Апостаты и апостазия — I) Древний период. — А. и А. — слова греческого происхождения, άποστασία и άποστάτης обозначают «отпадение», «бунт» и «бунтовщик» в политическом смысле (I Макк., XI, 14, XIII, 16; Флавий, «Прот. Ап.», I, 19, § 4) и применялись затем в религиозном смысле для обозначения бунта против Бога, отпадения от веры Израиля. Этими словами передается в Септуагинте др.-евр. «מדו»: Числ., 14, 9; Иошуа, 22, 19, 22; «מעל»: II Хрон., 28, 19, 33, 19; «סזוו»: Пс., 30, 1; и «בליעל»: I Цар., 21, 13; Аквила, Суд., 19, 22; I кн. Сам., 25, 17. В I книге Маккавеев, 2, 15 сообщается, что «пришедшие от царя принуждали народ к апостазии», т. е. к отпадению от Бога Израиля; Иасон, безверный первосвященник, «всеми преследуем и ненавидим, как отступник от закона» (τοΰ νόμου άποστάτης; II Макк., 5, 8); змей, это воплощение отпадения от Бога и Его закона, называется апостатом (Септуагинта, Иов, XXVI, 13; Симмах, Иов, ХХIV, 13; ср. II Посл. к Фесс., II, 3; Откров. Иоанна, ХIV, 6; Beresch. rab., XIX, אפיקזוזם).
Раввинская литература для обозначения вероотступничества употребляет следующие выражения: (а) מזמו от המיו; Иерем., 2, 11 и דת המיו Сук., 56б; Абода Зара, 26б; Эр., 69a; (b) משזמד от שמד («принудить к вероотступничеству»; Иер. Сук., V, 55,; Ber. rab., LXXXII; Sifra, Wajikra, II; Targum Onkelos Иcx., 12, 43). В эпоху сирийского преследования вероотступники называются в Megillath Taanith, VI, «meschum medaiia» в мантуанском изд.; в позднейших изданиях это заменено словом «Reschaim», ושעים (Grätz, Geschichte, 3-е изд., III, 600), т. е. «эллинисты»; по Касселю, это означ. άνομοι (см. Revue des études juives, XLII, 268); (c) כזפו («отрицатель») в Sanh., 39a, отрицатель закона; ib. 106а, отрицатель Бога Израиля (Баба Меция, 71а); отрицатель основ, כזפוב עיקו (Б. Бат., 10б). (d) פזשע ישואל («изменник в Израиле»). (е) פוש מדוכי צבזו («отделившийся от обычаев общины») (Seder Olam rab, III; Rosch. ha-Sch., 17a; Toseph. Sanh., XIII, 5). «Нельзя принять жертвоприношения от вероотступников» (Sifra, l. c.; Jer. Rosch., II; Chul., 5a; Ier. Schek., I, 1 (46б); «они никогда не выйдут из геенны» (R. ha-Sch., 17a; см. в особенности Sifre, Bamidbar к Чис., ХV, 31). Все эти выражения, вероятно, вошли в употребление в эпоху Маккавеев, когда к такого рода людям, как Иасон и Менелай, применялись слова Иезекиила, 32, 23, 24: те, «которые распространили ужас на земле живых и несут позор свой в могилу». Отступничество Иасона и Менелая (II Макк., V, 8, 15), это двойное отпадение и от своего народа, и от своей веры, наполнило сердца народа ужасом и отвращением, и их судьба служила как бы предостережением. Явная вражда к закону Бога Израиля со стороны сирийцев угрожала меньшей опасностью для ядра еврейского народа, чем соблазны, которые представляли для александрийских евреев греческая философия, с одной стороны, и пышность и могущество римлян, с другой. Тут сказывалось явное стремление порвать с старым еврейским законом и выйти на более широкое жизненное поле (Филон, De migratione Abrahami, XVI). Тираническое же управление такого римского префекта, как Флакк, принуждавшего народ к отступничеству от закона, по-видимому, не имело прочного успеха (Филон, De somniis, II, § 18). Сравнивая прозелитов с вероотступниками, Филон говорит (De penitentia, II): «Те, которые присоединяются к вере Израиля, становятся вместе с тем умеренными и благодарными; они начинают любить истину и становятся выше соблазнов золота и наслаждения. Те же, которые покидают святой закон Бога, апостаты, неумеренны, бесстыдны, несправедливы, лжесвидетели, готовы продать свою свободу ради чрева, гибельны для души и тела». Собственный племянник Филона, Тиберий Юлий Александр, сын алабарха Александра, сделался вероотступником и благодаря этому получил высокую должность прокуратора сначала Иудеи, а затем Александрии. Впоследствии он был военачальником и другом Тита во время осады Иерусалима (Schürer, Geschichte, I, 473—474). Третья книга Маккавеев громко протестует против некоторых вероотступников эпохи царствования Калигулы. Грец (Geschichte der Juden, 2-е изд., III, 358, 631) вполне убедительно доказал, что книга написана именно для этой цели. В то время как благочестивые евреи, вопреки царскому приказанию отказавшиеся отступить от веры своих предков, избавились от опасности и были снова водворены в Александрию, вероотступники были осуждены своими собратьями на позорную смерть (III Макк., II, 32, VI, 19—57, VII, 10—15). Наконец, в этой книге заявляется, что «те из евреев, которые изменили своему святому Богу и Его законам и преступают ради чрева Божественные постановления, никогда не будут хорошо расположены к правлению царя». — «Пастух из Гермаса» (Similitudines, VII, 6, § 4; IX, 19, § 1), основой которого послужило еврейское произведение, говорит, что «нет раскаяния для отступников и богохулителей, а также для тех, кто соблазняет к отступничеству служителей Господа». Тот же самый взгляд высказывается в Toseph. Sanh., XIII, 5: «Никогда не выйдут из геенны еретики, вероотступники и доносчики»; ср. с этим Послан. к Евр., III, 12 и Откровение Петра, 34. Замечательно, что согласно Деян., XXI, 21, апост. Павел обвинялся в том, что учил отступлению от Моисеева закона. Вследствие этого древние христиане, эбиониты, «отвергали