ЕЭБЕ/Даниила книга

Даниила книга, в Библии. — Книга Д. может быть разделена на две части: на главы 1—6, содержащие в себе рассказ о событиях жизни Д. и его трех товарищей — Хананьи, Азарии и Мишаеля, и на главы 7—12, в которых заключаются его пророчества. По своей форме это сочинение резко отличается от других библейских книг (кроме книги Эзры), так как в нем еврейский язык от глав 2, 4 до 7, 28 заменен арамейским (о содержании первых 6-ти глав см. Даниил, № 4 и Еврейск. Энц., I, ст. 543). В 7-й главе излагается первое видение Д., которое имело место «в первый год Бельшацара, царя вавилонского». Д. видит, как из моря выходят четыре огромных зверя; один похож на льва, другой — на медведя, третий — на барса, а четвертый, с железными зубами и 10 рогами, между которыми пробивается один малый рог, с глазами человеческими и устами, говорящими высокомерно, не похож ни на одного зверя. И вот поставлен престол, на котором восседает и судит Предвечный; первым уничтожается зверь, изрекавший надменные речи, а за ним и остальные. Один из ангелов объясняет Д., что эти четыре зверя обозначают четырех царей земли, которые будут ее пожирать и терзать и восстанут против самого Бога, но Он отнимет у них власть и совершенно их уничтожит; «царство же и власть и величие царств всей поднебесной дана будет святому народу Всевышнего». Таково первое откровение Д. — Второе видение (глава 8) представилось Д., когда он в третий год царствования Бельшацара находился в Сузах. И вот ему представилось, что он стоит на берегу эламитской реки Улая и видит могучего овна с двумя рогами, который «бодается к западу, и к северу, и к югу» и поражает всех зверей; но вот на него в неистовстве набрасывается козел с суковатым рогом между глазами, пришедший с запада, и побеждает могучего овна. Тогда козел становится еще более силен, его суковатый рог ломается и вместо него появляются четыре отростка «к четырем ветрам небесным»; от одного из них выходит другой небольшой рог, который разрастается по направлению к югу, востоку «и к прекраснейшей из стран» и начинает наконец угрожать самому Господу. Д. не понимает смысла всех этих видений; тогда ему является архангел Гавриил (см.), который объясняет ему, что овен с двумя рогами — это цари мидийский и персидский, а козел — это царь Ионии; большой рог его между глазами — это ее первый царь. Он сломился и вместо него появились четыре других царства; под конец же этих царств «восстанет царь наглый и искусный в коварстве»; он усилится до того, что будет производить ужасные опустошения «и будет губить сильных и народ святых». «И сверх ума его и удачи, будет также коварство в руке его, и сердцем своим он превознесется, и среди мира погубит многих, и против Владыки владык восстанет, и сокрушен будет, но не рукою». Это видение до того поражает Д., что он заболевает. — Девятая глава книги Д. почти вся посвящена покаянной молитве пророка, которую он произнес после того, как долго «соображал по книгам число лет, о которых было слово Господне к Иеремии-пророку, что над развалинами Иерусалима должны исполниться 70 лет». В конце этой молитвы Д-у снова является архангел Гавриил, который разъясняет ему, что должно будет пройти семьдесят семилетий для народа и святого города, прежде чем будут раскрыты и искуплены все преступления и беззакония, совершенные им, «дабы приведена была правда вечная, и положена была печать на видение и пророчество, и помазано было Святое святых». — Третье видение (глава 10) явилось Д. в третий год царствования Кира, царя персидского; Кир назывался уже тогда именем Бельшацара (см.). Проведя в сетовании «три седмицы дней», в течение которых он не ел вкусной пищи, не пил вина и не умащал себя маслами, он однажды увидел на берегу Тигра мужа, облеченного в льняную одежду, опоясанного золотым поясом, с лицом, сверкающим, как молния, и глазами, метавшими пламя; руки и ноги его блестели, как медь, «и звук речей его был подобен голосу множества людей». По повелению Бога, он явился раскрыть перед Д. будущее и вразумить его, что случится с народом его в «конце дней». Готовится для мира (11 глава) великое испытание в лице некоего южного правителя, который будет вести кровопролитную и жестокую войну с царем северным. Ему на смену придет некто презренный, не достойный царского венца, но он придет в тишине и лестью овладеет царством. Все подчинится его воле — и земли, и люди, — и будет он действовать насилием и коварством, и он озлобится на святой завет… и от него поставлены будут наместники, которые осквернят святилище, и прекратят ежедневную жертву, и поставят мерзость запустения; противниками его выступят только «просветители народа», משכילי עם, и пострадают за это, но в страданиях они очистятся и убелятся «к последнему времени». Этот «презренный» будет молиться только Богу крепостей и будет поклоняться мечу и насилию, но «и он придет к своему концу, и никто ему не поможет». Страшным бременем ляжет это время и на Израиль (12 глава), но на защиту его станет «великий покровитель» Михаил и спасет всех, «которые найдены будут записанными в книге». Тогда «и многие из спящих во прахе земли пробудятся — одни для жизни вечной, другие — на вечное поругание и посрамление». «И просвещающие других будут сиять, как свет небесный, и обратившие многих к правде, как звезды во веки веков». На вопрос Даниила, когда же именно наступит этот чудный конец, муж в льняной одежде ответил, что «это будет по истечении круга времени и двух с половиною кругов, и когда прекратится рассеяние силы народа святого; тогда исполнится и все сие». «Конец» же, אחרית, будет заключаться в том, что «многие очистятся, убелятся и переплавлены будут», и всякий восстанет для получения своего жребия в конце времен, לקץ הימין.

