недолго существовал в своей первоначальной форме: с одной стороны, он оказался в несоответствии с новыми условиями гражданской жизни евреев, переставших составлять своего рода особое сословие, каковым они были в Польше, а с другой — бурная религиозная борьба, разбившая население на два враждебных лагеря — миснагдов и хасидов — расшатала основы вековой организации. Евр. население относилось неприязненно к К., как к учреждению, устанавливавшему и взыскивавшему сборы для покрытия общинных расходов, а также взимавшему государств. подати, которые при круговой поруке падали на отдельных лиц в большем против нормального размере. Поэтому массовому еврею было предпочтительнее подлежать ведению общих сословных учреждений. Уже в 1780 г., когда евр. население вошло в состав русского торгово-промышленного класса, евреи-купцы, освобожденные от подушной подати, утратили в известной степени зависимость от К., так как стали уплачивать сборы общим учреждениям, а мещане, хотя и продолжали вносить подать в кагальную кассу, все же вошли и в сферу компетенции органов общего сословного самоуправления. — Внешняя зависимость от К. должна была еще более ослабнуть с момента предоставления евреям (1783) права участия в сословно-городском самоуправлении; в качестве полноправных членов торгово-промышл. класса, евреи перешли в фискальном, административном и судебном отношениях в ведение соответствующих общих учреждений (см. Городское самоуправление), в связи с чем были уничтожены еврейские суды, а К., лишившись фискальных и административных функций, превратились в духовные суды. Это умаление власти К. взволновало правящие круги еврейского населения. Депутация, отправившаяся в 1784 году в Петербург, чтобы защищать различные евр. интересы, стала добиваться, чтобы за К. были сохранены его прежние функции; она хлопотала о восстановлении евр. судов с тем, чтобы дела между евреями нигде в других местах не принимались к разбору (см. Бет-дин), чтобы «преступник их законов и обрядов судим был в еврейских судах»; она просила также «охранить их (евреев) при целости их обрядов и праздников по духовенству их»; насколько известно, правительство отнюдь не проявляло в то время намерения поколебать религиозный быт евреев, а потому последние два домогательства указывают, что депутация пыталась укрепить помощью русского правительства власть К. для борьбы с внутренними врагами, быть может — с хасидами, которые именно в то время стали усиливаться в Белоруссии. Однако гражданское и уголовное судопроизводство не было оставлено за К., но, вместе с тем, правительство подтвердило, что «по делам, до еврейского духовенства касающимся и до обрядов по их вере» евреи должны судиться на прежнем основании в уездных и губернских К. С той же, по-видимому, целью удержать массу в повиновении депутация исходатайствовала, чтобы раскладка податей была вновь предоставлена К. (1786). — Признанный правительством в качестве судебной инстанции по вопросам религиозного быта, К. вскоре принял открытое участие в преследовании хасидов. Так, минский К. поручил (1794 г.) трем членам закрыть местную хасидскую молельню, предоставив им «власть семи тубов (почетных представителей) города» и право бесконтрольно расходовать по этому делу (Дубнов, «История хасидского раскола», гл. XII). В борьбе с хасидами К. прибегали и к тайным действиям; есть предположение, что в момент наибольшего напряжения междоусобной борьбы виленский К. решил донести правительству на хасидов, как на людей, опасных для общества (там же, гл. XIII). При таких условиях хасиды увидели себя вынужденными направить усилия к тому, чтобы захватить в свои руки власть в К., а это повело к тому, что религиозное междоусобие, превратившись в борьбу за обладание общественной властью, быстро проникло в недра К. Около 1796 г. хасиды вытеснили своих противников из пинского К. и устранили от должности местного раввина Авигдора Хаимовича, ученика виленского гаона (см.). Это усиление хасидов побудило виленский К., который играл в ту смутную пору исключительную роль, решительно выступить