Аллегорическое толкование агады — В агадической части Талмуда и в Мидрашим часто рассказываются в высшей степени странные и невероятные вещи в качестве событий давно минувших. Такие рассказы принято теперь называть народными легендами. Происхождение их известно. Какой-нибудь действительный факт из жизни любимых народных героев, став объектом народной молвы, переходя из уст в уста, получает разные наслоения и разрастается мало-помалу до размеров чудесного. Иногда наивный тон рассказа дает повод думать, что рассказывающий сам искренно верит в реальность сообщаемых им фактов; иногда же ясно видно, что автор невероятного рассказа пользуется им лишь как готовым поэтическим образом для иллюстрации известной идеи. В том и другом случае никто, конечно, не станет обвинять автора в преднамеренной лжи. Но встречаются, особенно в вавилонском Талмуде, рассказы, веденные в первом лице, о чудесах, пережитых самим автором, или о невероятных явлениях, им самим виденных; и рассказывается это людьми, хорошо известными своей серьезностью и правдивостью. Сюда относятся рассказы палестинских амораев, р. Иошуи бен-Леви и Раббы бар-бар-Хана, в особенности этого последнего (Баба Батра, 73а — 74б). Подобные рассказы уже вскоре после заключения Талмуда послужили предметом нападок и насмешек со стороны его противников (караимов) и предметом разногласия среди его последователей. Среди гаонов мы видим два направления: одни понимают подобные рассказы в их буквальном смысле и веруют, что все эти совершенно лишние и никому не нужные чудеса действительно совершались. Другие же считают невозможным, чтобы чудеса, по своей необычайности превосходящие библейские, совершались не для спасения всего народа израильского, а для удовольствия частных лиц, хотя бы и великих праведников. Но, не допуская сознательной неправды со стороны их авторов, они полагают, что все эти рассказы представляют не что иное, как сновидения (ср. А. Гаркави, «Введение к Теschuboth hageonim», изд. Mekize-Nirdamim, Breslau, 1886, стр. ХVI и дальше). Таково мнение большинства гаонов, а также р. Иом-Това Севильского (ריטב״א) и многих других (ср. Цеви Хаиот в его введении к Агаде, напечатанном в En Jakob, виленское издание 1893 г.). Третье направление в понимании подобных рассказов введено было Маймонидом в его комментарии к Мишне (введение к отделу Зераим); он рассматривает их как аллегории, в которых скрываются глубокие, философские и этические идеи. Эту мысль еще более развил его сын, р. Авраам Маймонид, в своем трактате об Агаде (перепечатано в вышеупомянутом издании En Jakob). Действительно, некоторые агадические рассказы и легендарные диалоги явно обнаруживают свой аллегорический характер, хотя и редко удается точно формулировать мысль автора. — Таков, напр., следующий рассказ: р. Иошуа бен-Леви нашел Илию-пророка у входа в пещеру р. Симона б.-Иохаи (где последний когда-то скрывался от преследования римлян во время адриановских гонений) и спрашивает его, когда придет Мессия? — «Иди, спроси его самого», — ответил Илия. — Но где же мне найти его? — «Он сидит у ворот Рима среди нищих, покрытых язвами. Ты узнаешь его по тому, что все другие сначала обнажают все свои язвы, а потом приступают к их перевязке; он же обнажает и перевязывает каждую язву отдельно, говоря: авось меня потребуют, как бы не замешкаться». Р. Иошуа отправился в Рим и, найдя Мессию, спросил его: когда придешь ты, учитель? — «Ныне же!» — получил он в ответ. Вернувшись в Палестину, он опять встретил Илию. — «Ну, что сказал тебе Мессия?» — Да он жестоко обманул меня, ответил р. Иошуа. Он сказал: ныне приду я, а вот и не пришел. — «О, ты не понял его! Ныне, если вы послушаете гласа Его (Пс. 95, 7) — вот что хотел сказать тебе Мессия» (Санг., 98а; ср. коммен. Эйдлиса מהרש׳א к соответственному месту в En Jakob, а также Шацкес, Наmaphteach, II, 39b). Аллегорический характер этого рассказа-диалога очевиден; ясна также основная идея его. Во-первых, избавление народа от его страданий зависит от него самого, а не от каких нибудь предопределений. Оно возможно во всякое время, как только народ станет достойным этого. Во-вторых: спаситель народа выйдет не из высших слоев его, а из среды тех, кто болеет его болями и страдает его скорбями. Но почему встреча с Илией происходит у пещеры р. Симона б.-Иохан, почему Мессия сидит у ворот Рима и какой смысл имеет перевязка ран всех сразу или поочередно — обо всем этом нам теперь трудно догадаться, так как мы не знакомы с исторической конъюнктурой того времени (III в. обычной эры). Одно известно, что р. Иошуа бен-Леви действительно был в Риме, и, как еврея, его особенно поразило там то, что мраморные статуи покрывались дорогими коврами, дабы они не растрескались от стужи и зноя, а бедные люди валялись на улице полунагими, прикрытые рогожей или лоскутом ослиной попоны (Wajikra rab., 27, 1). — Путь, указанный Маймонидом, нашел многих даровитых последователей, создавших обширную литературу, посвященную аллегоризации агадических рассказов; но он имел и ожесточенных противников среди ортодоксально верующих. В той борьбе между маймонистами и антимаймонистами, которая происходила в XIII и начале ХIV в., вопрос об аллегорическом толковании агады играл немаловажную роль; толкователи талмудических легенд в аллегорическом духе объявлялись еретиками, посягающими на священные традиции. — В последнее время в этой области работали: И. В. Левинзон, в «Зерубабель» и «Бет-Иегуда», Шацкес, Hamaphteach, 2 тома (Варшава, 1863), И. Шершевский, Kur la-Zahab (Вильно, 1865) и др.; ср. также вышедшую в 1908 г. книгу Eben-Tuschia, анонимного автора.
ЕЭБЕ/Аллегорическое толкование агады
< ЕЭБЕ
| ← Аллегоризм | Аллегорическое толкование агады | Аллегория в Библии → |
 Словник: Ажан — Алмемар. Источник: т. 1: А — Алмемар, стлб. 923—925 ( скан ) |
- Википроекты