апостола Павла, утверждая, что он был отступником от закона» (Иреней, «Против ересей», I, ХXVI). Вероятно, благодаря влиянию Павла произошло то, что, как рассказывает Иосиф Флавий, «многие греки присоединились к еврейству, и одни из них продолжали соблюдать законы, а другие, не могшие совладать с собою, опять перестали соблюдать их». — Время, следовавшее за разрушением храма, положившем конец культу жертвоприношений, было критическим периодом для иудаизма: сильно возросло число приверженцев христианства ап. Павла, да и гностические секты получили возможность вербовать себе приверженцев среди евреев. В эпоху Маккавеев всякого, кто, простирая руки к храму, возвещал его разрушение (II Макк., ХIV, 33 и сл.; ср. I Макк., VII, 34 и сл.), ждала — в этом все были уверены — Божья кара. Теперь же появились многие сектанты, или гностики (Minim), «простиравшие руки к храму» (Toseph. Sanh., XIII, 5; Рош-Гаш., 17а; II Макк., ХIV, 33). Более того: когда последние попытки восстановить храм и еврейское государство кончились неудачей и начались преследования евреев, соблюдавших Моисеев закон, многие из новообращенных христиан стали доносить на своих собратьев для того, чтобы самим вкрасться в доверие римлян и приобрести их благорасположение. Это, разумеется, только способствовало увеличению взаимной вражды и расширению бездны между синагогой и церковью. Молитва об уничтожении власти безбожия, воплощение которого евреи видели в язычестве (уничтожение этой власти было, по господствовавшему поверью, одним из признаков, долженствующих предшествовать пришествию Мессии), была в то время заменена молитвою об истреблении вероотступников и доносчиков («Birkat Haminim», Бep., 28б; Иер. Бер., IV, 8а; Юстин, Dialogus cum Tryphone, ХХХVIII). Типичным вероотступником, человеком, бывшим раньше великим законотолкователем, а потом ставшим открытым нарушителем закона, лжеучителем и соблазнителем своих братьев по вере, Талмуд изображает Элишу бен-Абую, известного под именем Ахера («изменившийся, ставший другим»). Все предания относительно его жизни, сделавшейся предметом народных легенд, сходятся на том факте, что гностицизм Элиши сделал его решительным противником Моисеева закона как раз в то время, когда римские преследования подвергли крайнему испытанию верность евреев их закону. И все же отношения между вероотступниками и оставшимися верными Моисееву закону еще оставались довольно сносными, как можно заключить из того факта, что р. Меир поддерживал постоянные сношения с Ахером, память которого как ученого он очень почитал даже после его смерти. Однако все изменилось с тех пор, как церковь достигла власти и стала направлять рвение обращенных евреев к новой вере против их прежних братьев. Это можно видеть из изданного в 315 г. эдикта Константина, в котором повелевается, чтобы «все те, которые бросают камнями в перешедших в христианство евреев или вообще нападают на них, предавались смерти на костре». В то время как синагога не имела права принимать прозелитов, Римская империя осыпала всевозможными почестями присоединявшихся к церкви евреев. Талмудисты применяли к христианам слова «братья матери моей разгневались на меня» (Пес. Пес., 1, 5) и жаловались, что «больше всех меня притесняют вышедшие из чресл моих» (Midrasch Rab. и Zutta, ad loc.; также Тобия бен-Элиезер, упом. у Цунца, Synag. Poes., стр. 13, и «Tanna debe Elijahu R.», XXIX). Епифаний в своем «Panarium», XXX, 4—11 (изд. Dinderk’a, стр. 93—105), рассказывает о некоем Иосифе, вероотступнике, бывшем раньше членом синедриона в Тивериаде и возведенном впоследствии императором Константином в сан комита. По его рассказу, этот Иосиф, несмотря на его общественное положение посланника синедриона, был брошен в воду евреями Киликии за то, что они нашли его читающим Новый Завет; он спасся лишь благодаря чуду. Иосиф, должно быть, причинил немало вреда евреям, если император счел нужным в 336 году издать сначала эдикт, в котором новообращенным христианам запрещалось оскорблять патриархов, разрушать синагоги и мешать богослужению евреев, а затем — решил присоединить в защиту вероотступников от гнева евреев (Кассель в Allgemeine Encyklopädie Эрша и Грубера, IV, 23 и 49, примеч. 59; Grätz, Geschichte der Juden, IV, 335, 485). Один тот факт, что он (Иосиф) построил первые галилейские церкви в Тивериаде, Сепфорисе, Назарете и Капернауме — все города, сильно населенные евреями и ставшие вскоре центрами восстания против римлян, — один этот факт оправдывает предположение Греца, что сан комита, в который был возведен Иосиф, послужил наградой за множество грехов, совершенных им в это критическое время против своих прежних братьев по вере. Раввинские источники, толкуя стих Второзакония, 13, 6 «Если будет уговаривать тебя брат твой, сын матери твоей», намекают только, что христианский Рим говорил евреям: «Идите к нам и мы вас сделаем комитами, правителями и военачальниками» (Pesik. r., 15a, 21, изд. Фридмана, стр. 71б, 106б). Эдикт императора Феодосия показывает, что до 380 г. патриархи пользовались своим правом отлучения против тех, которые переходили в христианскую веру. Церковь оспаривала это право, но император не согласился с нею, признав, что это внутреннее дело евреев (Grätz, Geschichte der Juden, II, 612, IV, 385).