1.

Взгляд критической школы. — Представителей критической школы прежде всего в книге Д. интересовал вопрос о смешении арамейского и еврейского языков; однако причину этой особенности до сих пор не удалось открыть хотя бы приблизительно. Пример подобного же смешения арамейского и еврейского языков встречается в «Seder Olam Zuttah» (издан. Joh. Meyer’a), где автор постепенно переходит на арамейский язык, говоря о лицах Вавилонского пленения, но на стр. 117 возвращается к еврейскому языку. Автор книги Д. хотел, может быть, передать слова «халдеев» на их собственном языке, а затем невольно продолжал свой рассказ на более знакомом ему языке (ср. Driver в Cambridge Bible for Schools, стр. XXII). J. Böhmer (Reich Gottes und Menschensohn im Buche Daniel, 1899, стр. 150) предполагает, что арамейская часть Д. была написана на этом языке потому, что ее содержание относится ко всем народам; Prince и др. полагают, что вся книга была первоначально написана на еврейском языке и затем переведена на арамейский язык и что часть еврейского оригинала затерялась и замещена арамейским переводом. Этот взгляд не принимает, однако, во внимание того факта, что арамейская часть начинается речью «халдеев». Другие ученые думают, что вся книга была первоначально написана на арамейском языке, а затем начало и конец книги были переведены на еврейский язык для того, чтобы книга могла быть включена в канон (Marti в своем комментарии, 1901, стр. IX). Но если бы включение в канон зависело от того, написана ли книга по-еврейски или нет, то было бы необходимо перевести всю книгу на еврейский язык. Это различие языка обеих частей этой книги, во всяком случае, не дает еще права предположить, как это делает Meinhold в своем комментарии (стр. 262), существование двух ее источников, ибо арамейская книга Даниила не могла начинаться с 2, 4. — Другое различие формы между частями книги заключается в том, что политическая история, образующая задний фон первых шести глав, отсутствует в главах 7—12. Это различие может быть объяснено следующим образом: автор хочет сначала рассказать без перерыва исторические факты жизни Д;, а затем уже он рассказывает о видениях Д., не связанных с жизнью других людей. В первых шести главах Д. выступает в третьем лице, а в остальных он сам является рассказчиком. Это объясняется тем, что вторая часть занимается исключительно рассказом о внутреннем опыте Д. вне отношения к внешним событиям. Такие переходы встречаются также и в других книгах, например в книге Гошеи, гл. 1 и 3. Такой переход от одного лица к другому отнюдь не должен нас заставлять отрицать единство этой книги (относительно других мнений о составном характере книги Д. см. Eduard König, Einleitung in das Alte Testament, стр. 384; Von Gall, Die Einheitlichkeit des Buches Daniel, 1895; G. A. Barton, The Composition of the Book of Daniel, в Journ. Biblical Literat., 1898, стр. 62—86). Barton находит противоречие между 1, 1, 5, 18 и 2, 1, ибо Навуходоносор называется «царем» в 1, 1, и, согласно 1, 5, 18, Д. и его друзья должны были воспитываться три года прежде, чем предстать перед царем, а в 2, 1 сообщается, что они предстали перед царем во второй год царствования Навуходоносора. Но мы имеем здесь, вероятно, дело с естественным анахронизмом; упоминая о Навуходоносоре, который лишь впоследствии сделался царем, Д. дает ему тот титул, под которым он был всем известен во время писания этой книги. Barton находит также противоречие между словами «И был Д. до первого года царя Кира» (1, 21) и словами «В третий год Кира, царя персидского, было откровение Д.» (10, 1); но 1, 21 не означает, что Д. жил «до первого года царя Кира», а только то, что Д. пережил падение царства Навуходоносора и его потомков. Другие противоречия, упоминаемые Barton’ом, рассматриваются Ed. König’ом в Theologisches Literaturblatt, 1898. Неправилен поэтому его вывод, что за первой главой следует девять различных и законченных эпизодов. Возможно, однако, что книга состояла первоначально лишь из глав 1—7. Это предположение могло бы служить объяснением следующих трех обстоятельств: прекращения арамейского языка, формулы «здесь конец слова» и нахождения рядом (главы 7 и 8) двух тождественных по содержанию рассказов. Когда события развернулись, были, может быть, прибавлены в форме летучих листков более пространные изложения пророчеств, яснее указывавших на день освобождения.