под предводительством гаона Илии Виленского (см.) против сектантов: известное послание гаона, потребовавшее беспощадного преследования хасидов, призывало кагалы к участию в предстоящей борьбе — "Первыми должны выступить в поход вы, герои, избранники означенного города (Минска), а с вами должны разделить труд ваши пастыри, избранные в губернском кагале. Вы, предводители губернских кагалов Могилева, Полоцка, Житомира, Винницы, Каменца-Подольского, — в ваших руках есть молот, которым вы можете разбить злоумышленников …". Когда же гаон умер (1797), виленский кагал, сделав постановление о предании хасидов херему, специально оговорил, что они «подавно не имеют права занимать какую бы то ни было должность в кагале». Тогда хасиды решили сломить силу виленского кагала помощью русской власти. Сперва они добились того, что виленский губернатор Фризель запретил К. объявлять херем, а затем, по их ходатайству, «не велено кагалу и духовному суду принимать и судить между евреев дел» и не дозволено преследовать хасидов. Вслед за тем секта хасидов была признана правительством терпимой, и им вскоре удалось достигнуть такой силы, что, в угоду им, главные члены виленского К. были арестованы (4 февраля 1799 г.), и тогда же, при содействии администрации, были выбраны некоторые новые члены К. из среды хасидов. Отрешенные члены К. просили восстановить К. в прежнем его составе, предоставить ему разбор гражданских дел, вернуть власть духовному суду. А другая группа евреев обратилась в литовское губернское правление с просьбой указать, каким образом следует избирать кагальных старшин, так как, будто бы, нет соответствующих постановлений; эта мотивировка ясно указывает на смелое желание ходатаев (по-видимому, хасидов) разрушить устои кагальной организации, так как система выборов была издавна выработана. Литовское правление предложило купцам-евреям, пригласив нескольких единоверцев, «коих знание, способность и честность известны», ознакомиться с Городовым Положением и выработать положение о каг. выборах. Это собрание донесло, что «старшины К. и духовного евр. суда избирались обществом ежегодно, что порядок выборов был двоякий и назывался пресновый (парнесовый) и гминовый (т. е. общий), что в первом случае производят выбор только те, кои купят или иным образом приобретут право голоса от К., а в последнем участвует и вся чернь без исключений»; при обоих родах выборов происходили злоупотребления, а потому собрание просило впредь производить выборы через каждые три года, на основании Гор. Положения, и чтобы К. были лишены судебных функций. В это время, согласно Высочайш. повелению, К. было предписано заниматься только «делами обряда законов и богослужения». Тогда же между правительством и литовской администрацией возникла переписка по поводу борьбы К. с хасидами. Фризель, благоприятно относившийся к евреям, указывал, что старшины «столько взяли власти и такое возымели влияние над простым исповедания их народом, что сии принуждены в покорности, без роптания и в глубочайшем молчании нести их тяжкие налоги, обращаемые старшинами в свою лишь пользу». Посему Фризель предложил реформу еврейского быта; требуя уравнения литовских евреев в правах с прочим торгово-промышленным классом, он указывал, что таким образом «уничтожились бы кагалы, а с ними и тысячи несправедливостей». Державин (см.), посетивший в 1800 г. Белоруссию, указывает, что К. «владычествуют над их (евреев) народом самовластно»; отметив далее функции кагалов и взимаемые ими сборы, он пишет: «Все сие доставляет кагалам ежегодно знатную сумму доходов… Кагальные старейшины в ней никому никакого отчета не дают. Бедная их чернь от сего находится в крайнем изнурении и нищете, каковых суть большая часть. Взглянуть на них гнусно. Напротив, кагальные богаты и живут в изобилии; управляя двоякою пружиною власти, то есть духовною и гражданскою, в руках их утвержденною, имеют великую силу над их народом. Сим средством содержат они его … в великом порабощении и страхе». И характерно, что и юдофоб Державин, и Фризель, напуганные суровой