Гностицизм — эзотерическая, теологическая и философская система; представляет одну из наиболее темных и сложных проблем общей истории религий. Он приобрел видное значение в первом веке христианской эры и отцы церкви были принуждены взяться за опровержение Г. Поэтому ученые, занимавшиеся историей и догматикой церкви, всегда обращали большое внимание на это явление и пытались понять и определить его сущность и значение. Оно привлекало к себе еще большее внимание исследователей общей истории религий и за последнюю четверть прошлого века создало богатую литературу (ср. Herzog-Hauсk, PRE, VI, 728). Главнейшей чертой Г. является синкретизм, и ученые в зависимости от различных точек зрения, на которых стоят, усматривают его источник одни в эллинизме (орфизм), другие в Вавилонии, третьи еще в других местах. Настоящая статья касается только чисто еврейского гностицизма. — Еврейский Г., несомненно, более раннего происхождения, чем христианство, так как библейская экзегетика возникла задолго до зарождения христианства. Иудаизм находился в тесном соприкосновении с вавилоно-персидскими идеями в продолжение почти всей эпохи второго храма и в течение почти этого же периода — с идеями эллинскими. Таким образом магия, которая занимала не последнее место в учениях и внешних проявлениях Г., в сильной степени завладела умами евр. мыслителей. В общем нельзя указать такого круга идей, куда входили элементы Г., с которым евреи не были бы знакомы. Заслуживает внимания тот факт, что глав г-ских школ и основателей г-ских систем отцы церкви называли иудеями. Некоторые из них выводят все ереси, включая и г-ские, из иудаизма (Гегесипп у Евсевия, Hist. eccles., IV, 22; ср. Harnack, Dogmengesсhichte, 3 изд., Ι, 232, прим. 1). Надо, кроме того, отметить, что еврейские слова и имена Бога послужили субстратом для многих гностических систем. Христиане, обратившиеся из язычества, а также евреи пользовались как основой для своих систем терминами, заимствованными из греческого и сирийского перевода Библии. Этот факт доказывает, во всяком случае, что главные элементы Г. возникли из евр. миросозерцания, хотя это и не исключает возможности вливания нового вина в старые мехи. Космогонические и теологические спекуляции, философемы, касающиеся Бога и мира, составляют сущность гнозиса. Они основываются на первой части книги Бытия и на Иезекииле, для которых в еврейской спекуляции было два прочно установившихся и, следовательно, древних термина: «Маасе Берешит» и «Маасе Меркаба». Несомненно, Бен-Сира имел в виду эти спекуляции, когда предостерегал: «Того, что недоступно тебе, не испытывай, а что сокрыто от тебя, не разыскивай; размышляй ο том, что дозволено тебе; нет дела тебе до вещей таинственных» (Eccles [Sirach], III, 18, 19 по еврейскому тексту). «Нет сомнения, — говорит Гарнак, — что еврейский Г. существовал ранее христианского и иудео-христианского Г. В особенности из апокалипсисов ясно видно, что со 2 века до Р. Хр. г-ские идеи были связаны с иудаизмом, который воспринял вавилонские и сирийские учения; но отношения этого иудейского Г. к христианскому, может быть, определить гораздо труднее» (Harnack, Geschichte der altchristlichen Litteratur, 144). Ha древность еврейского Г. указывает затем достоверное свидетельство, что Иоханан бен-Заккаи, который родился, вероятно, в первом веке до обычной эры и был, по тр. Сукк., 28а, посвящен в эту науку, ссылается на запрещение «рассуждать ο миротворении пред двумя учениками и ο престольной-колеснице пред одним». Вследствие этого запрещения, несмотря на древность еврейского Г. и высокую степень его развития, в более ранних частях традиционной литературы от него сохранились только фрагменты. Учение, считавшееся тайным, конечно, не обсуждалось и затрагивалось лишь