Многие присоединялись к церкви только для того, чтобы избежать кары еврейского закона. Это видно из эдикта императора Аркадия, в котором повелевается расследовать нравственные качества и социальное положение всех изъявляющих желание перейти в христианство; это следует также из характерного рассказа о еврейском обманщике, сообщенного церковным историком Сократом (Jost, Gesch. der Israeliten, IV, 225). Великое гонение, воздвигнутое на александрийских евреев в 415 г. Кириллом, привело к крещению только одного профессора медицины Адамантия, купившего себе спокойствие ценою перехода в христианство; остальные евреи покинули город (Grätz, Gesch. der Juden, IV, 392).
3.
— II) Средние века и новое время до ХVIII века. — Чем более возрастало могущество церкви, тем систематичнее становились ее усилия обращать евреев в католичество; для этого пускались в ход всевозможные средства: обещания, угрозы и открытое насилие. Обыкновенно лишь очень немногие уступали убеждениям или руководились соображениями о выгоде, но зато многие принимали христианство под влиянием угроз и насилий разъяренной черни. В Южной Франции и в Испании было создано новое слово «Anussim» для обозначения тех евреев, которые под влиянием страха давали крестить себя. Интересно отметить, что собор в Агде счел нужным принять меры против тех евреев, «безверие которых возвращается на свою блевотину» (ср. Притчи, 24, 11; Jost, Gesch. der Israeliten, V, 64 и сл.). Те же меры были приняты Толедским собором в 633 г. Каждый единичный случай вероотступничества под давлением церкви вызывал негодование еврейской общины, и часто достаточно было какого-нибудь неосторожного поступка еврейского фанатика, чтобы вызвать народные волнения, кончавшиеся всегда печально для евреев: крещением их или изгнанием из страны. Много таких случаев сообщается Григорием Турским (Jost, Neuere Gesch. der Israeliten, V, 66 и сл.; Cassel l. с., стр. 57—62; Grätz, Gesch. der Juden, V, 60 и сл.; ср. также эдикты, изданные против крещеных евреев, у Grätz, Die westgothische Gesetzgebung, 1858). В царствование Льва Исавриянина в 723 г. в Византийской империи также происходили насильственные крещения евреев; многие из последних внешним образом приняли христианство, а втайне продолжали исполнять обряды своей религии (Grätz, Gesch. der Juden, III, 123, V, 188; Cassel, l. c., стр. 52). К этим крещеным нельзя применить названия «апостатов» в узком смысле этого слова. Когда в царствование императора Генриха II в Германии в 1012 г., во время первого преследования там евреев, многие из них крестились, а потом снова вернулись к еврейству, Гершон из Майнца требовал, чтобы к ним относились по-братски, и, когда умер его собственный сын, принявший христианство, он соблюдал траурные обряды по нем, как если бы он и не принял крещения (Grätz, Gesch. der Juden, V, 410). Когда после первого крестового похода многие евреи, крестившиеся под влиянием угроз черни, с позволения императора Генриха IV возвратились опять к вере своих отцов, невзирая на протесты папы Климента III, Раши в своих респонсах («Fardes», стр. 23) протестовал против того, что евреи избегают их, как апостатов, и объявлял их настоящими евреями (Grätz, Gesch. der Juden, VI, 111—114; Berliner в Kaufmann-Gedenkbuch, стр. 271 и сл.). Неправильно было бы считать вероотступниками тех евреев Испании, Франции и других стран, которые под влиянием учения лжемессии Серене (или Сории?) перестали соблюдать многие талмудические предписания, оставаясь, однако, последователями Моисеева закона, а затем возвратились в среду еврейской общины. Натронай-гаон вполне определенно утверждает, что они — евреи (Grätz, Gesch. der Juden, V, прим. 14, 400—403).
