Анна Иоанновна — русская императрица, царствование которой (1730—1740), вообще тяжелое для России, ознаменовалось и суровыми репрессиями по отношению к евреям. За три года до воцарения ее правительство энергично принялось за выселение евреев из двух окраин государства: из Малороссии, оторванной от польского центра еврейства, и из Смоленской губернии, примыкавшей к населенной евреями Белоруссии. Указом императрицы Екатерины I от 1727 г. евреи были изгнаны из русской Украйны «за рубеж», т. е. в Польшу. Что эта старомосковская политика нетерпимости шла вразрез с интересами местного христианского населения, обнаружилось в 1728 г., когда гетман Апостол от имени «войска запорожского обеих сторон Днепра» обратился в Петербург с ходатайством о допущении евреев в Малороссию как людей, полезных для торговли края. Тогда правительство сделало уступку и разрешило евреям временно приезжать в Малороссию на ярмарки «для купеческого промысла», но только для оптовой продажи товаров. Эта «льгота» была распространена в начале царствования Анны Иоанновны также на Смоленскую губернию (1731). В 1734 году представители Слободской Украйны возбудили в Петербурге ходатайство о разрешении приезжим еврейским купцам продавать свои товары на ярмарках не только оптом, но и на «локти и фунты» ввиду того, что «в Слободских полках купецких людей мало и торговый промысел имеют недовольный». Императрица удовлетворила просьбу, а затем допущение розничной торговли евреев было распространено на всю Малороссию в виде милости к местному христианскому населению («понеже мы, Великая Государыня, всегда имели о наших подданных, малороссийского народа людях, матернее попечение» — слова именного указа министру-резиденту при гетмане, князю А. Шаховскому). Но в том же указе (8 авг. 1734 г.) оговаривалось, что запрет о недопущении евреев на постоянное жительство в Малороссии остается во всей своей силе. — Эти вынужденные уступки требованиям края со стороны враждебного евреям правительства сменились во второй половине царствования Анны Иоанновны жестокими репрессиями. Причиною этой перемены был религиозный процесс Возницына и Бороха Лейбова, окончившийся инквизиционным аутодафе. Еще до 1727 года еврейский откупщик Борох Лейбов, проживавший в Смоленской губернии, возбудил против себя местное православное население тем, что осмелился построить в селе Зверовичах синагогу для группы своих единоверцев. Смоленские мещане отправили на имя Святейшего синода прошение, в котором жаловались, что Борох не только построил близ церкви «жидовскую школу», в которой «басурманскую свою веру отправляет», но еще «ругался христианской вере» и до смерти избил священника того села Авраамия, который «чинил ему, жиду, всякие противности в строении школы»; при этом жалобщики не преминули прибавить, что евреи, поселившиеся в Смоленской губернии, совращают православных в «жидовскую веру». Получив такое донесение, Синод приказал построенную Борохом синагогу разорить до основания и находящиеся в ней книги сжечь; о прочих же взведенных на Бороха обвинениях произвести строгое следствие. Однако это следствие еще не было окончено и после выселения евреев из Смоленской губернии по указу 1727 г., а спустя десять лет против того же Бороха Лейбова было выдвинуто новое, более тяжкое обвинение. Его обвиняли в том, что он совратил в еврейскую веру и подверг обряду обрезания отставного флотского капитан-лейтенанта Возницына, который отступился от православия и хулил церковь. Дело поступило в 1738 г. в «Канцелярию тайных розыскных дел», начальником которой состоял человек с инквизиторскими наклонностями — генерал Ушаков. На это дело было обращено внимание императрицы Анны Иоанновны как на опасность для церкви, и она приказала немедленно рассмотреть следственный материал в Сенате. Хотя Юстиц-коллегия, куда Сенат препроводил дело, нашла, что следственный материал не достаточен, как основанный исключительно на вынужденном сознании подсудимых в застенке, — однако по настоянию императрицы, находившейся под влиянием Ушакова, Сенат