мимоходом, при случае. Такие случайные намеки недостаточны для каких-либо заключений относительно еврейской г-ской системы. Если подобная система когда-либо существовала (что можно предполагать, хотя еврейский ум вообще не склонен к выработке систем), она, несомненно, существовала в форме толкования истории творения и видения у Иезекииля престола-колесницы. Возможно, что тщательно скрываемое учение с течением времени утратило значительную часть своей устрашающей таинственности и стало предметом обсуждения среди адептов. Магия, к которой сначала относились со страхом, также потеряла свой страшный вид, когда круг учеников расширился. То же случилось и с Г., который имел ведь много общего с магией. Поэтому можно предположить, что разбросанные ссылки амораев от 3 до 5 вв. по Р. Хр., содержат в себе гораздо более древние г-ские идеи. Они цитируются под именами позднейших писателей только потому, что последние модифицировали эти идеи или соединили их с текстами из Священного Писания, а не оттого, чтобы они были их творцами или родоначальниками системы. Таким образом, очень вероятно, что немалая часть древнейшего еврейского гнозиса существует до сих пор, хотя в измененной форме, в мистических Малых Мидрашах, собранных Иеллинеком в Beth ha-Midrasch, и в средневековых произведениях еврейской каббалы. Хотя при имеющихся в настоящее время средствах невозможно отделить более ранние элементы от более поздних, тем не менее нельзя отрицать, что приверженцев тайной науки и магии нелегко искоренить окончательно, хотя от времени до времени и кажется, что они исчезли. Крохмаль и после него Иоэль уже указали на г-ские учения в Зогаре. Дальнейшие исследования выяснят отношения Г-а к каббале и их обоих к магии вообще.
В Г. второго века следует рассматривать три элемента: «спекулятивно-философский, обрядово-мистический и практический, или аскетический» (Harnack, указ. соч., стр. 219). Все эти три элемента могут быть возведены к еврейским источникам. Обрядово-мистический элемент здесь, однако, гораздо менее развит, чем в иудео-христианском и христианском Г-е, на много веков окончательно установившем богослужение и религиозно-правовую жизнь. Несмотря на существование многих отличительных признаков его, трудно точно определить границы гнозиса и отделить то, что относится к его области, от того, что относится к области теологии и магии. Эта трудность вытекает из самой природы гнозиса, главной характерной чертой которого является синкретизм, а также из природы еврейских источников, которые занимаются не определенными проблемами, а различными вопросами, не отделяя их один от другого.
Если бы г-ские системы не были известны благодаря другим источникам, то относящиеся к ним сведения из талмудических сочинений не могли бы быть выделены. Действительно, эти элементы были замечены только в первой половине прошлого столетия (Крохмаль, Грец), а некоторые были с несомненностью указаны позднейшими исследователями (Иоэль, Фридлэндер и др.); но многое еще остается сделать. — Спекуляции относительно «миросотворения» и «небесной колесницы» (т. е. относительно местопребывания и природы Божества), или, другими словами, философствование относительно неба и земли, определенно называются г-скими. Главное место, заключающее намек на них, следующее: «Запрещенные браки не должны обсуждаться в присутствии трех лиц, миросотворение — в присутствии двух, небесная же колесница — даже в присутствии одного, если только это не мудрец, понимающий по собственному знанию, «chakam umebin mi da’ato». Всякому исследующему четыре вещи лучше было бы не родиться: то, что наверху, то, что внизу, то, что позади нас, то, что будет впереди. Всякому исследующему не для славы своего Бога лучше было бы не родиться» (М. Хагига, II, 1). Так как Иоханан б.