Воскурение (קטרת) — выделение благовоний из ароматных веществ посредством их сжигания. Уже в глубокой древности оно являлось на Востоке излюбленным средством для очищения воздуха и для предохранения от заразных болезней. Последним мотивом Плутарх объясняет обычай В. в храмах египтян. В. употреблялось и для обыденных целей, напр. молодые девушки окуривались миррой, ладаном и другими благовонными травами (Песнь Песней, 3, 6; ср. выражение Псалма, 45, 9 «смирна, алой и кассия — все одежды твои»). В начале христианской эры окуривание благовонными специями производилось не только язычниками, но и еврейскими женщинами в целях колдовства (Берах., 53а). К этому же времени относится, обычай при трапезе или после нее обносить на горячих угольях благовония, מונמר, причем к застольной молитве присоединяли особое славословие (Берах., VΙ, 6; ср. Иер. Беца, II, 7). Уже в глубокой древности курение являлось основной частью жертвенного культа. Это подтверждается некоторыми фресковыми изображениями из древнеегипетской жизни, на которых фараон обычно представлен с курильницей в руке, совершающим обряд В. Согласно одной надписи, Рамзес III в течение своего 31-летнего царствования пожертвовал на нужды храмов 1.933.766 кусков курительных специй (Ermann, Aegypten, 407 и сл.). В. (kutrinnu) являлась также частью религиозного культа y ассиро-вавилонян; об этом свидетельствуют царские надписи, гимны, магические тексты и легенды (Delitzsch, Assyr. Handwört., 600). Геродот сообщает (I, 183), что на большом алтаре Бела сжигалось 1000 весовых талантов благовонных веществ во время годичного праздника этого бога. — Исходя из сказанного, можно a priori предположить, что В. встречалось и в древнейшем израильском культе. И действительно, В. занимает весьма значительное место в законодательстве ο жертвоприношениях (Исх., 30, 34; Лев., 16, 12, 13; Числ. 16, 17), ο нем лишь изредка упоминается в исторических и пророческих книгах (I Сам., 2, 28; Исх. 1, 13). Пророк Иеремия, который относился равнодушно к кровавым жертвоприношениям, не лучше относился к В. «К чему мне ливан, приносимый из Шебы, и благовонный тростник, получаемый из далекой земли?» (Иер., 6, 20; ср. 41, 5). Так же относится к В. и позднейший Исаия II, он говорит (43, 23 и сл.): «Я не заставлял тебя служить Мне приношением и не утруждал тебя курением, לנונה. Ты не покупал за серебро благовонного тростника ради Меня и не насыщал Меня туком своих жертв».
В жертвенном законодательстве Пятикнижия В. предписывается то в качестве составной части других видов жертвоприношений, то как самостоятельная жертва. В качестве составной части В. приносилось при всякой животной жертве, под названием «минха», מנחה, и состояло из ладана, который сжигался с небольшим количеством муки на большом алтаре. Жертвоприношение двенадцати хлебов предложения сопровождалось также жертвой В.; согласно позднейшим источникам (Флавий, «Древн.», III, 10, §7; Мен., XI, 5, 7, 8), на столе, предназначенном для хлебов предложения, ставились две золотые чаши с фимиамом, который, после того как по субботам старые хлебы заменялись свежеиспеченными, сжигался на огне большого «алтаря всесожжения» (Лев., 24, 7—9). В. лишь в двух случаях опускалось — при искупительной жертве бедного (Лев., 5, 11—13) и при жертве, приносимой прокаженными и неверной женой (Лев., 14. 