отказался от дополнительного следствия и поспешно вынес решение, продиктованное «Канцелярией тайных розыскных дел». Совращенного Возницына и совратителя Бороха Лейбова решено было «казнить смертью и сжечь, чтобы другие, смотря на то, невежды и богопротивники от христианского закона отступать не могли и таковые прелестники, как оный жид Борох, из христианского закона прельщать и в свои законы превращать не дерзали». Императрица немедленно утвердила решение — и во второй половине 1738 г. осужденные погибли на костре. — Этот инквизиционный процесс, без сомнения, усилил в императрице и правительственных сферах страх перед наплывом евреев в Россию. Старый призрак «ереси жидовствующих», который в XVI и XVII веках заставлял московских царей гнать из Руси всякого еврея «за рубеж», побудил и теперь петербургское правительство принять меры к охране русских окраин от проникновения евреев. В том же 1738 году были наведены Сенатом справки о наличности евреев в Малороссии, и оказалось — по донесению Генеральной войсковой канцелярии из Глухова, — что их там живет 140 человек, проникших туда из Польши вопреки указу 1727 года. Сенат послал указ о немедленной высылке этих незаконно поселившихся за границу. Но на это получился от Малороссийской войсковой канцелярии ответ, что немедленная высылка евреев за границу ввиду происходившей тогда с Турцией войны представляется опасной, «чтобы через ту их ныне высылку не воспоследовало какого шпионства». Сенат представил дело на рассмотрение кабинета министров, который положил резолюцию: «Высылкою жидов рассуждается обождать до окончания нынешней турецкой войны» (18 августа 1739 г.). Вместе с тем кабинет министров приказал точнее установить число незаконно проживающих в Малороссии евреев и характер их промыслов и прислать об этом ведомость из Войсковой канцелярии в Сенат, а тем временем «смотреть и накрепко запретить, чтоб и во всей Малой России никто к себе жидов не брал и ни в корчмах своих содержал, ни же на аренду что им отдал». Требуемая ведомость была вскоре представлена, и оказалось, что действительное число евреев в Малороссии превышает указанную выше цифру: оказалось в 130 дворах мужского пола 292, а женского — 281, всего 573 человека; они жили «не своими домами» и не имели «никаких грунтов, заводов и других промыслов», а числились преимущественно за владельцами разных имений, которые отдавали им в аренду шинки для торговли напитками. Эту горсть евреев решено было выселить, как только война окончилась и мир между Россией и Турцией был заключен. На докладе Сената в этом смысле императрица положила следующую резолюцию (11 июля 1740 г.): «Вышеобъявленных жидов, по силе прежних указов, из Малой России выслать за границу». Таким образом, в последний год царствования Анны Иоанновны Малороссия вновь была эвакуирована от евреев, которые сохранили за собою, по-видимому, только право временного приезда на ярмарки. Позже, в царствование Елисаветы Петровны (см.), было отнято у евреев даже это право временного приезда по торговым делам. — Юдофобия императрицы и сановников не мешала им, однако, пользоваться услугами евреев там, где этого требовали финансовые или иные интересы. Богатый агент курляндского герцога Бирона, любимца императрицы, еврей Липман (или Либман) играл, по-видимому, важную финансовую роль и в Петербурге, где он занимался крупными казенными откупами и поставками. При дворе Анны Иоанновны доживал свои дни придворный шут Петра Великого Акоста или Лакоста (см. Акоста, Ян). — Ср.: Перв. Полн. Собр. Закон., №№ 5852, 6610, 6614, 6898, 7612, 7869, 8169; Леванда, «Хронологический сборник законов о евреях» (СПб., 1874), №№ 16—22; Голицын, «История русского законодательства о евреях», СПб., 1886, стр. 20—42 и 284—296 (автором использован отчасти и материал из архивов Сената и Синода); Соловьев, «История России», т. XXI, стр. 310; ср. также том XIX, стр. 313—14; Дубнов, «Всеобщая история евреев», кн. III, стр. 337—340; Wunderbar, Geschichte d. Juden in Livland und Kurland, Mitau, 1853, стр. 16—22.
С. Д.5.