Дневник 1825-26/10 (А. И. Тургенев)

Дневник 1825-26 — 10
автор Александр Иванович Тургенев (1784-1846)

25/13 ноября — 8 декабря/26 ноября 1825

25/13 ноября

25/13 ноября... В 8-м часу вечера был в заседании Генерального географического общества под председательством новоизбранного президента графа Шаброля de Volvic, здешнего префекта (в Hotel de Ville). Я нашел тут всех известных географов французских и некоторых путешественников. Гр<аф> Шаброль открыл заседание речью, в коей благодарил за избрание его в президенты общества, напомнил о правах своих на сие почетное место: участие в египетской экспедиции с Депоном и издание каких-то географических или статистических книг; исчислял заслуги Бурбонов в географии: Лудвиг XIV посылает путешественников для открытия земель; XV в детстве сочиняет ученую книгу по географии и хочет печатать ее; 16-й сам написал инструкцию посылаемым в его время путешественникам.

Избирают нового члена на место бар. Депона. Секретарь общества Malte-Brun читает журнал прошедшего заседания - 25 марта 1825 - и реестр новым членам, между коими и два русские: Кутузов и <пропуск>. Mr. Roux, secretaire de la commission centrale, читал годовой отчет о трудах общества с 26 ноября 1824 года, в коем изложил довольно блистательно и ясно пользу географии, распространение географических сведений, влияние успехов сей науки - на благоденствие и на мирные связи народов; упомянул о тех, кои существенно споспешествовали сему: миссионеры, ученые, экспедиции, - и русских: Крузенштерна и Коцебу; о смерти членов и заслугах некоторых из них.

Путешественник, кажется, Pacho читал отрывок из путешествия своего в Циренаику (la Cyrenaique), африканскую Грецию, описывал памятники и миролюбное гостеприимство жителей сего края, обежал впоследствии продолжение (см. о сем путеш<ествии> через 10 листов).

М. Girard читал memoire sur les moyens de parvenir au nivellement de la France; пять главных рек Франции должны быть пятью линиями, к коим должно примыкать сие nivellement. Он советует поручить труд сей инженерам или чиновникам по рудокопной части. Нигде еще нет полной гидрографической карты. Франция представит первый образчик труда сего. Мне хотелось довести до сведения общества о плане большого чертежа, изданном в России, кажется, при Петре I или вскоре после его, в коем отчасти приведена в исполнение мысль Жерара; но я не дождался конца заседания, ибо оно кончилось избранием нового члена: depouillement du scrutin.

Вечер провел у гр. Брюсе, которую тешили сюрпризами друзья и свои. Я видел театр из-за кулис; потолкался в тесноте комнат, освежая себя мороженым, расстроившим мой желудок, - и решился реже пользоваться подобными приглашениями. - Видел я там Дюмонте, но в тесноте не мог и думать начать разговора.

26/14 ноября

26/14 ноября. И во времена Платона не было в Успенском соборе такой тесноты, такой давки, в какой я находился сегодня между адвокатами, пришедшими слушать своего товарища Дюпеня, защищавшего "Constitutionnel". Мы сжаты были dans le barreau. Что же публика, ожидавшая у дверей почти от растворения? Четыре жандарма едва, с ружьями, могли удерживать толпу рвавшегося в дверь народа и наконец принуждены были затворить их, хотя президент Seguier и кричал с своего места, что двери должны быть отворены; но необходимость заставила нарушить закон, иначе бы никто ничего не услышал, а многие бы сделались жертвою любопытства или любви к юридическим прениям.

Слушав часа полтора адвоката, я вышел, и huissier ввел меня в судейскую комнату, из которой, в дверь, мог я еще слышать красноречивого адвоката. Он говорил с жаром и убеждал не одним красноречием, но и каноническими доводами и ссылкою на тексты св. писания и на знатнейших юрисконсультов Франции. Одно мне не понравилось в его plaidoyer: это место, где он приводит на память распрю Фенелона и Боссюета, выставляя первого в свете, для него невыгодном, и как бы потворствовавшего тайным замыслам секты пиетистов, вопреки господствующей законной религии. Над Фенелоном носилась тогда гроза подобно той, которая теперь носится над свободомыслящими; следовательно, адвокат "Конституционала" не должен вооружаться против товарища...

Я успел уже получить два memoires в пользу журнала; решение отложено до следующей субботы.