-Заккаи ссылается на это запрещение, оно должно было быть формулировано в дохристианское время (Тосеф. Хагига, II, 1 и параллельные места). Характерные слова chakam umebin mi-da’ato, встречающиеся здесь, соответствуют греческим терминам γνώσις и γνωστικοί (I Тим., VI, 20; I Кор., VIII, 1—3). Троякое изменение слова ע в следующем месте замечательно: «для того, чтобы человек мог познать, и чтобы дать познать, и чтобы стало познано, что Бог есть и Создатель, и Творец» (Aboth, IV, кон.; Krochmal, Moreh Nebuke ha-Zeman, стр. 208); эти слова ясно указывают на различие у гностиков между Богом и Демиургом. «Не их знание, мое знание» (Хаг., 15б) заключает в себе намек на гнозис так же, как и утверждение, что человек обладает знанием подобным ангельскому (Beresch. r., VIII, 11, изд. Theodor, стр. 65, מבי). Это выражение имеется также в других местах, между тем как γνώσις и γνωστικός ни разу не встречаются в талмудическом лексиконе, хотя в нем имеется около 1500 слов, заимствованных у греков; из этого можно заключить, что эти спекуляции — еврейского происхождения. В греческом языке классического периода слово γνωστικός означает не «знающий», но «познаваемый». Таким образом, технический термин мог создаться под еврейским влиянием. [Это ошибка: γνωστικός в смысле «познающий» встречается уже у Платона]. — Г. был первоначально тайной наукой, сообщаемой только посвященным (напр. Василид у Епифания, Haereses, XXIV, 5), связывающим себя клятвой, άργητα φυλάξαι τα της διδασκαλίας σιγοψενα (Юстин, Gnost. у Ипполита, Philosophumena, V, 24; cр. там же, V, 7: άπόρρητοςλ όγος καί μυστικός; также Wobbermin, Religionsgeschichtliche Studien zur Frage der Beeinflussung des Urchristentums durch das antike Mysterienwesen, стр. 149; и Aurich, Das antike Mysterienwesen in seinem Einflusse auf das Christentum, стр. 79). Однако г-ские школы и общества не могли предъявлять к своим приверженцам слишком высоких требований, иначе они не разрослись бы настолько, чтобы угрожать церкви, как это замечается на самом деле. Пневматики, составлявшие замкнутую общину, стремились расширить ее (Herzog-Hauck, указ. соч., IV, 734). Большинство гностических сект предпринимало открытую пропаганду; то же отмечается относительно еврейского Г. [J. E., V, 681.]
2.
Вышеприведенные места из Мишны, относящиеся к Г., запрещают преподавание этого учения и аморай р. Элеазар (3 век) в самом деле не допустил р. Иоханана преподать ему эту науку. Ориген, живший в это же время в Палестине, также знает «Меркабу» как тайную науку (Contra Celsum, VI, 18 ср.; Friedländer, Der vorchristliche jüdische Gnostizismus, стр. 51—57). Вавилонский аморай Иосиф (ум. 322) изучал «Меркабу»; пумбедитские старцы изучали «учение ο миросотворении» (Хаг., 13а). Так как они это делали все вместе, то очевидно, что они уже не строго соблюдали тайну. Еще меньше таинственности находим в послеталмудическую эпоху, а в Средние века ее почти совсем и не было. Философия никогда не окружалась тайной, и требования соблюдения тайны напоминает κρύβε, κρόβε магических папирусов. Гнозис скрывался потому, что он, подобно магическим формулам, мог повредить недостойному и непосвященному. «Правильным знанием» могут быть приведены в движение высший и низший миры. Когда Элеазар толковал «Меркабу», с небес сошло пламя и окружило присутствующих; ангелы плясали, как свадебные гости перед женихом, и деревья пели хвалебные песни. Когда р. Элиезер и р. Иошуа изучали Тору, «пламя сошло с небес и горело вокруг них», и отец Элиши бен-Абуи (Ахер) совершенно серьезно спросил: «Не хотите ли вы поджечь мой дом?» (Иер. Хаг., 77б; ср. Wajikra r., XVI, 4; Friedländer, Der vorchristliche jüdische Gnostizismus, 59). Все указанные таннаи были учениками р. Иоханана б.