Время написания книги можно установить по следующим соображениям: она не была написана во время Вавилонского пленения, ибо многие части текста не могли быть написаны современником второго вавилонского царя и его преемников. Это доказывает уже форма имени царя в этой книге. Его ассирийское имя было «Набу-кудуриуцур» (Friedrich Delitzsch, Assyrische Lesestücke, 1900, стр. 192), и евреи первоначально произносили это имя «Небу-кадр-еццар» (Иер., 21, 2 и сл. [26 раз]; Иезек., 26, 7; 29, 18 и сл.; 30, 10); среднее «р.» было поглощено конечным «р», и получилось «Небу-кадн-еццар», форма, которая у Иеремии находится лишь в 27, 6—29, 3, но которая является обычной во всех позднейших произведениях (II кн. Цар., 24, 1 и сл.; II кн. Хр., 36, 6 и сл.; Эзра, 1, 7; Эсфирь, 2, 6; Дан., 1, 18 и сл.; Соферим, XIV, 7; Seder Olam Rabbah, XXIV и сл.; Септуагинта, Ναβουχοδονόσορ). Современник Навуходоносора и его преемников не мог бы также написать рассказы, содержащиеся в книге Д. в той форме, в которой они предлежат перед нами, так как они содержат в себе некоторые подробности, не согласующиеся с данными, доставляемыми другими историческими источниками. Первый стих, например, в котором рассказывается, что Навуходоносор явился к Иерусалиму в третий год царствования Иегоякима и осадил его, противоречит другим местам Библии, ибо глагол בא означает здесь, как и в других местах, «пришел», «прибыл» и не может означать «окончил», что доказывается также контекстом 1, 1. Но Иеремия возвещает пришествие халдеев лишь в четвертом году царствования Иегоякима, год, точно и ясно обозначенный в Иер., 25, 1; 46, 2 как первый год царствования Навуходоносора. Дата «в третий год царствования Иегоякима» (Дан., 1, 1) получилась, вероятно, из II Цар., 24, 1 и сл., где говорится, что Иегояким после того, как он был подвластен Навуходоносору три года, отложился потом от него и против него были высланы полчища халдеев и подчиненных им народностей. Так как не указана дата, с которой начались эти три года, то можно предположить, что они начинаются с вступления на престол Иегоякима. Сделав это предположение, можно сказать, что халдеи осадили Иерусалим на третьем году царствования Иегоякима, когда Навуходоносор, естественно, стоял во главе их. Такие несогласованности не одиноки в Библии (ср. Eduard König, Einleitung in das Alte Testament, стр. 172 и сл.). Не может быть также принято буквально умопомешательство Навуходоносора в продолжение семи лет (Дан., 4, 29 и сл.). Навуходоносор, якобы отец Бельшацара, упоминается еще раз (5, 11, 13, 18, 22) в такой связи, которая подкрепляет предположение, что он действительно был отцом последнего. Это можно объяснить тем, что в продолжение долгого времени, которое протекло с тех пор, незначительные вавилонские цари пришли в забвение в устном предании, и последний царь, побежденный Киром, считался непосредственным преемником хорошо известного Навуходоносора. То же самое встречается в книге Баруха 1, 11, и Сенахериб упоминается как сын Энемессара (т. е. Салманассара) в книге Тобита, 1, 15, а Саргон (Ис., 20, 1) вовсе пропускается. Ведь известно также, что период 516—331 гг., из которого сообщается лишь об очень немногих событиях, был сведен всего к тридцати четырем годам при счете лет, протекших с сотворения мира (Seder Olam Rabbah, XXX).