На сих днях выйдет в свет новое сочинение герцогини Дюрас "Эдуард". Журналисты уже объявили о нем. Это молодой адвокат, коего отец был дружен с отцом молодой герцогини, assez malheureux pour etre aime d'une duchesse; но не довольно смел, чтобы превозмочь силу предрассудка, полагающего препону для обитателей предместий St.-Germain, неодолимую в их состоянии. Эдуард и дюшесса любят друг друга, но один - адвокат, а другая - носит имя древней фамилии. Это история Урики под другою формою. {44} Эдуард в кипящей молодости своей, любовию к независимости и к смелым забавам напоминает и Рене. "Le malheur est ecrit sur le front de quiconque reve jeune, et se laisse aller a l'independance de la nature, pour venir subir ensuite les lois de la societe", - говорит сегодня "le Globe", выписывая несколько страниц из "Эдуарда" и желая обозначить характер его.

27/15 ноября

27/15 ноября. "Леонид" {45} принят с громкими рукоплесканиями: автор отчасти обязан успехом трагедии и глубокой игре Тальмы и некоторым счастливым стихам (mots), коих мысль находим в истории греков при Фермопилах. Напр<имер>, когда Леонида стараются устрашить многочисленностию неприятеля, коего щиты заслоняют лучи солнца, он отвечает:

Nous combattrons a l'ombre!

Этот один ответ мог покрыть героя лучами немерцаемой славы.

Провел вечер у Гизо; разговор о здешнем дворе: все обычаи прежнего, а с ними и все злоупотребления остались. Двор стоит более 30 миллионов франков. Неподвижный Лудвиг 18-й содержал на конюшне своей 200 лошадей, более, нежели Наполеон, из края света в край метавшийся. Есть ли королю делают дюжину рубашек, то столько же на его счет и первому камер-юнкеру. Le bouillon de Louis XIII сохранился и поныне. Однажды спросил Лудв<иг> 13-й чашку бульона по утру. Ему подали, и с тех пор куча дичины тратится ежедневно на бульон сей. Луд<виг> 18-й не мог уже есть оного и не любил, но бульон сохранился и его камердинер поедал оный.

Глупость дюка Дюра. Важность места префекта полиции и начальника почты, хотя и подчиненного мин<истру> финансов по доходам почт, но по префекту полиции ежедневно с королем работающего.

Дофина не может некоторые платья надевать два раза и после одного раза должна отдавать его своей горничной.

28/16 ноября

28/16 ноября. Сейчас возвратился из Cour Royale, где с лишком три часа слушал защищение адвоката Merilhou журнала "Курьера". Сперва он опровергал королевского адвоката пункт за пунктом и выставлял журнал защитником прав галликанской церкви и противником токмо злоупотреблений и некоторых членов духовенства, а не церкви галликанской и еще менее христианской религии вообще. В заключение он представил в сильных и красноречивых чертах опасность, которая предстоит Франции от тайных, но уже гласных покушений иезуитов, и показал, что они теперь еще опаснее для государства, нежели были прежде; ибо тогда парламент, главные члены духовенства и светское правительство и Сорбонна - все согласны были во вражде к иезуитам и в средствах, коими должно было противудействовать их замыслам; теперь, напротив, мелкое духовенство, светское, законом признанное, монашеские общества, противузаконно в государстве водворившиеся, не страшатся их, а готовы принять их в недра церкви галликанской и Франции, ко вреду обеих и к утверждению владычества папского, иностранного, к нарушению конституции и к порождению новых бедствий для королей и королевства. Сильно, красноречиво - и con dignita - исчислил адвокат все последствия от сего послабления и напомнил судьям их предков и предшественников и важные их обязанности к соотчичам и к потомству. Давно не слушал я с таким вниманием! Для чего жар сей должен угаснуть, не воспылав в России! Для чего не могу я разделять с русскими пользы свободного и открытого судопроизводства и уличать порок и беззаконие гласно в самую минуту его порождения! Тогда и у нас были бы Сегье, Deces и D'Arno, а между нами Дюпени и.....

Сегодня в первый раз видел выставленных у столба преступников, с замкнутыми руками, и вина каждого написана на особом плакате, над головою преступника. Народ толпился вкруг сих несчастных, прикованных к столбам, и смотрел им в глаза. Некоторые потупили вниз глаза, другие без стыда и равнодушно, казалось, смотрели на толпы народа. В 12 часов должны были быть выставлены на них знаки. Завтра женщины будут у столбов выставлены...