10, 20). В качестве самостоятельной жертвы воскурения совершались на золотом алтаре дважды в день — утром и вечером — и соответствовали каждодневному, т. е. ежеутреннему и ежевечернему, сожжению агнца, «олат тамид», עולת תמיד. Повеление, предусматривающее этот вид В., קטרת תמיד, предписывало производить его по утрам, когда священник заправлял храмовые лампы, и по вечерам, собственно в сумерках, הערכים; ני (или, как толковала это выражение раввинская традиция, когда солнце начинает клониться к западу), когда он их зажигал (Исх., 30, 7—9). Как самостоятельная жертва В. предписывалось также и в день Всепрощения. В этот день сам первосвященник должен был, войдя в Святая Святых, зажечь фимиам в курильнице; специальный алтарь В. на этот раз обыкновенно пустовал (Лев., 16, 12). — Что В. пользовалось особенным значением в эпоху существования жертвенного культа, видно из того, что ему приписывалась особенная чудодейственная, святая сила. Приносить эту жертву мог только первосвященник — это была одна из прерогатив его сана. За посягательство на эту прерогативу был жестоко наказан проказой царь Узия (II кн. Хрон., 26, 16); левитов с Корахом во главе, пытавшихся принести подобную жертву, не будучи на то уполномоченными, постигла смерть (Числ., 16, 6 и сл.; 17 и сл.); точно так же погибли два сына Аарона — Надаб и Абигу, хотя и облеченные властью приносить жертвы В., только потому, что при совершении этого обряда они по ошибке зажгли свои курильницы простым огнем, вместо того чтобы взять его с жертвенника всесожжений (Лев., 10, 1 и сл.). В самом законе уже предусматривалась смертная казнь для тех, кто пользовался священным фимиамом с целью его профанации, или просто дома воскурял благовония, изготовленные по специальному рецепту, или, наконец, для жертвенного В. пользовался не тем составом, который предписан законом (Исх., 30, 34—38). — Рецепт, по которому изготовлялось священное воскурение, приведенный в Исх., 30, 34—37, упоминает про четыре ингредиента, входившие в его состав: «натаф», נטף, вероятно, стираксова смола, а по мнению талмудистов, которые переводят это слово через צרי, бальзам; «шехелет», שחלת — верхний покров раковины особого вида моллюсков, встречающихся в Красном море; этот покров отличается сильным ароматным запахом и поныне употребляется на Востоке для курений и как целебное средство; Талмуд переводит это слово через צפורן, т. е. оникс, ноготь или коготь, что соответствует термину «хельбена», חלננה (galbanum), вид смолы, продукт известной травы ferula; «лебона», לנונה — смола ладанного дерева, одного из многочисленных видов Boswellia, растущего в Счастливой Аравии. Каждая из этих специй бралась в равном количестве, и все они смешивались с солью; образовавшаяся таким образом масса и составляла материал для воскурения.
1.
— В. в талмудической литературе. — В эпоху второго храма состав курительного порошка для В. был гораздо сложнее. Кроме ингредиентов, упоминаемых в Библии (см. выше), прибавлены были еще 7, так что всего их было 11; и если Флавий говорит, что число составных частей материала для В. было 13 («Иуд. войн.», V, 5, § 5), это нисколько не противоречит данным Талмуда, так как и последний, кроме главных 11 частей, знает еще две, которые брались в минимальном количестве. Общее весовое количество приготовленного на целый год порошка было 368 «мин», 365 мин по числу дней солнечного года; ежедневно 1/2 м. сжигалось утром и 1/2 м. вечером; лишние 3 м. сжигались в день Всепрощения. Упомянутые выше четыре ингредиента, бальзам, оникс, галбан и ладан, брались каждый в количестве 70 мин. Затем идут: 1) מור = мирра (myrrha); 2) קציעה = cassia — библейское קידה, особенный сорт корицы; 3) שנלת נרד = nardus — белоус; 4) כרכם = crocus — шафран; каждая из этих 4-х специй бралась в количестве 16 мин; 5) קשט = costus speciosus (корень растущего в Индийских Альпах растения); его бралось 12 мин; 6) קלופה = кора неизвестного теперь пахучего дерева (ср. Aruch compl., s. v.); оно бралось в количестве трех мин; 7) קנמון = cinnamomum — корица, 9 мин; 8) כפת הירדו — иорданская амбра и 9) מעלה עשן = буквально «трава, поднимающая дым»; последние два вещества входили в состав порошка в совершенно