-Заккаи. Когда двое других ученых толковали «Меркабу», земля дрожала и на небе появилась радуга, хотя это было летом. Познания такого рода были опасны для недостойных и непосвященных. Когда один мальчик, читая перед своим учителем, «Меркабу» (Иезекиил, гл. 1), «углубился своим разумом в Хашмал» (זהיה מבין בחשמל), из «Хашмала» вышел огонь (ср. Иезек., 1, 4). Это был мальчик знающий (חכם — γνωστικός). — Гнозис не является ни чистой философией, ни чистой верой, а комбинацией веры и философии с магией, причем господствующим элементом является последняя, как это происходит при зарождении всякой религии и философии. Выражение «потрясение мира», употребленное гностиком Бен-Зомой (Beresch. r., II, 4 и параллельные места), напоминает одно из начал гнозиса. Приводим несколько интересных примеров. Следующее место встречается в берлинском папирусе, I, 20, Parthey: «Возьмите молоко и мед и вкусите их, и в вашем сердце будет тогда нечто божественное». Довольно любопытно, что Талмуд (Хаг., 13а) относит слова «мед и молоко под языком твоим» (Пес. Песн., 4, 11) к «Меркабе», одной из главных составных частей еврейского гнозиса, толкуя текст следующим образом: познание «Меркабы», которое слаще меда и молока, пусть останется под твоим языком, т. е. пусть оно не будет предметом открытой проповеди (ср. Dietrich, Abraxas, стр. 157). Валентинианцы учили, что для достижения спасения пневматикам не требуется ничего, кроме гнозиса и формул (επιρρήματα) мистерий (Epiphanius, Haereses, XXXI, 7). «Четыре ученых — Бен-Аззай, Бен-Зома, Ахер (Элиша б.-Абуя) и р. Акиба — вошли в рай (פרדם = παράδεισος); Бен-Аззай осмотрелся и умер; Бен-Зома осмотрелся и сошел с ума; Ахер подрезал деревца; Акиба вошел и вышел с миром» (благополучно) (Тосефт. Хаг., II, 3; Хаг., 14б; Иер., Хаг., 77б). Филон также говорит: "Некоторые могут задать вопрос: если истинная святость состоит в подражании делам Божиим, то почему мне запрещено насадить рощицу в святилище, между тем как Бог делал то же самое, насадив сад?... Пока Бог насаждает и сеет прекрасное в душе, душа совершает грех, говоря: «Я насаждаю» (De allegoriis legum, §§ 52 и сл.; изд. Mangey, §§ 117 и сл.). Филон здесь говорит также ο подрезывании деревьев. Это, очевидно, язык гностического учения, только слова тут употребляются в аллегорическом смысле, хотя, может быть, правильно также и буквальное объяснение. Мистики, как говорит Филон, подражают Богу, насаждая рощицу — т. е. мистик сам становится творцом. Он обладает также силой разрушения; Берехия (4-й век) объясняет слова Песни Песней, 1, 4 «ввел меня царь в чертоги свои» следующим образом: ввел меня Бог в тайны сотворения и престола Господня (Schir ha-Schir r., ad loc.; Bacher, Ag. babyl. Amor., III, 356). Он, следовательно, рассматривал познание «Меркабы» как вхождение в Божии чертоги или как вхождение в «Pardes». Акиба говорит своим товарищам, которые вместе с ним вошли в рай: «Когда подойдете к камням из чистого мрамора, не говорите «вода, вода!», ибо сказано «говорящий неправду не устоит предо Мною» (Хагига, 14б). — «Бен-Зома стоял и размышлял; р. Иошуа прошел мимо него, окликнул его раз и другой, но не получил ответа. На третий же оклик он быстро ответил. Иошуа сказал ему: «Откуда несут тебя ноги?» Он ответил: «Я созерцал». Тогда р. Иошуа сказал: «Призываю в свидетели небо и землю, что не двинусь с этого места, пока ты не скажешь мне, откуда (несут тебя) ноги?» Бен-Зома тогда ответил: «Я созерцал миросотворение и расстояние между нижними и верхними водами не было более двух или трех пальцев, ибо не сказано в Писании, что дух Божий «носился», а сказано, что Он «реял» над водою подобно птице, которая машет крыльями, и эти крылья касаются и не касаются ее». Иошуа тогда обратился к своим ученикам и сказал им: «Бен-Зома