29/17 ноября

29/17 ноября... В третьем часу отправились мы в Conservatoire Royal des arts et des metiers, где три или 4 профессора читают cours normal a usage des artistes et des ouvriers, des sous-chefs et des chefs d'ateliers et de manufactures. - Каждый профессор читает лекцию 2 раза в неделю от 3 до 4. Les cours sont publics et gratuits. Дюпень, брат адвоката, известный по своим классическим сочинениям об Англии, и особенно о морской, торговой и <пропуск> силе ее, преподает механику, применяя оную к искусствам и ремеслам (la mecanique, appliquee aux arts). Clement des Orenes преподает химию, применяя оную к искусствам> (la chymie, appliquee aux arts), и славный Say - хозяйство промышленности (l'economie industrielle), Gaultier - описательную геометрию (la geometrie descriptive).

Сегодня Дюпень открыл курс свой лекциею блистательною, которую стеклись слушать ученые, художники, адвокаты (между коими заметил я и его брата), ремесленники и, вероятно, журналисты, которые везде ищут пищи уму и себе.

Дюпень описывал пользу, на все художества и ремесла распространяющуюся, от механики, которая есть наука о движении (la science du mouvement), и от геометрии, науки о пространстве (la science de Tetendue). Он исчислил 80 ремесл и художеств и показал влияние наук сих на каждое из оных и совершенствование, которое могло бы последовать для ремесленников, если бы они не от одного опыта научались, а предваряли бы его теоретическими знаниями в сих двух науках, правила коих входят в состав каждого искусства, как бы оно ни казалось чуждым соображениям теоретическим и расчетам математики... "Il у a de l'echo en France chaque fois qu'on vient d'entendre la voix du bien public et de Thomme сказал Foy", - воскликнул Дюпень, Foy, о кончине коего весть разнеслась сегодня в Париже. Его словами заключил Дюпень свою лекцию...

Вечер провел в италианском новом театре; любовался прекрасною его отделкою, когда умолкали голоса нежной Италии; ходил в блестящий foyer его и слушал музыку, которая отдавалась в душе - и в памяти; ибо ровно за год пред сим ту же "Сороку-воровку" видел я в итал<ианской> опере в Москве...

30/18 ноября

30/18 ноября. Был у дюка Матвея Монморанси и получил от него два отчета о тюрьмах.

В 1-м часу отправился на похороны к генералу Foy, который умер третьего дня. Журналы возвестили о кончине героя-оратора. Армия потеряла son vaillant capitaine; la liberte - son eloquent defenseur. Он оставил жену и 5 малолетних детей в бедности; mais la France sera leur mere adoptive. Soldat a 18 ans, general a 30; l'armee n'a pas conquis une couronne, ou il n'ait attache un laurier. Сest parmi ses guerriers que la France a trouve son Demosthene, и после Мирабо - он красноречивейший франц<узский> оратор. Так a peu pres написал о нем друг его: Etienne.

Оттуда на первую лекцию Say: Sur l'economie industrielle.

Вечер в театре "Leonidas". Я описал в письме к Кар<амзину> и к Вяз<емскому> эту пиесу и представление оной и сообщил им несколько стихов, кои запомнил или записал в театре. Вот эпиграмма:

Entre Leonidas et Monsieur de Villele
Il у a un parallele:
L'un a conduit ses trois cents a l'immortalite,
L'autre mene ses trois pour-cent a la mendicite... {46}

1 декабря/19 ноября

1 декабря/19 ноября. Benj. Constant не говорил речи на погребении Foy; но Ternaux от имени купечества, Mechin от депутатов, генерал Миолли от армии и Casimir Perrier. При словах последнего "La France adopterait la famille de son defenseur", тысячи голосов закричали: "Oui, oui, la France l'adopte". При окончании его речи acclamation universelle: Honneur, eternelle honneur au general Foy. Честь и вам, французы, за то, что вы умеете помнить заслуги соотечественников! Уже я видел во многих лавках сегодня изображение Foy на одре смертном. "Le peuple adore sa memoire", - сказал один журналист, - и память его в сердце. M-lle Gay написала стихи на кончину его, и два последние мне понравились:

Helas! au cri plaintif jete par la patrie C'est la premiere fois qu'il n'a pas repondu!

"Parler devant vous, - сказал Perrier, - du general Foy, comme orateur, c'est toucher aux armes d'Achylle; je m'arrete; je confie a vos souvenirs ce prince de la tribune. Il servait la patrie et ne lui demandait rien". Просто и прекрасно истиною. Я подумал о Карамзине, прочитав слова сии, так, как и при других в той же речи: "Sa conversation avoit un charme singulier, parce que les traits de son esprit avoient passe par son coeur".

