Академии вавилонские — Вавилонские евреи, без сомнения, не остались чужды тем умственным течениям, которые развились в Палестине благодаря деятельности вавилонянина Эзры и его последователей. Но относительно четырехвекового периода от Эзры до Гиллеля и даже следующих двух столетий, от Гиллеля до Иегуды Ганаси, имеются только самые скудные сведения о состоянии науки и развитии «устного учения» среди вавилонских евреев. Гаон Шерира в своем «Jggereth» (главном источнике наших сведений о вавилонских школах) пишет относительно этой эпохи следующее: «Несомненно, что здесь, в Вавилонии, существовало общественное обучение Торе, но до смерти Рабби (Иегуды Ганаси) здесь, кроме эксилархов, не было общепризнанных глав школ». — Главным центром вавилонского иудаизма была Нагардея, где, несомненно, существовало какое-нибудь ученое учреждение. Здесь же была весьма древняя синагога, построенная, согласно преданию, царем Иоахином. В Гузале, близ Нагардеи, была другая синагога, возле которой находились развалины, считавшиеся остатками Академии Эзры. Р. Акиба, прибыв по поручению Синедриона в Нагардею, вступил там с местным ученым Нехемией из Бет-дели в беседу по вопросу об «агуне» (см.; Мишна, Иебам., конец). Впрочем, из слов Нехемии видно, что он учился в Иерусалиме у p. Гамлиила I, так что факт нахождения ученых людей в Вавилонии не доказывает еще, что там была самостоятельная школа. Но что не подлежит сомнению, это то, что в то же самое время в Низибии, в северной Месопотамии, существовала Еврейская высшая школа, во главе которой стоял Иегуда б.-Батира и в которой в эпоху Адриановых гонений находили убежище многие палестинские ученые (Песах., 3б). В эту эпоху эфемерное значение приобрела академия в Негар-Пекоде, основанная палестинским эмигрантом Хананией, племянником Иошуи б.-Ханания; это учреждение, вероятно, стало бы причиной раскола между вавилонскими и палестинскими евреями, если бы авторитет Святой земли не сумел вовремя удержать в границах честолюбие Ханании (Санг., 32б; Иер. Санг., I, 19а; Берах., 63а). — Среди лиц, способствовавших возрождению учения в Палестине после Адриана, должен быть отмечен вавилонский ученый р. Натан, сын вавилонского эксиларха, продолжавший свою деятельность также в эпоху Иегуды Ганаси. Наряду с ним можно поставить вавилонянина р. Хийю, принадлежавшего к выдающимся представителям ученых заключительной эпохи таннаев. Племянник его, Абба-Арика (см.), или «Рав», был учеником Иегуды Наси. Возвращение Рава из Палестины в Вавилонию знаменует начало новой эпохи; годе этого события известен вполне точно (219 обычн. эры); к этому времени относится начало нового движения в вавилонском иудаизме, и с того же времени к вавилонским академиям переходит руководящая роль, которую они играют затем в течение многих столетий. Предоставив Нагардею своему другу Самуилу, отец которого, Абба, считался уже одним из ученых авторитетов города, Рав основал новую академию в Суре. Таким образом, в Вавилонии одновременно существовали две академии, независимые друг от друга, но действовавшие в одном направлении. Так как Рав и Самуил признавались равными по положению и по учености, то и их академии также считались равными по своему рангу и влиянию. В обеих раввинских школах началось блестящее преподавание традиционных знаний или устного учения; но наряду с этим началось развитие и той формы ученых прений, которые впоследствии составили основу материала, вошедшего в вавилонский Талмуд. Параллельное в течение многих десятилетий существование этих двух равно авторитетных академий превратило их как бы в одно общее постоянное учреждение и послужило важным фактором в развитии вавилонского иудаизма. — Когда Оденат в 259 году — пять лет после смерти Самуила — разрушил Нагардею, ее место занял соседний город Пумбадита, где новую академию основал р. Иегуда бен-Иехезкель, ученик обоих ученых, Рава и Самуила. При жизни ее основателя, а еще более при его преемниках эта академия приобрела громкую репутацию благодаря своему методу, отличавшемуся особенной проницательностью и остроумием, нередко вырождавшимся, однако, в мелочную, педантичную казуистику. Пумбадита сделалась новым центром умственной жизни вавилонского еврейства и удержала за собой это положение до конца периода гаонов. — Еще раз Нагардея временно выдвинулась при Амемаре, современнике р. Аши. Блеск Суры (известной также под именем соседнего с ней города «Мата Мехасия») возрос еще более при ученике и преемнике Рава, р. Гуне, при котором число посетителей академии достигло значительных размеров, особенно после смерти Самуила в Нагардее. Сотрудником р. Гуны в его академической деятельности был другой ученик Рава, р. Хисда, который своим остроумным преподаванием много содействовал популярности Сурской академии. Когда в 297 году р. Гуна скончался, р. Хисда занял место ректора Сурской A., а со смертью р. Иегуды бен-Иехезкель, вызвавшею временный упадок академии в Пумбадите, Сурская академия сделалась единственным центром еврейского учения. Но спустя некоторое время роли снова переменились. Co смертью р. Хисды (309) Сура на долгое время потеряла свое значение. В Пумбадите последовательно преподавали Рабба