ушел», הלך לו. Бен-Зома остался после этого на земле лишь немного дней» (Bereschith r., II, 17). Выражение «ушел» указывает на экстаз; в параллельных местах ему соответствует выражение «עדײ מבחזץ», "он еще вне себя [это может означать — он еще вне правоверного еврейства]. — Еврейские философы посвящали много времени умозрениям ο сотворении мира; даже евреи, оставшиеся верными закону, связывали эти умозрения с первой главой Торы. Чтобы остановить эти философствования, писатель первого века говорит, парафразируя Прит., 25, 2: «В первой главе Торы слава Божия — облекать тайною дело; в остальных же главах слава Его — исследовать дело» (комм. Илии Виленского). При таком недружелюбном отношении официального иудаизма существование многочисленных гностических следов может быть объяснено лишь тем, что не все умозрения относительно миросотворения причислялись к познанию акта творения (ср. главное место в тракт. Хагига). Сам мудрый р. Иошуа дает толкование рассказа ο миросотворении (Beresch. r., Χ, 3). Главными проблемами космологии являются вопросы ο том, как, кем и какими средствами был создан мир? "Философ сказал р. Гамлиилу [II] (ок. 100 г.): «Ваш Бог отличный мастер, но у Него были также хорошие материалы — хаос, тьма, вода, ветер и водная бездна» [«tehom»] (Beresch. r., I, 12). Ρ. Иоханан (ум. в 279 г.) говорит: «Не нужно стремиться узнать, что было до сотворения мира, ибо, говоря ο дворце земного царя, не подобает упоминать ο навозной куче, которая была раньше на том месте, где теперь стоит дворец» (Хаг., 16а). Относительно характера умозрений ο сотворении мира можно судить по следующим агадам: «Если бы Бог не сказал небу и земле «довольно!», то они продолжали бы еще до сих пор растягиваться» (Хагига, 12а). Бог называется поэтому שדי («Он сказал די — довольно»). Еврейская мысль была особенно чувствительна в пункте единобожия, отвергая все, что грозило или имело тенденцию затемнить представление ο вечности и всемогуществе Бога. Р. Акиба объясняет, что знак винительного падежа, את, употреблен в первом стихе Бытия перед словами «небо и землю» для того, чтобы этот стих не мог быть истолкован в том смысле, что небо и земля создали Бога («Элогим»; Вeresch. r., I, 19; ср., Beresch. r., VIII, 8, где сказано, что минеи, מינים, толковали слово Берешит в смысле высшего недосягаемого Божества, которое создало Бога Элогима, Демиурга). Архоны гностиков обязаны, может быть, своим существованием слову בראשית — αρχή. Первым изменением, внесенным согласно одной Барайте (написанной не позже второго века) семьюдесятью толковниками в греческий перевод Библии, было помещение слова «Бог» в начале первого стиха кн. Бытия. Раши, который не знал Г. даже по имени, говорит, что это было сделано для того, чтобы не говорили, что «начало» (Αρχή, как Бог) создало Бога «Элогим». В связи со взглядами Г. относительно первоначального гермафродитизма необходимо здесь упомянуть, что даже наиболее ранние талмудические авторитеты были знакомы с учением ο парности (Joеl, l. с., I, 159 и сл.). Следующие места показывают, насколько глубоко древние были проникнуты этим учением: «Все, что Бог сотворил в своем мире, Он сотворил мужчиной и женщиной» (Б. Б., 74б). — «Бог сотворил человека из праха земли (Быт., 2, 7), «прах» («afar») мужского рода, «земля» («адаmаh») женского рода. Горшечник также берет мужскую и женскую землю, дабы посуда отличалась прочностью» (Beresch. r., XIV). — Учение ο делении вод на мужскую и женскую воду тесно связано с гностическим учением ο миросотворении. Р. Леви говорит: "Верхняя вода [дождь] мужского рода, нижняя вода [«tehom», = бездна морская] женского рода, ибо написано (Ис., 45, 8): «да раскроетcя земля и принесет спасение [потомство]» (Иер. Берах., 14а; ср. Pirke r. Eliezer, XXIII).