Сын Канариса с другими греками был при втором представлении "Леонида", в ложе Орлеанского. Публика заметила их и изъявила восхищение свое громкими рукоплесканиями. Леонид-Тальма, Дюшенуа и Канарис разделяли благодарность и восторг зрителей...

3 декабря/21 ноября

3 декабря/21 ноября. Вчера провел вечер у m-me Recamier, и она мне чрезвычайно полюбилась. Милая, прелестная физиономия, которая носит на себе печать прекрасной жизни - и черты красоты душевной, неувядаемой. Я думал найти пожилую красавицу, строгую, неприступную, как ее добродетель; а нашел добрую, еще прекрасную женщину, для которой в нашем языке одно выражение: _милой_, по душе, по уму - и по глазам, в коих и душа и сердце и ум ее выражаются. - Имя ее напоминает век революции и империи, богатство и пышность - и безрассудность мужа; уважение и любовь всех, кто были ей близки, ненависть Наполеона и приют всех партий. Она сохранила строгий долг - чести и нравственности не только в пожертвовании всем, что имела, безрасчетливости мужа, но покорила ему и чувство, один только раз, как сказывают, воспылавшее в девственной, невинной груди ее; превозмогла страсть - и хотела возвысить к беспорочной любви и того, кто возжег ее; но Шатобриан не мог владеть собою, не мог следовать примеру слабой женщины и удалился от ее неумолимых прелестей.

M-me Recamier живет в 4-м этаже, в одной комнате, в которой и спальня и приемная ее. Один портрет во всю стену m-me Stahl, камин и маленькая causerie, около которой литераторы, журналисты, лорды, перы и депутаты оппозиционной партии собираются два раза в неделю; милая, молодая племянница мужа ее, которую она воспитала и теперь выдает замуж, сидела у ног ее; а мы толпились и говорили большею частью о почестях, отдаваемых праху и памяти Генриха Foy, коего детей призрел Орлеанский герцог, и весь народ участвует в сооружении памятника и в обеспечении всего семейства защитника конституции; говорили и о процессе против журналов, и много о поэте Пушкине, коего дядю, Вас<илия> Льв<овича>, m-me Recamier знавала, о m-me Genlis, о скупости Bernardin de St.-Pierre и о его характере вообще и наконец о "Леониде".

Приём её, дружелюбное приветствие, непринужденное, ободрительное, - всё влечет меня к ней, и я редко буду пропускать вечера понедельника и пятницы, в которые можно ее видеть. И милой быть лишь ей пристало!

Сегодня слушал я с восхищением необыкновенным plaidoyer Дюпеня на возражение Broё, Дюпень импровизировал ответ, говорил и о военных поселениях и, следов<ательно>, о России, которая ввела там взаимное обучение, и вынудил неуместное рукоплескание, которое остановлено было тотчас председателем. Суд оправдал журналиста...

4 декабря/22 ноября

4 декабря/22 ноября. Вчера записал я то, что читал в журнале о путешествии Pacho в Циренаику, а ввечеру у Cuvier видел и самого путешественника, и его путешествие в планах и в картинах, но разговор мой с адвокатом Журданом, умным и ученым, которого мне не хотелось прервать, помешал мне со вниманием рассмотреть путешествие Пашо и познакомиться с автором. Тут был и адмирал английский Смит, поселившийся во Франции, известный командою флота во время египетской экспедиции Наполеона и, как мне сказывали, любовною связью с бывшей английской королевой.

Остался пить чай у Cuvier и много говорил с женою и дочерью: Масон, писатель о России, родственник Cuvier. Последний родом из Монбельяра...

5 декабря/23 ноября

5 декабря/23 ноября. Я забыл записать в журнале своем, что третьего дня собрался я слушать открытие публичных курсов в Афенеи Benj. Constant. Пришел за полчаса перед чтением и не только не нашел места в аудитории, где едва ли не более тысячи слушателей и слушательниц ожидали оратора, но и в передней едва оставалось место для входа. Я не мог видеть Benj. Constant и только издали слышал звуки его голоса, но не слова - и ушел при начале чтения...