Название «апостата» приобрело совершенно новое значение — значение горького упрека, когда многие выдающиеся крещеные евреи стали пользоваться своими знаниями и влиянием для того, чтобы поносить своих прежних братьев и их религию. Некоторые из инквизиторов были потомками крещеных евреев, напр. дон Франциско, архиепископ Сорийский, и дон Жуан де Торквемада. Первым апостатом, писавшим против еврейской религии, был Моисей Сефарди, известный под именем Петра Альфзиси (врач Альфонса VI); он крестился в 1106 г. и был автором довольно известного собрания басен «Disciplina clericalis». Он написал книгу против еврейских и мусульманских учений под названием «Dialogi in quibus impiae judaeorum et saracenorum opiniones confutantur». Эта книга, однако, не имела, по-видимому, большого успеха. Вред, который причинил своим бывшим единоверцам Петр Альфонси, не может пойти в сравнение с вредом, который причинили еврейству некоторые другие апостаты. Донин из Ла-Рошель выразил некоторые сомнения относительно действительности талмудических традиций, и французские раввины предали его отлучению; в отместку он перешел в христианство и принял имя Николая. Он представил папе Григорию IX 35 обвинительных пунктов против Талмуда; в этих пунктах утверждалось, что Талмуд содержит грубые ошибки, богохульственные представления о Боге и оскорбительные выражения относительно Христа и Св. Девы Марии. Мало того: он был первым, утверждавшим — впоследствии это сделалось постоянным пунктом обвинения, — что Талмуд дозволяет всякого рода бесчестные поступки по отношению к христианам и даже объявляет богоугодным делом убийство христианина. Это обвинение имело своим последствием всеобщее преследование Талмуда. Был устроен публичный диспут между апостатом и р. Иехиелем из Парижа и другими французскими раввинами; диспут происходил на латинском языке в присутствии королевы-матери Бланки и многих прелатов церкви. Несмотря на благоприятное впечатление, произведенное р. Иехиелем, и заступничество архиепископа Санса, все же было сожжено двадцать четыре воза Талмуда, в 1242 г. Другой апостат, Павел Христиани (Фра Паоло) из Монпелье, вел в 1263 г. публичный диспут с Нахманидом. Диспут состоялся в Барселоне, в присутствии короля Якова I Арагонского. Не успев пожать лавров на этом диспуте, Павел возбудил перед папой Климентом IV вопрос о богохульных выражениях в Талмуде. Следствием доноса Павла было назначение христианских цензоров, которые должны были вычеркивать всякое место в Талмуде, которое покажется им оскорбительным для церкви. Одним из этих цензоров был назначен Павел. Еще большее зло причинил евреям Абнер Бургосский, известный также под христианским именем Альфонса Бургосского, ученый талмудист, философ и врач, принявший христианство для того, чтобы сделаться ризничим богатой церкви в Вальядолиде. Он писал, частью на испанском, частью на еврейском языке, полные злобы сочинения против евреев и иудаизма. Особенный успех имело его обвинение евреев в том, что одна из их ежедневных молитв, «бирхат гаминим», направлена против христиан; король Альфонс XI пригласил представителей еврейства на публичный диспут, а потом запретил в 1336 г. кастильским евреям употребление этой молитвы в богослужении (см. Абнер Бургосский). Некоторые апостаты, однако, направили свои усилия на обращение своих бывших единоверцев. К ним принадлежал Иоанн из Вальядолида, автор двух книг, направленных против еврейской религии. В 1375 г., в диспуте с Моисеем Когеном из Тордезильи, имевшем место в Авильской церкви в присутствии всей еврейской общины и многих христиан и магометан, он старался доказать истинность христианской догмы из Ветхого Завета, но его ученый противник вышел победителем. Еще более безвредными были несерьезные писания сатириков. Петр Феррус осмеивал своих прежних единоверцев, прихожан синагоги родного города Алкалы. Эти насмешки вызвали резкий ответ, и только благодаря этому ответу сохранилось его имя. Кроме него, против евреев писали также сатирик Диего де Валенсия, Жуан д’Эспанья, прозванный «el Viejo» (старик), Жуан Альфонс де Вена, составитель «Cancionero», и живший в ХV веке Франциско де Бена, брат первого (Kayserling, Sephardim, стр. 74 и сл.). К той же категории писателей принадлежит Астрюк Раймуч, врач из Траги, который из благочестивого еврея превратился в ревностного христианина и принял имя Франческо Диос Карне (тело Божье). В написанном на прекрасном еврейском языке письме он старался