Евреи, разумеется, питали сильное отвращение к учению ο Демиурге, который отождествлялся некоторыми христианскими гностиками с Богом Ветхого Завета и назывался ими «проклятым Богом евреев», Богом, который является источником всего зла в мире (Epiphanius, Haereses, XL, 7; cp. Harnack, Geschichte der altchristlichen Literatur, стр. 174; Herzog-Hauck, l. c., VI, 736; Friedländer, l. c., стр. 69). Еврейский монотеизм был несовместим с представлением ο каком бы то ни было Демиурге. Уже цитированное место из Aboth, IV, 22, очевидно, направлено против воззрения ο Демиурге и тому подобных взглядов: «Чтобы возвестить и было ведомо, что Он — Бог, и создатель, и творец, и сведущий, и судья… что Он будет судить… ибо все — Его. Пусть твой «иецер» (искуситель, злой помысел) не уверяет тебя, что могила для тебя — убежище, ибо не по своей воле ты создан, не по своей воле ты родился, не по своей воле живешь, не по своей воле умрешь и не по своей воле отдашь отчет Царю царей». Тем не менее вера в «князя мира» является отражением представления ο Демиурге. Когда Бог сказал «Я расположу деревья по роду их», князь мира пел хвалу Господу (Хул., 60а). Стих 25в 37-м Псалм. читает «князь мира», ибо он, а не Бог, живет только со времени сотворения мира (Иеб., 16б). Князь мира просил Бога сделать Езекию Мессией, но Бог сказал: «Это — моя тайна»; Бог не хотел открыть Демиургу своих намерений относительно израильского народа (Санг., 94а; cp. Krochmal, l. с., стр. 202 и 208). Часто в талмудической литературе упоминаются две власти («schete reschujoth»). — Чтобы объяснить существование зла в мире, гностики принимали существование двух начал, что, однако, не тождественно с дуализмом (ср. Иер. Берах., в конце; Хулин, 87а). Официальным воззрением было представление ο том, что Бог вызвал к бытию вселенную Своим словом (ср. Псалм., 33, 6, 9: «Словом Господа сотворены небеса, и дуновением уст Его — все воинство их. Ибо Он сказал — и сделалось, повелел и явилось»). Согласно, однако, традиции, сотворение мира потребовало только акта Его воли, а не Его слова (Tar. Jer. к Бытию переводит «Он пожелал» вместо «Он сказал»). — Наряду со спиритуалистическими воззрениями существовали также материалистические представления. Тора существовала за 2000 лет до сотворения мира (Beresch. r., VIII, 2). Она сама говорит: «Я была тем орудием, посредством которого Бог сотворил мир» (Beresch r., I). Это представление рационализируется в агаде сравнением Торы с планом архитектора. Рав (200 по Р. Хр.) ссылается на комбинации букв, посредством которых был сотворен мир (Берахот, 55а; Epstein, Recherches sur le Sefer Jezirah, стр. 6). По гностическому учению палестинца Марка, мир возник посредством перемещения букв (Gfrätz, Gnostizismus und Judenthum, 105 и сл.). Epstein называет этот взгляд астрологическим. Различные элементы алфавита играют значительную роль в этой космологической системе, и отражением их роли служит одна агада, в которой буквы, начиная с последней, являются перед Богом и просят, чтобы мир был создан посредством их. Они получают отказ, пока не появляется буква «beth», ב, с которой начинается рассказ ο миросотворении. «Alef» долго жалуется на это предпочтение второй буквы и примиряется с этим только тогда, когда он был поставлен в начале десяти заповедей (Beresch. r., I, 14). Предполагалось, очевидно, что мир возник с первым звуком, произнесенным Богом. В «Sefer Jezirah» тремя главными элементами алфавита являются אמש, т. е. אויר (воздух), מים (вода) и אש (огонь). Согласно этому представлению существуют три, а не четыре стихии, как это принималось всеми в древности. — Нельзя определенно сказать, в какой мере умозрения «Sefer Jezirah» повлияли на каббалу и ее главное основание, «Зогар», равно как главных представителей каббалы в конце Средних веков и в новое время, так как нет специальных исследований, посвященных этому вопросу. — Г. рассматривался иудаизмом как явление законное. Цепь традиции, через которую передавалось его учение, отмечается в главном из относящихся к нему мест в Хаг., и список представителей этой традиции начинается р. Иохананом б.-Заккаи. Там же мы находим, как и у валентинианцев, деление людей на три разряда, на гилических (плотских), психических (душевных) и пневматических (духовных). Хотя эти названия там и не встречаются, но «третий разряд», как наивысший, упоминается специально (Хаг., 14б), как на это еще раньше Иоэля указал Крохмаль. Офитическая диаграмма была также известна, так как упоминается желтый круг на ней (Joël, l. с., стр. 142). — Г., как всякая система мысли, развилась по различным направлениям: одни направления нападали на еврейское вероучение, в особенности на монотеизм, другие — на еврейскую мораль, а пo отношению к этим двум вопросам иудаизм всегда был очень чувствителен. — Некоторые гностические секты вели безнравственный образ жизни. К ним принадлежал, согласно легендарным рассказам, между прочим, Ахер (Элиша б.-Абуя; ср. Пес., 56а; Kohel r., 7, 18; Harnack, l. с., 166 и сл.; Hilgenfeld, l. с., стр. 244—250). Существовали и гностические секты, проповедовавшие и практиковавшие аскетизм (Herzog-Нauck, l. с., VI, 734, 755). Иосе б.-Халафта принадлежал, по-видимому, к одной из этих сект, ибо он говорит ο «пяти посаженных им деревцах» (сыновьях). Это язык Г. — Те партии, которые, хотя и находились в недрах еврейства, тем не менее были враждебны ему, — к ним принадлежали также иудео-христиане — естественно прибегали к модному тогда Г. Слово «minim» в Талмуде, как это показали Friedländer, а дο него Krochmal и Grätz, часто относится к гностикам. Познание происхождения и природы человека также входило в состав гностического учения. Существуют и другие следы Г. в иудаизме (ср. Beresch. r., VII, 5). См. также Космология, Миросотворение. — Ср.: N. Krochmal, Moreh Nebuke ha-Zeman, 199 и сл., Lemberg, 1863; Grätz, Gnostizismus und Judenthum, Krotoschin, 1846; Grätz, Gesch., IV, стр. 112 и сл.; Joël, Die Seligionsgesch., I, 103—170, Breslau, 1880; M. Friedländer, Der vorchristliche jüdische Gnostizismus, Göttingen, 1898; Schürer, в Theologische Literaturzeit., 1899, 167—170; Hönig, Оphiten; A. Epstein, Recherches sur le Sefer Jezirah, Paris, 1894 (перепечатано из R. E. J., XXXVIII—XXIX); J. Matter, Histoire critique du gnosticisme, Paris, 1828; Мansel, The gnostic hеrеsies, London, 1875; A. Hilgenfeld, Ketzergesch. des Urchristenthums, Leipzig, 1884; A. Harnack, Gesch. der altchristl. Lit., I, ib., 1893; Dietrich, Abraxas, Leipz., 1891; G. Aurich, Das antike Mysterienwesen in seinem Einfluss auf das Christenthum, Göttingen, 1894; G. Wobbermin, Religionsgesch. Studien zur Frage der Beeinflussung des Urchristenthums durch das antike Mysterienwesen, Berl., 1896; G. R. S. Mead, Fragmente eines verschollenen Glaubens (немецкий перев. A. von Ulrich), ib., 1902; A. Wurm, Die Irrlehrer im Ersten Johannesbrief, Freib., 1903; Biblische Studien, VIII, 1. O др. сочинениях см. Herzog-Hauck, Real-Encyc., VI, 728. [Из ст. L. Blau, в Jew. Enc. V, 683—86].
3.