бар-Нахмани (ум. в 331 г.), р. Иосиф (ум. в 333 г.) и Абайи (ум. в 339 г.). За ними следовал Равва, перенесший академию в свой родной город Махузу. Изучение закона достигло при них значительного развития, чему немало способствовали известные палестинские ученые, иммигрировавшие сюда из Палестины из-за преследований римских деспотов, когда христианство достигло значения государственной религии в империи. После кончины Раввы, в 352 г., Пумбадита снова приобрела прежнее значение. Во главе академии стал р. Нахман бен-Исаак (ум. в 356 г.). В его ученой деятельности можно уже подметить первую попытку к собиранию колоссальных масс того материала, из которого образовался впоследствии вавилонский Талмуд. Не в Пумбадите, однако, а в Суре эта попытка увенчалась некоторым успехом. После смерти Раввы его ученик, р. Папа, основал в Нареше, близ Суры, школу, которая на первых порах явилась серьезной соперницей Сурской академии; но после смерти р. Папы, в 375 году, Сурская академия вернула себе свое первенствующее положение. Этим она была обязана рав-Аши, под руководством которого в течение свыше полустолетия она достигла такого выдающегося положения и приобрела такую притягательную силу, что даже эксилархи ежегодно осенью прибывали туда для совершения своих обычных официальных приемов. Академия в Пумбадите признала старшинство за Сурской академией, и руководящая роль оставалась за последней в течение нескольких столетий. — Необыкновенная продолжительность академической деятельности р. Аши, высокий пост, занимаемый им, его ученость, равно как и общее благоприятное положение — все это в значительной степени облегчало предпринятую им задачу, именно — собирание и критический разбор научного материала, накопленного в течение двух столетий вавилонскими школами. Окончательное обнародование литературного труда, явившееся результатом этой деятельности, имело, правда, место лишь несколько позднее, однако традиция правильно считает р. Аши инициатором создания вавилонского Талмуда. В действительности редактированный р. Аши труд был впоследствии значительно дополнен и расширен, но внешняя его форма не подверглась существенным изменениям. Вавилонский Талмуд должно рассматривать как результат труда всей Сурской академии, потому что р. Аши постоянно представлял на рассмотрение полугодовых общих собраний академии результаты своих критических изысканий за истекшее полугодие и приглашал к прениям по поводу них. Амораи, последовательно занимавшие после р. Аши пост главы Сурской академии, продолжали и совершенствовали его труд и, по-видимому, довели его до более или менее законченного вида; они сохранили, таким образом, плоды его работы в печальные времена преследований, которые вскоре после его смерти выпали на долю вавилонских евреев. Без сомнения, эти бедствия явились ближайшей причиной обнародования Талмуда как законченного произведения, и вот из Сурской академии вышел этот единственный в своем роде литературный памятник, которому было предназначено занять такое исключительное положение в еврействе. Традиция считает Рабину (рав-Абина), законоучителя в Суре, последним вавилонским амораем, и год его смерти (812 г. селевкидской и 500 год обычной эры) принимается за дату заключения Талмуда. — За тремя столетиями, в течение которых в академиях, основанных Равом и Самуилом, создавался вавилонский Талмуд, следовало пять столетий, когда, тщательно охраняя его чистоту, его изучали и излагали в тех школах, которые своим влиянием добились его признания во всей диаспоре. Сура и Пумбадита считались единственными руководящими центрами учения; стоявшие во главе их считались непреложными авторитетами, решения которых принимались повсюду, где существовала еврейская общественная жизнь. По словам агадиста (Танх. Ноах, III), «Бог создал эти две Академии во исполнение своего обещания, что слово Божие никогда не исчезнет с уст Израиля» (Ис., 59, 21). Отдельные периоды еврейской истории, непосредственно следовавшие за заключением Талмуда, связаны с именами учителей Суры и Пумбадиты; таковы период сабуреев и период гаонов. Сабуреями назывались ученые первой трети шестого столетия, дополнявшие Талмуд. Титул «гаон», применявшийся первоначально главным образом к начальнику Сурской академии, в седьмом столетии, под владычеством магометан, стал применяться к руководителям других академий, когда их официальное положение было вновь восстановлено и признано арабским правительством халифата. В действительности не было никакого различия в употреблении обоих титулов; носители их были главами либо Сурской, либо Пумбадитской академии и в качестве таковых являлись преемниками амораев. Высокое значение Сура удержала за собою до середины X века, когда на ее место выдвинулась Пумбадита. Но за Сурой навсегда останется пальма первенства в истории восточных А.: здесь р. Саадия (928) дал новый толчок развитию еврейской науки, и здесь же был обретен путь к умственному возрождению иудаизма. В свою очередь Пумбадита может гордиться тем, что двое из ее учителей, р. Шерира и его сын р. Гаи (ум. в 1038 г.), самым блестящим образом заключили собой период гаонов, а вместе с ним и многовековую деятельность вавилонских академий.