убедить прежнего своего друга принять христианство, но получил сильно написанный иронический ответ, принадлежавший острому перу Соломона бен-Реубена Бонфеда. Из всех вероотступников XIV века ни одному преследование своих прежних братьев не доставляло такого удовольствия, как Соломону Леви Бургосскому, известному под именем Паоло де Санта-Мария. Бывший раввин и столп правоверия, находившийся в самых тесных сношениях с современными ему великими талмудистами, он перешел в христианство вместе со своей старой матерью, братом и сыном; одна только его жена отказалась отречься от своей веры; — он стал изучать христианскую теологию и скоро достиг высокого сана архиепископа Картагенского, а потом сделался тайным советником короля Генриха III и учителем инфанта Жуана II. Он посвятил весь свой большой литературный талант и сильный ум клеветническим нападкам на евреев и еврейство и употреблял свое политическое влияние исключительно для того, чтобы не допускать своих прежних единоверцев к государственным должностям. Его открытые письма и сатирические поэмы, обращенные к наиболее выдающимся испанским раввинам, вызвали некоторые ответы даже со стороны его собственных учеников. Однако, как это ни странно, один из них, Иошуа бен-Иосиф ибн-Вивес из Лорки (Аллорки), сочинивший сначала послание, полное упреков по адресу вероотступника, по-видимому, подпал потом под его влияние и оставил религию, которую он раньше так горячо защищал. Под именем Иеронимо де Санта-Фе он в качестве лейб-медика и советника папы Бенедикта XIII сделался грозою испанских евреев. Он убедил папу созвать в Тортозу на религиозный диспут наиболее ученых раввинов Арагонии, список которых он сам составил. К этому диспуту он сочинил книгу, в которой он доказывал по Библии и Талмуду мессианство Иисуса. Диспут продолжался свыше двадцати одного месяца, с февраля 1413 г. до ноября 1414 г. Несколько позже Иеронимо выпустил в свет сочинение, в котором обвинял Талмуд в том, что он учит богохульствовать, нарушать обеты и совершать всякого рода враждебные поступки против христиан. Все талмудические места, относящиеся к язычникам, в его толковании оказывались направленными против христиан. По инициалам его имени, маэстро Иеронимо де Фе, его назвали «Me Га-Деф» («богохульник» по-еврейски). Таким же гонителем еврейства был Леви бен-Шем-Тоб, получивший после его перехода в христианство имя Педро де Кабаллерия. Он посоветовал в 1497 г. португальскому королю Мануэлю силою отнять у евреев детей и крестить их. Астрюк Сибили (севильский) свидетельствовал против евреев Майорки в процессе, возбужденном в 1435 г. против них по ложному обвинению в убийстве. Генрико Нунес (де Фирма Фе) следил в качестве шпиона за маранами и готовился стать помощником Kapла V при введении инквизиции в Португалии, но был раньше убит некоторыми маранами, за что и был канонизирован церковью как мученик за веру. Сикст Сиенский и Филипп (Иосиф) Моро разъезжали по Папской Области и произносили по поручению Павла IV проповеди для обращения евреев в христианство. Первый подстрекал чернь сжигать всякий попадающийся им в руки экземпляр Талмуда, и сам приготовил с этой целью костер. Второй ворвался в синагогу в Иом-Киппур, когда все евреи собрались на молитву, и поставил крест в ковчег, где хранится Тора, желая вызвать этим народное волнение. Эта страсть клеветать на евреев и на Талмуд стала, по-видимому, заразительной среди вероотступников того времени, ибо упоминаются еще пять других вероотступников, подстрекавших к сожжению экземпляров Талмуда и других произведений раввинской литературы. Двое из них были внуками Элии Левиты, Витторио Эиано и его брат Соломон Романо, назвавшийся после крещения Иоанном Баптиста. Первый вместе с Иошуей деи Кантори (бен-Хазан) показывал в Кремоне против Талмуда, подтверждая этим свидетельство Сикста Сиенского. Последствием этого свидетельства было сожжение в 1559 г. до 12000 еврейских книг. Второй брат вместе с Иосифом Моро выступил в качестве обвинителя Талмуда перед папой Юлием III, и это обвинение вместе с обвинением Хананеля де Фолиньо привело к сожжению многих тысяч экземпляров еврейских книг. Такое же обвинение, выставленное в том же году Ашером из Удинэ, привело в Праге к конфискации всех еврейских книг. Александр, крещеный еврей, выставил перед деспотическим папой Пием V целый ряд обвинений против евреев, их религии и богослужения; последствием этих обвинений был указ об их изгнании в 1596 г.