6 декабря/24 ноября

6 декабря/24 ноября. Был на place Vendome, где собраны были войска, в присутствии коих и перед колонною, где изображены торжества войск французских, разжаловали сегодня двух солдат и третьего осудили на travaux forces в продолжении 3 лет. С двух первых сняли тесак и мундир и шапку солдатскую - и отвели в тюрьму. Последний приговорен к сему наказанию, кажется, за побег внутри государства. У нас 1000 ударов сквозь строй палочный! С тяжелым вздохом и с печальными размышлениями оставил я сие зрелище, которое, верно, сильнее действовало на воображение солдат и. публики, чем наше жестокое и потому несправедливое наказание, коему подвергаются часто рекруты, рекруты! не приученные к службе. А кто из них охотно становился в ряды чести и будущей славы и взора горького назад не обращал! - Вырванный из среды семейства, отчизны, на чужой стороне, в одежде, к коей не привык, может быть, не в очередь отторженный от всего, к чему стремится его сердце, от святой родины, и от милых ближних! - Можно ли наказывать его тысячью ударами за первый побег!

Сегодня, по приглашению здешнего библейского общества, я был в месячном заседании du comite d'administration, собравшемся в 2 часа пополудни. Президент маркиз de Jaucourt, посадив меня подле себя, открыл заседание. Из вице-президентов был только Stapfer, ministre du St. Evangile de la confession Helvetique, которого я знавал по участию в библ<ейском> обществе и по речам его. Других вице-президентов, как-то Cuvier, графа Boissy d'Anglas и пр<очих>, не было. В числе секретарей был и бар<он> Stael-Holstein, сын автора и сам автор книги об Англии. Тут же были и Monod-пастор, которого я слышал третьего дня в реформатской церкви, и сын его. Между асессорами известный Kieffer, профессор турецкого языка, книгопродавцы Freittel и Вюруз.

Секретарь представил переписку президента и занятия комитета в прошедшем месяце, a Monod-fils письмо частное, в коем извещают его, что англичане, по настоянию эдинбургского общества, скоро откажутся подкреплять те библейские общества, кои будут печатать апокрифические книги. Это известие произвело некоторое впечатление в комитете. Начали рассуждать о переписке пар<ижского> комитета с лондонским по случаю слегка упомянутого предложения к исправлению переводов библии реф<орматской> Остервальда и Мортина, которое отклонено лондонским, яко противное цели общества, занимающегося только одним печатанием и расп рост ранением Библии и новых заветов.

Президент предложил мне дать некоторые сведения комитету о деле библейском в П<етер>бурге, но я отклонил сие, сказав, что давно не имею оттуда никакого известия и что со временем постараюсь исполнить желание комитета...

7 декабря/25 ноября

7 декабря/25 ноября. Был сегодня у Arnault-отца и нашел его в кабинете, окруженного книгами и его рукописями. Бюст Вольтера и двух славных сочинителей музыки в кабинете; в библиотеке один Наполеон.47 Теперь он пишет его историю in folio, с великолепными эстампами. Много и с благодарностию говорил о Сереже, опасаясь, не повредил ли он ему тем, что брат для него сделал! Спрашивал о <1 нрзб> и гр. Орлове и хвалил последнего.

Я надеялся, что он будет нашим корифеем в Академии des belles lettres; но он исключен при новом ее образовании. О сочинении его, т. е. о 2 частях недостающих, - справ<иться> у Бассанжа.

Потом слушал лекцию Сея... Брат назвал его лекцию азбукой политической экономии. И в самом деле, он проходил слишком кратко важнейшие предметы оной и, например, сегодня едва упомянул о различных системах, кои появлялись во второй половине прошедшего и в 1-й текущего столетия. Впрочем, он читает sur l'economie industrielle...

8 декабря/26 ноября

8 декабря/26 ноября. Получив от Жюльена приглашение к обеду de la Revue Encyclopedique, который бывает ежемесячно за 6 fr. 1/2 с особы, я пошел в bureau de la Revue отдать деньги и нашел там самого Жюльена, который предложил мне письма в Англию и, разумеется, писать статьи о России для его журнала. Я отклонил последнее предложение как несогласное с волею государя, который должен повиноваться. Жюльен переменил предложение на другое: написать статью об улучшении здешних тюрем и богаделен или вообще мнение о состоянии оных. Я сказал, что постараюсь. Он дает мне письма в Англию к некоторым приятелям, например к поэту Campbell. Hereau, счетчик du bureau de la Revue, долго был в России, в Вятке, учителем, знает по-русски и пишет статьи о русской словесности для Revue. Он дал мне свою статью об издании басен Крылова, а я советовал ему к журналам п<етер>бургским Греча и Булгарина и к библиографическим статьям, кои он выписывает, присовокупить журнал московский Полевого, в котором помещаются статьи не только о литературе, но и о модах, нравах и достопримечательностях московских, к коим можно отнести и самого издателя-купца. Жюльен знает Кривцова и взял адрес его... {48}