властью К. над невежественной массой, одинаково настаивали на его уничтожении, видя в нем силу, будто бы опасную и для государства. Неблагоприятные отзывы о кагальных встречаются и в еврейских источниках. Раввин Иуда Леб Марголиот в предисловии к своему сочинению «Or Olam» (изд. 1796 г.) говорит о кагальных, заведующих податями, которые открыто и тайно набивают свои карманы и все тяготы возлагают на бедняков. В другом своем сочинении «Beth Middoth» автор вновь упрекает старшин, что они возлагают податное бремя на бедняков, когда же те не уплачивают, старшины доносят на них; каждая община имеет своего «поверенного», обо всем сообщающего представителям власти. Проповедник Давид Каро («Ohel Rachel», Шклов, 1790) обвинял старшин в том, что они ищут только сближения с власть имущими, что они подкупны, жадны, жестоки. Известный раввин и моралист Давид Соломон Эйбеншютц высказывал свою горечь по поводу действий кагальных старшин. В это же время из еврейской среды раздался голос о необходимости даже упразднения К. (Finn, Kirjah Neehmanah, стр. 27). — Ознакомившись с различными представлениями по поводу распри, возникшей в виленском К., правительство поняло, что все сводится к борьбе К. (раввината) с хасидизмом. И вот, 27 ноября 1800 г. последовало высочайшее повеление «дело между Авигдором Хаимовичем и Залманом Боруховичем, касающееся до их религии и прочего, в Сенате рассмотреть и учинить положение, на каком впредь основании быть секте хасидов и кагалам». Вскоре это дело, в числе прочих, поступило на рассмотрение Еврейского комитета 1802 г. (см. соотв. статью), который выработал «Положение о евреях 1804 г.». Собранные им материалы ясно говорили, что авторитет К. подорван и что интересы евр. населения требовали приобщения его к общему сословно-городскому самоуправлению на началах прежнего равноправия, в последние годы нарушенного. Но комитет, не решившись предоставить евреям равноправие в общем самоуправлении, не рискнул подвергнуть К. коренной реформе. «Положение» постановило: К. наблюдает за бездоимочным поступлением казенных сборов (при переселении еврей обязывался представить свидетельство К. об уплате подати) и распоряжается общественными суммами, представляя отчет как обществу, так и администрации (в помещичьих местечках — помещикам); при этом закон запретил К. налагать новые подати без ведома властей; выборы должны были происходить раз в три года (помещикам было воспрещено принимать участие в выборах); кагальные подлежали утверждению губернского правления; это нововведение должно было отразиться на личном составе К.: если уже ранее многие каг. уставы устраняли известные группы населения от занятия общественных должностей, то теперь избрание демократических элементов в К. стало еще более затруднительным. — К. остался при своих прежних функциях, но, наряду с этим, «Положение» узаконило существование хасидской секты (каждому «толку» было предоставлено иметь свою синагогу и особого раввина, но К. в каждом городе может быть один), благодаря чему религиозная борьба должна была утратить свои внешние резкие формы или, по крайней мере, не вторгаться более в стены К. — Правительство, как можно думать, склонялось скорее к умалению внешнего достоинства К., нежели к его возвеличению; оно неоднократно обращалось за советами не к К., а к депутатам (см. Депутаты еврейского народа), избиравшимся обществами, — впрочем, выражение «общество», как можно предположить на основании различных официальных документов, порою обозначало в действительности кагал. Однако когда в 1814 году имп. Александр I пожелал выразить благодарность евр. населению, она была обращена к К.; производство выборов новых депутатов (1818) было также возложено на К., да и депутаты действовали через посредство К. Любопытно, что когда администрация потребовала (1816) от виленского К., чтобы он не пользовался печатью с изображением на ней государственного герба, губернатор, приняв во внимание функции К., разрешил и впредь пользоваться указанной печатью; гродненский К. также имел печать с государствен. гербом.