Официальным названием вавилонских академий служило арамейское слово «метибта» (по-еврейски — иешиба — заседание, собрание); глава академии назывался поэтому «реш-метибта» (по-еврейски — рош-иешиба). Согласно традиции, р. Гуна был первым, присвоившим себе это звание. До него обычным титулом главы вавилонской школы было «реш-сидра»; «реш метибта» оставалось официальным обозначением для главы академии вплоть до конца гаонского периода и отнюдь не было заменено титулом «гаон», обозначающим в действительности «высочество» или «превосходительство». На ряду с реш-метибтой, но одной ступенью ниже его стоял «реш-калла» (председатель общего собрания). Калла (общее, генеральное собрание) было характерной особенностью вавилонского еврейства, совершенно неизвестною в Палестине. Для этих общих собраний выдающуюся роль сыграли академии как центры, куда стекались дважды в году — в Адаре и Элуле — иногородние ученые для обмена мыслей по разным религиозным вопросам. При громадной величине вавилонской территории и разбросанности еврейских на ней общин академии явились главными центрами распространения еврейской науки. — Мы имеем относящееся к десятому столетию описание устава и процедуры «каллы»; хотя иные детали описания относятся исключительно к периоду гаонов, но многое имеет отношение также и к более раннему периоду амораев. Описание это, несмотря на свою сжатую форму, дает нам, однако, интересную картину всего института, а также внутренней жизни и организации вавилонских академий. — «В калла-месяцах, т. е. в Элуле, на исходе лета, и в Адаре, на исходе зимы, стекаются ученики из своих городов на собрание, подготовившись по вопросам, возвещенным главою Академии на заключительном заседании предыдущей каллы. В Адаре же и Элуле они представляются главе Академии, который проверяет их познания. Сидят на калле в следующем порядке: непосредственно близ председателя первый ряд из десяти человек; семь из них «реш-калла»; трое остальных называются «хаберим» (сотоварищи). Каждый из семи реш-калла имеет под собою десять человек, называемых «аллуфим» (учителя). Семьдесят аллуфим составляют синедрион и сидят в семи рядах за упомянутым первым рядом лицом к председателю. За ними, без определенных мест, сидят остальные члены Академии и собравшиеся ученики. Само испытание происходит следующим образом: сидящие в первом ряду читают вслух подлежащий рассмотрению вопрос, сидящие в остальных рядах читают его про себя. Если какой-нибудь вопрос вызывает разногласие, по поводу него возникают дебаты; в то же самое время председатель молча следит за прениями. Затем он сам излагает разбираемый вопрос, присоединяя сюда объяснения тех мест, которые возбуждают прения. Иногда он обращается к присутствующим с вопросом, как должна быть объяснена та или иная галаха; отвечать должен лишь тот, к кому обращен вопрос председателя. Последний затем дает свое собственное изложение, и когда все разъяснено, встает кто-либо из сидящих в первом ряду и в речи, обращенной ко всему собранию, резюмирует происходившие прения… В течение четвертой недели калла-месяца председатель лично экзаменует членов синедриона и прочих учеников, испытывая их познания и способности; он порицает обнаруживавших недостаточную подготовленность и угрожает лишением стипендии. После прений на общих собраниях постановляются окончательные решения по вопросам, обсуждавшимся в отдельных школах. Президент, прочтя мнения присутствующих, формулирует окончательное решение, которое тотчас же записывается. В конце месяца эти коллективные ответы (респонсы) читаются вслух на собрании и подписываются его председателем». — Ср. Послание гаона Шериры; Закуто, «Сефер Юхасин»; Grätz, Geschichte d. Juden, 2 Ausg., V, 429—434; idem, еврейск. перевод Рабиновича, III, 490—492; Ис. Галеви, «Дорот га-Ришоним», III, 214—223; Вейс, «Дор», III, 42, 145; IV, см. указатель стр. 361; Ad. Schwartz, Hochschulen in Palästina und Babylonien в Jahrb. f. jüd. Gesch. und Lit., 1899; J. E., I, 145—147. Подробнее o вавилонских академиях эпохи гаонов см. Гаонат, Нагардея, Пумбадита.
3.