ДУMЫ
Самогуды-гусельки, гусельки старинные,
Звонкіе, яворчаты, гусли вы мои!
Струны чиста золота, струнки заунывныя,
Яркія, пѣвучія, струнушки — огни!
Ты ли гостья милая, легкой вешней тученькой
Съ вѣтеркомъ полуденнымъ несшсь надъ землей,
Притронула струнушки бѣлой своей рученькой, —
Вѣщія пригрянули пѣсенкой родной?
Пѣсенкой знакомою, звонкою, веселою,
Что пѣвалъ, бывало, я въ красные деньки,
Пѣсней пододонною, думушкой тяжелою,
Что въ грозу срывалася молніей съ души.
Словно изъ-за рѣченьки, утромъ съ свѣжей росынькой,
Вѣетъ мнѣ кошеною, полою травой,
Точно снова прежнею ѣду я дороженькой,
И колышетъ полюшко рожью золотой.
Вонъ она кормилнца, матъ-рѣка раздольная,
Паруса, что лебеди, нехотя, плывутъ….
Юность невозвратная, жизнь моя привольная!
Думы мои ласточки по небу снуютъ.
По небу по небушку молоньей огнистою,
Мычутся съ серебряннымъ звономъ въ ширь, да въ высь,
То нагрянувъ дождичкомъ надъ волною быстрою
Внизъ по Волгѣ матушкѣ, смотришь, понеслись.
За приртонъ царицынскій, гдѣ гулялъ-пошаливалъ
По осеннимъ ноченькамъ атаманъ донской,
На бою натѣшившись, жаловалъ, причаливалъ
Ночевать ко вдовушкѣ, бабѣ молодой.
Знала-ль Волга матушка, знали-ль темны ноченьки,
Вѣдалъ ли Хвалынщина вѣтеръ низовой,
Какъ до зорьки-зориньки, не смыкая оченьки,
Сиживалъ со вдовушкой соколъ молодой?
Гдѣ тѣ рѣчи жаркія, пѣсни задушевныя,
Поцѣлуи, проводы съ утренней зарей,
Надъ златымъ колечушкомъ думушки безсмѣнныя--
Любитъ впрямь, аль тѣшится надо мной вдовой?
На полпѣснѣ струнушки хоромъ всколыхалися,
Вѣдьмой, зимней вьюгою взвыли, залились….
Ельничкомъ, березничкомъ думушки помчалися,
Неогляднымъ полюшкомъ, степью понеслись,
Холодна, крещенская, ноченька беззвѣздная,
Колокольчикъ плачется, стонетъ и визжитъ,
Не спознать дороженьки, сгибла непроѣздная,
Непогодь, мятелица мечетъ и крутитъ.
Встрѣться, выдь красавица съ бровью соболиною,
Вихорь приласкается, шубку распахнетъ,
И умчится съ посвистомъ прытью соколиною,
Вздумаетъ, надумаетъ, можетъ завернетъ.
Н. Чаевъ
8 Февраля 1877 года.