В Германии первым обвинителем против своих прежних единоверцев был Песах, принявший в 1396 г. при крещении имя Петра. Он обвинял евреев в том, что они произносят хулу на Христа в молитве «Алену», утверждая, что слово זויק (пустота) направлено против Христа, так как численное значение этого слова и имени ישז (Иисус) одинаково. Последствием этого обвинения было заключение пражских евреев в тюрьму и убийство некоторых из них. В бедствии, постигшем евреев Тридента и Регенсбурга, руководящую роль играли три вероотступника. Вольфкан выставил против евреев обвинение в ритуальном убийстве христианских детей. Ганс Вайоль имел бесстыдство обвинить в этом преступлении престарелого регенсбургского раввина. Петр Шварц опубликовал клеветнические обвинения против своих прежних единоверцев и насильно заставлял регенсбургских евреев посещать церковь, чтобы слушать его речи, полные оскорблений по адресу евреев. Что же касается другого вероотступника, Виктора фон Карбена, обладавшего ничтожными талмудическими познаниями, то он был только послушным орудием в руках фанатичных кельнских доминиканцев в их нападках на Талмуд и евреев, как это можно видеть из материала, который он доставил для книги Ортина Грация (de Graes) «De vita et moribus judaeorum», Кельн, 1504. Всех их, однако, превзошел Иосиф Пфефферкорн родом из Богемии. Мясник по профессии, человек невежественный и безнравственного поведения, уличенный в воровстве и присужденный к тюремному заключению, но освобожденный по уплате наложенного на него денежного штрафа, он после этого крестился, около 1505 г., и дал свое имя многим антиеврейским произведениям, изданным кельнскими доминиканцами. Его первая книга, «Judenspiegel oder Speculum hortationis», изданная в 1507 г., написана в сравнительно мягкой форме. Она содержит обвинения против Талмуда и евреев; последних это произведение упрекает за ростовщичество и убеждает их принять христианство; народу и властителям автор советует запретить евреям ростовщичество и сжечь находящиеся у них талмудические книги. Но за этой книгой скоро последовали дальнейшие, одна свирепее другой: «Die Judenbeichte» в 1508 г.; «Das Osterbuch» в 1509 г.; «Der Judenfeind» в 1509 г. В этих сочинениях он требовал, чтобы изгнали всех евреев из Германии или употребляли их в качестве чистильщиков улиц и трубочистов; чтобы отобрали у них все экземпляры Талмуда и раввинских сочинений и для этой цели произвели в каждом еврейском доме обыск. Хотя Рейхлина и пригласили участвовать в этом походе против Талмуда, он все же выступил против доминиканцев и их орудия, Пфефферкорна. Весь христианский мир был вовлечен в борьбу между обвинителями и защитниками Талмуда, причем друзья просвещения были на стороне евреев. Фон Карбен и Пфефферкорн не остались единственными в своем роде: очень уж монахи любили пользоваться другими в качестве орудий. Одним из них был Пфафф Рапп — некоторые говорят, что его имя было также Пфефферкорн — в Галле; к нему даже Иоанн Пфефферкорн относился с отвращением. Он совершил святотатственную кражу и был за это привязан к позорному столбу и клеймен. Другой апостат, Анатолий Маргарита, сын регенсбургского раввина, издал по-немецки книгу «Der ganz jüdische Glaub», Аугсбург, 1530, в которой повторяет обвинение, что в еврейском богослужении и в особенности в молитве «Алену» содержится хула на Иисуса. Лютер сознается, что эта книга послужила ему источником, откуда он почерпал аргументы для полемических сочинений против евреев. В 1614 г. Самуил Фридрих Бренц из Остерберга в Швабии, принявший крещение в 1610 г. в Фейхтванге (Бавария), выпустил книгу, полную злобы против евреев, под заглавием «Jüdischer abgestreifter Schlangenbalg», «изложение богохульств, которые испускаются еврейскими змеями и тарантулами против невинного Иисуса Христа». В этом произведении, состоящем из семи глав, молитва «Алену» сделана предметом специальных нападок. На эти нападки возразил Соломон Цеви Уффенгаузен в сочинении, озаглавленном «Der Jüdische Theriak», Ганновер, 1615 (эта книга вместе с книгой Бренца и объяснительными замечаниями в защиту евреев была переведена на латинский язык Иоанном Вюльфером, Нюрнберг, 1681). Обыкновенно вероотступники находили удовольствие в страданиях своих прежних братьев, и это, по-видимому, служило главной рекомендацией при назначении их на должность цензоров талмудических произведений. Вольф в своей «Bibliotheca Hebraea» (II, 1003—1013) приводит список 80 обращенных евреев, писавших против иудаизма до 1720 г. Было бы, однако, неправильно зачислить всех их в категорию отступников, преисполненных вражды к вере своих предков. Многих из них побудила выступить обвинителями против иудаизма и Талмуда надежда получить доходную должность проповедника или миссионера, а не рвение к новой религии. Из еврейских писаний можно было черпать аргументы в пользу христианской религии. К таким принадлежал Христиан Герсон, принявший крещение в 1600 г. в Гальберштадте. Он был самым выдающимся из врагов Талмуда; его писания в этой области стали предметом разбора великого библейского критика, француза Ришара Симона, указавшего содержащиеся в них неточности. Герсон написал по-немецки «Jüdischer Talmud», 1607, сочинение, выдержавшее много изданий и переведенное на разные языки. Другое его сочинение носило название «Der talmudische Judenschatz»; оно напечатано в 1610 году и представляет перевод одиннадцатой главы трактата Sanhedrin как образчика еврейского суеверия. Павел Риччио, профессор еврейского языка в Павии и лейб-медик императора Максимилиана, перевел в 1516 г. часть каббалистического сочинения Иосифа Гикатильи «Schaare Ora», и чтение этого перевода возбудило интерес Рейхлина к каббале. Он начал также перевод Талмуда с целью вывести из него, что Иисус был истинным Мессией. Моисей Гершон Коген из Митавы, приняв имя Карла Антона, сделался профессором еврейского языка в Гельмштадте (см.). Другим нападавшим на Талмуд вероотступником был Аарон Маргалита. Его обвинения против агады привели к тому, что прусский король Фридрих в 1705 г. не разрешил печатания Мидраша.
