Довольно грошевых истин.
правитьуспокойте ваши нервы,
отойдите вы
мешаете мобилизациям
и маневрам.
«Довольно грошевых истин», писал Маяковский в приказе по армии искусств, призывая к стройке нового искусства.
Сегодня эти слова настойчиво возникают в нашем сознании и негодующе обращаются против фальшивого хора, который славословит поэта ПОСЛЕ бессмысленной катастрофы, оборвавшей его исключительный творческий путь. Сегодня, когда Коганы об’явили Маяковского классиком, эти слова наливаются новой силой, звучат, как очередной лозунг борьбы за гегемонию пролетарского искусства. Вынужденные подвести итоги литературно-политической деятельности Маяковского, мы не должны подпевать: «мир в человецех и благоволение». Стихи Маяковского продолжают быть активным острым оружием. Мы не должны допустить, чтобы под видом возвеличения Маяковского это оружие было отправлено во Вчерашнее.
Иные об’являют Маяковского великий мастером и новатором, чтобы отправить его на полку с тисненными переплетами, чтобы благополучно и тихо возвести его в ранг прочих равноправных школьных учителей «начинающего писателя», чтобы затереть и залакировать актуальность Маяковского. Для нас — он живой вождь действенной литературы, той литературы, которая определяет свой метод, содержание, тематику и форму практикой революционного рабочего класса — могильщика капитализма и строителя социализма.
Не нужно отливать «мраморную слизь» завершившему свой жизненный путь Маяковскому. Гениальное отражение начавшегося процесса социалистической стройки искусства — творчество Маяковского — продолжает служить нашему общему делу. «Вое сто томов» его «партийных книжек» неразрывно связаны с работой живущих пролетарских художников — Безыменского, Эрдберга и Вишневского в первую очередь, с еще не написанными строками завтрашнего пролетарского поэта.
Поэтому — довольно грошевых истин о значении Маяковского! Об этом знает советская страна без критиков и писательской слезы. Всякий, кто включается в хор признания деятельности Маяковского великой, славной и необходимой, должен перейти от речей «на случай» к деловому и конкретному языку. Мы должны знать, что ценят в Маяковском, какие выводы делают из практики Маяковского для революционной и пролетарской литературы.
Маяковский не был пассивным отображателем и вульгарным эмпириком.
И мы реалисты,
но не на подножном
корму,
не с мордой, упершейся вниз, —
мы в новом,
грядущем быту,
помноженном на электричество
и коммунизм.
Маяковский был создателем нового публицистического жанра поэзии и драматургии. Его политическая сатира произвела целую художественную революцию.
Маяковский вгрызался в конкретную жизнь, понимаемую им и воспроизводимую, как процесс, разворачивая мусорные кучи бытовых отношений, вскрывал отношения людей в политической борьбе, в труде, в построении культуры.
От начала и до конца Маяковский был художником-социалистом. Психологизм — тяжелое ярмо для литератора, который хочет служить рабочему делу. Маяковский воевал с психологизмом и воевал успешно. Сын переходной эпохи, он часто вел эту войну в самом себе и всегда безжалостно боролся со змеей рефлексии, которая оплела многих наших писателей.
Семь лет я стою
и смотрю в эти воды,
к перилам прикручен канатами строк, —
признается Маяковский в поэме «Про это».
С голосам прошлого Маяковский борется необычайно сильно, ибо он знает, что перина может смять и волю, и камень. Знает, что революционер
у лет на мосту
на презренье,
на смех,
земной любви искупителем значась,
должен стоять,
стою за всех,
за всех расплачусь,
за всех расплачусь.
Величайшая целеустремленность, полнокровное осознание жизни, волевое знание, что надо жить и переделывать мир, никогда не покидает Маяковского. В той же поэме «Про это» он писал:
Верить бы в загробь!
Легко прогулку пробную.
Стоит только руку протянуть —
Пуля мигом
В жизнь загробную
начертит гремящий путь,
Что мне делать,
если я
во всю
всей сердечной мерою
в жизнь сию,
она
мир
верил,
верую.
На этот вопрос ответило дальнейшее развитие поэта. Преодоление неизбежных противоречий, четкое волевое движение к новому (решительно чуждое его случайному концу) — стал основой новой лирики Маковского, лирика классового действия, утверждением в новом качестве — «гражданской поэзии» Некрасова. Именно в этом направлении изумительно ярко развернулся талант поэта. Со стихами «Товарищу Неттэ — другу и пароходу» трудно сопоставить какие-либо стихотворения, в которых бы столь органично сочетались личный мир художника с политической программностью. Маяковский в лирике своих последних лет (сам он слово «лирика», связывая его с традиционными излияниями «души», употреблял иронически) выступил жизнерадостнейшим и цельнейшим поэтическим трибуном пролетарской революции. Возьмите, например, стихотворение «Чудеса», которое относится реакционерами Лежневыми и их союзниками к презренной «агитке», а возможно и пению с чужого голоса.
Пусть тот,
кто советам.
не знает цену,
со мной станет
от радости пьяным.
Где можно
читать во дворце —
что?
Стихи!
Кому?
Крестьянам!
Восторг перед фактами новой действительности характерен особенно для стихов, собранных в шестом томе. Общественные мотивы обращают поэзию Маяковского от гневных стихов по адресу убийц Войкова к клеймению шовинизма и руссотяпства, от песни о стрелковом кружке к борьбе мирового пролетариата, от обличения бытовой грязи к гимну социалистическому соревнованию. Широкий охват явлений во всей их сложности и динамике при четкой политической установке — таким выступает Маяковский в своей лирике. Едва ли с этой последней победой сравнится по своему значению поэтическая победа, всякого другого современника. Маяковский вновь завоевал для революционного пролетариата, для будущего социалистического человека самый косный сектор словесности художественного творчества. Он был и остается на сегодня величайшим революционным <испорчено>, свидетельствуя этим, <испорчено> революции, изменяет <испорчено> логических категорий.
Вот почему <испорчено> восхвалениям Маяковского, в которых подменяют активное изображение реального жизненного процесса и социальных отношений пассивным отображением «диалектики души». Можно оценивать Маяковского скупее, чем это делают «похвалы похвальные», но принимать Маяковского — значит действовать его оружием.
С живым поэтом Маяковским мы продолжаем борьбу за правильный путь творческого развития нашей литературы.