E. Роль Совета Безопасности и государств-членов
488. Оглядываясь назад, мы видим, что многие ошибки Организации Объединённых Наций были следствием одного, причём безусловно благого намерения: мы старались поддерживать мир и применять правила поддержания мира в то время, когда не было мира, который можно было бы поддерживать. Зная, что любой другой курс действий может поставить под угрозу жизнь военнослужащих, мы старались создать — или вообразить — условия, в которых можно было бы поддерживать принципы миротворчества: соглашение между сторонами, согласованное развёртывание сил и беспристрастность. Мы старались стабилизировать обстановку на местах путём заключения соглашений о прекращении огня, поставивших нас бок о бок с сербами, которые держали под своим контролем больше половины территории. Мы старались исключить применение силы во всех обстоятельствах, за исключением самообороны, а это обусловило наш конфликт с защитниками безопасных зон, безопасность которых зависела от нашего применения силы.
489. Несмотря на исключительную сложность своего положения, СООНО смогли поддержать гуманитарный процесс и уменьшить некоторые — но, как показал трагический пример Сребреницы, далеко не все — страдания, причиняемые войной. Сейчас в Боснии есть люди, которые не остались бы в живых, если бы СООНО не были развернуты. С этой точки зрения можно сказать, что 117 молодых людей, которые погибли при исполнении своего служебного долга в составе СООНО в Боснии и Герцеговине, отдали свою жизнь не напрасно. Однако принесённая ими жертва и добросовестный труд многих других не могут полностью оправдать политику, которая в лучшем случае сводилась к полумерам.
490. Сообщество наций решило отреагировать на войну в Боснии и Герцеговине введением эмбарго на поставки оружия, оказанием гуманитарной помощи и развёртыванием миротворческих сил. Необходимо ясно заявить, что эти меры были слабой заменой более решительных и энергичных мер по предотвращению надвигавшейся трагедии. Эмбарго на поставки оружия лишь заморозило на прежнем уровне соотношение военных сил в бывшей Югославии. Оно сохранило за сербами подавляющее военное преимущество и фактически лишило Республику Боснию и Герцеговину её права, предусмотренного Уставом Организации Объединённых Наций, на самооборону. Введение эмбарго на поставки оружия не всегда было ошибкой. В конце концов это было сделано ещё до того, как Босния и Герцеговина стала государством — членом Организации Объединённых Наций. Однако пойдя на такой шаг, мы безусловно должны были защитить Боснию и Герцеговину — после того, как она стала государством-членом, — от нависшей над ней трагедии. Даже когда атаки сербов на «безопасные районы» и удушение этих районов продолжались в 1993 году и в 1994 году, — причём всё это широко освещалось средствами массовой информации и, надо думать, в сообщениях дипломатических и разведывательных ведомств своим правительствам, — подход членов Совета Безопасности практически не изменился. Международное сообщество всё ещё было не в состоянии мобилизовать политическую волю для того, чтобы противостоять возникшей угрозе.
491. Предоставление гуманитарной помощи также не было адекватным ответом на «этническую чистку» и попытку совершить геноцид. Предоставление продовольствия и жилья людям, у которых нет ни того, ни другого, — дело похвальное, и мы все должны отдать должное УВКБ и его партнёрам за исключительно полезную работу, которую они выполнпют в экстремальных условиях, однако оказание гуманитарной помощи никогда не могло быть решением проблемы в этой стране. Проблема, требовавшая политико-военного решения, заключалась в том, что государство — член Организации Объединённых Наций, оказавшееся практически беззащитным в результате эмбарго на поставки оружия, введённого Организацией Объединённых Наций, раздиралось на части силами, полными решимости уничтожить его. Это не такая проблема, у которой есть гуманитарное решение.
492. Развёртывание миротворческих сил также не было адекватным ответом на эту проблему. Мой предшественник открыто заявлял в Совете Безопасности, что миротворческие силы Организации Объединённых Наций не могут принести мир Боснии и Герцеговине. Он говорил это часто и говорил это громко, опасаясь того, что миротворчески, методы неизбежно окажутся безрезультатными в условиях войны. Ни одного из условий для развёртывания миротворцев не было: не было мирного соглашения — даже эффективного прекращения огня, — не было ясного стремления к миру и не было ясного согласия противоборствующих сторон. И всё же за неимением лучшего Совет Безопасности решил, что миротворческие силы Организации Объединённых Наций будут развёрнуты. Легковооружённые, заметные издалека в их белых машинах, разбросанные по всей стране по многим наблюдательным пунктам, которые невозможно было оборонять, они были лишь в состоянии подтвердить очевидное: там не было мира, который можно было бы поддерживать.
493. Принимая своё решение, Совет Безопасности, очевидно, ожидал, что «воюющие стороны» будут уважать Организацию Объединённых Наций, не будут препятствовать её гуманитарным операциям или совершать нападения на персонал, занятый в этих операциях. Вскоре стало очевидным, что после окончания «холодной войны» и массового распространения иррегулярных сил — как контролируемых, так и неконтролируемых — старые правила игры уже не действуют. Кроме того, не было должным образом оценено то, что в рамках систематической и безжалостной кампании, наподобие той, которую проводили сербы, гуманитарная операция Организации Объединённых Наций будет рассматриваться не как препятствие, а как средство достижения своих целей. В таких случаях ясно, что способность корректировать мандаты с учётом обстановки на местах имеет исключительное значение для развёртывания соответствующих сил в рамках соответствующей структуры. При управлении операциями СООНО ничего подобного такой гибкости не было.