Многие евреи, обманутые в надеждах, возбужденных в них предсказаниями Ашера Лемлейна о пришествии Мессии в 1502 г., искали убежища в христианстве. Некоторые евреи были благодаря своему высокому положению слишком тесно связаны с христианским миром, и в критические минуты у них не хватало самоотвержения для того, чтобы носить клеймо унижения наравне с более бедными собратьями. Как это ни странно, но во главе их, так же как во главе жертв великого испанского изгнания, стоял отпрыск семейства Абрабанель, а именно Самуил Абрабанель, принявший после крещения имя Жуана Севильского. В 1492 г. Авраам Бенвенисте Сениор, главный раввин и сборщик податей в Севилье, принял христианство вместе с сыном и зятем и переменил при этом свою фамилию на фамилию Коронель. Свидетелями при их крещении были король Фердинанд, королева Изабелла и кардинал Торквемада. Антиталмудическое и мистическое движение XVII и XVIII вв. в Польше и на Востоке, связанное с именами Саббатая Цеви и Франка, привело к всеобщей смуте и отчаянию; последствием этого отчаяния был переход сотен евреев в христианство. Главными из этих вероотступников были Вольф Леви из Люблина, племянник Иуды Хасида, принявший имя Франциска Лотаря Филиппи и сделавшийся военным врачом, и сын Нехемии Хайона (последователя Саббатая Цеви). Последний стал заклятым врагом своих прежних братьев и выступил перед римской инквизицией с обвинением талмудической литературы, как враждебной христианству. Яков бен-Лейб Франк из Галиции, вождь последователей Саббатая Цеви в Подолии, и франкисты, получившие свое название по его имени, стали также открытыми обвинителями Талмуда в главном центре раввинской учености. После диспута с наиболее выдающимися раввинами Польши они приняли христианство во Львове, в 1759 г. Через несколько недель за ними последовал сам Франк и принял имя Иосифа. (Относительно вероотступников конца XVIII и XIX вв. см. Крещеные).
Ислам с самого своего зарождения провозгласил абсолютный монотеизм и резко отграничил себя от учения о трех Ипостасях и о божественности Иисуса (Сура, IV, 169, V, 76—77, 116; IX, 30; XIX, 36, 9195; II, 110; VI; 110; LXXII, 3; СХII, 2; «Он один Бог; Он не рождает и не рожден; нет подобного Ему»). Совершенно естественно поэтому, что евреи несколько иначе относились к исламу, чем к христианству. Они не признавали Магомета пророком, но соглашались с основными его верованиями. Сомнительно, чтобы мединские евреи, упоминаемые в числе его «ансар» (помощников), действительно приняли новую веру. Самым выдающимся между теми, которые перешли на сторону Магомета, был, несомненно, Абдалла ибн-Салам, самый ученый среди евреев. К нему присоединились Каб аль-Акбар и Ваб. Когда евреи, желавшие оставаться верными своей религии, удалились в Хайбар, Ямин ибн-Умайр и Абу Сад ибн-Ваб остались в Медине и приняли мусульманство. Позднее уступили из страха перед сторонниками пророка Тагаб ибн-Сайя, Усайд ибн-Сайя и Асад ибн-Убайд. Многие последовали их примеру и, когда Хайбар был окончательно взят, перешли в новую веру. Между ними была женщина Райхана, на которой Магомет одно время хотел жениться. Большая часть была обращена в новую веру насильно, и лишь очень немногие — по убеждению (см. Гиршфельд, Revue des études juives, X, 10 и сл.). Арабские предания сообщают также об одном еврейском вероотступнике в Пальмире, Абу Якубе, сочинявшем вымышленные родословные, в которых он связывал патриархов-арабов с библейскими (Goldziher, Muhammedanische Studien, I, 178). В IX веке упоминается Синд ибн-Али аль-Ягуди, придворный астролог халифа Алмамуна. В том же веке жил Али ибн-Раббан аль-Табари, автор сочинения по медицине. Как указывает его имя, он был сыном раввина, что не помешало ему, однако, перейти в господствующую религию. Другой еврей, Исмаил ибн-Фадат (Испания? XI век), оказался более стойким. Ибн-Хасан, автор «Китаб аль-Милал валь-Нихад», убедил его в истине ислама, но он все-таки отказался отступить от своей веры, «потому что вероотступничество некрасиво» (Zeitsch. Deutsch. Morg. G., XLII, 617). В XII веке многие просвещенные евреи перешли в ислам, отчасти, как полагает Грец (Geschichte der Juden, VI, 303), вследствие состояния вырождения, в котором находился тогда восточный иудаизм, пробавлявшийся самым грубым суеверием, отчасти вследствие увлечения поразительными успехами арабского оружия. Между вероотступниками, занимавшими видное положение, был Натаниель Амааль-Баракат Гибат Аллах ибн-Али из Багдада, врач, философ и