Кн. Д. не написана непосредственно после Вавилонского пленения. Пророки эпохи после пленения не знают ее, ибо четыре рога, с которыми сравниваются враги израильского народа у Зах., 2, 1, обозначают четыре момента в пространстве, а не во времени и, следовательно, не относятся к следующим друг за другом царствованиям, как в кн. Д., 2, 29 и сл. То же самое необходимо сказать и относительно четырех колесниц в Захии, 6, 1 и сл. Бен-Сира говорит (XLIX, 15), что не было подобного Иосифу; он этого не мог бы сказать, если бы он знал книгу Д., так как Д. изображается в этой книге как человек, который, подобно Иосифу, был возведен в сан первого министра благодаря способности толковать сны. — Книга Д. была написана во время гонений на еврейский народ, воздвигнутых сирийским царем Антиохом Епифаном. Это утверждение опирается на следующие соображения: царство, символом которого является в книге козел (8, 5 и сл.), определенно называется там «царством Иавана», т. е. греческое царство (8, 21), причем большой рог символизирует его первого царя, Александра Великого (это определенно утверждает также Seder Olam Kabba, XXX), а малый рог — Антиоха Епифана (175—164). Это царство будет подвергать преследованиям воинство святых «на две тысячи триста вечеров и утр» (8, 14), т. е. полудней, или 1150 дней; Епифан в действительности приблизительно столько времени осквернял иерусалимское святилище, а именно от 15 Кислева 168 г. до 25 Кислева 165 г. (I Мак., 1, 57; 4, 52). Этот описанный в книге Д. 8, 9—32, 23—25 малый рог обладает теми же чертами, что и малый рог в главах 7, 8, 20; мы должны отсюда заключить, что в обоих местах говорится об одном и том же царе. Известное место 9, 23—27 также относится к этому периоду. Первое и непременное правило, которым следует руководствоваться при объяснении данного места, состоит в том, чтобы начать период семидесяти седмиц (масоретский текст — «семьдесят недель») первым периодом семи седмин (9, 25), а после него должен последовать второй период «шестидесяти двух седмин», ибо если второй период считать опять с самого начала, то придется считать с самого начала и третий период, «одну неделю». Контекст требует, кроме того, чтобы мы искали источник предсказаний о восстановлении Иерусалима в Иерем., 25, 11—13 и параллельных местах, ib., 29, 10. Упомянутый после первых семи седмин «помазанник» и «владыка», вероятно, Кир, который называется помазанником Господа также у Ис., 45, 1. Он завершает первые семь годичных недель изданием указа об освобождении евреев; и время, протекшее между разрушением Иерусалима халдеями (586) и 538 г., действительно почти равняется сорока девяти годам. Продолжительность шестидесяти двух седмин (434 года) не соответствует времени от 538 до 171 г. (367 лет), но хронологические познания того времени были не очень точны. «Seder Olam Zuttah» (изд. J. Meyer’а, стр. 104) исчисляет продолжительность персидского владычества в пятьдесят два года. Эта неточность тем более очевидна, что последний период одной седмины явно включает в себе годы 171—165 (ср. Rev. Ét. Juiv., XIX, 202 и сл.). Эта годичная неделя начинается убийством помазанника (ср. Левит, 4, 3 и сл. о помазании священника), т. е. законного первосвященника Онии III, — и во второй половине этой годичной недели храм Господа оскверняется мерзостью — серебряным жертвенником, воздвигнутым Антиохом Епифаном на месте жертвенника Господа для жертв всесожжения (ср. I кн. Макк., 1, 54).

Нет сомнения, что существовали рассказы о лице по имени Даниил, который был известен Иезекиилу как человек мудрый. Предание после этого приписало этому мудрому человеку все те черты, которыми еврейский народ мог наделить своих героев. Оно его возвеличило как образец благочестия и веры; оно, вероятно, рассказывало также, что Д. толковал сны, разбирал криптограммы и преобразовал начало мессианического царства. Вероятно, он играл такую же роль в литературе, как Соломон или Энох, и если один автор приписал свое произведение «Kohelet» Соломону, то другой автор мог сделать ответственным за свое произведение Д. — Что касается происхождения пророчеств, то было бы несправедливо сказать, что они были измышлением Д. Они были, вероятно, внушены восторженным изучением прошлой истории народа Божьего. Д. пользовался прошлым для того, чтобы провидеть будущее. Это видно из главы 9, 2, где автор говорит, что он вникал в пророчество Иеремии относительно семидесяти лет пленения, и это пророчество сделалось основой для нового пророчества. Это показывает, что автор был лишь учеником пророков, одним из тех, которые воспроизводили пророчества своих учителей. Его книга действительно не включена в отдел Небиим (пророки). — Ср.: J. D. Prince, Critical commentary on the Book of Daniel, 1899; Driver, Cambridge Bible for schools and colleges: Daniel, 1900; Behrmann, Handkommentar zum Buche Daniel, 1894; Marti, Kurzer Handkommentar zum Buche Daniel, 1901 [Статья Ed. König’a, в J. E. IV, 430—432].

1.