С введением в 1827 году для евреев натуральной воинской повинности на К. была возложена новая ответственность пред правительством и тяжелая обязанность по отношению к евр. населению: К. была поручена забота о бездоимочной сдаче солдат, причитавшихся с местного евр. общества, а вслед за тем новый законодательный акт еще определеннее, чем до сих пор, установил функции К., как административного учреждения. Согласно «Положения» 1835 года, К., состоящий из выборных уполномоченных, в числе от 3 до 5, был предназначен «для управления делами, особенно касающимися до них (евреев) по раскладке податей и повинностей, собственно на евреях лежащих». Далее «Положение» гласило: «Должность кагала есть наблюдать, под строгою ответственностью: 1) Чтобы предписания начальства, собственно к сословию местных жителей из евреев принадлежащие, были исполняемы в точности. 2) Чтобы исправно поступали с каждого лица или еврейского семейства подати казенные, сборы городские и общественные. 3) Чтобы расходы, возложенные на сословие евреев его ведомства, были выполняемы надлежащим образом». «Положение» 1835 г. подтвердило старое правило об избрании кагальных на три года и об утверждении их губернскими правлениями, а вместе с тем дало кагальным то отличие, что они «во время исполнения сей должности пользуются зауряд почетными (но не торговыми) правами купцов 2-й гильдии». Это привилегированное положение должно было соответствовать той важной роли, которая была предоставлена К. в деле отбывания евр. населением воинской повинности (в 1838 г. была установлена особая присяга для кагальных, которую они приносили в присутствии местной полицейской власти). Если до введения для евреев рекрутского устава составление кагалом ревизских сказок и круговая ответственность евр. общества влияли лишь на материальные интересы евр. населения. то теперь К. получил возможность распоряжаться еврейскими душами. Исключительно тяжелые условия отбывания рекрутской повинности, введенные для евреев (см. Армия в России), требовали усиленной сдачи евр. рекрут, а между тем евреи, в страхе перед непривычной военной службой, продолжавшейся 25 лет и сопровождавшейся жестокими мерами к склонению в христианство, всячески избегали рекрутчины. Посему К. содержал целый штат сыщиков и стражников, которые разыскивали беглецов в окрестностях города и устраивали ночные облавы. А так как при исполнении обязанности по отбыванию воинской повинности К. часто допускал злоупотребления, выгораживая детей почетных и ученых членов общины и сдавая, вместо них, детей простолюдинов и нерелигиозных, то весьма естественно, что К. встречал в простом еврейском населении одну лишь ненависть, и это отношение к К. разделяли и те лица, которые стремились к общественной нравственности и справедливости. К., некогда с достоинством охранявший еврейство от ударов извне, превратился в грозного сборщика податей и рекрут, и когда в 1844 г., в связи со стремлением правительства «слить» евреев с прочим населением, последовало повеление о подчинении евреев общему управлению с уничтожением К., еврейское население испытало радость. А между тем и по уничтожении К. печальные условия еврейской жизни не изменились: раскладку податей и сдачу рекрут правительство оставило на обязанности еврейских обществ, и тогда сборщики и рекрутские старосты явились теми же кагальными, о которых народ сохранил мрачную память. — В Царстве Польском кагалы были заменены в 1821 г. Божничьим дозором (см.), а в Риге и Курляндии они были сохранены законом до 1893 г. — См. Общества еврейские. — О книге Брафмана «Книга Кагала» см. соотв. статью.
Ср.: М. Моргулис, «Вопросы еврейской жизни»; С. Дубнов, «История хасидского раскола», гл. XII и XIII; его же, «Исторические сообщения» («Восход», 1894); Державин, 2-е академ. изд., т. VII (1878), «Мнение об отвращении в Белоруссии голода etc.»; C. Бершадский, «Положение о евреях 1804 г.», «Восход», 1895; Ю. Гессен, «Евреи в России», очерки: «История положения 1804 г.», «Религиозная борьба», «Общественное самоуправление»; его же, «Государственный герб на кагальных печатях», сборн. «Пережитое», т. Ι («Из летописи минувшего»); Белецкий, «Вопрос об образовании русских евреев», стр. 10; А. Паперна, «Из николаевской эпохи», сборн. «Пережитое», т. II; Леванда, «Хронологический сборник etc.»; Б. Кац, תולדות השכלת היהודים נרוםיה (сборник «Газман», I—III).
Ю. Гессен.8.