филолог. Одним из его многочисленных почитателей был Исаак, сын Авраама ибн-Эзры, посвятивший ему в 1143 г. поэму, в которой он ему пожелал дожить до пришествия Мессии и увидеть воочию восстановление Иерусалима. Двадцать лет спустя оба, Исаак ибн-Эзра и его богатый покровитель, приняли мусульманство. Другим видным вероотступником того времени был Абу Наср Самуил ибн-Иуда ибн-Аббас (Самуил из Марокко), фецский раввин и сочинитель богослужебных молитв, автор «Ифхам аль-Ягуд». Любопытно утверждение Самуила (Monatsschrift, XLIII, 260), что большинство караимов перешло в ислам благодаря тому, что их система свободна от всех раввинистических нелепостей и их богословие не особенно сильно отличается от мусульманского богословия. Это утверждение, впрочем, лишено основания. Некоторые из еврейских сект, возникших на магометанском Востоке, дошли, однако, до той опасной границы, где все различия между ними и исламом почти стирались. Шагарастани, по крайней мере, сообщает об одной подобной секте, по названию «Исавини», признававшей Магомета пророком, но полагавшей, что он был послан только к арабам. Это сообщение подтверждается и другими свидетельствами (Шагарастани, нем. перев. Гарбрюккера, I, 254, II, 421; Monatsschrift, 1885), стр. 139; Z. D. M. G., XLII, 619). — 1142-й год был годом великого кризиса для евреев юго-западной Европы. Возникновение секты алмогадов (унитариев) в Северной Африке и пронесшаяся над Фецом и Южной Испанией великая волна религиозных реформ, смешанных с религиозным фанатизмом, не оставляла евреям в большинстве случаев иного выбора, кроме перехода в ислам или смерти. Многие решились наружно принять ислам. В 1160 г. трогательном обращении Маймун бен-Иосиф, отец Маймонида, увещевает своих братьев оставаться твердыми в своей вере и советует тем, которые уже поддались слабости, ободрять друг друга в соблюдении, насколько возможно, еврейских обрядов. Письмо обращается, главным образом, к фецским евреям (Simmons, Jew. Quart. Rev., II, 62 и сл.). В то время возник спор, нужно ли считать евреями или нет тех, которые открыто перешли в магометанство. Некоторые раввины отрицали за ними право называться евреями, доказывая, что, так как вероотступничеству должно предпочесть смерть, молитвы и соблюдение обрядов насильно обращенных не имеют никакого значения. Этот взгляд подвергся резкой критике в сочинении, приписанном Моисею Маймониду, но в действительности, несмотря на то, что подлинность его отстаивали Гейгер, Мунк и Грец, не принадлежащем Маймониду, как убедительно доказал Фридлендер (ср. Moreh Nebuchim, I, XVII, XXXIII и сл.). В этом сочинении доказывается, что ислам есть лишь вера в Магомета, а не идолопоклонство, и еврейский закон предписывает жертвовать жизнью только для избежания последнего. Не всегда, однако, доверяли новообращенным. Авраам ибн-Сагл, испанский поэт ХIII века, находился в подозрении у своих новых единоверцев, не веривших в искренность его обращения. Между вероотступниками, которые последовали примеру Самуила ибн-Аббаса и с целью защиты новой веры нападали на веру своих предков, нужно упомянуть об Абдалхакке аль-Ислами и Абу Захарии Иахьи ибн-Ибрагим бен-Омар аль-Рахили. Первый, живший в ХIV в., обнародовал сочинение, в котором доказывает приводимыми на древнееврейском языке цитатами из Библии, что Магомет был истинным пророком (Штейншнейдер, Polem. Liter., стр. 125). Второй написал около 1405 г. «Тайит аль-Милла». В этом направленном против евреев сочинении приводятся места из Пятикнижия, Пророков, Псалмов и Корана (ibidem, 34, 83). — Безумное саббатианское движение кончилось тем, что многие евреи перешли в ислам. Из вождей движения к ним принадлежат сам Саббатай Цеви, Нехемия Коген, Гвидон, врач султана, Даниил Израиль Бонафу и, наконец, Берахия, сын Якова Цеви Кверидо, на которого смотрели как на преемника Саббатая Цеви. Он имел сотни последователей и основал еще и поныне существующую под именем Донме еврейско-турецкую секту. Жестокие преследования евреев во время Дамасского дела в 1840 г. заставили Моисея Абулафию, не перенесшего пыток, принять ислам. В общем можно сказать, что евреи, переходившие в ислам, не проявляли большой вражды к своим прежним братьям. Перешедшие на сторону Исмаила никогда не забывали, что он и Исаак оба были сыновьями Авраама. Причину этого явления нужно, вероятно, искать в той терпимости, с которой мусульмане относились к евреям. См. также Крещеные. [Ст. К. Kohler’a и Richard’a Gottheil’a, в J. E., II, 12—18].
5.