незначительном количестве. Некоторые из ингредиентов, прежде чем стать пригодными для В., подвергались тщательной обработке и очищению; так, напр., оникс (пахучая раковина) некоторое время вымачивался в кипрском вине, чем из его аромата изгонялась резкость. Много времени тратилось на растирание ингредиентов, причем каждый из них растирался отдельно; человек, растиравший их, поощрял самого себя многократным повторением выражения: «hadek heteb», т. е. «хорошо растирай». Обыкновенно вся масса растиралась в ступке дважды в году и в обоих случаях с тщательными предосторожностями; затем в сырые дни массу собирали в груду, в сухие же и теплые дни раскладывали для просушки. В эпоху Ирода изготовление В. сделалось особо привилегированным занятием, в котором главн. образом прославилась семья Абтинас; последняя одно время пользовалась исключительным правом его изготовления еще и потому, что знала секрет, как изготовлять материал, от которого дым подымался в виде ствола финиковой пальмы (Иома, 38а). Это свойство зависело от упомянутой выше травы Maale-aschan, знание которой члены этой семьи держали в секрете. Когда мудрецы упрекали их за то, что они не открывают другим эту тайну, они оправдывались тем, что они опасаются, чтобы этот секрет не перешел к язычникам, которые могли бы устроить такое же воскурение своим идолам. Таннай II столетия р. Иоханан бен-Нури рассказывает, что он однажды встретил старика со свитком, в котором были описаны свойства разных специй. Старик этот оказался из дома Абтинас. Передавая р. Иоханану свиток, он сказал: «Пока наш род существовал, мы держали это в секрете; я, последний из нашего рода, передаю его тебе, но смотри, чтобы он не попал в руки недостойные» (Иома, 38а).
Л. К.3.
Неизвестно в подробностях, какие сосуды употреблялись до диаспоры при Β. и при самом алтаре Β.; ο них только мимоходом упоминается в книге Числ, 4, 12, причем описание их не дано. Очевидно, важное место среди этих сосудов занимала «махта», מחתה, которую считают то чашей, то жаровней, то кадильницей. Ее, наполненную угольями, на которые высыпалось курительное вещество, обыкновенно держал в руке священник во время совершения воскурения. В подобной «махте» Аарон возносил жертву В. за грехи народа (Числ., 17, 11—12); каждый из сыновей Аарона имел свою «махту» (Дев., 10, 1 и сл.); жертву В. вознесли в таких же сосудах и восставшие под влиянием Кораха левиты (Числ., 17, 4). Полагают, что это были такие же кадильницы, какие встречаются на некоторых древнеегипетских изображениях (Wilkinson). От махты отличался другой сосуд — «каф», כף, в котором содержался фимиам (Числ., 7, 14, 20, 26, 32 и т. д.). В эпоху существования Иродианского храма первосвященник в день Всепрощения вступал в Святая Святых, нося в правой руке махту с угольями, a в левой — каф с фимиамом. Помимо этих названий сосудов, встречающихся в Пятикнижии, в позднейшей библейской литературе употребляется еще слово «миктерет», מקטרת (II Хрон., 26, 19; Иезек., 8, 11), которым, как полагают, также обозначалась кадильница. В греческих версиях эти сосуды называются pryeion (Бен-Сира, II, 9) и libanôtos (Откров., VIII, 3, 5; ср. I Цар., 7, 49). В Иродиановом храме раскаленные уголья с жертвенного алтаря собирали серебряной махтой и всыпали в золотую, сосуд же с веществами В. покрывался небольшим платочком, «метутелет». Из трактата Тамид (III, 9) явствует, что при очищении жертвенника В. употреблялась еще метла, «мехабедет». По-видимому, все сосуды до и после второго храма изготовлялись из золота (I кн. Цар., 7, 50; Иосиф Флавий, «Иуд. войн.», У, § 5). — Ср.: Benzinger, Hebr. Arch., 331, 340; Riehm, HBA, II, 1273—1278; Hamburger, Realencyclop., II, 868—869; Nowack, Hebr. Arch., 40, 72; Black and Cheyne, II, 2166—2169.
1.