Агностицизм — термин новейшей философии (Гексли, Спенсер), обозначающий непознаваемость сущности вещей и первопричин. Это воззрение противопоставляется гностицизму, претендовавшему на «познавание всего о Боге». Поскольку А. не отрицает бытия Бога, а только считает его непознаваемым, он имеет некоторые прецеденты в философии иудаизма. Уже Филон Александрийский стремится устранить библейские антропоморфизмы (человекоуподобления Божества) путем аллегорического толкования соответствующих мест библейского текста. Желая утвердить непостижимость и отвлеченность существа Божия, он создает понятие о Логосе, божественном творческом разуме (или энергии), посредствующем между Богом и миром, и олицетворяет свойства Божества (Мудрость, Милость, Справедливость, Предвидение) в форме истекающих от Него деятельных сил (эманация). В средневековой арабско-еврейской философии шел постоянный спор об атрибутах Божества, разделивший мусульманских теологов на мутакаллимов и мутазилитов. Саадия Гаон, посвятивший этой проблеме ряд глав («Emunoth we-Deo’th», II, 4—9), приходит к заключению, что атрибуты в определенном смысле не могут быть приписаны Богу; те же, которые встречаются в Библии, могут быть разделены на два разряда: 1) атрибуты, определяющие существо Божие, и 2) обозначающие Его действия; первые суть только выражения, приспособляющие отвлеченные понятия к ограниченности нашего языка; вторые обозначают проявления Божией силы в природе и истории. Мыслители, следовавшие за Саадией, стояли на той точке зрения, что атрибуты Божества могут иметь только отрицательный характер: у Бога нет свойств и органов, присущих человеку, но свойства Его слиты с Его непознаваемою сущностью. На этой точке зрения утвердились Маймонид и его последователи. По определению Маймонида (Moreh, I, гл. 51—60), «единственный атрибут Божества — Его бытие»; всякие другие положительные атрибуты ограничивали бы это абсолютное бытие, не поддающееся определению, непостижимое. Дефинировать Высшее Существо — значит профанировать его. В народной традиции Маймонид находит этому подтверждение; так, произнесение настоящего имени Божия (Ihwi) считалось у евреев кощунством, и только первосвященнику в иерусалимском храме, в торжественные моменты, дозволялось произносить Неизреченное имя. В общежитии оно заменялось словами «Элогим» или «Адонай», обозначающими Божество в его действиях или проявлениях. Это стремление Маймонида и его последователей установить непознаваемость Бога можно назвать А. в религиозном смысле, но не в современном философском. Это в сущности сводится только к отрицанию антропоморфизма (см.). Тут — сознание непостижимости существа Бога для ограниченного человеческого разума, при решительном признании Его активных проявлений в мире. Иосиф Альбо (Ikkarim, II, 30) приводит лаконический афоризм одного «мудреца», который на вопрос, знает ли он сущность Бога, ответил: «Если бы я знал Бога, я был бы Богом» (אילו ידעתיו הייתיו). — Догма непознаваемости так утвердилась в еврейской теологии, что даже типичные гностики иудаизма — каббалисты — приняли учение об «Эн-Софе», или Бесконечном Божестве, которое может иметь только отдаленное отношение к миру, через целый ряд нисходящих творческих сил, или «сефир», образующих лестницу между познаваемым и непознаваемым. Но, установив эту абстрактную догму, каббала не может отказаться от присущего ей гностического стремления познать непознаваемое и постоянно фантазирует о «колеснице», или троне, Божества, о «Древнем святом» и его ипостасях и т. п., запутываясь в противоречиях. — В общем, можно сказать, что иудаизм в его чистом виде вследствие отсутствия в нем догматизации понятия о Боге наиболее приближается к А. Современный иудаизм просвещенных классов (поскольку он еще там удержался) приближается к миросозерцанию Маймонида и, следовательно, к Α. в вышеуказанном ограниченном понимании этого слова. В еврейской интеллигенции нашего времени свободомыслие чаще выражается в форме философского Α., чем в форме атеизма, типичной для предыдущей переходной эпохи. Сторонники этического иудаизма, или профетизма, могут быть агностиками в сфере чисто религиозной. Свободомыслящей части нового еврейства А. дает возможность распутать вековой узел религиозно-национального сознания путем секуляризации национальной идеи, предоставляющей индивиду полную свободу веры в пределах еврейской исторической культуры. — Ср.: Ист. «Agnosticism», в J. E., I, 237—38; Дубнов, «Письма о стар. и нов. еврействе», стр. 15—19; Ахад-Гаам, ’Al paraschath derachim, III, 79—90. (В двух последних источниках прямо об А. не говорится, но развитые там идеи секуляризованной национальности и этического иудаизма предполагают законность A.).
С. Д.5.